— Все в порядке, — выдавливаю я наконец. — Мама, мы с Люком не ссорились. Свадьба… состоится. — Я тру лицо руками. — Знаешь, я выйду на улицу. Подышу.
В саду двое садовников поднимают головы от работы и здороваются. Я слабо улыбаюсь в ответ. Нет, это уже настоящая паранойя: мне кажется, что моя тайна так велика, что скрыть ее просто невозможно. Все вокруг наверняка видят, как тайна лезет из меня, как огромной надписью висит над моей головой:
Я планирую другую свадьбу. А РОДИТЕЛИ — ни сном ни духом.
Да, я в курсе, что влипла. Да, знаю, что я дура. Да пошли вы все, не видите, что ли, в каком я раздрае?!
— Привет, Бекки!
Подпрыгнув от неожиданности, я оборачиваюсь. У ограды в соседском саду стоит Том и скорбно смотрит на меня.
— А, Том!
Я пытаюсь скрыть свое потрясение. Черт возьми! Выглядит он плачевно: бледный, несчастный, выряжен во что-то несусветное. Не то чтобы Том отличался стилем в одежде, но вместе с Люси какой-никакой лоск он обрел. И волосы так не торчали. Но теперь они снова засаленные, и одет он в коричневый джемпер, который Дженис подарила ему на Рождество лет пять назад.
— Мне так жаль, что…
— Чего уж там.
Ссутулившись, Том оглядывает садовников, суетящихся у меня за спиной.
— Как подготовка к свадьбе? Продвигается?
— А… прекрасно. Пока все так, на бумаге. Что-то сделать, что-то проверить… что-то… уточнить.
Ага, к примеру, на каком континенте выходить замуж. Рехнуться!
— Вспоминаю, как мы готовились к нашей свадьбе. — Том покачивает головой. — Как будто миллион лет прошло.
— Том… — Я закусываю губу. — Мне очень жаль. Давай сменим…
— Знаешь, что самое худшее? — Том пропускает мои слова мимо ушей.
«Твои волосы», — едва не брякаю я.
— Самое худшее — я думал, что понимаю Люси. Что мы понимаем друг друга. Но все это время… — Том лезет в карман за платком, сморкается. — Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что к этому все и шло.
— Правда?
— Да. Я не придавал значения мелочам.
— Например? — осторожно спрашиваю я. Как бы только не выдать, до чего мне любопытно.
— Ну… — Он задумывается на миг. — Например, Люси все твердила, что застрелится, если ей еще хоть минуту придется провести в Рейгете.
— Ничего себе. — Я несколько ошарашена.
— И та истерика, которую она закатила в мебельном магазине…
— Истерика?
— Принялась вопить: «Мне двадцать семь лет! Мне двадцать семь лет! Какого черта я здесь делаю?» Ее охранники унимали.
— Ничего не понимаю. Она же любила Рейгет! Вы оба казались такими… — «Самодовольными» — самое подходящее слово. — Такими счастливыми!
— Счастливыми мы были до тех пор, пока не распаковали все свадебные подарки, — задумчиво произносит Том. — Но потом… Она как будто огляделась вокруг и поняла… что отныне это — ее жизнь.
И то, что она увидела, ей не понравилось. Включая меня, надо полагать.
— Том…
— Она стала твердить, что ее тошнит от пригорода, что она хочет пожить настоящей жизнью, пока молода. А я все думал: дом только что перекрасили, новую оранжерею строим — не время переезжать… — Взгляд у Тома совсем жалкий. — Послушать ее надо было, верно? Может, и татуировку стоило сделать.
— Она хотела, чтобы ты сделал татуировку?
— Ей под пару.
Люси Вебстер с татуировкой! Даже смех разбирает. Но я смотрю на несчастное лицо Тома, и меня охватывает злость. Ладно, за все эти годы не раз случалось, что мы с Томом не ладили. Но такого он не заслужил. Он такой, какой есть. А если Люси не была с ним счастлива — какого черта лезла за него замуж?
— Том, ты не должен винить себя, — твердо говорю я. — У Люси, похоже, свои тараканы в голове.
— Ты думаешь?
— Конечно. Ей повезло с тобой. Она дура, если этого не признает. — Повинуясь порыву, я перегибаюсь через изгородь и обнимаю его.
— Ты всегда понимала меня, Бекки.
— Что ж, мы достаточно долго знаем друг друга.
— Никто не знает меня так, как ты.
Руки его все еще лежат у меня на плечах, и я отступаю на шаг, якобы для того, чтобы указать на дом, где мужчина в комбинезоне красит оконную раму.
— Видел, что затеяли мама с папой? Спятить можно.
— Да уж. Я слышал, фейерверк будет. Ты, наверное, на седьмом небе.
— Ага, дождаться не могу, — машинально бормочу я.
Эти слова я произношу каждый раз, когда кто-то упоминает о свадьбе. Но теперь я смотрю, как меняется мой старый, родной дом — словно красотка, наносящая макияж, внезапно осознаю, что действительно этого жду.
Жду, когда увижу наш сад весь в воздушных шариках, маму — принаряженную и счастливую. Когда буду готовиться у себя в спальне, за своим туалетным столиком. Прощаться с прежней жизнью. Не в безликом номере отеля… а здесь. В доме, где я выросла.
В Нью-Йорке мне такая свадьба казалась нелепой. Мелкой и скучной по сравнению с блеском «Плазы». Но теперь уже нью-йоркская роскошь становится нереальной. «Плаза» ускользает, точно экзотический далекий праздник. Ничего не скажешь, это было занятно — играть роль нью-йоркской невесты-принцессы, пробовать роскошные блюда, обсуждать шампанское и цветочные украшения ценой в миллион долларов.
Но правда такова: мое место здесь. В этом английском саду, который я знаю всю свою жизнь.
И что же мне делать?
Неужели я собираюсь…
Невероятно.
Неужели я на самом деле прикидываю, не отменить ли ту пышную свадьбу?
От одного предположения мне становится зябко.
— Бекки? — врывается мамин голос в мои мысли. Мама стоит в дверях кухни. — Бекки! Тебя к телефону.
— Иду. Кто это?
— Некто по имени Робин. Том, дорогой, привет!
— Робин? — Я озабоченно морщу лоб. — Какой еще Робин?
Не припоминаю никаких Робинов. Разве что Робин Андерсон из «Ежемесячных инвестиций», но я с ним почти не была знакома…
— Фамилию, боюсь, я не разобрала, — говорит мама. — Но она очень приятная. Сказала, что звонит из Нью-Йорка…
Робин?!
Меня точно парализует. От страха я буквально примерзаю к ступеням крыльца.
Робин звонит… сюда?
Так не должно быть. Робин не из этого мира, она принадлежит Нью-Йорку.
— Твоя подруга? — невинно спрашивает мама. — Мы так хорошо поболтали о свадьбе…
Земля качается у меня под ногами.
— Что… что она сказала? — лепечу я.
— Ничего особенного. — Мама с удивлением смотрит на меня. — Спросила, какого цвета будет мое платье… и все время твердила что-то странное про скрипачей. Дорогая, ты ведь не хотела скрипачей па свадьбе?
— Нет, конечно! — Мой голос звучит чересчур пронзительно. — С чего вдруг мне понадобятся скрипачи?
— Бекки, дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? — Мама вглядывается в мое лицо. — Давай я ей скажу, что ты перезвонишь.
— Нет! Не говори с ней больше! То есть… все прекрасно. Я возьму трубку.
Кидаюсь в дом; сердце прыгает как сумасшедшее. Что я скажу? Что передумала?
Схватив трубку, я обнаруживаю, что мама вошла следом за мной. О господи. Как прикажете выкручиваться?
— Привет, Робин! — Невероятным усилием я заставляю свой голос звучать естественно. — Как дела?
Ладно. Попробуем отвязаться от нее — и побыстрее.
— Привет, Бекки! Как я рада, что мне выпал случай поговорить с вашей матерью! — восклицает Робин. — Она такая милая. Как бы я хотела поскорее повидать ее!
— Я бы тоже этого хотела, — со всей возможной искренностью говорю я. — Не дождусь, когда вы… познакомитесь.
— Хотя я удивилась, что она не знает о Венском струнном оркестре. Ай-ай-ай! Маму следует держать в курсе, Бекки!
— Ну конечно, — бормочу я после паузы. — Просто я была немного занята.
— Могу себе представить, — сочувственно откликается Робин. — А почему бы мне не отправить ей письмо с подробной информацией? Тогда она будто увидит все воочию! Если вы дадите мне адрес…
— Нет! — кричу я и прикусываю язык. — То есть… не стоит беспокоиться. Я все передам. Правда. Не посылайте… ничего. Вообще ничего.
— Даже пару вариантов меню? Уверена, ей было бы приятно взглянуть!
— Нет! Ничего не надо!
Мои пальцы крепко сжимают трубку, на лбу выступает испарина. На маму я и взглянуть не смею.
— Ну ладно, — произносит Робин наконец. — Вы босс! Так вот, я говорила с Шелдоном Ллойдом насчет сервировки…
Пока она заливается соловьем, я бросаю взгляд на маму. Она стоит в двух шагах и наверняка разобрала слово «Плаза». И «свадьба», и «бальный зал»…
— Правильно, — бормочу я, не вникая в то, что говорит Робин. — Звучит прекрасно. Но… Робин, послушайте. Я приехала домой, чтобы побыть в стороне от всего этого. Не могли бы вы не звонить сюда больше?
— Разве вы не хотите быть в курсе событий? —удивляется Робин.
— Нет. С этим все в порядке. Вы просто… занимайтесь всем, а я подключусь, когда приеду на следующей неделе.
— Никаких проблем. Я понимаю. Вам нужен тайм-аут! Бекки, обещаю без крайней необходимости не беспокоить. Счастливо вам отдохнуть!
— Спасибо. Пока, Робин.
Я кладу трубку, и меня слегка трясет. Слава богу, от этой отделалась.
Но я не чувствую себя в безопасности. Оказывается, у Робин есть номер моих родителей. Кто знает, что считается крайней необходимостью при подготовке свадьбы? Да что угодно! Розовый лепесток не на месте оказался. Достаточно ей брякнуть одно неосторожное слово — и обе сообразят, что происходит. Мама сразу поймет, зачем я приехала и что я хотела сказать.
Нет, я не могу нанести ей такой удар.
Что ж, у меня два выхода: иди заставить маму с папой сию минуту переехать, или…
— Мама, послушай, эта женщина, Робин. Она…
— Да?
— Она… помешанная.
— Помешанная? — Мама во все глаза смотрит на меня. — Ты о чем, родная?
— Она… Она влюблена в Люка!
— О господи!
— Да, и ей чудится, что она выходит за него замуж.
— Замуж? — У мамы вытягивается лицо.
— В отеле «Плаза»! Она даже пыталась… запять там очередь. Под моим именем!
Мои пальцы сплетаются в замысловатые узлы. Я совсем спятила. Мама никогда не поверит в такую чушь. Ни-ко-гда! Ни за какие миллионы…
— Знаешь! меня это не удивляет, — вздыхает мама. — Я сразу почувствовала, что с ней что-то не так. Вся эта галиматья со скрипками… И она как одержимая выспрашивала, какого цвета платье я надену…
— Да-да, точно, она совсем одержимая. Так что в следующий раз просто извинись и сразу вешай трубку. И, что бы она ни несла, не верь ни слову, как бы правдоподобно это ни звучало. Обещаешь?
— Конечно, золотко. Как скажешь. — И она бормочет, удаляясь в кухню: — Бедная женщина. Как таких не пожалеть, Грэм, ты слышал? Эта дама из Америки, которая позвонила Бекки. Она влюблена в Люка!!
Все, я больше не могу.
Мне срочно надо увидеть Сьюзи.
Мы со Сьюзи договорились встретиться на Слоан-сквер и посидеть в тихом кафе. Мне не сразу удается углядеть Сьюзи из-за орды туристов, но вот толпа рассеивается и я вижу ее — Сьюзи сидит у фонтана, белокурые волосы нимбом сияют в солнечном свете, а живот просто немыслимых размеров.
Я уже готова кинуться с воплем «Сьюзи, это настоящий кошмар!» и выложить все, но… останавливаюсь.
Сьюзи выглядит как ангел. Как сильно беременный ангел.
Или как Дева Мария. Безмятежная, красивая, совершенная.
И я вдруг чувствую себя такой несуразной и глупой. 13 своем репертуаре — собралась, как обычно, вывалить все на Сьюзи — и подождать, пока она придумает выход. Нет, так нельзя. Она такая спокойная, такая счастливая. Это все равно что выпить ядовитые отходы в прекрасное, чистое море.
— Беке! Привет! — Заметив меня, Сьюзи встает, и я получаю новый шок — до чего же она… большая.
— Сьюзи! — Я спешу к ней и обнимаю ее. — Классно выглядишь!
— И чувствую себя классно, — хвастается Сьюзи. — Как ты? Как свадьба?
— О… Я прекрасно. Вообще все прекрасно. Ладно, пойдем. Выпьем чаю.
Ничего ей не скажу. Вот так. Единственный раз в жизни попробую сама разобраться со своими проблемами.
Мы отправляемся в «Ориэл» и садимся за столик у окна. Я заказываю горячий шоколад, но Сьюзи извлекает из сумочки чайный пакетик и протягивает его официанту.
— Листья малины, — объясняет она. — Укрепляет матку. Для родов.
— Верно, — киваю я. — Для родов. Конечно же! По спине пробегают мурашки, и я торопливо улыбаюсь.
Между нами: не вызывают у меня доверия все эти роды. Вы только посмотрите на размер живота Сьюзи. Словно там уже подросток. А теперь скажите, как этот подросток собирается пролезть…
То есть теорию я знаю. Просто… честно говоря, не представляю, как это срабатывает.
— Так когда это должно произойти? — спрашиваю я, точно завороженная глядя на живот Сьюзи.
— Через четыре недели.
— Оно что… будет еще больше?
— Да! — Сьюзи любовно похлопывает живот. —Думаю, еще немножко подрастет.
— Здорово… — слабым голосом лепечу я, пока официант ставит передо мной чашку с горячим шоколадом. — А… как Таркин?
— Отлично. Он сейчас на Крэе. Знаешь его остров в Шотландии? Там как раз у овец потомство, и он решил, что надо поехать помочь. Пока ребенок не родится.
— Конечно. А ты не поехала с ним?
— Это немного рискованно. — Сьюзи задумчиво помешивает свою малиновую бурду. — Дело в том, что меня овцы интересуют не так сильно, как его. То есть они очень забавные, — проявляет она солидарность, — но, знаешь, когда их целые тысячи…
— Но он вернется к сроку?
— Да. Он так волнуется! Все занятия посетил.
В голове не укладывается, что через несколько недель у Сьюзи будет малыш. А меня даже не окажется рядом.
— Можно потрогать? — Я осторожно кладу руку на живот Сьюзи. — Ничего не чувствую.
— Все нормально, — улыбается Сьюзи. — Спит, наверное.
— Ты уже знаешь, мальчик или девочка?
— Я не стала интересоваться, но думаю, что девочка: меня так и тянет к этим прелестным платьицам в магазине. А в книгах сказано — тело само подсказывает, что тебе нужно. Так что, думаю, это знак.
— А как ты ее назовешь?
— Никак не решим. Это так трудно! Накупили книжек, но там все имена такие дурацкие… — Она отхлебывает чай. — А как бы ты назвала своего ребенка?
— Ой… не знаю! Может, Лорен. Знаешь — Ральф Лорен. — Я задумываюсь на минуту. — Или Дольче.
— Дольче Клиф-Стюарт, — бормочет Сьюзи. — А мне нравится! Сокращенно можно называть Долли.
— Или Вера. Вера Вонг.
— Вера? — У Сьюзи расширяются глаза. — Ну нет, я свою дочь Верой не назову.
— Но мы же говорим не о твоем ребенке, мы говорим о моем. Вера Лорен де Брендом. По-моему, звучит что надо.
— Вера Брендон звучит как персонаж из «Улицы Коронации»! Но Дольче мне нравится. А если мальчик?
— Харви. Или Берни, — изрекаю я, немного поразмыслив. — Зависит от того, где он родится — в Лондоне или Нью-Йорке.
Я отрываюсь от шоколада и встречаю серьезный взгляд Сьюзи.
— Беке, ты ведь не собираешься рожать ребенка в Америке?
— Я… пока не решила. Посмотрим. Может, у нас еще сколько лет детей не будет!
— Знаешь, мы очень скучаем по тебе.
— Сьюзи, и ты туда же! — Я выдавливаю смешок. — Сегодня мама на меня уже наседала, чтобы я перебралась обратно в Оксшотт.
— Но это правда! Тарки на днях сказал, что Лондон без тебя совсем не тот.
— В самом деле? — Может, это нелепо, но я тронута.
— А твоя мама все время выспрашивает, не надумала ли ты навсегда осесть в Нью-Йорке. Ведь… нет?
— Если честно, то не знаю. Все от Люка зависит… От его работы…
— Он тебе не начальник, — говорит Сьюзи. — Ты тоже имеешь право голоса. Неужели тебе хочется похоронить себя там?
Черт, как это объяснить?
— Иногда думаю, что хочется. Когда я в Нью-Йорке, он кажется мне самым важным городом на свете. Работа фантастическая, люди фантастические, и вообще все чудесно. Но когда я возвращаюсь сюда, то думаю: погодите, это же мой дом. Это мир, которому я принадлежу. Просто я не знаю, готова ли я уже вернуться домой.
— Возвращайся в Англию и рожай ребенка, — искушает меня Сьюзи. — Вместе будем мамами!
— Сьюзи, ну куда ты торопишься! Можно подумать, я вот-вот рожу! — И я удираю в дамскую комнату, прежде чем она успевает сказать еще хоть слово.
С другой стороны… Сьюзи в чем-то права. Почему бы мне не родить ребенка? Другие же рожают — а я чем хуже? Вот если бы только как-нибудь обойтись без самого процесса родов. А может, сделать такую операцию — когда засыпаешь и ничего не чувствуешь. А потом просыпаешься, бац — под боком ребеночек!
Внезапно у меня перед глазами встает чудесная картина: мы со Сьюзи прогуливаемся вдвоем, па пару толкая перед собой коляски. Как бы это было весело. А сколько можно накупить всевозможных вещичек для детей. Маленькие прелестные шапочки, и хлопковые курточки, и… А помочи у «Гуччи», разве не класс?
Мы бы вместе пили капуччино, ходили по магазинам… В смысле, ведь все матери этим занимаются, да? Тогда из меня получится образцовая мать!
Точно, надо обсудить это с Люком.
Уже на выходе из кафе Сьюзи говорит:
— Да, Беке, ты же мне так ничего и не рассказала о свадьбе!
Желудок у меня ухает вниз, и я отворачиваюсь, якобы очень занятая своим пальто. Я ведь почти сумела забыть про ненавистную тему.
— Что ж, с этим… все отлично! — выдавливаю я наконец.
Не стану навешивать па Сьюзи свои проблемы. Все, точка.
— Люк спокойно отнесся к тому, что свадьба состоится в Англии? — Сьюзи с тревогой смотрит на меня. — Вы ведь из-за этого не поссорились, нет?
— Нет, — отвечаю я после паузы. — Честное слово — не поссорились.
Я придерживаю перед Сьюзи дверь, и мы выходим на Слоан-сквер. По тротуару несется толпа школьников в коротких полосатых штанишках, и мы отступаем, дожидаясь, когда они пробегут.
— Знаешь, ты приняла правильное решение. — Сьюзи сжимает мою руку. — Я так боялась, что ты выберешь Нью-Йорк. Что стало главным доводом?
— Так, то, другое… Всякое, А ты читала про этот проект приватизировать водопроводную систему?
Но Сьюзи пропускает мои слова мимо ушей. Ее что, не интересуют злободневные события?
— И что сказала Элинор, когда ты отменила всю эту бодягу с «Плазой»?
— Она сказала… конечно, она не обрадовалась. Сказала, что очень сердита… и…
— «Очень сердита»? — Сьюзи вскидывает бровь. — И все? Я думала, она рассвирепеет!
— Она и рассвирепела, — торопливо подхватываю я. — Так рассвирепела… У нее даже сосуд лопнул!
— Сосуд лопнул? — Сьюзи во все глаза смотрит на меня. — Где?
— На… подбородке.
Пауза. Сьюзи встает как вкопанная, выражение лица у нее меняется.
— Беке…
— Давай посмотрим детскую одежду, — поспешно предлагаю я. — Тут рядом отличный магазин…
— Беке, что происходит?
— Ничего!
— Нет, происходит! Я же вижу. Ты что-то скрываешь.
— Ничего я не скрываю!
— Ты отменила свадьбу в Америке или нет?
— Я…
— Беке? — Такого резкого тона мне от Сьюзи слышать не доводилось. — Скажи мне правду.
Все. Не могу больше врать.
— Я… собираюсь, — произношу я слабым голосом.
— Собираешься? — с ужасом восклицает Сьюзи. —То есть как — собираешься!
— Сьюзи…
— Я должна была это предвидеть! Должна была догадаться! Но раз твоя мать продолжает подготовку в Оксшотте и никто и не заикается о Нью-Йорке, я и решила — значит, Беке в конце концов надумала выйти замуж дома…
— Сьюзи, пожалуйста. Не волнуйся из-за этого, — быстро говорю я. — Просто успокойся… дыши глубоко…
— Как я могу не волноваться? — вопит Сьюзи. — Как это — не волноваться? Беке, ты несколько недель тому назад обещала, что с этим разберешься. Ты обещала!
— Знаю! И разберусь. Просто… это оказалось так трудно. Сделать выбор. Оба варианта выглядели превосходными, только каждый по-своему…
— Беке, свадьба — это тебе не сумочка! — еще пуще орет Сьюзи. — Нельзя же выбрать оба варианта!
— Знаю, знаю! Послушай, я все улажу…
— Почему ты мне раньше не сказала?
— Да потому что ты такая красивая, безмятежная и счастливая! — ору я в ответ. — И я не хотела нагадить тебе своими дурацкими проблемами!
— Ох, Беке… — Некоторое время Сьюзи молча смотрит на меня, а потом обнимает. — Так что же ты будешь делать?
Я глубоко вдыхаю, как перед прыжком.
— Скажу Элинор, что свадьбы и Нью-Йорке не будет. И что я выхожу замуж в Англии.
— Правда? Ты твердо в этом уверена?
— Да. Твердо. После того, как я увидела маму с папой… И мама, такая милая… Она понятия не имеет, что я замышляла у нее за спиной… А когда я сегодня уходила, папа по секрету сказал, как мама расстроилась, когда я только предложила сыграть свадьбу в Штатах. Эта свадьба для нее — все. Какая же я была дура бесчувственная. Не хочу я выходить замуж ни в каком Нью-Йорке. Нигде не хочу — только дома.
— А ты, случаем, еще раз не передумаешь?
— Нет. Б этот раз — нет. Честное слово, Сьюзи. Все!
— А Люк?
— Люку все равно. Он сказал — мне решать. Мгновение Сьюзи молчит. А потом достает из сумки свой мобильник и протягивает мне:
— Тогда действуй прямо сейчас. Набирай помер.
— Не могу. Элинор в швейцарской клинике. Я собиралась написать ей письмо…
— Нет. — Сьюзи твердо качает головой. — Никаких писем. Должен быть кто-то, кому ты можешь позвонить. Звони этой свадебной менеджерше, Робин, и скажи, что все кончено. Беке, откладывать дальше нельзя.
— Ладно, — говорю я, борясь с поднимающимся из самого нутра страхом. — Ладно, я это сделаю. Я… я ей позвоню. Номер я знаю.
Я беру трубку — и снова опускаю руку. Одно дело — принять решение. Совсем другое — взять и позвонить. Я что, действительно собираюсь отменить нью-йоркскую свадьбу?
Что скажет Робин? Что скажут все? Мне бы еще совсем немного времени — просто обдумать как следует, как это объяснить…
— Ну же! — подгоняет Сьюзи. — Давай!
— Хорошо…
Дрожащими руками я набираю код Америки — 001, но на дисплее пусто.
— Надо же! — Я изо всех сил стараюсь изобразить огорчение. — Сигнал не ловится! Что делать, позвоню позже…
— Никаких позже! Будем ходить, пока не поймаем сигнал. Идем! — И Сьюзи направляется к Кингз-роуд, а я нервно трюхаю за ней. — Попробуй еще раз, — требует Сьюзи, когда мы останавливаемся у светофора.
— Ничего! — блею я.
Ну и вид у Сьюзи — точь-в-точь непреклонная дамочка с носа старинного парусника. Белокурые волосы развеваются за спиной, лицо полно решимости. И откуда в ней столько энергии? Я думала, беременные женщины как медузы, все им до фонаря.
— Попытайся еще! — твердит она через каждые три сотни шагов. — Пока не дозвонишься, не отстану!
— Не получается!
— Ты уверена?
— Да! — Я послушно жму на кнопки. — Видишь!
— Пробуй еще! Давай!
— Да пробую, пробую!
— О господи! — внезапно кричит Сьюзи, и я с перепугу чуть не роняю мобильник.
— Я пытаюсь! Честное слово, Сьюзи, я что могу делаю…
— Да нет! Смотри!
Сьюзи замерла в нескольких шагах от меня, а у ног ее лужица.
— Сьюзи… не волнуйся, — неловко бормочу я. — Я никому не скажу.
— Нет! Ты не поняла! Это не… — Она смотрит на меня дикими глазами. — Кажется, у меня воды отходят!
— У тебя — что? — Вот теперь я пугаюсь по-настоящему. — Боже! Это что… Ты…
Этого не может быть.
— Я не знаю! — По лицу Сьюзи я понимаю, что она в панике. — То есть это возможно… Но ведь еще четыре недели! Это слишком рано! Здесь нет Тарки, он не готов… Господи!
Никогда еще я не видела Сьюзи такой испуганной. Я едва сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться. Что я на этот раз натворила? Мало было бед — я еще и устроила подруге преждевременные роды.
— Сьюзи, извини! — всхлипываю я.
— Ты не виновата! Не говори глупостей!
— Нет, виновата! Ты была счастливая и безмятежная, а потом увидела меня. Мне близко к беременным нельзя подходить…
— Мне нужно в больницу. — Лицо у Сьюзи белое. — Все Клиф-Стюарты рожают быстро. Мама меня за полчаса родила.
— Полчаса?! Господи помилуй! Так пошли! Быстрее!
— Но у меня ни сумки, ничего. Мне столько всего нужно взять… — Сьюзи озабоченно закусывает губу. — Может, сначала домой?
— Нет времени! — в панике выкрикиваю я. — Что тебе нужно?
— Распашонки… пеленки… все такое…
— Ну, а где… — Я беспомощно озираюсь по сторонам и с невыразимым облегчением замечаю вывеску «Питер Джонс».
— Ладно. — Я хватаю Сьюзи за руку. — Идем.
Мы добираемся до «Питера Джонса», и я озираюсь в поисках персонала. Хвала небесам, вот он — красивая дама средних лет, с ярко-красными губами, на носу — очки в золотой оправе.
— Моей подруге нужна «скорая»! — кричу я.
— Хватит и такси, — возражает Сьюзи. — Просто у меня воды отошли. Так что мне действительно лучше в больницу.
— Дорогая моя! — восклицает дама. — Присаживайтесь, я сейчас вызову машину…
Мы усаживаем Сьюзи возле прилавка, и другая продавщица приносит ей стакан воды.
— Так, скажи, что тебе нужно.
— Точно не помню. Нам дали список… Может, в детском отделе знают.
— Справишься, если я тебя оставлю?
— Все будет отлично.
— Уверена? — Я бросаю нервный взгляд на ее живот.
— Беке, иди!
Ну в самом деле! Какого черта детские отделы устраивают так далеко от входа? Кому нужны целые этажи взрослых шмоток, косметики и сумок? Промчавшись спринтом по шести эскалаторам, я наконец нахожу что искала и останавливаюсь, переводя дыхание.
Сначала я оглядываюсь по сторонам, ошеломленная множеством совершенно незнакомых мне названий.
Приемное одеяло?
Соски «антиколик»?
Плевать, скуплю все. Я кидаюсь к ближайшему стенду и без разбора начинаю хватать вещи. Распашонки, носочки, шапочка… плюшевый мишка, ватное одеяло… что еще? Корзинка… пеленки… маленькие куклы-перчатки — это если малышу станет скучно…. Курточка от Диора, очень милая… Интересно, а взрослые размеры есть?
Я вываливаю все на стол для покупок и вытаскиваю карточку «Виза».
— Это для моей подруги, — выдыхаю я. — Она только что начала рожать. Ей еще что-нибудь нужно?
— Боюсь, я не знаю, дорогая, — отвечает кассирша, разглядывая термометр для детской ванны.
— У меня есть список, — приходит на подмогу женщина в комбинезоне для беременных. — Вот что нам рекомендовали на занятиях.
— О, спасибо!
Она протягивает мне список, и я с нарастающим ужасом просматриваю бесконечную распечатку. Я-то думала, что так ловко управилась, — а у меня нет и половины того, что здесь перечислено. А если я что-нибудь упущу, именно оно и окажется жизненно необходимым, и все роды Сьюзи будут погублены, и я в жизни себе этого не прощу.
Свободная майка… Ароматические свечи… Опрыскиватель для растений…
Это что за список?
— Опрыскиватель для растений? — ошеломленно бормочу я.
— Смачивать лицо роженицы, — поясняет женщина в комбинезоне. — В больничных палатах очень жарко.
— Это в отделе товаров для дома, — вставляет ассистентка.
— Понятно. Спасибо.
Магнитофон… Успокаивающие мелодии… надувной мяч…
— Надувной мяч? А ребенок не маловат, чтобы играть?
— Это для матери, чтобы к нему привалиться, — мягко поясняет женщина. — Чтобы облегчить приступы боли. Как вариант, можно взять пуфик.
Приступы боли? Я представляю себе Сьюзи во время приступа — и у меня все переворачивается внутри.
— Беру и мяч, и пуфик, — поспешно говорю я. — И обезболивающее. Самое мощное!
На первый этаж я сползаю вся красная и запыхавшаяся. Надеюсь, что я все сделала правильно. Во всем этом дурацком магазине не нашлось надувного мяча — пришлось схватить надувное каноэ и заставить продавца накачать его воздухом. Теперь каноэ елозит у меня под мышкой, другой рукой я прижимаю к себе пуфик с телепузиками и корзинку, на локтях болтается шесть наполненных доверху сумок.
Я бросаю взгляд на часы — и, к своему ужасу, обнаруживаю, что провозилась здесь добрых двадцать пять минут. Не удивлюсь, если Сьюзи поджидает меня с младенцем в руках.
Но нет — она просто сидит на стуле и слегка морщится.
— Беке! Вот ты где! Кажется, у меня начались схватки.
— Извини, что так долго, — выдыхаю я, — просто хотела взять все, что может понадобиться. Это чтобы отвлечься, — объясняю я, нагибаясь за игрой «Эрудит», которая вывалилась из сумки.
— Такси прибыло! — возвещает дама в золотой оправе. — Помочь вам с этим всем?
Пока мы добираемся до пыхтящего такси, Сьюзи потрясение оглядывается на мою поклажу.
— Беке… А надувное каноэ зачем?
— Это чтобы ты на нем лежала. Или еще что-то в этом духе.
— А лейка?
— Я не нашла опрыскивателя для растений. — Едва переводя дыхание, я запихиваю сумки в такси.
— А за каким хреном мне нужен опрыскиватель?
— Слушай, это не я придумала! — защищаюсь я. — Ладно, поехали!
Каким-то образом мы упихиваем все в такси. Когда закрываем дверцы, у каноэ выпадает весло, но я не тружусь его поднимать. Сьюзи же не плавать на нем собирается.
— Управляющий Тарки пытается с ним связаться, — говорит Сьюзи, пока мы мчимся по Кингз-роуд. — Но даже если он сразу сядет на самолет, то все равно не успеет.
— А может, успеет! — подбадриваю я ее. — Кто знает!
— Не успеет. — И я со страхом слышу, как голос Сьюзи начинает дрожать. — Он пропустит рождение своего первенца. Которого он так ждал. На занятия ходил… У него очень хорошо получалось дышать. Преподаватель даже попросил его показать всем остальным, так у него это здорово получалось.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |