Полн. собр. соч. Т. 1-90. М.; Л., 1928-1958.
Гусев Н.Н. Л.Н.Толстой. Материалы к биографии: В 4 кн. М., 1954—1970; Сухов А.Д. Яснополянский мудрец. Традиции русского философствования в творчестве Л.Н. Толстого. М., 2001.
ТОМИЗМ (от лат. Thomas — Фома) — направление в схоластической философии и теологии католицизма, порожденное влиянием Фомы Аквинского. Для Т. в целом характерно стремление соединить строго ортодоксальную позицию в религиозных вопросах с подчеркнутым уважением к правам рассудка, здравого смысла (в отличие от августинианства, апеллирующего к интуиции). С этим связаны: ориентация более на Аристотеля, чем на Платона и неоплатоников (модифицированная, впрочем, тем обстоятельством, что средневековая традиция истолкования Аристотеля сильно приближала его к неоплатонизму); в гносеологии четкое разделение между откровением и «естественным светом» рассудка (сочетающееся с убеждением, что конечный смысл данного в откровении и открытого рассудком должен находиться в согласии); в теологии — предпочтение космологических доказательств бытия Бога как более доходчивых сравнительно с онтологическим доказательством (см.: Ансельм Кентерберийский); в антропологии — учение о человеке как единстве души и тела, которому душа дает «субстанциальную форму», — в противовес августинианскому спиритуализму; в этике — аристотелевская концепция добродетели как середины между двумя пороками. В начале своего существования Т. натолкнулся на энергичное сопротивление августинианства и в 1277 был официально осужден церковно-университетскими инстанциями Парижа и Оксфорда, однако уже к 14 в. стал общепринятой доктриной доминиканского ордена, отстаиваемой в полемике против францисканских оппонентов (Вильгельм де ла Марс, Р. Бэкон, Дунс Скот). Т.н. вторая схоластика возвращается к Т., слегка его видоизменяя (Ф. Суарес). К кон. 19 в. Т. был официально объявлен господствующей доктриной католической церкви (энциклика Льва XIII в 1879).
ТОРО (Того) Генри (1817—1862) — амер. философ-романтик, писатель, натуралист. Окончил Гарвардский ун-т, работал учителем, но в знак протеста против телесных наказаний покинул государственную школу. Основной пафос его философии — отрицание ценностей амер. образа жизни. Не приемля стяжательство, роскошь, бездуховность, он на несколько лет поселился в одиночестве на берегу Уолденского озера и жил в лесу, кормясь плодами собственного труда, занимался охотой, рыбной ловлей, собирательством. В трактате «Уолден, или Жизнь в лесу» (1854, рус. пер. 1910, 1962) в художественной форме изложил концепцию природы и человека, оригинальную космологию, взгляд на общество и прогресс цивилизации. Т. был убежден, что только близость к природе, которая воплощает трансцендентный идеал, может указать человеку путь к нравственности. Этому способствует одиночество, которое помогает человеку ощутить свою природную гармоничность.
Природа трактовалась Т. как идеал красоты и морального совершенства. В общении с ней он усматривал неиссякаемый источник очищения души, гармонии с космическим порядком. Призвание философии он видел в том, чтобы осмысливать человеческие проблемы, формировать идеал человека: любить мудрость, жить в простоте, независимости, великодушии и вере. Мудрость как постижение мира, воплощенное в образе жизни, трактовалась как глубоко интимное, интуитивно-эмоциональное приятие нравственных норм в собственном индивидуальном жизненном опыте. Т. призывал наполнить каждое мгновение человеческой жизни сокровенным смыслом, духовным содержанием; каждый день и каждый час следует посвятить выявлению глубинной человеческой предназначенности.
Филос. индивидуализм сочетался у Т. с активным социальным темпераментом. В программном эссе «О гражданском неповиновении» (1849, рус. пер. 1977) он осветил проблемы непротивления злу насилием. Эта концепция оказала значительное влияние на М. Ганди и Л.Н. Толстого. Известность пришла к Т. только после его смерти. В кон. 1960-х гг. Т. Роззак объявил его предшественником современной контр культуры, провозвестником со временного романтизма.
Complete Works. Vol. 1-5. Boston; New York, 1929; The Works. New York, 1940.
Эмерсон Р.У. Торо. Биографический очерк // Торо Г. Валь-ден, или Жизнь в лесах. М., 1910.
ТОТАЛИТАРИЗМ (от позднелат. totalitas — цельность, полнота, totalis — весь, целый, полный) — форма общественного устройства, характеризующаяся полным (тотальным) контролем гос-ва и правящей партии над всеми сторонами жизни общества. Слово «тоталитарный» начало употребляться в кон. 1920-х гг. применительно к коммунистическому режиму в Советской России; в дальнейшем тоталитарным стал называться и национал-социалистический режим в Германии. Т. возможен только в индустриальном обществе, для которого характерны централизованное, способное поглотить все гос-во, бурное развитие науки и техники, средств коммуникации и резкое расширение возможностей пропаганды.
Т. представляет собой крайнюю, агрессивную и жестокую форму вышедшего на политическую арену в 19 в. социализма или его переплетения с национализмом, реже — с религиозным экстремизмом. Т. всегда является в своей основе социалистическим, а социализм постоянно тяготеет к Т. Социализм — единственная жизнеспособная форма коллективистического общества, способная бросить вызов индивидуалистическому капиталистическому обществу (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество). Социализм — и прежде всего Т. как его конденсированное проявление — и капитализм оказались теми двумя полюсами, между которыми разворачивалась история в 20 в.
Двумя формами Т. являются коммунизм и национал-социализм (нацизм). Различия между ними: формальное признание демократии и ее отрицание; интернационализм и крайний национализм, опирающийся на расизм; обобществление частной собственности и полный контроль гос-ва над собственником; опора на разные слои населения; отсутствие поддержки со стороны правящих классов старого общества и наличие такой поддержки; стремление построить «рай на земле» для всего человечества и намерение создать такой «рай» для избранной нации (расы) за счет всех остальных. Разногласия и борьба двух форм Т. привели в конечном счете к военному столкновению между ними, в котором коммунизм объединился с развитыми капиталистическими странами и нанес сокрушительное поражение нацизму. Сразу же после этого коммунизм вступил в холодную войну со своими бывшими союзниками. Однако уже в 1970-е гг., не выдержав экономического перенапряжения, он начал быстро разлагаться.
Для тоталитарного общества характерны следующие основные черты: оно возникает по заранее выработанному плану и ставит своей задачей радикальное переустройство общества; отказывается признать какие бы то ни было сферы жизни, в которых индивид и его воля являлись бы конечной ценностью; вводит централизованное планирование, замещающее конкуренцию в сфере экономики; объявляет свою официальную идеологию единственно верной и не подлежащей критике; отождествляет общество и гос-во, уничтожает гражданское общество и вводит государственный контроль за всеми сферам жизни общества и индивида; опирается на тоталитарную политическую партию, управляемую вождем; вводит монополию на средства коммуникации; формирует особые органы государственной безопасности, основной задачей которых является осуществление террора и создание атмосферы страха; всячески поддерживает особый коллективистический стиль жизни, когда основная масса населения готова с энтузиазмом жертвовать своим настоящим ради «прекрасного будущего».
Поскольку фундаментом всех прав и свобод личности является экономическая свобода, с ее ликвидацией в тоталитарном обществе начинается уничтожение всех прав и свобод. Жестокость и террор тоталитарных режимов прямо вытекают из их стремления переустроить жизнь общества в соответствии с единой наперед заданной и не подлежащей обсуждению целью. «Различные виды коллективизма, коммунизма, фашизма и пр. расходятся в определении природы той единой цели, которой должны направляться все усилия общества. Но все они расходятся с либерализмом и индивидуализмом в том, что стремятся организовать общество в целом и все его ресурсы в подчинении одной конечной цели и отказываются признавать какие бы то ни было сферы автономии, в которых индивид и его воля являются конечной целью» (Ф.А. Хайек).
Главными опасностями, подстерегающими тоталитарное общество на пути к его цели, считаются несовершенство человека, доставшегося от прошлого, и враги Т. Человек коммунистического общества несовершенен уже потому, что он несет на себе, как говорил К. Маркс, «родимые пятна» старого общества. В числе этих пятен — гордыня, или индивидуалистическое высокомерие, заставляющее человека противопоставлять себя своему коллективу и обществу в целом, стяжательство, лень, недостаточная дисциплинированность, упрощенное, ненаучное мировоззрение и т.д. Человек нацистского общества несовершенен прежде всего в силу того, что является во многом продуктом расового смешения, испортившего не только его кровь и внешний облик, но и сам его дух. Кроме того, этот человек тоже имеет «родимые пятна» старого, капиталистического общества. Главные средства формирования нового человека в тоталитарном обществе (своего рода сверхчеловека) — это воспитание его в новом духе, прежде всего его идеологическое переоснащение, тотальный контроль за ним и тщательное отгораживание его от чуждых, враждебных влияний со стороны старого мира. «Железный занавес», которым тоталитарное общество отгораживается от всего остального мира, служит в первую очередь средством предотвращения воздействия враждебной идеологии и разлагающего влияния буржуазного образа жизни на индивидов этого общества.
Враги Т. делятся на внешних и внутренних. Внешним врагом тоталитарного общества является, согласно его идеологии, индивидуалистическое капиталистическое общество, многопартийное, идущее на поводу у ложно понятой демократии, пропитанное гнилым либерализмом, не имеющее высоких целей, загнивающее, разлагающееся и т.д. Внешними врагами со временем сделались друг для друга две формы Т. — коммунизм и национал-социализм. На происки внешнего врага списываются многие беды тоталитарного общества. Внутренними врагами Т. являются те его индивиды, которые попали под влияние внешнего врага и проводят или только разделяют его идеологию и политику. В борьбе с внешним и внутренним врагами способны помочь только постоянная, неусыпная бдительность и беспощадное уничтожение выявленных врагов. Поскольку Т. отождествляет гос-во с обществом, внутренний враг является не просто врагом roc-ва, а врагом народа. Т. без врага — как внешнего, так и внутреннего — невозможен, как невозможен он без своей «высокой» цели. И если та цель, которую ставит перед собой Т., является радикальной и требующей сосредоточения всех его сил, то и враг, мешающий движению к цели, должен быть столь же радикальным: злобным, вероломным, вездесущим и не лишенным силы. Цель внушает индивидам тоталитарного общества энтузиазм (или фанатизм, как говорил Гитлер), враг должен внушать страх и оправдывать постоянные репрессии.
Во главе тоталитарного общества стоит тоталитарная партия — наиболее характерный и наглядный пример как коллективистических сообществ, так и коллективизма вообще. Два разных варианта реализации идеи тоталитарной партии представляли собой Коммунистическая партия Советского Союза и национал-социалистическая рабочая партия Германии. Обе они бесславно ушли в прошлое. Но они с достаточной выразительностью показали, каких успехов в кардинальном преобразовании общества способна добиться при благоприятном для себя стечении обстоятельств тоталитарная партия и сколько бедствий своему обществу может она принести.
Для утверждения Т. нужна не только «революционная», способная идти против основных положений конституции партия. Для этого необходимы также широкие народные массы, имеющие вдохновляющие их идеалы, радикальные позиции и не останавливающиеся в выборе крайних средств при реализации своих представлений о «новом совершенном мире». Т. не является «вывихом» истории, временным отходом некоторых обществ от некоей магистральной линии человеческой истории; он не является и историческим тупиком, в который общества попадают по недоразумению или по злому умыслу каких-то вождей или политических партий. Т. устанавливается естественным образом, возможно, без всякого насилия, он вырастает из глубин социальной жизни и «востребует» ту партию, идеология и практическая деятельность которой отвечает его нуждам. Чтобы утвердился Т., само общество должно все более склоняться к тоталитарному контролю своей жизни и желать стать тоталитарным, чтобы покончить со старым миром и навсегда учредить новый. «Тотальность тоталитарного режима в, так сказать, чистом виде состоит не только в том, что партия, какая-либо клика или фюрер-вождь устанавливают всеохватывающий контроль над всеми сферами общественной жизни и государством, как бы полностью поглощая их, но и в том, что подавляющая масса населения чуть ли не свято верит в основные цели, установки, ориентации, постулируемые партийным руководством или фюрером-вождем: обе стороны как бы слиты в тотальном единстве для достижения универсальной цели. С этой точки зрения чисто тоталитарными можно считать сталинский режим в нашей стране и национал-социализм — в Германии» (К.С. Гаджиев).
К. Ясперс подчеркивает, что Т. превращает народ в однородную массу. Он структурирован, осознает себя в своих жизненных устоях, в своем мышлении и традициях. В народе есть некая атмосфера, человек из народа обладает личными чертами характера благодаря силе народа, служащей ему основой. Масса, напротив, не структурирована, не обладает самосознанием, однородна и квантитативна, лишена традиций, почвы. Она — объект пропаганды и внушения, она не ведает ответственности и живет на самом низком уровне сознания. Особая опасность Т. заключается в том, что он ставит под вопрос само сохранение природы человека. Человек может потерять себя, вступив в тоталитарную стадию нивелирования, в жизнь, где нет свободы и свершений, в царство черной злобы, не знающей гуманности. «Во что может превратиться человек, нам сегодня почти внезапно осветила та чудовищная реальность, которая стоит как символ последней крайности перед нашим мысленным взором. Национал-социалистические концентрационные лагеря с их пытками, пройдя которые миллионы людей погибли в газовых камерах или печах — вот та реальность, которой по имеющимся сведениям соответствуют события и в других тоталитарных странах... перед нами разверзлась бездна. Мы увидели, что может совершить человек и даже не по заранее целиком разработанному плану, а попав в круговорот, движение которого все ускоряется, увлекая за собой тех, кто в него вступил». Человек в условиях тоталитарных политических режимов может превратиться в нечто такое, что невозможно было представить себе. «Эта реальность концентрационных лагерей, это согласованное движение по кругу пытающих и пытаемых, эта утрата человеческого облика предвещают будущие возможности, которые грозят гибелью всему... Эта опасность страшнее атомной бомбы, так как она угрожает душе человека». Яс-перс констатирует, что в современном мире есть две основополагающие тенденции, способные быть истоками нашего выбора: либо мы сохраняем автономию индивида и веру в возможности, которые появляются в свободном столкновении различных сил, какие бы ситуации при этом ни возникали; либо мы живем в созданном людьми тотально планируемом мире, в котором гибнут духовная жизнь и человек. Можно сказать, что первый вариант — это современное индивидуалистическое (капиталистическое) общество с рыночной экономикой, второй вариант — современное коллективистическое (коммунистическое или национал-социалистическое) общество с тотальным планированием не только экономики, но и всех сфер жизни человека.
Хайек Ф.А. Дорога к рабству // Вопросы философии. 1990. № 10—12; Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1—2; Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993; Буллок А. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Смоленск, 1994. Т. 1—2; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994; Гаджиев К.С. Политическая наука. М., 1996; Ивин А.А. Философия истории. М., 2000; Arendt H. The Origins of Totalitarianism. New York, 1951; Arendt H., Brzezinski Z. The Totalitarian Mind. New York, 1955; Hayek F.A. Fatal Conceit. Chicago, 1989.
А.А. Ивин
ТОФФЛЕР (Toffler) Элвин (р. 1928) — амер. футуролог. Т. не считает свои прогнозы ни утопией, ни антиутопией, свой жанр он именует «практоцией», т.е. практической утопией. В ней нет, как ему кажется, безмерной идеализации. Это описание более практичного и более благоприятного для человека мира, нежели тот, в котором мы живем. Но в этом мире, в отличие от утопии, есть место злу: болезням, грязной политике, несправедливости. Т. проводит мысль, что человечество переходит к новой технологической революции, т.е. на смену первой волне (аграрной цивилизации) и второй (индустриальной цивилизации) приходит новая, ведущая к созданию сверхиндустриальной цивилизации. Очередная волна является, по Т., грандиозным поворотом истории, величайшей трансформацией, всесторонним преобразованием всех форм социального и индивидуального бытия. Однако речь идет не о социальной революции, направленной в основном на смену политического режима, а о технологических изменениях, которые вызревают медленно, эволюционно, но впоследствии рождают глубинные потрясения. Чем скорее человечество осознает потребность в переходе к новому историческому повороту, тем меньше будет опасность насилия, диктата и др. бед.
Т. стремился обрисовать будущее общество как возврат к доиндустриальной цивилизации на новой технологической базе. Рассматривая историю как непрерывное волновое движение, Т. анализирует особенности грядущего мира, экономической базой которого станут, по его мнению, электроника и ЭВМ, космическое производство, использование глубин океана и биоиндустрия.
Смешение власти: знание, богатство и принуждение на пороге XXI в. М., 1991; Третья волна. М., 1999; Метаморфозы власти. М., 2001.
ТРАДИЦИИ В НАУКЕ — термин, обозначающий культурную схему накопления, сохранения и трансляции научного опыта; интегральные основания научного знания, позволяющие объединить научные направления с их контекстом и реконструировать развитие науки как историю социокультурных целостностей.
Данное понятие заимствовано философией науки из социологии науки, истории и теории культуры и социальной антропологии. С начала 1960-х гг. внимание привлекли структурные единицы научного знания, получающие название как собственно «Т.» (С. Тулмин, Л. Лаудан, П. Фейерабенд), так и «школ», «парадигм» (Т. Кун), «тем» (Дж. Холтон), «исследовательских программ» (И. Лакатос), «социальной образности» (Д. Блур), «неявного знания» (А/. Полани). Отход от логицистских моделей научной теории проявился в формировании более сложного образа научного знания. Последний включает не только логико-математический аппарат, набор идеальных объектов и предложения наблюдения, но и научную картину мира, нормы и идеалы научного знания, филос. и общекультурные предпосылки. Такое научное образование обладает высокой степенью автономии и устойчивости логическим парадоксам и эмпирическим опровержениям. Тем самым теория понимается не столько как индивидуальное и законченное изобретение гения, но скорее как целостный способ видения мира, форма научной культуры и идеологии, развиваемая поколениями ученых на основе исторического прототипа.
Основания типологии традиций различны: по цели, объему, структуре, предмету, методу, теории, авторитету (консервативные и революционные, локальные и интегральные, исторические и абстрактные и т.д.); в частности, субстратная и полевая (физика), аналитическая и синтетическая (математика, химия), креационистская и эволюционистская (биология, геология), прецедентные и канонические (право) традиции, аристотелизм и платонизм.
В целом специфика Т. в н. состоит не в привязанности к конкретной предметности, но в способности переходить от одного содержания к др. при сохранении собственной структуры и методологического арсенала. Структуру традиции составляет, если использовать терминологию Лакатоса, жесткое ядро (практические схемы, нормы и идеалы исследовательской деятельности и общения) и защитный пояс (набор частично институциализированных социокультурных конвенций и предпосылок, официальный этос и идеология науки).
Т. в н. не противоположны развитию, рациональности и рефлексии, хотя и предполагают стремление к сохранению признанных достижений, веру в истинность теоретических постулатов и нередко — игнорирование критики. Наука в целом не может быть понята как традиция, коль скоро в ней важную роль играют не интегрированные в традицию индивиды, от которых она получает как критический, так и позитивный творческие импульсы. Поэтому описание истории науки как процесса смены научных традиций характеризуется существенной неполнотой. Вместе с тем понятие Т. в н. вносит вклад в теоретическое разрешение методологических дилемм кумулятивизма — несоизмеримости и ин-тернализма — экстернализма, позволяя понять элементы всех оппозиций как моменты развития научного знания и его исторической реконструкции.
Касавин И.Т. Познание в мире традиций. М., 1990; Розов М.А. Теория социальных эстафет и проблемы анализа знания // Теория социальных эстафет. Новосибирск, 1997; Feyerabend P. Problems of Empiricism. Philosophical Papers. Cambridge, 1981; Heisenberg W, Tradition in Science. New York, 1983; Laudun L. Science and Values. Berkeley etc., 1984.
ТРАДИЦИОНАЛИЗМ И АНТИТРАДИЦИОНАЛИЗМ — две крайние позиции в трактовке традиции. Традиционализм исходит из убеждения, что практическая мудрость по-настоящему воплощена в делах, а не в писаных правилах, и ставит традицию выше разума. Антитрадиционализм, напротив, считает традицию предрассудком, который должен быть преодолен с помощью разума.
Господство традиционализма характерно для коллективистических обществ: средневекового феодального общества, т.н. восточных деспотий, тоталитарных обществ 20 в. и т.д. (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество). В этих обществах все устоявшееся, завоевавшее в жизни прочное место считается правильным. Оно не обязательно закрепляется в нормах права, но охраняется традицией, обычаем и в большинстве случаев этого достаточно. Сам авторитет права подкрепляется ссылкой на старину. Традиционализму всегда сопутствует консерватизм, неспособность проводить реформы и вводить новшества. Традиционализм в сфере творчества означает подчинение канону, устойчивому во времени, и предполагает сознательный отказ от новаторства и даже от авторства.
Антитрадиционалистически настроенное Просвещение истолковывало традицию как одну из форм авторитета и на этом основании выдвигало общий лозунг преодоления всех предрассудков и прежде всего предрассудков авторитета и предрассудков поспешности. Поспешность — источник ошибок, возникающих при пользовании собственным разумом. Она может быть устранена или скорректирована путем методически дисциплинированного применения разума. Предрассудки авторитета проистекают из того, что люди вообще не пользуются собственным разумом, передоверяя способность рассуждать авторитету. И эти предрассудки самые опасные. Как указывает Х.Г. Гадамер, «действительным результатом Просвещения является... подчинение разуму всех авторитетов» и в конечном счете их отрицание; «авторитет, если он занимает место собственных суждений, и в самом деле становится источником предрассудков. Однако это не исключает для него возможности быть также источником истины; эту-то возможность и упустило из виду Просвещение, безоговорочно отвергнув все предрассудки».
Романтизм, возвеличивая традицию и противопоставляя ее разуму, рассматривает ее как историческую данность, подобную данностям природы. В результате традиция оказывается противоположностью свободному самоопределению, поскольку выступает как некая самоочевидность и не нуждается в разумных основаниях. Романтическая вера в «естественные традиции», перед которыми разум должен просто умолкать, является попыткой реставрации традиционализма.
Традиция завоевывает свое признание, опираясь прежде всего на познание, и не требует слепого повиновения. Она не является также чем-то подобным природной данности, ограничивающей свободу действий и не допускающей критического обсуждения; традиция есть точка пересечения человеческой свободы и человеческой истории.
Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984; Гадамер Х.Г. Истина и метод. М., 1988; Лотман Ю.М. Культуpa и взрыв. М., 1992; Ивин А.А. Основы теории аргументации. М., 1997.
ТРАДИЦИОННАЯ ЛОГИКА — первый этап в развитии (формальной) логики, начавшийся в 4 в. до н.э. и завершившийся в кон. 19 — нач. 20 в., когда сформировалась современная (математическая, символическая) логика.
Т. л. изучала правильное мышление, опираясь в основном на естественный язык, не являющийся вполне адекватным для этой цели из-за своей многозначности, аморфности правил построения выражений и придания им значений и т.п. Современная логика использует специально сконструированные (формализованные) языки, призванные следовать за логической формой и воспроизводить ее даже в ущерб краткости и легкости общения. Введение особого языка означает и принятие особой теории логического анализа. Современная логика, совпадая по своим целям с Т. л., включила в свой состав все то позитивное, что было достигнуто последней в изучении правильного мышления.
ТРАДИЦИЯ (от лат. traditio — передача) — анонимная, стихийно сложившаяся система образцов, норм, правил и т.п., которой руководствуется в своем поведении достаточно обширная и устойчивая группа людей. Т. может быть настолько широкой, чтобы охватывать все общество в определенный период его развития. Наиболее устойчивые Т., как правило, не осознаются как нечто преходящее, имеющее начало и конец во времени. Особенно наглядно это проявляется в т.н. традиционном обществе, где Т. определяются все сколь-нибудь существенные стороны социальной жизни.
Т. имеют отчетливо выраженный двойственный характер: они совмещают описание и оценку (норму) и выражаются описательно-оценочными высказываниями. В Т. аккумулируется предшествующий опыт успешной коллективной деятельности, и они являются своеобразным его выражением. С др. стороны, они представляют собой проект и предписание будущего поведения. Т. — это то, что делает человека звеном в цепи поколений, что выражает его пребывание в историческом времени, присутствие в «настоящем» как звене, соединяющем прошлое и будущее.
Две крайности в истолковании Т. — традиционализм и антитрадиционализм — противопоставляют Т. разуму: первый ставит Т. выше разума, второй оценивает ее как предрассудок, который должен быть преодолен с помощью разума. Т. и разум не противостоят, однако, друг другу: Т. утверждается благодаря размышлению над прошлой деятельностью и не требует слепого повиновения.
Противопоставление Т. и разума, характерное для эпохи Просвещения и для романтизма, не учитывало того, что разум не является неким изначальным фактором, призванным играть роль беспристрастного и безошибочного судьи. Разум складывается исторически, и рациональность может рассматриваться как одна из Т. «...Рациональные стандарты и обосновывающие их аргументы представляют собой видимые элементы конкретных традиций, которые включают в себя четкие и явно выраженные принципы и незаметную и в значительной мере неизвестную, но абсолютно необходимую основу предрасположений к действиям и оценкам» (П. Фейерабенд). Вместе с тем разум — это не одна из многих равноправных Т., а особая, можно сказать, привилегированная Т. Он старше всех иных Т. и способен пережить любую из них. Он является универсальным и охватывает всех людей, в то время как все другие Т. ограничены не только во времени, но и в пространстве. Разум — самая гибкая из Т., меняющаяся от эпохи к эпохе. Он представляет собой критическую, и в частности, самокритическую Т. И, наконец, разум имеет дело с истиной, стандарты которой не являются конвенциональными. Т. проходят через разум и могут оцениваться им. Эта оценка всегда является исторически ограниченной, поскольку разум всегда принадлежит определенной эпохе и разделяет все ее «предрассудки». Тем не менее оценка разума может быть более широкой и глубокой, чем оценка одной Т. с т. зр. какой-то иной, неуниверсальной и некритической. Разные Т. не просто сосуществуют друг с другом. Они образуют определенную иерархию, в которой разум занимает особое место. Противоположность Т. и разума носит относительный характер: Т. складываются при участии разума, а сам разум является продолжением и развитием имманентно присущей человеку Т. рациональности. «Даже самая подлинная и прочная традиция формируется не просто естественным путем, благодаря способности к самосохранению того, что имеется в наличии, но требует согласия, принятия, заботы. По существу своему традиция — это сохранение того, что есть, сохранение, осуществляющееся при любых исторических переменах. Но такое сохранение суть акт разума, отличающийся, правда, своей незаметностью» (Х.Г. Гадамер).
Повседневная жизнь во многом опирается на Т., и апелляция к ней — стандартный прием практической аргументации.
Обращение к Т. — обычный способ аргументации в морали. Наши моральные установления и поступки в значительной степени определяются Т. Все попытки обоснования или усовершенствования системы морали, абстрагирующиеся от Т., неизбежно остаются декларативными и не имеющими никаких практических последствий. Совершенно нереально было бы ожидать от современной науки обоснования какой-то новой морали.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 154 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |