Созидая на краю рая. Пролог 12 страница

– Я подумаю! – повторяет он, слегка раздражённо.

Поджимаю губы и, кивая, отстраняюсь. Замолкаю, переводя взгляд в окно. Понимаю, что сейчас это лучшее решение. Не стоит злить его, когда я так близко к своей цели.

– Белла…–усталый баритон снова слышится за моей спиной, и я даже удивляюсь, что он зовёт меня. Разве он не обдумывает мой план?

До сих пор в голове не укладывается, что он хочет защитить меня, что говорит сейчас со мной. Впрочем, для этих мыслей найдётся время позже. Всё позже. Я всё обдумаю, но не сейчас!

– Я не хочу, чтобы это повторилось, –его глаза скользят по моей пылающей щеке, и могу поклясться, что в самой их тёмной глубине я видела боль. Признание своей вины. На сердце становится чуть легче, а в душе теплеет. – Поэтому не зли меня больше так, договорились?

– Договорились… – улыбаюсь почти искренней улыбкой и, поддавшись внезапному порыву, кладу свою руку на его.

– Спасибо, – тихо шепчу я.

– Не за что, – отзывается он и тоже улыбается мне в ответ.

Вот так неожиданно наш скандал и его деспотические наклонности переросли в общее решение, которое спасет самое дорогое, что есть у меня в жизни.

Моего маленького сына…

СОЗИДАЯ НА КРАЮ РАЯ. ГЛАВА 23

Просыпаюсь в доме у Каллена.

Понимаю это сразу, едва перевожу взгляд на балдахин кровати белого цвета.

В этой кровати у нас был секс. В этой спальне я вчера снова ощутила, каково это – заниматься сексом без желания и не иметь возможности отказать.

– Неужели проснулась? – раздаётся мужской голос над ухом, отчего я вздрагиваю и только потом смотрю на того, кто рядом со мной.

– Доброе утро, – произношу, поглядывая на него. Розоватые губы снова сияют усмешкой. Он всегда усмехается, когда рядом я. Что это может значить?

– Не доброе, – его прекрасные черты чуть искажаются, и это позволяет мне заметить лёгкую синеву и усталость под глазами.

– Что-то случилось? – привстаю на локте, по-прежнему смотря лишь на него. Изумруды впиваются в меня, не давая возможности оторваться.

– Ты заставила меня множество вещей обдумать, – короткий смешок, а затем длинные пальцы указывают на прикроватную тумбочку, где стоит открытая недопитая бутылка виски. Рядом стакан с той самой золотистой жидкостью – наполовину пустой.

– Принести тебе чего-нибудь? – прикусываю губы, задавая этот вопрос, и думаю над его значением. Наверное, он уместен. В конце концов, он хочет, чтобы я приносила пользу. И раз он идёт на компромисс со мной, значит, и я проявлю себя. Вполне безобидный вопрос, не так ли?

– Да, – односложный ответ следует почти с минутным интервалом после моего вопроса. Уже готовлюсь к тому, чтобы он озвучил, что конкретно хочет, и чем я могу помочь, как холодная рука сжимает прозрачный тюль, прижимая меня к своему обладателю.

Настойчивые страстные губы впиваются в мои.

От неожиданности теряю остатки кислорода, и забываю, как отвечать на поцелуй. Теряюсь, но в то же время не хочу, чтобы поцелуй перерос в нечто большее. Ему не хватило ночи? Или его самочувствие после выпитого ещё позволяет совершать подобное?

– Эдвард, – шёпотом зову я, пытаясь отстраниться. Едва успеваю произносить его имя между поцелуями. – Эдвард!

– Заткнись! – отрезает он, и теперь уже обе его руки прижимают меня к обнажённой мускулистой груди, причиняя ощутимую боль. Хотя, для него это страсть.

– Эдвард, пожалуйста! – предпринимаю вторую попытку, и теперь уже ухитряюсь помешать его губам собственной ладонью. Она ложится на его рот, останавливая.

– Что ты делаешь? – раздражённо спрашивает он, и его пальцы сдавливают мои, силясь убрать преграду.

– Подожди! – прошу я, и в очередной раз пробую выбраться из его железной хватки. Он, вопреки моим предположениям, всё же разжимает объятья, выпуская меня.

– Чего ждать? – он опять злится. На его лице гримаса гнева. Отвожу глаза, привожу дыхание в порядок. Беру себя пальцами за запястье – кажется, там остались синяки, если он и вовсе не сломал мне руку.

– Я думала, что тебе плохо. Разве нет? – рассеянно отвечаю я, пряча за смятением боль.

– Сейчас станет лучше, – он снова тянется ладонью к моему телу, но я вовремя успеваю отстраниться.

– Я могу помочь и по-другому! – под его гневные ругательства отползаю к краю кровати и упираюсь спиной в одну из деревянных балок. Руки, лежащие на коленях, в безмолвном жесте просят Эдварда не приближаться.

Пантомима производит на него впечатление.

Он замирает, но взгляд по-прежнему бродит по моему обнажённому телу. В глазах мужчины проскальзывает влечение, страсть и похоть. Он хочет меня прямо сейчас, а я не даюсь. И от этого ему кажется, что он в увлекательном квесте. Что я – главный приз. Наверное, от этого мне сейчас станет только хуже.

– Белла, не испытывай моё терпение! – он рычит сквозь зубы, но ближе не подбирается. Так лучше. Так спокойнее. Так безопаснее.

– Я и не думала, но Эдвард, – отхожу от балки, медленно двигаясь по направлению к нему. Он, словно хищник перед прыжком, разглядывающий свою жертву. Чтобы как-то утихомирить пылающий в его глазах огонь, решаюсь на отчаянный шаг и прикладываю свою ладонь к его лицу. Наградой мне служит непонимание в его глазах.

– Я, правда, хочу помочь! – шепчу, не отнимая руки. Он смотрит на меня с долей сарказма, но в тоже время где-то в глубине прекрасных изумрудов вижу какое-то странное умиление. Откуда оно и чем вызвано? Тем, что я сейчас делаю?

Он в замешательстве, изучает меня. Не доверяет. Оценивает.

В нём столько чувств одновременно, что я не успеваю толком во всём разобраться.

– Готовить умеешь? – наконец спрашивает он, и я поспешно киваю.

– На кухне есть всё необходимое. Займись завтраком, – с этими словами он возвращается обратно на подушку и прикрывает глаза.

– Что тебе приготовить? – прижимаю тюль к груди, облегчённо выдыхая, интересуюсь я.

– Что захочешь, – даже не удосуживаясь взглянуть на меня, небрежно бросает он. Вздыхаю и подхожу к краю кровати, беря в руки своё красное платье. Торопливо надеваю его, представляя себя в таком виде готовящей на кухне. Усмехаюсь, но делать нечего. Больше мне надеть нечего.

– И да, Белла, – останавливает меня повелительный тон уже у двери. Оборачиваюсь, стараясь скрыть напряжённость и придать своему образу лёгкости.

– Что-то ещё? – интересуюсь вежливо, аккуратно. Не хочу снова злить Эдварда.

– Принеси воды, – бросает он.

– Хорошо.

Закрываю за собой дверь и иду по мраморной лестнице к кухне. Хорошо, что я уже знаю, где она. Пока бреду по ступенькам, думаю об Эдварде. О его странном поведении. Он хочет казаться мне непоколебимым властителем, но почему-то я всё чаще нахожу в нём черты вполне обычного человека. Нормального, адекватного, с допустимыми мерками нравственности. Но через пару минут он снова превращается в того жестокого тирана, которого я ненавижу. И как мне разобраться, какой он на самом деле?

Даже сейчас он ведёт себя странно: по собственной воле отказался от секса со мной. Он бы мог сделать всё, что угодно, если бы захотел – я для него никто. Только вот он ни сделал. Почему?

От внезапного хода мыслей останавливаюсь, понимая, что забыла у него спросить, какое решение он принял относительно Гамбурга.

Ругаю себя за подобную опрометчивость, но смелости вернуться обратно и задать этот вопрос не хватает. Чуть позже сделаю это при случае, если он сам не вспомнит.

Оказываясь на кухне, наблюдаю многочисленность кухонной утвари, техники и огромные тумбы для приготовления еды. Не сразу нахожу среди дизайнерской мебели необходимую мне плиту и холодильник.

Открываю его, и глаза тут же разбегаются от обилия продуктов. Всё что хочешь и на любой вкус. Интересно, для простого омлета или блинчиков здесь что-нибудь найдётся?

Пробегаюсь взглядом по разноцветным упаковкам, вылавливая слова «изготовлено в Швейцарии», «изготовлено в Италии», «изготовлено в Испании», похоже, вся еда привозная. Но, нет – вижу яйца и молоко, необходимые мне и подписанные «сделано в США». Тем лучше – хотя бы какие-то продукты я смогу использовать для завтрака.

Взбиваю все ингредиенты, найденные в холодильнике и на полках, в глубокой миске и ставлю разогреваться сковороду.

Пока омлет подрумянивается на сковородке, наливаю в один из стаканов воду и несу её наверх, к Эдварду, помня его просьбу.

Уже у двери подмечаю, что сейчас было бы неплохо спросить про решение относительно моей поездки к немцам. Относительно Тони.

Довольно странно, что Аро не пугает меня сейчас. Может быть, я не осознаю, что значат все слова, сказанные Эдвардом, но пока мне не страшно. Я под его защитой и здесь, в его особняке. Тут до меня даже мёртвые не доберутся. Разве что я к ним саама не присоединюсь отего руки.

– Эдвард! – зову его, подходя к кровати. Сиреневые веки тут же освещают передо мной взгляд своего обладателя.

Протягиваю ему воду и теряюсь на пару секунд, пока наблюдая, как он жадно осушает стакан.

– Принести ещё? – вместо приготовленного вопроса срывается другой, незапланированный.

Опять удивлённый и недоверчивый взгляд мужчины заставляет меня примёрзнуть к полу.

– Лучше несколько, – отвечает он. Быстро киваю в знак согласия и собираюсь идти к двери, как наступаю босыми ногами на что-то острое и хрустящее. Глаза мигом вылавливают среди серого ковра серебристую упаковку с таблетками.

Наклоняюсь, поднимая находку с пола.

Ища объяснений, гляжу на мужчину.

– Что это?

Вспоминаю картины из прошлого, где каждую ночь он выпивал несколько таблеток из подобных упаковок. Неужели у него такая сильная наркотическая зависимость?

– Я уже говорил тебе, что это не твоё дело! – грубо рявкает он, отчего я смиренно и пристыжено опуская глаза, кладу упаковку на тумбочку и следую по намеченному маршруту.

– Стой! – раздаётся, когда я уже поворачиваю дверную ручку. Приходиться откликнуться и обернуться.

Эдвард теперь не лежит, а сидит на простынях. И взгляд его не выражает ничего хорошего.

– Оставь стакан! – командует он, смотря на меня в упор. – И иди сюда!

Мне ничего не остаётся, как послушаться. Чувствую себя рабыней, когда исполнив его повеления, сажусь на кровать рядом.

– Снимай платье, – изумрудные глаза уже проникли под мою одежду, хотя она всё ещё на мне надета.

– Эдвард… – пробую возразить я, но теперь он непреклонен.

– Без разговоров. Снимай! – подтверждая серьёзность своих слов, он тянется рукой к бордовым бретелям, сдергивая одну из них с моего плеча.

– Ладно, – удручённо соглашаюсь, расстёгивая молнию. Красное кружево падает к моим стопам. Я снова голая, снова обнажённая для него. Такая же, как и всегда.

– Не смей мешать мне, ясно? – с этими словами его руки скользят по моей талии, затем по бёдрам, и, наконец, останавливаются у своей цели.

– Одно слово, и тебе конец! – сообщает он, будто бы невзначай предупреждая. Но его грубость никак не вяжется с тоном предупреждения.

– Завтрак на кухне…

– Чёрт с ним! – рычит он, отчего я быстро замолкаю. Не стоит создавать проблемы на ровном месте. Если он сейчас хочет секса – то получит. А что мне ещё остаётся?

– Хорошо, – вкладываю в голос какое-то подобие соблазнения и запускаю пальцы в его волосы. Кажется, это заводит его ещё больше. – Я здесь. И я не сопротивляюсь.

– Это хорошо для тебя, – между поцелуями проговаривает он. – Тебе будет проще, если не будешь противиться!

– Не буду, – улыбаюсь, но на самом деле готова плакать. Плакать от своего ответа и притворства. Ненавижу скрывать чувства, ненавижу ощущать себя дешёвой шлюхой…

Всё это происходит со мной в присутствии Каллена, заставляя и его воспринимать как врага. Он и есть мой враг. Но в это же время, он мой ангел-хранитель. Мой и Тони.

Пока думаю, отрываясь от поцелуев и реальности, не сразу замечаю, как оказываюсь уже на кровати, лежа спиной на простынях и наблюдая нависающую надо мной фигуру мужчины. Его прерывистое дыхание доносится до моих ушей на секунду раньше, чем боль снова пронзает моё тело.

*******

Лежу, словно распростертая богиня. Вокруг меня сплошные белые простыни, словно бы в каком-то замке ужасов – не хватает только кровавых пятен.

Перевожу взгляд то в одну сторону, то в другую. Делаю попытку отвлечься от назойливого побаливания в нижней части живота. Не люблю это чувство, хотя за последние полторы недели должна была уже к нему привыкнуть. Оно – мой спутник.

Погружённая в свои мысли, не сразу замечаю, что рядом со мной нет Эдварда. Увидев это, радуюсь тому, что могу побыть одна и прийти в себя после головокружительного и, кажется, бесконечного секса, как до моих ушей доносится странным шум. Довольно громкий. Снизу, из кухни.

Нахмуриваюсь, приподнимаясь на локтях.

Любопытство берёт верх над разумом, и я решаю посмотреть, что происходит внизу. Надевать платье снова – лень, поэтому просто оборачиваю махровое полотенце из ванной комнаты вокруг тела, и закрепляю его на груди.

Спускаюсь по ступеням, держась за перила. Лёгкая слабость в ногах даёт о себе знать.

Не знаю, что происходит раньше: я спотыкаюсь и слышу запах горелого, или наоборот – сначала слышу запах, а потом спотыкаюсь.

Впрочем, мне удаётся удержаться на ногах, а затем я быстрым шагом преодолеваю остаток лестницы по направлению к кухне.

Половина её задымлена, что напоминает мне о сковороде с омлетом.

Среди бедлама различаю фигуру Каллена. Уже одетого. Замираю, не зная, стоит ли входить.

Моя нерешительность понятна всем, кроме судьбы, потому что она вносит свои коррективы в происходящее.

Прямо на моих глазах Эдвард хватается рукой за горящую сковороду, и она с грохотом падает на пол, расшвыривая остатки горелого завтрака по плиткам. Но не это самое главное, а то, что громко чертыхаясь, Каллен прижимает руки к груди, не зная, чем унять боль.

Я и сама не знаю, как оказываюсь рядом с ним, но происходит это довольно быстро.

– Покажи! – требовательно тянусь к обожжённой его руке, но он её отдёргивает, негодующе глядя на меня.

– Ты решила спалить дом? – глаза мужчины скользят по задымлённой кухне и горелому завтраку под ногами.

Молчу, честно выдерживая изумрудный взгляд, и не напоминаю про то, что именно он отвлёк меня от приготовления пищи и по его воле я вместе того, чтобы следить за завтраком, занималась с ним сексом.

– Покажи! – второй раз повторяю я, уже менее требовательно, а скорее даже сочувственно. Гневные глаза не отпускают меня, и приходится выдержать ещё один раунд «гляделок».

Впрочем, боль пересиливает решимость мужчины, отчего он всё-таки позволяет мне осмотреть руку. Хмурюсь, видя ожог во всю длину ладони, выделяющийся ярким красным цветом. Опухшая кожа вздулась, и это доставляет действительно адские страдания. Помню, как обожглась в детстве. Нет, Эдвард действительно терпеливый человек. На его месте я бы уже не удержалась от слёз.

– Пошли, – несильно тяну его за собой, отрываясь от ожога и направляясь к двери ванной комнаты на первом этаже дома. Я нашла её совсем недавно и, кажется, весьма кстати.

Открываю кран в раковине, едва мы внутри – Каллен не спорил и не упирался, что для него не характерно – и опускаю руку мужчины под холодные струи.

Из его груди вырывается вздох, и я уменьшаю напор воды.

Когда убеждаюсь, что рука достаточно охладилась, снова осматриваю её, подмечая, что краснота немного спала. Ему легче.

С каких пор меня интересует: каково ему?

Решаю ответить на свой вопрос позже, а пока просто перевожу глаза на Эдварда. ОН смотрит на меня с любопытством и нерешительностью, которая прикрывает боль. Вижу эти страдания в уголках его глаз. Может быть, я ошибалась, и он позволит стечь хотя бы одной слезе?

И тут же сама даю ответ:

Нет. Не позволит.

Он выше этого, и при мне стойко держится.

Мне бы так…

– Очень больно? – аккуратно спрашиваю я, едва касаясь, но дотрагиваясь до опухшей кожи.

– Терпимо, – сквозь зубы выдыхает он.

– У тебя есть что-нибудь противоожоговое?

– Откуда я знаю! – он срывается, и выдёргивает руку. Мои пальцы непроизвольно задевают место ожога, отчего ему снова больно.

– Не важно. Прости, – извиняюсь за нечаянную боль, хотя ни в чём не виновата. Впрочем, сейчас я считаю, что могу признать свою вину, вместо него.

– Пойдём со мной, – киваю в сторону кухни, припоминая, что видела на полках с провизией соду. Сода – отличное средство. Сейчас испробуем.

– Зачем? – Каллену действительно плохо. Он уже не скрывает ни боли, ни раздражения. И правильно – нужно же мне хоть раз в жизни увидеть его настоящим?

– Я хочу помочь, ничего страшного, – выдавливаю улыбку, и он, одарив меня недоверчивым взглядом, всё же идёт следом. Теперь наши руки не соприкасаются: Эдвард идёт на некотором отдалении.

Высыпаю на ладонь белый порошок, и вопросительно протягиваю руку к мужчине, надеясь, что он позволит мне обезболить его ожог.

– Это сода, – нетерпеливо уговариваю я, когда он снова сомневается. – Противоожоговое номер один!

В конце концов, его рука всё же оказывается в моей, и, стараясь не сделать лишний раз больно, я аккуратно наношу порошок на место повреждения.

– Чуть позже перебинтую, – сообщаю я, опуская руки под воду, чтобы смыть соду.

Взгляд мужчины скользит от меня к руке. Он вопросительный и непонимающий, а ещё, как ни странно, благодарный. Его глаза говорят «спасибо» вместо него.

– Думаю, тебе лучше вернуться в комнату, а я уберу здесь, – смотрю на сковородку и горелый омлет на полу. – Я приготовлю ещё что-нибудь, не волнуйся.

Растерянно кивая, он разворачивается к лестнице.

Никогда не видела его настолько обескураженным, да и не верится, что причина во мне.

СОЗИДАЯ НА КРАЮ РАЯ. ГЛАВА 24

Машина Эдварда останавливается перед входом в мой дом, и я перевожу взгляд со знакомого пейзажа на мужчину. Он тоже смотрит на меня. Устало, но почти дружелюбно.

– Я могу узнать твоё решение относительно Гамбурга? – мой шёпот звучит чересчур громко в тишине салона «мазды». Всё так таинственно и скрытно, что невольно теряешься.

– Можешь, – он снисходительно кивает головой. – Оно ведь связано с тобой, в конце концов.

Ожидая ответа, сижу, будто на иголках. Сотни мыслей бродят в голове, не давая покоя сознанию. Сейчас почти полдень, совсем скоро я уже буду в клинике.

– Ты полетишь в Германию со мной. Частным авиарейсом. Не смей убегать или прятаться и следи, чтобы охрана была поблизости. Никуда не выходи в одиночку.

Прикусываю язык после этих слов, и от боли с моих губ срывается негромкий стон. Изумлённое лицо Эдварда вижу словно впервые.

– Что с тобой?

– Я не могу… – опускаю голову, сглатывая подступающие слёзы бессилия. Ну, почему, почему, когда всё только налаживается, оно сразу должно рухнуть?

Я прекрасно понимаю, что выполнить условия Каллена не в силах: я не брошу Тони. Он должен быть со мной, а не в одиночестве. Следовательно, с правилами Эдварда никуда не уходить и быть рядом с охраной, соответствовать у меня не получится!

– Чего не можешь? – слышу странные отголоски в его голосе, будто бы сочувственные?

…Тут же обрываю мысль, не давая ей дойти до логического конца. Эдвард и сочувствие – вещи несовместимые.

– Прости меня, – едва произнося слова, шепчу я, и в попытке предотвратить слёзы, откидываю голову на спинку переднего сиденья. Сдавленный вздох снова вырывается из моей груди.

– За что простить? – похоже, я ввела его в заблуждение. Не знаю, хорошо это или плохо.

– Я не в состоянии всё время проводить с охраной. Пожалуйста, позволь мне, хоть на пару часов отлучаться!

– Куда тебе отлучаться? К знакомым? – его недовольный тон заставляет меня почувствовать себя неблагодарной дрянью.

– Пожалуйста! – поворачиваюсь к нему всем корпусом и долго смотрю в изумрудные глаза. Они сияют, переливаются и изучают меня. Не доверяют, не верят – не хотят верить!

– Ты недооцениваешь Аро, – на этот раз первым прерывая «гляделки», хмыкает он. Но в то же время, в его голосе сталь и решительность. Не знала, что стою такого внимания, может быть, я сомневаюсь, и для Каллена я значу нечто большее, чем просто «любовница»?

– Что он может? Убить меня? – вопрос риторический и глупый. Зря я его задала.

– Убивать не будет, – отрицает в ответ мужчина, пожимая плечами. – Он будет насиловать тебя день ото дня, без перерыва. Думаю, лучше бы было, если бы он убивал жертв, не так ли?

– Насиловать? – прерывисто выдыхаю, от возможной перспективы. Вздрагиваю, и чувствую, как воздух в лёгких испаряется.

– Поверь мне, Белла, со мной тебе будет лучше, – его голос серьёзнее, чем когда-либо, поза напряжённее, а глаза внимательнее. Он, будто сидит на настоящих иглах, а не на кожаных сидениях автомобиля. – Если не наделаешь глупостей, конечно…

– Что сделала Ален? – задаю старый вопрос, надеясь услышать ответ хотя бы теперь.

– Она ослушалась меня, – руки мужчины сжимают руль, отчего его дыхание становится прерывистым, а лицо хмурится. И он, и я вспоминаем про ожог, полученный им, когда он схватился за раскалённую сковородку.

– Ослушалась, в смысле нарушила правила? – смотрю то на него, то на его руку, думая сразу обо всём. Все мысли, как в калейдоскопе – выделить что-то цельное и отдельное не выходит.

– Тебе какое дело? – он гневно смотрит на меня, теряя терпение. Не хочу рушить этот призрачный диалог между нами, похожий на нормальную беседу, и только поэтому на ненадолго замолкаю.

В тишине мы молча смотрим каждый в своё окно, размышляя о сказанном.

– И всё же? – любопытство зашкаливает, и я не успеваю остановить слова, прежде чем вопрос срывается с губ.

– Её ошибка самая что ни на есть непростительная Глупая. Лучше бы она попыталась убить меня, чем вытворила это, – сообщает он, также как и я откидываясь на спинку сиденья.

– А если бы…я пыталась? – снова непрошенное вопросительное предложение, от которого я вздрагиваю. Как он на это отреагирует? Вдруг подумает, что покушаюсь на него?

– Ты бы не дошла до того, не хватит смелости… – он смеётся, глядя на меня. А я облегчённо выдыхаю, он не принял это никак иначе, как шутку, хотя в дебрях моего сознания подобный исход считался счастливым. Жаль, в реальности всё не так радужно.

– Сомневаешься в себе или во мне? – неправильно растолковывая моё молчание, спрашивает он. По-прежнему смеётся, но уже более вызывающе, надменно.

– Я не…

– А мы проверим, – прерывая меня и не давая ничего добавить, он резко выворачивает руль, и мой дом растворяется за тонированными окнами. Всё происходит так быстро, что я не успеваю понять, в чём дело. Буквально за пять минут мы пересекаем городскую черту, и оказываемся на трассе. Он едет со скоростью 160 километров в час, пока я, вжавшись в кресло, соображаю что к чему.

Наконец до меня доходит.

– Эдвард, я не хочу проверять! – голос снова подводит – слишком испуганный.

– Уже поздно, Белла, мы почти приехали, – сворачивая с трассы, упрямо говорит он.

– Пожалуйста, я пошутила! – почти молю его, когда машина замирает на обочине.

– Выходи, – вместо ответа командует он и сам покидает салон автомобиля. Мне ничего не остаётся, как послушаться и последовать его примеру.

– Шутки шутками, Белла, а в реальности всё иначе, – слышу его слова, словно через вату. Ноги перестают держать и подгибаются, колени дрожат, и внутри всё тоже заходится от дрожи. Мне страшно. Что он от меня хочет?

– Держи! – он рявкает, и перед моим лицом появляется что-то металлическое, тяжёлое и серебристое. Беру предмет в руки, не сразу понимая, что это револьвер.

– Зачем? – в ужасе отшатываюсь от прежнего места, где стояла, непонимающе глядя на Эдварда. Он, ухмыляясь, идёт по песчаной дорожке вдоль асфальтированной дороги. Проходит около пяти метров и замирает, разворачиваясь.

– Попади! – доносится до меня его баритон с долями смеха. – Попробуй!

Он стоит около густой травы. Бледные пальцы дотягиваются до пуговиц и расстёгивают рубашку на груди, оголяя торс и грудную клетку. Чтобы мне было легче попасть.

Он что, серьёзно предлагает убить его?

Мне?

Вот так вот просто, ни за что и никак?

Нет, такого не может быть. Это умысел, вымысел – что угодно, но только не правда. Нет!

– Я даю тебе три секунды, после чего стреляю сам, – только теперь замечаю, что ладонь в бинтах – та что с ожогом – сжимает второй такой же револьвер, какой выдан мне. У нас дуэль?

О, господи!

– Нет, пожалуйста! – поднимаю руки вверх, в знак того, что сдаюсь, но на него это не действует.

– Один выстрел, Белла. У тебя есть шанс только сейчас, потом его не будет! – слышится над обдуваемым ветром полем и пустой дорогой, около которой мы стоим.

Перевожу взгляд с Каллена на пистолет – аккуратный, красивый, тяжёлый, серебряный – всё настолько дорого, что даже страшно.

Но страшно мне не только поэтому – я отчетливо слышу сумасшедший пульс в голове, слабость по всему телу, дрожь и слёзы. Они подкатывают к глазам, заслоняя обзор влагой.

– Прицелься хорошенько. У тебя только одна попытка! – говорит Эдвард, расставив руки, и подставляя мне обнажённую грудь практически под дуло – между нами всего-то пять метров!

– Одна попытка, – лишь губами повторяю я и целюсь. Навожу прицел на левую часть его грудной клетки, почти ощущая, как там бьётся сердце. Его сердце.

Пальцы облепляют курок, когда внезапная мысль пронзает голову, будто стрела: он нужен мне!

Не могу додумать до конца. Просто знаю это. Знаю и все.

Чёрт, я не могу его убить…

– Я не буду стрелять, – выдыхаю я, кидая револьвер на землю, и поднимаю на Каллена отчаянные глаза. В них смешался адреналин, страх и боль. Познание, понимание и что-то ещё, чему названия я не знаю.

– Тогда стреляю я, – как ни в чём не бывало предлагает он, делая шаг назад и прицеливаясь точь-в-точь, как я пару минут назад.

Отличие лишь в том, что выглядит он просто потрясающе: ветер раздувает бронзовые локоны, рубашку, обнажает прекрасное тело, лицо светится странным сиянием, будто какой-то скрытой аурой, а его поза – поза победителя, завоевателя, властителя. Ошеломляюще.

– Ты не выстрелишь! – сама не знаю почему, но я уверена в этом. На лице у меня сияет улыбка, хотя в душе всё перегорает от страха. Меня трясёт, но я всё ещё на ногах и мой взгляд всё ещё переведён на Каллена, замершего с пистолетом.

– Откуда такая уверенность? – его бледные длинные пальцы перемещаются на курок, слегка надавливая на него. Прицел ровано на мою грудь. Туда, где бьётся сердце – левая сторона. Мы, словно зеркало, повторяем движения друг друга. Он сейчас ведёт себя так же, как и я, перед тем как отказалась стрелять.

– Я нужна тебе! – уверенно отвечаю, вспоминая недавний разговор. – Ты увозишь меня из страны, спасая от Аро!

– Думаешь, это проявление моей слабости? – теперь он зол. Пальцы сильнее сдавливают курок.

– Нет, это проявление твоей человечности! – взгляд скользит от дула к его глазам. Ищу в них что-то, чего не могу найти в своих. Это какое-то чувство, какое-то стремление к пониманию, какая-то эмоция – всё довольно сумбурно, но всё верно. Я сама не знаю, чего хочу.

– Человечности? – рука мужчины безвольно опускается, а ошарашенный взгляд переводится на меня. Он ищет подвох, ищет какой-то скрытый мотив.

Напрасно.

Я ничего не скрывала. Я действительно думаю так, как сказала. Сколько бы он не верил и сколько бы не знал…

Почему для меня, вообще, важно его мнение, его слова?

Неужели только из-за денег?

– Что-то не так? – решаюсь спросить, чувствуя, как напряжена обстановка.

– Ты вообще знаешь, кому говоришь подобное? – он слабо хмыкает, но потом на его лице появляется злорадная, пусть и горькая усмешка. – Белла, стоящий перед тобой, лишил жизни сотни человек. О какой человечности может идти речь?

– О твоей… – безвольно отвечаю я, опуская голову.

Больше у меня нет слов. Не знаю, что сказать или ответить. Жду его хода, так сказать.

Вдруг резкий, быстрый и шокирующий звук слышится у меня под ухом, и уже через секунду выстрел достигает земли, издавая хлопок.

Теперь моя очередь ошарашено смотреть на него.

Неужели это была пуля? Он выстрелил в меня, после всего сказанного?

Эдвард стоит всё там же, только теперь его рука поднята, а в ней револьвер. Из него тонкой струйкой вырывается дым. Он действительно стрелял в меня!

– Зачем? – спрашиваю одними губами. От страха сел голос.

– Никогда не расслабляйся, Белла, и не доверяй никому! – опуская пистолет и двигаясь в мою сторону, сообщает он. – Садись в машину! – теперь кивок следует к запертой дверце «мазды».

Послушно исполняю его требование, всё ещё не приходя в себя от сказанного. Он действительно так думает и считает? Он действительно стрелял в меня?

Всё никак не укладывается в голове!

– Когда-нибудь я научу тебя, – хмыкает он, усаживаясь на водительское сиденье.

– Научишь стрелять? – зачем мне это?

– Да.

– Для чего?

– Для самозащиты, – лукавые глаза будоражат моё сознание, пока губы произносят слова. – Ты даже не представляешь, что значит быть Моей!

– Я и так твоя…

– Вот все тонкости и узнаешь, – расслабленно отвечает он.

– Зачем я нужна Аро? – смотрю перед собой, но непонимание, которое не могу передать взглядом, выливается в голосе. – Почему он тоже хочет меня?

Дата добавления: 2015-09-30