дезинфицировал рану, затем накладывал повязку, - Ральф, стиснув зубы, сидел,
представляя, как судья приговаривает его к шести месяцам тюремного
заключения за нападение с применением чуть ли не смертельного оружия.
"Надеемся, мистер Робертс, это послужит уроком и предостережением всем
старым клячам, которые считают вполне нормальным разгуливать с газовыми
баллончиками,.."
Лейдекер еще раз взглянул на шесть снимков, выложенных в линию вдоль
компьютера Хэнлона. Молоденький служащий "скорой помощи" сделал первые три
снимка еще до того, как немного подлатал Ральфа. На них виднелась небольшая
круглая рана - походившая на кружок, нарисованный малышом, еще не привыкшим
держать карандаш, - на боку Ральфа. Три другие фотографии были сделаны после
наложения повязки, когда Ральф расписался в больничном акте, где говорилось,
что пострадавшему предложен стационар, но он отказался. На этих фотографиях
была видна предтеча того, что вскоре превратится в весьма впечатляющие
кровоподтеки.
- Благослови, Господи, Эдвина Ленда и Ричарда Полароида, - произнес
Лейдекер, складывая фотографии в еще один пакет для вещественных
доказательств. - Не думаю, что когда-нибудь Ричард Полароид существовал на
самом деле, - заметил со своего места у двери Майк Хэнлон.
- Возможно, и так, но все равно - благослови его, Господи. Ни один из
присяжных, которые увидят эти фото, не присудит тебе, Ральф, что-то иное,
кроме медали, и даже красноречие Кларенс Дарроу не сможет убедить их в
обратном. - Лейдекер взглянул на Майка. - Чарли Пикеринг?
Майк кивнул:
- Чарли Пикеринг. - Трахнутый на голову?
Майк снова кивнул. Они молча переглянулись, затем одновременно
расхохотались. Ральф отлично понимал чувства обоих - это было смешно, потому
что было ужасно, и ужасно, потому что смешно, - ему пришлось сильно
прикусить губу, чтобы не присоединиться к хохотавшим. Меньше всего в данный
момент он хотел смеяться: боль была бы адская.
Лейдекер достал из заднего кармана брюк платок, вытер глаза и снова
стал серьезным.
- Пикеринг - один из "Друзей жизни", - правильно? - спросил Ральф. Он
вспомнил вид Пикеринга, когда помощник Хэнлона помогал ему сесть. Без своих
очков Чарли Пикеринг выглядел столь же грозно, как кролик в зоомагазине. -
Можно сказать и так, - сухо заметил Майк. - Именно его в прошлом году
задержали в гараже, обслуживающем Центр помощи женщинам. При нем нашли
канистру с бензином и рюкзак с пустыми бутылками.
- А также полоски ткани, не забывай об этом, - добавил Лейдекер. -Их он
собирался использовать в качестве фитиля. Это случилось еще тогда, когда
Чарли входил в группировку "Наше дело".
- У него уже все было подготовлено к взрыву? - поинтересовался Ральф.
Лейдекер пожал плечами:
- Не совсем. Очевидно, кто-то из их группы решил, что взрыв женской
клиники будет рассматриваться скорее как террористический акт, чем
политическая акция протеста, и анонимно позвонил в местную полицию.
- Отличная сделка. - Майк хмыкнул, а затем скрестил руки, словно
стараясь удержать внутри остальные вспышки.
- Да уж, - крякнул Лейдекер. - Вместо тюрьмы заботливый судья послал
Чарли на шесть месяцев в Джунипер-Хилл для лечения, а там, должно быть,
решили, что он здоров, потому что уже в июле Пикеринг снова появился в
городе.
- Вот именно, - согласился Майк. - Он ежедневно сшивается возле
библиотеки. Цепляется к каждому посетителю, убеждая, что женщина, сделавшая
аборт, захлебнется серой, а такие "штучки", как Сьюзен Дэй, будут вечно
гореть в геенне огненной. Но я не могу понять, почему он напал на вас,
мистер Робертс.
- Думаю, таково уж мое везение.
- Как вы себя чувствуете, Ральф? - Лейдекер обеспокоенно посмотрел на
него. - Вы так бледны.
- Нормально, - ответил Ральф, хотя чувствовал себя неважно: его все
время подташнивало.
- Не уверен в вашем хорошем самочувствии, но вам действительно повезло.
Хорошо, что женщины дали вам баллончик, и просто здорово, что он оказался
при вас, но лучше всего то, что этот Пикеринг не подкрался сзади и не
воткнул вам нож прямо в спину. Вы можете сейчас отправиться со мной в
участок и сделать официальное заявление, или... Ральф внезапно вскочил со
стула, промчался по комнате, закрывая левой рукой рот, и распахнул дверь в
дальнем правом углу кабинета, моля Бога, чтобы за ней оказалась не кладовая,
иначе он наполнит галоши Майка Хэнлона полупереваренными сэндвичем с сыром и
томатным супом.
Оказалось, что это именно нужное помещение. Ральф опустился на колени
перед унитазом, закрыв глаза и прижав левую ладонь к ране. Его вырвало.
Боль, когда мышцы живота сначала напряглись, а затем расслабились,
по-прежнему была невыносимой.
- Я воспринимаю это как отрицательный ответ, - произнес сзади него Майк
Хэнлон, а затем успокаивающе положил руку Ральфу на спину. - Все в порядке?
Кровотечение не открылось?
- Вроде нет. - Губы явно не слушались Ральфа. Он принялся было
расстегивать рубашку, но, прижав ладонь к боку, остановился, когда тошнота
снова подкатила, а затем отступила. Он отнял руку и осмотрел рубашку: слава
Богу, не запачкалась. - Думаю, со мной все в порядке.
- Вот и хорошо, - сказал подошедший Лейдекер. - Уже все?
- Кажется, да. - Ральф, пристыженный, взглянул на Майка. - Примите мои
извинения.
- Не валяйте дурака. - Майк помог Ральфу подняться.
- Пойдемте, - заботливо сказал Лейдекер. - Я подвезу вас домой.
Завтра будет достаточно времени для официального заявления. А сегодня
вам просто необходимо хорошенько выспаться.
- Это уж точно, - согласился Ральф. Они дошли до дверей кабинета. - Не
желаете ли отпустить мою руку, детектив Лейдекер? Мы ведь еще не обручены.
Лейдекер непонимающе уставился на Ральфа, затем отпустил его руку.
Майк снова расхохотался:
- "Еще не..." Отлично сказано, мистер Робертс!
Лейдекер улыбнулся:
- Конечно, не обручены, но, думаю, вы можете звать меня Джек, если
хотите. Или Джон. Только не Джонни. С тех пор как умерла моя мать, меня так
называет только профессор Мак-Говерн.
"Профессор Мак-Говерн, - подумал Ральф. - Как странно и непривычно
звучит".
- Хорошо, Джон. А вы оба можете звать меня Ральфом. Насколько мне
известно "Мистер Робертс" - бродвейская пьеса, в которой главную роль играл
Генри Фонда.
- Договорились, - сказал Майк Хэнлон. - Только поберегите себя.
- Постараюсь. - Ральф остановился. - Послушайте, я должен поблагодарить
вас за кое-что еще, кроме помощи, оказанной мне сегодня. Майк удивленно
приподнял брови:
- О?
- Да. Вы приняли на работу Элен Дипно. Я очень хорошо отношусь к этой
женщине, и она отчаянно нуждалась в работе. Поэтому спасибо вам огромное.
Майк, улыбнувшись, кивнул:
- Я с радостью принял бы вашу благодарность, но это она оказала мне
честь. Элен действительно очень квалифицированный специалист, к тому же,
по-моему, ей не хочется уезжать из нашего города.
- И я того же мнения, а вы сделали это возможным. Еще раз спасибо. Майк
улыбнулся.
Уже у выхода из библиотеки Лейдекер неожиданно спросил Ральфа:
- Должно быть, сотовый мед сотворил чудо, а?
Сначала Ральф вообще не понял, о чем говорит инспектор, - с таким же
успехом тот мог задать свой вопрос на эсперанто.
- Я говорю о бессоннице, - терпеливо пояснил Лейдекер. - Она прошла,
правильно? Наверняка, ведь вы выглядите в биллион раз лучше, чем во время
нашей первой встречи.
- В тот день я перенес нервное потрясение, - помялся Ральф.
Это напоминало старую песенку Билли Кристэла о Фернандо - ту, в которой
пелось:
"Послушай, Дженни, Не надо нервных потрясений, Не говори, что
чувствуешь себя паршиво, Когда ты, детка, так красива!
Пускай там что-то и болит, Но у тебя ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ВИД!"
- А сегодня разве нет? Так расскажите - это все-таки сотовый мед?
Ральф сделал вид, что размышляет, затем кивнул:
- Да, думаю, именно он помог. - Фантастика! А что я вам говорил! -
радостно воскликнул Лейдекер. И мужчины шагнули под осенний дождь.
Они остановились у перекрестка, ожидая, когда зажжется зеленый свет.
Ральф повернулся к Лейдекеру и спросил, есть ли шансы на привлечение
Эда к суду как соучастника Пикеринга.
- Потому что именно Эд поручил ему это дело. Я уверен в этом так же,
как и в том, что рядом находится Строуфорд-парк.
- Возможно, вы и правы, - ответил Лейдекер, - однако не стоит тешить
себя надеждой - обвинить Эда в соучастии нет никаких шансов. Даже не будь
окружной прокурор таким консерватором, как Дейл Кокс, у нас ничего бы не
вышло.
- Почему?
- Во-первых, сомневаюсь, что нам удалось бы доказать связь между этими
двумя. Во-вторых, парни, подобные Пикерингу, обычно очень лояльны к тем,
кого они причисляют к своим "друзьям", а ведь таковых у них очень мало их
мир в основном состоит из врагов. И потом, я сомневаюсь, чтобы на допросе
Пикеринг повторил хоть что-нибудь из того, что он изрекал, втыкая охотничий
нож вам под ребра. В-третьих, Эд Дипно далеко не дурак. Сумасшедший, да -
возможно, даже безумнее, чем Пикеринг, - но глупцом его не назовешь. Он
станет все отрицать.
Ральф кивнул. Он был того же мнения об Эде.
- Даже если Пикеринг и скажет, что Дипно приказал ему найти и убить вас
- на основании признания вас одним из детоубийц-центурионов, - Эд будет
улыбаться и согласно кивать головой, мол, он был уверен - бедняга Чарли
поведает нам весь этот бред, возможно бедняга Чарли и сам во все это верит,
однако это не правда.
Загорелся зеленый свет. Лейдекер проехал перекресток и свернул на
Гаррис-авеню. "Дворники" автомобиля усердно работали. Оставшийся справа
Строуфорд-парк сквозь потоки дождя по стеклу напоминал размытый мираж.
- И что мы на это ответим? - спросил Лейдекер. - Дело в том, что у
Чарли Пикеринга длинная история, связанная с умственными отклонениями он
много путешествовал по психушкам: Джунипер-Хилл, Акадиа-хоспитл, Институт
психотерапии в Бангоре... Если есть еще заведения, где бесплатно лечат
электрошоком и смирительными рубашками, скорее всего, Чарли побывал и там.
В настоящее время его коньком стали аборты. В конце шестидесятых он
активно выступал против Маргарет Чейс Смит, рассылая доносы повсюду - в
полицию Дерри, в службу окружного прокурора, даже в ФБР - и утверждая, что
она русская шпионка. Он писал, что у него имеются доказательства.
- Это невероятно!
- Конечно, но таков уж Чарли Пикеринг, и я могу спорить, что в каждом
захолустном городишке Соединенных Штатов найдется дюжина ему подобных. Ральф
ощупал прямоугольник повязки. Он никак не мог забыть карие глаза Пикеринга -
какими те были пугающими и одновременно исступленными. Он и так уже не
слишком верил, что обладатель этих глаз чуть не убил его, и теперь Ральф
опасался, что завтра все происходящее покажется ему так называемым смешением
сна с объективной реальностью, о чем так много говорилось в книге Джеймса А.
Холла.
- Хуже всего, Ральф, то, что одержимые, подобные Чарли Пикерингу,
становятся послушными марионетками в руках парней типа Дипно. Но пока у нас
нет никаких доказательств его причастности.
Лейдекер свернул на подъездную дорожку у дома Ральфа и остановился
позади огромного "олдсмобиля" с пятнами ржавчины на багажнике и очень старой
наклейкой на бампере - "ДУКАКИС-88" <Майкл Дукакис баллотировался на пост
президента США от Демократическом партии в 1988 году>.
- И кому же принадлежит этот бронтозавр? Профессору?
- Нет. Это мой бронтозавр.
Лейдекер недоверчиво посмотрел на Ральфа:
- Если у вас есть машина, зачем тогда мокнуть под дождем в ожидании
автобуса? Она неисправна?
- Машина на ходу, - нерешительно ответил Ральф, не желая объяснять, что
он не пользовался автомобилем уже более двух месяцев. - К тому же мне не
приходится мокнуть под дождем; на автобусной остановке есть навес. И даже
скамья. Правда, там нет кабельного телевидения, но подождем еще годик.
- И все же... - протянул Лейдекер, с сомнением оглядывая "олдсмобиль".
- Последние пятнадцать лет я просидел за рулем письменного стола, но
когда-то работал коммивояжером. Целые двадцать пять лет я проезжал по
восемьсот миль в неделю. Когда же я осел в типографии, меня перестало тянуть
к баранке. А с тех пор, как умерла моя жена, вообще не осталось причин
садиться за руль. Меня вполне устраивает автобус.
Прозвучало правдоподобно: Ральфу не хотелось добавлять, что он все
больше не доверяет как быстроте своих реакций, так и остроте зрения. Год
назад, когда он возвращался из кино, мальчишка лет семи выбежал за мячом на
проезжую часть, и, хотя Ральф ехал со скоростью не более двадцати миль в
час, на протяжении двух ужасных секунд он был уверен, что собьет мальчугана.
Конечно, этого не случилось, но с тех пор Ральф садился за руль считанное
число раз.
Рассказывать это Джону не было необходимости.
- Ну что ж, дело ваше. - Лейдекер махнул рукой в сторону "олдсмобиля".
- Вы сможете зайти в участок завтра к часу дня, Ральф? Я буду там около
полудня, так что смогу помочь. И угощу вас кофе, если пожелаете.
- Отлично. Спасибо, что подвезли.
- Пустяки. И еще одно... Ральф, уже открывший дверцу, обернулся к
Лейдекеру, удивленно подняв брови.
Лейдекер посмотрел на свои руки, поерзал за рулем, кашлянул и, наконец,
снова взглянул на Ральфа.
- Я просто хотел сказать, что вы держались молодцом, - произнес он.
- Для многих парней, даже лет на сорок моложе вас, такое небольшое
приключение закончилось бы на операционном столе или в морге.
- Мне помогал мой ангел-хранитель, - улыбнулся Ральф, вспоминая свое
удивление, когда понял, что за предмет находится у него в кармане куртки. -
Вполне возможно, и все же на ночь проверьте, заперта ли ваша дверь.
Слышите?
Ральф с улыбкой кивнул. Заботливость Лейдекера тронула его.
- Обязательно, а если мне еще поможет и Мак-Говерн, все будет хорошо.
"К тому же, - подумал он, - я всегда смогу спуститься вниз и проверить дверь
еще раз, когда проснусь. Это произойдет через два с половиной часа после
того, как я засну".
- Все обязательно будет хорошо, - сказал Лейдекер. - Никто из моих
сотрудников не обрадовался, узнав, что Дипно снюхался с "Друзьями жизни",
ведь он всегда производил приятное впечатление. Так бы мы и считали, не
позвони вы в тот день, когда Дипно решил размяться, использовав свою жену в
качестве боксерской груши.
Ральф кивнул.
- С другой стороны, мы и раньше сталкивались с такими парнями, в
какой-то степени им присущ инстинкт саморазрушения. И этот процесс уже
начался в Дипно. Он потерял жену, потерял работу... Вам об этом известно? -
Да. Мне сообщила Элен.
- Теперь он теряет своих более умеренных последователей. Они отходят,
как боевые истребители, возвращающиеся на базу, потому что у них кончилось
горючее. Только не Эд - он пойдет дальше, несмотря ни на что. Думаю, ему
удастся удержать некоторых из своих сторонников до выступления Сьюзен Дэй,
но после него, по-моему, Дипно окажется в полном одиночестве.
- Вам не приходила в голову мысль, что он планирует что-то на пятницу?
Что он может попробовать расправиться со Сьюзен Дэй?
- Конечно, - ответил Лейдекер. - Мы обдумываем такую возможность.
Ральф был счастлив, что на этот раз входная дверь оказалась запертой.
Он устало поднялся по лестнице, казавшейся сегодня длиннее и мрачнее,
чем когда-либо.
В комнатах, казалось, было невероятно тихо, несмотря на барабанную
дробь дождя по крыше, а в воздухе словно застыл запах. Ральф подвинул стул к
кухонному шкафу, вскарабкался на него и взглянул наверх, словно ожидая
обнаружить там еще одного "Телохранителя"
- настоящий баллончик, тот, который он положил туда, проводив Элен и ее
подружку Гретхен, - ив глубине души он действительно ожидал именно этого.
Однако на шкафу ничего не оказалось, кроме сломанной зубочистки,
старого предохранителя и толстого слоя пыли.
Осторожно спустившись на пол, Ральф увидел грязные следы на сиденье, и
куском бумажного полотенца протер его. Затем, поставив стул на место, прошел
в гостиную. Он долго переводил взгляд с дивана на кресло, оттуда на
старенький телевизор между двумя окнами, выходящими на Гаррис-авеню, а от
телевизора - в дальний угол комнаты. Придя домой вчера, раздосадованный на
Мак-Говерна за незапертую дверь, он принял куртку, висевшую на вешалке в том
углу, за незваного гостя. Не стоит выкручиваться; он решил, что это Эд Дипно
вздумал посетить его.
"Но ведь я никогда не вешаю куртку. Это одна из моих привычек -
надеюсь, одна из немногих, - которая всегда раздражала Кэролайн. И если уж
мне не удалось избавиться от нее при жизни Кэролайн, едва ли это произошло
после ее смерти. Нет, это не я повесил куртку".
Ральф пересек гостиную, порылся в карманах серой кожаной куртки и
выложил все найденное на телевизор. Из левого кармана он выудил лишь кошелек
с мелочью, зато правый - даже без газового баллончика скорее напоминал бюро
находок. Там была лимонная конфета в обертке; смятая рекламка пиццерии;
батарейка; маленькая пустая коробочка, в которой когда-то пребывал яблочный
пирожок из "Макдональдса"; его абонементная карточка из видеосалона Дэйва
(карточка без вести пропала недели две назад, Ральф был уверен, что потерял
ее); коробок спичек; смятые конфетные обертки... И свернутый листок голубой
линованной бумаги.
Ральф развернул листок и прочитал единственное предложение, написанное
дрожащим старческим почерком: "Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно - успеть
бы все свершить, что предначертано судьбой".
Этой фразы оказалось вполне достаточно, чтобы убедить разум в том, что
давно уже было известно его сердцу: Дорренс Марстеллар сидел на крыльце,
когда Ральф вернулся из центра с вестернами, но он кое-что сделал, прежде
чем усесться и ждать. Он поднялся наверх, снял с кухонного шкафа баллончик и
положил его в правый карман куртки Ральфа: Он даже оставил свою "визитную
карточку": стихотворную строку, нацарапанную на листке из его записной
книжки с расписанием движения самолетов. Затем, вместо того чтобы положить
куртку на обычное место, старина Дор аккуратно повесил ее на вешалку.
Проделав это (готовую булочку не испечь заново), он вернулся на крыльцо
и стал поджидать Ральфа.
Вчера вечером Ральф снова выговаривал Мак-Говерну за незапертую дверь,
и Билл воспринял взбучку так же спокойно, как сам Ральф принимал недовольное
ворчание Кэролайн из-за куртки, вечно бросаемой куда попало, но теперь он
думал, что напрасно обвинял Билла. Старина Дор подобрал ключ... Или открыл
дверь посредством колдовства. В данных обстоятельствах больше подходила
магия. Потому что...
- Потому что, - низким голосом произнес Ральф, машинально возвращая на
место всякую всячину, извлеченную из карманов. - Потому что он не только
знал, что мне понадобится газовый баллончик; он знал, где найти его, и он
знал, куда его положить.
Мурашки поползли у Ральфа по спине при этой мысли, а ум попытался
отбросить идею целиком - назвав ее безумной, нелогичной, до которой способен
додуматься только человек, страдающий бессонницей. Но все это не объясняло
появления записки.
Ральф снова перечитал каракули на разлинованном листке: "Я тороплю себя
ежесекундно, ежечасно - успеть бы все свершить, что предначертано судьбой".
Это был не его почерк, так же как "Кладбищенские ночи" были не его книгой.
- Хотя сейчас книга принадлежит мне. Мне дал ее Дор, - произнес вслух
Ральф, и холодок снова пробежал у него по спине.
"А какие еще могут быть объяснения? Ведь не сам же этот баллончик
залетел в твой карман. Как и листок".
Снова вернулось ощущение, будто некая неведомая - и невидимая - рука
подталкивает его к пасти темного туннеля. Словно во сне Ральф прошел в
кухню, по дороге машинально сняв серую куртку и бросив ее на спинку дивана.
Он остановился в дверях, уставившись на календарь с изображением двух
смеющихся детишек, вырезающих отверстия для глаз, носа и рта в тыкве ко Дню
Всех Святых. Ральф смотрел на завтрашнее число, обведенное кружком. "Отмени
встречу с человеком, втыкающим иглы", - сказал Дорренс; такова была суть
послания, и сегодня человек, втыкающий ножи, более или менее подтвердил ее.
Черт, даже не просто подтвердил.
Полистав телефонный справочник, Ральф набрал номер.
- Вы звоните в приемную доктора Джеймса Роя Хонга, проинформировал
приятный женский голос. - В данный момент поговорить с вами нет возможности,
поэтому оставьте свое сообщение после сигнала. Мы перезвоним вам при первой
же возможности.
Загудел автоответчик. Голосом, удивившим его своим спокойствием, Ральф
произнес:
- Говорит Ральф Робертс. Мне назначен прием на десять утра завтра, но я
не смогу прийти. У меня изменились обстоятельства. - Помолчав, он добавил: -
Естественно, я оплачу визит.
Ральф прикрыл глаза и опустил трубку на рычаг. Затем прислонился лбом к
стене.
"Что ты делаешь, Ральф, скажи на милость, о чем ты только думаешь?"
"Тернист и долог путь в Эдем, любимый..."
"Ты же не можешь серьезно воспринимать подобные мысли... Ведь так?"
"...так стоит ли стенать по пустякам?.."
"О чем же ты думаешь, Ральф?"
Он не знал; не имел ни малейшего понятия. Скорее всего, о роке и о
грядущей встрече в Самарии. Единственное он знал наверняка - волны боли
расходятся от раны в левом боку, раны, нанесенной человеком с ножом.
Служащий "скорой помощи" дал ему полдюжины обезболивающих таблеток, и
Ральф подумал, уж не стоит ли принять одну, только вот он слишком устал,
чтобы дойти до раковины и набрать стакан воды... А если он так устал, что
даже не может преодолеть такое ничтожно малое расстояние, то как же ему
удастся проделать весь утомительный путь возвращения в Эдем?
Ральф не знал, потому что в настоящий момент его это не волновало. Ему
просто хотелось стоять вот так, прижавшись лбом к стене, с закрытыми
глазами, чтобы вообще не видеть ничего.
Глава восьмая
Пляж представлял собой длинный острый мыс, врезающийся, словно вставка
из белого шелка, в ярко-синий простор моря, и он был абсолютно пуст, лишь
круглый предмет, ярдах в семидесяти, лежал на песке. Этот круглый предмет
вселял в Ральфа страх, одновременно глубокий и беспочвенный.
"Не подходи к нему близко, - приказал он себе. - В нем таится что-то
плохое. Что-то по-настоящему плохое. Это черный пес, воющий на полную луну,
кровь в раковине, ворон, севший на шест перед дверью. Ты не хочешь подходить
к нему ближе, Ральф, и у тебя нет необходимости приближаться к нему.
Потому что все это происходит в одном из осознанных снов Джо Уайзера.
Если захочешь, ты можешь просто повернуть обратно и уйти".
Вот только ноги его продолжали идти вперед, значит, вполне возможно,
это был не осознанный сон. И уж наверняка не из приятных. Потому что, чем
ближе Ральф подходил к предмету на пляже, тем меньше тот походил на
баскетбольный мяч.
И все же это был один из наиболее реальных снов, снившихся Ральфу, и
сам факт понимания того, что это сон, делал его еще более реальным. И
осознанным. Он ощущал голыми ступнями чистый, теплый, сыпучий песок; он
слышал бормотание теряющих силу волн, накатывающих на пологий берег, где
песок поблескивал, как влажная загорелая кожа; он вдыхал запах соли и
морских водорослей - терпкий печальный аромат, навевающий воспоминания о
летних каникулах, проведенных в Олд-Орчард-Бич в те далекие времена, когда
он был еще ребенком.
"Эй, старина, если уж ты не можешь изменить этот сон, думаю, тебе стоит
воспользоваться катапультой и выпрыгнуть из него - другими словами,
разбудить себя, причем сделать это немедленно".
Ральф прошел половину расстояния до предмета, лежащего на пляже, и уже
не оставалось никаких сомнений в том, что это такое - не баскетбольный мяч,
а голова. Кто-то закопал в песок человеческое существо по самый
подбородок... И Ральф внезапно понял, что наступает прилив. Он не выпрыгнул
из сна; он побежал. И в этот момент пена прибоя коснулась головы. Та открыла
рот и закричала. Ральф сразу же узнал голос, хоть и искаженный от крика.
Голос принадлежал Кэролайн.
Еще одна пенистая волна накатила на пляж, омыв волосы, прилипшие к
мокрым щекам головы. Ральф побежал быстрее, понимая, что наверняка опоздает.
Прилив обгонял его. Вода затопит голову прежде, чем ему удастся высвободить
закопанное тело из песка.
"Не надо спасать ее, Ральф. Кэролайн уже мертвец и это случилось не на
пустынном пляже. Это произошло в палате N317 городской больницы Дерри. Ты
находился рядом с ней до самого конца, а звук, который ты слышал, это не
прибой, а дождь со снегом, стучащий в окно. Помнишь?"
Он помнил, но все равно побежал еще быстрее, оставляя за собой песчаные
облачка.
"Ты же не добежишь до нее; разве ты не знаешь, как это бывает во сне?
Каждая вещь, к которой стремишься, превращается во что-то другое".
Нет, в стихотворении говорилось иначе... Но как? Ральф не был уверен.
Сейчас он помнил только то, как оно заканчивалось: рассказчик слепо
бежал от чего-то мертвого (Оборачиваясь через плечо, я видел очертания),
преследующего его в лесу... Преследующего и догоняющего.
И все же он приближался к темному очертанию на песке. И оно не
превратилось ни во что другое, и, когда Ральф упал на колени перед Кэролайн,
он сразу понял, почему не мог узнать свою жену: что-то ужасное произошло с
ее аурой. Та прилипала к коже Кэролайн, как отвратительный грязный мешок.
Тень Ральфа упала на нее, и Кэролайн тотчас закатила глаза, как лошадь,
разбившаяся при прыжке через высокий барьер. Она дышала пугающе учащенно, и
при каждом выдохе из ее ноздрей выдувалась черно-серая аура.
Ее "веревочка", превратившаяся в лохмотья, была пурпурночерного оттенка
- цвета гноящейся раны. Когда Кэролайн открыла рот, намереваясь закричать
снова, неприятная светящаяся субстанция слетела с ее губ, исчезнув так
стремительно, что Ральф едва уловил ее присутствие.
"Я спасу тебя, Кэрол!" - крикнул он. Упав на колени, он стал разгребать
песок вокруг головы, так собака роет землю, чтобы достать спрятанную
кость... И когда ему в голову пришло это сравнение, Ральф понял, что Розали
- собака, совершающая обход Гаррис-авеню в ранние утренние часы, - сидит
рядом с его кричащей женой. Неужели это его мысль материализовала собаку? Он
увидел, что Розали тоже окружена такой же отвратительной черной аурой. Между
передними лапами у нее была зажата пропавшая панама Билла Мак-Говерна,
имевшая такой вид, будто собака достаточно повеселилась, грызя ее, с тех пор
как панама сменила владельца.
"Так вот куда подавалась панама", - подумал Ральф, затем повернулся к
Кэролайн и стал рыть еще быстрее. И все же ему удалось освободить лишь одно
плечо.
"Брось меня! - крикнула Кэролайн. - Не забывай, я уже мертва! Следи за
человеком в белом, Ральф! Ва..."
Волна, стеклянно-зеленая, с белой пенистой опушкой, взметнулась на
высоту десяти футов. Она прокатилась по песку, замораживая мошонку Ральфа
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |