— Олег!
Лютый опустил Олю на землю, взял под руку.
— Саша, спасибо за вечер! — проговорил Лютаев абсолютно доброжелательно, но в то же время соблюдая дистанцию. — Все было здорово.
— Олег, подожди, — ротный перекрыл ему дорогу. — Я, наверное, был неправ.
— Ерунда. Забыли.
Они крепко пожали друг другу руки и разошлись. Олег с Олей жили в квартире соседнего подъезда.
Этой же ночью в казарме барачного типа, точнее, в солдатском туалете, тихонько бренчал на старенькой гитаре Женька Тараконов. И не только бренчал, но и пел, да так, что вокруг собралась половина девятой роты:
Шел в атаку яростный сорок первый год.
У деревни Крюково погибает взвод!
Все патроны кончились, больше нет гранат,
И в живых осталось только семеро
Молодых солдат…
Пацаны курили, внимательно смотрели, как Таракан берет аккорды, стараясь, что называется, на ходу их запомнить, чтобы потом сыграть не хуже.
Очередной дневальный дежурил на входе возле тумбочки и заодно следил через открытую дверь, чтобы никто из офицеров или прапорщиков не подошел к расположению роты незамеченным.
Дневальные свободной смены драили толчки и полы в казарме. Нормальные же воины — те, кому не хватало воображения или музыкального слуха, дрыхли без задних ног на своих койках, установленных в два яруса.
Будут плакать матери ночи напролет.
У деревни Крюково погибает взвод!
Но штыки горячие бьют не наугад!
И в живых осталось только семеро
Молодых солдат…
— Да ну, блин, Таракан, кончай этот отстой! — недовольно сказал высокий, похожий на молодого артиста Ланового, нижегородец Андрей Курганов. — Сейчас, блин, рэп задвигать надо:
Эй, красава, ты посмотри на меня!
Весь этот мир — сплошная хуйня…
— Вот на фига ты испортил хорошую песню, Курган! — прикрикнул на него Юра Басаргин. — Ты вообще тупой какой-то по жизни. Вали спать, пока я тебе в морду не зареперил от сердца полноты.
— Сами вы дураки тупые! — обиделся Курганов и нехотя направился из туалета в спальное помещение.
— Таракан, слышь, что это за песня вообще? Старая, наверно, — спросил Владик Заславский, курносый, голубоглазый парень из Вологды.
— Лет двадцать, наверное. Ее еще мой отец пел.
— Ну так допой последний куплет-то! — попросил Кадра.
Отгремел атаками тот далекий год.
У деревни Крюково шел стрелковый взвод.
Отдавая почести, замерев, стоят
В карауле у холма песчаного семеро солдат!
В карауле у холма песчаного семеро солдат…
— А у меня, ребята, прадед погиб в сорок первом под Москвой, — задумчиво сказал Валя Хлебников, интеллигентный и впечатлительный парнишка из Питера. — Может, это о нем песня?
— Пошли спать, пацаны, — не отвечая на вопрос, сказал Тараконов…
Проскользнув без шума между рядами двухъярусными коек, ребята разделись и забрались под тонкие солдатские одеяла.
— Таракан, ты спишь? — тихонько спросил Хлебников.
— Сплю, — недовольно пробурчал тот. — А что? — он приподнял голову.
— Смотри, какие в небе огромные звезды!
Действительно, с темного бездонного неба над горами, окружающими военную базу со всех сторон, в окна солдатской казармы заглядывали невероятной величины южные звезды.
— Не звезди, Батон, звезды как звезды. Все, я спать хочу, — ответил заплетающимся языком Тараконов.
— Послушай, я стихи вспомнил, точнее, четверостишие. Только автора не помню.
И звезды киноаппаратами
Сюда сквозь ночь наведены,
И демонстрируют солдатам
На белых наволочках сны…
В ответ Женька Тараконов оглушительно захрапел…
Вой тревожной сирены, кажется, пробивал насквозь барабанные перепонки.
— Рота! Подъем! Тревога! — орал дневальный.
Пацанов словно подкинуло на кроватях. Тревога! Это что — уже война?
— Бегом! Бегом! Бегом! Получать оружие! — кричал страшным голосом прапорщик Лютаев.
Дежурный по роте уже открыл оружейную комнату и стоя у пирамиды подгонял подбегавших солдат. Мальчишки дрожали — то ли от страха, то ли от избыточного волнения. Никогда еще их вот так, посреди ночи, не поднимали по тревоге.
— Строиться согласно боевому расчету! — продолжал надрываться Лютый.
Прямо на плац из боксов автопарка выезжали «Уралы», на которые спешно грузились ящики с боеприпасами.
Когда подразделение выстроилось на строевом плацу, появился и капитан Сапрыкин — свежий, подтянутый, аккуратный, словно и не было у него за спиной празднования дня рождения и практически бессонной ночи.
— Рота! Равняйсь! Смирно! Слушай боевой приказ! Диверсионно-разведывательная группа противника прорвалась в наш тыл со стороны селения Учлой-Бастум. Предположительный состав группы — двадцать человек. Ориентировочное направление движения диверсантов — городская электростанция. Приказываю: выдвинуться в район электростанции, обнаружить противника и уничтожить. Приступить к выполнению боевой задачи!
Солдатики попрыгали в кузова «Уралов» и тронулись в путь.
— Мужики, это же пиздец! — лаконично описал сложившуюся ситуацию Басаргин.
— Да, пацаны, воевать начинаем.
— А я стремаюсь, ребята… слишком, — промямлил Курганов.
— А я вот тебе шас ебану в харю, и ты сразу перестанешь волноваться! — пообещал ему романтичный и мечтательный Валя Хлебников. — Закрой пасть, козлина!
Проследовав до КПП, автомобильная колонна вдруг остановилась.
— К машинам! — прозвучала команда.
Все выпрыгнули наружу.
— Рота! В две шеренги становись! — солдаты узнали голос капитана Сапрыкина.
Все тут же построились, возле контрольно-пропускного пункта, совершенно не понимая, что происходит. А Сапрыкин держал в руке секундомер.
— Товарищи солдаты, — обратился он к строю. — Подъем по тревоге был учебно-тренировочным. В норматив рота не уложилась. Оценка — два балла. Что из этого следует? Из это следует, что надо больше тренироваться. Неразбериха и хаос царили при получении оружия и выходе к месту построения, то есть на плац. В машины забирались, как черепахи, топтали друг друга, как взбесившиеся слоны на водопое. В оружейной комнате остались четыре неполученные каски и три штык-ножа на полу! Бардак в роте, товарищи солдаты! Офицерам — проверить экипировку личного состава!
И вот тут выяснилось, что одеты и обуты солдатики как попало. Кто-то забыл намотать портянку, кто-то держал под мышкой бронежилет, кто-то второпях схватил в оружейке чужой автомат. И вообще, это была не рота, а стадо баранов.
— Вы даже не партизаны. Вы — сброд, дорогие мои, — проговорил ротный. — Товарищ старший прапорщик Лютаев!
— Я! — как положено по уставу, отозвался Олег.
— Теперь я вижу: вы оказались совершенно правы. Занятия с личным составом девятой роты необходимо усилить.
— Есть — усилить занятия, товарищ капитан!
— Рота! Напра-во! В казарму шагом-арш!
Теперь уже никто из пацанов не пел песен и не читал стихов про звезды. Все попадали в койки… Спать до общего подъема части оставалось всего полтора часа.
— Девятая рота! Подъем! — отвратительно, как железным молотком по кастрюле, прогремел в казарме голос старшего прапорщика Лютаева. — Живее, цуцики! В две шеренги становись!
Через четверть часа солдаты загружали камнями по приказу Лютого свои РД — рюкзаки десантника.
И бегом в горку. А на горке — здоровенные быки, которым по полгода до дембеля осталось. И эти быки начинали пацанов с горы сталкивать. Задача — во что бы то ни стало удержаться наверху. Так Лютого учил перед отправкой в Афган сержант Дыгало. Так теперь Лютый учил своих солдатиков.
На первом занятии в гору поднялся и удержался на ней только ловкий, как кошка, Кадра. Старослужащим на вершине просто не удалось его поймать. Изворотливый киргиз шнырял у них между ног, как змея, и в результате пересек условную пограничную линию.
Во второй раз учудил Валя Хлебников. Забравшись наверх, он изо всех сил вцепился зубами в ногу старика. Тот выл от боли, бил курсанта кулаками и стряхивал до тех пор, пока сам не полетел вниз с кручи. Пацаны долго смеялись. Только на третий раз Лютаев приступил к техническим объяснениям.
— Так дело не пойдет. Поднимаясь наверх, вы должны разделиться на небольшие, но плотно сбитые группы. Если вас трое, выбирайте один объект атаки. Втроем легче повалить одного. Таким образом в обороне противника пробивается брешь. Это — дорога другим бойцам. Погнали!
И снова пацаны, как одуревшие, перли на гору.
— Девятая рота! Подъем! — снова орал Лютаев.
На этот раз он приготовил подопечным новый подарок: десятикилометровый марш-бросок в горы с полной боевой выкладкой.
А там их ждал очередной сюрприз: преодоление водной преграды — бурной горной реки. Переходили на противоположную сторону по двум натянутым через реку тросам. Ребята срывались, падали в ледяную воду один за другим. Ниже по течению спасательное подразделение выловило почти восемьдесят процентов личного состава.
— Вы что, дистрофики? — возмущался перед строем Лютаев. — Вы мужики или кисейные барышни? За каждое падение наряд вне очереди.
С тех пор занятия по преодолению горных водных преград стали проводиться два раза в неделю.
— Рота! Подъем, мать вашу! — не унимался Лютый.
С самого утра и до обеда — рукопашный бой. Причем каждый из курсантов по очереди прошел через обработку кулаками Лютого. А тому — хоть бы хны! Лупил пацанов направо и налево. Только кости хрустели.
— Щенки вы, а не солдаты. Ну, ничего, будем учиться.
Правда, больше не избивал, а оттачивал с бойцами элементарную технику защиты и нападения с помощью настоящего ножа, малых лопаток, автоматов с примкнутым штык-ножом.
Следом отрабатывались уклоны и увертки от летящего боевого ножа, выдерживание ударов тупыми предметами, сопротивление болевым и удушающим приемам, адаптация к порезам, виду крови и к нанесению ранений живому существу.
Одно из упражений вызвало у курсантов особое отвращение: они должны были поймать в петлю живого зайца, убить его, держа за задние ноги, ударом о дерево, быстро отрезать голову и, задержав дыхание, выпить хлынувшую кровь, затем сделать выдох. Все это старший прапорщик Лютаев демонстрировал на личном примере и заставлял проделывать пацанов.
«Садистов здесь что ли из нас готовят?» — спрашивали себя солдаты.
Они еще не знали, что на следующий день Лютаев планировал посещение с ротой городского морга для наблюдения за вскрытием трупов…
На одном из занятий специально для девятой роты изготовили чучело-манекен. Одевали его в солдатскую форму, покрой которой стилизован под полевую форму боевиков. В нагрудный карман прятали условный документ, похожий на удостоверение личности. После этого обильно поливали манекен кровью, а в расстегнутую куртку помещали кишки и другие внутренности, заимствованные у бродячей собаки. Вот этот-то «труп» и предстояло каждому солдату обыскивать.
Причем, предыдущий боец, выполнив или не сумев выполнить поставленную перед ним учебно-боевую задачу, сразу же строго изолировался. Идущий следом понятия не имел, что его ждет.
— Чтоб вы знали, — невозмутимо говорил пацанам Лютаев. — Далеко не каждый способен запросто возиться в кровавом месиве теплого вонючего ливера, но преодоление этого внутреннего барьера просто необходимо. Не менее важно быть готовым убить врага любым из изученных способов, для чего также может пригодиться бродячая псина.
Очень скоро мальчишки на себе испытали, что психологически невероятно трудно приговорить ни в чем не повинную шавку, но гораздо тяжелее будет ломать себя при необходимости совершить убийство мирного жителя, случайно обнаружившего вашу диверсионную или разведывательную группу в тылу противника.
Если же этого не сделать, то уже через несколько десятков минут вы и ваши товарищи будут уничтожены силовыми подразделениями противника.
А мясо собаки, кстати, вполне съедобно. Это солдаты девятой роты тоже поняли на полигоне. Преодоление брезгливости — важнейший раздел науки выживания в экстремальных условиях.
Из всех ребят только Кадра категорически отказался употреблять собачатину в пищу.
— Тогда можно я твой кусочек съем? — скромно спросил Басаргин.
Старший прапорщик Лютаев вывел подразделение на занятия по выживанию в горах.
— Слушайте меня внимательно… — начал он, — в горных районах, особенно там, где нет ни дорог, ни троп, совершать марши в ночное время трудно и опасно. Движение по неразведанному пути неизбежно приведет к несчастному случаю. Перед началом марша командир группы должен провести разведку маршрута, в ходе которой определить участки, на которых возможны камнепады, снежные и ледовые лавины и возможные места укрытия личного состава. А также порядок преодоления или обходные пути наиболее трудных участков.
— Фигня, — послышалось из строя.
— Кто сказал фигня? — загремел над строем голос Лютаева.
— Я, товарищ прапорщик, — спокойно отозвался рядовой Тараконов. — Мы уже столько времени по этим горушкам ползаем…
— Я вас понял, Тараканов.
— Тараконов, товарищ старший прапорщик, — поправил солдат.
— Я сказал — Тараканов. Потому что вы — ползаете. А нормальный солдат должен эти горы преодолевать.
— Тут преодолевать нечего.
— Перед вами — довольно пологий склон. — Лютый указал направление рукой. Приказываю выбрать участок для подъема на него личного состава роты.
— Да вон там можно! — ткнул Тараконов пальцем.
— Вперед, воин! — скомандовал ему Лютаев.
Солдат полез, куда ему указали. Шаг за шагом, все выше и выше. А когда поднялся на высоту чуть более семи метров, то неожиданно для всех — кубарем полетел вниз.
И действительно, приполз к ногам Лютаева.
— Встать!
— Я… Я не знаю, как так получилось… — растерянно моргал голубыми глазками Таракан. — На прошлой же неделе здесь проходили.
— Это было на прошлой неделе, — терпеливо объяснял Лютый. — А позавчера здесь прошел оползень. Таким образом, почва у вас под ногами поплыла, как кисель из мамкиной кастрюли. Чего вы еще не умеете делать, Тараканов?
— Чего я не умею? — переспросил тот.
— Вы не умеете определять участки недавних оползней. Это — отдельная тема…
Солдаты девятой роты облегченно вздыхали, когда с ними проводили занятия другие инструкторы. Их было довольно много, потому что боец спецназа должен знать и уметь практически все. Особенно пацаны интересовались тактико-специальной подготовкой разведчика, включающей в себя подготовку к операции и заброску в тыл противника, переход группы в заданный район, наблюдение за противником и связь со штабом, диверсионную работу и отрыв от преследования, захват пленных и документов… Да много еще чего.
А Лютаев продолжал долдонить свое:
— Запоминайте, олухи! При подготовке к горному переходу нужно внимательно осмотреть свою обувь, вымыть ноги и тщательно расправить носки или портянки. Так же важно до предела облегчить ношу, взяв с собой лишь самое необходимое. На крутых склонах ноги нужно обмотать поверх обуви веревкой, проводом или сделать специальное приспособление против скольжения. Ширина шага должна соизмеряться с крутизной ската. Чем круче подъем, тем меньше шаг. На спусках шаг несколько увеличивается…
Потом были занятия с взрывотехником. Вот это — кайф! Заложил пластит, впихнул детонатор, шарах! Все летит к чертовой матери. Вот это — сила!
Но тут снова появляется этот садист Лютаев.
— При движении вверх по травянистому склону ногу надо выносить вперед расслабленно, нагибаясь вперед тем больше, чем тяжелее груз и круче склон. Когда подъем идет прямо, ступни ног следует ставить под углом друг к другу, разводя носки елочкой…
И, что самое страшное, Лютаев мог сутками гонять пацанов по горам, выматывая их до полного изнеможения, до кровавых мозолей и соплей.
Мальчишки чуть не сдохли на тропе разведчика. Что это такое?
Дощатые и каменные заборы, кирпичные стенки с проломами, полуразрушенное здание, дымоход и ход сообщения, проволочные заграждения, кирпичная стенка со стеклом наверху и рвом с водой за нею, стена высотою в шесть метров, мишени для метания ножей и окна для метания фанат, высокая бетонная стена, кирпичная стена с битым стеклом по гребню, за ней яма с водой, поверх которой лежат бревна, высотные переходы с тросовой горкой, участок железной дороги, участок канализационной и водопроводной сети (канализация натуральная!), рвы с водой и наклонные лестницы…
— Не могу больше! — стонал от изнеможения, лежа на земле здоровенный на вид Тараконов.
— Не ссы, малыш, — успокаивал его Лютаев. — У тебя все еще впереди. Ты еще не так сможешь!
И, правда, спустя всего две недели Женя Тараконов летал по тропе разведчика, как ласточка, перекрывая все мыслимые и немыслимые нормативы.
— Ты — Геракл, Тараконов! — кричал ему с удовольствием Лютый. — Ты — истребитель, мать твою за ногу! Я сам в жизни так тропу не пройду!
— Лягушки, тритоны и саламандры — мечта настоящего гурмана! — причмокивал Лютаев на занятиях по выживанию. — Французская кухня отдыхает по сравнению с тем, что вы можете отыскать прямо у себя под ногами! Эти небольшие земноводные обитают вокруг пресноводных водоемов в странах как теплого, так и умеренного климата. Найдете вы их и в Чечне, если с голоду подыхать придется. Лягушек ловите ночью, когда их легко обнаружить по кваканью и убивайте палкой, а более крупных ловите на крючок с леской. Ешьте их целиком, предварительно сняв кожу. Тритонов и саламандр можно обнаружить под сгнившими бревнами или под камнями в тех же местах, где обычно бывает много и лягушек. И это — не все. Рептилии! В желании побаловать себя не пренебрегайте змеями, ящерицами и черепахами как возможным источником деликатесной пищи. Все они съедобны. Снимите с них чешуйчатую кожу, а затем сварите или поджарьте. Нет черепах — всегда есть насекомые! Личинки жуков, дождевые черви, кузнечики, муравьи и большинство других насекомых даже вкусны, если их правильно приготовить…
— Не могу, товарищ прапорщик! — заорал вдруг киргиз Кадра.
Его выворачивало наизнанку, чтобы не оскоромиться в учебном классе, он ринулся прямо на улицу, где его и рвануло…
Лютаев лишь улыбнулся и продолжил, как ни в чем не бывало:
— Их можно заготовить для приготовления супа или в качестве белковой добавки к другим видам пищи. Кузнечиков следует варить, чтобы уничтожить находящихся на них паразитов. Крысы, мыши, кролики и белки легко попадаются в ловушки. У этих небольших млекопитающих привычки постоянны, а зона их обитания ограничена. Найдите лаз или ход, поставьте приманку и ловушку. Несколько советов. Ряд хитростей помогут увеличить ваши шансы на успех. Чтобы поймать зверька, живущего в дупле дерева, суньте туда короткую раздвоенную палку и вращайте ее так, чтобы на нее могла намотаться шкурка находящегося в дупле животного. Вынимая палку из дупла, держите ее крепко. Выкуривайте землеройных животных из их нор. И как только добыча появится, ловите ее петлей, прикрепленной к концу длинной палки. Крысы и мыши! Мясо крыс и мышей становится вкуснее, если его потушить после варки. С этих грызунов надо снять шкурки, выпотрошить их и сварить. Варить надо не менее десяти минут после закипания воды. Все млекопитающие съедобны. С собак, кошек, ежей, дикобразов, барсуков надо снять шкуру и выпотрошить их, прежде чем приступить к приготовлению пищи. Тушить мясо следует с большим количеством листьев одуванчика…
— Слушай, прапорщик, — остановил как-то Олега командир части полковник Говоров. — Ты не слишком усердствуешь со своими червяками-лягушками?
— Зато ребята в горах, если что, живы останутся.
— Вообще-то интересно даже…
— Хотите, товарищ полковник, я вам рецепты напишу?
— Спасибо! — засмеялся тот. — Я это все уже проходил на практике…
Огневая подготовка — совсем другой компот! Здесь с ротой занимался сам капитан Сапрыкин. Стреляли с огневого рубежа лежа по стационарным и появляющимся мишеням. Потихоньку натаскались, и среди личного состава вообще не было троечников. Но тут на огневом городке снова появился этот ненавистный Лютаев.
— Балдеете? — Олег с многообещающей улыбкой прошелся перед строем.
— Стреляем, товарищ старший прапорщик. — За всех ответил Юра Басаргин.
— Да нет, вы не стреляете. Вы тут херней занимаетесь.
— Может, покажете, как надо? — С усмешкой спросил Женя Тараконов.
— А если покажу — повторите?
— Легко! — В голосе Тараконова послышался вызов.
Нет, ну действительно, что такого нового может им показать этот нудный и к тому же жестокий прапор?
— Разрешите показать, товарищ капитан? — обратился Лютаев к ротному.
— Валяйте.
— Оператор! — Лютаев связался по полевому телефону с вышкой: — Мишени — на программу «Спецназ ГРУ»!
Что это означает, младая солдатская поросль еще не знала…
Но когда со всех сторон вдруг загремели взрывы в сопровождении ослепительных вспышек и пронзительного воя сирен, проникающего в мозг подобно острым иглам, многие в строю присели от неожиданности, у некоторых ребят отвисли челюсти.
На огневом рубеже под ногами закачалась земля, будто палуба корабля при шторме. У солдат создалось полное впечатление землетрясения с сопутствующим артобстрелом.
— Старший прапорщик Лютаев к бою готов! — как положено в таких случаях, доложил Лютый командиру.
— Вперед! — скомандовал ротный.
Передернув затвор автомата, Лютый рванул вперед, туда, где все громыхало, горело, дымилось и содрогалось, как при армагеддоне.
Тут же справа, слева и впереди по ходу движения стали подниматься мишени. Нет, эти цели были не такими, по каким стреляли только что солдатики девятой роты. То фигура моджахеда из-за камня выпрыгнет, то овца перед стреляющим появится, то группа арабских наемников резко поднимется из-за травы и устремится навстречу с дикой скоростью.
Вот слева выехал автобус, в котором сидят дети. А чуть подальше и правее — из-за стены полуразрушенного здания выкатил джип с боевиками.
Лютый с невероятной скоростью бежал вперед и стрелял. В его задачу входило уничтожить все опасные цели и ни в коем случае не поразить мирные — условную овцу или автобус с детьми. Джип с боевиками требовалось поразить боевой ручной гранатой и при этом самому остаться в живых.
Лютый выдернул чеку, бросил фанату и сам одновременно отпрыгнул далеко в сторону, чтобы на три секунды залечь. И бегом дальше. А дальше прямо перед ним в мгновение вырос манекен. Не фанерный, а мягкий, совершенно похожий на человека, замахивающегося ножом. Лютый выхватил свой нож и одним резким движением отсек манекену голову. И — снова фанерные моджахеды — трое сразу, с автоматами, направленными на Лютаева, с трех разных сторон. Прыжок! Перекат! Не поднимаясь с земли — три прицельные короткие очереди.
Стоп! Конец дистанции. Запыхавшись и основательно пропотев, Лютаев бегом вернулся на исходный рубеж.
— Товарищ капитан! Старший прапорщик Лютаев упражнение учебных стрельб выполнил!
Солдатики в строю стояли обалдевшие. Если не богом был для них сейчас старший прапорщик, то вторым после бога — точно.
— Вышка! — прокричал в трубку телефона капитан Сапрыкин. — Доложите по фомкой связи результаты выполнения упражнения старшим прапорщиком Лютаевым!
— Все цели поражены. Мирные объекты не уничтожены. Оценка — отлично! — прозвучало в громкоговорителе.
— У-ау! — восторженно пронеслось в солдатском строю. — Старшему прапорщику Лютаеву: Ура! Ура! Ура!
— Эй, щеглы… — Лютый повернул к солдатикам, пялящимся на него, свое замызганное и уставшее лицо. — Мне не нужно ваше ура. Мне надо, чтобы вы все за мной повторить сумели. Понятно, олухи?
— Так точно! — В один голос гаркнул строй пацанов.
С этого момента они стали заглядывать своему инструктору в рот и ловить каждое его слово…
Зима пришла слякотная и сопливая. Выпадавший временами снег лежал чуть более суток, затем медленно, лениво таял, превращаясь в жидкую кашу и превращая горы в черные, неприветливые и даже зловещие громады. По утрам с них скатывался холодный ветер, пронизывал до костей, норовя сорвать с солдат их тонкие серые шинели.
Со стороны Чечни постоянно и с каждым днем все чаще и чаще доносились звуки перестрелок и взрывов. Там уже вовсю шла война. Все войска Северо-Кавказского военного округа были приведены в состояние повышенной боевой готовности.
На дорогах, ведущих от границ Чечни, нескончаемым потоком тянулась вереница беженцев. Люди бросали обжитые места, уходя как можно дальше от смерти и разрушения…
Лютый ничуть не жалел, что попал служить в этот учебный полк. Здесь он чувствовал себя вполне комфортно и, главное, знал, что делает нужную и важную работу — учит пацанов воевать. Он много думал о войне, о ее безобразной изнанке. Конечно, война всегда будет связана с мародерством, насилием, подлостью, и он сам неоднократно был всему этому свидетелем. Но оказалось, что у него внутри был невидимый тормоз, который не позволял ему переступить через невидимую границу и совершить бесчестный поступок.
Так во время корриды торреро не может нанести быку подлый удар, потому что существует жесткий кодекс чести. Лютый чувствовал, что на войне, как и на арене, главное не жизнь, а честь и благородство поведения.
А дома было непривычно тихо. Только телевизор работал вполголоса. И перед телевизором сидела бледная и осунувшаяся Оля с большим выпирающим из-под клетчатого шерстяного пледа животом. Она уже была на последних неделях беременности. Ее знобило. Не от ожидания близких родов, не от холода — от телевизора. Но выключить его не было сил. Он магнетически притягивал и заставлял вслушиваться в каждое слово военно-политического обозревателя.
— Одиннадцатого декабря Президент России подписал Указ № 2169 «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики». Согласно этому указу, группа руководства действиями по разоружению и ликвидации вооруженных формирований должна действовать вне режима чрезвычайного положения в течение неопределенного времени. В тот же день Президент РФ выступил с коротким обращением к гражданам России, в котором объяснил, с какой целью на территорию Чеченской Республики вводятся федеральные войска.
На экране появился Борис Николаевич Ельцин. Он был как никогда мрачен и суров.
— Наша цель состоит в том, — говорил Президент, — чтобы найти политическое решение проблем одного из субъектов Российской Федерации — Чеченской Республики, защитить ее граждан от вооруженного экстремизма. Но сейчас мирным переговорам, свободному волеизъявлению чеченского народа препятствует нависшая опасность полномасштабной гражданской войны в Чеченской Республике. На двенадцатое декабря намечены переговоры между представителями России и Чечни. Мы должны предотвратить их срыв.
Оля слушала обозревателя, слушала Президента, еще плотнее укутывалась в плед и еще сильнее бледнела.
Все в гарнизоне знали, что сегодня, двенадцатого декабря, войска Министерства обороны и Министерства внутренних дел РФ вошли на территорию Чечни. Семнадцатого декабря Президент России Борис Ельцин направил Джохару Дудаеву телеграмму, в которой ему предлагалось явиться в Моздок к полномочному представителю Президента Российской Федерации в Чечне, министру по делам национальностей и региональной политики Егорову и директору ФСБ Степашину и подписать документ о сдаче оружия и прекращении огня.
На экране появилась картинка ввода войск, а голос за кадром комментировал события последних часов в Чечне.
— Начиная с восемнадцатого декабря по Грозному многократно наносились ракетно-бомбовые удары. Незаконные вооруженные формирования, верные Джохару Дудаеву, использовали тактику живого щита, дислоцируя вооруженные соединения и технику в непосредственной близости и на территории гражданских объектов. Наблюдателями были зафиксированы многочисленные жертвы среди мирного населения.
— Не могу я больше! — Оля закачалась, сидя на диване, из стороны в сторону, потом встала, вышла на кухню, подошла к окну. Долго вглядывалась в зимнюю вечернюю темень: не идет ли домой Олег. — Всюду война… Всюду кровь… Я устала…
Налила себе чаю, сделала один глоток и отставила чашку в сторону.
Олег вошел в квартиру, открыв дверь своим ключом.
— Оля! — воскликнул он встревоженно от самого порога. — Что случилось? Что с тобой, ты заболела? — Не раздеваясь и не снимая ботинок, он быстро прошел на кухню и обнял жену. — Милая, ты вся дрожишь! И руки ледяные…
— Олежек… — прошептала Оля. — У меня не руки, у меня сердце леденеет. Совсем рядом — война…
— Роднуля! — Олег нежно поцеловал жену в щеки, в виски, в шею, в губы, не выпуская из своих объятий. — Ты же знаешь: война — это моя работа.
— У тебя страшная работа.
— У меня нормальная работа. Кто-то должен и ее делать. Успокойся. — Олег тихонько погладил жену по животу. — Скажи лучше, как там наш маленький?
— Шевелится. — Оля чуть улыбнулась, подумав о ребенке, которого носила в себе. — Как начинаю волноваться, он там ножками стучит, возмущается.
— А ты не волнуйся, моя хорошая. И не бойся ничего. Договорились?
— Угу. — Оля доверчиво ткнулась носом в плечо Олега.
Боже! Как он был счастлив в такие моменты! Его любили! В первый раз в жизни его кто-то любил! И очень скоро у него появится сын…
Звонок в дверь посреди ночи ударил Лютого как током. Спрыгнув с постели, он опрометью бросился в коридор — открывать. На пороге стоял посыльный штаба части:
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |