Одной из немногих песен, записывавшихся в более приятной атмосфере, стала Stripped, первый сингл альбома. Даже в демо-версии этой песни, записанной Гором, вначале слышится звук мотора; в финальную версию включили звук заводящегося «Порше» Дэвида Гэана. Песня, которая стала олицетворением мощи, исходящей от электронной музыки, достигла четвертой позиции в немецких, и 15 – в британских чартах. Правда, продержалась она лишь в течение пяти недель. Гор высказал свои предположения по этому поводу: «Наши фаны сумасшедшие. Они скупают пластинки в первый же день после выхода, а мы потом страдаем от того, что вылетаем из чартов». Эта теория, правда, никоим образом не могла объяснить, почему в Англии Stripped не попал в Top Ten; единственной причиной такого «провала» была, скорее всего, чрезвычайная загруженность чарта на тот момент.
Но самое плохое случилось в Америке, где, по словам Гора, «народ почему-то решил, что песню публиковать не стоит. Вместо этого они выпустили But Not Tonight в качестве а-сайда, потому что впоследствии планировали использовать этот трек в каком-то идиотском фильме». Впрочем, со стороны звукозаписывающей компании Sire Records такое поведение было не произволом, а, скорее, осторожностью: название и текст песни были расценены, как аморальные, и представители выпускающего лейбла просто побоялись, что чопорная Америка сингл не поймет.
А тем самым «идиотским» фильмом, как его назвал Гор, стала не очень интересная картина Modern Girls, предшественник популярного сериала «Секс в большом городе». «Нам понадобилось девять дней, чтобы смикшировать Stripped, и бог знает сколько времени, чтобы освоить все музыкальные нюансы», - говорил Мартин. «На But Not Tonight у нас ушло три часа — но американцы, эти мудрые искушенные люди, почему-то выбрали именно ее».
Американцы, впрочем, на этом не успокоились и окончательно добили группу тем, что сняли фильм для местного музыкального телевидения. В некоторых ситуациях Гору не хватало решимости, чтобы пресекать творящийся на его глазах «беспредел». И вместо того, чтобы прекратить балаган, он и трое остальных участников группы решили попросту игнорировать в дальнейшем американский музыкальный рынок. Гор не выступил против того, что его музыку неправильно оценивали и использовали. Ему проще было отказаться от самого крупного музыкального рынка в мире, чем позволить этому рынку диктовать себе условия. Это было равнодушное непротивление того, кто не хочет, чтобы ему мешали работать в будущем.
Внутри группы уже давно существовала негласная договоренность, что Гор самостоятельно исполняет те песни, которые только выиграют от его вокала. Как правило, его вокал звучал в очень спокойных, меланхоличных, нежных композициях. До Black Celebration таких песен в альбомах было не больше двух. Во время записи пятой пластинки выяснилось, что набирается целых четыре песни, которые больше подходят для вокала Мартина. И все они, по мнению команды, были достойны того, чтобы войти в новый альбом. Трек A Question Of Lust вообще стал первым синглом в исполнении Гора. «Это была та еще история», - вспоминал Гор о реакции Гэана. «Впрочем, оно и понятно. Группа, в которой ты – основной вокалист, выпускает сингл, а тебя в этом сингле не слышно. Разумеется, это как минимум повод почувствовать себя странно».
В отрывках телепередач можно увидеть Дейва, который мужественно пританцовывает под эту песню, в то время как Гор исполняет ее в лучших традициях певцов шестидесятых: строгий взгляд устремлен в камеру, минимум движений, лицо до невозможности серьезное, закрытые на высоких нотах глаза. Песня A Question Of Lust не помогла Гору выйти из тени Гэана. Она еще раз показала его всем в новом свете. В его собственном свете. И очень символично смотрятся первые кадры видео к этой песне: Мартин Гор снимает с себя одежду…
Классический ритм песни в стиле Фила Спектора позволил Depeche Mode вновь попробовать новые оттенки звучания. До того момента синти-поп баллады звучали холодно и абстрактно. Простая мелодия, написанная Мартином, сделала из этой песни сингл, и в Германии дела пошли в гору: A Question Of Lust ворвалась в Top Ten и еще раз закрепила за командой репутацию музыкантов, которые могут сочетать в своем творчестве мрачность и теплоту. В Англии сингл добрался только до 28 позиции; кроме того, по традиции послышались циничные критические отклики и стали появляться негативные статьи в музыкальных журналах. Год спустя Мартин Гор проанализировал для журнала Record Mirror ситуацию, которая сложилась сразу же после выхода A Question Of Lust, а также сам процесс написания синглов в целом — сказал свою заключительную речь к часто цитируемому закону поп-музыки «Дело в певце — не в песне». «То, чего люди никогда не понимают до конца, — это как сложно написать сингл», - говорил он. «Возьмем, например, Джорджа Майкла. Знаменитое имя. Но стала бы песня Careless Whisper хитом, будь она исполнена каким-нибудь неизвестным итальянским певцом? Люди говорили, что песня скучная. Джордж Майкл спел ее, и она стала хитом. Когда мы выпустили A Question Of Lust, все сказали, что она бесцветная. А ведь это замечательная баллада».
Наилучшим образом атмосферу всех песен, собранных в Black Celebration, передает композиция Fly On The Windscreen — апокалиптическая картинка, описывающая медленное умирание мух, вдавленных ветром в лобовое стекло автомобиля. Песня, которая однажды уже стала би-сайдом плохого а-сайда, стала одним из основных символов тогдашней лирики Гора:
Death is everywhere
There are flies on the windscreen
For a start
Reminding us
We could be torn apart
Tonight
Единственной реакцией на постоянно преследующую человека смерть может стать лишь стремление человека найти утешение, «лекарство». Но в данном случае речь идет не о скуке, а о человеческих страстях. В этой песне присутствует осознание неизбежности смерти. Чаще, чем в песнях Some Great Reward, Гор находил темы для творчества, сталкивая жизнь со всеми ее страстями и со всей ее тоской с обыденной реальностью, рисуя картины в самых мрачных тонах, как и положено любому пессимисту. Он рассказывал о расставаниях и разлуках, страданиях и быстротечности всего земного. Идеей Гора стало рассмотрение неизбежности не с позиции жалости к самому себе — он предложил отпраздновать нашу тленность:
Let’s have a black celebration tonight
To celebrate the fact
That we’ve seen the back
Of another black day
Впрочем, Black Celebration вовсе не стал саундтреком для внутреннего торжества мрачности и пессимизма. И Гор вовсе не закрылся от окружающего мира. Напротив: во всем, что касается интимных отношений, он стал намного более внимательным наблюдателем. Он более вдумчиво подошел к рассмотрению взаимосвязей, возникающих между двумя людьми, которые отважились полюбить — и не где-то в теплом и светлом раю, а здесь, на земле, где любовь никогда не была простым делом. Наилучшим примером, подтверждающим это предположение, стала фортепианная баллада Sometimes — пессимистичное продолжение Somebody: в ней повествуется о человеке, который нашел свою любовь, но сразу же после этого начал медленно, но верно уничтожать ее. «Это песня о тех, кто ищет любви, но в итоге чувствует усталость и разочарование», - рассказывал Гор журналу No. 1 Magazine. В альбоме также прозвучал социальный мотив: в песне New Dress Гор выступил с резкой критикой журналистов, которые быстрее и охотнее станут обсуждать новое платье принцессы Дианы, чем обратят внимание на реальные трагедии, случающиеся в мире. Слова, звучащие в припеве этой композиции, критически настроенные школьники и студенты и сегодня могут использовать в качестве собственного лозунга:
You can’t change the world
But you can change the facts
And when you change the facts
You change points of view
If you change points of view
You may change a vote
And when you change a vote
You may change the world
Гор с недоверием относился к СМИ и презирал некоторые механизмы, которые СМИ постоянно использовали. Больше всего его злило, что он не мог справиться с журналистами в собственных интервью. «Мне кажется, что во время интервью я выгляжу фальшиво», - говорил он сразу же после выхода альбома. «И это только моя вина. Я ничего не могу изменить. Я говорю неправду. Проблема состоит в том, что я никогда не смогу открыться и объяснить смысл собственных песен. Когда я их пишу, они кажутся мне логичными. Я сам создаю себе подходящую атмосферу, которая помогает мне отойти от мягкости современной поп-музыки. Но при этом я точно знаю, что мы никогда не сможем стать такими жесткими, какими кажемся в нашем творчестве».
В этом состояло основное несоответствие. Гор писал песни, которые слишком глубоко затрагивали суть вещей. Погружаясь с головой в работу, он позволял себе думать о таких вещах, которые мог осмыслить, только оставаясь в традиционном творческом уединении. Он знал: как только он окажется в привычном окружении своих коллег по группе — в туре или на интервью — он вновь превратится в обычного юношу, едва вышедшего из школьного возраста, которому посчастливилось принять участие в захватывающем приключении. У него самого с этим проблем не было. А вот у журналистов они возникали во множестве. Им больше импонировал Морисси, который был интеллектуалом не только в песнях, но и в обычной жизни.
Гор же оставался верен самому себе.
После выхода Black Celebration для группы изменилось все. Альбом стал филигранным произведением искусства — и был принят публикой как таковой. Миллионам поклонников по всему миру было совершенно безразлично, что новые песни не соответствуют стандартам радиоэфиров. Как паломники, они съезжались на концерты, которые от раза к разу проводились на все более крупных площадках, и отдавали должное группе, которой удалось без гитар и ударных создавать совершенно уникальные вещи.
Даже в Америке дела внезапно пошли на лад: невзирая на маркетинг и все его испробованные стратегии, Depeche Mode стали на этом континенте альтернативной командой, демонстрировавшей именно на концертах свои сильные стороны. Новые песни Гора разрушили стандарты поп-индустрии. Он понял, что его идеи сработали. Вспоминая о прошлом, он говорил, что вместе с выпуском альбома Black Celebration для него начался такой период развития группы, когда ему стало нравиться все, что они делали. И что самое удивительное — этот период продолжается по сей день.
Глава 12
7 марта 1988 года: легендарная гастроль Depeche Mode в Восточном Берлине.
Бумага, на которой отпечатаны входные билеты, была невзрачного коричневого цвета. Такой же «многообещающей» была и надпись: «Концерт к дню рождения FDJ». Место проведения мероприятия: концертный зал имени Вернера Зееленбиндера на улице Пауля Хейзе, что возле парка народных гуляний во Фридрихсхайне. К слову сказать, Вернер Зееленбиндер был пламенным борцом и участником коммунистического сопротивления, которого нацисты казнили в 1944 году.
Был март 1988 года, холодный и мрачный рабочий день в Восточном Берлине. Тот, кому посчастливилось в тот день прокатиться на метро в сторону железнодорожной станции Лениналлее (ныне – Ландсбергер Аллее), непременно почувствовал, что вокруг творится что-то неладное. По улицам толпами шли молодые люди, одетые преимущественно в черное. Ни один среди идущих не удосужился надеть на себя синюю рубашку — часть униформы виновницы торжества, организации FDJ. Оживления тоже заметно не было: молодежь подходила к концертному залу тихо и очень спокойно, как будто собиралась участвовать в каком-то священнодействии, не терпящем громких звуков и суеты. Несмотря на скудность информации на входных билетах, все знали: на концерте, приуроченному к дню рождения FDJ, будут играть Depeche Mode.
Выступления западных команд для Восточного Берлина были не такой уж и сенсацией. Даже в то время на территории ГДР действовали агентства, которые организовывали гастроли западных звезд. Руководящая партия ГДР давно уже уяснила для себя, что импортных артистов замечательно принимают, а их приезд существенно улучшает репутацию SED. На самом деле, большинство партийных акционеров рассматривали такие концерты, как терапию, направленную на поддержание собственной значимости в глазах Англии и ФРГ: Джеймс Браун, Uriah Heep, Shakin’ Stevens, Джо Кокер или Барклай Джеймс Харвест — это замечательно. Даже больше — это прекрасно. Но Depeche Mode — группа совершенно иного масштаба. Мирового масштаба. Группа, которая ездит по миру со своим Music For The Masses Tour и прибывает в Восточный Берлин прямо из Франции, чтобы потом дать пару концертов в Будапеште и Праге и отправиться покорять Азию и Америку. Их остановка в Берлине в промежутке между концертами как раз-таки и есть настоящая сенсация.
То, что Depeche Mode, как и The Cure, задолго до этого легендарного концерта в бывшем ГДР стали любимцами молодежи, прекрасное подтверждение расхожего предположения, что после воссоединения срослось все то, что изначально было единым. Диски с записями альбомов Depeche Mode в ГДР расходились с той же головокружительной скоростью, что и в ФРГ, правда, в Восточной Германии достать их было намного сложнее. Поэтому в особенном «фаворе» в те времена были распространители: молодые люди, имеющие выходы на западные музыкальные рынки, которые приобретали лазерные диски и переписывали музыку на пленку.
Одна копия превращалась в сотни других копий — и в ГДР неуклонно росла армия тех, кто относился к Depeche Mode, как к культу. Точно так же, как и их соратники на Западе. Интересно отметить, что в Восточной Германии, как и на Западе, быстро возникла и стала развиваться сеть фан-клубов, конечно же, не официальных. Названия у них были самые разные, к примеру, Grabbling Hands, они организовывали вечеринки devotees, для проведения которых непременно подкупали руководителей молодежных клубов, презентовав им бутылку шампанского или что-нибудь столь же приятное и полезное. Прочие прибегали к более суровым методам: например, сидели на танцполе неподвижно до тех пор, пока диджей не включал что-то из репертуара Depeche Mode. Такие «сидячие» забастовки проводились под девизом: мы хотим танцевать.
За то, что Depeche Mode 7 марта 1988 года отыграли концерт в Восточном Берлине, вряд ли следует благодарить преданных сторонников ГДР, потому что мероприятие состоялось по инициативе ловких венгерских организаторов. На пути из Страсбурга в Будапешт в туре Music For The Masses образовалось три свободных дня – и команда согласилась сыграть концерт, несмотря на смехотворный гонорар (ходили слухи о 5000 марок). Нежелание прерывать гастрольную гонку на три дня и расслабляться перевесило все недостатки «щедрой» оплаты. Еще одной проблемой, занимавшей организаторов, стало заполнение зала. Как собрать достаточно публики в концертном зале имени Вернера Зееленбиндера, но при этом не допустить свободной продажи билетов? Может быть, пригласить только пламенных сторонников FDJ и SED? Разумеется, «неживая» публика на концерте одной из самых зажигательных команд Европы — это досадное недоразумение, ведь хотелось бы, чтобы группа всему миру рассказала о дружелюбности и открытости ГДР.
Поэтому было решено распространить бОльшую часть билетов среди учащихся и молодых рабочих. Некоторые фанаты Depeche Mode позже рассказывали, что оказались среди избранных, получивших заветный билетик. Этот факт позволяет предположить, что организаторы совместно с районным управлением Берлина и молодежной радиостанцией DT64 попытались распределить билеты среди «правильной» публики, основной отличительной чертой которой была далеко не преданность коммунистическим идеалам и партии. Не стоит удивляться тому, что государственным службам были известны вкусы простых граждан. Тут как раз все логично. В атмосфере слежки всех за всеми иначе и быть не могло. Для чего, спрашивается, появлялись в фан-клубах Depeche Mode в Восточном Берлине «страстные» поклонники творчества группы, которые, потусовавшись на паре-тройке вечеринок, бесследно исчезали в неизвестном направлении?
Другими словами, билеты распределялись весьма скупо. Несмотря на это, сотни любопытных и поклонников, которым билетика не досталось, пришли к месту проведения концерта. Прямо перед зданием стихийно образовался «черный» рынок, по словам очевидцев, в качестве оплаты за билеты принимались даже не деньги, а разные вещи, о которых в те времена в коммунистической Германии можно было только мечтать.
Перед концертом группа приняла участие в пресс-конференции, которая состоялась в зимнем саду тогдашнего «Гранд Отеля» на Фридрихсштрассе. Во время перекрестного опроса Мартин Гор заявил, что не позиционирует себя в качестве руководителя коллектива. «Я только песни пишу», - сказал он. «Все, что происходит потом, происходит на демократической основе». Выражение лиц идейных коммунистических кадров после этого высказывания описать можно было лишь с огромным трудом. Порадовало их одно: парни из Depeche Mode заявили, что имидж и модные тенденции не имеют для них большого значения.
Главным зубоскалом опять стал Мартин Гор — на сей раз за счет команды, которая должна была играть на разогреве. Для этих целей организаторами была приглашена группа Mixed Pickles, о которой Гор, конечно же, никогда раньше не слышал. Какое-то время он распространялся о том, как важна для Depeche Mode группа, которая играет на разогреве, и хвалил Front242 за следование основной концепции хедлайнера. А потом закончил свой рассказ словами: «Я не знаю, какие они, эти Mixed Pickles». При этом название группы он произнес с таким видом, как будто сдерживал смех.
Mixed Pickles, к слову, были уважаемой альтернативной рок-группой, известной в ГДР в качестве независимой команды. И в тот вечер им предстояло весьма нелегкое испытание. После первых же звуков публика начала освистывать музыкантов. Вовсе не потому, что имела что-то против группы, а потому, что с нетерпением ждала самого главного — того, что должно было начаться после разогрева.
Ни один из слушателей не остался разочарованным: свидетели того концерта до сих пор рассказывают о нем, как об одном из самых ярких, опьяняющих и упоительных впечатлений в своей жизни. Среди толпы находился некто Арним Тейтобург-Вайс, который сегодня известен как вокалист альтернативной группы Beatsteaks. «Я знал Depeche Mode только по постерам из журнала Bravo да по заезженным кассетам и очень любил их музыку», - делился он впечатлениями, с которыми согласились бы многие из присутствовавших на концерте. «Когда они, наконец, вышли на сцену, мы все обалдели — особенно из-за смешно одетого блондинчика, который встал как раз по центру. Это был самый клевый чувак, которого я когда-либо видел. Многие смеялись над его одежками, но лично мне показалось, что он офигенный. Я вообще тогда в самый первый раз оказался на концерте, мне было 14, и я смело могу сказать, что в тот вечер Depeche Mode навсегда изменили мою жизнь. Музыка Мартина для меня всегда будет отправной и опорной точкой. А Depeche Mode — моими личными Beatles».
Позже пресс-конференцию группы частично транслировали в специальном выпуске популярного музыкального журнала Electronics по молодежному радио ГДР DT64. Так как никто и никогда официально не сообщал о концерте Depeche Mode в Восточном Берлине, многие фанаты узнали о сенсационном событии только из СМИ. Радиопередача стала единственным утешением для тех, кто и понятия не имел о концерте. Специально для германских поклонников Гор даже сказал пару фраз на немецком языке: «Привет, это Мартин Гор. И я хочу поприветствовать всех слушателей передачи Electronics». Дальше оба ведущих передачи под девизом «Depeche Mode — факты, музыка, разговоры» сухо пересказали ключевые вехи биографии группы и прокрутили несколько странно подобранных песен: A Question Of Lust (minimal) и People Are People с живого выступления в Базеле. Вводное слово, придуманное ведущими, до сих пор относится к самому хитроумному описанию группы: «Depeche Mode — волшебная формула, приводящая в массы в восторг. Музыка высочайшего уровня современных технологий. Красочное сценическое шоу рафинированного образца».
Глава 13
Глава о том, почему Гор не хотел надолго задерживаться в Лондоне, о том, что связывало его с Марком Кнопфлером, и как с его помощью на американском стадионе появилось пшеничное поле.
Мартина Гора с трудом можно представить себе в качестве гостеприимного хозяина какой-нибудь вечеринки. Ведь в самом начале действа он скромен, потому что трезв, а потом — моментально пьян и обнажен. Тем не менее, руководству группы показалась интересной идея организовать вечеринку для журналистов Smash Hits весной 1987 года. Им хотелось доказать британской прессе, что Depeche Mode не маются от скуки и не участвуют по ночам в черных мессах, как об этом писали в некоторых изданиях после выхода Black Celebration.
Разумеется, журналисты Smash Hits не смогли удержаться, чтобы не написать в подробностях о вечеринке, проходившей в одном из лондонских отелей. Впечатления от общения с Мартином Гором, надо сказать, были незабываемые: сначала он стоял за диджейским пультом, включая для публики неизвестные и очень странные вещи: берлинский авангард и сочинения Боуи, которые, конечно, никто не признал. Он много смеялся, причем его смех напоминал собравшимся «оглушительный, пронзительный грохот». Потом, несмотря на поздний час, Гор потребовал салат, и долго ковырялся в серпантине, попавшем ему в тарелку. Насильно завладев одним из журналистов и отведя его к обеденному столу, Гор попытался уговорить того снять штаны. Около полуночи, поняв, что журналист на уговоры не поддается, Мартин избавился от собственных брюк. Резюме Smash Hits: ну и невоздержанный же типчик этот Гор!
В конце 1986 года Гор опять уехал из Берлина, так еще ни разу не побывав в восточной части города. «Пограничники приняли меня за футбольного хулигана», - рассказывал он журналу No. 1 Magazine. Он снял апартаменты в Лондоне и пригласил к себе Кристину Фридрих. Гор: «Моя подруга еще ни разу не жила нигде, кроме Берлина и давно мечтала попасть в Англию». Их отношения завершились в тот же год. Переезд Гора на родину не принес ему ничего хорошего. Еще со времен первых длительных концертных туров Depeche Mode, когда он поездил по миру и познакомился с иными культурами, Гор стал придерживаться весьма критического взгляда на соотечественников. Несмотря на то, что он продолжал поддерживать тесные контакты со своей семьей и старинными приятелями, менталитет британцев шел в разрез со всем тем, чему Мартин уже успел научиться. Он охарактеризовал британский характер всего лишь несколькими словами для журнала Record Mirror: «Мы, британцы, всегда были жестокими. Такими и останемся».
Решение переехать в Лондон имело под собой основы, скорее, прагматические. Энди Флетчер со своей подругой жил неподалеку, в той же части города — Maida Vale. И Алан Уайлдер организовал здесь студию, в которой группа быстро и без особенных сложностей могла записывать рабочие варианты новых песен. Тем не менее, сразу же после возвращения Гор понял, что его пребывание в Лондоне вряд ли затянется надолго. Потому что еще раньше он запланировал, что в ближайшее время попытает счастья где-нибудь еще. Он рассказывал в интервью французскому журналу Best в 1987 году: «Я скоро намерен пойти дальше и найти местечко в Европе, где можно пожить». Об Англии он выразился недвусмысленно: «Я терпеть не могу эту страну. Она слишком консервативна. Все эти законы, все эти убеждения — я слишком хорошо их знаю. Мне нравятся французы и немцы, потому что эти люди получают удовольствие от собственной культуры и от жизни».
Британские газетчики тоже получили по полной: «Большинство англичан читают либо Sun, либо Daily Mirror. Я прекрасно знаю эти бульварные газеты. В Европе существует масса подобных изданий. Но теперь, когда я вернулся домой, эти таблоиды показались мне мусором. Они настолько неправдоподобны, что кажутся мне смешными. Иногда я даже представляю себе, что люди покупают их только для того, чтобы немного повеселиться, как это делаю я сам».
Впрочем, он быстро отказался от этой идеи. Дело в том, что на третьей полосе Sun в каждом выпуске печаталась фотография обнаженной красивой девушки. Во время предвыборной гонки в начале лета 1987 вместо очередной соблазнительной картинки на третьей полосе оставили пустое место, снабдив его комментарием: «Если к власти придут левые, так будет всегда». Гор: «Готов побиться об заклад, что лейбористы только поэтому проиграли». Победа на выборах в третий раз досталась Маргарет Тэтчер, несмотря на все волнения и протесты, которые провоцировала «холодная» социальная политика Железной Леди.
Не успел еще Гор как следует обжиться в своей лондонской квартире после длительного Black Celebration Tour, как приступил к написанию новых песен. В те времена у него не было с этим проблем: когда было свободное время, он просто брал гитару и начинал сочинять. Процесс был пусть и длительным, но весьма эффективным. А когда песня была готова, Гор особенно не заморачивался на отшлифовывании и совершенствовании аранжировок. Уайлдер сказал как-то, что если бы все зависело только от Гора, тот выпускал бы по альбому в неделю. Однако принципы работы над новым материалом, принятые в группе, существенно тормозили процесс (годы спустя это наложило свой отпечаток на Гора, превратив его в весьма медлительного сонграйтера, для которого каждая песня означала жестокую борьбу с самим собой).
К тому времени Depeche Mode превратились в средней тяжести танкер, если позволить себе аналогию с морскими судами: в этакий корабль с точным курсом и конкретной целью, однако тяжело управляемый и далеко не быстроходный. После выматывающих сессий Black Celebration всей группе было ясно, что запись следующей пластинки должна проходить в других условиях. Все были довольны работой Гарета Джонса, но одновременно хотели новизны. Кроме того, выяснилось, что длительное пребывание Дэниела Миллера в студии в качестве сопродюсера стало невозможным: его компания выросла, потому что успеха удалось добиться еще нескольким группам помимо Depeche Mode. Одним из таких успешных коллективов был, например, дуэт Erasure, новый проект Винса Кларка, который в 1986 году выпустил ряд замечательных синглов.
«Вместе с Гаретом и Дэниелом мы записали три альбома и пришли к выводу, что нам необходимо вливание «новой крови», — говорил Гор. «Кроме того, мне кажется, что Дэниел не сможет больше работать с нами, ведь его лейбл занял серьезную позицию на инди-сцене. У него и без нас есть чем заняться, так что вряд ли он сможет безвылазно месяцами сидеть в студии».
Группа пригласила нового продюсера Дэвида Баскомте, отлично зарекомендовавшего себя сотрудничеством с командой Tears For Fears, и совместно они начали записывать новую пластинку в студии Уайлдера в Лондоне. Гор сыграл свои новые «демки», а затем Уайлдер и Баскомте принялись за их аранжировку и переаранжировку. Во время этой работы Гор был очень сдержан. Промежуточный этап доработки демо-версий перед окончательной записью казался ему нецелесообразным — во время работы над последующими альбомами группа отказалась от такой практики.
Желание Гора вдохнуть воздух других стран осуществилось. Он поехал в Париж, где был положен старт шестому студийному альбому Depeche Mode. Студия Giullaume Tell представляла собой старый кинотеатр с огромными помещениями, оснащенными диковинными, непривычными для поп-музыкантов инструментами, например, литаврами. После до клаустрофобии тесного Берлина в Париже было слишком много свободного пространства. Кроме того, на сей раз группа отказалась от принципа «живи альбомом» и записывала пластинку в режиме свободного графика. Первым результатом такой работы стала композиция Strangelove, замечательный образец композиторского искусства Гора, записанная в чистом гитарном поп-стиле: французская съемочная группа посетила студию и сняла Гора, поющего эту песню под акустическую гитару. И в таком исполнении Strangelove прозвучала, как ранний брит-поп.
В своих текстах Гор вновь погрузился в излюбленную тематику любовных отношений. К основной канве добавилась еще и проблема отсутствия взаимопонимания, вероятно, Гора вдохновили на это медленно, но верно приближающиеся к финалу отношения с Кристиной Фридрих. Протагонист песни Strangelove в момент близости просит прощения за то, что наступит время, когда он уже не сможет быть рядом:
There’ll be days
When I stray
I may appear to be
Constantly out of reach
Гора интересовали все аспекты двойственности любви: то она требует максимальной близости, то ей нужна полная свобода. Иногда она все, а иногда — ровным счетом ничего. Он задавал самому себе вопрос: как, черт возьми, обычный человек может справиться со всеми этим? «В моих песнях я часто поднимаю одни и те же темы», - рассказывал он журналу Sounds. «Две вещи, которые постоянно возникают в моем творчестве, это лишение всех иллюзий и отсутствие удовлетворенности собой и жизнью. В некоторых песнях я пишу о поисках невинности и чистоты». Его также мучила ностальгия по тем временам, когда он был подростком. «Я пришел к выводу, что с возрастом наше разочарование только растет. Самое лучшее время в жизни — юношеские годы. Возраст и опыт, который мы приобретаем, стирают остроту и сглаживают углы».
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |