Когда я вернулся, Таканори даже не посмотрел в мою сторону, а я, усевшись на диван, погрузился в работу. Некоторое время я слышал лишь скрип ручки, которой Таканори быстро выводил иероглифы, и его прерывистое дыхание. Отложив бумаги в сторону, я стал смотреть на парня. Он не замечал моего пристального взгляда, а я, пользуясь этим, внимательно рассматривал его худые плечи и шею, которую не прикрывал ворот футболки. Каштановые волосы почти закрывали лицо, когда Таканори наклонялся ниже, и я мог видеть лишь его закушенную губу и тонкий подбородок. Парень выглядел измученным и уставшим, но это и не удивительно. Но почему-то мне казалось, что, находясь здесь, Таканори не чувствует себя так же плохо, как дома, а может, я надеялся на это.
- Когда моя одежда высохнет? - Таканори резко обернулся, встречаясь со мной взглядом. Его вопрос был неожиданным.
- Уже высохла и даже поглажена, - на удивление я быстро среагировал. - Сейчас, - я встал со своего места и задел бумаги, которые белым ворохом тут же рассыпались по полу. Не став их поднимать, я вышел из комнаты, чтобы принести Таканори одежду.
Когда я вернулся, он сидел за столом, еще ниже склонившись над ним.
- Одевайся, - я положил его вещи и отошел к дивану, подбирая с пола бумаги. Вдруг я заметил, что среди груды документов лежало два самолетика, сделанных из белых листов. И когда успел сложить их?
- Зачем ты это сделал? - усмехнувшись, я поднял один самолетик с пола и, повертев его в руках, запустил в сторону Таканори, смотря, как он плавно опускается на полированную поверхность стола.
- Мне стало скучно, - Таканори пожал плечами и скинул с себя футболку, оставаясь полностью обнаженным. Он стоял, повернувшись ко мне спиной, а у меня перехватило дыхание от вида его беззащитного тела.
- Вчера ты был более стеснительным, - выдохнул я, чувствуя напряжение в паху и вновь подступающее желание.
Таканори обернулся и, накинув на плечи свою рубашку, улыбнулся язвительно и гадко:
- После того, что вчера было, не имеет смысла прикрывать свое тело.
Услышав это, я засмеялся в голос.
- Романов начитался? Така, ты такой ребенок, - я не мог остановиться, смех так и рвался из моей груди, но я резко замолчал, когда ко мне подошел Таканори, как и был, в одной рубашке на голое тело, и, злобно посмотрев на меня, ответил:
- Не смейте, слышите, никогда не смейте называть меня Такой!
Он был так зол, что на миг мне показалось, что передо мной другой человек, а не тот послушный мальчик, которого привели в мой дом несколько дней назад. Но Таканори был прекрасен в своем гневе. С раскрасневшимися щеками и сердито поджатыми губами, он выглядел даже немного старше своих лет.
- Почему? - я схватил Таканори за руку и усадил к себе на колени, от чего он болезненно поморщился, тут же пытаясь слезть и вновь чуть ли не шипел от злости, как рассерженная кошка. - Почему мне нельзя так тебя называть? - он молчал, а его злость сводила меня с ума. Не выдержав, я спустил белую ткань рубашки с его худых плеч, начиная поглаживать бледную кожу и, повинуясь минутному порыву, прикасаясь губами к его ключице. Таканори тут же попытался вырваться, но я крепче схатил его и вновь повторил свой вопрос.
Упираясь своими ладошками мне в грудь, Таканори опустил голову и почти шепотом сказал:
- Потому что ласково можно называть только тогда, когда ты не сделал человеку больно, когда не унижал его, не бил. А так...
- А с чего ты взял, что это было ласково? - его ответ совсем мне не понравился. Ласково, вот еще. Я даже ослабил свою хватку, настолько удивил меня ответ Таканори. Что-то неприятно кольнуло, словно только сейчас я осознал, что поступил так же, как и его отчим, унизив, взяв грубо и жестко, не считаясь с ощущениями своей жертвы, но ведь меня это и не волновало вчера. Почему сейчас я вдруг задумался об этом? Отогнав от себя ненужные мысли, я вновь погладил Таканори по плечам, но он отдернулся, поморщившись, словно от боли и все же встал с моих колен.
- Отстаньте! – подойдя к столу, он быстро оделся и вновь принялся что-то писать.
- Что ты все время строчишь, а? – я подошел к столу, но Таканори резко захлопнул книжку, крепко прижимая её к своей груди.
- Дай сюда, - я схватился за корешок книжки, пытаясь выдернуть, но Таканори так сильно в нее вцепился, что у него побелели пальцы.
- Не дури, отдай, - это напоминало борьбу двух школьников, которые дерутся из-за какой-нибудь записки.
- Не надо, зачем вам? – на глазах парня опять были слезы. Вот нытик. Я ударил его по лицу, и, когда он зажмурился, резко расслабив пальцы, я с довольной улыбкой выхватил его книжку, совершенно не обращая внимания на то, как испуганно вскочил Таканори со стула, пытаясь забрать то, что я отнял. Любопытство сжигало меня изнутри, и я не верил, что наконец-то узнаю о том, что так тщательно скрывал Таканори.
- Отдайте! – он вытягивал свои руки, но был слишком маленького роста, чтобы дотянуться до книги, которую я держал высоко над головой.
Поняв, что мне потребуется помощь, я позвал одного из своих охранников. Таканори все это время пытался выхватить у меня свою вещь, прыгая вокруг в отчаянных попытках забрать ее.
- Такашима, иди сюда! – я вновь крикнул, и в этот момент в комнату вошел мой подчиненный. - Свяжи его, как следует, - я кивнул в сторону Таканори, смотря, как парень испуганно отступает назад, тут же спотыкаясь о стул, что стоял на его пути, и чуть не падая.
- Иди сюда, мелкий, - охранник одним ловким движением схватил парня за шиворот и толкнул в сторону стены. Несколько мгновений – и Таканори привязан к стулу, о который только что спотыкался.
- Можешь идти, - я указал охраннику на дверь, а сам подошел к Таканори. Его глаза были наполнены слезами, но в то же время, в них была неприкрытая злость и даже ненависть.
- Вас не учили, что читать чужие записи нельзя? – его голос был тихим, а губы дрожали, когда он говорил.
- Нет, не учили.
Еще морали мне читать будет, совсем обнаглел. Расположившись на диване, я открыл книжку на первой странице, надеясь, что прочту там что-нибудь интересное.
- Не читайте, пожалуйста, - это была последняя попытка Таканори уговорить меня. После того, как я лишь отмахнулся от него, он замолчал, опустив голову.
Перевернув первые страницы, я понял, что это действительно был дневник. Первые записи не представляли никакого интереса. Обычные заметки школьника. Переживания по поводу контрольных работ, описания экскурсии, каких-то соревнований, мелкие рисунки на полях. Все это было неинтересно мне, и я не понимал, почему Таканори так боялся, что я прочту, но, перевернув еще пару страниц, я наконец понял, что он так старательно писал.
Почти в самой середине я наткнулся на рисунки довольно кровожадного содержания. Трое мужчин висели на дереве, которое было сплошь усеяно яблоками. Особо тщательно Таканори (я не сомневался, что это рисовал именно он) раскрасил синей ручкой лица повешенных и их высунутые языки.
- Как это мило, - я посмотрел на Таканори, а он лишь сжал губы, отвернувшись. Вот значит какие тайные желания у этого мальчика, даже интересно стало.
Далее шел текст, читая который, я то и дело кидал на Таканори удивленные взгляды.
«- Эта тварь сегодня сдохнет. Сегодня он ответит за то, что сделал. Зло будет наказано, - так думал Юки, идя к дому своего обидчика. Он знал, что сегодня его врагов ждет возмездие и суровая кара. Они будут захлебываться в своей же крови, а он будет смотреть на них и смеяться».
Прочитав это, я и сам рассмеялся.
- Пишешь рассказы, Таканори? – я усмехнулся и продолжил читать дальше, так как парень промолчал в ответ на мое замечание.
«Когда Юки вошел в дом, он сразу же увидел своих врагов, тех, кто так издевался над ним каждый день.
- Кайтесь, ибо пришел час возмездия, - Юки подошел к одному из мужчин и, выхватив пистолет из-за пояса, выстрелил ему в грудь, с удовольствием замечая, как растекается кровавое пятно на его рубашке. Потом, он...» - на этом месте все было зачеркнуто и размыто.
Я вновь посмотрел на Таканори и продолжил читать. Неужели этот паренек пишет такие истории, наказывая своих обидчиков на бумаге, а не в жизни? А может, это лишь начало, и в скором будущем Таканори воплотит эти истории в реальности? Его кровожадность все же удивила меня. Признаться честно, я даже и подумать не мог, что он пишет что-то в этом роде.
«Сдохни, мерзкая тварь! – я сдернул с него штаны и прижал к его члену раскаленный прут. О, как же приятны твои вопли, как же приятно видеть твое искаженное болью лицо и выпученные глаза. Сколько раз ты насиловал меня своим мерзким членом, сколько раз кончал мне в рот, заставляя глотать свою отвратительную сперму? Но сегодня я наконец расправлюсь с тобой. Я жгу твое тело, мучаю тебя, надеясь, что ты сдохнешь. Я ненавижу тебя, как же я тебя ненавижу».
- Таканори, это ты писал? – я вновь задал этот вопрос, но парень снова промолчал.
- У тебя явно нет писательского таланта, - я надеялся задеть этим парня, но тот лишь пожал плечами и ничего не ответил.
Когда я перевернул еще одну страницу, то долго смотрел на то, что там было изображено. Я улыбнулся, когда узнал в человеке, подвешенном за руки на каком-то крюке, себя.
- Даже похож, - я усмехнулся, и принялся читать то, что было написано под картинкой.
«Сегодня умрет мой похититель. И мне его не жалко, слышите? Мне совсем его не жалко! Он сделал так, как делали все. Он такой же мерзкий, как и все, а я подумал, что он не будет со мной жестоким. Но он такая же мразь, как отчим и его дружки.
Я подвесил этого урода над котлом с кипящим маслом. Вы спросите, как я поднял его? Мне помог один хороший человек. Он был единственным, кто был добр ко мне.
Акира, так зовут моего похитителя, долго умолял меня не убивать его, но я был непреклонен».
Я остановился.
- Знаешь, Така, я был много раз на волоске от смерти и никого не умолял пощадить меня, - улыбнувшись, я продолжил читать. Было интересно узнать, что для меня еще приготовил этот мальчишка.
- Я не верю вам, - запоздало ответил Таканори и повернул ко мне свое лицо. Он был очень зол и невероятно красив в этот момент. Но, решив все же дочитать занимательную историю до конца, я вернулся к записям.
«Когда масло закипело, я стал опускать крюк, на котором висел Акира. Он не кричал, когда его ноги стали покрываться пузырями. Гордая тварь. Ненавижу его! Ненавижу! Я с наслаждением наблюдал, как тело Акиры исчезает в чане с маслом. Наверное, стоило скормить его голодным крысам, но я предпочел сварить его заживо».
- Уж лучше бы крысам, Така, - я усмехнулся, откладывая записную книжку в сторону. Меня повеселили его фантазии, пусть и такие злобные, но мне было не понятно, в чем смысл просто писать об этом? Не лучше ли сделать это в реальности?
– Кстати, ты для этого спрашивал мое имя? - я вновь взял книжку, пробегая глазами по уже прочитанному тексту. - И почему ты так боялся показать мне это? Обычные рассказы, что такого-то.
Вдруг мне на глаза попался отдельный маленький листочек, сложенный вдвое. Когда я открыл его, Таканори побледнел и зажмурил глаза, словно чего-то испугавшись, а я сразу понял, что наверное, это и есть то, что больше всего не хотел показывать Таканори.
«Сколько раз меня грубо насиловали? Отчим, его друзья, одноклассник, и теперь вот этот Акира. Я ненавижу себя и ненавижу всех вокруг. Я больше не хочу жить, но, умирая, я рад, что на моем теле осталось хотя бы одно неопороченное и девственное место – мои губы. Какое счастье, что их никто никогда не целовал».
- Предсмертная записка? – мое веселье улетучилось, когда я прочел это, а ответ Таканори, когда он твердо сказал «да», лишь усилил мрачный настрой.
- И когда же ты хотел это сделать?
- Когда был в душе. Там ваши бритвы, и я собирался набрать ванную, а потом... – он сжал свою руку и опустил голову.
- Идиот, - я покачал головой и фыркнул, хотя где-то в глубине души я прекрасно понимал, что у парня есть повод так поступать.
- А что тебя остановило? – я встал со своего места и подошел к Таканори, отвязывая его.
- Я испугался.
Он не смотрел на меня, не поднимал головы, а я не хотел больше разговаривать. Его признание окончательно испортило мое настроение, но хуже всего было то, что я не мог понять, от чего мне стало так тяжело. Казалось, что я стал пленником своих же неясных эмоций. Каждое слово, сказанное Таканори, заставляло меня пересматривать свои уже совершенные поступки, которые я бы никогда не посчитал отвратительными, но, видя подобную реакцию со стороны пленника и осознавая, что парень мучается и по моей вине тоже, мне становилось так гадко, словно что-то давило на меня, не давая спокойно мыслить. Я не хотел думать об этом, не хотел вообще размышлять о чем-то, что могло портить мне жизнь, но разум снова и снова подкидывал мне новые воспоминания, которые, подобно кислоте, начинали разъедать мой привычный уклад. Кто бы мог подумать, что всему виной будет какой-то мальчишка и его странное поведение.
Вспоминая то, о чем писал Таканори в своей книжке и как тщательно скрывал это, мне становилось не по себе. В голове мальчика бродили страшные мысли, и он, наверное, готов был сделать все, чтобы воплотить свои планы в жизнь.
- Таканори, а ты действительно хотел так поступить со своими врагами? – я все же задал этот вопрос.
- Конечно, но так никогда не будет.
- Как знать, - я отошел к окну, чувствуя на себе взгляд пленника.
- Убейте меня, - услышав это, я обернулся, уставившись на парня удивленно и думая, что мне послышалось.
- Убейте меня. Если не вы, то отчим это сделает. Он не простит мне того, что произошло.
- Успокойся, никто тебя не убьет и вообще, хватит давить на жалость! - мне было неприятно слышать то, о чем говорил Таканори. Обычно меня умоляли пощадить, а теперь просят убить. Это было так странно, что я даже терялся и не знал, как реагировать на такие заявления.
- Он убьет, но сначала пустит по кругу со своими дружками. Неужели вам так трудно это сделать? – Таканори посмотрел на меня с вызовом. Он так долго вглядывался в мое лицо, что я первый отвел глаза, не выдержав.
Сложно ли мне это сделать? Нет, не сложно, но хочу ли я этого? Я совершенно не понимал, что со мной происходит и что мне делать. Так много информации, так много мыслей. Не проще ли просто спустить курок, оставив пулю в красивом теле этого мальчика?
Я отвернулся, а потом, чувствуя, что начинаю задыхаться от жары, что стояла в комнате, вышел за дверь, оставив Таканори наедине со своими мыслями.
Всю ночь просидев на кухне с бутылкой пива в руках, я не заметил как уснул. Спал я плохо, то и дело просыпаясь и думая о том, что мне сказал Таканори. Его тихий голос и эти слова о том, чтобы я убил его, не давали мне покоя. Неужели он и правда этого хочет, или, быть может, просто пытается запутать меня, уже чувствуя, что я не смогу этого сделать? Набивает себе цену? Давит на жалость? Что у него в голове, черт возьми? Страх убить себя остановил его, а страха быть убитым кем-то у него нет? Я уже ничего не понимаю.
Утром, когда я только начал засыпать, уже не в силах размышлять о чем-либо, меня разбудил звонок телефона. Нашарив трубку где-то на поверхности стола, я ответил, даже не глядя на номер и все еще не открывая глаз. Голова ужасно болела, и тело ломило от неудобной позы, в которой я просидел ночью. Когда я услышал голос отчима Таканори, мой сон как рукой сняло. Это было неожиданно.
Он вежливо поздоровался и попросил дать ему еще пару дней. На мой вопрос, чем же вызвана эта задержка, он ответил как-то уклончиво и непонятно. Прощаясь со мной, он заверил, что все будет готово к понедельнику. Он говорил так спокойно и так убедительно, что я, слушая его, не мог поверить, что этот человек жестокий. Наверное, я бы никогда не поверил, что он может быть таким садистом и мучить Таканори.
Закончив разговор, я еще долго смотрел в одну точку прямо перед собой, не понимая и, главное, не желая думать о том, как дальше сложатся обстоятельства. До понедельника оставалось ровно три дня, и я знал, что уже во вторник буду далеко отсюда, но какое-то мерзкое чувство не давало мне покоя, словно я ощущал на себе вину за то, что Таканори будет только хуже после того, как его заберет отчим. Я никогда не терзался угрызениями совести, но тут не мог спокойно размышлять об этом. Когда этот мальчик был рядом со мной, я его воспринимал несколько иначе, и мне ничего не стоило, повинуясь своей привычке, ударить его, чтобы заставить молчать или взять силой, чтобы удовлетворить свои желания. Но когда я думал о том, что его будет жестоко бить и насиловать кто-то другой, при чем делая намеренно больно и плохо, во мне поднималась волна гнева, и я не хотел отдавать парня в руки палача. Мне было сложно понять, как можно мучить специально, не имея на то веских причин. Одно дело выпытывать сведения или удовлетворять свою похоть, но совсем другое – причинять вред умышленно, когда человек не виноват ни в чем. Получая наказание, каждый должен знать, за что оно ему назначается, но наносить удары бездумно, просто потому что нравится... Это было выше моего понимания, хотя я всю свою жизнь решал все только силой, но все же находя причины для этого.
Я мог дать объяснение каждому своему поступку, даже самому ужасному, но не мог понять, зачем бить человека, если тебе от него ничего не нужно? Я не понимал отчима Таканори, который порол его и мучил, хотя наверняка этот человек тоже находил оправдание своему поступку, хотя я совершенно не мог понять, чем Таканори так не угодил ему. Неужели, лишь своим появлением на свет он пробудил неимоверную жестокость и ненависть в сердце своего отчима?
- Шеф, а когда будут деньги за паренька? Я уже не могу ждать, - от своих размышлений меня отвлек голос одного из охранников, который зашел в кухню. Я ответил не сразу, так как было сложно отвлечься от терзавших мыслей.
- Скоро, Такашима. В понедельник все будет.
- Наконец-то. Мне срочно надо.
- Всё будет, не думай об этом, - я встал со своего места, растирая затекшие суставы. Кажется, сейчас я найду оправдание тому, зачем мне возвращать Таканори домой.
- Спасибо, Сузуки-сан.
Охранник вышел, а я нахмурился, подходя к окну и раскрывая его. Снова было душно, снова я не знал, что мне делать. Я впервые в жизни был не рад удачной сделке, и даже перспектива получения денег не могла меня успокоить, хотя я долго планировал это дело.
Ситуация, в которой я сейчас оказался, была просто отвратительной. С одной стороны, мне было жаль мальчишку, и я прекрасно понимал, что отдам его в руки убийцы, но с другой – подводить своих людей я не мог. Мы слишком долгое время работали бок о бок, выручая друг друга и помогая. Я не мог все бросить, сославшись на внезапное чувство сострадания.
- Это не мои проблемы, что с ним будет, - я намеренно сказал это вслух, надеясь, что смогу переубедить сам себя. – Пусть, что хочет с ним делает.
Я говорил, но почему-то с трудом верил себе. Да, я и сам поступил с Таканори жестоко, но у меня не было желания убивать его, даже напротив, удовлетворив свою похоть, мне не хотелось быть таким грубым в следующий раз, когда я решу нагнуть этого мальчика.
Все же, Таканори не заслужил того, чтобы его убивали. Он ведь ничего не сделал, но видимо его отчим считал по-другому.
Вдруг я запоздало вспомнил о том, что не запер Таканори, когда уходил вечером. Конечно, он никуда бы не делся, но никто не знал, что могло прийти ему в голову. Не хватало, чтобы я сейчас обнаружил его труп.
Мысль о том, что Таканори может что-то сделать с собой, неприятно кольнула, хотя, может, в его случае – это было бы единственным верным решением.
Поднявшись в комнату, я, к своему облегчению, не увидел своего посиневшего и холодного пленника.
Таканори сидел под окном, прислонившись спиной к батарее. Меня удивило, что его книжка валялась в углу, хотя раньше он с ней не расставался.
Он ничего не сказал, когда я вошел в комнату, лишь быстро посмотрел в мою сторону и вновь опустил глаза.
- Тебя заберут в понедельник, - сказал я, подходя поближе и садясь перед Таканори на корточки.
- Меня убьют в понедельник, - он горько усмехнулся и уткнулся лицом в свои колени.
- Что ты несешь? - я положил свою руку ему на плечо, но парень сбросил её, дернувшись всем телом.
- Всего три дня, а потом...
- Успокойся, ты уже придумываешь то, чего нет, - я пытался его переубедить, понимая, как глупо это звучит, и, зная уже наверняка, что Таканори прав.
- Я, наверное, сделал что-то плохое в прошлой жизни, раз у меня так все ужасно, - Таканори встал с пола и, прихрамывая, (видимо, от долгого сидения у него затекли ноги) направился к дивану.
- Все мы делали что-то плохое, так что обвинять только себя нет смысла. Почему ты не пишешь больше? – спросил я, резко переводя тему и указывая в сторону записной книжки.
- Если это уже читали, то смысла писать что-то нет, - он пожал плечами и отвернулся, начиная водить пальцами по узорам на покрывале. – А на что вы потратите деньги, которые за меня дадут? – Таканори спросил это на удивление спокойным тоном, словно спрашивал о том, который час.
- Тебе это не нужно знать, - говоря с этим парнем, я впервые в жизни жалел, что ввязался в эту авантюру. Я не жалел о том, что грубо отымел его, не жалел, что пару раз ударил его, но то, что он скорее всего погибнет по моей вине, меня начинало угнетать. Я не хотел этого. Крови невинной жертвы мне не было нужно.
- Ваши охранники всю ночь смотрели порно, и я не мог уснуть из-за стонов и криков актеров, - вдруг сообщил мне Таканори, совершенно не среагировав на мой предыдущий ответ.
- Странно, что я не слышал этого, - я усмехнулся. Реплика Таканори напомнила мне школьные годы, когда все жаловались друг на друга учителю. Он опять вел себя странно. То спрашивал, когда его убьют, то говорил какие-то глупости.
- Тебе разве не понравилось то, что ты слышал? – я попытался смутить парня, а заодно и перевести разговор на другую, более спокойную тему.
- Нет, не понравилось. Не понимаю, как можно получать удовольствие от... – он запнулся.
- От секса? – я договорил за него, замечая, что Таканори хмурится.
- Ненавижу это слово и ненавижу все, что с ним связано. Гадость, - его так сильно передернуло, что на миг мне показалось, что его сейчас стошнит.
- Можно, Така, еще как можно, - я сказал это, хотя прекрасно понимал, почему у Таканори такие мысли.
- Я же просил! – он громко вскрикнул. – Просил не называть меня так!
- Не ори, - я замахнулся на него, от чего Таканори зажмурился и втянул голову в плечи. Вместо удара я зачем-то погладил его по голове, но от моего жеста Таканори и вовсе отпрянул от меня. Видимо, его пугали мои неожиданные действия.
- Так что же, - я решил продолжить наш разговор, - ты никогда не испытывал удовольствия от этого? – я внимательно следил за реакцией Таканори.
- Никогда. Это мерзко. Разве можно испытывать удовольствие, когда так больно? – Таканори покачал головой и опустил голову, вздыхая.
- Тебе просто не повезло, - я пожал плечами, чувствуя, как во мне снова появляется желание уложить в кровать своего заложника. Но только так, чтобы этот мальчик понял, что значит нормальный секс. Я хотел этого не потому, что откровения Таканори пробудили во мне какие-то чувства. Просто он так настойчиво защищал свое мнение, что я был бы не я, если бы не доказал ему обратное. Но, конечно, делать это прямо сейчас я не собирался.
- Я хочу есть, - Таканори вздохнул и посмотрел на меня с какой-то тоской. – Можно?
Я пожал плечами, думая, что ничего странного в его просьбе нет и открыл дверь, позвав парня за собой.
Я впервые привел его на кухню, решив не тащить еду в комнату. Таканори терялся под пристальным взглядом охраны, что без конца заглядывала в дверь, оценивающе рассматривая парня.
- Сузуки-сан, я даже знаю, что вы мне подарите на День Рождения, - один из охранников зашел в кухню и указал в сторону Таканори, от чего парень сжался и опустил голову, боясь даже поднять глаза.
- Я тоже знаю, что подарю тебе, - я не любил, когда цеплялись к моим пленникам и как-то шутили на эту тему. Я всегда говорил своим охранникам, что они должны не обращать внимания на тех, кого я держу у себя в заложниках. От них требуется лишь охранять, а не лезть, куда не просят. – Я подарю тебе годовой курс лечения в стоматологии, когда выбью зубы за твою болтливость. Иди работай, Такашима.
Охранник попытался что-то сказать, но, увидев мой суровый взгляд, вышел в коридор, не рискнув продолжить шутить на эту тему.
Я услышал тихий смех.
- Что смешного? – я поставил перед парнем тарелку с едой, а он лишь мотнул головой в ответ.
- Быстро ешь и иди в комнату, - я прикрикнул на Таканори и сел напротив.
- Не смотрите на меня, - Таканори отложил палочки и взял в руку стакан.
- Не указывай. Ешь, а то голодным будешь до вечера сидеть.
Услышав это, Таканори демонстративно отодвинул от себя тарелку и, скомкав салфетку, встал из-за стола.
- Спасибо, - взяв с вазочки апельсин, и только после этого спросив «можно?», он направился в комнату. Я пошел следом. Непосредственность этого парня выводила меня из равновесия, особенно его внезапно появившаяся наглость. Что с ним сегодня такое?
- Может быть, подсыпать яда в воду или еду и умереть? Как думаете? – Таканори срывал яркую кожуру с фрукта, кидая ее на стол и морщась, когда сок брызгал в лицо.
- Ты все о своем? – я натянуто улыбнулся, но мне было неприятно слышать такие рассуждения. Этот парень был забавным, но очень странным. Если его покорность, а позже агрессию, я еще мог как-то объяснить, то спокойствие, которое он пытался демонстрировать сейчас, меня настораживало, хотя я и понимал, что это, скорее всего, напускное, и на деле он очень боится смерти и более того, не желает её.
- Ты делаешь вид, что тебе все равно, но ведь это не так, правда?
- Это правда, - Таканори задумчиво посмотрел на меня, а потом снова повторил свои слова. – Это правда, я не делаю вид.
Я все равно не поверил ему.
- И тебе не страшно умирать? – чувствуя, что разговор заходит в тупик, снова возвращаясь к неприятной теме, я все же задал свой вопрос.
- Страшно, но ведь по-другому никак, - он пожал плечами, а я почему-то рассердился, услышав его слова.
- А сбежать? Почему ты не пробовал сбегать?
- Два раза, - он усмехнулся. – Я два раза сбегал, но потом меня все равно находили. Мне не спрятаться.
- В другой город, в другую страну, в конце концов.
- Мне шестнадцать, если вы помните об этом, - Таканори посмотрел на меня, как на ненормального.
- Мне было четырнадцать, когда я сбежал из интерната. Он находился в Киото, а я бежал в Токио. Правда, меня не искали.
Таканори пожал плечами, ничего не ответив. Видимо, настрой разговаривать пропал.
- Сколько за меня дадут денег? – вдруг спросил он.
- Не важно, - я отмахнулся, не понимая, почему Таканори это вообще интересует.
- Просто интересно, как вы оценили мою жизнь.
- Не важно, - я повторил свои же слова, не собираясь обсуждать с Таканори эту тему. Это было лишь мое дело, и рассуждать на эту тему со своим же пленником я не собирался.
- А почему вы стали бандитом? – когда парень спросил это, я подумал, что мне послышалось.
- Ты не обнаглел? – сложив руки на груди, я вопросительно посмотрел на Таканори, а тот помотал головой в ответ.
- Я же должен знать.
- Ты не должен знать ничего, что касается меня. И вообще, хватит раздражать меня глупыми вопросами.
- Если я буду сильно раздражать, вы меня убьете, а ведь это мне и нужно, - Таканори победно улыбнулся, но я стер одним движением ладони эту ухмылку, сильно ударив его по щеке, снова заставляя молчать. Когда Таканори опустил голову, закусывая губу, я взял его лицо за подбородок.
- Не надо на себя слишком много брать, слышишь?
- Почему вы все время бьете меня? Почему нельзя просто попросить заткнуться, если на то пошло?
- Потому что так быстрее. Ты сразу же реагируешь, и не надо пускаться в долгие объяснения, - я никогда не задумывался на эту тему, но вопрос Таканори поставил меня в тупик. Все же предельно ясно – ударить, потому что нужна моментальная реакция, а не долгое осознание.
- Вы даже не пробовали, а говорите так, словно у вас уже опыт по этой части. Только и можете, что орать и бить. Все вы так, - Таканори насупился, а потом резко посмотрел на меня. – Вы такой же, как и все. Вас мало скормить крысам, вас надо живьем сжечь, а потом, потом... - он уже задыхался от собственной ярости. Я слушал его молча, понимая, что Таканори накрыла истерика. Сложив руки на груди, я наблюдал за тем, как парень тяжело дышит, размахивая руками.
- Ненавижу вас всех, ненавижу! Что б вы все сдохли, - он закрыл лицо ладонями. Я видел, как сильно вздымается его грудь от слишком частого дыхания.
- Уймись, Таканори, - я хотел было встать со своего места, но Таканори не дал мне этого сделать, крепко схватив за запястье.
- Ты чего? – я попытался отцепить от себя его тонкие пальцы, но он держал так крепко, что я вынужден был сесть рядом с ним.
- Я... Я не хочу туда. Не хочу, - его пальцы то сжимались, держа мою руку, то вновь прикасались чуть слабее. - Я не хочу. Может, может вы не станете, и...
- Что ты хочешь? – я спросил это, хотя догадывался, что у меня попросит Таканори. – Я не могу оставить тебя здесь. Уж извини, - я все же убрал руку Таканори со своей и отошел к столу.
- Понятно, - он вздохнул и замолчал, а я понял, что попал в точку, и Таканори хотел именно этого. Но поступить так, как он просил, я не мог. Сделка – есть сделка, и нарушать правила я не буду и идти на поводу у своих, непонятно откуда взявшихся, чувств, тем более.
- А почему ты думаешь, что здесь тебе было бы лучше? Я ведь такая же мразь, как твой отчим, - я усмехнулся, в точности процитировав слова Таканори.
- Да, вы такой же, но... Пару ударов и одно изнасилование раз в два дня можно стерпеть, - Таканори усмехнулся, наверное, сам удивляясь своим словам. – Вы же не каждый день меня...
- Могу и каждый. Просто настроения нет.
Почему этот мальчишка так спокойно говорит, и почему я реагирую на его слова, против своей же воли?
- То, что происходит у меня дома... Я даже не знаю, как это назвать, а вы... – Таканори замолчал, видимо собираясь с мыслями, а потом выдохнул. – Вы как будто не такой, за кого себя выдаете. Так много поступков разных, так много слов. Вы не...
- Тебе лучше замолчать, - я нахмурился, перебивая Таканори и чувствуя, как мне стало не по себе от его речи.
Парень замолчал, и в комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь стуком ветвей дерева об оконную раму.
Я был рад этому безмолвию, не желая вновь слушать то, что говорил Таканори, словно боясь, что его слова окажутся правдой.
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |