Когда Такашима протянул мне смятую салфетку, мне пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть поспешно написанные иероглифы. Бумага была местами прорвана ручкой, но я все равно понял, что там было написано.
«На пляже после двух ночи. Сегодня».
Я был удивлен, прочитав это. В голове первым делом возникли не самые хорошие предчувствия, и я снова вспомнил о своих страхах и о том, что отчим Таканори мог устроить на меня облаву. Но я не мог не пойти. Слишком долго я пытался устроить встречу с Таканори, но безрезультатно, а тут он сам звал меня.
- Спасибо, можешь идти, - я кивнул охраннику, а сам вновь и вновь перечитывал те несколько слов, что написал Таканори. Он сам решил пойти на встречу со мной. Что это могло значить? Неужели все же решил мне что-то рассказать?
Я решил идти один, хотя Такашима порывался пойти со мной, чтобы прийти на помощь, если вдруг что-то пойдет не так. Но я отказался. Почему-то мне казалось, что Таканори будет напуган, если увидит меня не одного, а в обществе охранника. Конечно, сам Мацумото мог прийти в сопровождении отчима, но это меня уже не так сильно волновало. Понимая, что пути назад все равно нет, я отправился на пляж.
Было холодно, и я то и дело потирал ладони друг о друга, чтобы хоть немного согреть озябшие руки. Стрелки часов давно показывали три часа ночи, а Таканори все не было. Несмотря на это, я не спешил уходить, понимая, что могло произойти непредвиденное и Таканори не может уйти из своего номера. Бродя по мокрому песку пляжа, я вглядывался в ту сторону, откуда должен был прийти Таканори, но там никого не было.
Подойдя к самой воде, я начал поднимать мелкие камешки и кидать их в волны, которые казались сейчас черными. Соленые брызги долетали до моего лица, но я не обращал на это внимания, увлеченный своим занятием. Я даже немного согрелся, но ощущение тревоги не покидало меня.
Услышав чьи-то шаги, я тут же обернулся, замечая Таканори. Он шел очень медленно, то и дело останавливаясь и поправляя сползавшую с плеч легкую рубашку. Когда он подошел ко мне, то долго смотрел куда-то мимо, ничего не говоря. Я тоже не спешил нарушать тишину, понимая, что одно неловко сказанное слово, и я могу больше не рассчитывать увидеть Таканори и узнать у него хоть что-то.
Наконец он вздохнул и перевел взгляд на меня. Я заметил, что у него рассечена нижняя губа посередине, но не стал спрашивать его об этом, хотя нетрудно было догадаться, откуда это взялось.
- Вы хотели меня видеть? – он спросил так тихо, что мне пришлось переспросить. Он повторил свой вопрос, но уже более раздраженным тоном, явно недовольный тем, что приходится говорить снова.
- Ты написал записку, я пришел, - пожав плечами, я сложил руки на груди, понимая, что из Таканори придется тянуть каждое слово. Скинув пиджак, я бросил его на песок, опускаясь на него. Я не любил стоять во время каких-то разговоров. Таканори последовал моему примеру, но сел прямо на землю.
- Холодно же, встань, - я кивнул в его сторону, но он отмахнулся. Когда я хотел дать ему сесть на свое место, Таканори нахмурился, сказав, что его и так все устраивает. Не желая его злить, я лишь кивнул ему в ответ. Сейчас мне казалось, что я его пленник, такой же, каким он был когда-то. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь буду в такой ситуации?
- Как вы здесь оказались? – он не смотрел на меня, когда спрашивал, а я, пользуясь тем, что он меня не видит, рассматривал его, в очередной раз поражаясь тому, как он изменился.
- Приехал отдохнуть, - пожав плечами, я усмехнулся, понимая, что Таканори вряд ли верит мне.
- Ну да, вам было от чего отдыхать, - он нарочно выделил последнее слово и резко повернул свое лицо ко мне, нагло смотря в глаза.
- Да уж поверь, было от чего, - я добродушно улыбнулся, стараясь не вестись на эту провокацию, хотя мне, как всегда, захотелось стереть эту нагловатую улыбку с его лица, но приходилось держать себя в руках. Я понимал, что сейчас не могу вести себя так, как привык, и что это не даст никакого результата.
- А ты как здесь? – я задал встречный вопрос, но Таканори лишь поджал губы, вновь отворачиваясь.
- С классом приехал на экскурсию, - хмыкнув, Мацумото подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом.
- И как отдыхается? – я уже чувствовал, что разговор подходит к самому главному, но понимал, что Таканори не говорит мне всего, что мне нужно знать, и тянет время, не решаясь говорить о том, что волновало больше всего.
- Отлично, - Мацумото вновь посмотрел на меня.
Я ожидал увидеть в его глазах слезы, но их не было. Таканори выглядел равнодушным, и я, уже отчаявшись что-либо услышать, пошел в наступление первым.
- Кстати, как твои отношения с отчимом? Он по-прежнему такой же, как и был? - понимая, что вопрос более чем жесток, я все равно его задал.
Конечно, я ожидал, что Таканори промолчит, отвернется, а может и вовсе уйдет, но парень снова усмехнулся, продолжая молчать словно был на допросе.
Прошло несколько минут, прежде чем он снова начал говорить.
- Когда мы приехали домой, - начал он, – ну, после того, как меня выкупили, он и пальцем меня не тронул. Я не поверил сначала, испугался, думал, что на следующий день отыграется, а он вел себя так, словно и никогда не был моим мучителем. Был таким ласковым, добрым, постоянно жалел... Так смешно было видеть это.
- Но когда он забирал тебя, то ударил, разве нет? - я вспомнил, как отчим Таканори грубо запихивал его в машину, предварительно влепив пощечину.
- Это был единственный раз, больше он не трогал. Прошло несколько дней, а он был таким милым, что я начал верить в то, что он исправился. Ко мне вернулся аппетит, я стал нормально есть и не дрожать от каждого звука, я даже занялся собой, волосы вот покрасил, - он дотронулся до своих каштановых прядей, грустно усмехаясь. – Позволив себе жить нормально, я и забыл о том, что все может измениться. Когда я вспомнил, что намечается экскурсия с классом, то мне показалось, что причина поведения отчима именно в этом: он не хотел оставлять на моем теле следов, зная, что тут я буду ходить в шортах и без майки. Но все оказалось хуже и так банально, что мне до сих пор стыдно, что поверил ему. Когда мы сели в самолет, он наклонился ко мне и сказал, чтобы я не думал, что еду отдыхать. Он назвал сумму, которую заплатил вам за меня, и сказал, что я отработаю все до копейки. Потом начал говорить, что здесь у него много знакомых, которые любые деньги заплатят, лишь бы переспать с таким, как я.
Таканори замолчал, а я не мог поверить своим ушам. Вот оно в чем дело. Таканори привезли в качестве экзотической шлюхи, получая за него деньги и наживаясь.
- У меня было уже так много клиентов, что я сбился со счета. А сегодня... – Мацумото прикрыл глаза, и я понял, что ему совсем тяжело говорить, даже голос его стал тише. – Сегодня я просил дать мне отдохнуть хоть немного, но он все равно меня повез к какому-то уроду. Он меня ударил за то, что я отказался делать ему минет. Тварь... – Таканори отвернулся от меня, и мне показалось, что он не желал показывать мне свои слезы. А ведь было время, когда он рыдал в моей комнате при любом поводе, совершенно не стесняясь этого.
- Мне хочется утопиться в этом море и избавиться наконец от этой уродливой жизни. Я и на пляж именно за этим ходил, но не могу. Страшно.
- Это не выход, Таканори. Смерть из-за таких, как твой отчим, не выход, - я сказал это, а сам понял, что не слишком-то отличаюсь от его отчима и по большому счету, вся эта история произошла из-за меня. В том, что Таканори уже превращают в мальчика по вызову, была именно моя вина. Глядя, как на горизонте появляются первые лучи восходящего солнца, я думал о том, как помочь Таканори, как вытянуть его из этого ада.
Он молча сидел рядом, опустив голову и что-то чертя на песке пальцами.
- Я не хочу жить. Наверное, стоит наглотаться таблеток. Отчим подсыпает моей матери снотворного, чтобы она не слышала, что он меня увозит ночью. Вот их и надо пить, наверное.
Я промолчал, не в силах больше слушать этот кошмар. С трудом верилось, что такое вообще может произойти. Но тем не менее все было реально, и от этого становилось еще страшнее.
- Я пойду, - Таканори встал и, отряхнувшись, посмотрел на меня.
- Иди, - кивнув, я тоже поднялся.
Мацумото смотрел мне в глаза, ничего не говоря, но я понимал, что он просит о помощи. Не произнося вслух этих слов, он надеется, что я помогу ему, иначе зачем он бы звал меня сюда? Я видел в его затравленном взгляде надежду на то, что все изменится.
- Если отчим увидит, что меня нет, то мне конец, - Таканори покосился в сторону отеля, и я чувствовал, что он начинает волноваться. Солнце освещало бледными лучами пляж, делая его чуть светлее, окрашивая песок в розоватый цвет, а я все не мог отойти в сторону, давая Таканори уйти.
- Когда ты уезжаешь?
- Через три дня. Еще три дня ада, а потом домой и снова по кругу. Я не могу больше, - Таканори опустил голову и все же зашагал прочь, сильно ссутулившись.
Я смотрел ему вслед, уже зная, что сделаю. Это будет то, что хоть как-то сгладит мою перед ним вину, но времени на то, чтобы раздумывать, не было. У меня было в запасе всего три дня.
- Таканори, - я окликнул его, и он обернулся, смотря уставшим взглядом.
Подойдя чуть ближе, я хотел положить свои руки ему на плечи, но не сделал этого, не желая, чтобы он подумал что-то не то.
- Что? – поежившись, он спрятал ладони в рукава рубашки и склонил голову набок, от чего волосы закрыли пол лица.
Мой взгляд остановился на его рассеченной губе.
- Тебя по-прежнему никто не целовал? – я подошел ближе, от чего Таканори резко попятился назад, спотыкаясь.
- Им интересна любая часть моего тела, кроме губ, - он усмехнулся и пошел прочь, стараясь идти быстро, но его ноги увязали в песке, замедляя его шаги.
Я стоял на пляже до тех пор, пока Таканори не скрылся в отеле и только после этого покинул его. Три дня. Таканори уезжает через три дня. Слишком мало времени. Мысли лихорадочно крутились в моей голове, и я понимал, что мне срочно нужно посоветоваться с Такашимой о том, что я задумал. Я знал, что он мне поможет, но смогу ли я осуществить свой замысел, оставалось под вопросом.
После разговора с Таканори я ушел к себе и сразу же лег спать, решив не загружать себя лишними мыслями, а подумать об этом позже, когда проснусь и буду готов принять точное решение.
Но даже во сне меня преследовали все новые идеи относительно того, как расправиться с отчимом Таканори. Мне снилось это, и я много раз просыпался, смотря на часы и отмечая, что прошло не так много времени. Близился вечер, а я все не мог подняться, желая еще немного полежать в своей постели.
После своего непродолжительного сна я не почувствовал себя отдохнувшим и мне на миг показалось, что я устал еще больше, словно и вовсе не сомкнул глаз. Заставив себя подняться с кровати, я привел себя в порядок и вызвал Такашиму, кратко изложив ему свой план. Услышав то, что я задумал, мой охранник не был удивлен, лишь сказал, что это надо было сделать раньше. Его реакция позабавила меня, ведь Такашима был одним из немногих в моем окружении, кто всегда отвечал именно то, что я хотел услышать. Я рассчитывал на его помощь, потому что знал, что Койю можно поручить самую ювелирную работу. Он справлялся со всеми заданиями, которые я когда-либо ему поручал, а здесь мне нужно было лишь прикрытие и дельный совет. В прошлом Такашима учился на врача, поэтому знал, что нужно сделать, чтобы на вскрытии трупа все выглядело так, словно это был несчастный случай, а не насильственная смерть. Правда, я понимал, что инсценировать несчастный случай скорее всего не получится и придется действовать более топорными методами.
Обсудив с Койю детали, я пошел по отелю собирать сведения о Мацумото-старшем. Мне хотелось спросить обслуживающий персонал, где чаще всего отчим Таканори проводит свое время, и из этой информации делать выводы о том, где и как мы с ним попрощаемся. В том, что я его убью, я уже не сомневался. Я не боялся последствий своего решения, понимая, что полиция чужой страны не будет разбираться в этом деле, учитывая, что они не дураки и поймут, что за этим стоит, и чем им грозит излишнее любопытство. Я давно уже понял, что полиция боится таких, как мы, понимая, что если они полезут туда, куда не просят, то им самим придется не сладко.
Поначалу и портье, и горничные, и работники казино смотрели на меня подозрительно, но деньги сделали свое дело, и я понял, что эти люди и рта не откроют, если полиция придет их допрашивать, да и умел я спросить так, чтобы не вызывать особых подозрений. За годы, проведенные в специфической среде, я научился общению с людьми и умел вытянуть из них нужные мне сведения. Вот и сейчас персонал на ломаном английском пытался объяснять мне, где проводит досуг Мацумото.
Как оказалось, он каждый вечер посещал тренажерный зал и плавал в бассейне. Меня это удивило и очень обрадовало, потому что все казалось уже не таким сложным. В этот же вечер мы с Такашимой отправились в бассейн, чтобы осмотреться.
Мы не привлекали внимания, потому что отдыхающим не было никакого дела до нас. Мы не отличались от остальных посетителей бассейна и выглядели так, словно тоже пришли на тренировку. Нацепив очки для плавания и купальные шапочки, мы с Такашимой плавали на разных дорожках, искоса наблюдая за Мацумото. Он плавал хорошо и довольно-таки быстро, вылезая после каждого захода на бортик и подходя к своему стулу, где висело полотенце и стояли стакан и бутылка воды. Я сразу зацепился за нее глазом. Мацумото пил много, и к концу его тренировки бутылка была почти пуста. Стул его стоял в самом углу, возле двери в душевую, и его чуть закрывала высокая кадка с искусственной пальмой, раскидистые листья которой свисали до кафельного пола.
Мацумото плавал ровно сорок минут, после чего вышел из воды и, взяв свои вещи, не спеша направился в душевую. Мне ничего не надо было говорить Такашиме, он и так все понял. В тот момент мы мыслили совершенно одинаково.
Я был напряжен и все время молчал. Со мной так всегда было, когда предстояло какое-то важное задание. Такашима понимал мое состояние и не докучал вопросами, лишь пожелал спокойной ночи, когда мы расходились по номерам, и спросил, идем ли мы завтра в бассейн. Я ответил утвердительно и поспешил скрыться в своем номере. Не включая свет, раскрыл балкон, впуская в комнату ночной воздух, смешанный с запахом моря, и лег на кровать, прикрывая ноги покрывалом. После плавания мое тело было расслаблено, но я все равно чувствовал себя немного уставшим. А еще мне не давали покоя мысли о Таканори. Где он сейчас? Неужели снова у очередного клиента? А может, крепко спит, утомленный и измотанный. Я даже не знал, на каком этаже его номер, а почему-то хотелось.
Тупо смотря в потолок, я опять мучился бессонницей, почему-то вспоминая те дни, когда Таканори был у меня. Я радовался тогда каждой возможности обидеть его и специально задевал больнее, желая довести его до слез и истерики. Сейчас было неприятно вспоминать это. Неприятно из-за того, что я знал, какой ценой заплатил Таканори за то, что волей судьбы оказался в моем доме, и что те мучения, которым он подвергался с моей стороны, стали началом ада, что ждал за дверями моего опостылевшего дома. Я все еще не мог понять, почему меня так волнует судьба этого мальчишки. Неужели только из-за того, что он пострадал из-за моего желания получить наживу? Но ведь я и раньше так делал, правда, всегда конец был одинаков, и я впервые столкнулся с тем, что родители так жестоко обошлись со своим ребенком, гораздо суровее, чем обошелся с ним я – его похититель. Меня терзали угрызения совести, мне хотелось хоть как-то помочь Таканори. Правда, я все еще был удивлен тем, что моя совесть проснулась слишком поздно, и я знал, что просто могу не успеть сделать то, что хотел. Конечно, можно было бы дождаться приезда в Токио и заказать Мацумото знакомому киллеру, который бы сделал все чисто и без свидетелей, но не было гарантии, что Таканори не замучают еще до того, как он сядет в самолет. Я не мог знать, что еще приготовил для него его отчим, поэтому нельзя было терять ни минуты.
Следующим вечером мы с Такашимой снова были в бассейне, а Мацумото уже вовсю плавал. Я обратил внимание на то, что его полотенце скомкано и неаккуратно висит на спинке стула. Видимо, он уже выходил не один раз, и вполне возможно, что скоро мог уйти. Понимая, что отступать поздно, я дождался, пока Мацумото пойдет на новый заход, повернувшись спиной ко мне, и быстро вышел из воды. Такашима поплыл вслед за ним, чтобы в случае чего закрыть собой обзор и отвлечь как-нибудь. Я не спеша пошел в сторону душевой, прихватив свое полотенце. Я смял его в руке, чтобы не было видно, как мои пальцы крепко сжимали таблетку с ядом, которую мы еле раздобыли на черном рынке, благо друзей из нашей сферы у нас было немало и в этой стране.
Стакан Мацумото был полон воды и, проходя мимо него, я разжал пальцы и кинул в него таблетку, не поворачивая головы в сторону, но изо всех сил скосив глаза, чтобы не промахнуться. Она растворилась мгновенно, без шипения и каких-либо звуков, а я, не ускоряя шаг, прошел в душевую, чувствуя, как начинают дрожать руки. Почему-то я волновался. Я не знал, видел ли кто-то меня, но заметить, что я кидаю что-то в стакан было практически невозможно, да еще и место для своего стула Мацумото выбрал удачное: почти весь обзор загораживался той самой пальмой и дверью.
Быстро приведя себя в порядок, но стараясь не выглядеть слишком торопливым, я отправился к себе в номер. Через полчаса ко мне пришел Такашима, сообщив, что все прошло удачно и Мацумото не видел меня. Койю сказал, что, когда я ушел, Мацумото еще долго плавал, а потом вышел из воды и направился к стулу. Воду он выпил, и нам оставалось только ждать.
Мне было так тревожно, что я не мог сомкнуть глаз и все ходил по номеру, то подходя к окну, то к кровати, то задергивая шторы, словно желая спрятаться ото всех, то снова раскрывая их и смотря в темное ночное небо. За прожитые годы я лишил жизни многих людей, не задумываясь ни на миг о том, правильно ли я делаю, но почему-то сегодня я не сомневался в правоте своих действий. И пусть это было подло, отбирать жизнь у другого, но я знал, что другого способа избавить Таканори от мучений нет. Но я не мог быть уверенным в том, что все прошло так, как мы задумали. Могло случиться, что Мацумото откачают врачи, но я надеялся на то, что медики придут тогда, когда будет слишком поздно. Я помнил о том, что действие яда начнется через двадцать минут после приема. Если верить тому, что сказал Такашима, то истекало уже полчаса с того времени, как отчим Таканори выпил отравленную воду.
Меня разбудил шум за дверью. Кто-то быстро ходил по коридору, слышались голоса, хлопали двери. За окном было раннее утро, солнце едва поднялось, и комната еще была окутана каким-то сумеречным светом, таким, какой бывает вечером.
Встав с кровати и подойдя к двери, я прислушался, а потом, нацепив на лицо равнодушное выражение, выглянул в коридор, прищуриваясь от яркого света ламп.
По коридору мимо моей двери быстрыми шагами прошли две горничные и портье, а следом двое мужчин в белых халатах. Они даже не обратили на меня внимания, а я тут же почувствовал легкое волнение. Неужели получилось? Вновь зайдя в номер, я привел себя в порядок, решив спуститься позавтракать в столовой и заодно узнать хоть что-то. Я не мог проявлять излишнего любопытства, чтобы не привлекать внимания, но должен был получить как можно больше исчерпывающей информации. Но я так же понимал, что персонал отеля вряд ли будет поднимать шумиху, чтобы не распугивать своих клиентов.
- Что за суета? – раздраженно спросил я портье, когда тот пронесся мимо меня, задев плечом. Тот поспешно извинился и зашагал медленнее, больше ничего не сказав, но через некоторое время снова перешел на бег.
Я уже не сомневался, что задуманное удалось, но мне нужны были доказательства.
В столовой почти никого не было, но это и не удивительно, так как было слишком рано. Бармены не спеша протирали фужеры, в кухне гремели посудой и даже официант, который меня обслуживал, был слишком медлительным, но мне было все равно, ведь я никуда не спешил, надеясь услышать хоть что-то. Но никаких разговоров не было, все молчали, видимо, строго соблюдая запрет начальства не распускать слухи.
Пока я ел, мой взгляд был прикован к двери, словно я боялся что-то пропустить, и когда один из работников вдруг резко закрыл ее, я тут же встал со своего места, чувствуя, что именно сейчас все и решится. Портье не успел преградить мне дорогу, когда я выходил из столовой, и я увидел, как двое врачей тащили на носилках тело, полностью закрытое белой простыней.
- Проходите, пожалуйста, скорее, - работник отеля загородил собой врачей, будто это могло помочь, а я не удержался и снова кинул быстрый взгляд на простынь, которую так хотелось откинуть, чтобы убедится в том, что все получилось. Я чувствовал сильное волнение, такое, какого никогда раньше не испытывал.
Поспешив в свой номер, я тут же позвонил Такашиме. Он еще спал, и я разбудил его своим звонком. Охранник сказал, что шума не слышал и спал крепко. Я всегда удивлялся тому, что он может спать в любой ситуации, стоит только голове коснуться подушки. Казалось, что Такашиму ничто не способно разбудить, если он сам этого не захочет.
Мы с ним договорились уехать этим же вечером, надеясь, что полиция все же не придет допрашивать постояльцев отеля.
Собирая свои вещи, я все думал о том, что произошло, и не мог до конца поверить, что все удалось. По старой привычке мне нужно было увидеть тело, чтобы точно знать об удачном исходе дела.
Часы тянулись неумолимо медленно, и солнце почему-то палило слишком сильно, из-за чего я вынужден был плотно задернуть шторы на окне. Мне хотелось поскорее оказаться в родной стране, я чувствовал, что промедление опасно, что мне нельзя задерживаться, что в Токио меня никто не тронет, а здесь что-то может пойти не так.
Впервые за долгие годы я действительно сильно нервничал, и когда в дверь постучали, я вздрогнул, тут же смотря на балконную дверь, словно ища пути к отступлению.
Стук повторился, и я нехотя пошел открывать, не зная, что меня ждет за дверью. Каково же было мое удивление, когда я увидел Таканори. Не спрашивая разрешения войти, он проскользнул внутрь помещения и запер дверь на замок, тут же поднимая на меня уставший взгляд. Я заметил, что его глаза были красными.
Мы молча смотрели друг на друга, не говоря ни слова, не шевелясь, будто любое наше движение могло что-то разрушить.
Он нарушил молчание первым.
- У моего отчима случился сердечный приступ. Он умер.
Таканори, видимо, не стал тянуть и сразу же выдал мне то, ради чего пришел.
Услышав это, я кивнул.
- Вроде бы надо выразить тебе свои соболезнования, но помня о...
- Не надо ничего, - резко перебив меня, Таканори сел на мою кровать, опустив голову.
- Вот и я думаю, что не надо, - добавил я. – Это врачи сказали, что у него приступ был? – сев рядом с Таканори, я и не заметил, как коснулся его плеча своим, а он даже не шелохнулся.
- Нет, врачи только предположили.
- Вскрытие покажет, - я усмехнулся, но Мацумото никак не отреагировал на мое замечание.
- Вскрытия не будет. Его увезут через час специальным рейсом, и мы с мамой тоже полетим вместе с ним.
- Ты уезжаешь? – повернув к Таканори свое лицо, я чуть не столкнулся с ним, только сейчас понимая, что сижу слишком близко.
- А это важно? – сложив руки на груди, Мацумото отвернулся. – Мать в истерике, рыдает, кричит, говорит, что жить не будет без него. Знала бы она...
- Она его любила, ее можно понять, - говоря это, я понимал, что не хочу произносить подобного, но мне хотелось хоть как-то оправдать мать Таканори перед ним самим.
- Любила... – цокнув языком, Таканори нахмурил брови. – Только вот меня никто не любил.
Я молчал, но мне хотелось спросить о том, что Таканори чувствует сейчас, легче ли ему стало, ощутил ли он хоть какое-то спокойствие?
Словно прочитав мои мысли, Мацумото посмотрел в сторону окна и тихо произнес:
- А мне все равно страшно. Кажется, что он за мной придет, достанет даже будучи на том свете, все равно не отпустит.
- Что за ересь, Таканори? – я понимал, что после того ужаса, что пережил парень, ему трудно поверить в то, что все будет иначе, но я решил сразу дать ему понять, что все его страхи необоснованны.
- Знаешь, говорят, что надо бояться живых, а не мертвых. Поэтому не говори глупостей, Таканори.
- Это не глупости, - он встал со своего места и подошел к балконной двери, отдергивая тяжелую штору с окна. – Странно, что мой отчим, который был здоровый, как бык, вдруг загнулся от сердечного приступа. – Таканори обернулся и пристально посмотрел на меня.
- Всякое бывает, - пожав плечами, я не отвел взгляда, смотря на парня в ответ и заставляя его первым опустить глаза.
- Да, бывает, - он кивнул и отвернулся, теребя бахрому на шторе.
- Ты уезжаешь через час?
- Да. Совсем скоро, - Таканори подошел ко мне резко и неожиданно. Я чувствовал, что он хочет что-то спросить, но не решается, а торопить его я не собирался.
- Я смогу увидеть вас снова? – конечно, я был уверен, что не этот вопрос он хочет задать.
- Зачем? – я и правда был в недоумении, хотя где-то в глубине души я был даже рад тому, что Таканори спросил меня об этом.
- Просто так, - пожав плечами, он опустил голову, тут же сутулясь и будто бы чувствуя неловкость за свой вопрос.
- Это не нужно, Таканори. Совсем не нужно, - я отговаривал, а сам уже представлял, как это – встретить Таканори у себя дома и просто поговорить, поговорить, как люди, а не как палач и жертва, просто посидеть рядом, зная, что не надо вести себя так, чтобы он боялся меня, не надо бить, чтобы он вел себя так, как мне бы хотелось, не надо принуждать к сексу. Не надо? Я мысленно засмеялся, подумав об этом, и мне самому стало интересно, как бы вел себя Таканори, если бы я начал к нему приставать со вполне определенными намерениями, а он был бы просто у меня дома в качестве гостя, а не в качестве пленника. Эти мысли вызвали у меня возбуждение, и я поспешил их отогнать от себя.
- Почему не нужно? А если я хочу? - Таканори не смотрел на меня, а я не мог отвести от него взгляда. Он не выглядел напуганным, и даже щеки не покрывались румянцем смущения, как это обычно бывало, и, как это ни странно, мне это нравилось. Таким он нравился мне больше. Сдержанный, даже немного нагловатый, не краснеющий и не плачущий, не исполняющий роль жертвы. Хотя он и не должен себя так вести, он же не у меня в плену. Тут ему нечего бояться.
- Пожалуйста, оставьте мне свои координаты, - он поднял на меня взгляд и вновь повторил свою просьбу.
- Зачем?
- Если мне нужна будет помощь, я буду знать, кого просить.
Я не выдержал и нервно усмехнулся.
- Помощь? Таканори, ты не в себе, что ли? Я тебе не помогал, и от меня ты видел только вред, побои и насилие, разве не так?
- Так, но то было раньше.
- Ничего не поменялось, - лгать я никогда не умел и делать это сейчас было трудно.
- Ну да, ну да, - Таканори криво улыбнулся и пошел в сторону двери.
- Если я буду нужен, свяжешься через моего охранника, - я сунул ему визитку Такашимы, зная, что тот сможет отшить Таканори одним словом. Почему-то мне не хотелось снова видеть Мацумото, не хотелось лишь потому, что я понимал – если встреча состоится, то все будет иначе, все будет по-другому и это «другое» изменит мою жизнь. Этот парень и так многое поменял во мне, хотя я это и не признаю даже мысленно, поэтому еще больших перемен я не хочу.
Когда Таканори положил свои пальцы на ручку двери, я все же не выдержал и подошел к нему, обнимая за плечи. Он хотел повернуться, но я не дал ему этого сделать, крепче стискивая его руки. Чувствуя тепло его тела, я хотел обнять его еще сильнее, но не позволял себе этого.
- Счастливого пути, Таканори, - я потянул вниз ворот его футболки, чуть спуская ее с плеча, и поцеловал обнаженную кожу, снова закрывая ее тканью и чувствуя, как тело начинает предавать меня. Мне бы хотелось еще хоть немного постоять так, обнимая того, перед кем я впервые в жизни чувствовал вину. Но я отпустил, сам того не желая.
- Спасибо, - кивнув, Мацумото открыл дверь и, не оборачиваясь, пошел прочь.
В Токио шли дожди, и после Ниццы, утопающей в солнечных лучах, все казалось слишком мрачным и неприветливым, но, тем не менее, я был рад вернуться в привычную среду. Несмотря на то, что я хотел уехать из столицы, я не сделал этого, почему-то горячо желая остаться в городе, но я продал свою старую квартиру в центре, свой дом, в котором держал Таканори в качестве пленника, и купил себе новое жилье почти на окраине. Мне хотелось тишины и спокойствия, чтобы за окнами была не шумная магистраль и огни реклам, а сад, заросший цветами и деревьями. А еще не было желания оставлять что-то из своей прошлой жизни, хотелось перемен.
Целыми днями я устраивался на новом месте, параллельно наводя справки о том, где можно получить работу, чтобы не привлекать внимания. С бизнесом я завязал и делать что-то похожее на то, что я делал раньше, не собирался. Мне наконец хотелось нормальной жизни, без погонь и похищений, без насилия и убийств, без чьих-то слез по моей вине. Я наигрался. Больше меня это не привлекало, и роль хладнокровного преступника больше не манила своей мрачной запретной романтикой. Жаль только, что я не мог выкинуть это все из своей головы, как ненужный хлам.
Квартира была просторной и светлой, с большими окнами, с парой балконов, что меня радовало. Я держал окна раскрытыми, даже когда шел дождь, мне нравилось, как он шуршит по листьям деревьев, этот звук умиротворял, заставляя сердце биться ровнее и спокойнее.
За все те дни, что я пробыл на новом месте, а это была почти неделя, я лишь пару раз вспоминал о Таканори, да и то сразу же отгонял от себя эти мысли, почему-то не желая вновь предаваться воспоминаниям. Но мне было интересно, а догадывается ли Таканори, кто замешан в смерти его отчима? Конечно, это было не так важно, но любопытство порой брало верх, и я все хотел узнать, как бы Мацумото отреагировал, если бы понял, что это моих рук дело. Что бы он сказал? Был бы зол или наоборот, стал бы благодарить?
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |