Еще одно важное условие Д. — достаточно высокий уровень социально-экономического развития общества. «Эмпирический опыт свидетельствует, что эффективная демократия является коррелятом социоэкономической модернизации... Благосостояние облегчает бремя, как общественное, так и частное, и совершенствует социальное устройство» (Патнэм).
Д. предполагает также писаную или неписаную конституцию, ограждающую свободу, права человека и правовое гос-во от посягательств временно пребывающей у власти партии большинства. Д. требует отделения политики от экономики, разделения власти на три ветви и эффективно функционирующей судебной системы.
Д. всегда существует в определенном социальном контексте, ее формы, размах и эффективность меняются с изменением этого контекста.
Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. I — 2: Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994; Гелянер Э. Условия свободы. М., 1995; Гаджиев К.С. Политическая наука. М., 1996; Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. М., 1996; Ивин А.А. Философия истории. М., 2000.
А.А. Ивин
ДЕМОКРИТ (Demokritos) из Абдеры во Фракии (ок. 470 или 460 — 360-е гг. до н.э.) — др.-греч. философ, основоположник атомистического учения. Автор более 70 сочинений по этике, физике, математике, языку и литературе, различным прикладным наукам, в т.ч. медицине, от которых сохранились лишь фрагменты. В античности был известен не только глубиной своего учения, но и красотой слога своих произведений. Стиль Д. отличали краткость, ритмическая организация фразы, аллитерации, ассонансы, неологизмы, широкое использование риторических антитез: атомы и пустота; макрокосм — Вселенная и микрокосм — человек; то, что есть, и то, чего нет, и т.д.
«Атомы» и «пустота» — главные понятия плюралистической онтологии Д. Атом (he atomos oysia, «неделимая сущность») есть мельчайшее тело, неделимое по той же причине, по какой неделимо бытие у Парменида: деление предполагает наличие пустоты, но внутри атома по определению пустоты нет. Как и бытие у Парменида, атомы характеризуются вечностью и неизменностью. Пустота в системе Д. выступает как принцип дискретности, множества и движения атомов, а также как их «вместилище». Называя пустоту «небытием», Д. явно отказался от элейского постулата о несуществовании небытия, однако понятия бытия и небытия включены у него в более общее понятие «то, что на самом деле», благодаря которому реальность признается и за пустотой (не-бытием). Атомы и пустота существуют на равном основании, «не более "нечто", чем "ничто"» — этот принцип «исономии» (равноправия) является универсальным в системе Д.
Друг от друга одинаково плотные атомы отличаются тремя свойствами: «фигурой», «размером» и «поворотом» (т.е. положением в пространстве). Четвертая отличительная характеристика — «порядок» — относится к способу соединения атомов друг с другом, вследствие чего составленные из атомов микротела обладают разнообразными качествами. Фигуры (формы) атомов бесконечно разнообразны, ибо нет основания предпочесть одну форму другой и ограничить т.о. количество форм атомов. Атом как таковой недоступен чувственному восприятию, и сам Д. называл свои атомы «идеями», введя этот термин еще до Платона для обозначения сущности, усматриваемой лишь мыслью.
В согласии с законом сохранения бытия («из ничего ничего не бывает») возникновение и уничтожение сложных тел происходит путем соединения и разъединения атомов. Все атомы, число которых бесконечно, вечно движутся, даже внутри твердых тел они совершают колебательные движения. Первопричиной этого движения являются соударения атомов, начавшиеся в космогоническом спонтанном «вихре», в котором произошла первичная сортировка атомов — подобное к подобному, причем более крупные атомы оказались в центре, и из них произошла Земля. Вокруг нее первоначально вращалась «влажная и грязеобразная» оболочка, которая постепенно высыхала и влажная материя уходила вниз, а сухая от трения воспламенялась и из нее формировались звезды. Земля находится в центре Космоса согласно принципу «исономии» — «нет причины, почему бы она устремилась скорее в одну, чем в другую сторону».
Д. одним из первых указал на зависимость качеств вещей от способа их познания. Все понятия, составляющие язык нашего описания внешнего мира, не соответствуют ничему «поистине», оттого все наше познание, по существу, конвенционально, — у Д. это выражено в понятии nomos (соглашение, узаконенный обычай). «По обычаю сладость, по обычаю горечь, по обычаю холод, цвет, теплота, на самом же деле — атомы и пустота». Все качества сводимы к формально-количественным различиям атомов: тело, состоящее из «круглых и умеренно больших» атомов, кажется сладким, а из «округленных, гладких, косых и малых по величине» — горьким, и т.д. Качества образуются в ходе акта восприятия, причина их возникновения — взаимодействие атомов души и так или иначе развернувшихся атомов предмета. Поэтому различия в восприятии обусловлены как изменчивостью предмета (один и тот же атом, «повернувшись», может восприниматься и как кислый, и как сладкий), так и изменчивостью субъекта (больной воспринимает не так, как здоровый, ибо у него др. температура организма). Отсюда программный скептицизм в теории познания: «На самом деле мы ничего ни о чем не знаем».
Душа-псюхе, как и огонь, состоит из мельчайших атомов шарообразной формы. Чувственное восприятие Д. объяснял с помощью «истечений» от тел: от поверхности тел отлетает некая материальная пленка, имеющая форму воспринимаемого тела («видик», eidolon), проникает в глаз, а затем в душу, в которой отпечатывается.
Этика Д. — продолжение его атомистической физики: как атом есть полное и самодостаточное бытие, так и человек есть самодостаточное бытие, тем более счастливое, чем более замкнутое на себе самом. Для выражения своего понимания счастья Д. придумал несколько терминов: «благодушие» (эвтюмия), «благосостояние», «бесстрашие», «невозмутимость» (атараксия), использовал также и традиционные термины «гармония» и «размеренность». Центральное понятие его этики — «эвтюмия», которой была посвящена отдельная книга. Значение термина прежде всего восходит к понятию меры, самоограничения по отношению к телесным удовольствиям. Тот, кто благодушен, умеет радоваться тому, что имеет, не завидуя чужому богатству и славе, тот стремится к справедливым и законным делам, отчего «и во сне и наяву» радостен, уравновешен и поистине здоров; он трудится в меру сил, однако остерегается быть «слишком деятельным в частных и в общественных делах».
Основная линия влияния философии Д. — физическая доктрина Эпикура, творца второй атомистической системы в антич. философии.
Лурье С.Я. Демокрит: Тексты. Перевод. Исследования. Л., 1970; Diets H., Kronz W. (Hrsg.). Die Fragmente der Vorsokratiker. Berlin, 1952. Bd II.
Маковельский А.О. Древнегреческие атомисты. Баку, 1946; Асмус В.Ф. Демокрит. М., 1960; Proceedings of the First International Congress on Democritus. Xanthi, 1984. Vol. 1—2.
M.A. Солопова
ДЕННЕТ (Dennett) Дэниел Клемент (р. 1942) — амер. философ-аналитик, разрабатывающий функционалистскую концепцию сознания. Учился в Гарвардском и Оксфордском ун-тах (доктор философии с 1965), в 1965—1970 преподавал в Калифорнийском, с 1971 — в ун-те Тафта (с 1975 — проф. философии), там же — директор Центра когнитивных наук, соредактор жур. «Behavioral and Brain Sciences».
Главная тема творчества Д. — проблема сознания — исследуется им в веере ее подпроблем: духовное и телесное, личностное, свобода воли и детерминизм, естественные и искусственные интенциональные системы, человек и животное, человек и машина и др. В первой кн. «Содержание и сознание» («Content and Consciousness», 1969) он продолжил стратегию своего учителя Г. Райла в критике картезианского представления о сознании как «духе в машине», трансформировав лингвистический анализ в вариант натурализма. В дальнейшем он обратился к осмыслению подходов к феномену сознания, используемых в нейронауках, когнитивных науках, исследованиях по искусственному интеллекту, и сделал вывод, что важной задачей философии является методологический анализ концептуальных оснований этих новых дисциплин, реализация которой превратит традиционную философию сознания в разновидность философии науки (Brainstorms. Philosophical Essays on Mind and Psychology. 1978; Elbow Room: the Varieties of Free Will Worth Wanting. 1984).
Д. предложил функционалистскую трактовку сознания как третий путь между жестким монизмом и детерминизмом физикализма, с одной стороны, и ментализмом и дуализмом — с другой. Используя компьютерную аналогию, он утверждает, что функциональные отношения психологических состояний в принципе могут быть актуализированы в разных физических структурах — в человеческом теле, «твердой» программе компьютера и др. Как и при описании работы компьютерной программы, эти отношения можно описывать на нейтральном языке, не являющемся ни физикалистским, ни менталистским.
В кн. «Интенциональная установка» (The Intentional Stance. London, 1987) Д. развивает оригинальную концепцию интенциональности. В отличие от философов, считающих интенциональность внутренним свойством организма, а верования и желания — ее отражением, он утверждает, что принятие интен-циональной установки (intentional stance) заключается в рассмотрении некоторого сложного агента (человека, животного или компьютера) как действующего в соответствии с интенциональным образцом. В кн. «Объясненное сознание» (Consciousness Explained. 1990), «Опасная идея Дарвина: эволюция и смысл жизни» (Darwin's Dangerous Idea. Evolition and the Meaning of Life. 1995), «Виды сознания» (Kinds of Mind. 1996) он подкрепляет эту идею дарвиновской теорией естественного отбора, рассматривая структуры интенциональности как особые случаи природного дизайна.
Вместо традиционной модели самости как наблюдателя собственного «внутреннего театра» Д. предложил «модель многократных набросков» (multiple drafts model), согласно которой не существует единственного центра — самости, собирающей сигналы и превращающей их в осознанные образы: ментальная активность в мозге осуществляется в виде параллельных и перекрещивающихся процессов выбора, ревизии и интерпретации получаемой чувственной информации. Только естественный язык создает видимость единого Я, его постоянства и самотворчества.
Д. подчеркивает, что анализ категорий «сознание», «самость», «личностное», «свобода воли», «интенциональность» и др. на основе гетерофеноменологического языка, т.е. от третьего лица, имеет важное практическое значение не только для создания искусственных мыслящих систем, но также для юриспруденции, где от точного смысла данных категорий зависит определение таких понятий, как «вменяемость», «правовая и моральная ответственность» и др., а также для этики и социальных наук.
Онтологическая проблема сознания // Аналитическая философия: становление и развитие. М., 1998; Условия личностного // История философии. Ежегодник. М., 2000.
Dennett and his Critics: Demistifying Mind. Oxford; Cambridge, 1993; Daniel Dennett's «Consciousness Explained». Symposium // Inquiry. 1993. Vol. 36. № 1/2.
H.C. Юлииа
ДЕНОТАТ (от лат. denoto — обозначаю), или десигнат, предметное значение — в логике и семантике предмет, обозначаемый именем некоторого языка (в формализованном языке — константой или термом), или класс предметов, обозначаемых общим (нарицательным) именем (в формализованном языке — предметной переменной). Напр., собственное имя «Волга» обозначает реку Волгу, а сама река Волга является Д. имени «Волга». Общее имя «космонавт» обозначает всех людей, побывавших в космосе, класс этих людей является Д. данного общего имени. Др. характеристикой имени является его смысл — совокупность черт предметов, обозначаемых именем, то, что мы усваиваем, когда понимаем имя, и то, благодаря чему мы узнаем, какие предметы оно обозначает.
Д. собственных и общих имен, используемых в повседневном и научном языках, не всегда являются реально существующие предметы и совокупности таких предметов. Часто в качестве Д. выступают идеализированные, абстрактные объекты, напр., числа, точки, линии; литературные герои, напр. Гамлет или Наташа Ростова; фантастические существа, скажем, русалки или кентавры, и т.п. Если Д. некоторого имени не существует в качестве реального объекта или совокупности реальных объектов, то иногда считают, что такое имя вообще лишено Д. и обладает одним лишь смыслом. Использование языковых выражений такого рода может приводить к ошибкам и недоразумениям. Напр., выражение «Человек, побывавший на Марсе» кажется обозначающим некоторого человека, относительно которого можно высказать то или иное утверждение, допустим: «Человек, побывавший на Марсе, носит бороду». Если мы захотим установить, истинно или ложно это утверждение, мы можем перебрать всех бородатых людей, живущих на Земле, с целью обнаружить среди них человека, побывавшего на Марсе. Ясно, что среди бородатых мы такого человека не найдем и будем вынуждены заключить, что наше утверждение ложно. Следовательно, должно быть истинно противоположное утверждение: «Человек, побывавший на Марсе, не носит бороды». Однако, перебрав всех безбородых людей на Земле, мы и среди них не обнаружим человека, побывавшего на Марсе. Поэтому мы будем вынуждены заключить, что два противоречащих друг другу утверждения одновременно ложны, что является нарушением закона исключенного третьего. Во избежание подобных ошибок следует ясно отдавать себе отчет, какого рода существованием обладает Д. используемого нами имени, и применять соответствующие методы проверки утверждений, содержащих это имя.
Павиленис Р.И. Проблема смысла. М., 1983; Ивин А.А. Логика. М., 1999.
ДЕОНТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА (от греч. deon — должное, правильное), или Логика норм, нормативная логика — раздел логики, исследующий логическую структуру и логические связи нормативных высказываний (норм). Анализируя рассуждения, посылками или заключениями которых служат такие высказывания, Д.л. отделяет необоснованные схемы рассуждений от обоснованных и систематизирует последние.
Д.л. слагается из множества систем, или «логик», различающихся используемыми символическими средствами и доказуемыми утверждениями. Вместе с тем эти «логики» имеют общие черты. Предполагается, что все многообразные нормы имеют одну и ту же структуру. Выделяются четыре структурных «элемента» нормы: характер — норма обязывает, разрешает или запрещает; содержание — действие, которое должно быть, может быть или не должно быть выполнено; условия приложения; субъект — лицо или группа лиц, которым адресована норма. Не все структурные элементы нормы находят выражение в символическом аппарате Д.л.
Подход Д.л. к структуре норм является предельно общим. Это позволяет распространить ее законы на нормы любых видов, независимо от их частных особенностей. Правила игры и грамматики, законы гос-ва и команды, технические нормы, обычаи, моральные принципы, идеалы и т.д. — нормы всех этих видов имеют одинаковую логическую структуру и демонстрируют одинаковое «логическое поведение».
В Д.л. понятия «обязательно», «разрешено» и «запрещено» обычно считаются взаимно определимыми.
В Д.л. имеют место закон деонтической непротиворечивости (выполнение действия и воздержание от него не могут быть вместе обязательными), закон деонтической полноты (всякое действие или обязательно, или безразлично, или запрещено), законы: логические следствия обязательного — обязательны; если действие ведет к запрещенному следствию, то само действие запрещено, и т.п.
Если Д.л. строится как расширение логической теории действия, различаются действие и (сознательное) воздержание от действия, не равносильное простой бездеятельности. Если в основу Д.л. положена логика взаимодействия, проводится различие между типами деятельности, связывающей двух субъектов (предоставление какого-то объекта, навязывание его и т.п.).
В соответствии с «Юма принципом» невозможен логический переход от утверждений со связкой «есть» к утверждениям со связкой «должен». Ни одна из существующих деонтических систем не нарушает данный принцип и не санкционирует переходов от описательных посылок к нормативным заключениям. Невозможным считается и логический вывод описательных высказываний из нормативных. Нарушающий якобы это положение «принцип Канта»: «Если должен, то может» (обязательность действия влечет его логическую возможность или выполнимость) — не является на самом деле контрпримером. В нем фигурирует не обязывающая норма, а описательное высказывание о ней.
Попытки свести Д.л. к логике описательных высказываний не увенчались успехом. Более плодотворным является истолкование норм как частного случая оценок. Норма представляет собой групповую оценку, подкрепленную угрозой наказания (санкции), т.е. социально навязанную и социально закрепленную оценку. «Обязательное действие А» можно определить так: «Действие А оценивается положительно, и хорошо, что уклонение от этого действия сопровождается наказанием». Такое определение нормативных понятий через оценочные позволяет свести деонтические модальности к аксиологическим модальностям и Д.л. — к оценок логике.
Д.л. нашла уже достаточно широкие и интересные приложения. Понимание логических характеристик норм необходимо для решения вопросов о месте и роли норм в научном и ином знании, о взаимных связях норм и оценок, норм и описательных высказываний и т.д. Знание логических законов, которым подчиняется моральное, правовое, экономическое и всякое иное рассуждение, использующее и обосновывающее нормы, позволяет сделать более ясными представления об объектах и методах наук, оперирующих нормами, оказать существенную помощь в их систематизации. Распространяя формальные критерии рациональности на область нормативного рассуждения, Д.л. позволяет дать аргументированную критику концепциям, утверждающим алогичность такого рассуждения и настаивающим на невозможности сколь-нибудь убедительного обоснования моральных, правовых и иных норм и их систем.
Источником филос. и методологического интереса является также то, что Д.л. заставляет по-новому взглянуть на ряд собственно логических проблем. В частности, построение логической теории нормативных высказываний, не имеющих истинностного значения, означает выход логики за пределы «царства истины», в котором она находилась до недавних пор. Понимание логики как науки о приемах получения истинных следствий из истинных посылок должно в связи с этим уступить место более широкой концепции логики.
Ивин А.А. Логика норм. М., 1973; Ивин А.А. Логика. М., 1999; Wright G.H. von. Norm and Action. A Logical Enquiry. London, 1963; Deontic Logic: Introductory and Systematic Readings. Dordrecht, 1971;IvinA.A. Grundprobleme der deontischen Logik. Berlin, 1972.
А.А. Ивин
ДЕОНТИЧЕСКИЕ ПОНЯТИЯ (от греч. deon — должное, правильное), или Нормативные понятия, Модальности долженствования — характеристики практического действия с т.зр. определенной системы норм. Нормативный статус действия обычно выражается понятиями «обязательно», «разрешено», «запрещено», «(нормативно) безразлично», используемыми в нормативном высказывании. Напр.: «Обязательно заботиться о близких», «Разрешено ездить в автобусе», «Безразлично, как человек называет свою собаку» и т.п.; здесь обязанность является характеристикой определенного круга действий с т.зр. принципов морали; разрешение относится к действию, не противоречащему системе правовых норм; нормативное безразличие утверждается относительно достаточно неопределенной системы норм, скажем, совокупности требований обычая, традиции и т.п.
Вместо слов «обязательно», «разрешено», «запрещено» могут использоваться слова «должен», «может», «не должен», «необходимо» и т.п.
При употреблении понятий «обязательно», «разрешено» и т.п. всегда имеется в виду какая-то нормативная система, налагающая обязанность, предоставляющая разрешение и т.д. Поскольку существуют различные системы норм и нередко они не согласуются друг с другом, действие, обязательное в рамках одной системы, может быть безразличным или даже запрещенным в рамках другой. Напр., обязательное с т.зр. морали может быть безразличным с т.зр. права; запрещенное в одной правовой системе может разрешаться др. такой системой.
Д.п., являющиеся необходимыми структурными компонентами нормативных высказываний, изучаются этикой, теорией права и др. дисциплинами, занимающимися нормами. Логическое исследование норм и нормативных понятий осуществляется деонтической логикой, называемой также логикой норм. В ней Д.п. рассматриваются как модальные характеристики высказываний, говорящих либо о действиях, либо о состояниях, возникающих в результате того или иного действия. С помощью этих понятий все действия, рассматриваемые с т.зр. какой-то системы норм, разбиваются на три класса: обязательные, нормативно безразличные и запрещенные.
Понятия «обязательно», «разрешено» и «запрещено» считаются взаимно определимыми:
• обязательно то, от чего не разрешено воздерживаться; обязательно все, что запрещено не делать;
• разрешено то, от выполнения чего не обязательно воздерживаться; разрешено все, что не запрещено;
• запрещено то, от чего обязательно воздерживаться; запрещено все, что не является разрешенным.
По поводу принципа «разрешено все, что не запрещено» нужно отметить, что он принимается не во всех системах деонтической логики. О системах, включающих данный принцип, говорится, что они определяют либеральный нормативный режим; системы, не предполагающие, что из отсутствия запрещения логически вытекает разрешение, характеризуют деспотический нормативный режим.
Безразлично действие, не являющееся ни обязательным, ни запрещенным, или, что то же, действие, которое разрешено выполнять и разрешено не выполнять.
Эти определения означают, что любую систему норм можно сформулировать не только в виде перечня «обязанностей», но и в форме множества «запрещений» или множества «разрешений» (включающего, конечно, и «неразрешения»).
Понятие обязанности (или деонтической необходимости) можно пояснить путем противопоставления ее др. видам необходимости. В зависимости от основания утверждения о необходимости можно выделить три ее вида: логическую, физическую (называемую также онтологической или каузальной) и деонтическую (нормативную) необходимость. Логически необходимо все, что вытекает из законов логики. Физически необходимо то, что следует из законов природы. Деонтически необходимо то, что вытекает из законов или норм, действующих в обществе, т.е. то, отрицание чего противоречит таким законам или нормам. Что касается взаимных связей трех видов необходимости, то предполагается, что действие, вменяемое в обязанность, должно быть логически и физически возможным, поскольку невозможно сделать то, что противоречит законам логики или природы.
Вместе с тем аналогия между логической и физической необходимостью — с одной стороны, и деонтической необходимостью — с другой, не является полной. Необходимое в силу законов логики или законов природы реально существует. Но из обязательности чего-то не следует, что оно имеет место. Принципы морали, законы гос-ва, правила обычая или ритуала и т.п., как известно, нарушаются.
В логике предложено определение обязательности — а значит, и др. деонтических понятий — через понятие наказания (санкции): действие обязательно, когда воздержание от него влечет за собой наказание. Однако при таком определении само понятие наказания должно быть нормативным, иначе окажется, что нормативное высказывание сводится к описательному.
Нормы являются частным случаем оценок (см.: Оценка). Это дает основание определить «обязательно» через «хорошо»: действие обязательно, когда оно представляет собой позитивную ценность, и хорошо, что воздержание от него ведет к наказанию. К примеру: «Обязательно быть честным, когда правдивость оценивается позитивно, и хорошо, что нечестность влечет осуждение».
Ивин А.А. Логика норм. М., 1973; Ивин А.А. Логика. М., 1999.
А.А. Ивин
ДЕРРИДА (Derrida) Жак (р. 1930) — фр. философ, эстетик, литературовед. Основатель деконструктивизма (си:. Деконструкция), ставшего вариантом постструктурализма и получившего широкое распространение в США. Начинал как структуралист, с сер. 1960-х гг. перешел на позиции постструктурализма и постмодернизма. В своих исследованиях опирается на Ф. Ницше и особенно на М. Хайдеггера. Основные работы посвящены проблемам философии, литературы и культуры. Взгляды Д. имеют философско-эстетический, эссеистский характер, им присущ ярко выраженный стиль, поэтому его нередко называют писателем.
К понятию «деконструкция» Д. пришел через трансформацию хайдеггеровского термина «деструкция» («разрушение»), стремясь ослабить имеющийся в нем аспект разрушительности. Хотя Д. является основателем деконструктивизма, таковым он стал не столько по своей воле, сколько благодаря амер. исследователям, которые адаптировали его идеи на амер. почве. Д. согласился с таким наименованием своей концепции, но, видимо, не без внутреннего сопротивления, ибо, во-первых, используя термин «деконструкция», он «не думал, что за ним будет признана центральная роль», во-вторых, он решительный противник выделения «главного слова» и сведения к нему всей концепции ради создания еще одного «изма», в-третьих, он намеревался разрабатывать новую науку о письме — грамматологию.
Признав себя деконструктивистом, Д. намеренно уходит от утвердительного определения и истолкования деконструкции, действуя в духе «негативной теологии», которая определяет Бога через перечисление отрицаний того, чем он не является. Д. подчеркивает, что деконструкцию нельзя сводить к тем значениям, которые она имеет в словаре (лингвистическое, риторическое и техническое), что она не является ни методом, ни анализом, ни критикой, что она не означает к.-л. «действие», «акт» или «операцию» и т.д. На самом деле в той или иной мере деконструкция является и тем, и другим, и третьим. К тому же не все мысли Д. находятся в русле «негативной теологии». В его работах, конечно, имеются положительные утверждения и размышления по поводу деконструкции. Он, в частности, отмечает, что деконструкция представляет собой непрерывный и бесконечный процесс, исключающий подведение к.-л. итога, обобщение смысла, сведение к некоему метадискурсу, что она принимает свои значения при «вписывании» ее «в цепь возможных заместителей», каковыми выступают письмо, след, рассеивание, различение, дополнение и т.д.
По мере эволюции творчества Д. внимание к положительной стороне деконструкции усиливается, и она рассматривается как «изобретение» («инвенция») и в др. значениях: открывать, творить, производить, находить, воображать и т.д. Наиболее адекватными ее эквивалентами являются «письмо» и «рассеивание», которые практически совпадают. В самом общем и упрощенном виде деконструкция означает критическое чтение и последующее «переписывание» прочитанного: «чтение-письмо». Результатом такого чтения-письма выступает текст, который представляет собой нечто среднее между филос. трактатом, эссе, литературным произведением, комментариями, критическими замечаниями, черновыми набросками и т.п.
Опираясь на чтение-письмо, Д. осуществляет деконструкцию наиболее важных явлений зап. философии, литературы и культуры. Предпринимая деконструкцию философии, Д. подвергает критике прежде всего сами ее основания. Вслед за Хайдеггером он определяет зап. философию как метафизику сознания, субъективности и гуманизма. Главный ее порок — догматизм. Таковой она является в силу того, что из множества известных дихотомий (материя и сознание, дух и бытие, человек и мир, означаемое и означающее, сознание и бессознательное, внутреннее и внешнее, мужчина и женщина, и т.д.) метафизика, как правило, отдает предпочтение к.-н. одной стороне, чаще всего сознанию и вместе с ним — субъекту, субъективности, человеку, мужчине. Отдавая приоритет сознанию, метафизика берет его в чистом виде, в его логической и рациональной форме, игнорируя бессознательное и выступая тем самым как логоцентризм. Если же сознание рассматривается в его связи с языком, то последний выступает в качестве устной речи. Метафизика тогда становится логофоноцентризмом. Когда метафизика направляет все свое внимание на субъекта, она рассматривает его как автора и творца, наделенного «абсолютной субъективностью» и прозрачным самосознанием. Отдавая предпочтение человеку, метафизика предстает в качестве антропоцентризма и гуманизма. Поскольку этим человеком, как правило, оказывается мужчина, метафизика является фаллоцентризмом.
Во всех случаях метафизика остается логоцентризмом, в основе которого лежит единство логоса и голоса, смысла и устной речи, «близость голоса и бытия, голоса и смысла бытия, голоса и идеального смысла». Это свойство Д. обнаруживает уже в антич. философии, а затем во всей истории зап. философии, включая самую критическую и современную ее форму — феноменологию Э. Гуссерля. Высшей формой рационализма и логоцентризма является философия Г.В.Ф. Гегеля. Поэтому деконструкция Д. направлена прежде всего против Гегеля, а его филос. концепция представляет собой современное антигегельянство.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |