ции выражаются в известной благосклонности, которая постепенно и
непрерывно погашается суровостью, связывающей тело и награждаю-
щей его смертью. Итак, организм для среды есть вероятность, желае-
мостьиожидаемость. Среда для организма-приглашающая сила. Не
столько оболочка - сколько вызов" [34, с. 342 ]. Заметим, что речь идет
не о приспособлении, не о стимуле и реакции, а о вызове и ответе, т.е.
об акции, акте. Вызов может быть принят только существом, способ-
ным к выбору, обладающим хотя бы минимальной свободой. Под при-
родой в случае изучения сознания следует понимать и социум. При
этом конечный, может быть, лучше сказать - исторический итог
встречи таланта, интеллекта, остатков полузадушенной внутренней
свободы, сохраняющихся в едва живом теле, с "выдающейся посредст-
венностью", с тупой и железной волей самодержца, диктатора, самоду-
ра и террориста далеко не всегда предсказуем. Автор приведенных
строк об организме и среде в начале 1937 г. писал К.И. Чуковскому из
Воронежа: "Я тень. Меня нет. У меня есть только право умереть...
Есть только один человек в мире, к которому по этому делу можно и
нужно обратиться... Если Вы хотите спасти меня от неотвратимой
гибели - спасти двух человек, помогите, уговорите других напи-
сать..." И в том же году, и в том же Воронеже пишет он стихотворение,
в котором выступает как титан, запрягший "десять волов в голос".
Стихотворение заканчивается вызовом поэта:
...Но на земле, что избежит тленья,
Будет губить разум и жизнь - Сталин.
Когда читаешь эти строки, невольно вспоминается пушкинский за-
вет, которому следовал Мандельштам:
...Дорогою свободной
Иди,
куда влечет тебя свободный ум.
Можно, конечно, назвать это идеализмом свободы, тайной, сферой
непознаваемого, но при этом нельзя забывать, что вся человеческая
жизнь построена на преодолении избыточных, практически бесконеч-
ных степеней свободы, которыми обладают человеческое тело и чело-
веческий дух. Кстати, именно в этом скрыты причины удивительного
многообразия человеческих способностей и возможностей их безгра-
ничного совершенствования.
В общей форме постановку проблемы свободы и указание на путь ее
разрешения можно найти у Ф.В. Шеллинга: "...конечная цель Я со-
стоит в том, чтобы законы свободы сделать законами природы, а законы
природы - законами свободы, воспроизвести в Я природу, а в природе
Я". И далее: "Высшее призвание человека - воспроизвести единство
целей в мире как механизм, а механизм сделать единством целей" [32,
с. 202 ]. Этот гуманитарно-экологический императив бесспорен и кра-
сиво выражен, но крайне трудно выполним. Сейчас появилась реаль-
ная опасность уничтожения либо Я, либо природы, либо, скорее всего,
и того и другого вместе еще до достижения этого высшего призвания.
Поэтому сейчас, как никогда прежде, остро стоит задача поиска таких
ограничений свободы сознания и деятельности, которые бы, с одной
стороны, препятствовали самоуничтожению человечества, а с другой,
сохраняли его свободным.
Наука должна помочь найти те пределы, при которых свобода оста-
ется природосообразной. Разрешима ли такая задача, примет ли чело-
вечество найденные ограничения, покажет будущее. Ясно, что реше-
ние этой задачи - дело не одной науки. Хотелось бы надеяться, что
усилия, предпринимаемые ею для решения этой задачи, окажутся не-
бесполезными. Но не следует переоценивать такие усилия. Сейчас
становится общим местом последовательность задач, выдвигаемых пе-
ред человечеством. Примечательно, что эти задачи носят инженерный
характер и основаны на технологической классификации прошлых,
существующих и будущих видов общества: индустриальное, постин-
дустриальное, технотронное, информационное, наконец, все чаще
речь идет о создании экологического общества. Последнее относят к
XXI в. Возникает простой и незатейливый вопрос: к какому веку сле-
дует отнести создание человеческого общества и будет ли кому его
создавать?
Разумеется, когда речь идет о видах общества, когда прогнозируют-
ся пути и перспективы его развития, то непременно вспоминаются идеи
о ноосфере, ноократии, говорится и о человеческом измерении научно-
технического прогресса, о пределах и опасностях роста, о человеке как
о самоцели истории и т.д. и т.п. Однако реальная власть принадлежит
технократии, которая слушает голоса Разума вполуха, отстаивает свое
понимание свободы, свои интересы, свое понимание истории и пока
успешно навязывает обществу свои цели, делает его своим заложником
и средством их достижения.
Таким образом, проблема структурирования и ограничения свобод-
ной системы решается самой жизнью. Она опровергает миф об абсо-
лютной свободе сознания. Таким в истории человечества оно никогда
не было. Зато история дает много примеров того, что сознанием мани-
пулировали не менее, а то и более успешно, чем вещами. Правда, чаще
всего это делалось с помощью далеких от науки средств. Поэтому,
может быть, самой науке, в которой достаточно явлений, относящихся
к психопатологии обыденной жизни, следует заняться психоанализом
и с его помощью преодолеть апокалиптические страхи, эсхатологиче-
ские восторги и занять катафатическую позицию. Ведь существует
еще один прогноз, согласно которому грядущий век будет веком психо-
логии, веком наук о человеке. Следует напомнить то, что хорошо было
известно еще Августину. Лишь через напряжение действия будущее
может стать настоящим, а тем более прошедшим. Без напряжения
действия грядущее останется там, где оно есть...
В 1918 г. И. Северянин писал:
Конечно, век экспериментов
Над нами - интересный век...
Но от щекочущих моментов
Устал культурный человек.
Что же можно сказать о состоянии человека после того, как он
побывал в роли подопытного кролика (да еще и пребывает пока в этой
роли) во всех экспериментах уходящего века? К счастью, кажется, что
температура уходящего столетия падает, и человечество получает
шанс на выздоровление. Но пока это не гарантия, а только шанс.
Желательно, чтобы он дошел до сознания.
4.8. Самосознание в мире сознания
Обсуждение проблемы мира, или миров, сознания необходимо для
того, чтобы обосновать необходимость и достаточность выделенных в
структуре сознания компонентов, его образующих. В классической
парадигме "сознание в мире сознания" вопрос о его образующих, а
соответственно, и о его структуре не возникал. В более новой парадиг-
ме "сознание в мире мозга" при всей рафинированности эксперимен-
тальных методов исследования само сознание понимается вполне жи-
тейски, вне философских и психологических традиций его рассмотре-
ния. Ведь сами ученые, в том числе и те, которые занимаются созна-
нием, являются носителями, а то и жертвами, массового сознания.
Попытаемся условно выделить презентированные сознанию миры и
соотнести с ними выделенные в структуре сознания компоненты. Мир
идей, понятий, житейских и научных знаний соотносим со значением
как образующей рефлексивного слоя сознания. Мир человеческих
ценностей, переживаний, эмоций, аффектов соотносим со смыслом как
следующий образующей рефлексивного слоя. Мир производительной,
предметно-практической деятельности соотносим с биодинамической
тканью движения и действия как образующей бытийного слоя. Нако-
нец, мир представлений, воображения, культурных символов и знаков
соотносим с чувственной тканью как следующей образующей бытий-
ного слоя сознания.
Конечно, сознание нельзя свести ни к одному из выделенных миров,
как нельзя свести ни к одному из его компонентов. В то же время
сознание рождается и присутствует во всех этих мирах. Оно может
метаться между ними: погружаться в какой-либо из них, инкапсули-
роваться в нем, менять, переделывать, претворять его и себя самое,
подниматься или витать над всеми ними, сравнивать, оценивать, вос-
хищаться, страдать, судить их. Поэтому-то так важно, чтобы все пере-
численные миры, включая и мир сознания, были открыты ему. Если
же этого нет, то мы называем сознание узким, ограниченным, нераз-
витым, несовершенным. Вся эта жизнь сознания может разыгрываться
на предложенной структуре, когда тот или иной ее компонент приоб-
ретает доминирующую роль, что происходит за счет развития других
компонентов структуры. Структура может развиваться и более гармо-
нично, что, впрочем, не обязательно влечет за собой ее равновесности.
Тем не менее при вовлечении в деятельность сознания всех компонен-
тов оно приобретает бытийный и рефлексивный опыт и соответствую-
щие ему черты.
Выделение миров сознания и образующих его компонентов, уста-
новление соответствия между мирами и образующими сознания при
всей своей полезности все же не дает ответа на вопрос, а что такое
сознание. Здесь нужно оговориться, что этот вопрос не совпадает с
вопросом о сущности сознания. Последний вообще выходит за рамки
психологии. В настоящей статье идет речь не о сущности, а о сущест-
вовании сознания. Как это ни странно, но для понимания бытия созна-
ния полезно вернуться к классической парадигме "сознание в мире
сознания". Если мир сознания нам известен, известны и его образую-
щие, то, может быть, имеет смысл модифицировать эту парадигму
следующим образом: "самосознание в мире сознания". Эпицентром
сознания и самосознания является сознание собственного Я. Без его
включения в жизнь сознания не только остается непонятным, что же
такое сознание, но и отсутствует субъект, нуждающийся в ответе на
этот вопрос. Можно привести следующую аналогию. Нам известны
анатомия, морфология, физиология нашего телесного организма. Но
сам организм не может быть сведен ни к одному из своих органов или
процессов, которые в нем протекают. Организм как таковой должен
определяться в другой системе понятийных координат, поскольку ор-
ганизм есть целое.
Допустим, нам известны анатомия, морфология, синтаксис, семан-
тика деятельности духовного организма. Мы знаем, что в нем посели-
лось сознание, которое, как и организм, является целостным. Значит,
для определения того, что же есть сознание, недостаточно указания на
организм или деятельности, осуществляющиеся телесным организмом.
Необходимо обращение к другой системе координат. Это могут быть
координаты типа Я-концепции, или координаты "самопознание лично-
сти", или какие-либо другие. В любом случае для облегчения понима-
ния необходима не только объективация структуры сознания, но и
персонификация сознания. Последняя представляет собой своего рода
форму, вне которой сознание не может существовать. Мало того, как
говорил М.К. Мамардашвили, "... так или иначе понимаемое сознание
открывает философу возможность его личностной реализации в виде
не просто достигнутой суммы знаний, а именно реализованной мысли
и способа бытия" [29, с. 3-18 ]. Нужно надеяться, что сказанное отно-
сится не только к философу. Едва ли можно представить себе саморе-
ализацию личности, лишенной сознания. Такое встречалось только в
советских учебниках по психологии личности. Без персонификации
сознание может раствориться или утонуть в собственной структуре,
хотя интуитивно ясно, что оно может подниматься над собственной
структурой, рефлектировать по поводу нее, освобождаться или разру-
шать ее, строить или заимствовать новую. Об определенной автономии
души (и сознания!?) от телесного организма хорошо писал Н. Гумилев:
Только змеи сбрасывают, кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души - не тела.
Можно предположить, что определенной автономией от духовного
организма, от сознания обладает самосознающее Я, выступающее в
отношении собственного сознания в качестве деятеля, или наблюдате-
ля, или того и другого вместе. Отсюда идеи о существовании сверхсоз-
нания, сверх-Я, сверх-человека, приобретающего власть не только над
сознанием, над самим собой, но и над собственной волей. Как заметил
М. Хайдеггер: "Сущность сверх-человека - это не охранная грамота
для действующего произвола. Это основанный в самом же бытии закон
длинной цепи величайших самоопределений..." [35, с. 143-176 ]. Та-
кие самоопределения составляют основу самостоянья человека, кото-
рое, по словам А.С. Пушкина, залог величия его.
Персонификация сознания - это не редукция сознания к Я. Это
лишь методический прием, с помощью которого можно лучше понять
жизнь и свойства сознания, стремление человека к свободе, понять
волю и путь к власти над самим собой.
Но пока человек слаб. Сознание его ограничено, далеко от совер-
шенства и целостности, взаимоотношения души и тела далеки от гар-
монии, самосознающее Я не может властвовать в полной мере ни над
душой, ни над телом, оно мечется между ними в поисках, если не
гармонии, то более удобного жилья. Все это, с одной стороны, печаль-
но, а с другой, придает смысл научным поискам в сфере деятельности,
сознания, личности, дает шансы понять их взаимоотношения. Совер-
шенный человек, если таковой существует, - это предмет восхище-
ния, а не научного исследования. Несовершенно и самосознающее Я,
чем, видимо, можно объяснить трудности, связанные с локализацией
его в телесном и духовном организме, в том числе и в предложенной
структуре сознания.
Эти трудности не случайны. Дело в том, что культурно-историче-
ская традиция в изучении психики и сознания оставила за пределами
своих поисков проблему телесности. Несколько схематизируя, можно
сказать, что Л.С. Выготский был занят проблемой преимущественно
духовного Я. С точки зрения общей психологии, в высшей степени
интересно расширение традиционной проблематики сфер сознания и
самосознания, которое предпринимается психологами-практиками, в
частности патопсихологами, психотерапевтами [36, с. 27-37; 25 и др. ].
В этих исследованиях детально рассматривается проблема физическо-
го Я, распространяется культурно-исторический подход на сферу те-
лесности. Последняя влияет на сознание и самосознание личности
порой в значительно большей степени, чем сфера духовная. Произво-
дят большое впечатление описания случаев, когда самосознание, на-
пряженно работающее в поисках смысла жизни, судьбы или причин
заблуждений и крахов, замыкается или погружается в телесность соб-
ственного Я. Происходит смещение центра сознания. Оно ищет смысла
не во внешних предметностях, не во внутренних деятельностях, а в
переживаниях собственной телесности. Сознание и самосознание по-
коряются телу, лишаются свободы в своем развитии. Е.Т. Соколова
приоткрывает читателю, как телесность может вытеснить бытийные
или рефлексивные слои сознания, показывает не только ее формирую-
щую, но и драматически деформирующую роль в становлении созна-
ния и самосознания личности. Тело становится не только внешней
формой, но и полновластным хозяином духа. На экспериментальном
и клиническом материале это выступает как контраверза между реаль-
ным и идеальным Я (последнее, как правило, заимствуется у другого)
и их телесными и духовными переживаниями. На одно и на другое
могут надеваться защитные или разрушительные, иногда самоубийст-
венные, маски [25 ].
Мы специально обращаем на это внимание в контексте данного
параграфа, чтобы показать возможности развития и расширения изло-
женных уже представлений о мирах и структуре сознания, возможно-
сти их жизненной верификации, оживления достаточно абстрактной
структуры. Конечно, мы далеки от решения вопросов о том, как само-
сознающее Я живет и ориентируется в широком мире сознания, как
потенциально бесконечное широкое сознание сжимается до точки фи-
зического Я индивида. Мы хотели лишь показать, что об этих слож-
нейших проблемах человеческого бытия и бытия сознания можно раз-
мышлять и так, как это сделано нами. Более того. В не очень далеком
будущем должна быть реализована уже сегодня "осознанная необходи-
мость" введения в структуру сознания третьего слоя, а именно слоя
духовного развития. Как говорилось выше, проблема духовности была
надолго "забыта" или вытеснена из отечественной психологии. У нас
просто нет опыта работы с этой категорией и стоящей за ней реально-
стью. Во время жизни и работы Л.С. Выготского понятия культуры и
духовности, если и не совпадали, то мало отличались одно от другого.
Одно подразумевало другое. Однако, в принципе ни культура, ни
талант, ни даже гений не совпадают с духовностью. Они не только
могут, но бывают бездуховными, даже бездушными. Сегодня разгово-
ры о духовности, о ее восстановлении или создании новой стали общим
местом. От этих разговоров мы уже начинаем задыхаться, поэтому
есть смысл подумать, как можно конкретно вписать духовность в пси-
хологию, прежде всего в психологию сознания, т.е. вернуть психоло-
гической науке душу, от которой она упорно бежит, как черт от ладана,
к мнимостям объективности: к мозгу, социуму, к логико-математиче-
ским структурам и т.д. и т.п. К этой проблеме мы вернемся в последней
главе книги.
Недавно значительный интерес и дискуссии ученых вызвала статья
американского политолога Френсиса Фукуямы "Конец истории?" [37 ].
Анализируя происшедшие в Восточной Европе и СССР грандиозные
социальные преобразования, автор статьи пришел к выводу о том, что
предречения о достижимости оптимального государственного устрой-
ства становятся все более реальными. Воссоздание такого устройства в
большинстве стран мира будет означать конец истории в том смысле,
что закончатся вековые искания человечества в этом направлении. На
первый взгляд, это марксистская точка зрения. Однако Ф. Фукуяма
выводит ее происхождение от Гегеля, и этот источник до неузнаваемо-
сти преобразует указанное утверждение. Ведь для Гегеля бытие чело-
века в материальном мире и, следовательно, вся человеческая история
укоренены в достигнутом состоянии сознания. "Сфера сознательного,
- считает Ф. Фукуяма, - в конечном счете с необходимостью прояв-
ляет себя в материальном мире, точнее, формирует материальный мир
по собственному образу и подобию. Сознание - это причина, а не
следствие, и оно может развиваться независимо от материального ми-
ра; следовательно, история идеологии составляет подлинную органи-
зующую основу видимого хаоса ежедневных событий. Для иллюстра-
ции такого взгляда Ф. Фукуяма ссылается на книгу М. Вебера "Проте-
стантская этика и дух капитализма", в которой содержатся конкретные
примеры того, как католические и протестантские ценности по-разно-
му выражаются в специфике и темпах экономического развития стран,
часто находящихся по соседству друг с другом. Суть этих различий
выражена в пословице, что протестанты хорошо едят, а католики хо-
рошо спят. Протестантское мировосприятие, находящее место для по-
ощрения индивидуальных усилий человека, способствует более быст-
рому развитию производства и потребления. Взращиваемое в таких
идеологических условиях сознание человека мотивировано на поиск
областей для приложения усилий и обеспечивает более высокий жиз-
ненный тонус как отдельного гражданина, так и общества в целом.
Католики же, привыкшие в большей степени уповать на волю Господа,
основываются на этом и в экономических отношениях. Это непосред-
ственно отражается на темпах роста экономики, притормаживая их.
Нечто подобное, но на нерелигиозных основаниях, происходило и в
социалистических странах. Ведь функционировавшая в них команд-
но-административная система изменилась от 50-х к 70-м гг. мало.
Однако темпы развития экономики в эти периоды различались рази-
тельно. Американский политолог считает, что объяснение этих разли-
чий можно отыскать в господствовавшем в эти периоды типе обще-
ственного и индивидуального сознания. Дело в том, что привержен-
ность централизованному планированию, отчетливо выраженная в об-
щественном сознании 50-х гг., была подвергнута длительной коррозии
и к 70-м гг. была в значительной мере изжита в широких кругах обще-
ства. Результаты не замедлили проявиться и в экономике. Темпы
промышленного роста снизились, отражая падение веры большинства
людей в разумность существующих экономических отношений.
Мы можем добавить новую иллюстрацию к вышеприведенным.
Многим памятны первые успехи перестройки в СССР, когда мини-
мальные изменения в сложившейся экономической системе, но осуще-
ствлявшиеся на первых порах в сопровождении эффектных лозунгов
об ускорении социально-экономического развития, были с восторгом
приняты и немедленно нашли выражение в оживлении экономической
жизни. Лозунги оказались эффективными, потому что выразили давно
созревшее стремление народа к переменам. И даже не отражая объек-
тивно реальные потребности экономики, они тем не менее оказали на
нас воздействие более сильное, чем осуществленные реформы.
Выходит, сознание и идеология не такие уж вторичные и производ-
ные вещи, как утверждалось многие годы. Не знаем, прав ли Ф. Фуку-
яма в своем основном выводе о конце истории. Но то, что он обратил
внимание научных кругов на проблематику сознания, задвинутую в
угол и длительное время непопулярную, - несомненная его заслуга.
По нашему мнению, этой проблематике давно пора возвратиться из
изгнания и занять подобающее ей место в ряду предметов не только
психологии, но и других гуманитарных дисциплин.
У читателя может возникнуть вопрос: зачем все изложенное? Есть
поток сознания, он меня несет, и незачем его останавливать, замора-
живать, структурировать, да еще с тем, чтобы впоследствии его снова
пытаться оживлять. В качестве, если не возражения на такой вопрос,
то аргумента в свою пользу можно сказать следующее. Есть не только
поток сознания, но и поток жизни. Осознание жизни превращает ее в
подлинное бытие. Отсутствие осознания оставляет ее всего лишь су-
ществованием. Муки сознания, в том числе муки самосознания и са-
моанализа, - это не такая уж высокая плата за то, чтобы претворить
существование в жизнь. Но для этого нужно хотя бы приблизительно
знать, что представляют собой акты сознания, выступающие средством
"претворения воды в вино". Можно, конечно, продолжать жить по-со-
ветски, пользуясь привычной логикой: быт - событие - бытие. Не
разумнее ли попробовать иную логику: Дух (сознание) - событие -
Бытие? Тогда, возможно, и главная российская проблема - проблема
быта - станет, наконец, проблемой Бытия. Разумеется, сознание
коварно, оно несет в себе силы не только созидания, но и разрушения.
Самоанализ может быть средством самосовершенствования и средст-
вом саморазрушения личности. В этом нет противоречия. В сознании
общества, как и в сознании отдельного человека, не все заслуживает
сохранения. Кое от чего нужно освобождаться, кое-чем жертвовать,
кое-что по-новому осмыслить.
Это непростая работа. При ее проведении мы слишком долго ориен-
тировались на бездушную идеологию, деформировавшую и разрушав-
шую наше сознание прежде всего потому, что в ней не было места для
личности:
О личностях не может быть и речи.
На них поставим тут же крест.
(Б. Пастернак)
Психологи и сейчас пытаются занять это место понятием "субъект".
Сознание, при всей своей спонтанности и других замечательных свой-
ствах, частично описанных здесь, не обладает способностью самовос-
станавливаться. Единственной и надежной помощницей в этом может
быть культура, духовность. "Вне духовного содержания, - писал
М.К. Мамардашвили, - любое дело - это полдела. Не представляю
себе философию без рыцарей чести и человеческого достоинства. Все
остальное - слова. Люди должны узнавать себя в мысли философов"
[1, с. 199]. Надеемся, что люди когда-нибудь начнут себя узнавать и в
мысли психологов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию.- М., 1990
2. Велихов Е.П., Зинченко В.П., Лекторский В.А. Сознание: опыт меж-
дисциплинарного исследования//Вопросы философии.- 1988.-N 11
3. Зинченко В.П. Культура и техника. "Красная книга" культуры?/Под
ред. Фролова И.1.- М., 1989
4. Лефевр В.А. "Непостижимая" эффективность математики в исследова-
ниях рефлексии (Интервью с В.А. Лефевром)//Вопр. филос.- 1990.-
N 7
5. Розов М.В. От зерен фасоли к зернам истины//Вопр. филос.- 1990.-
N7
6. Шрейдер Ю.А. Человеческая рефлексия и две системы этического со-
знания//Вопр. филос.- 1990.- N 7
7. Белый А. Между двух революций.- М., 1990
8. Гегель. Соч. Т. 4.- М., 1959
9. К. Маркс. Ф.Энгельс. Соч. Т. 21
10. Плеханов Г.В. Соч. Изд. 2-е. Т. 8.- М-Птг.,1923
П.ЛеонтьевА.Н. Проблемы развития психики. Изд. 3-е.-М., 1972
12. Введенский Н.Е. Физиологическое явление с биологической точки зре-
ния/В кн.: Сеченов И.М., Павлов И.П., Введенский Н.Е. Физиология
нервной системы.- т. 1.- М., 1952
13. Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии актив-
ности- М., 1966
14. Выготский Л.С. Избранные психологические исследования.- М.. 1956
15. Давыдов В.В. Личности надо "выделаться"/В кн.: С чего начинается
личность.- М., 1979
16. Развитие общения у дошкольников.- М.. 1976
17. Эльконин Д.Б. Психология игры.- М., 1978
18. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений.- М., 1956
19. Ухтомский А.А. Принцип доминанты/В кн.: Новое в рефлексологии и
физиологии нервной системы.- М., 1925
20. Ухтомский А.А. Парабиоз и доминанта/В кн.: Ухтомский А., Василь-
ев М. Учение о парабиозе.- М., 1927
21. Зинченко В.П., Мамардашвили М.К. Проблема объективного метода в
психологии//Вопр. филос. 1977. -N/
22. Зинченко В.П., Мамардашвили М.К. Исследование высших психиче-
ских функций и эволюция категории бессознательного/В кн.: Эргоно-
мика в системе дизайна.- Боржоми, 1979
23.ВасилюкФ.Е. Структура образа//Вопр. психол.-1993.-N5
24.ЛеонтьевА.Н, Избранные психологические произведения: В 2 т.
Т. 1.-М., 1983
25. Соколова Е.Т. Самосознание и самооценка при аномалиях личности.-
М., 1989
26. Полани М. Личностное знание.- М., 1985
27. Зинченко В.П.. Вергилес Н.Ю. Формирование зрительного образа.-
М., 1969
28. Гордеева Н.Д., Зинченко В.П. Функциональная структура действия.-
М., 1982
29. Мамардашвили М.К. Сознание как философская про6лема//Вопр. фи-
лос.- 1990.- N 10
30. Зинченко В.П., Смирнов С.Д. Методологические вопросы психоло-
гии.- М., 1983
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |