называл безумие и сумасшествие как обстоятельства, устранявшие уголовную
ответственность.
Статьи 101 –103, уточняя положение о невменяемости, предусматривают
возможность принудительного помещения умалишенного в дом умалишенных, а больных,
страдающих припадками умоисступления, – в больницу38 [Специальное приложение к
Уложению определяло порядок освидетельствования безумных и сумасшедших].
Статья 104 дополнительно к предыдущим статьям определяет (с существенными
оговорками) невменяемость глухонемых от рождения или лиц, лишившихся слуха и языка в
детском возрасте.
Четвертый пункт ст. 98 говорит об освобождении от ответственности в связи с
ошибкой случайной и вследствие обмана. Более развернуто это положение раскрывается в
ст. 105.
Пятый пункт ст. 98 говорит об институте непреодолимой силы. К нему примыкает ст.
106, говорящая о крайней необходимости, известной российскому законодательству со
времени Артикула воинского39 [Некоторые историки права отмечают наличие этого
института и в Соборном уложении (ст. 283 гл. X). См.: Таганцев Н. С. Указ. соч., с. 595].
Свод законов рассматривал крайнюю необходимость под термином «насильственное
принуждение», понимая его не только как насильственное, но и как непреодолимое.
Уложение формулирует этот институт крайне неопределенно и только в связи с опасностью
для жизни. Причины, могущие создать опасность для жизни, – стихийные силы природы,
нападение животного, чьи-то преступные действия, действия умалишенного лица.
Опасность при этом должна быть неотвратимой и непреодолимой40 [См.: Таганцев Н. С.
Указ. соч., с. 595–618; Лохвицкий А. Указ. соч., с. 118]. Примеры крайней необходимости –
Большая библиотека редких книг на: goldbiblioteca.ru
ст. 1664 Уложения, не устанавливавшая наказание для владельца корабля, в условиях
крайнего недостатка съестных припасов взявшего их на встречном судне (даже против воли
и согласия команды последнего), ст. 1671, освобождавшая от наказания владельца корабля,
сбросившего груз в море в условиях крайней необходимости или изменившего маршрут
следования в связи с бурей.
Последний пункт ст. 98 говорит о необходимой обороне. Статьи 107–109 подробно
определяют содержание этого института. Под необходимой обороной понимаются
насильственные действия в отношении лица, совершившего нападение на обороняющегося,
или на третьих лиц, или на женщину, посягая на ее целомудрие и честь. Причинение вреда
при необходимой обороне признается ненаказуемым. Закон говорит о пределах
необходимой обороны, но делает это крайне неполно, не указывая ни соразмерности средств
защиты и нападения, ни наличия реальности нападения (ст. 107). Отмечена лишь
необходимость соответствия обороны и нападения во времени. Нарушение пределов
необходимой обороны влекло наказание, но значительно меньшее по сравнению с тем, что
было установлено за убийство или нанесение увечий или ран (ст. ст. 1938, 1942, 1964).
Институт необходимой обороны был хорошо известен и Соборному уложению, и
Артикулу воинскому. Последний очень четко определял и ее пределы. Со ссылками на
Соборное уложение и Артикул воинский необходимая оборона была регламентирована и
Сводом законов (ст. 133 т. XV).
Статьи 110–151 говорят об основаниях определения меры наказания. В ст. 110
указывается в общей форме, что факторами, могущими повлиять на определение наказания,
являются форма вины, стадия совершения преступления, виды соучастия, различные
обстоятельства, смягчающие и отягчающие вину. Статья 111 указывает на наибольшую
тяжесть умышленного преступления, заранее обдуманного (предумышленное преступление).
За него полагается максимальная мера наказания, предусмотренного за данный вид
преступления.
Статья 112, в отличие от прежнею законодательства (в первую очередь Артикула
воинского), признававшего обычно пьяное состояние преступника обстоятельством,
отягчающим вину, определяет его как таковое только для случая, когда будет доказано, что
преступник привел себя в подобное состояние с умыслом совершить преступление.
Статья 113 говорит о рецидиве и в соответствии с издавна сложившимся в праве
России положением требует усиления наказания за преступление, совершенное в третий раз.
Статьи 114, 115 вводят институт совокупности преступлений (об этом сказано и в ст.
156), устанавливая принцип поглощения меньшего наказания большим. Понятие
совокупности преступлений (стечение преступлений) было известно Своду законов: ст. 123
т. XV рассматривала его в связи с обстоятельствами, увеличивавшими вину, и в ряду с
другими, например рецидивом. Уложение впервые формулирует этот институт достаточно
точно. По мнению специалистов, требование определять наказание по высшей мере,
установленной законом, приводило к неоправданно тяжким приговорам, когда наказание не
соответствовало тяжести содеянного41 [Таганцев Н. С. Лекции... Вып. IV, с. 1735, 1736]. В
дальнейших редакциях Уложения это требование закона было несколько изменено, но
оставалось чрезвычайно сложным.
Статья 116 раскрывает понятие неосторожной вины применительно
преимущественно к должностным лицам. Наказание увеличивается, если преступник в силу
своей должности или по другим обстоятельствам обязан был действовать с особой
осмотрительностью. В принципе же неосторожная вина влекла установление значительно
более мягкого наказания по сравнению с умышленной. Так, ст. 1939 указывала на
следующие наказания за неосторожное причинение смерти: заключение в тюрьму (от 3 до 6
месяцев), кратковременный арест (от 3 дней до 3 месяцев) или строгий выговор в
Большая библиотека редких книг на: goldbiblioteca.ru
присутствии суда; умышленное убийство (ст. 1925) влекло за собой лишение всех прав
состояния и каторгу на срок от 12 до 15 лет (и дополнительно для лиц, не изъятых от
наказаний телесных, наказание плетьми). Неосторожность наказывалась только в случаях,
прямо предусмотренных законом.
Статья 117 устанавливает наказание за обнаруженный умысел как стадию совершения
преступления. Закон делает оговорку, указывая, что это не общий принцип уголовного
законодательства. Ответственность за голый умысел должна быть прямо предусмотрена
законом (Уложение наказывает умысел на совершение государственного преступления).
Статья 118 говорит о другой стадии совершения преступления – о приготовлении к
совершению преступления. Наказание за него могло быть установлено лишь в случаях,
прямо указанных в законе, или тогда, когда сам характер приготовительных действий был
противозаконен42 [Н. С. Таганцев отмечал неудачность редакции ст. 118, недостаточную ее
точность (Лекции... Вып. II, с. 848)].
В ст. 119 регламентируется институт добровольного отказа от совершения
преступления. Добровольный отказ в этом случае означает ненаказуемость и приготовления,
и покушения. Наказание могло быть установлено лишь тогда, когда приготовление к
преступлению или покушение на его совершение сами по себе были деяниями,
рассматриваемыми как преступления. Добровольный отказ от совершения преступления был
известен российскому законодательству и ранее, но в Уложении он получил четкую
юридическую характеристику.
Статьи 120 и 121 рассматривают другой случай: преступление остановлено не по
собственной воле подсудимого, а по не зависевшим от него обстоятельствам. Здесь
возможны два варианта ответственности: если подсудимым сделано все, что он считал
нужным для приведения своего намерения в действие, то он должен быть наказан как за
совершенное преступление; если нет, то суд мог уменьшить меру наказания на одну или две
степени. Статья 122 предусматривает ответственность за покушение по правилам
совокупности в том случае, когда покушение само по себе было самостоятельным
преступлением.
Статьи 123–134 трактуют ответственность при соучастии и прикосновенности к
преступлению, о которых уже говорилось в ст. ст. 13–17. Интересно положение ст. 134:
наказание за недоносительство, предусмотренное законом, не устанавливается для
ближайших родственников и супруга преступника. Наказание за недоносительство для
свойственников и некоторых особых категорий близких преступнику лиц может быть
уменьшено или вовсе не применено. Положение этой статьи не распространялось на случай
совершения государственных преступлений.
В ст. ст. 135–139 определяются обстоятельства, отягчающие вину и увеличивающие
наказание. Статья 135, в значительной мере основанная на положениях Свода (ст. ст.
120–124 т. XV), указывает на свойства вины (чем больше умысла и обдуманности в
действиях преступника, чем больше жестокости и т. д.), личность виновного (его сословная
принадлежность, степень образованности), тяжесть содеянного, поведение на следствии и
суде как на обстоятельства, которые суд должен учесть при вынесении приговора.
Формулировка статьи крайне неопределенна и давала широкие права суду при выборе меры
наказания, что специально обозначено в ст. 136. Последующие статьи (137–139) говорят о
рецидиве и совокупности преступлений как об обстоятельствах, увеличивающих вину и меру
наказания.
Статьи 140–150 определяют обстоятельства, уменьшающие вину и наказание.
Основой для них послужили ст. ст. 125–131 т. XV Свода законов. Обстоятельства,
указанные в ст. 140, разнообразны и имеют различное юридическое содержание. Это и
Большая библиотека редких книг на: goldbiblioteca.ru
поведение подсудимого на следствии и суде, и совершение преступления по легкомыслию
или слабоумию, крайнему невежеству, в состоянии аффекта43 [Особого положения о
совершении преступления в состоянии аффекта Уложение не знало], в состоянии крайней
нужды, и отказ от доведения преступления до конца по добровольному своему побуждению
и др.
Суд имеет право (ст. 141) с учетом означенных, а также других обстоятельств,
имевшихся по делу, уменьшить меру наказания, но не выходя за пределы ограничений,
установленных в ст. ст. 151–154 и ст. 157 (гл. IV).
Статьи 142–150 посвящены малолетству и несовершеннолетию как обстоятельствам,
уменьшающим вину и строгость наказания. Как уже указывалось, редакция ст. 143
позволяла сделать вывод о том, что возрастом наступления уголовной ответственности
считалось не семь (ст. 100), а десять лет. Статья 143 давала также суду право устанавливать,
с разумением или без разумения действовал малолетний в возрасте от 10 до 14 лет. Если
выяснялось последнее, то наказание практически не определялось (дети отдавались
родителям или благонадежным родственникам для строгого за ними присмотра).
Постановка вопроса о действии малолетнего с разумением или без него была характерна уже
для Свода законов (ст. 125) и типична для многих западноевропейских кодексов того
времени (например, французского 1810 года)44 [См.: Таганцев Н. С. Лекции... Вып. II, с.
445–451]. Статьи 144–147 определяют для несовершеннолетних разных возрастных групп
(от 10 до 14 лет, от 14 до 21 года) смягчение наказания в разных степенях. За преступление,
совершенное по неосторожности, несовершеннолетний в возрасте от 14 до 21 года
подвергался лишь домашнему исправительному наказанию (ст. 148). Для
несовершеннолетних преступников предусматривалась изоляция их в местах лишения
свободы от других осужденных. Статья 150 предусматривает применение общих наказаний
для малолетних и несовершеннолетних, совершивших повторно равное или более тяжкое
преступление. К ним могли быть применены даже телесные наказания (не плетьми, а
розгами через полицейских служителей).
Статьи 151 –154 устанавливают права суда в определении меры наказания с учетом
обстоятельств, смягчающих или отягчающих вину. Суд был связан рамками закона, рамками
статей, определяющих наказание за то или иное преступление. Но в этих пределах он вправе
был избрать конкретную меру наказания с учетом обстоятельств дела. Вместе с тем полной
свободы выбора у суда не было – он должен был подчиняться сложным правилам,
предусмотренным в комментируемых статьях45 [До 1865 г. суд не имел права переходить к
низшим наказаниям, и притом к низшей их мере в случае, если наказание, законом
установленное, влекло лишение всех особенных прав или некоторых прав. См.: Таганцев Н.
С. Лекции... Вып. IV, с. 1808].
Статья 155 дает право судам действовать по аналогии, т. е. приговаривать виновного
к наказанию, установленному за сходное преступление46 [Некоторые авторы отрицали
наличие института аналогии в Уложении, но признавали, что практика шла по пути ее
широкого применения. См.: Лохвицкий А. Указ. соч., с. 254–255]. Приговор при этом
должен был представляться (до приведения его в действие) на рассмотрение Сената. Свод
законов (ст. 104 т. XV) содержал менее четкое положение об аналогии.
В ст. 156 еще раз определяется ответственность за совокупность преступлений:
виновный приговаривался к тягчайшему из наказаний и высшей его мере.
Глава четвертая
Глава рассматривает вопросы о смягчении наказания, об отмене наказания, о порядке
возмещения убытков, о помиловании.
Статья 157 дает право суду смягчить наказание, т. е. выйти за низший предел
Большая библиотека редких книг на: goldbiblioteca.ru
наказания, установленный законом, и приводит примерный перечень оснований для этого.
Однако такое решение суда не является окончательным, оно подлежит санкционированию
на весьма высоком уровне – вплоть до царя (ст. 159).
Закон предусматривает случаи отмены наказания, т. е. неприведения его в действие
(ст. 160 и сл.). Отмена наказания в случае смерти преступника не исключает приведения в
исполнение решения по гражданскому иску и уплаты казенных взысканий. По делам,
возникшим вследствие жалобы потерпевшего, примирение сторон не всегда влечет отмену
наказания. Перечень таких исключений дан в ст. 162. Сюда относятся преступления,
предусмотренные ст. 426 (оскорбление подчиненными начальства), ст. ст. 1998–2005, 2007
(различные случаи изнасилования и обольщения), ст. ст. 2027, 2028 (самовольное лишение
свободы), ст. ст. 2040–2042 (противозаконное вступление в брак).
Трактуя проблему давности, Уложение понимает под нею только давность
привлечения к уголовной ответственности. Сроки давности определяются
дифференцированно, в зависимости от тяжести наказания – 10 лет, 8 лет, 5 лет, 3 года.
Институт давности был известен не только Своду законов (ст. 146 т. XV), но и до него –
законодательству конца XVIII века.
Статья 164 распространяет общие давностные сроки на дела, возникавшие в порядке
частного обвинения, исключая лишь те, что не могли закончиться примирением (ст. 162).
Статья 165 устанавливает давностный срок при соучастии, исходя из срока для
зачинщиков и главных виновников.
Статьи 166, 167 изымают из-под действия давности некоторые составы
государственных преступлений (предусмотренных ст. ст. 263, 266, 271, 275 Уложения),
преступления лиц, перешедших из православной церкви в другую христианскую или иную
веру, вступление в заведомо незаконный брак, незаконное присвоение сословных прав,
должностей, чинов, орденов, почетных титулов или имен47 [Исследователи этого института
обращали внимание на длящийся характер этих преступлений. См.: Таганцев Н. С. Указ.
соч., с. 1875].
Частный случай некоторых особенностей погашения давностью указан в ст. 168 –
речь в ней идет о должностных преступлениях, совершенных судьями и другими
чиновниками.
Давность по гражданскому иску в уголовном деле определяется в соответствии с т. X
Свода законов. В ст. 390 Законов гражданских и межевых определялся 10-летний срок
возбуждения иска. Право на иск о возмещении убытков не утрачивается в случае
помилования (ст. 172).
Статьи 170–172 говорят о помиловании, бывшем прерогативой императора.
Последствия наказаний (правопоражение) отменяются лишь в случае, прямо
предусмотренном указом о помиловании или общем указе об амнистии.
Глава пятая
Глава определяет пределы действия Уложения не только в пространстве, но и по
кругу лиц (некоторые инородцы, военнослужащие, иностранцы).
Статьи 175–178 говорят о порядке привлечения к ответственности иностранцев,
совершивших преступление на территории России и тех, которые уличены или
подозревались в преступных действиях против России или ее подданных вне пределов
Российского государства. Исключение из общего правила делалось для китайцев
приграничной с Россией полосы (на паритетных началах, установленных и для российских
подданных). И те и другие выдавались согласно договору, заключенному с Китаем, своим
правительствам (по трактату 1728 года и дополнению к нему 1792 года).
Статьи 179–181 устанавливают ответственность российских подданных,
находившихся вне пределов государства, как совершивших преступления против
Большая библиотека редких книг на: goldbiblioteca.ru
Российского государства или его подданных до отъезда за рубеж, так и совершивших такого
рода преступные деяния за границей. Статья 179 предполагает возможность выдачи
указанных лиц иностранными правительствами для суда над ними в России. Однако
общепризнанным принципом международного права в то время был принцип невыдачи
политических преступников. Позднее царскому правительству удалось добиться изменения
этого положения при заключении ряда международных договоров48 [См. об этом
подробнее: Троицкий Н. А. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная
политика царизма. 1866–1882 годы. М., 1978, с. 57, 58]. В ст. ст. 180, 181 говорится о
порядке привлечения к ответственности русских подданных, совершивших преступление за
рубежом против государства или подданных страны пребывания. Вопрос о Турции и Персии
решен в соответствии с заключенными с ними международными договорами49 [Свод
законов (ст. 177 т. XV) также имел специальную статью относительно привлечения к
ответственности русских подданных на территории Персии и Турции. При этом делалась
ссылка на международные соглашения 1783, 1828 и 1829 годов]. Статья 181 содержит
уточнение порядка привлечения к ответственности военнослужащих Российской армии за
рубежом и военнослужащих иностранных армий на территории России.
Раздел второй
О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ ВЕРЫ
И О НАРУШЕНИИ ОГРАЖДАЮЩИХ ОНУЮ ПОСТАНОВЛЕНИЙ
Уложение о наказаниях защищало религиозные устои Российской империи,
составную часть ее общественного и государственного строя. Господствовавшая
православная религия и церковь были одной из самых надежных опор класса феодалов,
важным элементом в политической системе России. «Бог есть (исторически и житейски)
прежде всего комплекс идей, порожденных тупой придавленностью человека и внешней
природой и классовым гнетом, – идей, закрепляющих эту придавленность, усыпляющих
классовую борьбу.., – писал В. И. Ленин. – Идея бога всегда усыпляла и притупляла
«социальные чувства», подменяя живое мертвечиной, будучи всегда идеей рабства (худшего,
безысходного рабства)»50 [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 232]. Идеологически
обосновывая и всячески поддерживая веру в святость и неприкосновенность царской
власти, крепостнических производственных отношений, сословного и национального
неравноправия, православие и отчасти другие религии могли рассчитывать на защиту со
стороны государства, в том числе уголовно-правовую.
Религиозные преступления в значительной мере носили сословный и классовый
характер, являя собой облеченный в религиозную оболочку протест угнетенных масс против
духовной и светской власти угнетателей. В этом, в частности, можно убедиться на
следующем статистическом материале. В таблице приводятся данные об осужденных за
преступления против веры (без святотатства и лжесвидетельства) по сословиям за
1890–1894 годы51 [См.: Тарновский Е. Н. Религиозные преступления в России. – Вестник
права, 1899, № 4. с. 20].
Дворяне Купцы
и почетные
граждане
Мещане Духовенство Крестьяне Солдаты,
казаки
Осужденные
за все преступления
(%)
2,4 1,5 19,2 0,2 71,5 1,3
Большая библиотека редких книг на: goldbiblioteca.ru
Осужденные
за религиозные
преступления
(%)
1,2 1,3 13,8 1,1 79,9 2,3
Религиозные преступления имели объектом посягательства не веру как таковую, а
религиозные устои государства, права и привилегии христианской церкви в целом, и
русской православной в особенности. Такими устоями были: отсутствие свободы совести;
господство православной церкви, допущение других религий и сект лишь постольку,
поскольку они не противоречили ее интересам; запрещение атеистической, а также любой
религиозной пропаганды и миссионерства, кроме православных; передача православной
церкви ряда государственных функций, в частности регистрации актов гражданского
состояния, суда по некоторым категориям дел; преподавание закона божьего во всех
учебных заведениях. Положение различных религий в Российской империи регулировалось
не только Уложением о наказаниях. Статья 45 Основных законов провозглашала право
каждого исповедовать веру «праотцев своих»52 [Свод законов Российской империи, т. I, ч.
1. 326]. Эта норма конкретизировалась в Уставе о предупреждении и пресечении
преступлений, где преступлениям против веры посвящен весь первый раздел (более 100
статей). В его ст. 46, в частности, говорилось, что раскольники не преследуются за их
мнение о вере. Устав духовных дел иностранных исповеданий регламентировал
деятельность неправославных церквей.
В понимании сущности и объекта посягательства преступлений против веры теория
уголовного права и законодательство прошли три основные этапа. На первом, в период
феодализма, господствовали канонические взгляды: эта категория преступлений
рассматривалась как преступления против бога. С победой буржуазных взглядов на религию
и право в Западной Европе, а впоследствии и в России утвердилось мнение, что объект
посягательства религиозных преступлений – не права божества, а честь и блага частных и
юридических лиц (верующих и церковных общин), т. е. эти преступления стали
рассматриваться как нарушения частного характера. В конце XIX – начале XX века в
русском праве возобладала точка зрения, согласно которой преступления против веры
посягают на публичные, государственные интересы. В объяснительной записке к проекту
Уголовного уложения 1903 года указывалось, что религия является «одним из тех основных
устоев, на коих покоится государственная и общественная жизнь. Охрана религии
вызывается интересами самого государства»53 [Уголовное уложение. Проект редакционной
комиссии и объяснения к нему. СПб., 1895, т. IV, с. 16].
Составители Уложения о наказаниях придерживались еще канонической точки
зрения. Не случайно преступления против веры поставлены здесь на первое место, так же
как в других кодификациях русского уголовного права XVII – XIX веков. В то время как в
Западной Европе число составов религиозных преступлений в XIX веке резко сокращается,
в России оно даже возрастает. Так, Кодекс Наполеона (1810 г.) включал только пять статей,
посвященных преступлениям против свободы отправления богослужения. Аналогичные
статьи содержались в голландском уголовном кодексе. Общегерманский уголовный кодекс
1871 года содержал лишь три подобных статьи. В том же направлении шло развитие
уголовного права и в других европейских странах. В России вместо 37 статей, посвященных
преступлениям против веры в т. XV Свода законов, в Уложении о наказаниях мы находим
81 статью. Несмотря на всю казуистичность норм о религиозных преступлениях, Уложение
страдает запутанностью, нелогичностью, а в ряде случаев даже неполнотой.
Устав уголовного судопроизводства 1864 года вводил особый порядок суда и
следствия по делам о преступлениях против веры. Этому вопросу была посвящена глава 1
Большая библиотека редких книг на: goldbiblioteca.ru
раздела I третьей книги. В соответствии с Уставом, судебные власти должны были о всех
происшествиях, связанных с отступлениями от веры и постановлений церкви, сообщать
духовному начальству и начинать предварительное следствие только по их требованию, за
исключением дел, связанных с принадлежностью к изуверским сектам. Судебный
следователь был не в праве отказать духовному начальству в производстве следствия. Статья
1009 Устава предписывала, что «по делам о преступлениях против православной веры и
церковных установлений судьи и чины прокурорского надзора должны быть из лиц
православного исповедания. Из таких же лиц должны быть избираемы и присяжные
заседатели». В случае несоблюдения этой нормы вердикт присяжных и приговор суда
лишался законной силы. В 15 губерниях по делам о всех преступлениях против веры
запрещалось участие евреев в составе присяжных заседателей. Вследствие этого
религиозные преступления принадлежали к числу наименее оправдываемых коронными
судьями и присяжными заседателями. Так, в 1889–1893 годах было оправдано из числа
обвиняемых по религиозным преступлениям: присяжными – 28%, коронными судьями –
17%. По всем преступлениям в целом было оправдано соответственно 34% и 26%54 [См.:
Тарновский Е. Н. Указ. соч., с. 9].
Преступления против веры составляли сравнительно незначительную часть от
общего числа уголовных дел: в начале 90-х годов XIX века менее 1% и несколько меньше
2% от общего числа осужденных55 [См. там же, с. 1]. В 1894–1903 годах за религиозные
преступления осуждено 4671 человек, в 1904–1913 гг. – более 8000 человек56 [См.:
Струмилин С. Г. Бог и свобода. М., 1961, с. 37].
Глава первая
Статья 182
Объект данного преступления – установленный законом принцип господства
православной церкви и святости проповедуемых ею основных догматов христианской
религии. С объективной стороны богохульство заключается в брани, грубых по форме и
содержанию высказываниях по поводу перечисленных в статье религиозных представлений
и символов веры. Хула могла выражаться только в словесной форме. Непочтительное
отношение к божеству, проявившееся в физических действиях, актах насилия наказывалось
по другим статьям Уложения. Научная критика или сомнения по поводу существования
бога, богоматери или святых угодников, высказанные в вежливой форме, также не
подпадали под действие данной статьи.
Поскольку законы Российской империи признавали истинной только христианскую
веру, то и охраняли от «оскорблений» только христианского бога и его окружение.
Поношение Аллаха мусульманами, Иеговы евреями, а также любых других богов, кем бы
оно ни высказывалось, квалифицировалось как нарушение общественного порядка в
молитвенном здании и наказывалось лишь административным арестом. По разъяснениям
уголовного кассационного департамента Сената, под святыми угодниками в данной статье
должны подразумеваться только святые православной церкви. Это объяснялось тем, что
некоторые святые римско-католической церкви были гонителями православия в Литве,
Польше и других странах. Такое ограничительное толкование распространялось и на святой
крест.
Субъектом богохуления является всякий российский подданный и иностранец,
независимо от вероисповедания. Причем наказываются православные, неправославные
христиане и иноверцы одинаково. Принадлежность к нехристианской религии не считается
смягчающим обстоятельством, хотя даже с точки зрения религиозной этики грех
правоверного за такое деяние должен быть неизмеримо выше.
В соответствии с разъяснением уголовного кассационного департамента Сената,
Большая библиотека редких книг на: goldbiblioteca.ru
публичным местом, упоминаемым в ч. 11 данной статьи, «может быть место, во-первых, по
самому его существу, совершенно независимо от того, находится или не находится кто-либо
в данное время в таком месте, к этого рода публичным местам принадлежат: улицы,
площади, проезжие дороги, общественные сады и т. п.; во-вторых, место может быть
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |