Последовательные попытки ответить на вопрос «куда все идет?» могут дать удивительно много информации об экосистемах. Рассмотрим, к примеру, судьбу отдельных предметов домашнего обихода, содержащих ртуть — вещество, которое оказывает, как это недавно выяснилось, серьезное воздействие на окружающую среду. Сухая батарейка, содержащая ртуть, покупается, используется по назначению и «выбрасывается». Но что происходит с нею дальше? Сначала она попадает в мусорный контейнер; затем контейнер отвозят на мусоросжигательную станцию. Здесь ртуть нагревается; она образует ртутные пары, которые выбрасываются через трубу, но ртутные пары токсичны. Ветер подхватывает их, и в конце концов они осаждаются на землю с дождем или снегом. Попав, скажем, в горное озеро, ртуть конденсируется и опускается на дно. Здесь ее перерабатывают бактерии, превращая в метилированную ртуть. Она растворяется в воде и поглощается рыбой; поскольку ртуть не участвует в метаболизме, она накапливается в органах и в мясе рыбы. Рыба вылавливается и съедается человеком, и ядовитая ртуть откладывается в его органах. И так далее.
Прослеживание экологических траекторий — отличное и эффективное средство для того, чтобы опровергнуть распространенное представление о том, что вещи, ставшие бесполезными, просто «исчезают», когда их выбрасывают. Ничто не «исчезает», то или иное вещество просто перемещается с места на место, переходит из одной молекулярной формы в другую, оказывая влияние на жизненные процессы любого организма, частью которого оно становится на не^ которое время. Одна из главных причин нынешнего кризиса окружающей среды состоит в том, что огромные количества веществ извлечены из земли, преобразованы в новые соединения и рассеяны в окружающей среде без учета того факта, что «все куда-то девается». В результате пагубно большие количества веществ нередко накапливаются в тех местах, где, по природе, их не должно быть,
ТРЕТИЙ ЗАКОН ЭКОЛОГИИ:
природа знает лучше
Насколько мне известно, этот принцип встречает значительное сопротивление, поскольку он противоречит глубоко укоренившейся уверенности в том, что человеческие существа «гадают уникальной компетентностью. Одной из наиболее характерных особенностей современной технологии является представление, что она призвана «улучшить природу» — обеспечить такие продукты питания, одежду, жилище и средства коммуникации, какие природа не может предоставить. В то же время, будучи плохо сформулирован, третий закон экологии утверждает, что любое крупное антропогенное изменение природной системы вредно для нее. Это, пожалуй, крайняя точка зрения, тем не менее, я думаю, что в таком утверждении содержится немалая доля истины, если рассматривать его в определенном контексте.
Я думаю, что для пояснения этого принципа полезно прибегнуть к аналогии. Предположим, вы открываете заднюю крышку ваших часов, закрываете глаза и тыкаете карандашом в рабочий механизм. Почти неизбежно часы будут повреждены. Однако этот результат не абсолютно неизбежен. Существует какая-то вероятность, что часы ходили неправильно и карандаш случайно исправил их. Однако такой исход чрезвычайно маловероятен. Возникает вопрос, почему? Ответ самоочевиден: в часах воплотилось очень многое из того, что технологи называют «исследованием и развитием» (или, более фамильярно, «R и D» *). Это означает, что за долгие годы целая армия часовщиков, каждый из которых учился у своего предшественника, опробовала всевозможные усовершенствования, отбросила то, что не способствовало хорошему функционированию системы в целом, и оставила лучшее. В результате существующий ныне часовой механизм представляет собой продукт тщательного отбора из огромного многообразия возможных вариантов составных частей, конструктивных схем рабочего механизма. Любая попытка наугад изменить что-либо попадет, вероятно, в тот класс несостоятельных или вредных переделок, которые были опробованы и отброшены в процессе эволюции производства часов. Перефразировав наш закон в применении к закону часов, можно сказать: «часовщик знает лучше».
Эта аналогия полна глубокого смысла, когда мы рассматриваем биологические системы. Можно вызвать целый ряд случайных наследственных изменений в живых существах, если подвергать их воздействию таких агентов, как рентгеновское излучение или гамма-излучение, которые увеличивают частоту мутаций. Вообще такое облу-
чение повышает вероятность всех видов мутаций, которые в природе наблюдаются очень редко, и поэтому оно чревато всевозможными изменениями. Но для нас очень существенно то обстоятельство, что почти все мутации, вызываемые упомянутыми излучениями или другими средствами, губительны для организма, и в большинстве случаев настолько, что организм погибает, не успев даже полностью сформироваться.
Другими словами, подобно часам, живой организм, подвергающийся слепым случайным изменениям, почти наверняка будет не улучшен, а сломан. И в обоих случаях объяснение одно — огромное значение «R и D». В каждом живом организме воплощены два или три миллиарда лет «R и D». За это время возникло бесчисленное множество новых особей, организмов, и в каждом случае происходила проверка того, насколько удачными оказались случайные генетические формы. Если изменение снижает жизнеспособность организма, оно убивает его прежде, чем это изменение может быть передано следующим поколениям. Благодаря этому жизнь развила сложный комплекс совместимых деталей, а те возможные конструкции, которые оказались несовместимыми с целым, были отброшены за долгий период эволюции. Таким образом, похоже, что структура организма нынешних живых существ или организация современной природной экосистемы — наилучшая, в том смысле, что они были тщательно отобраны из неудачных вариант» и что любой новый вариант скорее всего будет хуже существующего ныне.
Этот принцип особенно ярко проявляет себя в сфере органической химии. Живое состоит из многих тысяч различных органических соединений, и иногда представляется, что по крайней мере некоторые из них могут быть улучшены, если заменить их неким искусственным вариантом естественной субстанции. Третий закон экологии утверждает, что искусственное введение органических веществ, не существующих в природе, а созданных человеком и тем не менее участвующих в живой системе, скорее всего принесет вред^
Дело в том, что вариации химических веществ, действительно имеющие место в живой материи, намного более ограничены, чем возможные вариации. Яркая иллюстрация: если сделать по одной молекуле всех возможных типов белка, то суммарная их масса превысит массу всей известной вселенной. Очевидно, что фантастически огромное количество видов белка не создается живыми клетками. На основе сказанного выше можно полагать, что многие из этих возможных типов белка были однажды созданы отдельными живыми организмами, но оказались вредными и исчезли ввиду гибели экспериментального организма. По той же причине живые клетки синтезируют жирные кислоты (тип органической молекулы, которая состоит из цепочек атомов углерода различной длины) с четными числами, характеризующими длину углеродной цепочки (например, 4. 6, 8 и т. д. атомов углерода), но не синтезируют кислот
с нечетными числами. По-видимому, последние были однажды опро-бованы и оказались неудачными. Еще один пример — в живой материи чрезвычайно редки органические вещества, которые содержат связанные атомы азота или кислорода. Это должно свидетельствовать о том, что искусственное введение веществ такого типа было бы опасным. И действительно, такие вещества обычно оказываются токсичными и нередко канцерогенными. Я даже предполагаю, что факт отсутствия ДДТ в природе свидетельствует о том, что когда-то в прошлом какие-то злосчастные клетки синтезировали его молекулу — и погибли.
Один из поразительных фактов в химии живых систем — это то, что для любой органической субстанции, вырабатываемой организмами, существует где-то в природе фермент, способный эту субстанцию разложить. Как следствие, ни одно органическое вещество не будет синтезировано, если нет средств к его разложению; к этому вынуждает все та же цикличность. Поэтому, когда человек синтезирует новое органическое вещество, по структуре значительно отличающееся от природных веществ, есть вероятность, что для него не существует разлагающего фермента и это вещество будет накапливаться.
Учитывая эти соображения, я думаю, было бы разумно обратить особое внимание на каждое искусственное органическое вещество, отсутствующее в природе и имеющее сильное воздействие на какой-либо вид организмов, так как впоследствии оно может стать опасным и для других форм жизни. Практически такой взгляд означает, что ко всем искусственным органическим веществам, которые обладают общей биологической активностью, следует относиться так же, как к лекарствам, или, вернее, так, как мы должны относиться к лекарствам, — предусмотрительно, осторожно. Такая осторожность и предусмотрительность, разумеется, невозможны, когда миллионы тонн вещества производятся и широко рассеиваются в экосистеме, где оно может оказать воздействие на огромное количество организмов, находящихся вне сферы нашего наблюдения. Так случилось с детергентами, инсектицидами и гербицидами. Частые катастрофические результаты нашей деятельности придают особую убедительность точке зрения, что «природа знает лучше».
ЧЕТВЕРТЫЙ ЗАКОН ЭКОЛОГИИ:
ничто не дается даром
Как говорит мой опыт, эта мысль настолько хорошо подтверждается в применении к проблемам окружающей среды, что я решил позаимствовать ее из первоисточника — экономики. «Закон» ведет свое происхождение от излюбленной экономистами басни о
некоем нефтяном магнате, который решил, что его новоиспеченное богатство нуждается в руководстве экономической науки. И тогда он приказал своим советникам, под угрозой смерти, создать ряд томов, содержащих всю мудрость экономики. Когда тома были готовы, у магната не хватило терпения читать их, и он отдал новый приказ — изложить все экономические знания в одном томе. И так эта история продолжалась (как и все истории подобного рода) до тех пор, пока от советников не потребовали, если они хотят жить, свести всю экономическую науку к одной-единственной фразе*. Таково происхождение закона «ничто не дается даром».
В экологии, так же как и в экономике, этот закон призван подчеркнуть, что всякая вещь чего-то стоит. Этот экологический закон объединяет в себе предшествующие три закона. Потому что глобальная экосистема представляет собой единое целое, в рамках которой ничего не может быть выиграно или потеряно и которая не может являться объектом всеобщего улучшения; все, что было извлечено из нее человеческим трудом, должно быть возмещено. Платежа по этому векселю нельзя избежать; он может быть только отсрочен. Нынешний кризис окружающей среды говорит о том, что эта отсрочка слишком затянулась.
Предыдущие страницы были посвящены проведению той мысли, что жизнь на Земле образует сплошную паутину. Была сделана попытка путем логических построений перейти от доступных нам фактов к широким обобщениям. Другими словами, попытка была научной.
Тем не менее трудно игнорировать то смущающее обстоятельство, что окончательные обобщения, возникшие из всего этого, — четыре 8акона экологии — известны множеству людей и не требуют какого-либо научного анализа или профессиональной подготовки. Сложная паутина связей, пронизывающая всю жизнь, и место в ней человека прекрасно и точно описал в своих поэмах Уолт Уитмен. Довольно хорошее представление о взаимосвязи физических свойств окружающей среды и созданий, которые в ней обитают, можно составить по «Моби Дику»; Марк Твен известен не только как удивительный источник знаний о природе Соединенных Штатов к западу от Миссисипи, но также как острый критик несостоятельности науки, которая оторвалась от жизненной реальности. Как говорит критик Лео Маркс, «всякий, кто знаком с деятельностью американских писателей-классиков (я имею в виду таких, как Купер, Эмерсон, Торо, Мел-
*Имеется в виду аналогичная история с восточным владыкой, который обратился с такой же просьбой к историкам. В результате они свели всю историю человечества к одной-единственной фразе: «Человек рождается, страдает и умирает.- Прим. ред.
вилл, Уитмен и Марк Твен), наверное, должен был развить в себе интерес к той области знаний, которую мы недавно научились называть экологией».
К несчастью, этого литературного наследия оказалось недостаточно, чтобы спасти нас от экологического бедствия. Кроме того, каждый американец, занятый в области техники, индустрии, сельского хозяйства или официальной деятельности, непричастный к разрушению природной среды или участвовавший в нем, читал (по крайней мере, некоторые вещи) Купера, Эмерсона, Торо, Мелвилла, Уитмена или Марка Твена. Многие из них к тому же туристы, любители птиц или заядлые рыболовы, и потому в какой-то степени лично осведомлены о тех природных процессах, которые наука экология пытается описать. Тем не менее большинство из них было застигнуто врасплох кризисом окружающей среды; они, видимо, не смогли понять, что сегодня леса Торо, реки Марка Твена и океаны Мелвилла в опасности.
Растущие миазмы загрязнений помогают нам понять это. Говоря словами Лео Маркса, «теперешний кризис окружающей среды придал истинный, буквальный и даже количественный смысл этому поэтическому образу (человек должен жить в гармонии с природой. — Б. К.)». В этом состоит, быть может, главное значение предпринятой здесь попытки показать, что те простые обобщения, к которым приводит человека тесный контакт с природой, имеют под собой солидную базу в лице фактов и принципов науки экологии. В союзе с наукой эти идеи становятся оружием в борьбе с опасностью, которой грозит природе экологический кризис. В лесах Уолден-Понда или в окрестностях Миссисипи большинство знаний, необходимых для понимания мира природы, может быть получено из собственного опыта. Но для того чтобы понять мир ядерных бомб, смога и загрязненной воды, нужна помощь ученых.
2. ЯДЕРНОЕ ПЛАМЯ
Впервые я столкнулся с проблемой окружающей среды в 1953 году, во время работы в Комиссии по атомной энергии США. До тех пор, подобно многим людям, я считал воздух, воду, почву и все, что нас окружает, чем-то само собой разумеющимся. Хотя я и был ученым, работавшим в области фундаментальных свойств живых организмов, я с трудом усваивал любые сведения, относящиеся к особой отрасли биологии, которая включает изучение связей в окружающей среде, то есть к экологии. Однако, подобно большинству ученых, которые работали по военной программе США в период второй мировой войны, я был тесно связан с новой, чудовищно разрушительной силой ядерной энергии, родившейся во время войны. В 1946 году была создана Комиссия по атомной энергии США (КАЭ), которая взяла на себя руководство обширной программой США по развитию военного, научного и промышленного использования атомной и ядерной энергии. К 1951 году США провели шестнадцать испытаний ядерного оружия, СССР — тринадцать, а в следующем году провела свое первое испытание Великобритания. Эти взрывы производились в отдаленных незаселенных областях планеты, и их результаты были строго засекречены. КАЭ обычно пуб-
ликовала лишь краткие общения о том, что было произведено испытание, что радиоактивное излучение вышло за пределы района испытаний и во всяком случае не представляет опасности для населения. Публичная дискуссия о гонке ядерного вооружения в условиях истерии холодной войны и маккартизма была невозможной. Но природа разрушила эти преграды.
26 апреля 1953 года в городе Трои, штат Нью-Йорк, из облака ядерного взрыва выпал дождь. Во время дождя физики из ближайшей университетской лаборатории, проводившие эксперименты с радиоактивными веществами, отметили внезапное увеличение интенсивности «фонового» излучения. Вскоре они установили, что дождь
был высокорадиоактивным, и высказали догадку, что радиоактивные осколки —не что иное, как продукты ядерных испытаний в Неваде,которые были перенесены ветрами через всю страну и выпали на
поверхность земли с осадками. Некоторые ученые физики предупредили своих жен, чтобы они не выпускали детей из дома; но они не заявили об этом публично, ибо для этого нужно было бы нарушить правила секретности.
Однако ученые имеют обыкновение поддерживать между собой тесные контакты, и уже в скором времени физики по всем Соединенным Штатам самостоятельно проверили на радиоактивность дождевые осадки и пыль со своих автомобилей. Радиоактивность была везде: воздух, дождь, почва, пища и вода были загрязнены радиоактивными продуктами ядерных взрывов. Так, преодолев официальный барьер секретности, атомная энергия дебютировала в проблеме окружающей среды. Любое радиоактивное излучение губительно действует на живые организмы, и многие биологи считают радиоактивные выпадения потенциально опасными для всего живого. Но, как поспешила заявить КАЭ, с точки зрения опасности для человека, радиоактивность воздуха, пыли, почвы была невысокой, ненамного выше, чем интенсивность радиации, поступающей во внешнюю среду естественным путем — из радия, содержащегося в горных породах, или с космическими лучами, приходящими из мирового пространства. Большинство этих продуктов, по словам КАЭ, не в состоянии проникнуть глубоко в тело человека. Опасность же их внешнего воздействия на человека невелика, по крайней мере так это казалось. *
Затем в частных беседах между учеными внезапно появился новый термин, относящийся к проблеме радиоактивных выпадений, — стронций-90. Мой собственный опыт был, вероятно, типичен для большинства ученых не физического профиля, не имевших профессиональных интересов в области радиоактивности окружающей среды. Я припомнил несколько загадочных сообщений моих друзей-физиков о том, что радиоактивный стронций — стронций-90 — был зарегистрирован в выпадениях. Более существенной была тревожная мысль, которая сопровождала эту информацию: по какой то причине,
Среда, октября 20, 2010 | Автор: admin |» Edit «
которая не была установлена, излучение стронция-90 является особенно опасной формой радиоактивности.
Это объясняется тем, что как безопасный, естественный стронций, так и его радиоактивный изотоп, стронций-90, совершают естественный кругооборот вместе с кальцием, химически родственным элементом. Кальций, интенсивно всасываемый растениями из почвы, попа-дает в пищу, а с ней проникает в человеческий организм. Попав шесте с выпадениями на поверхность земли, стронций-90 неизбежно присоединяется к кальцию, когда тот движется по пищевой цепочке, и в конечном итоге концентрируется вместе с кальцием в растениях, в молоке и в костях человека.
Излучение стронция-90 не может проникнуть в живую ткань более чем на сантиметр. Однако, попав в тело человека, изотоп оказывается в тесном соседстве с живыми костными клетками. Эти клетки легко подвергаются воздействию излучения стронция-90, и опасность возникновения в них, например, раковой болезни гораздо
больше, нежели при внешнем облучении тем же количеством стронция-90.
Внезапно многие из представителей нашей научной общественности забили тревогу по поводу опасности радиоактивных выпадений, и к концу 1953 года это беспокойство прорвалось сквозь завесу секретности; проблема радиоактивных выпадений стала достоянием общественности. В марте 1954 года произошел серьезный инцидент, который придал проблеме выпадений драматический оттенок. Во время проводившихся КАЭ испытаний в Тихом океане на японское рыболовное судно «Счастливый дракон» выпали радиоактивные осадки. Многие моряки получили тяжелую лучевую болезнь, некоторые из них впоследствии скончались от нее.
В 1953 году КАЭ заявила, что «опасность от стронция-90 не столь уж велика, поскольку человек употребляет в пищу не сами кости, а лишь те осколки костей, которые попадают в мышечную ткань во время забоя скота или разделки туши». В 1954 году в ходе открытой научной дискуссии по биологическим проблемам поглощения стронция-90 КАЭ было указано, что большинство людей потребляют гораздо больше кальция, и с ним стронция-90, с молоком, чем с «осколками костей» в шницелях. В этом году КАЭ приступила к реализации назревшего проекта, целью которого было отыскать пути удаления стронция-90 из зараженного им молока.
Вскоре после этого данные о стронции-90 начали появляться в научных журналах всего мира, и стало ясно, что испытания ядерного оружия волею случая явились первым в истории человечества глобальным экспериментом, поставленным в окружающей среде. С радиоактивными осадками стронций-90 и ряд других радиоактивных элементов были рассеяны по всей громадной планетарной системе, живых организмов; искусственная радиоактивность, накапли-
валась в каждом растения, животном, микроорганизме, живущем на Земле.
Для многих из нас внезапно был пролит свет на значение окружающей среды и важность ее для жизни человека. Ценой тщательных проработок и затраты громадных ресурсов атомная наука совершила своеобразный подвиг для достижения единственной цели— производства чудовищных разрушительных взрывов, У Никто не намеревался отравлять землю радиоактивными продуктами или угрожать здоровью человечества. Но теперь впервые в истории человечества дети стали вырастать со стронцием-90 в костях и йодом-131 в щитовидной железе.
Окружающая среда оказалась связующим звеном между засекреченными и, казалось бы, изолированными ядерными взрывами и детьми. Ветры разнесли осколочные продукты взрывов из района испытаний по всей планете; дождь и снег доставили их на поверхность земли; травы и пищевые растения всосали их из почвы; через пищу они попали в организмы детей; естественные биологические процессы в их костях и железах сконцентрировали радиоактивны.» элементы и усилили угрозу для здоровья детей. Каждый ядерный взрыв вносил новые порции радиоактивных продуктов в окружающую среду, в сложную сеть коммуникаций, которыми связано все живое на Земле. Сами того не сознавая, военные технические специалисты вторглись со своими бомбами в эту сеть, что принесло результаты, которых никто не ожидал и не мог предсказать.
Ядерные испытания показали, как мало мы знаем об окружающей среде. Когда программа испытаний только начиналась, считалось, что радиоактивные продукты, заброшенные энергией ядерного взрыва в стратосферу, будут находиться там несколько лет, то есть достаточно для того, чтобы в ходе своего распада радиоактивные продукты стали безопасными для человека. Только позднее стало известно, что в стратосфере существуют воздушные потоки, которые в течение нескольких месяцев выносят радиоактивные продукты к поверхности Земли и которые не дают им распространяться по всему земному шару, заставляя выпадать подавляющую их часть в северной умеренной зоне. А между тем около 80 процентов населения Земли живет именно здесь.
Вопреки ожиданиям КАЭ, в организмах эскимосов Арктики и жителей Лапландии было обнаружено намного больше радиоактивных продуктов, чем у населения умеренных климатических зон планеты, хотя в Арктике радиоактивных осадков выпадает почти в десять раз меньше, чем в северной умеренной зоне. Причина этого — особенности арктической биологической цепочки: лишайник, в отличие от травы, захватывает осадки непосредственно из воздуха, а не из почвы, где они могут раствориться. С лишайником они попадают в организм канадского или северного оленей и далее — в организмы эскимосов и жителей Лапландии, которые питаются мясом этих
оленей. Мы еще не в состоянии объяснить большие различия в количестве осадков, выпадающих в отдельных районах северной умеренной зоны: почему, например, в Мэндане (Северная Дакота) ила Нью-Орлеане (Луизиана) содержание стронция-90 в молоке было выше, чем в любом другом районе Соединенных Штатов, или почему мировой рекорд но содержанию стронция-90 в молоке принадлежит окрестностям Милана (Италия).
Столкнувшись с радиоактивными осадками, мы также поняли,как мало мы знали об опасности радиоактивных или токсичных веществ для больших популяций. К началу ядерной эры опыт в области биологических последствий радиации был очень ограниченными основывался главным образом на гибели в 20-х годах нескольких сот несчастных женщин: они смачивали губами кисточки, которыми наносили на циферблаты часов светящийся состав, содержащий радий. Нормы радиационной безопасности были составлены исходя из предположения, что при некотором минимальном уровне радиация вообще безопасна для человека, и КАЭ ссылалась на эти стандарты,
чтобы оправдать свое заявление о том, что радиоактивные выпадения не представляют угрозы для населения в целом. Позднее, когда стало ясно, что, в отличие от промышленных рабочих, все население неспособно избежать облучения (например, перейдя на другую работу) и то, что ему подвергаются особо чувствительные группы, такие как дети и старики, «допустимые» пределы были уменьшены примерно на 3 процента по сравнению с первоначальной величиной.
Наконец, эксперименты показали, что любое облучение, как бы оно ни было мало, несет в себе некоторый риск в виде генетической опасности или рака и что не может быть абсолютно безопасного облучения. Так что в конце концов, несмотря на сложность научной стороны дела, вопросы радиационной опасности переросли из чисто
научной проблемы в проблему общественного и морального значения. Никто не в состоянии оценить на научной основе, сколько детей подверглись риску заболеть раком щитовидной железы или получить генетические дефекты ради разработки новых видов ядерного оружия, которое само по себе является шагом к мировой катастрофе.
Эта тема перестает быть предметом специальных обсуждений «экспертов», а превращается в предмет общественного порицания, в политический и моральный вопрос.
Радиоактивные выпадения сделали свой политический дебют во время выборной кампании 1956 года, когда место президента оспаривали Эдлай Стивенсон и Дуайт Эйзенхауэр. Доктор Эвартс Грэхем из Вашингтонского университета, основоположник легочной хирургии и один из первых исследователей влияния курения на заболеваемость раком легких, попросил нас, преподавателей университета, достать ему образец радиоактивных выпадений. Приготовленный препарат доктор Э. Грехем вложил в письмо к мистеру Э. Стивенсону, Когда, мистер Стивенсон зачитал это письмо в одной
ил своих речей, оно стало главным предметом предвыборных дискуссий.
Мистер Стивенсон потерпел на выборах поражение, но его поражение убедило многих ученых в жизненной необходимости опубликования фактов, касающихся ядерного оружия.
В 1958 году некоторые из нас, представителей Вашингтонского университета в Сент-Луисе, вместе с группой общественных деятелей организовали Комитет движения за ядерную информацию, который через свой журнал и лекционное бюро дал толчок процессу» со временем вылившемуся в Движение ученых за информацию, за распространение среди широких слоев населения знаний по различным проблемам окружающей среды. Многие из нас влились в разнообразные общества, в религиозные и гражданские группы, стали участвовать во встречах родительско-учительских комитетов и везде старались объяснить, чем опасны радиоактивные осадки. Мы рассказывали о происхождении стронция-90 и йода-131 при ядерных взрывах и о путях, которыми они попадают из окружающей среды в организм человека. Мы говорили о том, какой ценой придется заплатить человеку за предполагаемую выгоду от нового вида оружия— ядерного. Мы подчеркивали, что в общественном обсуждении целесообразности такой платы должен участвовать каждый гражданин, а не собрание экспертов. Подобные же действия были предприняты во многих частях страны.
В 1963 году, к удивлению многих политических обозревателей, сенат Соединенных Штатов подавляющим большинством голосов одобрил Договор между США и СССР о частичном запрещении ядерных испытаний, положивший конец испытаниям ядерного оружия в атмосфере двумя великими ядерными державами. Это неожиданное событие явилось результатом политической эффективности кампании, проводившейся учеными с целью информирования широких кругов общественности об опасности радиоактивных выпадений.
Договор о частичном запрещении ядерных испытаний, я полагаю, следует считать первой победой в борьбе с безрассудными атаками современной техники на окружающую среду — и ее обитателей. Но это была лишь небольшая победа: США и Советский Союз продолжают производить испытания под землей, а Китай и Франция, не подписавшие Договор, продолжают атмосферные испытания. Но хотя Договор о частичном запрещении ядерных испытаний не мог остановить гонку ядерного вооружения, он имел два важных результата. Первый из них — это то, что он позволил сохранить человеческие жизни.
Во что обходятся для человечества радиоактивные выпадения — известно не точно. Но совершенно точно известен и повсеместно признан тот факт, что целый ряд серьезных опасностей для здоровья человека — рак, генетические дефекты, уменьшение продолжительности жизни — исходит от радиации. Большую долю от
общего количества случаев раковых заболеваний и генетических дефектов следует отнести на счет «естественной» (то есть существовавшей и до начала радиоактивных выпадений) радиации, обусловленной радиоактивностью некоторых горных пород и космическими лучами. Сравнение данных о количестве генетических дефектов, вызванных естественной радиацией, с данными о дефектах, обусловленных дополнительным облучением за счет радиоактивных выпадении, позволило установить, что на 1963 год по вине радиоактивных осадков в США родилось 5000 неполноценных детей, а во всем мире — примерно 86000. По приблизительной оценке Научного комитета ООН по изучению последствий атомной радиации, на 1958 год в мире наблюдалось от 2500 до 100000 случаев серьезных генетических дефектов, обязанных ядерным испытаниям. С другой стороны, доктор Эрнест Стернтласс считает, что в одних только США выпадения ответственных за смерть 400 000 детей, многие из которых погибли еще в утробе матери. Доктор Артур Р. Тамплин из Лаборатории КАЭ в Ливерморе (Калифорния) полагает, что непосредственно на счет выпадений следует отнести 4000 смертей, и считает это наиболее точной оценкой.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |