Гарри Поттер и сумасшедшая магия (слэш) 62 страница

— Но я обидел тебя, — расстроено произнес Гарри.

— Да, обидел. Но я переживу. Я понимаю, что ты это не со злобы сделал. Посижу какое-то время, и отойду. Не парься.

Гарри стоял перед спокойно возлежащим на подушках Драко и не знал, что делать. Он чувствовал, что тому все еще больно и что он злится, но основной эмоцией любимого была тоска, глухая и беспросветная.

— В общем, считай, что ты извинился, а я твои извинения принял. А теперь оставь меня. Я хочу побыть один, — сказал Драко, опуская голову на сложенные руки и упираясь взглядом в пространство перед собой.

— Драко... — начал Гарри и захлопнул рот, поймав на себе совершенно больной взгляд.

— Уйди, Гарри, — попросил блондин. — Тошно мне. Вот просто с души воротит.

— Но я не могу оставить тебя в таком состоянии, — нерешительно сказал Гарри.

— А что со мной сделается? — с тоской в голосе спросил блондин. — Полежу тут в тишине и одиночестве некоторое время, измыслю пару-тройку чудных гадостей и меня попустит. Все будет хорошо, я тебе обещаю.

Гарри в ужасе смотрел на Драко и судорожно пытался найти выход из ситуации, в которую сам себя загнал. Ему было очень страшно. Знакомый ему Драко был весел, деятелен, уверен в себе и никогда не предавался тоске и унынию. А теперь... теперь Гарри его обидел и он действительно обиделся и, судя по всему, остро переживал эту обиду. Поттер поймал себя на том, что испытывает сложный комплекс чувств состоящих из обиды, удивления, вины и еще Мерлин ведает чего. Может быть, так чувствовали себя дети, сломав любимую игрушку и вдруг осознавая, что она сломанная не годится больше для игры. Но Драко не был игрушкой и Гарри это прекрасно понимал. И обижаться он мог только на самого себя и больше ни на кого. Решительно тряхнув головой, он шагнул к блондину и опустившись рядом с ним на колени притронулся к плечу любимого.

— Любимый, ну прости меня, пожалуйста! Ну, хочешь — ударь? Или наори... Но прости, пожалуйста, — жалобно попросил он.

— Я же сказал, что принял твои извинения и был совершенно искренен. А бить тебя — без толку, ты от этого удовольствие получаешь. Орать — не мой метод. Я просто не знаю, что с тобой делать. Честное слово, — миролюбиво сказал Малфой, поворачиваясь лицом к гриффиндорцу.

— А все, что хочешь, — смиренно сказал тот.

— Так уж и все? — переспросил Драко, чуть оживляясь. Его напрягало подобное смирение, он прекрасно понимал, что хватит его очень не надолго, вот ровно до первой же попытки погладить Гарри против шерстки. Но продолжать предаваться меланхолии и отчаянию дальше смысла не было ровно никакого.

Гарри кивнул и смущенно улыбнулся.

— Ладно, тогда пойди, наполни мне ванную, — попросил Драко. — Я чуть-чуть еще полежу и приду.

— Тебе где ее наполнить? У тебя, у меня или тут?

— У меня. Там находится мой личный набор песка и мыла, — ехидно ответил Драко.

— Ты теперь будешь это боггартово мыло поминать мне до самой смерти, — притворно возмутился Гарри, поднимаясь с пола.

— Буду, — согласился Драко, перекатываясь обратно на живот.

Гарри фыркнул и отправился выполнять поручение, оставив Малфоя одного.

Тот, как только Гарри вышел из комнаты, уткнулся лбом в сложенные руки и замер, пытаясь собраться и привести свои чувства в порядок. Он только что позорнейшим образом сорвался. Такого он не позволял себе очень давно и сейчас ощущал себя крайне гадко по множеству причин: с одной стороны, этот срыв вымотал его донельзя, с другой, он понимал, что срываться из-за взбрыков Гарри глупо, но ничего не сумел с собой сделать. Ему действительно было очень обидно. С третьей, уже аппарировав, он испугался, что может своим срывом свести на нет все результаты, которых им с Гарри удалось с таким трудом достичь. Впрочем, этот страх вполне прошел, когда Гарри, вместо того чтобы начать биться в истерике, сам пришел извиняться. А еще Драко не знал — надолго ли его хватит в подобном темпе. Его терзали смутные сомнения: а не взвалил ли он на себя больше, чем может унести. Но другого выхода он все равно не видел, посему, надо было собраться и, успокоившись по максимуму, идти в ванную. Не зря же, в конце концов, ее наполняли? Хотя, конечно, ванна была лишь поводом выставить любимого из комнаты, чтобы побыть хотя бы немного одному и собраться с силами. Гарри об этом знать было совершенно не обязательно, но себе Драко четко отдавал отчет в собственных мотивах и действиях.

В последний раз тяжко вздохнув, Малфой поднялся с подушек и с силой проведя руками по лицу отправился в свои покои. Поттера нигде не было и это его насторожило. В раздражении слизеринец подумал: “Не хватало только, чтобы Гарри сейчас выкинул что-нибудь из своего репертуара.”

Со злостью отшвырнув рубашку, Драко, на ходу расстегивая брюки, прошел в ванную и замер на пороге от удивления: на полу, в позе покорности, стоял Гарри. Молча стянув штаны, блондин залез в ванную и погрузился в воду. Теплая вода успокаивала, как ничто другое, принюхавшись Драко отметил, что Поттер капнул в нее несколько капель масла. Он молча лежал в воде, и наблюдал за Гарри из-под полу-опущенных ресниц. Тот продолжал стоять на коленях опустив голову и весь его вид говорил о том, что он чувствует свою вину и это мучит его.

Заставлять Гарри долго испытывать вину было не самой лучшей идеей и Драко прекрасно это понимал. Оно могло оказать определенный воспитательный эффект, но важно было не перегнуть, и Малфой, наконец прервав становящееся тяжелым молчание, приказал:

— Встань, и вымой мне волосы.

Гарри с радостью поднялся с колен и принялся выполнять порученное. Он действовал осторожно и нежно, и Драко откровенно млел под его прикосновениями, и тихонько издавал мурлыкающие звуки. Гарри вымыл его целиком, а потом обтер полотенцем. Блондин прошел в спальню и улегся на живот на кровати, а потом вручил брюнету флакон с кремом для тела.

— Намажь меня им, — сказал он и прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям.

Гарри действовал уверенно и нежно, массирующими движениями втирая крем в светлую кожу любовника. Когда он закончил со спиной, Драко перевернулся, подставляя под ласковые руки грудь и живот. Гарри оценил возбуждение любимого, и продолжил исполнять приказ, наблюдая, как тот довольно щурится и слушая его тихие стоны. Когда с массажем было покончено, он закрыл флакон с кремом и замер, ожидая дальнейших приказаний. Драко повернулся на бок и задумчиво поглядел на него.

— Чего ты сейчас хочешь? — спросил блондин.

— Всего, что будет угодно господину, — смиренно ответил Гарри.

Драко хмыкнул в ответ и, протянув руку, притянул покорного любовника к себе, направляя его лицо к своему паху. Тот, поняв чего от него ожидают, с готовностью облизал член любимого и взял головку в рот. Малфой толкнулся бедрами навстречу, желая погрузить изнывающий орган, как можно глубже и Гарри закашлялся, отстраняясь.

— Придется научить тебя делать глубокий минет, — констатировал Драко.

Гарри смутился и покраснел.

Малфой уселся на кровати и приказал:

— Ляг на кровать, на спину и свесь голову с края кровати, запрокинув ее назад.

Гарри подчинился и занял указанную позицию.

— Твоя задача — полностью расслабиться и довериться мне, — проинструктировал любовника Драко. — Основная сложность — это расслабить горло, когда я окажусь внутри тебя. Это делается примерно также, как при правильном дыхании в процессе порки. Помнишь, ты объяснял мне, как в этот момент надо дышать?

Гарри кивнул.

— Я буду действовать очень медленно и осторожно, чтобы дать тебе приспособиться, — пообещал блондин, улыбнувшись. — У тебя все получится.

И у него действительно получилось. На удивление легко и без напряжения, он полностью принял Драко в свой широко открытый рот. Тот не спеша двигался, а Гарри лежал прикрыв глаза и прислушивался к ощущениям партнера. Он знал насколько возбужден его любимый и знал, что тот сдерживается изо всех сил, чтобы нечаянно не причинить ему вреда. В какой-то момент времени, Гарри вдруг осознал, что его самого безумно возбуждает то, что делает с ним Драко, ему нравилось ощущение принадлежности, вызываемое этим действием. Оно почему-то было гораздо острее, чем когда Драко брал его в другое отверстие. От переполняющих его чувств он застонал и напряжение голосовых связок моментально нашло отклик у любовника — тот, сделав несколько чуть более резких движений, вышел изо рта Гарри и кончил, забрызгав перламутровыми брызгами лицо и грудь партнера.

— Оближи меня, — приказал Драко и тот с готовностью вылизал его член.

Малфоя подобная покорность возбуждала и доставляла несказанное наслаждение и Гарри прекрасно чувствуя это, решил, что, может быть, если он будет покорен и не будет спорить с любимым — он сможет загладить свою вину.

Следующие три дня прошли на удивление спокойно. Гарри подчинялся любым прихотям и приказам любимого и господина, был немногословен, исполнителен и до крайности внимателен. Он смиренно попросил Драко освобождать его на несколько часов в день от пробки в заднице затем, чтобы продолжить свои тренировки, и Драко, конечно, пошел ему навстречу.

Столь резко сменившееся поведение настораживало Малфоя и он внимательно наблюдал за Гарри, пытаясь понять, что с ним происходит. Ничего предосудительного тот вроде бы не делал, но такая покорность и ангельское смирение были ему ну никак не свойственны. Он спокойно исполнял любые приказы, страстно отдавался и вообще вел себя крайне правильно, и предельно корректно.

В первый день, время в которое Гарри тренировался, Драко решил провести в лаборатории, где с удовольствием экспериментировал с некоторыми зельями, второй — просидел с книгой, подаренной ему на рождество. Он увлекся настолько, что не обратил внимания, как в комнату вошел Гарри. Заметил он его только тогда, когда он появился в его поле зрения и что-то в его движениях заставило Малфоя моментально забыть о книге, и обратить все свое внимание на опускающегося на колени любимого. Движения того были скованными, какими-то рваными, что ли.

Следуя предписанному ритуалу, Гарри протянул смазку и пробку, и развернувшись спиной, наклонился и раздвинул ягодицы, подставляя отверстие для введения в него устройства.

— Господин, я закончил тренировку, — сообщил Гарри, — вставь пожалуйста в меня пробку.

Драко все еще не понимая, что его так насторожило, придвинулся, произнес очищающее заклинание и, зачерпнув из баночки смазки, смазал ею силиконовый девайс, а потом и подставленное отверстие. Гарри смирно стоял на коленях, высоко задрав вверх задницу и терпеливо дожидался, пока Драко вернет пробку на полагающееся место. Та без труда скользнула внутрь пульсирующего отверстия и Драко автоматически подумал, что пора переходить на другую; Гарри уже был вполне готов к ношению в себе рельефных моделей. Все также автоматически, он закрепил цепочки, не дающие самостоятельно вытащить пробку и разрешил любовнику выпрямиться. Тот отпустил свои ягодицы, выпрямился и повернувшись к господину лицом, замер в традиционной позе, убрав руки за спину и опустив взгляд. Драко, наблюдавший за каждым его движением, еще больше уверился в том, что тут что-то не так.

— С тобой все в порядке? — настороженно спросил он.

— Да, господин, — спокойно ответил Гарри.

Драко кивнул, но настороженность не отпускала. Весь оставшийся день он пристально наблюдал за гриффиндорцем, но так ничего предосудительного в его поведении и не обнаружил. На следующий день, он решил не выпускать Гарри из своего поля зрения, но сделал это так, чтобы тот об этом не догадывался.

Освобожденный от пробки Поттер, отправился на свою тренировку, а Драко, кинув на себя дезилюминационное заклятье, скользнул следом. Чтобы случайно не попасться, слизеринец примостился на полу в самом дальнем углу тренировочного зала и принялся наблюдать за действиями любимого. То что он увидел, повергло его в шок: Гарри с самой первой минуты тренировки, практически без разогрева и подготовки, выдал себе такую нагрузку, что Драко только диву давался — как он не орет от боли?! Вчерашняя загадка разрешилась совершенно тривиально: гриффиндорец просто чуть не надрывался за те три часа, что оставался вне поля зрения. Больше всего то, что он делал, было похоже на попытку причинить себе урон столь экзотическим способом. Драко, увидев более, чем достаточно, скинул с себя чары.

— Гарри, — тихо позвал он.

Тот, остановившись посередине очередного движения, резко обернулся на звук. Увидев сидящего на полу Драко, он на мгновение замер, а потом подошел и опустился перед ним на колени.

— Да, господин?

Малфой сглотнул и спросил, стараясь говорить, как можно более спокойным и нейтральным тоном:

— Скажи пожалуйста, что ты делаешь?

— Я повторяю движения с мечом... — начал было Гарри, но Драко прервал его нетерпеливым жестом.

— Что именно ты делал — я вижу. Я о другом. Скажи, зачем так нагружать свое тело без разогрева? И почему ты не сказал мне вчера, что потянул плечо?

— Но... — пролепетал Гарри.

Драко вновь решительно прервал его и, встав с пола, запрокинул голову, так чтобы видеть лицо Гарри.

— Ты вчера нарушил целых два правила, — сообщил он.

Гарри непонимающе захлопал глазами.

— Ты не сообщил мне, что испытываешь боль, это раз. Два. Ты забыл, что твое тело принадлежит мне. Полностью! Что-то я не помню, чтобы я отдавал приказ калечить себя. Я что-то запамятовал? — грозно спросил Малфой.

— Нет, господин, — с испугом ответил брюнет. — Но я думал...

— Гарри, тебе не надо сейчас думать. Тебе нужно подчиняться озвученным правилам. Не больше, но и не меньше. Объясни мне, зачем ты стремишься причинить себе боль?

Гриффиндорец отвел глаза и промолчал. Драко был прав, он действительно стремился причинить боль. От того, что чувствовал себя безумно виноватым перед ним.

— Молчишь? Значит я прав? И ты действительно стремился причинить себе боль?

Гарри смутился и это не укрылось от глаз Драко. Выражение поттеровского лица в эту минуту говорило ничуть не хуже слов.

— Ты чувствуешь себя виноватым передо мной, верно? — спросил Драко.

Гарри вновь промолчал старательно отводя глаза. Слизеринец тяжело вздохнул и велел:

— Вставай, пойдем. Нам предстоит долгий разговор.

Он привел любимого в будуар Мэйт и уселся, подгребя под себя груду подушек. Гарри опустился напротив него на колени и замер, опустив голову. Драко досадливо поморщился.

— Нет, иди ко мне, — позвал он и потянул брюнета за руку к себе, устраивая в своих объятиях.

— Так я прав, ты до сих пор чувствуешь себя виноватым? — мягко спросил он.

Гарри сдержанно кивнул, а Драко задумался.

— Ты таким образом пытался наказать себя? Я правильно понял? — задал он следующий вопрос. И тот вновь кивнул в ответ.

— Скажи мне, а почему ты не рассказал об этой проблеме мне? — поинтересовался Малфой.

— Я не знаю... — растерянно ответил Гарри.

— Боль, которую ты себе причинил, принесла тебе облегчение? — спросил Драко.

— Не очень, — честно ответил гриффиндорец. — Но, во всяком случае, она позволила немного забыться...

— Ага. Ты можешь попытаться объяснить: зачем тебе была эта боль?

Гарри отрицательно мотнул головой.

— Ладно, давай я попробую угадать? Я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать на них да, нет или не знаю, — предложил Драко.

— Хорошо, — согласился Гарри.

— Ты считаешь, что я обиделся?

— Да.

— Ты считаешь, что обидевшись, я должен был обидеть тебя в ответ?

— Ну... — начал было Гарри, но Драко прервал его.

— Ты пока отвечаешь только да, нет или не знаю. Мы договорились. Итак?

— Нет.

— Прекрасно. Может быть, ты считаешь, что я должен был в ответ ударить тебя?

— Да.

— И тогда, когда я не сделал этого, ты решил причинить себе боль сам?

— Да.

— Мне очень хотелось ударить тебя, но я сдержался. Потому, что считал это неправильным. Ты понимаешь, что если бы я посчитал нужным тебя наказать, то я сделал бы это?

— Не знаю.

— Ну вот знай: это так. Скажи, пожалуйста, ты считаешь, что я обижаюсь на тебя до сих пор?

— Не знаю.

— Так вот, сообщаю: нет, я не обижаюсь на тебя. Я тебя полностью простил, еще когда валялся тут на подушках. В тот момент, когда ты пришел извиняться. И меня, честно скажу, удивило твое стремление наказать себя за то, за что я тебя простил.

— Ты правда простил меня? — удивленно спросил Гарри. — Но ведь я вел себя так...

— Правда, — подтвердил Драко. — Ты действительно вел себя мерзко. Но я понимаю причины твоего поведения и поэтому — действительно не обижаюсь. Но своим поведением в последние три дня ты нарушил правила. И это требует наказания. Ты понимаешь это?

Гарри развернулся так, чтобы видеть лицо партнера. Просто чувствовать его сейчас было недостаточно. Тот был спокоен, на лице была мягкая улыбка и терпеливое ожидание ответа на поставленный вопрос.

— Да, — ответил Гарри.

— Так вот, я накажу тебя не за ту нанесенную мне обиду. А именно за нарушение правил. То есть за то, что ты не сообщил мне, что повредил плечо, это раз. Два, за то, что ты пытался наказать себя, забыв, что ты полностью принадлежишь мне. Забыв, что мне принадлежит не только твое удовольствие, но и все прочее. И три, я накажу тебя еще и за то, что ты, ощущая потребность в наказании, не сообщил мне об этом.

Драко замолчал, раздумывая о том, каким образом наказать Гарри, а сам Гарри замер, в ожидании приговора. Раздумья затянулись достаточно надолго, блондин полулежал на горе подушек, крепко обнимая любимого и автоматически перебирая его длинные волосы. Эта незамысловатая ласка не давала скатиться Гарри в истерику, она словно держала его разум над клокочущей бездной безумия, и он не торопил любимого и господина с принятием решения.

— Я придумал наказание для тебя, — наконец сообщил слизеринец и выпустил Гарри из объятий. Тот вопросительно посмотрел на него, ожидая указаний, но Драко не пожелал посвятить его в свои планы. Он, чуть подвинув Гарри, просто поднялся с подушек и направился куда-то, приказав по дороге: — Встань на колени, Гарри. Ты будешь ждать меня здесь.

Он повиновался и Драко удовлетворенно кивнув, вышел из комнаты. Сколько времени он отсутствовал, Гарри не знал, но ему показалось, что довольно долго. Наконец, Драко вернулся, принеся с собой девятихвостую плеть.

Гарри хорошо знал этот инструмент: длинные плетеные хвосты без узелков на концах, гладкие, но довольно тяжелые, этой плетью даже при небольших усилиях можно было довольно жестко высечь. Поттер удивленно посмотрел на остановившегося рядом с ним Драко. В его голове яркой вспышкой мелькнул вопрос: “Неужели он решил высечь меня этой штукой не привязав при этом?” Действие, которое совершил Драко повергло Гарри в ступор: он протянул ему принесенную плеть.

— Держи, — сказал слизеринец. — Ты хотел наказать себя? Ну так действуй, я разрешаю.

Гарри автоматически взял плеть и тупо уставился на нее, не до конца понимая, чего от него требует Драко. А тот, тем временем, устроился на подушках чуть поодаль и сказал:

— Заплети волосы, можешь остаться на коленях, а можешь — встать. Я хочу чтобы ты высек себя. Я хочу чтобы тебе было больно, но при этом, чтобы ты не слишком повредил кожу.

Гарри выпустил плеть из рук и совершенно механически собрал волосы и принялся заплетать их в косу, не подымаясь с колен. Закончив, он подобрал плеть и вопросительно посмотрел на Драко, тот не мигая смотрел на него и явно ждал. Гриффиндорец посмотрел на плеть в своей руке и, поднявшись на ноги, крутнул ею в воздухе, примериваясь.

— Сколько раз я должен ударить? — спросил он.

— Я остановлю тебя, когда посчитаю, что с тебя хватит. Давай, начинай, — спокойно ответил Драко.

Гарри замахнулся плетью, но на пол пути опустил руку. Ударить самого себя было сложно. Очень сложно.

— Драко... — начал было он, но был остановлен резким голосом.

— Гарри, я приказал тебе высечь себя. Сделай это! Немедленно!

Пересилив себя Гарри замахнулся и, нанеся первый удар, зашипел от боли.

— Продолжай, — приказал Драко.

Гарри вновь замахнулся и ударил по другой половине собственной спины. Ощущения от этой экзекуции были наистраннейшие и боль, как таковая, была совершенно не важна. Процедура воспринималась не столько болезненной, сколько почему-то унизительной и донельзя неправильной. Гарри мерно наносил удар за ударом, смотря куда-то в пространство, и каждый раз морщился не сколько от боли, сколько именно от неправильности происходящего, а Драко сидел и чего-то ждал. Это ожидание Гарри буквально кожей чувствовал, но совершенно не понимал, чего же тот ждет и это злило.

Гарри со злости резко ускорил темп ударов, он принялся сечь себя с оттяжкой, совершенно не контролируя силу воздействия, и после третьего такого удара, был прерван спокойным голосом:

— Я приказал тебе высечь себя, а не покалечить. Умерь свой энтузиазм.

Гарри резко остановился и обессилено опустил плеть.

— Драко, я не могу больше, — с болью в голосе сказал парень.

— Чего ты не можешь? — чуть приподняв бровь, поинтересовался Драко.

— Не могу больше себя сечь, — последовал ответ.

— А чем этот процесс принципиально отличается от того, что ты делал во время своих тренировок? Лично я — не вижу разницы. В обоих случаях, ты наказывал сам себя. Только тут ты это делаешь по моему приказу, а там — самовольно. Так что, продолжай. Приказа останавливаться я — не отдавал.

Гарри в ужасе посмотрел на полулежащего в расслабленной позе Драко и замахнулся было вновь, но потом, что-то словно щелкнуло у него в мозгах и он, так и не нанеся удара, опустил плеть и, подойдя к Драко, опустился перед ним на колени.

На лице блондина отобразилась заинтересованность, а Гарри, опустив голову, протянул ему плеть и попросил:

— Наказывать меня это только твое право и твоя обязанность. Сделай это сам, своей рукой. Пожалуйста.

Драко взял плеть и поднялся со своих подушек слитным гибким движением.

— Ты так считаешь? — спросил он, заходя Гарри за спину.

— Да, — ответил он.

— Встань, руки за голову! — приказал Драко и когда тот поднялся на ноги, нанес ему не сильный, но весьма ощутимый удар по заднице. — Значит ты признаешь, это моим правом, я правильно понял?

Гарри кивнул и новый удар лег на его спину. Разница в ощущениях была разительной. Удары, которые наносил Драко, были ничуть не слабее его собственных, скорее наоборот — сильнее, но они, в отличие от собственных, приносили своеобразное удовлетворение.

— Ты мой! — жестко сказал Драко, нанося очередной удар. — Пожелаю — и ты будешь мучиться от боли, но в мои планы не входит тебя мучить.

Гарри услышал, как Драко пробормотал нечто, а потом подтолкнул его к стенке.

— Упрись в стену руками, — приказал он.

Гриффиндоре повиновался и как только он уперся руками в стену, по его заднице пришелся очередной удар. Гарри вскрикнул от неожиданных ощущений: боль от удара прокатилась по всему телу волной... возбуждения. За первым ударом, почти без промежутка, последовало еще несколько, и каждый из них, усиливал испытываемое возбуждение. Это было совершенно удивительно, член налился и стоял буквально колом, и через некоторое время Гарри, к собственному ужасу, ощутил, что находится на пике, и если бы не заклинание, исключавшее оргазм без разрешения, которое Драко регулярно обновлял, то он бы давно кончил.

— Драко, пожалуйста, — всхлипнул Гарри, подаваясь навстречу очередному удару.

— Что? — переспросил тот.

— Разреши мне кончить! Умоляю! — простонал брюнет.

— Разрешаю, — ответил Драко, и нанес очередной удар. Сильнее, чем все предыдущие.

Гарри вскрикнул и взорвался в бурном оргазме. Пришел он в себя, в теплых и надежных объятиях. На душе было совершенное спокойствие и умиротворение.

— Спасибо, — искренне сказал он и, чуть подумав, добавил: — И за боль, и за удовольствие.

— Пожалуйста, — ответил Драко, улыбнувшись.

Глава опубликована: 21.06.2011

Глава 53

Утро давно настало. Но в спальне старого дома в лесу, всё ещё царил сумрак и тишина. Нарси проснулась первой, в ее теле гуляла истома, а на душе были спокойствие и нега. У неё на талии лежала рука Люциуса, похоже, ночью он обнял её и притянул к себе: даже во сне он оставался собственником.

Улыбнувшись, как сытая кошка, она повернула голову и увидела самую обворожительную картину в её жизни. Северус и Люциус спали на одной подушке и их волосы смешались, Северус уткнулся в макушку Люциуса. Они были как само воплощение дня и ночи, такие разные, но такие... её. И сколько бы раз она не видела эту картину по утрам, она всегда вызывала у неё прилив нежности. В этой жизни она столько раз могла потерять любого из них, что научилась ценить каждое мгновение, проведенное вместе, а память прошлых жизней — только усилила нежность и доверие к ним. Тот опыт, что дала ей память, дал ей полную уверенность в том, что эти двое мужчин — самое ценное в её жизни. Драко вырос, они отдали ему всю любовь и заботу которые только могли, и это сделало его прекрасным сыном и хорошим человеком.

Но в данный момент, женщину больше заботили её мужчины: они сейчас сильно нуждались в ней, и если у нее хватит терпения, и внимания не упустить нужный момент, то наконец-то у них будет настоящая триада.

Много сотен лет назад, когда они с братом пришли в этот Мир, они даже и не надеялись найти такое чудо, как их третий партнёр. Даже устойчивые пары в этом мире большая редкость, а триады и вовсе редчайшее явление. Нарси повернулась к мужчинам лицом и положила руку на них, чтобы проснувшись, они почувствовали, что они ей нужны. Прошло не меньше получаса, прежде чем Северус открыл глаза. Нарси была удивлена: на этот раз он не стал притворяться спящим, прежде чем дать знать, что проснулся. Это был первый такой случай за всю их совместную жизнь: детская привычка сначала полностью просыпаться, делая вид, что еще спишь, укоренилась в нем очень плотно и избавиться от нее до этого момента, не удавалось никакими судьбами. Первым, что увидел мужчина — была нежная улыбка на лице его жены. Он улыбнулся в ответ, тепло и искренне, раньше он улыбался так очень редко. Оторвав взгляд от лица Нарси, Северус поглядел на Люциуса, и сразу же в его взгляде промелькнула вина, улыбка сменилась невыразительной маской, а тело напряглось; это не ускользнуло от внимания Нарциссы.

— Северус. Перестань, — уверенным голосом, наполненным нежностью, сказала Нарси. — Пойми. Вчера ты сделал нас очень счастливыми. Мы очень долго ждали, пока ты доверишься нам.

— Этого не может быть. Ты просто пытаешься меня утешить. Я чудовище. Когда Люциус проснётся... — в запале самобичевания начал Северус.

— Он будет любить тебя ещё сильнее. И не оскорбляй нас. Если ты чудовище, то мы, по твоему, зоофилы, что ли? — приподняв бровь, совершенно серьезным тоном, спросила женщина.

— Почему зоофилы? — не понимая о чем речь, переспросил Северус.

— Мы занимаемся любовью с чудовищем, и нам это нравиться. По-моему это зоофилия, ну или монстрофилия, в зависимости, что ты вкладываешь в слово “чудовище”, — так же серьёзно продолжила женщина.

Северус на несколько мгновений удивленно замер, а потом громко расхохотался, похоже, его смех перешел в истерику. Остановиться он уже не мог, и когда заворочался, недовольно бурча, Люциус, Северус свалился с кровати.

Дата добавления: 2015-10-21