ihtik.lib.ru, [e-mail] 4 страница

II. Классический период (1890—1930) ознаменован подлинным «аксиологическим бумом», когда ценностная проблематика в одночасье стала едва ли не преобладающей в европейской мысли. Классическую А. правомерно рассматривать как единство А. «формальной» — изучение предельно общих законов, заключенных в ценностных отношениях, и «материальной» — изучение структуры и иерархии наличных, «эмпирических» ценностей. К этим двум предметностям можно добавить аксиологическую «онтологию» — изучение субъективности/объективности ценностей, их бытийной локализации и соотношения с существованием, а также «гносеологию» — исследование места ценностей в познавательном процессе.

В «формальной» А. систематизировались прежде всего некоторые аксиологические аксиомы, напр., 1) существование некоторой положительной ценности = положительная ценность; 2) существование некоторой отрицательной ценности = отрицательная ценность и т.д. (Брентано); близкие им реляции ценности и долженствования, закон исключенного третьего в А.: одна и та же ценность не может быть и позитивной, и негативной (М. Шелер); формулировки «закона специфического отношения ценностей» (из двух ценностей одна должна быть больше, другая — меньше), суммирования (А+В ценнее, чем А), «ценностной инверсии», ценностного «обмена» (А+В = В+А), сопоставления: если В ценно, поскольку ценно А, то А ценнее, чем В (Т. Лессинг).

«Материальная» А. соответствует способам иерархизации основных классов ценностей. Э. фон Гартман предлагал ценностный ряд: удовольствие — целесообразность — красота — нравственность — религиозность, отчасти напоминающий иерархию благ в платоновском «Филебе». Субординации ценностей уделял специальное внимание Г. Мюнстерберг.

Наиболее глубокое осмысление принципов «материальной» А. было представлено у Шелера. Иерархия ценностных модальностей описывается в последовательности четырех рядов: 1) ценностный ряд «приятного» и «неприятного»; 2) ценности витального чувства: все качества, которые охватывают противоположность «благородного» и «низкого», а также ценности сферы значений «благополучия» и «благосостояния»; 3) области духовных ценностей: «прекрасное» и «безобразное» и весь круг чисто эстетических ценностей; «справедливое» и «несправедливое», т.е. область ценностей этических; и ценности чистого познания истины, которые стремится реализовать философия; 4) высшей ценностной модальностью оказывается модальность «святого» и «несвятого»; основной ее признак — то, что она являет себя только в «абсолютных предметах», и все остальные ценности есть ее символы. Каждой из этих четырех ценностных модальностей соответствуют свои «чистые личностные типы»: художник наслаждения, герой или водительствующий дух, гений и святой; соответствующие сообщества — простые формы «обществ», государство, правовое и культурное сообщество, сообщество любви (Церковь).

Др. значительные схемы иерархизации ценностей разрабатывались баденской школой неокантианства (В. Виндельбанд, Г. Риккерт), а также персоналистом В. Штерном, различавшим ценности-цели и ценности-носители: вторые являются средствами для первых, но и среди первых некоторые могут быть средствами для др., высших ценностей. Иерархия «самоценностей» есть иерархия личностей различных порядков; ее завершает «самоценность с безграничной самоценностной полнотой» — Божественная Вселичность.

«Ценностная ситуация», как и познавательный акт, предполагает наличие трех необходимых компонентов: субъекта (в данном случае «оценивающего»), объекта (в данном случае «оцениваемого») и некоторого отношения между ними (в данном случае «оценивания»). Поскольку все три компонента содержатся в ней уже аналитически (входят в само ее понятие), то не было философов, которые могли бы отрицать хотя бы один из них. Расхождения были связаны поэтому преимущественно со сравнительной оценкой их места в «ценностной ситуации» и, соответственно, онтологического статуса ценностей. Основные позиции исчерпали все четыре логические возможности, которые можно было бы записать в виде тетралеммы.

1. Попытки локализовать ценности преимущественно в оценивающем субъекте. Хр. фон Эренфельс, Р. Гольдшид, А. Фуйе и др. отстаивали натуралистическую трактовку ценностей, связывая их с желательностью и потребностью; Г. Шварц, Мюнстерберг, а также глава марбургской школы неокантианства Г. Коген — волюнтаристическую, основатель имманентной философии В. Шуппе, В. Дильтей, А. Деринг — «сентименталистскую», связывая ценности с внутренним чувством. Аксиологам, настаивавшим на локализации ценностей в каком-то одном аспекте душевной деятельности, противостояли те, кто отказывались от выделения в субъекте к.-л. специальной «ответственной за ценности» способности (Э. фон Гарт-ман, А. Риль, прагматист Ф. Шиллер).

2. К «субъект-объективистам» в первую очередь относятся последователи Лотце и Брентано. А. Мейнонг подверг критике натуралистический субъективизм: выводить ценность объекта из его желаемости или его способности удовлетворять наши потребности неправомерно, ибо отношения здесь скорее противоположные — желательно для нас и удовлетворяет наши потребности то, что мы уже считаем для нас ценным. Критиком субъективистов-натуралистов был и Дж. Мур, считавший, что не наши эмоциональные состояния обусловливают представления о ценности соответствующих объектов, но как раз наоборот. Ценность можно определить как неэмпирическое, но объективное свойство предмета, постигаемое лишь в особой интуиции. Для Г. Зиммеля ценности — нечто субъективное, но он признавал и их «надсубъективную» значимость. У И. Хейде ценность в собственном смысле есть особое отношение взаимной «приуроченности» между объектом ценности и ее чувством. Хейде различает ценность, которой обладает сам объект и объект ценности, рассматриваемые им как ценности соответственно первого и второго порядка, ибо второй ценностный уровень уже включает в себя первый и опирается на него. К субъект-объективистам можно отнести и Э. Гуссерля, исследовавшего природу того, что он называл оценивающими актами. Когда субъект осуществляет их, он «схватывает» вещь и одновременно «направлен» на ценную вещь. Последняя является полным интенциональным коррелятом (объектом) его оценивающего акта.

3. Объективистская А., составляющая прямую противоположность субъективистской, настаивает на существовании онтологически независимого от субъекта царства ценностей, по отношению к которым он оказывается в положении реципиента. Основателем этого направления по праву считается Шелер, частично опиравшийся на идеи Брентано. Носители ценностных качеств, или благ, соотносятся с ценностями как вещи, в коих осуществляются эйдосы, с самими эйдосами. Последние могут созерцаться и независимо от своих носителей, подобно тому как краснота может постигаться и вне отдельных красных предметов. Субъект есть лишь локализация этих иноприродных по отношению к нему и независимых от него идеальных сущностей, способная тем не менее к «диалогу» с ними. Последователь Шелера Н. Гартман развивает концепцию царства ценностей: ценности — это сущности или то, посредством чего «все причастное им становится тем, что они суть сами, а именно ценным». Они не формальные, бесформенные образы, но «содержания, «материи», структуры», открытые для вещей, отношений и личностей, которые к ним стремятся.

4. Если Шелер и Гартман выделяли для ценностей отдельное бытийное царство, то Виндельбанд противопоставлял ценности «сущему» как таковому, а Риккерт считал, что простое расширение реальности до включения в нее ценностей не может привести к постижению их значимости. Ценностные значимости «не располагаются ни в области объекта, ни в области субъекта», «они даже не суть реальное». Не будучи реальными, они, однако, «объективны» и могут познаваться теоретическими науками, но не могут опираться на их результаты и быть поколебленными последними. Мы можем сообщаться непосредственно лишь с культурными благами — в виде личностей или вещей.

Разработка ценностных аспектов познания принадлежала преимущественно баденской школе. Виндельбанд, выясняя предметные границы философии и конкретных наук (изучающих различные роды сущего), определял философию как таковую в качестве «науки о необходимых и общезначимых определениях ценностей». Любые — как «практические», так и «теоретические» — суждения с необходимостью включают в себя и оценку своего содержания. Значение ценностных компонентов в научном познании специально рассматривалось М. Вебером, выдвинувшим концепцию «ценностной идеи», которая определяет установки ученого и его картину мира. Специальное значение «ценностная идея» имеет для наук о культуре, к которым он относил и социологию.

III. Постклассический период (с 1930-х гг.). Теоретическое значение современного этапа А. в сравнении с классическим относительно скромно. Можно ограничиться лишь двумя моментами современного «аксиологического движения»: отдельными направлениями развития классических моделей А. и некоторыми относительно новыми тенденциями.

Современный аксиологический натурализм исходит из старого постулата о том, что вещь обладает ценностью, поскольку она желаема (см. выше), — при том, что существуют разногласия относительно того, что именно в субъекте претворяет предмет в ценность (потребность или чувство удовольствия). Эти идеи отстаивали Р. Перри (ценность как производное от интереса), К.И. Льюис (ценность как «долговременное чувство удовлетворенности»), но наиболее значительная фигура здесь — Дж. Дьюи. Амер. прагматист различал объекты, «провоцирующие» ценностное отношение, и сами ценности, побуждения и желания. В желании, лежащем в основе ценностных установок, различаются два уровня — побуждение и интерес, а также фактуальные и ценностные суждения. К. первым относятся: «Мне нравится то-то», «Я люблю то-то», ко вторым — «Это заслуживает внимания», «Этим стоит насладиться» и т.д. Все ценностные суждения — суждения опыта, а потому подлежат экспериментальной проверке. Элементы бихевиоризма обнаруживаются в работах А. Маслоу, Р. Кеннея и многих др. англоязычных авторов.

Согласно феноменологам, напротив, ценностные суждения не эмпирические, но априорно синтетические, а А. в целом — априористское наукоучение, методологически отличное от эмпирических наук. Р. Ингарден различал в аксиологическом контексте эстетическое и теоретическое переживания и соответствующие установки. Как и Гуссерль, он видел в ценностях сущее (в отличие от неокантианцев), но ценности — не свойства вещей, «обладание» ими не относится к отношению присущности, и потому непостижимо, каким все-таки образом вещи могут быть носителями ценностей. Носители этических ценностей — личности, эстетических — произведения искусства, относящиеся, однако, с онтологической т.зр. не к реальным, но к интенциональным сущностям. Близок этому направлению был и Я. Мукаржовский, разрабатывавший семиотическую трактовку ценностей (а также дифференциацию ключевых понятий, в частности ценности и цели). Согласно его иерархизации, следует различать ценности существования, интеллектуальные, этические, социальные и религиозные.

Традиции нем. аксиологического идеализма продолжал Ф.Й. фон Ринтелен, различавший «самоценности» — прежде всего этические — и «относительные ценности» — утилитарные, а также ценности «вещные» и «личностные», ценность как объект и ценностное познание. К критикам натуралистической А. следует отнести Р. Траппа, доказывавшего неэмпирический характер ценностей исходя из того, что любой опыт является теоретически нагруженным, а в случае с ценностным опытом отсутствует к.-л. независимая инстанция его «контроля».

Аналитики во главе с А. Айером развивали тезис о неопределимости ценностных понятий на основании того, что им не соответствует реальный референт ни в субъекте, ни в объекте ценностной реляции. Оценочные понятия и суждения, собственно, ничего не означают и лишь выражают определенные эмоции. Этот эмотивистский подход к предмету А. преодолевается представителями того же направления — Дж. Урмсоном, Р. Брандтом, а также Р. Хэаром, который исследует типологические различия фактуальных и ценностных суждений, соотнося их, соответственно, с дескриптивными и прескриптивными высказываниями. В более поздних работах Хэар акцентирует различия категорий ценности (включаемой в сферу «желаемого») и интереса, а также трех классов существ, о которых можно сказать, что они имеют ценность: 1) имеющие ценность для себя (люди, животные и, возможно, сверхъестественные существа); 2) имеющие ее для др. существ (типа эстетически совершенных природных феноменов); 3) имеющие лишь «инструментальную» ценность для других (типа урожая, золотоносного песка и т.п.).

Хотя А. никогда не была в числе приоритетных областей отечественной философии (достаточно упомянуть о критической реакции на «аксиологизм» баденской школы), среди рус. философов можно отметить Н.О. Лосского, который, подвергнув критике основные нем. аксиологические теории, предпринял попытку построить ценностную модель на основании теистического персонализма, отстаивая понимание Бога как высшую «самоценность» (совпадение бытия и ценности), являющуюся источником всего тварного ценностного мира. Нетеистический аксиологический персонализм развивался М.М. Бахтиным, который видел в многообразии индивидов множество «неповторимо ценных личных миров», настаивая и на том, что между ними не может возникнуть противоречия, но скорее «диалог».

Область т.н. прикладной А. охватывает применение понятия «ценность» и прилагательного «ценностный» ко всем практически сферам человеческого познания и деятельности (от политики до медицины), а потому закономерно ведет к «обесцениванию ценностей» как глубинно-личностных атомов человеческой экзистенции и создает кризис в А., преодолимый только серьезными «антиинфляционными» мерами, связанными в первую очередь с «лечением» самого современного языка и серьезной работой над категориями А.

Лосский Н.О. Ценность и бытие. Бог и Царство Божие как основа ценностей. Париж, 1931; Проблема ценности в философии. М., 1966; Кюнг Г. Брентано, Гуссерль и Ингарден об оценивающих актах и познании ценностей // Логос. 1995. № 6; Каган М.С. Философская теория ценности. СПб., 1997; Шохин В.К. Классическая философия ценностей: предыстория, проблемы, результаты // Альфа и Омега. 1998. № 18 (3); Kraus O. Die Werttheorien. Geschichte und Kritik. Rohrer, Bruenn etc., 1937.

B.K. Шохин

АКСИОМА (от греч. axioma — значимое, принятое положение) — исходное, принимаемое без доказательства положение к.-л. теории, лежащее в основе доказательств др. ее положений.

Долгое время термин «А.» понимался не просто как отправной пункт доказательств, но и как истинное положение, не нуждающееся в особом доказательстве в силу его самоочевидности, наглядности, ясности и т.п. Так, Аристотель считал, что А. (начала) не требуют доказательства по причине своей ясности и простоты. Др.-греч. математик Евклид рассматривал принятые им геометрические А. как самоочевидные истины, достаточные для выведения всех др. истин геометрии. Нередко А. трактовались как вечные и непреложные истины, известные до всякого опыта и не зависящие от него, попытка обоснования которых могла только подорвать их очевидность.

Переосмысление проблемы обоснования А. изменило и содержание самого термина «А.». А. являются не исходным началом познания, а скорее его промежуточным результатом. Они обосновываются не сами по себе, а в качестве необходимых составных элементов теории: подтверждение последней есть одновременно и подтверждение ее А. Критерии выбора А. меняются от теории к теории и являются во многом прагматическими, учитывающими соображения краткости, удобства манипулирования, минимизации числа исходных понятий и т.п. В частности, в формальном исчислении, класс теорем которого уже известен, А. — это просто одна из тех формул, из которых выводятся остальные доказуемые формулы. Если, однако, теория еще не определена однозначно, выбор ее А. может диктоваться и содержательными соображениями.

АКСИОМАТИЧЕСКИЙ МЕТОД — способ построения научной теории, при котором какие-то положения теории избираются в качестве исходных, а все остальные ее положения выводятся из них чисто логическим путем, посредством доказательств. Положения, доказываемые на основе аксиом, называются теоремами.

А.м. — особый способ определения объектов и отношений между ними. Он используется в математике, логике, а также в отдельных разделах физики, биологии и др.

А.м. зародился еще в античности и приобрел большую известность благодаря «Началам» Евклида, появившимся ок. 330—320 до н.э. Евклиду не удалось, однако, описать в его «аксиомах и постулатах» все свойства геометрических объектов, используемые им в действительности; его доказательства сопровождались многочисленными чертежами. «Скрытые» допущения геометрии Евклида были выявлены только в Новейшее время Д. Гильбертом, рассматривавшим аксиоматическую теорию как формальную теорию, устанавливающую соотношения между ее элементами (знаками) и описывающую любые множества объектов, удовлетворяющих ей. Сейчас аксиоматические теории нередко формулируются как формализованные системы, содержащие точное описание логических средств вывода теорем из аксиом. Доказательство в такой теории представляет собой последовательность формул, каждая из которых либо является аксиомой, либо получается из предыдущих формул последовательности по одному из принятых правил вывода.

К аксиоматической формальной системе предъявляются требования непротиворечивости, полноты, независимости системы аксиом и т.д.

А.м. является лишь одним из методов построения научного знания. Он имеет ограниченное применение, поскольку требует высокого уровня развития аксиоматизируемой содержательной теории.

Как показал К. Гёдель, достаточно богатые научные теории (напр., арифметика натуральных чисел) не допускают полной аксиоматизации. Это свидетельствует об ограниченности А.м. и невозможности полной формализации научного знания.

АКТИВИЗМ (от лат. activus — активный) — филос. концепция, считающая активность, деятельность, в частности духовную активность, сущностью реальности; представление о том, что сущность человека заключается не в созерцании, а в деятельном преобразовании внешнего мира; моральное требование всегда переходить от теоретических заключений к практическим действиям. Понятие чистого акта (actus purus), восходящее еще к аристотелевской концепции божества, широко использовалось схоластической мыслью, а затем Г.В. Лейбницем, И.Г. Фихте и др. А. означает также убеждение, что адекватное решение проблемы истины не может быть найдено посредством абстрактного теоретизирования; деятельность, и прежде всего предметная, преобразующая мир деятельность, есть ключ к истине (Фихте, К. Маркс и др.).

АКЦИДЕНТНЫЙ (от лат. accidens — случайный) — в средневековой философии и позднее — не имеющий независимого и самодостаточного существования, существующий только в др. бытии, в субстанции или иной акциденции. А. может изменяться, исчезать или добавляться к имеющимся свойствам, в то время как субстанция остается той же самой.

АКЦИДЕНЦИЯ (от лат. accidentia — случай, случайность) — филос. термин, означающий то, что не имеет независимого и самодостаточного существования, а существует только в другом бытии, в субстанции или иной А. Изменяться, исчезать или добавляться может А., в то время как субстанция остается той же самой. Впервые термин «А.» встречается в «Метафизике» и «Физике» Аристотеля. В схоластике А. делились на собственные, необходимо данные с определенной сущностью (подобные «способностям души», которая всегда чувствует, стремится, рассуждает и т.п.), и несобственные, случайные (подобные цвету или размеру). Понятие «А.» широко использовалось в философии Нового времени при противопоставлении случайного, несущественного субстанциальному, или существенному.

АЛАН ЛИЛЛЬСКИЙ (Alain de Lille, Alanus de Insulis) (ок. 1120/1130—1202/1203) — фр. теолог, философ и поэт; «универсальный доктор» (doctor universalis). Преподавал в Париже (ок. 1157—1170) и Монпелье (ок. 1171-1185); боролся с ересью катаров. В старости, став цистерцианцем, удалился в Сито.

Согласно А.Л., поскольку в борьбе с религиозными воззрениями, отрицающими доводы Откровения, бессмысленно обращаться к авторитету Писания и святых Отцов, для защиты католического учения следует прибегать к доводам разума. Теология поэтому должна по возможности строиться как совокупность высказываний, дедуктивно выводимых из самоочевидных посылок, т.е. приближаясь к модели, представленной в геометрии. «У авторитета, — писал А.Л., — нос из воска, и его можно повернуть в любом направлении, а потому следует подкрепить его разумными доводами». Так, «Правила священной теологии» А.Л. представляют собой цепь из 134 аксиом с комментариями, которые, начинаясь с определения понятия «единица», описывают процесс перехода от единичности Бога к множественности мира и логически приводят к постулатам, относящимся к богословской проблематике. Среди них определение: «Бог есть умопостигаемая сфера, центр которой везде, а окружность нигде».

Перу А.Л. принадлежат также две аллегорические поэмы, сквозной темой которых является тема Природы как посредницы между Творцом и творением, поддерживающей установленный в мире порядок. Это «Плач Природы», диалог, осуждающий тех, кто, греша, нарушает и извращает естественные законы; и «Анти-клавдиан», эпопея, рассказывающая о победе добродетелей над пороками путем сотворения Богом и Природой (с помощью богословия и свободных искусств) совершенного человека, после чего в мире воцаряется новый золотой век.

Плач Природы (отрывки) / Пер. и предисл. М.Л. Гаспарова // Памятники средневековой латинской литературы X— XII веков. М., 1972; Opera. Paris, 1855.

Baumgartner M. Die Philosophie des Alanus de Insulis. Minister, 1896; Raynoudde Lage G. Alain de Lille. Poete du XII siecle. Paris, 1952; D'Alverny M.-T. Alain de Lille. Textes inedits: avec une introduction sur vie et ses oeuvres. Paris, 1965.

АЛЕКСАНДЕР (Alexander) Сэмюэль (1859—1938) — англ. философ. Основным в метафизике А. является всеохватывающая схема «эмерджентной эволюции» (от англ. emergent — внезапно возникающий). Основание этой схемы располагается «ниже» физико-химического уровня, точнее на субматериальном уровне — это само «пространство — время». Оно динамично, конституируется множеством точек — мгновений. Из него как из чего-то первичного возникает все. Следующий уровень — материя. Из материи возникает жизнь, но не как эпифеномен, а как новый уровень сложности. Есть разные уровни жизни, и на уровне организмов с высокоразвитой нервной системой появляется сознание. У А. есть и еще один уровень — Божество. Бог вводится А. в сам эволюционный процесс как его высшая цель. А. утверждает, что Бог, как и все, имеет физический и сознательный аспекты. Его тело — это все пространство — время, включающее все конечные сущие. В этом отношении Бог имманентен, но Бог трансцендентен в своей божественности. Носителем этой трансцендентности является та часть Вселенной, которая еще «впереди». А., т.о., проводит различие между Богом и «Божеством». «Божество» обозначает своеобразный телеологический процесс самореализации Бога. «Божество» трансцендентно по отношению к пространственно-временной Вселенной. Бог в процессе эмерджентной эволюции Вселенной движется к «Божеству» как к некоей вечной цели. С определенными оговорками можно сказать, что Бог есть Вселенная, устремленная к Божеству. Она устремлена к реализации возможностей, содержащихся в Божестве, но мировой процесс, соответственно Бог, никогда не реализует всех возможностей, т.е. не становится Божеством в полной мере.

Space, Time and Deity. London, 1927. Vol. 2.

АЛЕКСАНДР АФРОДИСИЙСКИЙ (кон. 2 — нач. 3 в. н.э.) — др.-греч. философ, влиятельный комментатор Аристотеля, глава перипатетической школы в Афинах ок. 198—209. Был первым в ряду антич. комментаторов, чьи тексты сохранились, и последним, кто толковал Аристотеля «с помощью Аристотеля», без привлечения неоплатонического словаря. Позднеантичные комментаторы, признавая авторитет А.А., часто ссылались на него просто как на «комментатора» (подобно тому как Аристотеля называли просто «философом», не упоминая имени).

Тексты А.А. можно разделить на две основные группы — комментарии и трактаты. Изданы сохранившиеся комментарии к «Метафизике», «Первой Аналитике» (кн. I), «Топике», «О чувственном восприятии», «Метеорологике»; комментарий к «Опровержению софистов» неаутентичен. Подлинными считаются трактаты: «О душе», «О судьбе», «О смешении и росте», а также сборники отдельных рассуждений «Апории и решения» и «Этические проблемы». В трактатах А.А. много внимания уделяет полемике: в «О судьбе» выступает в защиту свободы воли против стоического фатализма, в «О смешении и росте» критикует учение стоиков о всецелом смешении. В своих сочинениях А.А. часто представляет перипатетическую т.зр. на вопросы, самим Аристотелем не обсуждавшиеся (ср. трактовку судьбы в смысле «природы» в трактате «О судьбе»). Трактат «О душе» издан вместе с дополнительной книгой, традиционно приписываемой А.А. Из тематически неоднородных рассуждений, собранных здесь, наиболее важна интерпретация аристотелевского учения об уме, согласно которой ум понимается трояко: 1) материальный, или потенциальный; 2) способный мыслить; 3) творческий, или деятельный, или «приходящий извне» — этот третий ум отождествлен А.А. с Божественным Умом из «Метафизики» и резко отграничивается от первых двух умов, относящихся к человеческому мышлению.

Дальнейшая судьба сочинений А.А. связана в первую очередь с традицией комментирования Аристотеля в неоплатонизме и на араб. Востоке. Благодаря переводам на араб. язык А.А. оказался самым значимым посредником между Аристотелем и его араб. экзегетами. В эпоху Возрождения интерес к А.А. был велик у представителей т.н. падуанской школы.

О смешении и росте // Философия природы в античности и в средние века. М., 2000; Commentaria in Aristotelem Graeca. Berlin, 1883-1891. Vol. 1-3.

Солопова М.А. Александр Афродисийский и его трактат «О смешении» в контексте комментаторской традиции аристотелизма // Философия природы в античности и в Средние века. М., 2000; Sharpies R. W. Alexander of Aphrodisias: Scholos-ticism and Innovation // Aufstieg und Niedergang der Roemischen Welt. Berlin; New York, 1987.

АЛОГИЗМ (греч. а — отрицательная приставка, logos — понятие, разум) — ход рассуждения, нарушающий законы логики или правила проведения логических операций. А. всегда содержит в себе логическую ошибку. Ошибка в умозаключении, допущенная преднамеренно, с целью выдать ложное за истинное, именуется софизмом; непреднамеренная ошибка в умозаключении — паралогизм.

АЛХИМИЯ (позднелат. alchimia) — феномен средневековой культуры, в котором своеобразно переплетались начальные естественно-научные (прежде всего химические) представления о мире и характерные для данной культуры представления о человеке и обществе. Главной целью алхимиков являлись поиски т.н.

филос. камня («великого эликсира», «великого магистерия», «красной тинктуры» и т.д.), способного превращать неблагородные металлы в золото и серебро. Филос. камень должен был, кроме того, обеспечивать вечную молодость, излечивать все болезни и т.д.

А., будучи фрагментом средневековой культуры, не могла не разделять основные ее особенности: спекулятивную общую ориентацию, догматизм и авторитарность, традиционализм и символизм, иерархизм и т.д. Этому не способно было помешать то, что А., стоявшая между оккультным теоретизированием и химико-техническим имитирующим ремеслом, представляла собой изнанку магистральной культуры. Символический характер А. проявлялся, в частности, уже в параллелизме двух действий: превращения вещества в процессе «великого делания» являлись только символом параллельной внутренней работы алхимика над собой. «Великое делание», призванное дать в итоге филос. камень, было лишь одной, внешней стороной алхимического процесса, символизировавшей то, что в его ходе сам алхимик уподобляется Богу. Как раз поэтому А. считалась в Средние века ересью. В рассуждениях алхимиков ртуть и сера не только вещества, но и бесплотные принципы; газ не только нечто воздухоподобное, но и таинственный дух и т.п.

А., выявившая целый ряд химических веществ и описавшая их взаимодействие друг с другом, явилась предшественницей возникшей в 17 в. науки химии. А. не была наукой, хотя и опиралась частично на опыт и использовала некоторые собственно химические методы. Существование филос. камня физически (онтологически) невозможно, поскольку противоречит хорошо обоснованным законам природы.

Феномен А., одновременно «недохимии» и «сверххимии», надолго пережил Средние века. Известно, в частности, что И. Ньютон, настаивавший в своих книгах по физике на необходимости строго механистического, каузального и математического объяснения природы, проводил алхимические опыты. Делал он это, впрочем, втайне от своих коллег по «естественной философии».

С т.зр. социальной философии, А. может рассматриваться как смутное предвосхищение возникшей только в Новое время идеи коммунизма. Алхимики первыми начали поиски способа создания «рая на земле», т.е. богатого и процветающего общества, в котором нет надобности в тяжелом и монотонном труде, а легкость получения богатства (золота) лишает смысла само понятие частной собственности.

Дата добавления: 2015-08-27