|
Внутренняя рассогласованность Д.м. ведет к тому, что для каждого явления оказываются возможными по меньшей мере два исключающих друг друга объяснения. Бохеньский приводит в качестве примера т.н. проблему Спартака. Спартак руководил революцией в тот период, когда класс рабовладельцев был, согласно марксизму-ленинизму, классом прогрессивным, а значит, революция не имела никаких шансов на успех и — с т.зр. классовой морали — была явлением реакционным, ибо противоречила интересам прогрессивного класса. Это вытекает из гегелевского компонента Д.м. Но одновременно Спартак превозносится как герой, поскольку уничтожение любой эксплуатации считается, в аристотелевском духе, абсолютной ценностью, стоящей над эпохами и классами.
В кон. 19 — нач. 20 в. Д.м. постепенно превращается в философию массового энтузиастического коммунистического движения. Это приводит к трансформации идей Аристотеля в Д.м. в направлении философского реализма. Последний ставит своей задачей систематизацию естественной (философской) установки обычного человека с учетом той глобальной цели, которую выдвигает коллективистическое (коммунистическое) общество (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество). Такая установка включает, как указывает А. Шюц и Т. Лукман, простые и кажущиеся очевидными идеи: мир существует независимо от моей воли и от моих желаний; он был задолго до моего появления на свет и останется в основе своей неизменным и после моей смерти; мир существует в пространстве и времени; помимо меня, есть др. люди, которые думают и чувствуют так же, как и я; мир, доступный людям, познаваем, но только в определенных пределах, и хотя знание постоянно расширяется, познать окружающий мир до конца никогда не удастся, и т.д. После выхода кн. В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» (1909) Д.м. отправляется уже не столько от предшествующих филос. концепций, сколько от естественной установки обычного человека, дополняя ее все более упрощаемой диалектикой. Можно отметить, что единственным возражением Ленина против использования слова «реализм» вместо слова «материализм» была ссылка на то, что первое слово «захватано позитивистами и прочими путаниками, колеблющимися между материализмом и идеализмом». Т.о., суть Д.м. как филос. составляющей теории построения коммунизма можно представить с помощью схемы: «филос. реализм + коммунистическое пророчество и гегелевская диалектика = Д.м.».
Д.м. имеет несомненную глубинную общность с философией средневекового, умеренно коллективистического общества. Уже с начала 6 в. A.M. Боэций очертил круг основных тем филос. спекуляции, который оказался неизменным до конца Средних веков. В число этих тем входили: вопрос о рациональных доказательствах бытия Бога и, соответственно, небесного мира; вопрос о свободе воли и совместимости ее с провидением; вопрос об оправдании Бога, допускающего существование в мире зла (теодицея); вопрос о целесообразном устройстве мира, его божественном происхождении и о соотношении вечности и времени. Строгими аналогами этих тем являются следующие основные темы Д.м.: вопрос о рациональных доказательствах наступления коммунизма; вопрос о совместимости активных человеческих действий по преобразованию общества с существованием объективных законов истории; критика антикоммунизма и оправдание насилия в преддверии полного коммунизма (в условиях социализма); вопрос о соотношении изменчивой предыстории общества, протекающей во времени, и его истории — коммунизма, охватывающего, оставаясь неизменным, неограниченное время («вечность»). Перед средневековой философией и Д.м. стояла одна и та же центральная триединства проблема, хотя и формулировавшаяся в разные эпохи по-разному. В Средние века речь шла о связи между несовершенным земным миром, представляемым Богом-Сыном, и совершенным небесным миром Бога-Отца; эта связь мыслилась как отношение между двумя ипостасями Бога и решалась в духе стихийной диалектики и мистики: они связывались неким третьим «лицом» — Богом-Духом. В Д.м. совершенный мир («коммунизм») низводится с небес на землю, и связь его с имеющимся несовершенным миром («социализмом») мыслится уже диалектически.
Арон Р. Мнимый марксизм. М., 1992; Буллок А. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Смоленск, 1994. Т. 1—2; Ивин А.А. Философия истории. М., 2000; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 18; Bochenski J.M. Der Sowiet-russische Dialektische Material-ismus. Bern, 1962; Он же. Diamat. Stuttgart, 1968; SchutzA., Luckmann T. The Structure of the Life-World. Evanston, 1973.
ДИВЕРГЕНЦИЯ (от лат. divergere — обнаруживать расхождение) — понятие, заимствованное социальной наукой из биологии, где оно означает расхождение признаков у родственных организмов в процессе их эволюции или же распад первоначально единого экологического сообщества на несколько самостоятельных новых. В сфере политики Д. связана с увеличением качественного разнообразия институционально-политических, социально-культурных, идеологических и иных проявлений. Это ведет к усложнению существующих и появлению новых систем отношений. Д. выступает как понятие, противоположное конвергенции. В реальности дивергентные и конвергентные процессы находятся в непрерывном взаимодействии, обеспечивая поступательное движение, стабильное развитие и функционирование всех существующих общественных организмов.
ДИГНАГА (санскр. Dignaga) — основатель школы буддийской логики. Род. близ Канчи (Юж. Индия), принадлежал вначале к «неортодоксальному» буддийскому течению ватсипутриев (допускавших, наряду с дхармами, также псевдо-Я), затем покинул их, изучал в Наланде (Северо-Восток Индии) учение буддийского идеализма виджнянавады, последние годы провел в Ориссе (Северо-Запад Индии). Большинство из девяти текстов Д. сохранились в кит. и тибетском переводах.
В «Аламбана-карикше» («Исследование объекта познания») Д. развивает положения Васубандху, доказывавшего, что объект познания не может принадлежать внешнему миру — будь этим объектом атом или агрегат атомов. Новизна аргументации Д. состоит в том, что он вводит два критерия, которым должен отвечать объект познания: быть причиной познания и обладать той же формой, которая проявляется в познании. Внешний объект, обладающий «массивной формой», этим условиям не соответствует, а потому может быть только «объектом, являющимся в познании».
«Прамана-самуччая» («Конспект по источникам знания») — основная «монография» Д. по эпистемологии и логике в шести главах. В главе 1 проводится различение между восприятием, фиксирующим только мгновенно-частное и лишенным к.-л. мыслительных конструкций, и умозаключением, через которое постигаются только универсалии. Средство познания тождественно результатам познания, являющегося поэтому самодостоверным. В главах 2—4 проводится знаменитое различение Д. между собственно умозаключением как «выводом-для-себя» и силлогистическими пропозициями как «выводом-для-других» — в первом случае имеет место приобретение нового знания, во втором — лишь его экспозиция; выявляются три характеристики среднего термина; выделяются девять возможных отношений между доказательством и доказываемым положением («колесо аргументов») и исследуются два типа отношений между силлогистическим примером и средним термином («соприсутствие» и «соотсутствие»). Здесь же устанавливается форма трехчленного силлогизма, призванная заменить традиционный пятичленный. Значение этой реформы следует видеть в попытке трансформации логики как средства рациональной риторической аргументации (в каковом виде она развивалась найяиками) в науку о доказательстве чисто дедуктивного типа. В главе 5 развивается буддийская доктрина «отличения от другого»: слово обозначает не внешний объект (который Д. отрицается), но только отличие от др. референций («корова» означает не известное животное, но отрицание класса «не-коров»). Глава 6 посвящена псевдоответам как некорректным силлогизмам.
Др. сочинения Д., пользовавшиеся известностью: учебник «Ньяя-правеш» («Введение в логику») и «Хетучакранирная» («Изыскание о колесе аргументации»).
Основным продолжателем Д. был Дхармакирти (7 в.), автор семи логико-эпистемологических сочинений, последователем же Дхармакирти — Дхармоттара (9 в.), написавший комментарий к его учебнику логики. Д. оказал влияние на воззрения знаменитого вай-шешика Прашастапады. С его концепциями полемизировали найяики, мимансаки и джайны, но также и буддист-мадхьямик Чандракирти.
Щербатской Ф.И. Избранные труды по буддизму. М., 1988; Щербатской Ф.И. Теория познания и логика по учению позднейших буддистов. СПб., 1995. Ч. 1—2; Frauwallner E. Dignaga, sein Werk und seine Entwicklung // Wiener Zeitschrift fuer die Kunde Slid- und Ostasiens. 1959. Bd 3.
B.K. Шохин
ДИДРО (Diderot) Дени (1713-1784) — фр. философ-просветитель, писатель, теоретик искусства. Возглавлял издание знаменитой «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел» — выдающегося произведения фр. просветителей. В своих первых работах («Философские мысли», 1746; «Прогулка скептика, или Аллеи», 1747) придерживался деизма. В соч. «Письмо о слепых в назидание зрячим» (1749) перешел на позиции атеизма и материализма. Телеологическому доказательству бытия Бога (в мире царит гармония, целесообразность, значит, он сотворен по разумному плану Богом) Д. противопоставляет эволюционистские воззрения на природу (наблюдаемая гармония — результат длительного развития материи от менее совершенных форм к более совершенным, поэтому нет необходимости допускать существование Бога). Атеистический материализм получил дальнейшую разработку в соч.: «Мысли об истолковании природы» (1754), «Разговор Д'Аламбера и Дидро» (1769), «Философские принципы относительно материи и движения» (1770) и др. Согласно Д., материя — единственная субстанция. Элементы материи — органические молекулы, каждая из которых неизменна, вечна. Молекулы неделимы, разнородны; им присуща неистощимая внутренняя сила. Чувствительность — всеобщее свойство материи; сознание развивается на основе чувственных восприятий, поэтому утверждение о существовании особой бестелесной субстанции несостоятельно (по Д., процесс развития, приводящий к появлению животного из яйца, достаточно ясно доказывает, что даже неорганическая материя обладает способностью ощущения). Движение — существенное свойство материи. Согласно Д., нет абсолютного покоя, ложное учение философов о пассивности материи возникло вследствие предположения о ее однородности; в действительности же материя качественно разнородна, все ее частицы преисполнены разнообразной деятельности. По мнению Д., признание способности материи к самодвижению с неизбежностью приводит к отказу от представлений о внеприродном Боге (одной из важнейших функций которого считалось сообщение движения бездеятельной материи). В основе гносеологических воззрений Д. — представление о том, что источником всех человеческих знаний являются чувственные восприятия. Чувства должны контролироваться разумом и экспериментом, поэтому три главных средства исследования природы — наблюдение, размышление, эксперимент. Идеи Д. оказали значительное влияние на последующие формы материалистической философии.
Oeuvres completes. Paris, 1969—1973. Т. I—15; в рус. пер.: Собр. соч. М.; Л., 1935-1947. Т. 1-10; Соч. М., 1986-1991. Т. 1-2.
Длугач Т.Б. Дени Дидро. М., 1986; Wilson A.M. Diderot. New York, 1957; Proust J. Diderot et l'Encyclopedie. Paris, 1962; Chouillet J. Diderot. Paris, 1977; Bonnet J.C. Diderot. Paris, 1984.
ДИЛЬТЕЙ (Dilthey) Вильгельм (1833—1911) — нем. философ, историк культуры, представитель философии жизни, основоположник «понимающей психологии», один из основателей исторической герменевтики. С 1867 по 1908 — проф. ун-тов в Базеле, Киле, Бреслау и Берлине. Основные произведения: «Введение в науки о духе», «Описательная психология», «Построение исторического мира в науках о духе», «Учение о мировоззрении», «История юного Гегеля». Главная задача Д. — создать, подобно И. Канту, критику исторического разума. В отличие от Канта, Д. считал, что разум не является чистым, но всегда историчен, зависит от времени и обстоятельств. Принципы и правила разума пересматриваются и улучшаются в процессе общественно-исторического и научного опыта. Д. отталкивался не от сознания, не от разума, а от жизни. Жизнь, жизненные переживания, жизненный динамизм социальных явлений — та основа, на которой должно строиться познание. В жилах познающего субъекта, которого конструируют Дж. Локк, Д. Юм и Кант, течет, полагал Д., не настоящая кровь, а разжиженный сок разума в виде чисто мыслительной деятельности. Любую составную часть абстрактного научного мышления нужно толковать исходя из совокупности человеческой природы, какой она проявляется в опыте, языке и истории. Тогда обнаруживается, что живое единство личности, внешний мир, индивиды вне нас, их жизнь во времени, их взаимодействие могут быть объяснены исходя из этой совокупности.
Базой познания и истолкования исторических событий является описательная психология, которая не стремится разложить жизнь сознания на атомарно представляемые элементы, как это делает объяснительная психология, а исходит из развитой целостности душевной жизни. Природу мы объясняем, а душевную жизнь постигаем. Душевная жизнь составляет подпочвенный слой познания, и потому процесс познания может изучаться лишь в этой душевной связи и определяться по ее состоянию. Культурные системы: хозяйство, право, искусство, религия, наука, внешняя организация общества (семья, община, церковь, гос-во) возникли, согласно Д., из живых связей человеческой души и могут быть поняты только из этого источника. Чтобы что-то понять, надо это пережить. Непосредственное переживание — исходный пункт гуманитарных наук. Не надо общих понятий, чтобы постичь переживание др. человека. Выражение скорби на лице уже вызывает ответное чувство. В переживании имеет место непосредственная достоверность. В нем нет различия между актом переживания и его содержанием, тем, что внутренне воспринимается. Переживание есть не разложимое далее внутреннее бытие. Переживание — это индекс реальности вообще, который не понимала нововрёменная философия сознания вследствие односторонней ориентации на идею предметного сознания. Каждый внешний, направленный на предмет и им возбужденный акт содержит «внутреннюю сторону», которая, в свою очередь, указывает на те жизненные переживания, которыми обоснована вера в реальность внешнего мира. Переживание — это модус сознания вообще. Это не психическое или эстетическое, но трансцендентальное понятие, конструирующее всю полноту опыта, осуществляющее познание. Напр., мы понимаем субстанцию, когда ее переживаем. Содержания и отношения, которые приобретаются во внутреннем опыте и переживаются, выносятся вовне и закрепляются в логических формах. Всякая метафизика возникает не из чистой установки мысли к бытию или восприятию, но из работы духа, который созидает живую взаимосвязь. В языке, мифах, литературе, искусстве, во всех исторических действиях вообще мы, согласно Д., видим перед собой как бы объективированную психическую жизнь, продукты действующих сил психического порядка, построенные из психических составных частей и по их законам. Эта психическая жизнь имеет свою структурную связь, поскольку мы ее переживаем. Мы внутренне воспринимаем эту структурную связь, охватывающую все страсти, страдания и судьбы человеческой жизни, потому мы и понимаем человеческую жизнь, все ее глубины и пучины. Это происходит так же, как образуется смыслообраз мелодии — не из последовательности звукового потока, а из музыкальных мотивов, определяющих образное единство мелодии.
На переживании строится понимание, которое есть непосредственная сопричастность жизни, без мыслимого опосредования понятием. Задача историка — не соотносить действительность с понятиями, а добираться до тех пунктов, где «жизнь мыслит и мысль живет» (Л. Ранке). Мы объясняем природу, а духовную жизнь понимаем. Причем важнейшую роль в понимании играет воображение, оно одно дает нам целостное понимание. Мы всегда понимаем больше, чем знаем, и переживаем больше, чем понимаем. Внешние события — только повод для воображения историка. Из понимания вытекает и истолкование: историкдолжен не просто воспроизвести картину исторического события, но пережить его заново, истолковать и воспроизвести как живое. Прошлое переносится в настоящее во всей неповторимо индивидуальной целостности, во всем многообразии связей.
Д. считал, что науки о природе и науки о духе неправомерно обособляются друг от друга. Так, физиология занимается людьми, но она относится к наукам о природе; изучение языка включает в себя физиологию речевых органов; процесс современной войны включает в себя изучение воздействия газа на моральное состояние солдат. Но главным отличием наук о духе является то, что они направлены на самоосмысление человека. Это ход понимания от внешнего к внутреннему. Когда мы читаем историю войн, основания гос-в, она, писал Д. в «Построении исторического мира...», наполняет нашу душу великими образами, знакомит нас с историческим миром, но нам прежде всего интересно в этих внешних вопросах недоступное, переживаемое, имманентное. Поскольку в таком переживании содержится ценность жизни, то вокруг этого и крутится весь внешний шум истории. Здесь выступают цели, неизвестные природе. В этом творящем, ответственном, суверенном, в себе развивающемся духовном мире, и только в нем, жизнь имеет свою ценность, цель и значение.
Герменевтическая концепция Д. оказала решающее влияние на филос. герменевтику 20 в., на идеи М. Хайдеггера, Х.Г. Гадамера, П. Рикёра. Идеи философии культуры Д. отчетливо просматриваются в трудах представителей философской антропологии.
Введение в науки о духе; Сила поэтического воображения. Начала поэтики // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв. М., 1987; Описательная психология. М., 1996; Gesammelte Schriften. Guttingen, 1957—1982. Bd 1—19.
Bollnow O.F. Dilthey. Stuttgart, 1955.
В.Д. Губин
ДИОГЕН СИНОПСКИЙ (Diogenes Sinopeus) (ум. ок. 330-320 до н.э.) — др.-греч. моралист. Прибыв в Афины и познакомившись с этическим учением Антисфена, стал осуществлять его в своей жизни. Своими противниками Д.С. был прозван Собакой, а его последователи — киниками (от греч. kiny — собака). До нас не дошли сочинения Д.С. (приписанные ему письма были созданы позднее), и неизвестно, излагал ли он вообще свое учение в письменной форме.
Д.С. отвергал всякое знание, лишенное этической направленности. Он жил в бочке (пифосе), сведя до минимума свои потребности и существуя на подаяние; достигнутая таким способом независимость от внешних влияний была, по утверждению Д.С, доблестью и высшим счастьем, уподобляющим киника божеству. Д.С. жестоко высмеивал всех тех, кто дорожил традиционными формами жизни, он не признавал отечества, единственным законом для себя считал закон природы и объявлял себя «гражданином мира». Диоген отвергал брак, идеализировал жизнь животных и первобытных людей. Разум и воспитание должны, по мнению Д.С, помочь человеку вернуться к природе.
Finley M.I. Aspects of Antiquity. Discoveries and Controversies. London, 1968; см. также лит. к ст. Киники.
ДИСКУРС (фр. discours, от лат. discursus — рассуждение, довод) — одно из сложных и трудно поддающихся определению понятий современной лингвистики, семиотики и философии, получившее широкое распространение в англо- и особенно франкоязычных культурах. Значение слова — речь, выступление, рассуждение. В рус. языке, как и во многих европейских, этому слову нет эквивалента. Оно переводится как Д., дискурсия, речь, слово, текст, рассуждение. Предметом теоретического изучения Д. стал относительно недавно.
Основоположник современной лингвистики Ф. де Соссюр редко пользовался термином «Д.», поскольку считал язык единственным предметом лингвистики, противопоставляя его речи, понимаемой как практическая реализация языка. Однако его последователи, напротив, уделяют Д. растущее внимание. Э. Бенвенист почти не употребляет термин «речь», предпочитая ему «Д.». Э. Брюссанс включает в соссюровскую дихотомию язык/речь третий член — Д., располагая его между языком и речью и наделяя его опосредующей функцией. Язык при этом выступает как абстрактная система знаков; Д. — определенные комбинации, с помощью которых говорящий использует язык; речь — сам механизм и процесс речевой деятельности.
Традиционно лингвистика ограничивалась изучением слова и фразы. Взаимодействие с др. гуманитарными науками — семиотикой, социологией, психологией — вывело лингвистику за пределы фразы, включив в ее предмет новую составляющую: Д. Начало этому положила статья амер. лингвиста Э. Харриса «Анализ дискурса» (1952). При таком подходе фраза является простым высказыванием, а Д. — сложным высказыванием, состоящим из нескольких фраз. Ж.К. Коке определил Д. как «трансфразовое измерение языка». Теперь в лингвистике и семиотике появилась новая дисциплина — дискурсивный анализ. Фр. семиотики Г. Греймас и Ж. Куртес находят соответствие между Д. и выдвинутым советскими семиотиками (Ю.М. Лотман и др.) понятием «вторичные моделирующие системы», которые строятся на основе «первичной моделирующей системы», каковой выступает естественный язык.
Д. как сходен, так и отличен от языка и речи. С речью его сближает то, что он также является процессом и деятельностью. Однако в отличие от речи Д. предполагает систему, он обладает свойством целостности, имеет внутреннюю организацию, форму, к нему применимы понятия вида, жанра и стиля. Свойство системности сближает Д. с языком. Язык является универсальной абстрактной микросистемой, тогда как Д. — конкретной мини-системой. Д. — это речь, наделенная социокультурным измерением, или язык, преобразованный говорящим субъектом и включенный в конкретный социокультурный контекст. Типология Д. включает религиозный, политический, литературный, филос. и др. дискурсивные жанры. Мы в подобных случаях обычно используем понятие языка, считая, что каждая область культуры имеет свой язык: литературный, филос. научный и т.д.
Понятия Д. и дискурсивного анализа нашли широкое применение в социальных и гуманитарных науках. Историки используют их при исследовании архивных документов. Социологи и психологи — при изучении разного рода анкет, интервью и бесед. Р. Барт положил начало применению дискурсивного подхода в литературоведении и критике. М. Фуко рассматривает через призму языка и Д. эволюцию всей зап. культуры, уделяя особое внимание науке, философии и литературе. Исторически Д. выступал в самых различных значениях, формах и жанрах. Конкретными его примерами являются тронная речь короля по поводу к.-л. важного и торжественного события; вступительная речь (слово) или заключительная речь (слово) при открытии или закрытии научного или иного конгресса; речь по случаю приема в академию или получения высокой награды или премии. Фр. поэт эпохи Возрождения Ронсар (16 в.) назвал свой сборник поэм «Дискурсы». Известный труд Р. Декарта «Рассуждение о методе» (17 в.) был написан как предисловие к трем др. работам. Свою речь «Рассуждение о стиле» (18 в.) Ф. Бюффон произнес в связи с его приемом во Французскую академию, где он дал известное определение: «Стиль — это сам человек». «Д.» может быть названа и достаточно обширная работа. Так, «Философское рассуждение о современности» Ю. Хабермаса, во фр. названии которого используется слово «discours», представляет собой двенадцать лекций, прочитанных во фр. ун-те.
Структурализм: «за» и «против». М., 1975; Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985; Greimas A., Courles J. Semiotique: Dictionnaire raisonne de la theori du langage. Paris, 1979.
Д.А. Силичев
ДИСКУРС СЕКСУАЛЬНОСТИ — понятие, получающее наиболее развернутое обоснование в ряде последних исследований М. Фуко, таких, как «Воля к познанию» (1976), «Забота о себе» (1984) и др.
Определение. Гипотеза Фуко отвергает могущество пола как естественного закона и нормы. Учреждение закона «пола» есть историческое событие, не природная данность и не факт («разделение полов»). Иными словами, существует нечто, что делает понятие «пол» нормативным понятием, но само остается в тени: это Д.с. Диалектика взаимодействия власти, пола и сексуальности такова: власть действует в пределах диспозитива сексуальности, точнее, она его создает и оформляет в целую систему сложных и обратимых отношений, преобразующих всякий отклоняющийся опыт сексуальности во всеобщий принцип сексуального поведения, который и предстает в виде закона «пола». Д.с. формулирует правила, по которым строится сексуальное поведение индивидов в ту или иную историческую эпоху, он нормализует сексуальное желание и управляет им.
Диспозитив (dispositiv) власти. Фуко вводит понятие диспозитива, которое не отличается простотой и наглядностью. С одной стороны, это устройство, аппарат, определенного вида «машинерия» (близкая по своим физическим свойствам образу «зеркального лабиринта»). Диспозитив — орудие власти, он удерживает, порождает, связывает, артикулирует всю совокупность отношений, существующих между телами, властью и удовольствиями; но с другой — диспозитив есть идеальная точка мысли, ее инструмент, с чьей помощью мы мыслим отношения сексуальности. Итак, диспозитив — и способ познания, и технология «захвата» сексуальности. Диспозитив организует пространство и время для любого из тел, чью чувственность необходимо преобразовать в зависимости от общей властной стратегии данного общества, от того, что оно считает сексуальной нормой, «правильной ориентацией», «истинной природой сексуальности» и т.п. Последовательно выделяя в историческом времени отдельные формации телесного опыта и те специализированные пространства, которые их образуют, — «места» рождения великих социальных ин-тов Запада: наказания, лечения, экзамена, тренировки и т.д. — Фуко стремится определить порядок изменения исторических форм чувственности.
По мнению Фуко, соответствующий сексуальному поведению дискурс появляется достаточно поздно, — к сер. 19 в. происходит открытие пространства семьи для проникновения в него разнообразных процедур контроля над сексуальным поведением. Семья как атомарная структура социальности (муж — жена, родители — дети) теперь недостаточна для контроля над различными видами «сексуальностей». Диспозитив сексуальности устраняет систему кровнородственных отношений, фокусируясь на сексуальности отдельного индивида, т.е. на безличной сексуальной единице, исключающей себя и свою сексуальную ориентацию из-под власти семейных отношений. Действие диспозитива может и должно объясняться явлением дифракции сексуальных функций. Вместо старой семейной сцены, где сексуальные отношения регулировались внутренним законом пола и сексуальность была замкнута на воспроизводящуюся структуру семейных отношений, появляется иная сцена, чьи персонажи более не следуют прежним запретам. Новые персонажи сексуальности: «фригидная жена», «мать, лишенная материнских чувств», «муж-импотент с его садистскими наклонностями», «дочь-истеричка», «юный гомосексуал, отказывающийся от брака», — разом появляются, когда утверждается повсеместно четыре фундаментальных стратегических принципа: истеризация женского тела, половое воспитание ребенка, социализация функций продолжения рода и психиатризация перверсивного (запрещенного) удовольствия. На новой сцене впервые становится видимым закон пола в действии.
Новые фигуры сексуальности оказываются продуктами психиатрического воображения, за ними нет реальных тел патологии, они — фигуры языка определенного дискурса, на которые, однако, в течение многих веков люди Запада реагировали как на реальных персонажей греха и позора.
Власть и боль-удовольствие. Особым и загадочным механизмом, распределяющим боль-удовольствие, и является то, что Фуко называет властью. Отдельное тело, послушное диспозитиву власти, теряет свои физиологические, пространственно-временные и анатомические функции. Теперь его индивидуация будет полностью зависеть от тонкого, обширного и разветвленного действия сил власти по всей поверхности тел. Микрофизика власти воздействует на тела чем-то вроде «животного духа»: все эти мельчайшие корпускулы, вирусы, частицы, атомы, элементы, образующие необозримые сети отношений между телами и их удовольствиями, подвешенные, быстрые, скользящие и неуловимые, в нескончаемом роении вокруг определенных трансгрессивных зон социального тела, которые они сами и возбуждают, провоцируют, заражают случайностью и неупорядоченностью и одновременно пытаются ограничить, исключить, принудить к «молчанию». Эрогенная зона создается в социальном теле благодаря прямому действию друг на друга этих корпускул власти. Запрет сопровождается его нарушением: одно преследует другое, укрепляя или ослабляя силу действия и того, и другого.
Замысел Фуко: представить современное зап. общество тотально перверсивным, но это значит приписать власти функцию тотального присутствия в социальном теле. Власть сама давно стала объектом удовольствия, и в силу этого субъектом удовольствия, именно властью удовольствие производится, испытывается, распространяется и обожествляется.
Три эстетики. Поздние интерпретации Фуко антич. и патрицианской эстетики опираются на очевидность достижения каждым индивидом постоянства жизненных удовольствий: заботу о себе. Отсюда три эстетики: первая, андрогинная и революционная, «садистическая» или «дионисийская», оперирует болью как инструментом новых телесных познаний и наслаждений, она сфокусирована на исполнении желания и стремится достичь высшего, оргиастического наслаждения (опора на генитальную сексуальность), более того, она стремится добиться захвата тела другого, его подчинения в качестве сексуального объекта как недостающей части генитального аппарата. Вторая, уравновешенная, патрицианская по своему происхождению, консервативная эстетика удовольствия, — достойная забота о себе как цель жизни, отстраняющая боль как оборотную сторону удовольствия. Боль не входит в экономию удовольствия, все подчинено и соразмерено мерой. Тр е т ь я — это уже эстетика совершенно иного типа, трансформационная, почти транссексуальная, поскольку в ней идет речь не о «сексуальном чувстве», но о развитии «чувства тела». Здесь рождается утопия о тотально эротизованном теле (без опоры на генитальную сексуальность). Получается так, что удовольствие обладает только непосредственными телесно-физиологическими характеристиками и являет нам лишь физиологическую норму удовольствия: что хорошо для организма, то и хорошо. Как если бы не было никакой возможности извлечь ощущение удовольствия, минуя его физиологическую норму, и как если бы все те удовольствия, которые испытывают, отклоняясь от принятой нормы, могли бы быть деквалифицированы в качестве удовольствий. Возможно, что этот неопределенный и громадный мир других удовольствий, простых и уместных, есть мир более совершенных удовольствий. Фуко пытался отстоять право индивида на новую экономию удовольствий, которая больше не определялась бы внешними ей целями, но только сама собой. Жить — не «работать и любить» (3. Фрейд), не искать «острых» наслаждений, а измерять проживаемое соответствующими мерами удовольствия.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |