Тот отступил на шаг, громко и одобрительно рассмеявшись этой шутке, и затем, оглядевшись, сказал:
— Прощайте, Робеспьер!
— Прощайте, Марат! — ответил его спутник.
И они расстались.
БРАКОСОЧЕТАНИЕ
В самый день исполнения приговора, в полдень, король вышел из своего кабинета в Версале, и все слышали, как он отпустил графа Прованского, резко сказав ему:
— Месье, я сегодня буду присутствовать при венчании. Не говорите мне, прошу вас, о семейной жизни, о несчастной семейной жизни: это было бы плохим предзнаменованием для новобрачных, которых я люблю и которым буду покровительствовать.
Граф Прованский нахмурил брови, с улыбкой отвесил низкий поклон брату и вернулся в свои апартаменты.
Король, продолжая свой путь мимо придворных, теснившихся по галереям, улыбался одним и бросал гордый взгляд другим, смотря по их отношению к процессу, по которому парламент только что вынес свое решение.
Таким образом он дошел до квадратной гостиной, где находилась королева в парадном туалете, окруженная дамами и кавалерами своей свиты.
Мария Антуанетта, бледная под наложенными румянами, с притворным вниманием выслушивала расспросы г-жи де Ламбаль и г-на де Калонна, осведомлявшихся о ее здоровье.
Украдкой она часто взглядывала на дверь и тотчас отводила глаза, как человек, который сгорает от нетерпения кого-то увидеть и в то же время боится этого.
— Король! — провозгласил один из служителей.
Среди волн вышивок, кружев и ослепительного блеска показался Людовик XVI, чей первый взгляд еще с порога был устремлен на нее.
Мария Антуанетта встала и сделала три шага навстречу королю; он с любезной улыбкой поцеловал ей руку.
— Вы сегодня прекрасны, как нельзя более прекрасны, мадам, — сказал он.
Она грустно улыбнулась и еще раз обвела неуверенным взглядом толпу, надеясь увидеть в ней чье-то лицо, которое, как мы уже сказали, искала.
— Наших будущих супругов еще нет? — спросил король. — Кажется, сейчас будет бить полдень.
— Ваше величество, — ответила королева, делая над собой такое усилие, что румяна на ее лице потрескались и опали местами, — приехал только господин де Шарни; он в галерее ожидает приказания вашего величества, чтобы войти.
— Шарни!.. — произнес король, не замечая выразительного молчания, последовавшего за словами королевы. — Шарни здесь? Пусть он войдет! Пусть войдет!
Несколько придворных отделились от толпы и пошли навстречу г-ну де Шарни.
Королева крепко прижала руку к сердцу и села спиною к двери.
— Да, действительно, уже полдень, — повторил король, — невесте пора быть здесь.
В это время г-н де Шарни показался у входа в гостиную; он услышал последние слова короля и тотчас сказал:
— Соблаговолите, ваше величество, простить мадемуазель де Таверне ее невольное запоздание. Со дня смерти своего отца она не вставала с постели. Сегодня она в первый раз встала и была бы уже здесь, исполняя приказание вашего величества, не случись с нею в последнюю минуту обморока.
— Это милое дитя так любило своего отца! — громко проговорил король. — Но так как Андре нашла хорошего мужа, то мы надеемся, что она утешится.
Королева слушала, или, скорее, услышала это, сохраняя свою неподвижную позу. Тот, кто следил бы за нею глазами, пока говорил Шарни, мог бы видеть, как кровь ее волной отхлынула от головы к сердцу.
Король заметил, что гостиная полна знати и духовенства, и внезапно поднял голову.
— Господин де Бретейль, — сказал он, — послали вы Калиостро приказ об изгнании из Франции?
— Да, ваше величество, — почтительно ответил министр.
В гостиной царила такая глубокая тишина, что можно было бы расслышать дыхание спящей птицы.
— А эту Ламотт, которая называет себя де Валуа, — громко продолжал король, — кажется, клеймят сегодня?
— В настоящую минуту, ваше величество, это должно быть исполнено, — ответил хранитель печатей.
Глаза королевы сверкнули. По гостиной пробежал шепот, который должен был выразить одобрение.
— Господину кардиналу будет неприятно узнать, что его сообщницу заклеймили, — продолжал Людовик XVI с упорством и злопамятностью, не замечавшимися в нем до этого времени.
Произнеся слова «его сообщницу», относившиеся к только что оправданному парламентом обвиняемому, слова, позорившие кумира парижан и признававшие вором и мошенником одного из первых князей Церкви, одного из первых принцев Франции, король, как бы бросая торжественный вызов духовенству, дворянству, парламенту и народу для того, чтобы поддержать честь своей жены, обвел всех взглядом, в котором выражался такой гнев и величие, какого никто во Франции не видел с тех пор, как глаза Людовика XIV закрылись для вечного сна.
Ни шепота, ни одобрительного возгласа не раздалось в ответ на эту месть короля, направленную против всех замышлявших обесчестить монархию. Затем король приблизился к королеве, которая протягивала ему руки в порыве глубокой признательности.
В эту минуту в конце галереи показалась мадемуазель де Таверне в белом подвенечном платье и с белым, как у привидения, лицом, под руку с братом Филиппом де Таверне.
Андре подходила быстрыми шагами, взгляд ее блуждал, грудь волновалась; она ничего не видела и не слышала; рука брата придавала ей силы и мужество, направляла ее шаги.
Толпа придворных встретила улыбками подходившую невесту. Все дамы встали за королевою, а мужчины — за королем.
Бальи де Сюфрен, ведя за руку Оливье де Шарни, пошел навстречу Андре и ее брату, поклонился им и смешался с группой близких друзей и родственников.
Филипп продолжал свой путь, не встречаясь взглядом с Оливье и даже легким пожатием пальцев не предупредив Андре, что она должна поднять голову.
Лишь подойдя к королю, он прижал к себе руку сестры, и она, точно гальванизированный мертвец, широко открыла глаза и увидела Людовика XVI, смотревшего на нее с доброй улыбкой.
Она присела в реверансе при шепоте присутствующих, выразивших так свое восхищение ее красотой.
— Мадемуазель, — сказал король, беря ее за руку, — вы намеревались дождаться окончания вашего траура, чтобы выйти замуж за господина де Шарни; без моей просьбы ускорить свадьбу ваш будущий супруг, несмотря на свое нетерпение, быть может, позволил бы вам отложить ее еще на месяц, так как, говорят, вы нездоровы, что меня огорчает; но я считаю себя обязанным позаботиться о счастье достойных дворян, которые служат мне так, как господин де Шарни, и если бы ваше венчание не состоялось сегодня, я не мог бы присутствовать при нем, так как завтра уезжаю вместе с королевою в путешествие по Франции. Итак, я сегодня буду иметь удовольствие подписаться на вашем брачном договоре и видеть ваше венчание в своей часовне. Поклонитесь королеве, мадемуазель, и поблагодарите ее, потому что ее величество была очень добра к вам.
С этими словами он подвел Андре к Марии Антуанетте.
Королева встала. Ее колени дрожали, руки стали холодны как лед. Она не смела поднять глаза и видела перед собой какую-то белую фигуру, подходившую и склонявшуюся перед ней.
Это была Андре в подвенечном платье.
Король тотчас вложил руку невесты в руку Филиппа, подал свою Марии Антуанетте и громким голосом сказал:
— В часовню, господа!
Вся толпа собравшихся безмолвно последовала за их величествами, чтобы занять свои места.
Тут же началась торжественная месса. Королева слушала ее, преклонив колени на молитвенную скамеечку и закрыв лицо руками. Она молилась всеми силами своей души; она возносила к Небу такие горячие молитвы, что дыхание ее уст высушило следы слез.
Господин де Шарни, бледный и прекрасный, чувствуя устремленные на него взгляды присутствующих, выказал то же спокойствие и отвагу, как на своем корабле, среди вихрей пламени и урагана английских снарядов… Но только теперь он страдал сильнее.
Филипп, не сводя глаз, смотрел на сестру и видел, что она несколько раз вздрагивала и пошатывалась; он был готов поддержать ее словом утешения или дружеским жестом.
Но Андре не изменила себе и стояла с высоко поднятой головой, поминутно нюхая флакон с солями, и хотя была близка к обмороку и покачивалась как колеблющееся пламя свечи, но оставалась на ногах, силой воли заставляя себя жить.
Она не воссылала молений, не просила ни о чем: ей, чужой для людей, чужой для Бога, не на что было надеяться, нечего было бояться.
Пока говорил священник, пока гудел церковный колокол, пока свершалось вокруг нее священное таинство, Андре спрашивала себя:
«Да христианка ли я? Такое ли я существо, как другие, такое ли создание, как другие? Сотворил ли ты меня для набожности, ты, кого называют Господом Вседержителем, судией всего сущего? Ты, кого зовут непогрешимо справедливым и кто всегда карал меня, хоть я никогда не согрешила? Ты, кого зовут Богом мира и любви и кому я обязана тем, что живу среди волнений, гнева и кровавой мести! Ты, кому я обязана тем, что моим самым смертельным врагом стал единственный человек, которого я полюбила!
Нет, — думала она, — нет, дела этого мира и законы Божьи не касаются меня. Без сомнения, я была проклята до моего рождения и с первой минуты поставлена вне человеческих законов».
Потом, возвращаясь к своему горестному прошлому, она шептала про себя:
«Странно, странно! Вот рядом со мной стоит человек, одно имя которого заставляло меня умирать от счастья. Если бы этот человек искал моей руки ради меня самой, я должна была бы упасть к его ногам и просить у него прощения за мою былую вину — твою вину, Господи! И быть может, этот человек, которого я боготворила, оттолкнул бы меня. А сегодня этот человек женится на мне и будет на коленях просить прощения у меня! Странно! О да, да, очень странно!»
В эту минуту голос священнослужителя коснулся ее слуха.
— Жак Оливье де Шарни, — произносил этот голос, — берете ли вы в жены Мари Андре де Таверне?
— Да, — твердым голосом ответил Оливье.
— А вы, Мари Андре де Таверне, берете ли вы в мужья Жака Оливье де Шарни?
— Да!.. — ответила Андре таким суровым тоном, что королева вся затрепетала и многие из присутствующих дам вздрогнули.
Тогда Шарни так незаметно надел золотое кольцо на палец своей жены, что Андре даже не почувствовала его руки на своей.
Вскоре король поднялся. Месса кончилась. Все придворные пошли в галерею, чтобы принести поздравления новобрачным.
Господин де Сюфрен на обратном пути вел племянницу под руку; от имени Оливье он обещал ей то счастье, которого она достойна.
Андре выразила признательность бальи и без тени улыбки на лице лишь попросила скорее провести ее к королю, чтобы она могла поблагодарить его, прибавив, что чувствует большую слабость.
Действительно, страшная бледность покрыла ее лицо.
Шарни видел ее издали, не смея подойти.
Бальи, пройдя всю большую гостиную, подвел Андре к королю, который поцеловал ее в лоб.
— Госпожа графиня, — сказал он, — пройдите к королеве; ее величество хочет сделать вам свадебный подарок.
И с этими словами, полными любезности, как ему казалось, король удалился в сопровождении двора, оставив новобрачную растерянной и безутешной под руку с Филиппом.
— О, — прошептала она, — это уже слишком! Это слишком, Филипп! А мне казалось, что я довольно вытерпела!..
— Смелее, — тихо сказал Филипп, — еще одно последнее испытание, сестра моя.
— Нет, нет, — ответила Андре, — я этого не выдержу. Силы женщины ограниченны… Быть может, я исполню то, чего от меня требуют… Но поймите, Филипп, если она заговорит со мной, если она будет поздравлять меня, я умру!
— Вы умрете, если это будет необходимо, милая сестра, — сказал молодой человек, — и тогда вы будете счастливее меня, потому что я желал бы быть мертвым!
Он произнес эти слова с таким мрачным и печальным выражением, что Андре вздрогнула, как от удара, и стремительно направилась к покоям королевы.
Оливье видел, как она прошла мимо; он теснее прижался к стене, чтобы не коснуться ее платья.
Он остался в гостиной наедине с Филиппом, ожидая с поникшей, как у его шурина, головой последствий предстоящего разговора между королевою и Андре.
Андре нашла Марию Антуанетту в большом кабинете. Несмотря на жаркое время года — стоял июнь, — королева велела растопить камин; она сидела в кресле, запрокинув голову, с закрытыми глазами и сложенными, как у покойницы, руками. Ее знобило.
Госпожа де Мизери, введя Андре, задвинула портьеры, закрыла двери и вышла из комнаты.
Андре стояла, дрожа от волнения и гнева, дрожа от слабости, и с опущенными глазами ждала, чтобы какое-нибудь слово проникло в ее сердце. Она ждала звука голоса королевы, как осужденный на казнь ожидает топора, который должен прекратить его жизнь.
Несомнено, если б в эту минуту Мария Антуанетта заговорила, измученная Андре потеряла бы сознание раньше, чем успела бы понять смысл ее слов или ответить.
Прошла минута — целая вечность — этой ужасной муки, а королева не шевельнулась.
Наконец она поднялась, опершись обеими руками на ручки кресла, и взяла на столе бумагу, которая несколько раз выпадала из ее дрожащих пальцев.
Потом, ступая как тень, причем был слышен лишь шелест ее платья по ковру, она с протянутой рукой подошла к Андре и подала ей бумагу, не произнеся ни слова.
Для этих двух сердец слова были излишни: королеве не нужно было испытывать понятливость Андре, а Андре ни минуты не могла сомневаться в величии души королевы.
Всякая другая предположила бы, что Мария Антуанетта дарит ей большую ренту, или подписанный акт на владение, или патент на какую-нибудь придворную должность.
Андре угадала, что в бумаге заключается нечто другое. Она взяла ее и, не двинувшись с места, стала читать.
Рука Марии Антуанетты вновь упала. Глаза медленно поднялись на Андре.
«Андре, — писала королева, — Вы меня спасли. Вы возвратили мне честь, и Вам принадлежит моя жизнь. Именем этой так дорого оплаченной Вами чести клянусь Вам, что Вы можете называть меня своей сестрой. Попробуйте, и Вы не увидите краски на моем лице.
Я вручаю Вам эту записку: это залог моей благодарности, это приданое, которое я Вам даю.
Ваше сердце — благороднейшее из сердец; оно сумеет оценить подарок, который я Вам предлагаю.
Андре, в свою очередь, взглянула на королеву, которая с полными слез глазами, с поникшей головой, ожидала ответа.
Она медленно прошла через комнату, бросила в почти погасший камин записку королевы и с глубоким поклоном, не произнеся ни слова, вышла.
Мария Антуанетта сделала шаг, чтобы остановить ее или последовать за нею; но непреклонная графиня, оставив дверь открытою, вернулась к брату в соседнюю гостиную.
Филипп подозвал Шарни, взял его руку и вложил в нее руку Андре, между тем как королева на пороге кабинета следила за этой тяжелой сценой из-за раздвинутой ею портьеры.
Шарни двинулся к выходу, напоминая своим видом жениха смерти, уводимого своей страшной невестой; уходя, он обернулся и устремил взор на бледное лицо Марии Антуанетты, которая смотрела, как он с каждым шагом удаляется от нее навсегда.
По крайней мере, она так думала.
У ворот дворца ожидали два дорожных экипажа. Андре села в первый; видя, что Шарни собирался войти за нею, новая графиня сказала ему:
— Сударь, вы, если не ошибаюсь, уезжаете в Пикардию?
— Да, сударыня, — ответил Шарни.
— А я еду в те края, где скончалась моя мать, господин граф. Прощайте.
Шарни молча поклонился. Лошади умчали Андре.
— Не для того ли вы остались со мной, чтобы объявить мне, что вы мой враг? — спросил тогда Оливье Филиппа.
— Нет, господин граф, — ответил тот, — вы не враг мой, так как вы мой зять.
Оливье протянул ему руку, сел в другой экипаж и уехал.
Филипп остался один. В течение нескольких секунд он молча ломал себе руки в тоске и отчаянии, затем проговорил глухим голосом:
— Боже мой, пошлешь ли ты немного радости на Небе тем, кто исполняет свой долг на земле? Радости! — повторил он с мрачным выражением, бросая последний взгляд на дворец. — Я говорю о радости!.. К чему она? Надеяться на иную жизнь должны только те, кто найдет в ней сердца, любившие их здесь. А меня здесь никто не любил, поэтому у меня даже нет, как у них, утешения — желать смерти.
Устремив на небо беззлобный взгляд, в котором можно было прочесть кроткий укор христианина, чья вера колеблется, он исчез, как Андре, как Шарни, подхваченный последним вихрем той бури, что впоследствии вырвет с корнями престол и сокрушит честь и счастье стольких людей.
КОММЕНТАРИИ
«Ожерелье королевы» («Le collier de la reine»), второй роман из серии «Записки врача», продолжение «Джузеппе Бальзамо», написан Дюма в 1849–1850 гг. Он также посвящен интригам во Франции авантюриста графа Алессандро Калиостро, в предыдущей книге выступавшего под именем Джузеппе Бальзамо. Повествование Дюма развертывается на фоне подлинного исторического события — кражи чрезвычайно дорогого бриллиантового ожерелья, что было предложено королеве Марии Антуанетте, жене Людовика XVI. Эту аферу, которая сильно скомпрометировала монархию и в которой оказались замешаны сама королева и видные придворные, современники называли прологом Великой Французской революции. Действие романа происходит с апреля 1784 г. по май 1786 г.
Впервые роман публиковался по частям в парижской газете «La Presse» («Пресса») с 29.12.1848 г. по 28.01.1850 г.; первое отдельное издание: Paris, Cadot, 11 v., 8vo., 1849–1850.
Публикуемый перевод подвергся тщательной литературной редакции и сверен с оригиналом по изданию Calmann-Lèvy.
… у нас совершилась революция… — Дюма имеет в виду революцию, происшедшую во Франции в феврале 1848 г. В результате ее была свергнута установленная после Июльской революции 1830 г. власть короля Луи Филиппа (1773–1850), происходившего из семьи герцогов Орлеанских, боковой ветви царствовавшей до этого династии Бурбонов, и провозглашена республика, просуществовавшая до декабря 1851 г. (формально до декабря 1852 г.).
… мою книгу «Галлия и Франция»… — Эта книга («Gaule et France») представляет собой очерк истории страны до 1328 г., до вступления на престол Филиппа VI (1293–1350), первого короля из династии Валуа. Работа была впервые издана в Париже в 1833 г. Это первое по времени историческое сочинение Дюма послужило как бы вступлением и подготовительным этапом к написанию целой серии романов на сюжеты из истории Франции. Фрагменты книги были использованы автором в романе «Изабелла Баварская», вышедшем в свет в 1835 г.
Галлия — в древности страна в Западной Европе, населенная племенами кельтов и занимавшая территорию современной Северной Италии, Франции, Бельгии и Люксембурга, а также части Швейцарии и Нидерландов. К середине I в. до н. э. она была завоевана Римом и восприняла его цивилизацию. Галлия и ее население обычно считаются историческими предшественниками Франции и ее народа.
Галс — отрезок пути судна, идущего зигзагообразным курсом, от поворота до поворота.
… сказал «прощай» дружбе с августейшей особой… — 4 марта 1848 г., через неделю после Февральской революции, Дюма опубликовал в газете «Пресса» открытое письмо к своему другу, одному из сыновей короля Луи Филиппа, герцогу Монпансье (1824–1890). В этом послании писатель выражал адресату сочувствие по поводу его изгнания из Франции и заверял в неизменности своих дружеских чувств к нему.
… после 24 февраля… — Французская революция 1848 г. началась с вооруженного восстания в Париже 22 февраля; 24 февраля Луи Филипп отрекся от престола и бежал в Англию.
… Вот и все изменения, которые произошли с нами за только что истекшие страшные восемь месяцев. — Февраль — ноябрь 1848 г. лично для Дюма были отмечены неудачной попыткой выставить свою кандидатуру на выборах во французское Учредительное собрание, тяжелым судебным процессом о разделе имущества с бывшей женой и все углублявшимся кризисом возглавляемого им Исторического театра.
Называя восемь месяцев, истекшие с февраля 1848 г., страшными, Дюма имеет в виду дальнейшее драматическое развитие революционного процесса в Европе. За это время чрезвычайно обострилась политическая борьба во Франции; 23–26 июня в Париже произошло революционное восстание рабочих. В марте 1848 г. волна революций прокатилась по германским государствам, во владениях австрийской монархии, в Италии. В Берлине, Вене, Праге, Милане и других городах произошли вооруженные народные выступления. В Венгрии, Италии и других странах революции привели к национально-освободительным войнам.
… о королеве-женщине… о королеве-мученице. — Имеется в виду Мария Антуанетта (1755–1793), эрцгерцогиня австрийская, с 1770 г. жена Людовика XVI, французская королева в 1774–1792 гг.; казнена во время Французской революции.
… художник по имени Ангел… — То есть Микеланджело Буонарроти (1475–1564), итальянский скульптор, художник, архитектор и поэт эпохи Возрождения. В переводе с итальянского имя его означает «Михаил Архангел».
…в своей милой возлюбленной находил святую Мадонну… — Речь идет о так называемых «идеальных» рисунках Микеланджело — портретах, изображавших идеальный образ женщины, знатной дамы. Во времена Дюма их прототипом ошибочно считалась итальянская поэтесса Виттория Колонна, маркиза Пескара (1490–1547), к которой были обращены многие сонеты и стихотворные послания художника. Мадонна — итальянское название Божьей матери, Богородицы.
Ришелье, Луи Франсуа Арман, герцог де (1696–1788) — французский военачальник, маршал Франции; внучатый племянник кардинала Ришелье; автор интересных мемуаров; герой романов «Шевалье д’Арманталь» и «Джузеппе Бальзамо».
Рафте — этим именем здесь, а также в романах «Шевалье д’Арманталь» и «Джузеппе Бальзамо» назван Рюффе, доверенный слуга и секретарь Ришелье.
… буржуа обедают в два часа, судейские — в три, а знать — в четыре. — В оригинале Дюма употребляет термин robe («судейская мантия»), имея в виду верхушку бюрократии королевской Франции, так называемых «людей мантии», приобретших дворянское достоинство путем покупки земельных владений разорившегося дворянства.
… у… принца де Субиза… — Принцами в королевской Франции назывались члены королевского дома, а также некоторые представители высшей аристократии, потомки некогда независимых или полунезависимых владетелей различных провинций страны.
Субиз, Шарль де Роган, принц де (1715–1787) — французский военачальник, маршал Франции; придворный Людовика XV; сторонник графини Дюбарри.
Роган-Гемене, Луи Рене Эдуар, принц де (1734–1803) — французский дипломат, епископ Страсбурский, с 1779 г. — кардинал; потомок королей и герцогов Бретани; принадлежал к одной из знатнейших аристократических фамилий Франции — роду Роганов, разделившейся на ветви Субиз, Гемене, Монбазон и Шабо.
… покойный французский король… — Людовик XV (1710–1774), король Франции в 1715–1774 гг.
… приказывал называть себя бароном де Гонесом. — Людовик XV называл себя по имени старинного личного владения французских королей, небольшого городка Гонес к северу от Парижа. Этот шутливый псевдоним ведет свое начало от короля Франциска I (правил в 1515–1547 гг.). Подсмеиваясь над пышным титулом своего противника, императора Священной Римской империи Карла V, бывшего одновременно испанским королем Карлосом I, Франциск скромно стал называть себя сеньором де Ванори де Гонес.
Иосиф II (1741–1790) — император Священной Римской империи в 1765–1790 гг.; в 1765–1780 гг. — соправитель своей матери императрицы Марии Терезии, брат французской королевы Марии Антуанетты.
… именовал себя графом Пакенштейном… — Здесь у Дюма неточность: во время своего посещения инкогнито Франции в 1777 г. Иосиф II именовал себя графом Фалькенштейном.
… не кто иной, как шведский король. — Густав III (1746–1792), король Швеции в 1771–1792 гг.; в 1772 г. произвел государственный переворот, устранив от власти аристократическую олигархию и установив свою неограниченную власть; в 1792 г. готовился к войне против революционной Франции, но был убит политическим противником.
Экю — старинная французская монета; до 1601 г. чеканилась из золота, с 1641 г. — из серебра и стоила 3 ливра. В царствование Людовика XV и Людовика XVI в обращении находились также экю стоимостью в шесть ливров.
Ватель — метрдотель принца Конде; в 1671 г. в замке Шантийи он заколол себя шпагой, когда не была доставлена к сроку рыба, заказанная для приглашенного туда Людовика XIV.
… или быть членом Академии, или умереть? — Имеется в виду Французская академия — объединение виднейших деятелей национальной культуры, науки и политики Франции, основанное кардиналом Ришелье в 1635 г. Члены Академии, число которых ограниченно (40 человек), называются «бессмертными», так как на место выбывшего немедленно избирается новый.
Конде, Луи де Бурбон, принц (1621–1686) — французский полководец, прозванный Великим Конде; одержал много побед в войнах середины и второй половины XVII в.; персонаж романов «Двадцать лет спустя» и «Виконт де Бражелон».
Токайское — название группы высококлассных вин, производимых в местности Токай в Венгрии.
Людовик XVI (1754–1793) — внук Людовика XV, король Франции в 1774–1792 гг.; казнен во время Великой Французской революции.
Саверн — город в Эльзасе, провинции Франции. Здесь речь идет о находящемся в нем замке страсбурских архиепископов, одним из которых был Роган.
Пистоль — старинная испанская монета XVI–XVIII вв.; обращалась также в ряде европейских стран. Во Франции с 1640 г. чеканилась по ее образцу монета достоинством в 10 ливров.
Лонэ (Делоне), Бернар Рене, маркиз де (1740–1789) — комендант крепости-тюрьмы Бастилия; после ее штурма 14 июля 1789 г. в начале Великой Французской революции убит восставшими.
Дюбарри, Мари Жанна де Вобернье, графиня (1743–1793) — фаворитка Людовика XV; дочь сборщика податей, бывшая модистка; казнена во время Революции.
Лаперуз (Ла Перуз), Жан Франсуа, Гало, граф де (1741–1788) — французский мореплаватель; в 1785–1788 гг. руководил кругосветной экспедицией, сделавшей много открытий в Тихом океане. Экспедиция пропала без вести и ее остатки были найдены лишь много лет спустя.
Фаврас, Тома де Майи, маркиз де (1744/1745–1790) — французский политический деятель, офицер гвардии; во время Революции был казнен за участие в контрреволюционном заговоре.
Кондорсе, Жан Антуан Никола де Карита, маркиз де (1743–1794) — французский ученый, математик, экономист, социолог и философ, сторонник Просвещения; как политический деятель во время Французской революции примыкал к жирондистам; покончил с собой в тюрьме.
Калиостро, Алессандро, граф (1743–1795) — он же Джузеппе Бальзамо и граф Феникс; один из лидеров европейского масонства, международный авантюрист и чародей-шарлатан. Дюма в цикле романов «Записки врача» сильно идеализирует фигуру Калиостро, приписывая ему стремление к всеобщему равенству и обновлению мира и роль тайного организатора Французской революции.
Бастилия — крепость на окраине Парижа, известная с XIV в., позже вошла в черту города; служила тюрьмой для государственных преступников; в 1789 г., в начале Великой Французской революции, была разрушена.
Версаль — дворцово-парковый ансамбль неподалеку от Парижа; построен Людовиком XIV во второй половине XVII в.; до Революции — резиденция французских королей.
… с того времени как монсеньер был в Бастилии… — Ришелье в 1711 ив 1716–1719 гг. был трижды заключен в Бастилию за свои скандальные любовные похождения с дамами королевского дома и за участие в различных заговорах и интригах.
Люсьенн (или Лувесьенн) — замок-дворец близ Парижа, подаренный Людовиком XV графине Дюбарри.
… она состоит фавориткой всего-навсего герцога… — Намек на близкие отношения Дюбарри с племянником Ришелье, французским политическим деятелем, министром иностранных дел в 1771–1774 гг. Эмманюелем Арманом де Виньеро дю Плесси, герцогом д’Эгильоном (1720–1782), которому она покровительствовала.
Граф Прованский, Луи Станислас Ксавье (1755–1824) — внук Людовика XV, брат короля Людовика XVI, будущий король Франции (1814–1815 и 1815–1824) под именем Людовика XVIII.
Бомарше, Пьер Огюстен Карон де (1732–1799) — французский драматург; «Безумный день, или Женитьба Фигаро» (1784 г.) — одна из его популярнейших комедий.
… в такой строгой последовательности, которая достойна Гомера… — Гомер — легендарный странствующий слепой певец и поэт Древней Греции; жил, согласно предположениям древних авторов, в XII–VII вв. до н. э. Здесь речь идет о приписываемой ему эпической поэме «Илиада», созданной на основе народных преданий в VIII–VII вв. до н. э. и повествующей о нескольких днях Троянской войны — осаде греческими героями города Троя (другое название — Илион) в Малой Азии, — которая происходила, вероятно, в XIII–XII вв. до н. э. Изложение событий в «Илиаде» отличается хронологической последовательностью. Дюма здесь, по-видимому, имеет в виду вторую песнь поэмы, где перечисляются ополчения греческих областей, их вожди и корабли.
Парламенты — в королевской Франции высшие суды, каждый из которых имел свой округ. Наибольшее значение имел Парижский парламент, обладавший некоторыми политическими правами, в частности правом возражения против королевских указов и внесения их в свои книги (регистрации), без чего указы не могли иметь законной силы, а также их отмены. Формально главой парламента являлся король, однако на практике это учреждение часто превращалось в центр оппозиции монархии. В парламенте, кроме профессиональных юристов («людей мантии»), по мере надобности заседали также принцы королевского дома и лица, принадлежавшие к высшей светской и духовной знати. В конце царствования Людовика XV после очередного конфликта с королем парламенты во Франции были уничтожены, но при Людовике XVI восстановлены и окончательно ликвидированы во время Революции.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |