–Ну и что это за женщины такие? – спрашиваю я, глядя на Анну. – К какому типу ты меня отнесла?
Для пущего эффекта я откладываю в сторону вилку, которую взяла было в руки, демонстративно выпрямляю спину и жду ответа – естественно, растерянного и немного смущенного.
Однако Анна ничуть не смущена и не растеряна. В ситуациях такого рода она чувствует себя очень даже комфортно – как рыба в воде. Или как свинья в глубокой луже.
–Я имею в виду тех женщин, которые отбивают чужих мужчин, потому что не способны найти себе собственных.
Она насмешливо фыркает, а на ее лице написано: «Ну давай, шлюха, попробуй доказать, что я не права».
–Не говори глупостей, Анна. Ты сама прекрасно знаешь, что на самом деле все совсем не так. Нам не по восемнадцать лет, пора смотреть на жизнь трезво. Люди не принадлежат друг другу. Они сами решают, что им делать.
–Ничего не скажешь, удобная позиция! – восклицает Анна и дополняет свой аргумент коротким фальшивым смешком.
–Никакая это не позиция, – отвечаю я, устало потирая глаза.
Лайза сидит тихо, стараясь не привлекать к себе нашего с Анной внимания. Она тайком цепляет на вилку зелень с кусочками курицы и жует, надеясь, что мы не заметим, насколько ей безразличен наш спор.
–Знаешь, Санни, – говорит Анна, – я бы поняла, если бы это случилось год назад. Поняла и не стала бы осуждать. Но с тех пор очень многое изменилось. Ты сама изменилась. Почему бы тебе не найти свободного парня, вместо того чтобы уводить чужого? Ему ведь надо от тебя только одного. Он получит то, чего хочет, а потом все равно уйдет.
Я срываю салфетку со своих колен, бросаю ее на стол и, подавшись вперед, смотрю Анне прямо в глаза.
–Даже не верится, что ты всерьез, Анна. Точнее, не верится, что ты специально говоришь это с такой злобой.
–А если бы на месте той несчастной оказалась я? Ты увела бы у меня мужа? – спрашивает Анна, хитро прищурившись. Она явно предвкушает скорую победу.
–А разве у Мартина собственной головы на плечах нет? Разве он не должен сам думать о том, что делает?
–Санни, ответь на мой вопрос, пожалуйста. Если бы этим мужчиной оказался Мартин, ты отнеслась бы к интрижке с ним так же легкомысленно?
–Ответить на твой вопрос? Ты мне не мать, Анна, чтобы требовать ответов. И я совсем не легкомысленна!
Я повышаю голос. Сидящая за соседним столиком компания поворачивается в нашу сторону, чтобы посмотреть, из-за чего сыр-бор. Анна, которая на протяжении всего разговора бросала на них неодобрительные взгляды, отвечает злобной гримасой.
–Пойми, Анна, если такое случится, то обманщиком будет Мартин, а не женщина, с которой он тебе изменяет.
– Ладно, Санни. Если тебе так необходимо цепляться к словам, пускай будет по-твоему. Главное, ответь, смогла бы ты подложить мне такую свинью или нет?
Я смотрю на поджатые губы Анны, на огромные мешки под ее глазами, которые она пытается замаскировать специальными средствами, отчего они становятся еще заметнее и тяжелее. Анна выглядит усталой, выбившейся из сил. Наверное, это голодание так плохо действует на ее внешность. Наверное, она наговорила мне столько гадостей из-за усталости и оттого, что совсем недавно родила ребенка и не успела восстановить силы и подлечить нервы. Однако сегодня я не собираюсь быть снисходительной. Не собираюсь проглатывать обиду ради того, чтобы не ссориться.
–Думаю, если бы Мартин решил тебе изменить, – заявляю я, вызывающе приподняв брови, – то не без причины.
Анна несколько раз подряд стискивает зубы. Эта привычка появилась у нее много лет назад. Она делает так всякий раз, когда нервничает или сердится. Я понимаю, что мне удалось-таки проделать трещину в ее броне. Что касается моей брони, то она давно разбита вдребезги. Годы постоянных насмешек и унижений даром не проходят.
–Я хотела сказать, Санни, что следует проявлять больше самоуважения. Теперь тебе не приходится бегать за первым попавшимся парнем. Тем более что он наверняка использует тебя только для секса – ради всяких грязных штучек, которые отказывается делать его невеста. Маленькая интрижка.
Последние слова Анна чуть ли не выплевывает мне в лицо, как что-то постыдное.
–Ты ничего не знаешь ни об Эдриане, ни о наших с ним отношениях, – говорю я спокойно, стараясь не поддаться на провокацию.
Я беру вилкой несколько кусочков тунца и подношу их ко рту.
–Ну что ж. – Анна смотрит на Лайзу до тех пор, пока та не поднимает голову от тарелки. – Именно поэтому мы с Лайзой и хотели с тобой поговорить, Санни. Твое поведение отлично иллюстрирует то, как ты в последнее время изменилась.
–Изменилась? Что ты имеешь в виду?
Я замираю с поднятой над тарелкой рукой, и тунец падает с вилки в салат. Лайза смотрит на меня виновато, а Анна прямо-таки светится от торжества и осознания собственной правоты.
–Мы с Лайзой за тебя беспокоимся, – говорит она тоном, в котором лично я не улавливаю ни грамма беспокойства.
–Значит, беспокоитесь? – переспрашиваю я, прищурившись.
Я не собираюсь принимать ее слова всерьез.
–Совершенно верно. Я не буду морочить тебе голову. Скажу все, как есть. Мы знаем друг друга очень давно, и ты всегда могла рассчитывать на мою честность. Если я хотела что-то сказать, я всегда говорила тебе прямо в лицо.
Анна будто ждет аплодисментов. Даже не верится, что она может быть настолько самонадеянной! Неужели она и правда считает, что кого-то, кроме Мартина, волнует ее мнение? Впрочем, вряд ли и Мартина волнует ее мнение. Скорее всего он просто затыкает уши, когда Анна разражается своими сентенциями. Я тем более не собираюсь обращать на них внимание.
–Ты сейчас в гораздо лучшей форме, чем была прежде, – продолжает Анна с едва скрываемой завистью.
–И что?
–А то, что в последнее время ты стала какой-то поверхностной, Санни, – объявляет Анна достаточно громко, чтобы услышал весь ресторан. – Я бы даже сказала, очень поверхностной.
Она откидывается на спинку стула и смотрит на меня с возмущенным и одновременно торжествующим видом, готовая к схватке, которую сама же старательно провоцирует.
–Ив чем же это заключается? – спрашиваю я с неподдельным любопытством и подпираю подбородок рукой.
–Ну, хотя бы в том, – отвечает Анна с таким видом, словно готовится выдать самый тщательно охраняемый секрет на свете, – что за последние два месяца ты ни разу не предложила мне помощь с ребенком.
Она многозначительно распахивает глаза, словно говоря: «Подумай только, какое безобразие! Подумай и признай, что была сто раз не права!»
–Ладно, – соглашаюсь я покорно, – будем считать, что тут я виновата. Преступление действительно тяжелое. Практически геноцид. Что еще?
Анна смотрит на меня с подозрением, но продолжает:
–Еще ты совсем перестала спрашивать, как у нас дела. Ты говоришь только о себе, никто другой тебя не интересует. Наверное, считаешь, что раз теперь ты влазишь в брюки двенадцатого размера и пользуешься каким-никаким успехом у мужчин, то стала лучше нас.
Анна говорит уверенно, однако моего взгляда не выдерживает. В поисках поддержки она поворачивается к Лайзе, которая вообще немногословна. Я не сомневаюсь, что они обговорили все заранее и Лайза согласилась с Анной, пусть и по принуждению. И туту меня в голове как будто загорается лампочка. Они ведь не всегда были такими. Личная жизнь Анны протекала гораздо интереснее, чем моя собственная. Я впитывала смачные подробности ее приключений, как губка, потому в моей жизни романтики не хватало. Раньше я заполняла эту пустоту, разговаривая с Анной. Наверное, теперь она очень скучает по временам, когда я безоговорочно ею восхищалась.
–А по-моему, – говорю я после паузы, – дело обстоит с точностью до наоборот. Это не я считаю, что стала лучше вас. Это ты так считаешь, Анна. Следовательно, раньше ты считала, что я хуже вас.
–Неправда. – Анна качает головой, но больше из ее идеально очерченного рта не вырывается ни звука.
Я продолжаю:
–Меня волнует только моя собственная внешность, Анна, и больше ничья. Я не разглядываю твои туфли, волосы или складки жира. Ты моя подруга, и этого достаточно. Мне безразлично, как ты выглядишь. Почему же тебя так волнует моя новая внешность? Почему ты не можешь принимать меня такой, какая я есть? Наконец-то у меня появилась возможность получить от жизни хоть немного удовольствия. Ты считаешь, я его не заслужила?
Однако Анна слышит только то, что хочет услышать. Она цепляется к одной-единственной фразе, чтобы бросить мне очередное обвинение:
–Вот видишь! Ты сама сказала, что тебя интересует только собственная внешность! На нас тебе плевать!
–Я имела в виду, что вы мои подруги, поэтому мне не важно, как вы выглядите. Я не хочу сравнивать себя с вами и радоваться, если выигрываю от этого сравнения. И я не хочу иметь друзей, которым нужно только одно – выглядеть хорошо на моем фоне...
За нашим столом воцаряется молчание. Я, будто очнувшись, замечаю, что в зале полно других людей, которые болтают и смеются, довольные жизнью, собой и своими спутниками. Похоже, они очень неплохо проводят время. Я поднимаюсь из-за стола, беру со спинки стула жакет и сумку.
–У меня пропал аппетит.
И это чистая правда.
Отодвинув стул, я спокойно направляюсь к выходу.
–Вот видишь, Лайза, – говорит за моей спиной Анна. – Все именно так, как я предполагала.
Я выхожу на улицу и, пройдя шагов двадцать, останавливаюсь. Главное, не заплакать. Хочется кричать во весь голос, но я сдерживаюсь. Сдерживаюсь не ради людей, которые идут мимо, а ради самой себя.
Вернувшись домой, проверяю, все ли в порядке с сайтом. Меня до сих пор не оставляет раздражение. В корзине для входящих документов накопились письма за целую неделю, никак не могу их разобрать. Я еще никогда не бывала такой рассеянной и не отвлекалась от работы так часто. Все эти романтические приключения и дружеские перепалки здорово сбивают с толку. Хорошо бы пойти в тренажерный зал и, усердно занимаясь, выбросить из головы свои неприятности – проблемы с Эдрианом, желанием снять телефонную трубку и наорать на подруг, Кэгни...
Кто-то звонит во входную дверь. Я ковыляю в коридор прямо в носках, снимаю трубку домофона и спрашиваю:
–Кто там?
–Ты со мной разговариваешь? – спрашивает Эдриан несчастным голосом.
–Разговариваю.
–Может, впустишь? Нам надо поговорить.
Голос у Эдриана очень серьезный.
–Только больше никаких признаний, пожалуйста!
Я нажимаю кнопку, чтобы открыть входную дверь. Вряд ли у Эдриана припасен для меня еще один сюрприз, если только он не явился сюда с ребенком, который будет трогательно держать его за руку и спросит, увидев меня: «Папа, а что это за тетя?».
Я бросаю взгляд в зеркало и поправляю прическу. На мне та же самая одежда, в которой я ходила в ресторан с Анной и Лайзой, я успела снять только ботинки на высоких каблуках, надев вместо них уютные кашемировые носки. Короче говоря, просто куколка, а не сонная тетеря, которая только что выбралась из кровати – заспанная, с полосками от подушки на щеке. Хотя в полосках тоже нет ничего страшного.
Эдриан появляется на площадке моего этажа. Я открываю ему дверь и сразу же иду в комнату, чтобы избежать поцелуя. Эдриан успевает схватить меня за локоть, поворачивает к себе и прижимает к стене рядом с фотографией моих родителей в Австрии – они ездили туда в прошлом году в отпуск.
–Неужели ты меня не поцелуешь? – спрашивает он грустно.
–Не знаю. Может быть...
Поцеловать Эдриана гораздо проще и удобнее, чем оттолкнуть. Если я отвернусь, он обидится, и мне придется долго и нудно объяснять причину своей холодности. Кроме того, какая-то частичка Санни Уэстон хочет этого поцелуя. Я хочу почувствовать руки Эдриана на своих бедрах и груди, хочу ощутить его язык на своей шее. Хочу, чтобы он прижал меня к себе...
Правда, это только физиологическое желание, к самому Эдриану оно не имеет прямого отношения. Он всего-навсего оказался в нужном месте в нужный час. Я позволяю ему прижаться ко мне всем телом и губами. Эдриан, целуя, засовывает язык мне в рот. Хочется оттолкнуть его и как следует откашляться, однако я терплю до тех пор, пока Эдриану самому не надоедает целоваться.
–Я весь день мечтал поцеловать тебя, Санни. Эта мысль помогла мне продержаться до вечера.
Такому признанию поверить нелегко. Я не представляю, чтобы мысль обо мне помогла кому-то продержаться хотя бы до обеда, а уж весь день... Маловероятно. В то же самое время в голову приходит другая неприятная мысль. Он думал обо мне только сегодня, хотя мы не виделись целую неделю!
–Хочешь чаю? – спрашиваю я вслух.
Я прохожу на кухню и ставлю чайник на огонь. Эдриан останавливается в дверном проеме между кухней и коридором и, навалившись плечом на косяк, смотрит себе под ноги. Через пятнадцать секунд я обнаруживаю, что все еще жду ответа на свой вопрос.
–Эдриан? – повторяю я. – Чаю хочешь?
Эдриан поднимает голову и со вздохом заявляет:
–Я порвал с Джейн.
У него на лице появляется такое серьезное выражение, что мне хочется расхохотаться в голос.
–Зачем?
–Я подумал, так будет правильно.
Скажите пожалуйста! Эдриан, оказывается, считает, что стать порядочным лучше поздно, чем никогда.
–Ты уверен?
Я неторопливо кладу Эдриану в кружку чайный пакетик.
–Кажется, да. – Он кивает мне со слабой улыбкой.
–Ты вроде бы не очень переживаешь, а?
Я стою на своей стороне кухни и пока не тороплюсь подойти к Эдриану поближе.
–Нуда... То есть я расстроен, конечно, но, по-моему, так будет лучше для всех... Хотя я не собираюсь об этом говорить. Я просто хотел, чтобы ты знала...
–Ну ладно. Спасибо за информацию. Правда, не понимаю, чего ты от меня хочешь...
–Можно я приду к тебе в субботу вечером?
Я наливаю Эдриану в кружку кипятку и добавляю немного сливок.
–Пожалуй... Кстати, а почему именно в субботу? Где ты сейчас живешь?
Эдриан некоторое время смотрит на меня молча, затем тихо отвечает:
–У Марка в Брентфорде. Он выделил мне диван.
Эдриан отпивает из кружки глоток чаю и, глядя на меня, что-то неразборчиво бормочет.
–Что? – переспрашиваю я, добавив себе в кофе немного холодной воды, чтобы не обжечься.
–Ты сегодня отлично выглядишь, – повторяет Эдриан.
Я не соглашаюсь, не отрицаю и не говорю спасибо. Эдриану надоедает ждать, когда я наконец-то подойду к нему, поэтому он решает взять инициативу в свои руки – медленно приближается и берет меня за запястья. Наши пальцы переплетаются, как будто мы собираемся переломать их друг другу.
–Теперь мы сможем видеться гораздо чаще, – шепчет Эдриан, целуя мне шею.
–Почему бы и нет, – отвечаю я, чувствуя странное оцепенение.
Я понимаю, что еще немного и инициатива совсем выскользнет у меня из рук.
–В субботу вечером я на вечеринке, – говорю я, в то время как Эдриан облизывает мне правое ухо.
–Я пойду с тобой, – шепчет Эдриан и проводит пальцами по моей левой груди. – Я не имею в виду, что мы теперь постоянно будем вместе. Мне надо время – подумать, что делать, как жить дальше... но в субботу вечером я обязательно приду. Хочу видеть тебя как можно чаще, Санни...
–Ладно, – отвечаю я, позволяя себя целовать.
Я не сопротивляюсь напору Эдриана, хотя никаких особых чувств от его близости не испытываю. У меня нет желания взобраться на него верхом или просто проверить, возбудился ли он. Эдриан тем временем опускает руку и расстегивает пуговицу на своих джинсах.
Я делаю вид, что ничего не замечаю.
–Ты такая сексуальная, – бормочет он мне в ухо.
Я делаю вид, что ничего не слышу.
–У меня сегодня выдался трудный день, – жалуется Эдриан с мальчишеской улыбкой.
–Не у тебя одного, – отвечаю я, высвободив руку из его пальцев.
–Постоянно думал о тебе. Представлял, как ты отсасываешь у меня...
–Очень мило, – прерываю я, сделав шаг назад. – Просто очаровательно, Эдриан. У меня нет слов.
–Санни, послушай... Я не имел в виду ничего плохого. Мне нравится такой способ, только и всего...
–Я понимаю, что ты имел в виду. Эдриану сейчас плохо, и он хочет, чтобы Санни сделала ему хорошо. Только ты не имеешь права заявляться ко мне в дом и требовать, чтобы я организовала тебе минет. Я не шлюха.
–Эй! Никто не называл тебя шлюхой! – возмущенно восклицает Эдриан.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Эдриан успевает схватить меня за руку и разворачивает.
–Я не имел в виду ничего подобного.
–Знаю, знаю. У меня сейчас неважное настроение. Я ходила в ресторан с Лайзой и Анной и разругалась с ними в пух и прах. Вот и сорвала раздражение на тебе. Извини.
Я легонько провожу пальцами по его щеке и виновато улыбаюсь.
–Не надо извиняться, – отвечает Эдриан.
На его лице ненадолго появляется виноватое выражение.
–Пойдем в спальню, – добавляет он через секунду.
Не думаю, что мне следует соглашаться. Это запутает наши отношения еще сильнее. Я смотрю на часы – половина второго. Вряд ли стоит ложиться в постель с мужчиной во втором часу дня.
–Что, опаздываешь на автобус? – с улыбкой спрашивает Эдриан и притягивает меня к себе.
По-моему, сейчас не время для шуток. Почему он не сказал что-нибудь серьезное? Почему не сказал то, что не оставило бы меня равнодушной? Что-нибудь настоящее, а не фальшивое и легкомысленное. Что- нибудь, касающееся чувств, а не только секса...
Однако Эдриан снова повторяет:
–Пойдем, солнышко. Пойдем в спальню.
Я иду за ним, хотя понимаю, что делать этого не стоит. И дело не в том, что я не могу отказать Эдриану. Наверное, мне самой интересно будет заняться любовью посреди белого дня. Я никогда прежде не делала ничего подобного. Мы займемся сексом не ради самого секса, не потому, что сейчас ночь и все лежат в своих постелях. Это будет проявление настоящей страсти. В то время как остальные люди работают, ходят по магазинам или печатают что-то на клавиатурах своих компьютеров, мы с Эдрианом... При мысли об этом я чувствую себя совсем большой девочкой, однако ребенок, который еще живет во мне, все-таки немного смущен. То, что мы с Эдрианом собираемся сделать, кажется мне дурным. И поэтому возбуждает меня.
Получилось хорошо и одновременно плоха
Хорошо, потому что я забралась на Эдриана верхом, обхватив его ногами и уткнувшись лицом в шею, а он держал меня за бедра. Я испытала быстрый и слабый, но все-таки оргазм. Плохо было, потому что во время секса я думала не об Эдриане.
Мы лежим на кровати, я смотрю на Эдриана и молчу. Вокруг нас – мешанина из одеяла, подушек и нижнего белья. Все вместе это похоже на белого слона, который непонятным образом забрался ко мне в постель. Пусть я не имею большого опыта в общении с мужчинами, однако даже мне известно – нехорошо думать об одном мужчине, когда встречаешься с другим. Ужасно то, что именно этим я и занимаюсь – думаю о Кэгни, едва начав встречаться с Эдрианом.
Черт побери! Ведь Эдриан бросил свою невесту!.. У меня появляется такое чувство, будто я успела заснуть и теперь отчаянно пытаюсь вырваться в реальность из кошмара, где стою на самом краю пропасти и держу в руках веревку. К другому концу веревки привязана корзина, в которой находятся наши судьбы, и стоит мне проявить нерешительность, как она полетит вниз, в пропасть.
Я поворачиваюсь к Эдриану, замотавшись в простыню по самую грудь.
–Значит, в субботу у нас будет первое настоящее свидание? – спрашиваю я.
–Что значит первое? У нас уже были свидания.
Глаза у Эдриана закрыты, но я замечаю, что одна бровь у него удивленно изогнулась.
–Раньше, Эдриан, все было не по-настоящему! Теперь мы...
Эдриан прерывает меня негромким храпом.
В два часа десять минут Эдриан машет мне на прощание рукой и удаляется вниз по улице. Я задергиваю шторы и, отвернувшись от окна, смотрю на беспорядок, который остался после его ухода. Удивительно, как быстро я меняюсь сама и меняю свое отношение к происходящему. То, что всего несколько минут назад казалось отличным, теперь выглядит ужасной глупостью.
Я трижды оборачиваюсь вокруг собственной оси и провожу руками по волосам. Пальцы застревают в спутанных прядях. Когда мы с Эдрианом занимались любовью, я терлась головой о подушку, поэтому в волосах появились колтуны. Я расчесываю их пальцами, тяжело вздыхая. Мне удается сдержать сначала слезы, а потом смех. Заканчивается тем, что я шепчу себе под нос:
–Не знаю, что мне делать дальше... Не знаю, что мне делать дальше... Не знаю, что мне делать дальше...
Я больше не могу оставаться в спальне. Не могу сидеть в четырех стенах. Я разворачиваюсь и прижимаюсь носом к стеклу. Надо поскорее выбраться куда- нибудь из квартиры.
Я врываюсь в «Королеву экрана» и с порога кричу:
–Кристиан, помоги мне! Я совсем запуталась!
Кристиан обслуживает посетителя, заполняя карточку клиента, и поворачивается ко мне только тогда, когда я подхожу к прилавку. Прижав палец к губам, он шепчет:
–Тсс...
Посетитель одет в белую футболку и джинсы, из заднего кармана которых небрежно свисает носовой платок. Наверняка это какой-то знак, понятный только гомосексуалистам. Я незаметно показываю на платок и, подняв вопросительно брови, смотрю на Кристиана. Тот вместо ответа бросает на меня преувеличенно разгневанный взгляд и снова обращает все внимание на клиента.
–Назовите ваше имя, пожалуйста, – просит Кристиан очаровательным тоном истинного профессионала.
–Даллас, – отвечает молодой человек.
Мы с Кристианон недоуменно поднимаем на него глаза. Я неловко ставлю на полку видеокассету, которую только что вертела в руках. Фильм называется «Основной инстинкт».
–Фамилия? – спрашивает Кристиан.
Его голос от удивления стал чуть ли не на октаву выше.
–Кол, – отвечает молодой человек.
Шариковая ручка зависаете нескольких миллиметрах от бумаги.
–Род занятий? – спрашивает Кристиан, не поднимая глаз.
–Заклинатель псов.
–Как, простите?
Кристиан поднимает голову и смотрит на клиента. В его широко распахнутых глазах плещется плохо скрываемое веселье.
–Заклинатель псов, – повторяет молодой человек. – Я укрощаю злых собак. Подсмотрел эту идею в одном фильме.
У юноши эссекский акцент. Я узнаю этот говор, потому что одно время работала вместе с девушкой из Эссекса.
–Ваше имя? – спрашивает Кристиан.
–Даллас Кол. Я же только что вам сказал, – растерянно говорит молодой человек. – Что-то не так?
–Ив каком фильме вы его подсмотрели?
–Ни в каком...
–Тогда откуда вы его взяли?
–Как откуда? – Молодой человек озадачен. – Родители дали, естественно...
–Вот как, – бормочет Кристиан и опускает голову, продолжая заполнять карточку.
Даллас Кол берет кассету с фильмом «Отчаянно ищу Сьюзан» и поворачивается к выходу.
–А собаки вас часто кусают? – спрашивает Кристиан.
–Я надеваю костюм из гальванизированной резины. Собакам его не прокусить.
Молодой человек уходит. Кристиан недоуменно смотрит на его карточку.
–Я даже не знаю, что тут сказать, – признается Кристиан. – Даже не знаю.
–Он тебе понравился? – спрашиваю я.
–Я что, похож на ненормального? – возмущенно интересуется Кристиан. – Итак, милая, что у тебя стряслось?
–Мне надо срочно выбраться из города, – говорю я, схватив Кристиана за рубаху и сделав вид, что плачу у него на груди. – Меня здесь все сводит с ума. В голове самая настоящая каша. Я так больше не могу, Кристиан!
–Что ты больше не можешь, дорогая?
–Ничего!
Я наваливаюсь на прилавок и прижимаюсь правой щекой к гладкой блестящей поверхности. От нее исходит успокаивающая прохлада.
–С чего вдруг такое уныние? – спрашивает Кристиан, прищурив глаза.
–Мне здесь тесно! Тесно и душно! На меня даже незнакомые люди на улицах пялятся. Следят за мной. Глаза у всех, как у горгулий! Как будто я выгляжу как- то не так или веду себя неправильно... Они все меня осуждают!
Я поднимаю голову, когда начинаю говорить, и снова опускаю ее на прилавок, когда замолкаю.
–Но сама-то ты понимаешь, что за тобой никто не следит? Или ты сидишь на каких-то таблетках?
–Нет, Кристиан, таблетки здесь ни при чем.
Я качаю головой, не отрывая щеку от прилавка.
–Никто за тобой не следит, милая, и никто тебя не осуждает. Это все твое воображение. Так иногда случается. Повторяй себе почаще, что никому на улицах нет до тебя дела. Даже если кому-то и есть, все равно повторяй, что нет. Помогает.
–Так нельзя! Это какое-то нездоровое отношение – отрицать и все.
Я прижимаюсь к прилавку другой щекой.
–Никакое это не отрицание, дорогая моя. Таким образом ты просто-напросто подслащаешь жизнь. Нельзя принимать ее такой горькой, какая она есть на самом деле. Надо хоть иногда разбрасывать на своем пути розовые лепестки.
Кристиан с улыбкой треплет меня по волосам. Его пальцы тут же застревают в спутанных прядях.
–Это еще что такое? – с подозрением спрашивает он.
–Не важно.
–Кто это был?
Кристиан запускает пальцы еще глубже мне в волосы.
–Ой! Кристиан! Больно же...
Он убирает руку и упирается кулаками в бока.
–Я сделала одну очень большую глупость, – признаюсь я.
–Вот что, милая, нам надо поговорить. И чтобы снять стресс, никуда ехать не придется. Пойдем ко мне, возьмем бутылку шампанского, плитку темного шоколада с апельсиновой начинкой и фильм «Какими мы были» – я как раз сегодня утром получил кассету. Устроимся поуютнее на диване, поболтаем. Ну и поплачем, если будет настроение. Как тебе такая перспектива?
Кристиан легонько треплет меня по подбородку. Я выпрямляюсь, оторвавшись от прилавка.
–Как-то снисходительно...
Кристиан обиженно сдвигает брови.
–И очень заманчиво! – добавляю я.
На его лице расплывается широченная улыбка.
–К сожалению, я не могу принять твое предложение. Я только сейчас вспомнила – на портсмутской таможне лежат четыре коробки с товаром; если я их сегодня не заберу, то не знаю, заберу ли вообще когда-нибудь. Ну, и кроме того, у меня такое мерзкое настроение, что лучше я проведу остаток дня в машине. Подумаю о жизни, а заодно ни на кого не наору.
Кристиан вскидывает голову.
–Ты собираешься в загородную поездку?
–Нет, я собираюсь в Портсмут, чтобы...
–Ты собираешься в загородную поездку? – повторяет Кристиан, яростно кивая головой и понуждая меня ответить утвердительно.
Мне приходится согласиться.
–Ну ладно, собираюсь в загородную поездку... Ты хочешь поехать со мной?
–Ну еще бы, черт побери! За магазином присмотрит Айан. Он все равно ничем не занят, сидит, наверное, с телефоном балуется.
Кристиан распахивает дверь на лестницу и кричит в коридор:
–Айан! Спускайся сюда, парень, ты мне нужен! Чтобы через десять минут был здесь!
–Значит, Кэгни нет? – спрашиваю я с самым невинным видом.
–Нет... Ушел куда-то по делу.
Надеюсь, Кристиан не заметил, как тяжело я вздохнула. Он хватает меня за руку и, притянув к себе, очень серьезно говорит:
–Даже не смей думать, милая. Он никогда не спит с этими женщинами. Они – часть его работы, не больше. Кэгни занимается этим делом больше десяти лет и еще ни разу не заводил служебного романа.
Я смущенно улыбаюсь и киваю.
–Итак, – восклицает Кристиан, – мы едем в загородную поездку! Будем петь, играть в слова и сплетничать! И обязательно наденем летние шляпы!
–Кристиан, на дворе октябрь!
–А я сказал, наденем шляпы! Итак, во-первых, надо взять одеяло.
Кажется, дело принимает серьезный оборот.
–Кристиан, нам не понадобится одеяло. Мы...
–Мы едем не куда-нибудь, а в загородную поездку! Надо обязательно взять одеяло!
Кристиан говорит таким звонким и взвинченным голосом, что мне становится немного страшно. Бели бы он был актером, то запросто мог бы сыграть маньяка- убийцу нетрадиционной сексуальной ориентации.
–Ладно, – говорю я с мрачным видом. – Только не надо закатывать истерики.
–Никогда не пренебрегай двумя вещами, Санни, Во-первых, не пренебрегай подготовкой к загородным поездкам.
–А во-вторых? – спрашиваю я.
–Уитни Хьюстон.
–Договорились, – отвечаю я. – Пойду возьму одеяло и найду диск с лучшими хитами Уитни.
–Вот и умница.
Кристиан благодарно прижимает руку к сердцу.
Сорок минут спустя, когда мои часы показывают двадцать минут четвертого, мы с Кристианом отправляемся в нашу совместную загородную поездку. Сегодня со мной уже случилось много самых разных вещей – я впервые в жизни занималась любовью среди белого дня, познакомилась с заклинателем псов по имени Даллас Кол, а теперь направляюсь в Портсмут, чтобы забрать с таможни свои товары.
Кристиан отказался включать диск Уитни Хьюстон до тех пор, пока мы не выедем на автостраду.
–Уитни нужна скорость, – объяснил он мне.
Я не решаюсь спорить и ставлю кассету, которая давно лежит у меня в машине. Это самые популярные мелодии из разных мюзиклов.
На голове у Кристиана обещанная соломенная шляпа с лентой в синюю и красную полоску. Еще он надел голубой свитер с V-образным воротом и большие солнцезащитные очки. У меня такое чувство, что Кристиан появился в салоне моей машины прямиком из восьмидесятых годов. Я надела в дорогу единственную соломенную шляпу, которую нашла у себя в гардеробе – розового цвета, с мягкими полями и широкой оранжевой лентой на тулье. Поля шляпы то и дело опускаются чересчур низко, загораживая обзор, поэтому время от времени автомобиль бросает из стороны в сторону. На носу сидят огромные солнцезащитные очки от Шанель в стиле Жаклин Кеннеди. Правда, солнце сегодня спрятано за тучами, поэтому у меня не всегда получается разглядеть, красный на светофоре свет или зеленый. Чует мое сердце – нелегкая будет поездка!
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |