Паррингтон В.Л. Основные течения американской мысли. М., 1962. Т. 1—3; Мельвиль Ю.К. Чарльз Пирс и прагматизм. М., 1968; Каримскии A.M. Философия американского натурализма. М., 1972; Богомолов А.С. Буржуазная философия США. XX век. М., 1974; Юлина B.C. Теология и философия в религиозной мысли США XX века. М., 1986; Она же. Очерки по философии в США. XX век. М., 1999; Reck A. The New American Philosophers. An Exploration of Thought sinse World War II. Baton Rouge, 1968; Kuklick B. The Rise of American Philosophy. New Haven; London, 1977; Flower E., Murphey G. A History of Philosophy in America. New York, 1977.
H.C. Юлина
АНАКСАГОР (Anaxagoras) из Клазомен (ок. 500—428 до н.э.) — др.-греч. философ и ученый. Около 30 лет прожил в Афинах и явился фактическим основоположником афинской филос. школы. Был обвинен в безбожии и эмигрировал; последние годы жизни провел в Лампсаке. От сочинений А. до нас дошли 20 фрагментов.
Воззрения А. сформировались под воздействием милетской школы (прежде всего Анаксимена) и учения о бытии Парменида. Свое учение А. сформулировал в виде космогонической гипотезы, согласно которой начальное состояние мира представляло собой неподвижную бесформенную смесь, слагавшуюся из бесчисленного множества мельчайших, чувственно не воспринимаемых частиц, или «семян», всевозможных веществ. В какой-то момент времени и в каком-то участке пространства эта смесь приобрела быстрое вращательное движение, сообщенное ей неким внешним по отношению к ней агентом — умом (нусом). Концепция ума, оказавшая значительное влияние на дальнейшее развитие филос. мысли («вечный перводвигатель» Аристотеля, идея «первичного толчка» в философии Нового времени), означала радикальное противопоставление источника движения косной, инертной материи. А. описывал ум как «легчайшую» из всех вещей, которая ни с чем не смешивается, и утверждал, что он «содержит полное знание обо всем и имеет величайшую силу». Весь ход мировой эволюции от первичной неупорядоченности ко все большей организации Космоса был, согласно А., следствием исходного круговращения, вызванного умом.
Космический вихрь, постепенно замедляясь, в дальнейшем воспринимается в виде круговращения небесного свода. Под действием скорости вращения происходит отделение темного, холодного и влажного воздуха, собирающегося в середине вихря, от светлого, горячего и сухого эфира, устремляющегося к его периферии. Приведенные в движение «семена» стремятся соединиться с себе подобными, образуя более или менее однородные массы вещества, однако полного обособления этих масс произойти не может, ибо «во всем имеется часть всего», каждая же вещь кажется тем, что в ней преобладает. В ходе этих преобразований общее количество любого рода вещества остается неизменным, ибо «никакая вещь не возникает и не уничтожается, но соединяется из существующих вещей и разделяется». Эти принципы относятся не только к «семенам» качественно однородных веществ (получившим у перипатетиков наименование «гомеомерий»), но и к противоположностям теплого и холодного, светлого и темного, сухого и влажного, разреженного и плотного. Др. особенности концепции А.: отрицание пустоты, признание бесконечной делимости вещества, утверждение относительности большого и малого, идея бесконечно малых физических величин.
А. был первым ученым, давшим правильное объяснение солнечных и лунных затмений.
Diels H., Kranz W. (Hrsg.). Die Fragmente der \brsokratiker. Berlin, 1952. Bd. 2; Lanza D. Anassagora. Testimonianze e trammenti. Firenze, 1966.
Таннери Ц. Первые шаги древнегреческой науки. СПб., 1902; Романский И,Д. Анаксагор. У истоков античной науки. М., 1972; Guthrie W.K.C. A History of Greek Philosophy. Cambridge, 1971. Vol. 2.
АНАКСИМАНДР (Anaximandros) (ок. 610 — после 547 до н.э.) — др.-греч. философ милетской школы, ученик Фалеса, автор прозаического соч. «О природе» (сохранился небольшой отрывок и ряд словосочетаний). А. назвал началом, лежащим в основании всего сущего, апейрон — «безграничное, беспредельное», не столько в смысле беспредельности в пространстве и во времени, сколько в смысле бесструктурности, вещественной неопределенности. Апейрон «бессмертен и непреходящ», он «все объемлет и всем правит», ему присуще вечное движение, он единственная причина рождения и гибели мироздания: «Из чего все сущее получает свое рождение, в то же самое все и возвращается, следуя необходимости».
При космогенезе из апейрона вследствие его круговращения выделяются противоположности горячего и холодного, влажного и сухого. Образуя пары, они создают огонь (горячее и сухое), воздух (горячее и влажное), воду (холодное и влажное) и землю (холодное и сухое). Земля собирается в центре, над ней вода, воздух и огонь. Когда часть воды испаряется, появляется суша. На границе суши и моря в иле зарождается жизнь, часть морских животных выходит на сушу и сбрасывает чешую. Человек зародился в большой рыбе, взрослым вышел на сушу. Солнце, Луна и звезды — отверстия в невидимых огненных кольцах. Земля неподвижна без опоры, т.к. верха и низа нет. Она шарообразна или цилиндрична. Учение А. об апейроне развили пифагорейцы, дополнив апейрон вторым, упорядочивающим, первоначалом — предельным.
Diels H., Krani W. (Hrsg). Die Fragmente der \brsokratiker. Berlin, 1951. Bd 1.
Kahn С. Anaximander and the Origins of Greek Cosmology. New York, 1960.
АНАКСИМЁН (Anaximenos) (ок. 588 — ок. 525 до н.э.) — др.-греч. философ и ученый, ученик Анаксимандра (милетская школа). Истолковал первоначало (апейрон Анаксимандра) как воздух в силу его бескачественности. Все возникает из воздуха через разрежение (огонь) и сгущение (облака, вода, земля, камни). Души и боги воздушны. Плоские небесные тела и Земля держатся на воздухе. «Исправил» Анаксимандра: звезды не ближе, а намного дальше Луны и Солнца. Сохранившийся фрагмент из «О природе» А.: «Так и наша душа, будучи воздухом, сплачивает каждого из нас, а дыхание и воздух охватывают все мироздание».
Diels H., Kranz W. (Hrsg). Die Fragmente der Vorsokratiker. Berlin, 1951. Bd 1.
Рожанский И.Д. Развитие естествознания в эпоху античности. М., 1979.
АНАЛИЗ И СИНТЕЗ (от греч. analysis — разложение, расчленение, synthesis — соединение) — две универсальные, противоположно направленные операции мышления. Анализ (А.) — процедура мысленного (иногда и реального) расчленения изучаемого объекта на составные части, стороны, свойства и изучение их. Синтез (С.) — объединение полученных в результате А. частей объектов, их сторон или свойств в единое целое.
А. и С. используются как в мыслительной, так и в практической, в частности экспериментальной, деятельности. Уже на ступени чувственного познания мы разлагаем явления на отдельные стороны и свойства, выделяя их форму, цвет, величину, составные элементы и т.д. Выделенные части могут стать предметом самостоятельного, более глубокого изучения, между ними могут быть установлены определенные взаимоотношения и зависимости. Последующий С. восстанавливает целостность объекта, однако после его аналитического исследования мы более глубоко осознаем структуру этой целостности. Процедуры А. и С. являются необходимым элементом всякого научного познания. А. обычно образует его начальный этап, на котором происходит переход от общего, нерасчлененного описания изучаемого объекта к выявлению его строения, состава и отдельных свойств. Затем, после исследования выделенных свойств вновь происходит восстановление целостности объекта — С, но он уже обогащен полученным знанием о внутренней структуре исследуемого объекта и о закономерных связях его сторон и свойств.
В различных науках используются специфические способы А. и С.
АНАЛИТИКА (от греч. analytike (techne) — искусство анализа) — название, данное Аристотелем технике логического анализа. В своих «Аналитиках» Аристотель излагает анализ силлогизма, исследует теорию доказательства и условия получения достоверного знания.
АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ — понятие, охватывающее многообразные теории зап. философии 20 в., сложившиеся в рамках аналитической традиции. Эта традиция утвердилась в Великобритании, США, Канаде, Австралии, получила распространение в Скандинавских странах и Нидерландах. По общефилософским установкам, пониманию целей и процедур анализа развивающиеся в ее рамках концепции существенно различаются между собой. Вместе с тем им присущи некоторые общие моменты. Это прежде всего «лингвистический поворот» — переформулировка филос. проблем как языковых проблем и их решение на основе анализа языковых выражений; «семантический акцент» — акцентирование внимания на проблеме значения; «методологический крен» — использование различных методов анализа с целью превращения философии в строго аргументированное знание; размывание граней между филос. логическими, лингвистическими и частнонаучными исследованиями, тенденция к нейтрализму и освобождению от ценностных посылок. Своими предшественниками аналитики считают представителей критической традиции в философии — Р. Декарта, Дж. Локка, Д. Юма, И. Канта, Дж.С. Милля, обративших внимание на активную роль концептуальных и языковых средств в производстве знания, своим антиподом — традиционный стиль философствования с его аморфными, спекулятивными, интуитивными рассуждениями.
По пониманию сути аналитического метода современные аналитические концепции условно можно классифицировать как редукционистские, или фундаменталистские (онтологический, теоретический и методологический редукционизм), и нередукционистские, или контекстуальные. По характеру анализируемого языка (язык символической логики или естественный язык) они подразделяются на формальные и неформальные.
Провозвестником современных форм А.ф. является Г. Фреге, в своих работах по математике, логике и философии языка обозначивший семантическую проблематику, ставшую одной из центральных, и применивший пошаговый метод определения значений. Основоположником А.ф. является Б. Рассел, у которого можно найти зачатки всех последующих форм анализа. Размышления о статусе и связи математических и логических истин привели Рассела к выводу, что исходя из минимума логических аксиом и используя строгие формальные средства, можно вывести все содержание логики и математики. За исходные единицы анализа Рассел принимал высказывания естественного языка, вместе с тем он полагал, что форма этих высказываний — двусмысленности и сложности — скрывает их подлинное значение. Созданная им теория дескрипций содержала способ переформулировки высказываний об объектах, чье существование сомнительно, с заменой наименования этих объектов на описание (дескрипцию) присущих им свойств, которые, в свою очередь, могут быть предметом непосредственного ознакомления через «чувственные данные». Практиковавшийся Расселом метод представлял собой редукцию поверхностного знания к простым и конечным метафизическим сущностям — «логическим атомам». Его цель — показать изоморфизм между структурой языка логики и структурой языка содержательной науки или опыта и построить непротиворечивую филос. и логическую теорию. Аналитический метод имел у Рассела позитивный смысл — с его помощью предполагалось получить истинную информацию о том, что существует в мире.
Дж. Мур в большей мере, чем Рассел, обозначил специфику лингвистического или концептуального анализа и сделал упор на аргументированные возможности естественного языка. Занимаясь этикой, он пришел к выводу, что трудности, с которыми сталкиваются философы, в значительной мере проистекают из неряшливого отношения к значениям используемых понятий, нечуткости к их зависимости от контекста, из попыток ставить вопросы без обоснования их правомерности и т.п. Практиковавшиеся им приемы впоследствии получили развитие в философии естественного языка.
У Л. Витгенштейна периода «Логико-философского трактата» (1921) метод анализа, как и у Рассела, отмечен логицизмом, редукционизмом, ориентирован на дедуктивные методы математики. Исходя из посылки о корреляции между действительностью и логической структурой языка, Витгенштейн считал возможным создание аналитических средств, позволяющих отличить теоретически правомерные высказывания от логически абсурдных и бессмысленных. Одно из таких средств он видел в схеме идеального языка. Идея о создании единой формализованной модели человеческого знания на основе выявления подлинной логической структуры языка была доведена им до законченной филос. теории. Основные элементы этого языка — имена — должны однозначно соответствовать определенным объектам, символы — иметь строго определенное значение, а правила синтаксиса — запрещать образование неосмысленных словосочетаний. Простейшими являются элементарные предложения, которым соответствуют дискретные эмпирические элементы — чувственные восприятия. В целом можно сказать, что Витгенштейн использовал два типа анализа: апеллировал и к эмпирическому критерию верификации, т.е. к редукционизму, и к корректировке естественного языка с помощью искусственного языка, что было отступлением от редукционизма. В отличие от Рассела, верившего в прогресс филос. знания, аналитические приемы у Витгенштейна были нацелены не столько на позитивное решение проблем, сколько на освобождение от «мистического», в число которого попадала большая часть проблематики философии.
Представители Венского кружка (М. Шлик, Р. Карнап, О. Нейрат, Ф. Вайсман и др.) сформулировали развернутую программу логического эмпиризма, в которой продолжили стратегию на прояснение языка. Как и у Витгенштейна, анализ был призван решить негативную задачу — элиминировать из теоретического языка псевдопроблемы и метафизику. Но главной все же была позитивная задача — прояснить язык науки, в частности, отношение между теорией и эмпирическими наблюдениями, между аналитическими и синтетическими суждениями, между понятиями, стоящими на разных уровнях абстракции. В рамках логического позитивизма практиковались два типа анализа. Первый тип представлял собой разновидность классического варианта редукционизма — сведения теоретических высказываний к «базисным предложениям», некоторым индикаторам осмысленности, и верификация на их основе истинностных суждений. В качестве последних сначала принимались предложения, выражающие чувственный опыт (феноменализм), а затем предложения, описывающие наблюдения физических объектов (физикализм). Конечная цель такой процедуры — построение монистической физикалистской картины мира на основе идеала «единой науки». Второй тип анализа основан на построении идеальных языков. В работах Карнапа главная филос. проблема анализа языка науки была сформулирована как проблема его логического синтаксиса. Логический анализ мыслился как формализация правил построения и преобразования языка науки. Ставилась задача: через построение все более полного формального языка максимально приблизить этот язык к естественному с тем, чтобы выявить его концептуальный каркас, структуру и повседневные способы мышления. Под влиянием критики со стороны А. Тарского Карнап счел необходимым включить в логический синтаксис семантический анализ, т.е. отношение значений терминов к описываемой ими реальности. В дальнейшем признается не только семантика, но и прагматика, т.е. филос. проблемы использования языка. В связи с этим аналитическая деятельность превращается в громоздкую и трудно реализуемую на практике систему преобразований.
Обращение и раннего Витгенштейна, и логических позитивистов к созданию идеального искусственного языка исходя из посылки об изоморфности структуры языка и структуры реальности — это, несомненно, отступление от классического редуктивного анализа. Новый тип анализа укоренился в США и Скандинавских странах. В Великобритании получил распространение др. тип нередуктивного анализа — контекстуальный и функциональный, предложенный философами, исследующими стихию повседневного естественного языка.
Самый радикальный шаг в сторону от классической аналитической традиции сделал Витгенштейн в «Философских исследованиях» (1953). Признав ошибочным свое старое представление об изоморфности структуры языка структуре фактов, он утверждает гетерогенность обычных понятий лингвистической практики, рассматривает язык как набор инструментов, выполняющих коммуникативные функции и обслуживающих меняющиеся социальные цели. Применительно к такому представлению о языке он предложил вариант анализа, основанный на концепции «языковых игр». Задача анализа состоит в прояснении употребления выражений, описании инструментальных функций, которые они выполняют в каждом конкретном контексте и «формах жизни». Как и в ранний период, Витгенштейн отвергает метафизику, однако на совершенно др. основании — в ней видится неправомерный перенос правил одной игры на другую. У философии только терапевтическая, а не гносеологическая роль — отсеять то, о чем что-то может быть сказано, от того, о чем говорить нельзя. Гносеологический релятивизм языковых конвенций Витгенштейна, растворяющий реальность в контекстах «языковых игр», в дальнейшем использовался в постмодернистских концепциях «постфилософии».
Параллельно с Витгенштейном философами Оксфордского и Кембриджского ун-тов (Дж. Остин, Г. Райл, Дж. Уиздом, Ф. Вайсман и др.), а также рядом амер. философов (М. Блэе, Н. Малкольм и др.) разрабатывались др. варианты анализа естественного языка. Позитивный смысл анализа сводится к выявлению неявных значений, формируемых в процессе интерсубъективного понимания и контекстуального употребления языка, установления семантических различий и правил точного употребления понятий, выявления ситуационного значения слов, сравнения различного рода «языков» и типов высказываний. Лингвистические аналитики исходят из того, что все знание о мире дают наука и здравый смысл; философия занимается не установлением истин, а проясняющей терапевтической деятельностью по очищению языка от «систематически вводящих в заблуждение высказываний» (Райл). Настаивая на специфичности филос. работы, они отказываются от идеализации научного знания. Тем не менее им свойствен особого рода позитивизм — убеждение в возможности решения проблем общей филос. значимости на базе анализа узких и частных проблем языка.
Для ряда представителей лингвистического анализа характерна попытка по-новому посмотреть на отношение логики и естественного языка и роль метафизических категорий. Данный анализ получил развитие в «дескриптивной метафизике» П.Ф. Стросона, нацеленной на исследование структур и связи фундаментальных категорий человеческого мышления, отношения структуры языка и структуры реальности. Выход на обсуждение общефилософской проблематики характерен также для М. Даммита и Э. Куинтона. С представлением о языке как сфере социальной коммуникации связаны появление в лингвистической философии определенных материалистических тенденций и отказ от ранее провозглашенного нейтрализма в философии.
Появление в США постпозитивистских форм философии (У. Куайн, Н. Гудмен, У. Селларс) положило конец классическим формам А.ф. Прагматические аналитики продолжают логицистскую традицию неопозитивизма в том смысле, что основное внимание сосредоточено на интерпретации научного знания и средствах его логического обоснования. Но при этом они отвергают центральные догмы неопозитивизма: дихотомию аналитического и синтетического, эмпирический верификационизм и др. Их новое слово состоит в подчеркивании холистических аспектов значения. Куайн выдвинул тезис о «неопределенности радикальной трансляции», согласно которому предложение всегда может рассматриваться как значение не одной, а множества различных вещей. Наши высказывания о мире предстают перед судом чувственного опыта не в отдельности, а в виде системы, которая сталкивается с опытом только краями, и речь может идти только об оправдании всей системы. Анализ выступает как построение логически обоснованной теории, получающей свое оправдание с помощью релятивистского принципа прагматической эффективности системы.
Одно из важных направлений в эволюции аналитической традиции мысли в 1960—1990-х гг. основано на синтезе альтернативных установок логического и лингвистического анализа. Потребность в логическом моделировании естественного языка, возникшая с производством компьютерных систем, стимулировала разработку необходимой для этого формальной техники (Дж. Фодор, Д. Дэвидсон, Р. Монтегю, Д. Льюис, С. Крипке, Я. Хинтикка и др.). Данные разработки предполагают, что организация и правила естественного дискурса, являясь естественными формами, определяемыми содержанием, не сводятся к произвольным «языковым играм», как считал Витгенштейн, и поддаются логическому исчислению. В то же время они не укладываются в только математические модели, как это полагали логические позитивисты.
В постпозитивистской философии понятие «анализ» получает неопределенно широкое толкование в силу резкого расширения проблемного поля. Если представители классической А.ф. ограничивались относительно небольшим кругом проблем, поддающихся «окончательному» разрешению, постпозитивистские аналитики в качестве предмета исследования могут брать любые филос. проблемы, отнюдь не претендуя на их «закрытие». Напр., в возникших в рамках аналитической традиции течениях научного материализма и научного реализма разрабатываются проблемы, имеющие широкую мировоззренческую значимость: онтологическая проблема об отношении духовного и телесного и гносеологическая проблема об отношении наших концептуальных средств к реальности. Вынашиваются идеи о создании А.ф. политики, социологии, права и др. Развитую форму приобрела А.ф. истории (К. Гемпель, М. Мартин, У. Дрей и др.), в которой основное внимание уделяется анализу концептуального аппарата исторического объяснения, методологии историографии и др. В течении, именуемом «анализ религиозного языка», методы логического и лингвистического анализа применяются к языку теологии и религии с целью обоснования их осмысленности, наличия в них собственных, отличных от философии и науки логики и правил (У. Блэкстоун, П. Ван Бурен).
Современная А.ф. не поддается идентификации по какому-то содержательному базисному принципу. Ее связывает не столько приверженность к.-л. парадигме знания, сколько стилевое родство. Главным предметом анализа выступает не столько язык, сколько метафизический вопрос о том, как язык «сцепляется» с мышлением (философия сознания) и реальностью (различные версии реализма). В арсенале аналитических средств сохраняется и логический, и семантический, и контекстуальный анализ, используются редукционистские процедуры, трансляция сложного к простому. Но ни одному из этих методов не придается самодовлеющее значение. Чаще всего под «анализом» понимается применение современной техники аргументации для определения посылок, установления смысловой и логической зависимости между высказываниями и т.п. (Для идентификации стилистики такой филос. работы вместо термина «аналитическая» часто используется термин «профессиональная» или «рациональная».) В аналитических теориях есть определенная сциентистская струя в том смысле, что они в целом следуют идеалу философии как рационально-теоретической деятельности, хотя и не отождествляют философию с наукой (вот почему проблема рациональности оказалась одной из ключевых). В 1970— 1990-е гг. образ «философии-как-науки» был подвергнут атакам постаналитиков (Р. Рорти, А. Данто, С. Кейвел и др.), полагающих, что невозможность эмпирического обоснования знания и дрейф аналитиков к антифундаментализму кладет конец претензиям философии на теоретизм и оставляет для нее одну перспективу «философии-как-литературы».
Карнап Р. Значение и необходимость. М., 1958; Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958; Нарский И.С. Современный позитивизм. М., 1961; Философия марксизма и неопозитивизм. М., 1961; Козлова М.С. Философия и язык. М., 1972; Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория. М., 1973; Попович М.В. Философские проблемы семантики. Киев, 1975; Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы. М., 1976; Петров В.В. Структуры значений (Логический анализ). Новосибирск, 1980; Павиленис Р.И. Проблема смысла. М., 1983; Грязнов А.Ф. Язык и деятельность. Критический анализ витгенштейнианства. М., 1991; Витгенштейн Л. Аналитическая философия. Избр. тексты. М., 1993; Сокулер З.А. Людвиг Витгенштейн и его место в философии XX века. Долгопрудный, 1994; Витгенштейн Л. Философские исследования. М., 1996; Макеева Л.Б. Философия X. Патнэма. М., 1996; Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1997; Аналитическая философия: становление и развитие. М., 1998; Патнэм Х. Философия сознания. М., 1998; Райл Г. Понятие сознания. М., 1999; Остин Д. Избр. М., 1999; Мур Дж.Э. Природа моральной философии. М., 1999; Юлина Н.С. Очерки по философии в США. XX век. М., 1999; Куайн У.О. Слово и объект. М., 2000.
Н.С. Юлина
АНАЛИТИЧЕСКИЕ И СИНТЕТИЧЕСКИЕ СУЖДЕНИЯ
Аналитические суждения (А.с.) — суждения, истинность которых устанавливается без обращения к действительности посредством логико-семантического анализа их компонентов; синтетические суждения (С.с.) — суждения, истинность которых устанавливается только в процессе их сопоставления с той реальностью, о которой они говорят.
Впервые в ясной форме разделение суждений на аналитические и синтетические было осуществлено И. Кантом. А.с. Кант называл такое суждение, предикат которого уже входит в содержание субъекта и, т.о., ничего не добавляет к тому, что мы знали о субъекте. Напр., суждение «Всякий холостяк неженат» является аналитическим, т.к. признак «быть неженатым» уже мыслится в содержании понятия «холостяк». «Всякое тело протяженно», «Москвичи живут в Москве» — все это А.с. С.с, согласно Канту, является такое суждение, предикат которого добавляет что-то новое к содержанию субъекта, напр. «Алмаз горюч», «Тихий океан — самый большой из океанов Земли» и т.п. Считается, что только С.с. выражают новое знание, А.с. представляет собой тавтологию, не содержащую никакой информации.
Современная логика расширила понятие А.с, включив в их число сложные суждения, истинность которых можно установить лишь на основе логических правил, не обращаясь к реальности. Напр., если дано суждение «а —> а», то не нужно обращаться к действительности, чтобы узнать, истинно или ложно это суждение, — в любом случае данная импликация будет истинной. Следовательно, это А.с.
Различие между А.с. и С.с. не является строгим и четким, ибо понятия в процессе развития познания изменяют свое содержание, включают в него новые признаки, а это приводит к тому, что какие-то С.с. становятся А.с. Напр., когда-то суждение «Все тигры полосаты» было С.с. и несло в себе новую информацию о тиграх. Но сейчас понятие «тигр» уже включило в свое содержание признак полосатости. Скорее всего мы затруднимся назвать тигром животное, во всем похожее на тигра, но лишенное характерных полос на шкуре. Следовательно, это суждение стало А.с.
АНАЛОГИЯ (от греч. analogia — соответствие) — сходство между предметами, явлениями и т.д. Умозаключение по А. (или просто А.) — индуктивное умозаключение, когда на основе сходства двух объектов по каким-то одним параметрам делается вывод об их сходстве по др. параметрам. Напр., планеты Марс и Земля во многом сходны: они расположены рядом в Солнечной системе, на обеих есть атмосфера и т.д.; на Земле есть жизнь; поскольку Марс похож на Землю с т.зр. условий, необходимых для существования живого, можно сделать вывод, что на Марсе также имеется жизнь. Это заключение является, очевидно, только правдоподобным.
А. — понятие, известное со времен антич. науки. Уже тогда было замечено, что уподобляться друг другу, соответствовать и быть сходными по своим свойствам могут не только предметы, но и отношения между ними. Помимо А. свойств существует также А. о т ношений. Напр., в известной планетарной модели атома его строение уподобляется строению Солнечной системы: вокруг массивного ядра на разных расстояниях от него движутся по замкнутым орбитам легкие электроны, подобно тому как вокруг Солнца обращаются планеты. Атомное ядро не похоже на Солнце, а электроны — на планеты; но отношение между ядром и электронами во многом подобно отношению между Солнцем и планетами. Продолжая это сходство, можно предположить, что электроны, как и планеты, движутся не по круговым, а по эллиптическим орбитам.
Сходство сопряжено с различием и безразличия не существует. А. всегда является попыткой продолжить «сходство несходного», причем продолжить его в новом, неизвестном направлении. Она не дает достоверного знания: если посылки рассуждения по А. истинны, это еще не означает, что и его заключение будет истинным. А., дающую высоковероятное знание, принято называть строгой. Научные А. обычно являются строгими. Умозаключения по А., нередкие в повседневной жизни, как правило, не особенно строги, а то и просто поверхностны. От А., встречающихся в художественной литературе, точность вообще не требуется, у них иная задача, и оцениваются они по др. критериям, прежде всего по силе художественного воздействия.
Для повышения вероятности выводов по А. необходимо стремиться к тому, чтобы было схвачено и выражено действительное, а не кажущееся сходство сопоставляемых объектов. Желательно, чтобы эти объекты были подобны в важных и существенных признаках, а не в случайных и второстепенных деталях. Полезно также, чтобы круг совпадающих признаков был как можно шире. Но наиболее важен для строгости А. характер связи сходных признаков предметов с переносимым признаком. Информация о сходстве должна быть того же типа, что и информация, распространяемая на др. предмет. Если исходное знание внутренне связано с переносимым признаком, вероятность вывода заметно возрастает. И наконец, при построении А. следует учитывать не только сходные черты сопоставляемых объектов, но и их различия. Если последние внутренне связаны с признаком, который предполагается перенести с одного объекта на другой, А. окажется маловероятной.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |