На бескрайних просторах, 10 страница

Кнопка, уставшая от многочисленных столкновений за сегодня, приняла решение фехтовать. Отражать удары Граада – это невыносимо сложное задание, но уклоняться было достаточно просто. Неожиданно Кнопка нащупала слабость противника – он отлично следил за своей защитой спереди, отражая любые удары, но при этом ослаблял наступление. Так что непрерывный поток финтов практически сводил на нет усилия противника нанести результативный удар по Кнопке… Но и сама Кнопка была в безвыходном положении – её удары не могли достичь цели, а стоило прекратить их на минутку – Граад тотчас же перешёл бы в контрнаступление и уже не дал бы девочке ни шанса возобновить атаку…

Впрочем, всё это пока что длилось секунд двадцать. Омега была явно менее опытным бойцом, чем Тиззар, но куда более ловким и маленьким. Сметающие удары Граада, например, не могли захватить её. Но могло кое-что другое…

Граад открылся. Это произошло внезапно и длилось лишь долю секунды. Кнопка сделала ложный выпад и, не дожидаясь когда Граад его отведёт, присела, проскользнула ближе, под посох, выпрямилась и повела меч снизу вверх, в сторону противника…

То, что произошло после этого, сложно было описать правдоподобно. Произошло это всего за мгновение, не больше секунды. Почувствовав боль в спине, Кнопка тут же свернулась, прокатилась под ногами Диктатора, вышла стоя за его спиной…

«Некстати!» – подумала девочка, оступившись об одну из ступеней мостика. Мир снова появился перед ней весь, во всей своей красе, и уже перешедшее зенит солнце освещало мостик, а змеелюди с восторгом наблюдали за боем. Затем из теплоты мира вышел мрачный и холодный противник, раненный в корпус световым клинок, а после обжигающий Посох Страданий…

Оружие коснулось пояса и уронило Омегу на пол. С огромным трудом она не выпускала меч из руки и не давала волю агонии. Пульсирующие волны боли растекались от живота по всему телу, опустошая сознание. Едва ли во всём мире существовало более жестокое и одновременно с тем милосердное оружие – ведь ни царапинки оно не оставляло и пытка могла длиться очень долго…

Но Омега сейчас не могла думать ни о чём. Её тело пылало в адском огне, разум просто бился в агонии. И лишь чудом она открыла глаза и увидела лицо Граада – холодное и выдержанное. Рана внизу ничего не значила в сравнении с этим. И это можно превозмочь…

Превозмочь!

Кнопка стиснула зубы и, уронив меч, схватилась обеими руками за посох. Невероятно, но волны от рук будто бы сложились и слегка смягчили боль. Стиснув зубы, она была готова держать его до потери пульса, стремясь вытащить из себя. Диктатор же давил всё сильнее и сильнее. Мгновения тянулись, боль не кончалась, сознание угасало, лишь Сила ещё держала Омегу… Наконец, послышался лёгкий хруст, треск… Боль отступила. Героиня лежала на полу, сжимая в обеих руках отломанный кусок Посоха Страданий. Граад стоял сверху, слегка нависая над противницей, будто бы не понимая, что случилось и как его оружие вообще могло сломаться.

Миг – и меч был в руках Кнопки. Клинок взмыл к лицу противника и упёрся в шейный отдел доспеха Диктатора. Битва закончилась непостижимым образом в пользу Кнопки.

Маршал Омега одержала победу.

Исполнив свой долг перед богом, причём в абсолютно прямом смысле, Милка начала немного переживать. Реакция Граада и Релея показали, что в этой легенде был очень глубокий смысл, понятный, правда, только Диктаторам. Это настораживало. Мощное успокоительное, всё это время крепко сжимавшее настоящие чувства Милки и позволявшее ей рассказывать сказки просто идеально, наконец, прекратило своё действие.

Усталость высшие силы благосклонно изволили удалить из её тела. Вообще девушка никогда не чувствовала себя настолько отдохнувшей – казалось, она заново родилась, и только медленно возвращающееся чувство голода изменяло впечатление.

Не желая с кем-либо обсуждать последние события, девушка поставила на коммуникаторе состояние недоступности, переключила браслет в режим невидимки, благодаря чему её могли найти только военные и Джулиен, а затем просто отправилась бродить по улочкам.

Весь народ собрался в центре, на площадях, в парящем городе и у памятных мест. Но на улицах было отнюдь не пусто – все люди покинули дома ради этого праздника. Всюду стояла еда, приготовленная щедрыми хозяевами. На ум всё лезло великое достижение президента Фории, объявленное перед началом подготовки праздника: «Теперь на нашей планете нет голодающих – ни одного! Мы вводим новое право для граждан – право на сытость. В соответствии с этим мы собираемся провести масштабную реформу в течение следующих пятнадцати лет». Вообще пафосная речь о праве на сытость была намного длиннее и в чём-то базировалась на аналогичном законе у Диктаторов. Впрочем, у последних оно было реализовано намного жёстче – ресторанный бизнес отсутствовал как таковой. Даже самое красивое и фешенебельное заведение торжественно называлось «столовой». Впрочем, не с истинно коммунистическими порядками нам сравнивать Форию.

По традиции, еда была выставлена на пробу всем и соседи брали друг у друга булочки, печенье и салаты, нахваливая друг друга. Дети бегали преимущественно с леденцами или мороженым в одной руке и хлопушкой в другой, разыгрывая друг друга. Многие также использовали водяные пистолеты или «артиллерийский надуватель мыльных пузырей» – АНМП. В общем, на улицах царило весёлое и жизнерадостное безумие.

Милка шла очень медленно в сторону набережной в обнимку с полукилограммовой пачкой печенья. Сама она ничего не приготовила – и в то же время сделала столь же много для этого праздника, сколько и Джулиен. Просто немногие знали об этом. Впрочем, это никак не ухудшало отношение людей к ней.

Временами девушка останавливалась, бросала косой взгляд на тазик с салатом. Подходила, брала ложку, пробовала. Как правило, она останавливалась на комментариях вроде: «славно», «чудесно», «вы замечательный повар», «какая прелесть». После этого, быстро орудуя ложкой, девушка забивала себе полный рот, улыбалась и кивала головой в знак благодарности. По пути она прошла мимо домика старого знакомого, который вынес множество блюд во двор и стоял, поздравляя всех с праздником и раздавая еду.

Вообще большинство сознательных граждан заранее уточняют, кто будет раздавать еду на закате, кто ночью, а кто на рассвете. Изобилие еды, напитков, красок и торжеств было главным условием Праздника. Сейчас было утро, мужчина здорово нагулялся, о чём можно было с уверенностью судить по отсутствующему виду. Милка подошла, поводила перед его лицом рукой. Знакомый лишь поднял голову и тут же опустил её обратно.

- Я попробую? – Спросила девушка и указала на один из салатов. Тот в ответ промычал нечто нечленораздельное. Тут же подлетели два репортёра, сфотографировали его. Один звонко рассмеялся, другой хлопнул Милку по объёмистому мягкому месту и пожелал изобилия. Затем они растворились среди толпы, оставив девушку в некотором смущении.

Упускать своего она не собиралась и тотчас же привела свою мысль в исполнение. Попробовав пару салатиков и увидев полное отсутствие всякого присутствия на лице у знакомого, она решила помочь ему. На самом деле такой человек не смог бы отдать и дюжины леденцов, не говоря уж о пяти салатах в тазиках и трёх десятках разнообразных пирожков, и даже не заикаясь о дюжине трубочек с кремом и пятифунтовом шоколадном торте. Потратив долгие двадцать минут на уничтожение немногочисленных припасов, выставленных на пробу, Милка довольно улыбнулась и продолжила путь. На лице мало-помалу появлялась всё больше радости жизни и всё меньше заботы.

Из-за очередного поворота вылетела целая лавина воздушных шариков, превративших путешествие в сплошное веселье. Одни дети пытались залезть повыше, другие стреляли мелкими камушками из импровизированных рогаток, шарики лопались, разбрызгивая во все стороны разнообразные ароматы. Ситуация на улице становилась всё веселее. Кругом были измазавшиеся дети, от которых пахло самыми различными сортами ягод и фруктов. Они продолжали лопать шарики, словно пытаясь остановить лавину, попутно обливая друг друга из водяных пистолетов, а самые инициативные открыли пожарные гидранты и добавили прохладной водички к утреннему шоу. Так как воздух ещё не успел сильно прогреться, это обливание было особенно шокирующим, но, к счастью, безопасным для здоровья.

Несмотря на недавний завтрак, девушка бодро и ловко запрыгала по шарикам и вскоре преодолела эту лавину. Затем лёгкой пробежкой до первого тянущего спазма в животе она преодолела сотню метров до побережья.

Уже порядочно вымокшая, Милка скидала одежду на один из шезлонгов, стоящих у пляжа, и в традиционном сочетании практически незаметных на её огромном теле стрингов и купальника полезла в воду. Как и следовало ожидать, она тут же приковала к себе внимание доброй половины мужчин, находящихся на том же пляже. Будучи единственной алцелинкой в городе, она была своеобразной мечтой – почти в три раза более объёмная, чем средняя форийка, и непостижимым образом ничуть не проигрывающая в ловкости и изящности движений.

Если кто-то думает, что форийцы не умеют купаться – он прав. Жители Фории, например, вообще не придумали ванну – она пришла к ним от пришельцев. Для жителей Фории вода – почти домашняя стихия, окружённая ореолом таинственности, а тёмные глубины в их восприятии подобны сундукам сакральных знаний.

Форийцы не умеют купаться, они умеют только плавать и нырять. Причём дыхание они умеют задерживать надолго, а вот в скорости значительно проигрывают ныряльщикам других рас. Коренные жители Альтаны, например, исключительно быстры, но не могут провести под водой больше двух минут без специальной тренировки, в то время как чемпионы Фории устраивали полуторачасовые заплывы на 5 километров. Алцелины могут похвастать другим уникальным качеством – они одни из шести рас, способных, будучи наземными млекопитающими, проглатывать рыбёшку прямо под водой.

Впрочем, хотя это качество когда-то и служило во благо алцелинам, теперь от него больше хлопот. Когда-то у Джулиена был астанский рыболов, конфискованный у контрабандистов. Вообще эти животные находятся под защитой, а потому достать их просто невозможно, но этот зверёк, похожий на сфинкса, увязался за президентом и никак не хотел возвращаться к себе домой. Таким образом, лысый родственник кошачьих долгое время оставался грозой аквариумов Дворца Советов. Однажды, когда президент и его ближайшие сотрудники выехали на Рыбоносные Острова вместе с делегацией с Дайтерии, Милка, охотясь на рыбу без плавательных очков, совершенно случайно проглотила кота. После этого она долгое время испытывала приятнейшие ощущения в животе и сознании от произошедшего, пока не узнала, кого именно она проглотила. После этого она впала в депрессию на два дня, краснела и бледнела при виде Джулиена, а под конец дала себе зарок не использовать больше эту странную способность алцелинов, никогда.

Впрочем, сейчас было не время вспоминать грустные истории из прошлого. На дворе был Праздник Изобилия, и раз уж Гафф-Нот лично обратил на Милку внимание, значит, она достойная получать от праздника всё. Накупавшись вдоволь, она вылезла на берег и разлеглась на песке под палящим солнцем. Неожиданно вспомнив о чём-то, Милка быстрым шагом направилась в гости к Лунку.

Лунку была превосходным поваром, особенно если учесть, что она всю жизнь организовывала праздники для несовершеннолетних и следила за состоянием школ и детских домов. И она явно собиралась устроить какой-то сюрприз, раз предложила подруге зайти к ней с утра.

Вскоре две подруги уже сидели в доме Лунку, которая как раз допекла третий Дон-Бигу. Дон-Бигу – это блюдо форийской кухни, представляющее собой огромный слоёный пирог высотой в локоть и такого же диаметра. Благодаря искусству и приложенным усилиям, поварам удаётся сделать тонкие стенки и структуру сот, в которые, так сказать, выдавливается разнообразная начинка – от смеси овощей наверху до сладкого повидла внизу. Как правило, одного Дон-Бигу хватало как полноценного обеда для шести человек, но Милка, несмотря на недавний перекус, явно собиралась слопать его целиком.

Две подруги уселись в кресла друг напротив друга и начали разговор на разные темы. Сложнее всего Милке было удержаться от того, чтобы рассказать о сегодняшних ночных гостях в лице Гафф-Нота и Лютика собственными персонами. Так что обычно болтливая девушка выбрала тактику слушателя, в то время как Лунку вела длинное повествование о новых проектах, включая какую-то лимонадную феерию, которую они вскоре пойдут смотреть. Между словом и делом Лунку вспомнила о трёх бубликах, которые продеты каждый в каждый, что является символом праздника. Смысл этого символа прост – триединство Дружбы, Мира и Любви очень крепко, потому что каждое из них держится за два других – в идеале. Традиции диктовали есть эти символы следовало втроём в ходе, причём одновременно, и каждый ел свой бублик. Затем все целовались и, положив друг другу руки на плечи, начинали вести свой маленький хоровод, обмениваясь тёплыми взглядами и напевая одну песню. Любую, главное, чтобы она их объединяла.

Сама того не заметив, Милка составила пустое блюдо на стол и чуть-чуть сползла в кресле, затем поставила на свой заметно выросший живот тарелку со вторым Дон-Бигу. Лунку сделала вид, что не заметила. Река диалога текла своим ходом, невзирая на всё окружение и на то, что подкрадывался полдень, на улице пекло всё сильнее, солнце начинало безумную пляску, раздавая тумаки тем, кто был без кепок или панам. Хамелеоны с Резида, обычно поражающие друг отдыхающих способностью менять цвета, выбрали чуть блестящий золотистый оттенок и почти все закопались в песок, нежась в тепле. Те же, кто совсем не переносили жару, уже вернулись домой, а некоторые с головой залезли под воду и плавали вокруг огромных кислородных куполов, удерживаемых слабыми экранами. Конечно, всё это было сложно увидеть из окна, но можно было легко предположить из того, кто был на улицах. В полдень начинался Час Фонтанов, когда, выходя на улицу, любой в одно мгновение становился мокрым до ниточки. Это также был элемент Праздника Изобилия, длившегося от зари до зари (и пропускающего ещё пару зорь).

Осознавая этот факт, одетая в официальный наряд Лунку приняла решение немедленно идти на лимонадную феерию, над которой она вела шефство. Тем более, что ненасытная Милка уже тянулась за третьим Дом-Бигу, хотя отлично понимала, что даже если он в неё влезет и не придётся звать врачей, то уж пойти-то она никуда не сможет. Ввиду этих причин форийка растолкала свою подругу и они вместе выдвинулись.

Стоит алцелинки встать, и её активность снова резко возрастает. Казавшаяся неимоверно отяжелевшей от обеда на двенадцать персон не считая недавнего перекуса, Милка бодро и весело шагала по улице, то ускоряясь, то замедляясь. Будучи значительно выше Лунку, она мало того, что шагала чаще, так ещё и каждый шаг был намного шире. Чтобы как-нибудь замедлить подругу, дабы не усердствовать, поспевая за ней, Лунку просила её на каждом углу брать мороженое. Милка брала каждый раз четыре штуки, но Лунку просто физически не успевала съесть две, а потому всё это мороженое делилось в отношении три к одному. Пройдя таким образом с десяток кварталов и уже объевшись мороженым, а также спев добрую половину известных Милке форийских песен и поймав взгляды пяти-шести десятков молодых людей, дамы достигли цели.

Мороженое еле-еле остужало разгорячённые палящим форийским солнцем организмы, и если Лунку была хорошо адаптирована к такой погоде, несмотря на кабинетный образ жизни, то Милка, дикарка по происхождению, привыкла к намного более прохладному лету. В силу особенностей конституции, она просто обливалась потом. Именно поэтому, войдя в огромный прохладный павильон девушки вздохнули с облегчением.

Вообще это был городской детский бассейн. Детский – потому что предельная глубина его составляло какие-то жалкие шесть метров, а на дне находился сплошной экран, под которым располагались мягкие матрасы и сидела пара спасателей, играя в какую-то настольную игру. С некоторой точки зрения, утонуть в нём было невозможно, даже если бы и очень захотелось. Кроме того, архитектуру он имел затейливую, предполагавшую настоящие подводные лабиринты в одной части и сравнительное мелководье в другой. Хотя в морях близ Алмазаны купались круглый год, не все расы нормально переносили солёную воду, местную флору, фауну и, самое главное, якрое солнце.

Но теперь всё было вынесено и перестроено. Вода откачана, спуски более пологие, никакого нижнего яруса со спасателями не было и в помине – обычное «дно» было заменено на высокоэнергетический экран, а из стен торчали непонятные штуки. Как мог бы догадаться хороший физик, это были генераторы антигравитации, искажавшие пространство-время таким образом, чтобы прыгать с любой высоты было сравнительно безопасно. Трубы, наполняющие бассейн, перекочевали на потолок, превратившись в широкий-широкий душ. Словом, это превратилось в грандиозный по вложениям и идее проект. Ещё пятьдесят лет тому назад его стоимость была бы сравнима с годовым бюджетом Алмазаны, но теперь, стараниями предшественников Джулиена и, главным образом, его самого, это чудо удалось соорудить.

После беглого осмотра девушки отправились в раздевалку, где, правда, переодеваться пришлось только Лунку – Милка решила вернуться к шезлонгу за своей одеждой как-нибудь потом. После раздевалки они прошли мощный дезинфектор, беглый осмотр врача, который из пропустил, затем физеологический блокиратор, обеспечивающий подавление, например, способности пускать чернила, выделять токсины и прочие иже с ними. Избавившись от вызванного им лёгкого головокружения, женщины прошли интенсивный душ и систему неоднократной очистки, после чего, наконец, были допущены в бассейн.

В то же время туда высыпала почти сотня других сотрудников, терпеливо дожидавшихся Лунку. Шеф подняла руку и дала отмашку. Двери открылись для гостей – и огромные толпы ворвались внутрь. Немногие решили остаться зрителями в этом шоу. Из душа дождём хлынул лимонад! Это и называлось настоящей лимонадной феерией. Причём падал дождь медленно из-за гравитационных искажений. В тот же миг началась игра цветов и освещения, то создававшая радугу, то имитирующая лунную ночь, то вообще какую-то космическую дискотеку. Лимонад падал, собирался в озерца, утекал из самых глубоких мест, но очень медленно. Вся сладкая, стоящая по щиколотку в лимонаде, Милка громко восторженно кричала, бегала, прыгала, открывала рот для лимонада – словом, чувствовала себя снова ребёнком. Кстати, именно дети составили основную массу гостей. Самые разные – и людские, и ящероподобные, и насекомообразные, и похожие на больших обезьян или осьминогов. Некоторые вообще мало кого напоминали, например, на что может быть похожа большая рыжая голова с огромным зубастым ртом на двух больших мохнатых лапах и с двумя длинными щупальцами на макушке? Только на саму себя.

Лунку стояла где-то наверху и, вместе с сотней других сотрудников, больше смотрела за порядком, чем получала какое бы то ни было удовольствие. Она отлично знала, что через полчаса добрую половину отсюда вынесет Час Фонтанов – ведь лимонадная феерия будет длиться как минимум до заката, а если многообещающее заверение Релея о значительном спонсировании праздника и впрямь будет исполнено, то можно будет задуматься о том, чтобы открывать это чудесное мероприятие каждую неделю на целый день.

Лунку даже не задумывалась о том, какие ещё чудеса творятся в других районах города. Триста лет тому назад ни один город во всей Галактике не мог позволить себе что-то подобное. А сейчас Алмазана, столица курортной планеты поднимала действительно впечатляющее мероприятие, о котором будут с восторгом вспоминать и говорить… до следующего Праздника Изобилия.

Внезапно на плечо Лунку легла лёгкая механическая рука. Обернувшись на мгновение, она увидела за собой весьма ожидаемую, почти невесомую по меркам Диктаторов фигуру Релея. Тот довольно улыбался. Выждав дипломатичную паузу и отстранившись на почтительное расстояние, посол прокашлялся, причём явно не из приличия, а по причинам лёгкой простуды, обрушившейся на него после праздника. Затем он попросил позвать Милку, аргументируя тем, что не собирается мыться и что это срочно.

Ждать пришлось недолго. После малейшего упоминания о срочности в крови девушки закипел адреналин и она мгновенно взлетела наверх, к Релею. Диктатор приветствовал её рукой, повёрнутой ладонью на уровне пояса – традиционное уважительное приветствие алцелинов в мирное время. После он заметил:

- Как и следовало ожидать, мы проиграли бой без потерь со стороны нашего противника. Солдаты Фории сейчас как раз начинают праздник, а Круллион находится в наших руках. А все потому, что Гафф-Нот был прав, и истинная сила сосредоточена в руках миротворца.

Мы признательны тебе, товарищ Милизия, за твою сказку, почему бы ты ни решила рассказать её там и тогда. Джулиен что-то говорил об ордене, но сейчас он просто страшно хочет тебя видеть. Грейс Рихчен умеет производить такое впечатление, от которого могут спасти лишь впечатления уж глубоко личного характера…

Релей стиснул руку в кулак и улыбнулся во весь свой широкий зубастый рот, выглядевший весьма забавно из-за игры светотени на шлеме и из-за природных черт лица посла. Милку забавляло то, с какой неподдельной самоиронией в голосе посол описывает результаты миссий. Конечно, паузы мало сглаживало отсутствие логической связи между грудой выкладываемых Релеем фактов, но по сути они лишь улучшали впечатление.

- Так вот что, товарищ. Я не знаю, пригодятся ли тебе эти знания когда-нибудь, но я покажу их тебе по пути во Дворец.

Минуту спустя посол и личный секретарь президента уже сидели в небольшой карете, в традиционном форийском средстве передвижения, использовавшемся сейчас лишь для туристов. Было темно. Сидя друг напротив друга над столом с голограммой какого-то огромного сооружения, они то и дело обменивались неуловимыми друг для друга взглядами и, лишь убедившись в отсутствии «ушей», Релей начал:

- Ты напомнила нам, что лежит в основе нашей веры. Так я напомню или расскажу тебе то, из-за чего мы были названы Диктаторами. Возможно, это будет для тебя ценным знанием. Тем паче, вам с Джулиеном скоро делить с нами власть… Мы будем вести активную пропаганду в пользу того, чтобы вы без насмешек могли быть вместе.

Из уст представителя любой расы во Вселенной, кроме, пожалуй, уст самого Гафф-Нота или же Воина Силы, это звучало как издевательство или унижение. Но только Диктаторы смогли поставить себя так, что это носило скорее нейтральный или даже ободрительный характер. «Мы никогда никого не унижаем. Вы и так ничтожества!» – этой присказкой мир был обязан, как нетрудно догадаться, Грейсу Рихчену. У Граада была своя ответная версия, адресованная военнопленным, вроде: «Ну, сами посудите, сегодня вы у нас в плену, завтра мы у вас. В мире есть те, кто добились своих высот, те, кто идут к ним, те, кто мечтают о них и те, кому на них наплевать. И мы уважаем вас, потому что не знаем, вдруг то, что вы сейчас ниже нас – случайность. Вдруг вы шагали по таким горам, что мы и глаза-то боялись на них поднять?» Вспоминая все эти высказывая, мнения, точки зрения

- А как, товарищ Релей, вы сами называете себя? Ведь у каждого народа своё самоназвание. Мы, например, тей-кху, только произносите мелодично, а не кашляя. Это значит, «дети земли».

- А мы ляяр. Да, это действительно «товарищ» – ляор. Так мы называем друг друга, а ляярами – сразу нескольких или свою расу в целом. Хотя эта ваша «диктатура» нам как-то больше нравится для представления при других расах. Мы храним много секретов, которые пока ещё не нужны вашему обществу, потому что в большинстве своём оно не сможет их понять.

Релей замолчал, затем многозначительно посмотрел на Милку и провёл рукой по столу. В тот же миг голубая полупрозрачная голограмма обрушилась вниз, открывая более чёткое, цветное изображение какого-то мемориала. Несколько минут Милка с трепетом разглядывала его.

В основании памятника лежала огромная, с учётом масштаба около тридцати метров длиной квадратная пирамида из какой-то непонятной массы, будто бы скомканных и спрессованных тел, останков представителей разных рас. Дрожь прошла по телу алцелинки. Выше – два человекозмея с кнутами и огромная, высокая фигура Диктатора. Она выглядела как никогда зловещей и таинственной, скульпторы заставили её будто бы дышать. Казалось, плечи его вздымаются, а смертоносный пистолет в одной руке только что прикончил кого-то из толпы. Из-за искажений перспективы его пропорции слегка менялись, что почти завершало образ тёмного властелина. Маска на лице, украшенная повязкой, а также огромные рубины вместо глаз завершили образ пятиметрового гиганта. Остальные как-то меньше привлекали внимание. Лишь присмотревшись, Милка заметила ещё специально уменьшенных представителей тех рас, чьи останки составляли эту пирамиду. Они выглядели подавленными и уничижёнными рабами.

Обсидиан, из которого была изготовлена эта скульптура, подчёркивал её тёмную сущность. Милка знала, Диктаторы строят памятники из обсидиана только как мемориалы самых трагических событий в их истории. И в образе отражалось не торжество. Глубокую скорбь и раскаяние вложили в него создатели.

- Да. Когда-то, давным-давно у нас был период, когда наши каналы связи с Силой начали искажаться, обрываться и меняться в глобальном смысле. Он продлился почти двести лет. В это время среди нас появилось много разных новых течений, мнений, ключевых мыслей. Некоторые утверждали, что миссия высшей расы состоит в том, чтобы построить светлое коммунистическое будущее не просто для других, а с помощью других. Конечно, это было всегда и есть и сейчас. Мы никогда не ратовали за то, чтобы заботиться об армии дармоедов. Но то, что случилось, было явно другой крайностью.

Тогда никто из тех рас, какие мы знали, не мог оспаривать наше технологическое, экономическое, стратегическое первенство. Становясь колонистами, мы относились весьма демократично к местным властям и населению, если те не начинали противостояние. И хотя любой из нас знал, что стоит командованию единогласно придти к решению о ликвидации – и не пройдёт и десяти часов, как отряд крейсеров уничтожит всё живое, что есть на планете. Однако, следует заметить, мы никогда даже не поднимали вопрос о таких действиях.

Но перегибы всё же случились. Всё больше наших соотечественников переходило в штаб расистской идеологии из штаба идеологии наставнической расы. Да и прочие дробились и распылялись. Наконец, расисты достигли перевеса. И они создали самое ужасное чудовище после этого вашего Конгресса. Они начали Силовую Стройку.

Тысячи представителей самых разных «низших» рас на колонизированных планетах попали под подозрение в заговоре с целью свержения диктатуры. Именно тогда мы впервые использовали понятие «диктатор» с целью преувеличить враждебное отношение к нашей пока что незначительной власти.

Но мы рассчитали всё отлично. Наши собратья свергали правительства и устанавливали свой режим, сгоняя тысячи существ в тюрьмы, которые затем превратили в лагеря. Их невольничий труд, преподносимый как «труд, что перевоспитает буржуазное общество дармоедов и лжецов», должен был лечь в основу нового мира – светлого будущего. И уже тогда появились те, кто были против насилия – из нашего числа. Расисты выслали их прочь, аргументировав переизбытком эмоций и повышенной агрессивностью. И начались самыё чёрные годы нашей истории.

Они умирали. Умирали быстрее, чем их начальники успевали писать отчёты. Вскоре трупы вообще перестали считать. Некоторым расам начали давать их умерших сограждан в качестве еды, так как провизии стало не хватать. Многие умирали от истощения, немало – от холода, болезней или, представь себе, от ударов кнутов и дубинок наших надсмотрщиков. Мы уничтожали всё: культуру, экономику, достижения этих рас – и строили свой мир на костях других живых существ. Но так не могло продолжаться.

Стоило Силе начать стабилизироваться, как собралась оппозиция. Наши же товарищи, да будет вечна память о них, организовывали бунты, восстания и вели захваченные расы к победе. Ляор шёл на ляора. Здесь бессмысленно хвалить одних и порицать других, мы должны были признать, что все они боролись за светлое будущее для своего народа.

И тогда на одной из крайних планет, на Дайранге, мы воздвигли этот памятник. И, по горькой иронии судьбы, послы ныне Центральных Систем Сириуса первый раз столкнулись с нами на этой захудалой планетке. Сначала они думали героически спасать местных, но когда увидели, что среди нас есть и те, чьё товарищество с другими расами было скреплено кровью… Тогда они остыли и уже в шутку называли нас «диктаторами». Но судьба оставалась ироничной. Название прижилось…

Так ляяр и стали Диктаторами.

Релей сложил руки на поясе и отвесил лёгкий поклон слушательнице. Милка благодарно посмотрела на посла. Это многое меняло, даже скорее не в восприятии Диктаторов, а в восприятии мира и власти в целом. Наивная дочь земли посмотрела в глаза Релею и почувствовала вечную скорбь и сожаление о грехах своих предков. Если Диктаторы показали самую тёмную, по их мнению, часть своей истории, а она всё ещё не испытывает никакого негодования, презрения или иных эмоций такого рода по отношению к ним, то это что-то значит.

Милизия встала, подошла к послу, крепко обняла его и прошептала:

- Спасибо, ляор.

- Всё для товарища. – Ответил Релей и также, по-дружески обнял Милку. По его спине пробежал холодок, как происходит с ним и его собратьями всякий раз, когда новые узы дружбы связывают их с кем-нибудь. Тогда, в прошлом, победили те, кто боролся за жизнь, а не за скорейший прогресс. Сила была с ними. Выходит, жизнь и узы дружбы ближе к Силе, чем жажда светлого будущего? Выходит, что так.

Дата добавления: 2015-11-04