Памяти Сурендры Дахъябхай Патела 51 страница

Давление у него было 147 на 120. Расти был готов к худшему.

- Ты помнишь, кто приходил к тебе передо мною?

- Эй. Тот старикан, которого мы с Фрэнки нашли на озере как раз прежде чем найти ребятишек. Я на-деюсь, эти дети сейчас в порядке. Они были такие симпотные.

- Ты помнишь их имена?

- Эйден и Алиса Эпплтон. Мы ходили в клуб, и та рыжая девка подрочила мне под столом. Думала, если будет так ублажать меня, то не надоест. – Пауза. – Проехали.

- Ага, – кивал Расти, настраивая офтальмоскоп.

Правый глаз Джуниора был в норме. Оптический диск левого глаза был набухшим, в том состоянии, которое носит название папиледема. Обычный синдром прогрессирующих опухолей в мозге и отеков, ко-торые их сопровождают.

- Считаешь меня простаком-деревенщиной?

- Нисколько. – Расти отложил офтальмоскоп и поднял перед лицом Джуниора указательный палец. – Я хочу, чтобы ты дотронулся своим пальцем до моего. А потом дотронулся до своего носа.

Джуниор это выполнил. Расти начал медленно водить пальцем вперед и назад.

- Продолжай.

У Джуниора получилось движущимся пальцем коснуться своего носа только один раз. Потом он по-пал в палец, но себе дотронулся до щеки. На третий раз он и в палец не попал и дотронулся до своей бро-ви.

- Оба-на. Хочешь еще? Я могу это делать целый день, знаешь ли.

Расти отодвинул свой стул и встал.

- Я пришлю к тебе Джинни Томлинсон с назначениями.

- А после того, как я их получу, могу я уже пойти момой? Домой, то есть.

- Останешься ночевать у нас, Джуниор. Надо за тобой понаблюдать.

- Но я же в порядке, разве нет? У меня вновь болела голова перед этим… то есть ужасно болела… но все уже прошло. Я же в порядке, правда?

- Сейчас я тебе ничего еще не могу сказать, – ответил Расти. – Мне надо поговорить с Терстоном Мар-шаллом и просмотреть кое-какие книги.

- Чувак, тот мужик никакой не доктор. Он преподаватель английского.

- Может, и так, но тебе он все сделал надлежащим образом. Лучше, чем вы ему с Фрэнком, насколько мне известно.

- Да мы просто немного поиграли, – махнул небрежно рукой Джуниор. – Кроме того, для тех детей мы все сделали хорошо, разве нет?

- Тут я тебе не могу возразить. А теперь, Джуниор, просто расслабься, отдыхай. Почему бы тебе не посмотреть немного телевизор?

Джуниор подумал-подумал и спросил:

- А что на ужин?

При данных обстоятельствах единственное, что Расти мог придумать для уменьшения отека в том, во что превратился мозг Джуниора, были инъекции манитола. Он извлек из дверей карточку и увидел прице-пленную к ней написанную незнакомым петлястым почерком записку:

Дорогой д-р Эверетт. Что относительно манитола для этого пациента? Я не могу прописывать, не имею понятия о правильном количестве.

Терси.

Расти дописал внизу нужную дозу. Джинни права: Терстон Маршалл ценное приобретение.

Двери в палату Большого Джима были приоткрыты, но комната стояла пустой. Его голос доносился из любимой дремальни покойного доктора Гаскелла, и Расти направился в комнату отдыха. Он и не поду-мал взглянуть на карточку Большого Джима, небрежность, о которой он вскоре пожалеет.

Большой Джим, полностью одетый, сидел возле окна, держа возле уха телефонную трубку, вопреки тому, что плакат на стене изображал большой ярко-красный мобильный телефон, перечеркнутый большим и также красным X, чтобы поняли даже малограмотные. Расти подумал, что получит большое удовольст-вие, приказав Большому Джиму прекратить телефонный разговор. Конечно, это политически некорректный способ начинать процесс, который должен стать одновременно медосмотром и дискуссией, но именно это он и собирался сделать. Он уже сделал шаг вперед, но тут же остановился. Похолодел.

В памяти ясно всплыло: он не может заснуть, поднимается, чтобы пойти съесть Линдиного пирога с клюквой и апельсинами, слышит тихий скулеж Одри, который доносится из спальни девочек. Идет туда по-смотреть на своих Джей-Джей. Сидит на кровати Дженни под плакатом ее ангела-хранителя – Анны Монта-ни.

Почему эти воспоминания пришли так поздно? Почему все это не припомнилось ему во время его ви-зита к Большому Джиму, в его домашнем кабинете?

«Потому что я тогда не знал об убийствах; тогда я переживал только за пропан. А также потому, что у Дженнилл не было никакой эпилепсии, она просто находилась в стадии быстрого сна. Просто говорила во сне».

«У него золотой бейсбольный мяч, папа. Это плохой мяч».

Даже в прошлую ночь, в морге, у него не всплыли эти воспоминания. Только теперь, когда уже со-всем поздно.

«Но подумай же, что это означает: устройство на вершине Черной Гряды, возможно, транслирует не только радиацию, а также еще что-то другое. Назовем это навеянным предвидением, назовем это чем-то, для чего пока что даже не существует названия, но как бы мы это не назвали, оно есть. Таким образом, если Дженни права относительно золотого мяча, тогда все дети, которые в обморочном состоянии объяв-ляли об ужасах Хэллоуина, также правы. Но означает ли это, что все должно произойти точно в этот день? Или, может, раньше?»

Расти склонялся к последнему. Для кучи городских детей, возбужденных ожиданием игры в «козни и лакомства», Хэллоуин уже начался.

- Меня не интересует, что там у тебя, Стюарт, – проговаривал Большой Джим. Похоже, что три милли-грамма валиума не добавили ему благоразумия; он был безоговорочно наглым, как всегда. – Вы с Фернал-дом должны поехать туда, возьмете с собой Роджера… а? Что? – Он послушал. – Я еще должен тебе что-то объяснять? А то ты сам не смотрел никчемный телевизор? Если у него хватит наглости тебе возражать, ты…

Он поднял голову и увидел в двери Расти. Лишь на короткий миг лицо Большого Джима приобрело оробелый вид человека, который прокручивает в голове только что состоявшийся разговор, стараясь уга-дать, сколько из него мог услышать новый свидетель.

- Стюарт, я здесь сейчас не один. Я тебя потом наберу, и будет лучше, если ты тогда скажешь мне то, что я хочу услышать. – Он прервал связь, не простившись, и, оскаля в улыбке свои мелкие верхние зубы, протянул телефон Расти со словами: – Знаю, знаю, это наглость, но городские дела не могут ждать. – Вздохнул. – Нелегко быть тем одним, от которого все зависит, особенно, когда сам не очень хорошо себя чувствуешь.

- Вероятно, тяжело, – согласился Расти.

- Бог мне помогает. Желаете услышать, какой философией я пользуюсь в жизни, друг?

«Нет».

- Конечно.

- Когда Господь закрывает двери, Он открывает окно.

- Вы так думаете?

- Я это знаю. И еще одна вещь, о которой я стараюсь всегда помнить: когда вы молиться о том, чего вы желаете, Бог становится глухим. Но когда вы молитесь о том, в чем нуждаетесь, Он весь во внимании.

- Да-да.

Расти вошел в ординаторскую. Телевизор на стене транслировал канал Си-Эн-Эн. Звук был отклю-чен, но позади говорящих голов маячило фото Джеймса Ренни-Старшого, черно-белое, непрезентабель-ное. Большой Джим на нем был с задранным вверх пальцем, а также с задранной верхней губой. Не в улыбке, а в подлинно собачьем оскале. Титры внизу спрашивали: БЫЛ ЛИ ГОРОД ПОД КУПОЛОМ ПРИ-СТАНИЩЕМ НАРКОДИЛЕРОВ? Картинка сменилась рекламным клипом салона «Подержанные автомоби-ли Джима Ренни», тем надоедливым, который заканчивался восклицанием кого-то из продавцов (но нико-гда в исполнении самого Большого Джима): УПРАВЛЯЙТЕ в лучшем стиле, Большой Джим в ДЕЛЕ!

Большой Джим махнул в сторону телевизора и горько улыбнулся.

- Видите, что внешние дружки Барбары делают против меня? И разве удивительно? Когда Христос пришел спасать людей, они заставили Его нести Его собственный крест на Голгофу, где Он умер в крови и пыли.

Расти отметил мысленно – и не впервые, – что за странное лекарство, этот валиум. Когда даешь их кому-то, особенно внутривенно, почти всегда услышишь, кем именно эти люди себя считают. Расти пододвинул стул и приготовил стетоскоп.

- Задерите рубашку, – едва только Большой Джим отложил в сторону свой красный телефон и начал это делать, как Расти тут же опустил телефон себе в нагрудный карман. – Я пока что заберу аппарат, вы не против? Он будет лежать в столе в фойе. Там у нас как раз место для разговоров по мобильным. Стулья не такие мягкие, как здесь, но все равно неплохие.

Он ожидал протеста со стороны Большого Джима, вероятно, даже взрыва, но тот только зыркнул, де-монстрируя выпяченный, как у Будды, живот с нависающими на него сверху большими сиськами. Расти наклонился вперед и начал слушать. Дела выглядели намного лучше, чем он ожидал. Его бы удовлетво-рили сто десять ударов в минуту и экстрасистолярная вентрикуляция. Вместо этого помпа Большого Джи-ма держалась на девяноста ударах и без всякой аритмии.

- Я чувствую себя намного лучше, – сказал Большой Джим. – Это все стресс. Я находился в ужасно стрессовом состоянии. Я отдохну еще часок или несколько, прямо здесь. Вы хоть осознаете, что из этого окна видно весь центр города, дружище? Посещу еще раз Джуниора. А после этого я просто выписываюсь и…

- Это не просто стресс. У вас много лишнего веса, вы в плохой физической форме.

Большой Джим оскалил верхние зубы в той своей фальшивой улыбке.

- Я руковожу своим бизнесом и всем городом, друг, и оба дела безубыточны, кстати. С такой нагруз-кой немного времени остается для всяких тренажеров, шведских стенок и всего другого.

- Ренни, два года назад вам поставили диагноз ПЖТ. Это означает: пароксизмальная желудочковая тахикардия.

- Я знаю, что это означает. Я заходил на сайт Webmd, прочитал там, что здоровые люди часто стал-киваются с…

- Рон Гаскелл говорил вам абсолютно однозначно, вы должны сбросить вес, чтобы на вашу аритмию повлияло медикаментозное лечение, а если оно окажется неэффективным, эту проблему можно скоррек-тировать операционным вмешательством.

Большой Джим стал похожим на несчастного, заключенного в высоком стуле малыша.

- Бог приказал мне не делать этого! Бог сказал: никаких кардиостимуляторов! И, Боже правый! У Дюка Перкинса был кардиостимулятор, и вспомните, что с ним произошло!

- Не говоря уже о его вдове, – кротко произнес Расти. – Несчастная женщина. Наверное, оказалась в плохом месте в плохое время.

Большой Джим изучал его, что-то вычисляли его поросячие глазища. И тогда он поднял глаза к по-толку.

- Снова есть свет, не так ли? Я обеспечил вас пропаном, как вы и просили. У некоторых людей нет чувства признательности. И конечно, кто-нибудь на моем месте к этому привык бы.

- Он у нас закончится уже завтра вечером.

Большой Джим покачал головой.

- К завтрашнему вечеру вы будете иметь достаточно пропана, чтобы это заведение работало на нем, если понадобится, хотя бы и до Рождества. Это мое вам обещание за то, что вы так обходительны с паци-ентами и вообще такой замечательный парень.

- Мне тяжело демонстрировать большую признательность, когда мне возвращают то, что мне и так принадлежало, начнем с этого. Вот такой я забавный.

- О, так вы теперь отождествляете себя с госпиталем? – фыркнул Большой Джим.

- А почему бы и нет? Вы только что отождествляли себя с Христом. Давайте лучше вернемся к ваше-му диагнозу, вы не против?

Большой Джим небрежно отмахнулся своей большой толстопалой рукой.

- Валиум – не панацея. Если вы уйдете отсюда, еще до пяти вечера вас вновь может догнать аритмия. Или совсем взять в блокаду. Приятная сторона в этой ситуации то, что вы можете встретиться с вашим Спасителем еще до наступления тьмы.

- Так что бы вы мне рекомендовали? – Ренни говорил спокойно. Он уже полностью собой овладел.

- Я мог бы дать вам кое-что, что, скорее всего, поможет проблеме, по крайней мере, на некоторое время. Кое-какие лекарства.

- Какие лекарства?

- За них надо заплатить цену.

- Я так и знал, – благодушно произнес Большой Джим. – Я знал, что вы сторонник Барбары, еще с того дня, когда вы появились в моем кабинете со своими требованиями: дайте мне то, дайте мне это.

Единственным, о чем тогда спрашивал Расти, был пропан, но он не обратил внимания на эти слова Ренни.

- Откуда вы тогда могли знать, что у Барби есть какие-то сторонники? Об убийствах тогда еще не бы-ло ничего известно, и как вы могли знать, что он имеет сторонников?

Большой Джим хлопнул глазами от удивления, или от паранойи, или от того и другого вместе.

- У меня есть свои методы, друг. Ну, так какова же цена? Что бы вы хотели получить от меня за ле-карство, которое уберегло бы меня от инфаркта? – И прежде чем Расти успел что-то сказать, произнес: – Дайте, я угадаю. Вы хотите, чтобы Барби оказался на свободе, не так ли?

- Нет. Город линчует его, как только он выйдет на улицу.

Большой Джим рассмеялся.

- Вы то и дело демонстрируете проблески ума.

- Я хочу, чтобы вы ушли в отставку. И Сендерс тоже. Пусть город возглавит Эндрия Гриннел, а пока она полностью не освободиться от своей зависимости от лекарства, ей будет помогать Джулия Шамвей.

На этот раз Большой Джим расхохотался еще громче, от искреннего восторга он даже хлопал себе по бедрам.

- Я думал, это Кокс дурак, он мечтал, чтобы Эндрии помогала та, с большими сиськами, но вы еще больший придурок. Шамвей! Эта, прости Господи, что скажешь, лахудра, которая рифмуется с «пядь», не-состоятельная даже сама себе помочь.

- Я знаю, что это вы убили Коггинса.

Он не собирался этого говорить, но эта фраза выскочила из него словно сама собой. Да и что за бе-да? Они здесь лишь вдвоем, если не считать комментатора Си-Эн-Эн Джона Робертса, который смотрел на них из телеэкрана на стене. И результат стоил этих слов. Впервые с того момента, как он согласился с реальностью Купола, Большой Джим покачнулся. Он старался сохранить у себя на лице равнодушие, но не сумел.

- Вы сумасшедший.

- Вы сами знаете, что это не так. Прошлой ночью я был в похоронном салоне Бови и осмотрел тела четырех жертв убийства.

- Вы не имели права этого делать! Вы не патологоанатом! Вы даже не какой-то там никчемный док-тор!

- Расслабьтесь, Ренни. Сосчитайте до десяти. Не забывайте, у вас сердце. – Расти сделал паузу. – Хотя, если подумать, до сраки ваше сердце. После того беспредела, который вы уже успели натворить, и того, что творите сейчас, до сраки ваше сердце. Все лицо, вся голова Коггинса имеют определенные отме-тины. Весьма атипичные, но они подвергаются четкой идентификации. Следы от швов. У меня нет сомне-ний, что они соответствуют тому сувенирному бейсбольному мячику, который я видел на вашем столе.

- Это ничего не значит, – тут Ренни взглянул в сторону приоткрытых дверей ванной комнаты.

- Это означает многое. Особенно, если учитывать то, что все трупы были спрятаны в одном месте. Для меня это означает, что убийца Коггинса является также убийцей и остальных жертв. И я думаю, этот убийца – вы. Или, возможно, вы вместе с Джуниором. Вы в этом деле – семейная команда? Не так ли?

- Я не желаю этого выслушивать! – начал привставать Ренни. Расти толкнул его ладонью назад. Это у него вышло на удивление легко.

- Вот дерьмо, оставайтесь на месте! – крикнул Ренни. – Оставайтесь там, где стоите!

- Зачем вы его убили? – спросил Расти. – Он грозился положить конец вашим операциям с наркотика-ми? Он также брал в этом участие?

- Оставайтесь, где стоите! – повторил Ренни, хотя Расти уже успел сесть. До него не дошло тогда, что Ренни может кричать кому-то другому.

- Я могу об этом промолчать, – произнес Расти. – И могу дать вам кое-что, что поможет вашей ПЖТ лучше, чем валиум. Услуга за услугу при условии, что вы уйдете со сцены. Объявите о вашей отставке – по медицинским причинам – в пользу Эндрии завтра вечером на большом городском собрании. Вы уйдете как герой.

Он просто не имел другого выхода, никак не мог отказаться, думал Расти, был загнан в глухой угол.

Ренни вновь обернулся к приоткрытым дверям ванной и позвал:

- Теперь можете выйти.

Из ванной выплыли Картер Тибодо и Фрэдди Дентон, которые прятались там и все слышали.

- Черт побери, – произнес Стюарт Бови.

Он вместе со своим братом находился в подвале похоронного салона. Стюарт как раз доводил до по-хоронной кондиции Арлетту Кум, самую свежую в Честер Милле самоубийцу и последнюю клиентку похо-ронного салона Бови.

- Черт его побери, сукиного сына, долбаную обезьяну сраную.

Он бросил мобильный телефон на стол и достал из широкого переднего кармана своего прорезинен-ного фартука пачку крекеров «Риц-Биц» с арахисовым ароматом. Стюарт всегда ел, когда приходил в раз-дражение, и всегда неаккуратно («Здесь жрали свиньи», – имел привычку приговаривать их отец после то-го, как юный Стюи вставал из-за стола), и теперь крошки крекеров посыпались на задранное лицо Арлет-ты, чье выражение было очень далеким до умиротворения; если она думала, что залпом выпить жидкость для прочищения канализационных стоков «Ликвид-Пламр», это безболезненный способ вырваться из-под Купола, она жестоко ошибалась. Проклятый растворитель проел ей весь желудок и вытек со спины.

- Что там случилось? – спросил Ферн.

- Зачем я вообще связался с этим долбанным Ренни?

- Ради денег?

- Какая сейчас польза от денег? – кипел Стюарт. – Что мне, долбодятлу, теперь с ними делать, пойти по-богатому скупиться в универмаге Бэрпи? Конечно, от этого у меня гарантированно встанет! – Резко дер-нув за подбородок, он всунул пожилой вдове в рот надгрызенный крекер. – Жуй, сука, обеденное время на-стало.

Стюарт вновь схватил свой мобильный, нажал клавишу КОНТАКТЫ и выбрал номер.

- Если его там нет, – произнес он то ли Ферну, или, скорее, самому себе, – я поеду туда, найду его и влеплю ему какой-нибудь из его же собственных кур прямо в…

Роджер Кильян ответил на звонок. Как раз со своего чертового курятника. Стюарт слышал кудахта-нье. А еще он слышал каскадные скрипки Мантовани[383], которые распространялись по звуковой системе курятника. Когда возле кур работали сыны Кильяна, там играли «Металлика» или «Пантера»[384].

- Лё?

- Роджер. Это Стюи. Ты сейчас чистый, братан?

- Вполне, – сказал Роджер, что, скорее всего, означало, что он все-таки только что курил кристаллы, но кого это ебёт.

- Дуй сюда, в город. Мы с Ферном встретим тебя в городском гараже. Нам надо взять два больших грузовика – те, что с подъемниками, – и поехать к РНГХ. Весь пропан должен быть переброшен назад в го-род. Мы не можем все сделать за один день, но Большой Джим сказал, что мы должны начать уже сейчас. Завтра я подберу человек шесть – семь ребят, которым можно доверять (кого-то с этой чертовой Джимовой частной армии, если он ими поделится), и мы закончим это дело.

- Да нет, Стюарт, никак не могу, мне кур надо кормить! А мои ребята, которые еще дома живут, все пошли в копы!

«Что означает, – подумал Стюарт, – ты предпочитаешь так и сидеть в своем кабинетике, курить кри-сталлы, слушать эту сраную музыку и смотреть лесбийские лизь-видео на компьютере». Он не мог понять, как у кого-то может вставать посреди запаха куриного дерьма такого плотного, что хоть ножом его режь, однако Роджеру Кильяну это удавалось.

- Это не волонтерская миссия, брат. Я получил приказ и в свою очередь приказываю тебе. Через пол-часа. И если тебе где-то встретится кто-то из твоих сыновей, цепляй и их с собой.

Он отключился, чтобы Роджер не успел вновь завести это свое плаксивое дерьмо, и минутку просто стоял, паруя. Меньше всего в мире ему хотелось убивать остаток светового дня этой среды на подавание газовых баллонов к кузовам грузовиков… но именно это ему придется делать, конечно. Именно это.

Он выхватил из раковины шланг и вставил его конец между зубных протезов Арлетты Кум и нажал рычаг. Шланг был высокого давления, и труп подпрыгнул на столе.

- Надо запить крекер, бабуля, – буркнул он. – Не хочу, чтобы ты подавилась.

- Стой! – закричал Ферн. – Все же вытечет сквозь дыру в ее…

Поздно.

«Видишь, каким боком это тебе вылезло», – улыбнулся Расти Большой Джим. И тогда обратился к Картеру и Фрэдди Дентону.

- Господа, вы слышали, как мистер Эверетт пытался меня взять на испуг?

- Да, конечно, – ответил Фрэдди.

- Вы слышали, как он угрожал не дать мне каких-то жизненно необходимых медикаментов, если я не подам в отставку?

- Конечно, – бросил Картер, послав Расти злой взгляд.

Расти сам себе удивлялся, каким же он оказался дурачком.

«Длинный день у тебя был – спиши на это».

- Медикаменты, которыми он меня шантажировал, это, скорее всего, верапамил, лекарство, которое мне выписал внутривенно тот длинноволосый парень, – вновь показал в неприятной улыбке свои мелкие верхние зубы Большой Джим.

Верапамил. Впервые Расти обругал себя за то, что не извлек, не прочитал карточку Большого Джима из пазов на дверях его палаты. Этот раз был не последним.

- Какого рода преступление мы имеем сейчас, как вы считаете? – задал вопрос Большой Джим. – Уго-ловные угрозы?

- Конечно, и еще вымогательство, – поддакнул Фрэдди.

- К черту это, – вмешался Картер. – Здесь было покушение на убийство.

- И кто его до этого вразумил, как вы думаете?

- Барби, – кивнул Картер и съездил Расти кулаком прямо в губы. Расти отнюдь не ждал такого разви-тия событий и потому даже не сделал попытки защититься. Он откинулся назад, ударился о стул и упал на него боком, изо рта у него хлынула кровь.

- Это у тебя из-за сопротивления во время ареста, – заметил Большой Джим. – Но этого недостаточно. Положите его на пол, ребята. Я хочу, чтобы он лежал на полу.

Расти попробовал убежать, но успел только оторваться от стула, как Картер схватил его за руку и крутанул. Фрэдди поставил сзади ему подножку. Картер толкнул.

«Словно дети на школьной перемене», – падая, подумал Расти.

Картер завалился рядом. Расти был способен на один удар. Попал Картеру по левой щеке. Тот раз-дражительно отмахнулся, словно от обнаглевшей мухи. Через секунду он уже сидел верхом на груди у Расти и лыбился ему в лицо. Конечно, точь-в-точь как на школьном дворе, вот только нет старшего дежур-ного, который бы их разнял.

Он повернул голову в сторону Ренни, который уже встал на ноги.

- Не следует вам этого делать, – произнес Расти запыханно. Сердце бешено колотилось.

Он не мог вдохнуть воздуха достаточно, чтобы его поддержать. Тибодо был очень тяжелым. Рядом с ними стоял на коленях Фред Дентон. Расти подумал, что он похож на рефери в какой-то из тех инсцениро-вок, которые носят название матчи по реслингу.

- Но я это сделаю, Эверетт, – заверил Большой Джим. – Фактически, благослови тебя Бог, мне нужно это сделать. Фрэдди, достань мой мобильный телефон. Он у него в нагрудном кармане, не хотелось бы, чтобы его сломали. Этот никчема стибрил его у меня. Можете добавить этот факт на его счет, когда дос-тавите его в участок.

- Есть люди, которые знают, – сказал Расти. Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным. И таким глупым. Уверение себя в том, что не он первый недооценил Джеймса Ренни-Старшего, не помогало. – Люди, которые знают, что вы наделали.

- Возможно, – кивнул Большой Джим. – Но кто они? Очередные Дружки Дейла Барбары, вот кто. Те, которые подбили людей на продуктовый бунт, те, которые сожгли редакцию газеты. Те, которые, я в этом не сомневаюсь, первым делом установили этот Купол. Какой-то правительственный эксперимент, я думаю. Но разве мы крысы в клетке? Разве мы крысы, Картер?

- Нет.

- Фрэдди, чего ты ждешь?

Фрэдди слушал Большого Джима с лицом, которое словно проговаривало: «О, наконец-то я все по-нял». Он добыл телефон Большого Джима из нагрудного кармана Расти и бросил на ближайший диван. И вновь обратился к Расти. – Ты это давно задумал? Давно ты планировал запереть нас в городе, чтобы по-смотреть, что с нами произойдет?

- Фрэдди, послушай, что ты несешь, – сказал Расти. Слова вырывались из него с хрипами. Боже, ка-кой же тяжеленный этот Тибодо. – Это сумасшествие. Где здесь смысл? Разве ты сам не понимаешь, что…

- Прижми его руку к полу, – приказал Большой Джим. – Левую.

Фрэдди выполнил приказ. Расти старался упираться, но Тибодо крепко пришпилил его плечи, и ниче-го из этого не вышло.

- Мне жаль, друг, что придется это сделать, но люди в нашем городе должны понимать, что все тер-рористические элементы у нас под контролем.

Ренни сколько угодно мог говорить, что ему жаль, но за мгновение до того, как он опустил каблук сво-его ботинка – и заодно все двести тридцать фунтов своего веса – на прижатую ладонь Расти, Расти заме-тил другой мотив второго выборного, которым натянуло мотню его габардиновых штанов. Ренни получал наслаждение, и наслаждение не просто ментального уровня.

И тогда каблук наступил и начал давить и ерзать: тяжело, тяжелее, ужас как тяжело. От натуги у Большого Джима скривилось лицо. Пот тек под глазами. Закушенный зубами, изо рта у него торчал язык.

«Не кричать, – думал Расти. – На вопль прибежит Джинни и тоже попадет в переплет. Ему же хочется, чтобы я закричал. Не подарить ему такого наслаждения».

Но, услышав из-под подошвы Большого Джима первый треск, он закричал. Просто не мог удержаться.

Далее прозвучал второй треск. А за тем и третий.

Большой Джим отступил, удовлетворенный.

- Поставьте его на ноги и отправьте в камеру. Пусть посетит своего дружка.

Фрэдди рассматривал руку Расти, она распухала на глазах. Три из четырех пальцев торчали дико ис-кривленные.

- Сломаны, – произнес он с очевидным удовольствием.

В двери ординаторской появилась Джинни, глаза огромные.

- Что это вы, ради Бога, здесь такое делаете?

- Арестовываем этого сукиного сына за шантаж, за уголовное не предоставление помощи и покуше-ние на убийство, – объявил Фрэдди Дейтон, тем временем как Картер поднимал Эверетта, чтобы поставить его на ноги. – И это лишь для начала. Он оказывал сопротивление, и мы его уняли. Прошу, дайте дорогу, мэм.

- Вы взбесились! – завопила Джинни. – Расти, твоя рука!

- Со мной все хорошо. Позвони Линде. Скажи, что эти бандиты…

Продолжить он не успел. Картер схватил его за шею и вытолкнул за двери с наклоненной головой. А в ухо Картер ему шепнул:

- Если бы у меня была полная уверенность, что тот старикан знает толк в лекарствах не хуже тебя, я бы тебя собственными руками задушил.

«Каких-то четыре дня – и уже такие перемены, – удивлялся, спотыкаясь, Расти, пока Картер волочил его по коридору, согнутого почти пополам под давлением тяжелой руки на шее. Его собственная левая рука перестала быть рукой, превратившись в ревущий болью обрубок ниже запястья. – Всего четыре дня, а столько перемен».

Он подумал, кожеголовые – кем бы или чем бы они не были – наслаждаются этим зрелищем?

Было уже далеко за полдень, когда Линда, наконец, натолкнулась на городскую библиотекаршу. Лис-са на велосипеде возвращалась в город по шоссе 117. Она сказала, что говорила с дежурными возле Ку-пола, старалась вытянуть из них какую-нибудь дополнительную информацию о дне свиданий в пятницу.

- Им не разрешено точить лясы с городскими, но кое-кто из них поддается, – сказала она.

- Особенно, если подойти с расстегнутыми тремя верхними пуговицами на блузке. Похоже, что это действительно действенный стартер для разговора. С армейскими, по крайней мере. А вот морская пехо-та… Думаю, я могла бы с себя все снять и станцевать макарену, а они даже и ухом не повелели бы. Эти ребята, наверное, имеют иммунитет против сексапильности. – Она улыбнулась. – Правда, и меня тяжело спутать с Кейт Уинслетт[385].

- Так ты разузнала какие-нибудь интересные слухи?

- Никаких, – расставив ноги, Лисса сидела на своем велосипеде и через окошко со стороны пассажир-ского сидения заглядывала к Линде. – Они и предположения ни о чем не имеют. Но очень переживают за нас. Один спросил меня, правда ли, что уже больше сотни людей покончили жизнь самоубийством.

- Ты можешь пересесть на минутку ко мне в машину?

Улыбка Лиссы расширилась.

- Я буду арестована?

- Я хочу кое о чем поболтать с тобой.

Лисса откинула ногой сошку, поставила велосипед и села в машину, сначала отодвинув с сидения блокнот штрафных квитанций и бездействующий ручной радар. Линда рассказала ей о тайном визите в похоронную контору и о том, что они там нашли, а потом о запланированной встрече в пасторате. Ответ Лисси был моментальным, безапелляционным.

- Я буду там, попробовали бы вы меня не впустить…

Тут ожило радио, прокашлялось, и послышался голос Стэйси.

- Экипаж четыре. Экипаж четыре. Быстро, быстро, быстро.

Линда схватила микрофон. Не о Расти она в этот миг подумала; подумала она о девочках.

- Четверка слушает, Стэйси. Говори.

То, что ей сообщила, вновь включившись, Стэйси Моггин, сменило Линдину тревогу на сплошной ужас.

- Имею плохую новость для тебя, Лин. Посоветовала бы тебе крепиться, но не думаю, что ты смо-жешь крепиться перед такой вестью. Арестован Расти.

- Что? – чуть ли не воплем переспросила Линда, но услышала ее лишь Лисса; Линда забыла нажать кнопку «отбой» на боку микрофона.

- Они посадили его в клетку, в подвале, где уже сидит Барби. С ним все хорошо, хотя мне показалось, что у него сломана рука – она распухла, и он прижимал ее себе к груди. – Стэйси понизила голос. – Это слу-чилось во время сопротивления при аресте, так они говорят. Прием.

На этот раз Линда припомнила, что надо нажать кнопку на микрофоне.

Дата добавления: 2015-11-04