Вам кажется, что я шучу? Нет. Центр помощи, "Друзья жизни", "Стражи тела",
"Наше дело"... Все они наши ослиные задницы, и я, честное слово, не против
того, чтобы присматривать за своими. Именно поэтому я и выбрал свою работу,
именно поэтому я и остаюсь здесь. И вы уж мне простите, если я схожу с ума
при мысли, что мне придется охранять некую длинноногую Мисс Америка из
Нью-Йорка, собирающуюся прилететь сюда, произнести провокационную речь, а
затем упорхнуть, прихватив с собой несколько публикаций собственных интервью
и достаточно материала для очередной главы новой книги.
- Нам в лицо она будет говорить, какое мы прекрасное, племя травоядных,
а вернувшись в роскошные апартаменты на Паркавеню, станет вещать своим
друзьям о том, что ей никак не удается смыть дерьмо наших бумажных фабрик с
ее великолепных волос. Она же женщина... И если нам повезет, то все
успокоится, никто не погибнет и не пострадает.
У Ральфа уже не вызывало сомнений значение этих зеленоватых искорок. -
Но вы напуганы? - спросил он.
Лейдекер удивленно взглянул на него:
- Очень заметно?
- Немного, - ответил Ральф и подумал: "Только по твоей ауре, Джон.
Только по ауре".
- Да, я напуган. На личном уровне я боюсь провалить задание, которое
ничем не компенсировать, если дела пойдут плохо. На профессиональном уровне
я боюсь, что с ней что-то случится в мое дежурство. На общественном уровне я
просто трепещу перед тем, что может произойти, если возникнет конфронтация,
и джина выпустят из бутылки... Еще кофе, Ральф?
- Нет, благодарю. К тому же мне пора идти. А что будет с Пикерингом? На
самом деле его не особенно интересовала судьба Чарли Пикеринга, но
толстяк-полицейский вполне может найти это странным, если в первую очередь
он спросит о Мэй Лочер, а не о Пикеринге. Ему это покажется даже
подозрительным.
- Стив Андерсон - помощник окружного прокурора, который беседовал с
вами, и назначенный судом адвокат Пикеринга вкалывают сейчас, как ломовые
лошади. Адвокат Пикеринга станет утверждать, что сумеет добиться для своего
клиента - кстати, мысль о том, что Чарли Пикеринг может быть чьим-то
клиентом по любому вопросу, просто не укладывается у меня в голове -
обвинения в нападении второй степени тяжести. Андерсон же будет утверждать,
что Пикеринга пора хорошенько проучить и упрятать понадежнее, и выдвинет
обвинение в попытке убийства. Адвокат Пикеринга сделает вид, что он в шоке,
и завтра вашему приятелю предъявят обвинение в нападении первой степени
тяжести с применением холодного оружия. В результате дело вынесут на
рассмотрение суда. Затем, возможно в декабре, но скорее в следующем году,
вас вызовут как главного свидетеля.
- А как насчет залога?
- Возможно, залог определят в размере сорока тысяч долларов. Можно
внести десять процентов наличными, если под остальную часть предоставлены
гарантии, но у Чарли Пикеринга нет дома, машины, даже часов фирмы "Таймекс".
В итоге он может отправиться в Джунипер-Хилл, но цель игры иная.
На этот раз мы хотим надолго убрать его с улиц, а в отношении таких
людей, как Чарли, именно это становится целью.
- Есть ли шанс, что "Друзья жизни" внесут за него залог?
- Нет. Последнюю неделю Эд Дипно много времени проводил с Чарли, они
вдвоем попивали кофе в Бэйчел-шоп. Представляю, как Эд выкладывал перед ним
подноготную Центурионов и Царя Бриллиантов...
- Эд называет его Кровавым Царем...
- Да как бы ни называл. - Лейдекер махнул рукой. - Но чаще всего я
представляю, как он объяснял ему, что вы правая рука дьявола и что только
такой сообразительный, храбрый и решительный человек, как Чарли Пикеринг,
может убрать вас с дороги.
- Вы делаете его похожим на счетную машинку, - сказал Ральф. Он
вспомнил Эда Дипно, играющего с ним в шахматы незадолго до болезни Кэролайн.
Тот Эд был интеллигентным, красиво излагающим свои мысли, цивилизованным
человеком с огромным запасом доброты. Ральф до сих пор не мог сопоставить
того Эда с нынешним, но ведь сущность Эда открылась ему впервые еще в июле
1992 года. Сегодняшний Эд заставлял думать о себе, как о "бойцовом петухе".
- Не просто счетная машинка, а опасная счетная машинка, - подчеркнул
Лейдекер. - Для него Чарли всего лишь орудие, подобие ножа, которым чистят
яблоко. Если у такого ножа отскакивает лезвие, никто не бежит к точильщику,
чтобы заменить его на новое, к чему такие хлопоты. Нож просто выбрасывают в
мусорный бак, а взамен покупают новый. Именно так и обращаются парни типа
Эда Дипно с парнями типа Чарли Пикеринга, а так как Эд и есть "Друзья жизни"
- по крайней мере, в настоящее время, - не думаю, что существуют причины для
беспокойства относительно освобождения Чарли под залог. Через пару дней он
останется в полном одиночестве.
- Понятно, - произнес Ральф. Его несколько встревожило возникшее
сочувствие к Пикерингу. - Я хочу поблагодарить вас за то, что мое имя не
попало в газеты... Если вы имели к этому отношение.
"Дерри ньюс" в колонке полицейской хроники поместила коротенькую
заметку об инциденте, сообщив только, что Чарльз Г. Пикеринг был арестован
за "вооруженное нападение" в здании публичной библиотеки.
- Иногда мы просим их об одолжении, иногда они обращаются к нам с
просьбой, - сказал Лейдекер, поднимаясь. - Так уж устроен мир. Если бы
придурки из "Друзей жизни" и педанты из "Друзей Центра" поняли это, работать
стало бы намного легче.
Ральф извлек свернутый плакат со слоником Дэмбо из корзинки для мусора
и спросил:
- Можно мне забрать плакат? Я знаю одну малышку, которой понравится
слоник.
Лейдекер развел руками:
- Вы мой гость - считайте это маленьким призом за отличное поведение.
Только не просите у меня дамских трусиков с вырезанной промежностью.
Ральф рассмеялся:
- О, я не собираюсь посягать на вашу собственность.
- А если серьезно, я признателен, что вы пришли, Ральф. Спасибо. - Мне
это было не трудно. - Потянувшись через стол, Ральф пожал руку Лейдекеру и
направился к двери. Он чувствовал себя до абсурдности глупо, словно был
лейтенантом Коломбо из телесериала - все, что ему нужно, это старый теплый
плащ. Уже взявшись за дверную ручку, он повернулся. -Можно задать вам
вопрос, абсолютно не связанный с Чарли Пикерингом?
- Конечно.
- Сегодня утром я услышал в "Красном яблоке", что миссис Лочер, моя
соседка, умерла нынешней ночью. В самом событии нет ничего удивительного;
она страдала эмфиземой легких. Но между тротуаром и дорожкой к ее дому
натянуты полицейские заградительные ленточки, плюс на двери табличка,
сообщающая, что дом опечатан полицией Дерри. Вам что-нибудь известно по
этому поводу?
Лейдекер так долго и пристально смотрел на Ральфа, что тому стало не по
себе... Но только не из-за ауры. В ней не было ничего, что указывало бы на
подозрительность.
"Господи, Ральф, не кажется ли тебе, что ты слишком серьезно
воспринимаешь подобные вещи?"
Что ж, может быть, и так. В любом случае он был рад, что зеленоватые
вспышки не возобновили свое мерцание по краям ауры Лейдекера.
- Почему вы так на меня смотрите? - спросил Ральф. - Если я сказал или
сделал что-то не так, прошу меня простить.
- Вовсе нет, - успокоил его Лейдекер. - Однако в этом деле есть некая
таинственность, даже сверхъестественность. Если я расскажу вам, сможете ли
вы держать язык за зубами?
- Не сомневайтесь.
- Меня искренне беспокоит ваш сосед. Когда произносят слово
"благоразумие", я никогда не ассоциирую его с профессором.
Ральф от души рассмеялся:
- Я не скажу ему ни слова - честное слово, - но интересно, что вы
упомянули именно его; давным-давно Билл учился в одном классе с миссис
Лочер.
- Не могу себе даже представить, что профессор когда-то бегал трусцой,
- сказал Лейдекер. - А вы?
- Немного, - ответил Ральф, но мысленный образ получился весьма
своеобразным: Билл Мак-Говерн, в котором одновременно было что-то и от
маленького лорда Фонтлероя, и от Тома Сойера, в бриджах, белых гольфиках...
И панаме.
- Мы не уверены в том, что именно случилось с миссис Лочер, - сказал
Лейдекер. - Наверняка мы знаем только, что после трех часов ночи служба 911
получила анонимный звонок - мужчина утверждал, что видел двоих незнакомцев -
одного с ножницами, - выходящих из дома миссис Лочер.
- Ее убили? - воскликнул Ральф, одновременно осознавая две вещи: он
ведет себя более правдоподобно, чем ожидал, и только что перешел мост.
Ральф не сжег его за собой - по крайней мере, пока, - но он не сможет
вернуться обратно без целой лавины объяснений.
Лейдекер пожал плечами:
- Если и так, то уж сделали это не ножницами и вообще без применения
колющего оружия. На теле нет никаких следов. Хоть это давало какое-то
облегчение.
- С другой стороны, все происшедшее могло напугать до смерти - особенно
пожилого и больного человека, - сказал Лейдекер. - В любом случае, объяснить
будет легче, если вы позволите рассказать то, что известно мне самому. Это
не займет много времени, поверьте.
- Конечно, слушаю.
- Хотите узнать нечто забавное? Первым человеком, о котором подумал я,
прочтя запись звонка, были вы.
- Из-за бессонницы, правильно? - спросил Ральф. Голос его звучал твердо
и уверенно.
- И бессонница, и тот факт, что звонивший утверждал, будто видел этих
двоих из окна своей гостиной. Окна вашей гостиной выходят на Гаррисавеню, не
так ли?
- Да.
- Ну вот. Я даже хотел прослушать запись пленки, но затем вспомнил, что
сегодня вы придете сюда... К тому же сон вновь вернулся к вам. Ведь так?
Не колеблясь ни секунды и не раздумывая, Ральф поджег мост, который
только что миновал.
- Ну, я уже не сплю так, как в шестнадцать, не стану обманывать, но
если это я позвонил вчера в полицию, то, должно быть, сделал подобное во
сне.
- Примерно так рассуждал и я. Кроме того, заметь вы что-то необычное на
улице, стали бы вы звонить анонимно?
- Вот именно, - поддакнул Ральф, а сам подумал: "Но, предположим,
случилось не просто что-то необычное, Джон? Предположим, все казалось
абсолютно невероятным?"
- Согласен, - кивнул Лейдекер. - Конечно, из вашего окна Гаррисавеню
как на ладони, однако то же самое видно и из трех дюжин других домов... К
тому же, если тот приятель утверждал, будто находится в доме, вовсе не
обязательно, что так происходило на самом деле.
- Конечно. Рядом с "Красным яблоком" телефонная будка, откуда можно
позвонить, плюс еще одна около винной лавчонки. Еще парочка рядом со
Строуфорд-парком, если они, конечно, исправны.
- В парке целых четыре телефона-автомата, и все они работают. Мы
проверили.
- Но зачем было лгать о своем местонахождении?
- Наиболее вероятная причина заключается в том, что аноним, возможно,
лгал и обо всем остальном. В любом случае, Донна Хоген сказала, что голос
говорившего звучал молодо и уверенно. - Едва произнеся это, Лейдекер
поморщился и хлопнул себя по макушке. - Ральф, я вовсе не это хотел сказать.
Извините.
- Да ничего, все нормально - идея, что мой голос звучит, как у старого
хрыча на пенсии, не является для меня новой концепцией. Я действительно
старая перечница. Продолжайте.
- Дежурил Крис Нелл - помните, вместе с ним мы арестовали Эда Дипно? -
Я помню его имя.
- Ну вот. Стив Аттербек дежурил в ту ночь. Он хороший малый.
"Приятель в вязаной шапочке", - подумал Ральф.
- Леди была мертва, но никаких следов насилия. Ничего не взято, однако
у таких стареньких леди, как Мэй Лочер, обычно нет никаких особых ценностей
- ни видеоаппаратуры, ни стереосистем, ничего такого. Правда, у нее
хранилась парочка-другая ювелирных изделий. Нельзя сказать, что в мире нет
дороже или лучше этих драгоценностей, но...
- Так почему воры не забрали все?
- Вот именно. Но более интересно то, что входная дверь - звонивший в
полицию утверждал, что видел, как те двое вышли из дома, - была закрыта
изнутри. Не просто на замок, а еще на засов и на цепочку. Как и дверь
черного хода. Так что, если звонивший находился у себя, а Мэй Лочер была уже
мертва, когда ушла эта парочка, то кто же закрыл дверь?
"Возможно, это сделал Кровавый Царь", - подумал Ральф... И, к своему
ужасу, чуть не произнес это вслух.
- Не знаю, а как насчет окон?
- Закрыты. Закрыты все шпингалеты. К тому же, если вам недостаточно
подробностей в духе Агаты Кристи, Стив утверждает, что и зимние рамы
вставлены. Одна из соседок сообщила, что на прошлой неделе миссис Лочер
приглашала какого-то паренька вставить рамы.
- Я знаю, - кивнул Ральф. - Мальчишку Салливена, он разносит почту.
Теперь и я вспомнил, что видел его за этим занятием.
- Совсем как в фантастическом романе, - заметил Лейдекер, но Ральф
подумал, что Лейдекер, не раздумывая, обменял бы дело Сьюзен Дэй на дело Мэй
Лочер. - Результаты медицинской экспертизы пришли как раз в тот момент,
когда я уже направлялся к вам в здание окружного суда. Я успел просмотреть
их. Тромбоз... Инфаркт миокарда. В настоящее время мы считаем ночной звонок
розыгрышем - в любом городе подобное бывает частенько, - а смерть леди
произошла от сердечного приступа, осложненного эмфиземой.
- Другими словами, просто совпадение. - Такое заключение спасло бы
Ральфа от множества хлопот, но в его голосе звучало неверие.
- Да, мне это тоже не очень нравится. Как и Стиву, именно поэтому и
опечатали дом. Судебные эксперты перевернут там все вверх дном, возможно,
уже завтра утром. А пока останкам миссис Лочер предстоит небольшое
путешествие в Огасту для более подробной экспертизы. Кто знает, что она
покажет? Иногда им действительно удается устроить целое шоу. Вы удивились бы
их умению.
- Не сомневаюсь, - ответил Ральф. Лейдекер бросил зубочистку в
пепельницу, нахмурился, затем лицо его снова просветлело.
- О, у меня возникла идея - я попрошу кого-нибудь из помощников сделать
дубль записи звонка и прокручу его вам. Возможно, вы узнаете голос.
Кто знает? Случались и более невероятные вещи.
- Не спорю, - ответил Ральф, натянуто улыбаясь.
- В любом случае, это дело ведет Аттербек. Пойдемте, я провожу вас. В
коридоре Лейдекер еще раз испытующе посмотрел на Ральфа. На этот раз старик
почувствовал себя неуверенно, не поняв значения взгляда. Аур он снова не
видел.
Ральф попытался улыбнуться:
- У меня вырос второй нос?
- О нет. Я просто удивлен, насколько хорошо вы выглядите для человека,
только вчера пережившего то, что выпало на вашу долю. Особенно по сравнению
с тем, как вы выглядели прошлым летом... Если подобное сотворил с вами
сотовый мед, я обязательно куплю целую пасеку.
Ральф рассмеялся так, будто услышал самую забавную шутку в своей жизни.
Час сорок две; утро вторника.
Ральф, сидя в кресле, наблюдает, как вокруг фонаря кружится осенний
дождь. Перед домом Мэй Лочер уныло обвисла лента полицейского ограждения.
Всего около двух часов сна, и он снова думает, что быть мертвым гораздо
лучше. Никакой бессонницы. Никаких томительно долгих ожиданий рассвета в
ненавистном кресле. И больше никаких дней, когда кажется, что смотришь на
мир сквозь невидимую защитную пленку, уже много лет расхваливаемую
дантистами в рекламных роликах. В те далекие дни телевидение только начинало
свое шествие по стране, в волосах Ральфа появлялись первые седые блики, и он
всегда засыпал через пять минут после занятия любовью с Кэролайн.
"А люди продолжают говорить, как хорошо я выгляжу. Мистика, да и
только".
Хотя это было не так. Учитывая то, что он увидел в последнее время,
комплименты по поводу его вида находились в самом конце списка всего
необычного и странного.
Ральф снова взглянул на дом Мэй Лочер. Согласно утверждению Лейдекера,
дверь была закрыта изнутри, но Ральф видел, как два низкорослых лысоголовых
доктора выходили из дверей, видел, черт побери... Но видел ли?
Видел ли на самом деле?
Мысленно Ральф вернулся во вчерашнее утро. Он сидел в этом самом кресле
с чашкой чая на коленях и думал: "Так пусть же начнется спектакль".
А затем увидел выходящих из дверей ублюдков-коротышек, он видел, как
они выходили из дома Мэй Лочер.
Хотя, возможно, он и ошибался, потому что смотрел не на дом, он смотрел
в направлении "Красного яблока". Уловив боковым зрением неясное движение,
Ральф подумал, уж не Розали ли это, и повернул голову, чтобы проверить. Вот
когда он увидел лысоголовых коротышек на веранде дома Мэй Лочер. Теперь
Ральф уже не был полностью уверен, что видел, как открывалась входная дверь;
скорее всего, он придумал эту часть, а почему бы и нет? Они ведь не шли по
дорожке к дому миссис Лочер.
"Ты не знаешь этого наверняка, Ральф". Но он знал. В три часа утра
Гаррис-авеню была столь же пустынна и тиха, как и лунные горы, малейшее
движение сразу привлекало внимание.
Вышли ли док N1 и док N2 из дверей? Чем дольше Ральф размышлял над
этим, тем больше сомневался.
"Тогда что же случилось, Ральф? Может быть, они появились из той
невидимой защитной пленки? Или - как, насчет такого? - возможно, они прошли
сквозь дверь, как призраки в фильмах о космических пришельцах!"
Безумие - но, скорее всего, именно так оно и было. "Что? Они прошли
сквозь эту чертову ДВЕРЬ? О, Ральф, тебе необходима помощь. Тебе необходимо
поговорить с кем-нибудь о том, что происходит с тобой".
Да. В одном он был уверен: ему просто необходимо поговорить с
кем-нибудь до того, как это сведет его с ума. Но с кем? Больше всего подошла
бы Кэролайн, однако она мертва. Лейдекер? Но ведь Ральф уже солгал ему о
звонке в полицию. Почему? Потому что правда звучала бы как бред
сумасшедшего. Как будто он заразился паранойей Эда Дипно - так люди
подхватывают простуду. Разве это не наиболее вероятное объяснение ситуации,
если смотреть на вещи трезво?
- Но это же не так, - прошептал он. - Они существуют на самом деле.
Как и ауры.
"Тернист и долог путь в Эдем, любимый... И следи за золотисто-зелеными
следами мужчин в белом, пока ты в пути".
Рассказать кому-нибудь. Выложить все. Да. И он обязан сделать это до
того, как Джон Лейдекер прослушает пленку с записью телефонного разговора и
явится за разъяснениями.
В основном желая знать, почему Ральф солгал и что на самом деле ему
известно о смерти Мэй Лочер.
Рассказать кому-нибудь. Выложить все.
Но Кэролайн мертва, Лейдекер еще недостаточно близок ему, Элен залегла
в укрытии Центра помощи женщинам, а Луиза Чесс могла проболтаться своим
подружкам. Кто же остается?
Ответ стал ясен, как только Ральф разложил все по полочкам, однако он
по-прежнему испытывал внутреннее сопротивление при мысли, что ему предстоит
поведать Мак-Говерну о происходящем с ним в последнее время. Он припомнил
тот день, когда застал Билла сидящим на скамье в парке и оплакивающим
старинного друга и ментора Боба Полхерста. Ральф пытался рассказать Биллу об
аурах, но тот, казалось, не слышал его, Мак-Говерн был слишком занят,
разыгрывая свою обычную сценку по поводу того, как плохо быть старым.
Ральф подумал об иронично приподнятой брови. О неизменном цинизме.
О вечно унылом вытянутом лице. О намеках, которые частенько заставляли
Ральфа улыбаться, но вызывали и комплекс неполноценности. А потом еще
отношение Мак-Говерна к Луизе: снисходительно бессердечное.
И все же дело обстояло несколько иначе, и Ральф знал это. Билл
Мак-Говерн был способен на добрый поступок и - возможно, что более важно в
данном случае, - на понимание. Они знали друг друга лет двадцать, а десять
прожили в одном доме. Мак-Говерн был поверенным Кэролайн, и если Ральф не
мог поговорить о происходящем с Биллом, с кем же ему тогда говорить?
Ответа, казалось, не было.
Глава десятая
Туманные круги вокруг фонарей исчезли, когда начало проясняться небо на
востоке, и к девяти часам утра установился теплый и ясный день - пожалуй,
началось бабье лето. Ральф спустился вниз вскоре после окончания передачи
"Доброе утро, Америка", решившись поведать Мак-Говерну о том, что с ним
происходит (по крайней мере, то, в чем у него хватит духу признаться), пока
не передумал. Однако остановившись у дверей апартаментов на первом этаже, он
услышал шум душа и пение Уильяма Д. Мак-Говерна.
Тот напевал "Я оставил свое сердце в Сан-Франциско".
Ральф вышел на крыльцо, засунув руки в карманы. В мире нет ничего,
абсолютно ничего, отметил он, что могло бы сравниться с октябрьским солнцем;
почти ощутимо отступают прочь ночные тревоги. Несомненно, они вернутся, но в
данный момент Ральф чувствовал себя отлично, несмотря на усталость и дурман
в голове. День выдался просто великолепный, пожалуй, до самого мая едва ли
выпадет еще один такой же чудесный денек. Ральф решил, что нужно быть
круглым идиотом, чтобы не воспользоваться удачей.
Прогулка до развилки по Гаррис-авеню и обратно займет не более
получаса, ну, минут сорок пять, если с кем-нибудь поболтать по дороге, а к
тому времени Билл уже примет душ, побреется, причешется и оденется. А в
довершение предоставит внимающее ухо, если Ральфу повезет.
Ральф дошел до площадки для пикников, даже не отдавая себе отчета в
стремлении встретить старину Дора. Если они встретятся, то смогут немного
поболтать о поэзии - например о Стивене Добинсе, или пофилософствовать.
Эту часть разговора можно начать с объяснения Дорренса насчет "дел
Лонгтаймеров" и узнать, почему он считает, что Ральфу не следовало
"вмешиваться".
Но только Дорренса не оказалось на площадке для пикников; там сидел
только Дон Визи, жаждавший объяснить Ральфу, почему Билл Клинтон так плохо
справляется со своей работой в качестве президента и почему для Соединенных
Штатов Америки было бы лучше, если бы американцы выбрали вместо Клинтона
этого финансового гения Росса Перо, Ральф (который голосовал за Клинтона и
считал, что тот отлично справляется) послушал из вежливости, затем сказал,
что у него назначен визит к парикмахеру. Это было единственное, что он смог
придумать в качестве отговорки.
- И еще вот что! - кричал ему вслед Дон. - Его спесивая женушка!
Она же лесбиянка! Я знал это. И знаешь откуда? Я всегда смотрел на ее
туфли.
У них туфли нечто типа тайного кода! Они носят туфли с квадратным
носком и...
- Пока, Дон! - крикнул Ральф и поспешно ретировался. Он прошел около
четверти мили, прежде чем день окутал его тишиной.
Ральф находился как раз напротив дома Мэй Лочер, когда случилось это.
Он замер на месте, глядя на Гаррис-авеню расширившимися от удивления и
неверия глазами. Правая рука сжала горло, а рот широко открылся. Он был
похож на человека, с которым произошел сердечный приступ, но, несмотря на
то, что с сердцем у него все было в порядке - по крайней мере, пока, он
чувствовал себя тай, будто с ним действительно произошел какой-то приступ.
Ничто из виденного им в ту осень не подготовило его к этому, Ральф не
думал, что к этому вообще можно подготовиться.
Второй мир - таинственный мир аур - снова стал видимым, и на этот раз
его было настолько много, что Ральф даже и представить себе не мог
подобного... Настолько много, что, подумал он, не умирают ли люди от
перенасыщения восприятия. Гаррис-авеню превратилась в яростно сверкающую
страну чудес с перехлестывающими друг друга сферами, конусами и полумесяцами
всех цветов радуги. Деревья, которым оставалось еще около недели до полной
трансформации, пылали подобно факелам в глазах и разуме Ральфа. Небо
невозможно было описать; оно оглушительно звенело синевой. Телефонная линия
в западной части Дерри все еще была наземной, и Ральф зачарованно взирал на
провода, вряд ли замечая, что он затаил дыхание и ему необходимо немедленно
сделать вдох, чтобы не потерять сознание. Трепещущие желтые спирали волнами
катились по черным проводам, напомнив Ральфу шесты у входа в парикмахерскую
в те времена, когда он был еще ребенком. Почти ежесекундно это шмелеобразное
вращение прерывалось остроконечным вертикальным импульсом красного цвета или
зеленой вспышкой, которая, казалось, мгновенно растекалась в обе стороны,
затмевая желтые круги, прежде чем рассеяться.
"Ты смотришь на людские разговоры, - подумал он. - Тебе это известно,
Ральф? Тетушка Сэди из Далласа болтает со своим любимым племянником из
Дерри; фермер из Хейвена отчитывает дилера, у которого он купил трактор;
священник пытается помочь попавшему в беду прихожанину. Все это голоса, и
кажется, что яркие импульсы и вспышки исходят от людей, охваченных сильными
эмоциями - любовью или ненавистью, радостью или ревностью".
Ральфу казалось, что все, что он видит и ощущает, еще далеко не все;
что по-прежнему еще целый мир ждет, скрытый за обычным восприятием.
Достаточно многогранный и блистательный, чтобы превратить виденное
сейчас в жалкий бледный снимок, тусклое подобие наблюдаемого. И если
существует еще что-то, как же ему вынести все и не сойти с ума? Даже если он
зажмурит глаза, это не поможет: откуда-то ему было известно, что его
ощущение "видения" вещей берет начало в отношении к зрению как основному
фактору восприятия. Но было, кроме всего прочего, нечто большее, чем просто
"смотрение".
Чтобы доказать это самому себе, Ральф закрыл глаза... И все равно
продолжал видеть Гаррис-авеню. Как будто его веки стали прозрачными.
Единственным отличием было то, что все цвета изменились, создавая мир,
напоминающий негатив цветной фотографии. Деревья, уже не желтые или
оранжевые, стали яркими, неестественно зелеными. Гаррис-авеню, заново
залитая асфальтом в июне, превратилась в великолепную белую дорогу, а небо
казалось удивительным красным озером. Ральф открыл глаза, почти уверенный,
что ауры исчезнут, но этого не произошло; мир по-прежнему кричал и вращался
в цвете движения и глубоких, резонирующих звуках.
"Когда же я начал видеть их? - стал вспоминать Ральф, возобновляя свой
путь к дому. - Когда же начали появляться лысоголовые доктора-коротышки?"
Однако не видно было никаких докторов - ни лысоголовых, вообще никаких; не
появлялись ангелы; не выглядывали и дьяволы. Только...
- Смотри под ноги, Робертс! Неужели не видишь, куда идешь?
Слова, резкие и немного тревожные, казалось, обладали физической
тканью; все равно что провести рукой по дубовым панелям, которыми обшиты
стены старинного аббатства. Остановившись, Ральф увидел миссис Перрин. Она
отступила с тротуара на проезжую часть, чтобы не оказаться сбитой с ног, и
теперь стояла по щиколотку в опавших листьях с тяжелой сумкой в руке, грозно
взирая на Ральфа из-под густых бровей. Аура, окружавшая ее, была твердого,
не-шутите-со-мной серого цвета формы выпускника Вест-Пойнта.
- Ты что, пьян, Робертс? - отрывисто спросила она, и неожиданно буйство
красок и ощущений исчезло из мира, и снова это была лишь Гаррисавеню,
тонущая в прекрасном, солнечном осеннем утре.
- Пьян? Я? Вовсе нет. Трезв как стеклышко, честное слово.
Ральф протянул ей руку. Миссис Перрин, которой было за восемьдесят, но
выглядела она намного моложе, взглянула на его руку так, будто Ральф прятал
в ладони игрушечную свистульку. "Меня не проведешь, Робертс", - говорили ее
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |