И вот над полом показался большой синий бант, похожий на бабочку, блеснули стекла очков, и на мостик поднялась та самая девочка, с которой Женя и Нина уже, можно сказать, познакомились.
— Мой четвертый помощник, прошу любить и жаловать! — Капитан взял девочку за плечо: — Пойди, Мариночек, поиграй с девочками.
Женя усмехнулась: «Мариночек»!
А Марина растерянно посмотрела на Женю, на Нину. Подняла очки и потерла пальцем переносицу:
— Дядя Дима, я играть не хочу, я лучше почитаю. У тебя там лоция с картинками…
Она попятилась к лестнице, ухватилась за перила и в три прыжка очутилась внизу.
— Вот это номер! — проговорил озадаченный капитан. — Не пойму, что с ней сегодня.
— Зато мы понимаем, товарищ капитан, — сказала Женя. — Но ничего, мы не сердимся. — И повернулась к Нине: — Идем, мне еще заниматься надо.
По лестнице навстречу им поднималась женщина в таком же, как у капитана, кителе, только не в белом, а в синем. И пуговицы у нее были такие же, как у него, с якорями, только не золотые, а серебряные.
— Дмитрий Алексеевич, не знаете, почему Маринка такая расстроенная? Прибежала и в угол забилась.
Женя с Ниной переглянулись. Так это Маринкина мама… поммеханика!
Нине очень захотелось узнать, что ответит капитан, но Женя, конечно, не дала послушать и потащила ее вниз.
Они вышли на корму. Женя думала, что там народу меньше и можно будет заниматься. Но едва они с Ниной показались на палубе, как к ним подскочила Майя:
— Где вы пропадали? Идите скорей!
Она потянула Женю к скамейке, где, окруженная девочками, сидела Валя Малыгина.
— Этот город, — рассказывала Валя, — построили сами ребята в Доме пионеров и назвали его Пионерск, или Город Счастливых. Это большущий город-макет.
— А мы тоже построим! У нас будет свой Город Счастливых!
— Что ж, — согласилась вожатая, — наш кружок «умелые руки» вполне справится.
Девочки стали шумно обсуждать, кому и что можно поручить, кто и что будет строить. И Женя заслушалась.
— Мы его назовем Городом Мира! — предложила Шура.
Вожатая одобрила. Девочкам тоже понравилось.
А пароход изредка протяжно гудел и с мерным шумом шел все вперед и вперед. По крутому правому берегу наперегонки спускались к воде кудрявые березы и высокие, раскидистые сосны, точно собираясь выкупаться в прозрачных, сверкающих под солнцем струях. Вон там, подальше, стоит маленький домик бакенщика, словно сказочная избушка на курьих ножках. За ней по косогору тянется потемневшая от времени деревянная лестница. Возле самой последней ступеньки покачивается на воде лодка и словно ждет кого-то…
— Белые Ключи! — громко, на весь пароход, произнес голос из репродуктора.
На пригорке среди деревьев показался старинный Дворец с белыми колоннами — учительский санаторий, выглядывали домики, похожие на грибы с красными Шляпками, — пионерский лагерь.
— Знаешь что, Лида? — сказала Женя, похлопывая грамматикой по перилам. — Как сойдем на берег — ни играть, ничего, сразу за русский! Ладно?
— Ладно.
Подруги побежали к выходу. Внизу уже было видимо-невидимо ребят — всем не терпелось попасть на берег.
За стеклянной перегородкой работала огромная машина. Женя с любопытством стала глядеть, как, то поднимаясь, то опускаясь, движутся стальные могучие рычаги. Около машины стояла женщина — поммеханика — в синем кителе. Она что-то объясняла парню в полосатой тельняшке, с паклей в руке. Потом вышла из-за перегородки и, заметив девочку, сказала:
— Что, понравилась тебе моя машина? Вот вырастешь — тоже, может, станешь механиком. — Она тихонько засмеялась и потрепала Женю по плечу.
Женя опомнилась только тогда, когда Маринкина мама была уже далеко.
Едва пароход причалил, ребята высыпали на берег. В небо полетели волейбольные мячи. Заиграл аккордеон. Ему тоненьким голосом ответила балалайка.
Девочки бродили в теплой прибрежной воде. Потом играли в салки и горелки. Потом наломали букеты рябины. Потом искали цветные камешки — в воде они казались такими яркими. Потом завтракали — аппетит у всех разыгрался волчий.
А потом Женя нашла гриб.
— И я нашла! — кричала Нина. — Белый! Их много! Их вот сколько!
Она шарила рукой под молодыми осинами.
Лида взяла с собой корзинку из-под пирожков:
— Давайте кладите сюда!
К ней подбежала Кира, проговорила:
— Назвался груздем — полезай в кузов! — и под общий хохот сунула в корзинку самую настоящую поганку.
Шура Трушина, собирая грибы, посматривала на Женю, которая, сидя на корточках, снимала с пня многодетное семейство опят. Вот молодец эта Женя, добилась своего: ведь завтра она в пятый класс экзамен держит! И как она упорно училась! Зато теперь все выучила, все знает и перед самым экзаменом может гулять сколько душе угодно.
Пароход загудел.
Девочки бросились к пристани.
— Лида, а грамматика? — испуганно проговорила Женя. Она увлеклась грибами и не заметила, как пролетело время.
— Скорей! Скорей! — Лида подхватила корзинку, стоявшую в траве.
Пароход снова загудел.
Женя и Лида схватились за руки и понеслись к пристани.
Глава третья. Встреча
На пристани поднялся шум, точно в школе на большой перемене.
Раздалось еще два гудка.
Берег опустел.
Женя с Лидой обогнали колхозных ребят, которые тоже неслись к пристани, чтобы посмотреть, как отваливает «Москва», и к мосткам подбежали в одно время с какой-то седой женщиной, которая, держа в руках чемодан, уже собиралась взойти на пароход.
— Женя, скорей, скорей!
Лида хотела было опередить женщину, которая почему-то замешкалась. Она с разбегу ступила на мостки первая, но Женя крикнула:
— Как тебе не стыдно! Дай пройти!
Лида вдруг смутилась, отступила.
Седая женщина на ходу кивнула Жене:
— Спасибо, девочка! — и торопливо поднялась на пароход.
Женя с Лидой побежали за ней.
— Женя, а знаешь, кто это? Это же Нина Андреевна!
Но Женя не слышала, она была уже далеко впереди. Сейчас она могла думать только об одном — о грамматике. Завтра экзамен, а она так больше ничего и не повторила!
Пароход разворачивался, острым носом разрезая голубую воду. Женя даже не взглянула на освещенные заходящим солнцем берега. Она искала места, где бы позаниматься. Но все стулья, кресла, скамейки были заняты. Она пошла на корму. Здесь вовсю работал духовой оркестр — ребята из музыкантского детского дома показывали свое мастерство.
Женя вернулась на нос.
— А я тебя потеряла! — Нина уцепилась за ее платье.
Женя так и не нашла свободной скамейки. Она прислонилась к борту.
— Если в родительном падеже, — Женя одним глазом заглянула в грамматику, — гласная из суффикса выпадает, то… — она снова посмотрела в учебник, — то пишется ек. Понятно?
Нина солидно кивнула головой:
— Понятно. — Ей понравилось смешное слово «суффикс».
Нет, здесь учиться невозможно! Кругом бегают, шумят, толкаются…
На палубу вышла седая женщина в синем костюме, которой Женя у мостков уступила дорогу. Какой-то мальчик принес ей плетеное кресло, и она уселась возле проволочной сетки, опоясывавшей всю палубу. Женщина узнала Женю и улыбнулась ей:
— Что ты читаешь?
— Никак я суффиксов не одолею! — грустно проговорила Женя.
— Что-о?
— Да знаете, лето так быстро прошло… — Женя прижала руку к сетке, и на ладони отпечатались маленькие ровные ромбики. — Завтра испытание, а я суффиксов еще не знаю. Прямо несчастье!
— Как же ты это?
Незнакомая женщина смотрела так приветливо, что расстроенная Женя призналась:
— И союзы мне еще надо повторить. И предлоги. Лида меня за них все пилит.
— Почему же тебя отпустили? — удивилась женщина. — Тебе надо дома сидеть и готовиться.
Жене вдруг ясно представилось, как Тамара Петровна сегодня пришла и не застала ее. Нет, Тамара Петровна ни за что не позволила бы ей поехать на канал!
— А я думала — поеду и выучу.
Женщина внимательно посмотрела на Женю.
— Как же это получилось? Завтра испытание, а ты не подготовилась… Почему же тебе никто не помог?
— Да знаете… — начала было Женя.
— Вот что, девочка. Я ведь учительница. Пойдем-ка в каюту и разберемся, чего ты не поняла, чего не знаешь.
Женя, смущенная, растерянная, пошла за ней.
В каюте было жарко и душно. Учительница раздвинула желтые шелковые занавески на окне, облокотилась на спинку удобного мягкого кресла и открыла грамматику.
Женя примостилась напротив на диване, возле красного полированного столика. Голова у нее была тяжелая, в ушах шумело — кажется, все, что она сегодня видела, все перемешалось. Собираясь с мыслями, она приложила ладони ко лбу.
Учительница покосилась на ее утомленное лицо и отложила учебник в сторону:
— Я вижу, ты устала. Отдохни сначала, приляг.
Женя ни за что не хотела ложиться:
— Нет, спасибо, что вы! Я привыкла, я могу и ночью заниматься. В автобусе я всегда ночью занималась.
— Как так — в автобусе?
— В нашем, редакционном.
И Женя рассказала об автобусе, который из Москвы, с Садового кольца, ушел на войну. Это была самая обыкновенная машина, такие и сейчас ездят по Москве.
В том автобусе уехали на фронт москвичи-ополченцы. С собой они не взяли ни пулеметов, ни пушек — их оружием было перо. В автобусе помещалась редакция дивизионной газеты «Красный стяг». В эту-то редакцию дядю Сашу потом и назначили редактором.
Автобус много раз попадал под бомбы. Случалось — заскочит в деревню, а там бой еще не кончился, и над машиной рвется шрапнель.
А когда в автобус угодил осколок снаряда, краска облупилась, и появились буквы:
ПЛ… МАЯК… КУРС… ЗА…
Жене эти буквы показались какими-то загадочными, как и сам автобус, который даже и в своей защитной окраске отличался от всех военных машин. Жене представлялось, будто впереди на скале светит неведомый маяк. Вокруг него «ил» — пламя. Но что значит «курс… за…»?
Дядя Саша объяснил, что на пассажирском автобусе всегда пишут маршрут.
«Пл… Маяк… Курс… за…» обозначает: «Площадь Маяковского — Курский вокзал». По этому маршруту ходит в Москве автобус «Б».
Однажды дядя Саша дал Жене маленький, с еще не просохшей краской лист бумаги — только что отпечатанный номер дивизионной газеты «Красный стяг»:
«Прочитай-ка вслух. Тут про наших партизан написано».
«Подвиг пар…тизана», — прочитала Женя запинаясь.
«Э, да ты у нас малограмотная! — огорчился дядя Саша. — Редакционному работнику это не к лицу!»
И дядя Саша стал заниматься с Женей. Он велел ей читать вслух газеты. Читать и пересказывать ему. Раздобыл «Тимура и его команду». Жене книга так понравилась, она столько раз ее читала, что выучила от корки до корки. Задачи для Жени майор сам придумывал. Считала она бойко — счету ее учили и партизаны.
Как-то в редакцию пришел солдат и принес большой чемодан в холщовом чехле, к которому была приколота бумажка: «Березовской Кате».
Женя поразилась: кто мог ей прислать такой подарок? На всем свете у нее нет ни одного родственника… Она открыла чемодан и поразилась еще больше: школьная форма, спортивный костюм, платья, чулки и даже ленты!
А другое отделение набито учебниками. В «Родной речи» лежало письмо. Оно начиналось словами: «Дорогая Катюша!»
Работники редакции объяснили:
«Это шефы нашей дивизии, ивановские ткачихи, сделали тебе подарок. Мы им написали про тебя. И вот ответ… Целое школьное приданое! Повезем тебя в детский дом в полном снаряжении!»
Женя и теперь бережет это письмо, хранит его в своем чемодане.
Дядя Саша хотел отправить Женю в Минск. Секретарь редакции, переписывавшийся с шефами, советовал отвезти ее в Иваново — ткачихи о ней позаботятся, будет девочка у них, как в родной семье.
«Дядя Саша, не отсылай меня. Не хочу я в Иваново! Никуда я не хочу!»
«А в Москву?»
В Москву?.. Сколько Женя мечтала о Москве!.. Увидеть Кремль и золотые часы на башне, звон которых она не раз слышала по радио! Увидеть Красную площадь, где по гранитным ступеням трибуны мавзолея в торжественные дни поднимается сам товарищ Сталин!
«А в Москву поеду!»
Но командировка дяди Саши со дня на день откладывалась.
Не теряя времени, Женя стала готовиться в школу по настоящим учебникам. Не только дядя Саша, который был очень занят, но и все сотрудники редакции и типографии помогали ей. И какой бы трудный день ни выдался, как бы все ни устали, ни уморились, а уж в свободный часок позовут ее:
«Уроки, Катюша, приготовила?»
Редакция чуть ли не половину времени проводила в пути, и Жене случалось заниматься даже в автобусе. Училась Женя старательно, сама обо всем расспрашивала, все хотела узнать.
«Что ты сегодня в газете вычитала?» — спрашивал ее дядя Саша каждый вечер.
Автобус дребезжал, покачивался, а то как тряхнет на рытвинах! «Что-то наша школа шатается! Как бы ученица под партой не очутилась», — шутил иногда дядя Саша.
В автобусе уже становилось темно, дядя Саша дремал — ему ведь опять всю ночь напролет работать, а Женя рассказывала и рассказывала, что она вычитала в газетах.
А ночью Женя смотрела, как делается газета. При свете огромной лампы, от которой так и несло жаром, наборщик дядя Анисим ловко брал металлические буквы из деревянных гнездышек, соединял их в строчки, строчки вставлял в рамку. Рамку вставляли в типографскую машину, которая быстро, лист за листом, печатала газету с красивым рисованным заголовком: «Красный стяг».
Потом Женя промывала буквы керосином и опять расставляла их по гнездышкам.
Вот о чем рассказала она старой учительнице. Женя словно опять побывала среди своих фронтовых друзей, в своем автобусе, в походной типографии.
— Так-так… — в раздумье протянула учительница. — Нелегко тебе пришлось… — Она внимательно посмотрела на Женю. Закрыла грамматику и сказала: — А теперь — спать! Ты устала и все равно ничего не запомнишь.
— Да мне спать совсем не хочется, — говорила Женя, опускаясь на бархатную подушку.
Через минуту она уже крепко спала.
Проснулась Женя, когда машина застопорила и пароход остановился.
— Вставай — приехали! — весело говорила учительница, откидывая занавеску.
И перед Женей всеми своими огнями засиял вокзал с высоким золотым шпилем.
— Москва?.. — испугалась Женя. День кончился, а завтра…
Учительница наклонилась над чемоданом и стала укладывать книгу, мыльницу, полотенце…
— Женя, а ты беги, догоняй своих. Желаю тебе хорошо сдать. Мало ли что бывает! Может, тебя ни про ек, ни про ок и не спросят! — И с самым добродушным видом похлопала Женю по плечу.
Девочки уже спускались по трапу.
— Женя, скорей, мы тебя ждем! А где же Нина Андреевна?
— Какая Нина Андреевна?
— Как это «какая»! Наша. Всю дорогу с ней просидела, а спрашиваешь — какая!
Девочки зашумели, окружили Женю. Лида кричала:
— Я ж тебе сразу сказала!
Женя стояла ни жива ни мертва. Так вот кто это был!
На шоссе против троллейбусной остановки давно ждали голубые заказные автобусы. Девочки устали, всем хотелось спать. И все без разговоров быстро уселись по местам.
— Товарищ водитель, что ж вы свет не зажжете? — крикнула Валя Малыгина.
Маленькая лампочка тускло осветила автобус.
Женя открыла грамматику и подумала: как писать — лампочек или лампочик?..
Дома девочек встретила Тамара Петровна:
— Женя, накануне экзамена — и уехать! Этого я от тебя никак не ожидала.
— А кто с ней на пароходе занимался! Ни за что не угадаете! — закричала Аля, торопясь первой выложить ошеломляющую новость. — Сама Нина Андреевна! Всю дорогу!
У Жени даже кончики ушей загорелись — так ей стало стыдно.
— Какое там занималась! — призналась она, хмуря брови. — В каюте я спала. Я же не знала, что это Нина Андреевна. Я немножко учила только в автобусе, когда мы уже из Химок ехали домой. А на пароходе… проспала, и все!
— Проспала!.. Да что Нина Андреевна о тебе подумает! — ужаснулась Аля. — Да она завтра тебе это припомнит, помяни мое слово! Ты от нее теперь пощады не жди.
Женя, насупившись, перебирала камешки в игрушечном ведерке. Тут был и горный хрусталь, и «чертов палец», и какая-то порода с отпечатками ракушек — следы доисторического моря. Как Женя радовалась, собирая их для коллекции клуба «Глобус»! Все эти камешки так и сверкали на солнце, когда, забравшись по колено в реку, Женя доставала их из воды. А сейчас они стали тусклые, серые, как простой булыжник. И зачем она ездила на канал!
— Прошу без паники! — строго произнесла Тамара Петровна. — А ты, Женя, отправляйся ужинать и сразу спать. Сделанного не воротишь. А нос вешать, нечего. Ясно?
«Столько спала — и опять спать!» Но спорить с завучем Женя не посмела.
После ужина старшие девочки собрались в зале. Лида и Валя Малыгина играли на рояле в четыре руки. Остальные слушали. Кто уселся на низкой скамейке, кто прямо на ковре.
А Женя ушла в спальню.
Из зала глухо доносилась грустная музыка. Женя невольно прислушалась. Потом музыка оборвалась.
Когда девочки прибежали в спальню, Женя уже крепко спала. Она видела себя в школьной форме, первоклассницей. Мама заплетает ей косы. Маленькая Зина протягивает ручонки: «Я тоже с Женей! Я тоже хочу в школу!» Мама ведет Женю в школу, а Нина Андреевна кричит ей вдогонку тонким, злым голосом:
«Максимова, когда пишут ек и когда ышк? Я тебе поставлю двойку!»
Женя прячется за лестницу, покрытую красным ковром. Но очкастая девчонка, четвертый помощник капитана в белом кителе с золотыми пуговицами, показывает на нее пальцем:
«Вот она! Ее зовут Женя Максимова!»
И Женя будто вылезла из-за лестницы, открыла учебник и стала зубрить:
«После шипящих под ударением вместо ек пишется ик…»
Глава четвертая. Испытание
На другой день Женя пришла в сто шестидесятую, среднюю женскую школу.
Сколько раз проходила она мимо этой школы и думала: «Здесь я буду учиться!» Летом этот большой, трехэтажный дом тёмнокрасного кирпича был окружен лесами. Девочки шутили: «Женя, видишь, как стараются, ремонтируют? Это готовятся встречать Максимову Евгению!»
И вот сегодня она в школе.
На лесах под потолком еще работали маляры. На первом этаже все классы были закрыты. Голубые двери блестели. Осенний, монотонный дождик-надоеда упрямо, без передышки стучался в большие свежевыкрашенные окна.
Тамара Петровна привела Женю на третий этаж, в широкий светлый коридор.
— Подожди здесь. И не волнуйся, — сказала Тамара Петровна и зашла в комнату с надписью «Учительская».
Стараясь не измять свое новое коричневое платье-форму, Женя села неподалеку на стул, чтобы увидеть, когда завуч выйдет.
Напротив, на подоконнике, болтая ногами, сидели три девочки. Одна из них, бойкая, рыжеволосая, что-то с увлечением рассказывала.
— Вера, а тебе очень страшно? — перебила ее соседка. — Мне знаешь как страшно? Просто ужас!
— А мне ни чуточки!
Из учительской выбежала молоденькая учительница — Зоя Артемьевна.
— Кто сдает русский? — громко спросила она. — Идите в пятый «В».
Женя выбрала парту возле самого стола.
— Ты зачем так близко? — окликнула ее Вера. — Садись лучше к нам. Ты из какого, из четвертого «Д»?
— Я не из какого, — смутилась Женя. — Я только поступаю.
Она подсела к смуглой черноглазой девочке и спрятала тетрадь в парту. Дома ей говорили, что Карелина не позволяет держать на парте ничего лишнего.
— Я из четвертого «В», — продолжала Вера. — Я Вера Красикова. А тебя как зовут?
В эту минуту дверь открылась, и девочки встали.
В сопровождении учителей и завуча детского дома, точно генерал, окруженный офицерами, в класс быстрым шагом вошла Нина Андреевна Карелина.
Как и на пароходе, она была в синем костюме. И причесана так же гладко. Но все же она была совсем другая. Строгая и точно незнакомая. Жене даже показалось, будто учительница ее не узнала.
Нина Андреевна, Зоя Артемьевна и пожилой учитель с орденом Отечественной войны над карманом гимнастерки сели за маленький стол. А Тамара Петровна придвинула свой стул к окну.
Ни на кого не глядя, Карелина вынула из портфеля записную книжку и что-то в ней зачеркнула. Перо ее сердито скрипнуло.
— Нина Андреевна не в духе, — шепнула Красикова.
— Почему? — Женя обернулась. — Ты откуда знаешь?
— Черканула как, видала? — Девочка пригнулась к Жене и сразу же выпрямилась, будто она ничего и не говорила.
— Тише, девочки! Что это вы в кружок собрались? — строго сказала Нина Андреевна. — Нет, уж пожалуйста, прошу разделиться.
Женя снова очутилась в первом ряду, возле самого стола. Она сидела прямо, спрятав руки под парту.
Учительница прочитала маленький отрывок «Метель» из повести «Капитанская дочка».
— Напишите изложение, — и дала каждой лист бумаги с печатью.
— Две странички? — удивилась Женя. — Только и всего?
— Только и всего, — подтвердила Карелина.
…Метель — как много можно о ней рассказать! И Женя начала: «Мне приходилось попадать в метель…»
В классе было тихо, и слышалось, как изредка царапало Женино перо. Жене хотелось написать обо всем: и о том, как она сама попала в метель, и о заблудившемся во время метели Гриневе, которого спас Пугачев. Но Женя испугалась — девочки напишут, а она не успеет. А торопиться нельзя, у нее и так почерк плохой. Еще клякс насажаешь. И она старалась выводить буквы как можно ровнее и красивее.
Девочки давно сдали работы и вышли из класса, а Женя все еще читала и перечитывала свое изложение. Наконец Нина Андреевна сказала:
— Довольно, Максимова. Уже поздно. Давай свою работу.
Она взяла Женин листок и покачала головой. Поправки, помарки… Пожалуй, знания девочки еще не тверды, уверенности нет. Недаром она так долго сидела над этими двумя страницами.
Женя посмотрела на серьезное лицо учительницы и поняла: с экзаменом по русскому не повезло!
Дома она все рассказала девочкам. Они огорчились, а неугомонная Аля закричала:
— Ой, смотри, провалишься! Нина Андреевна узнала, что ты ничего не знаешь, теперь срежет!
— Уж так-таки ничего не знаю! — вспыхнула Женя.
Нина испуганно посмотрела на Женю. Сегодня она к ней не приставала. И ходила на цыпочках. А когда Женя в пионерской комнате стала повторять грамматику, Нина потихоньку забралась под колючку. Она укачивала карнаухого зайца и упрямо мотала головой:
«Все равно не провалится… Вот не провалится и не провалится!»
Во всем доме теперь, пожалуй, только одна она и верила, что провалиться ее Женя не может.
Второй экзамен был на следующее утро. Ровно в восемь часов тридцать минут девочки подошли к школе.
— Женя, самое главное — это билет! — объявила Аля. — И я тебе желаю вытащить самый легкий!
— Самое главное — не забудь суффиксы, — сказала Лида. — И я тебе советую повторить их еще раз.
— А по-моему, самое главное — это спокойствие и вера в свои силы, — задумчиво произнесла Шура. — Ты ведь много занималась. Не волнуйся и не торопись.
…И вот Максимова Евгения снова в пятом «В». За партами уже знакомые ей девочки — Вера Красикова, Валя Афанасьева и Света Икрамова. В прошлом году Вера и Валя долго болели и весенних экзаменов не держали. А Света недавно приехала из Средней Азии.
И снова, как вчера, в класс вошли экзаминаторы.
Зоя Артемьевна смешала стопку белых бумажек, лежавших на столе.
Экзамен начался. Девочки отвечали смело и уверенно. Особенно Света Икрамова. Она говорила без передышки. Она знала всё, всё!
И Нина Андреевна заулыбалась, приветливо закивала головой. Нет, Женя так ни за что бы не ответила…
— Отлично! Можешь идти! — отпустил Свету учитель и тоже улыбнулся.
Наконец в классе осталась одна ученица — Максимова Евгения. Она подошла к столу и, не глядя, вынула билет из середины кучки.
— Какой тебе билет достался? — спросила учительница.
— Третий.
— Мы слушаем.
Женя начала рассказывать. Она придумала простое предложение. Разобрала его. И уже хотела прочитать «Песнь о Родине».
Но не тут-то было!
— Что такое наречие? — спросила Нина Андреевна. — Чем оно служит в предложении?
Женя сразу же сбилась. Правда, она потом поправилась. Но чувствовалось, что наречие она знает нетвердо.
— Что такое глагол?
У Жени отлегло от сердца. Спасибо Тамаре Петровне и Лиде, которые столько гоняли ее по глаголам! И она без запинки ответила про первое и второе спряжения, перечислила глаголы с личным окончанием неопределенной формы. Она могла бы и еще говорить, и еще…
— Довольно, — перебила Нина Андреевна и снова стала выбирать вопросы из «Правил по грамматике русского языка».
«Самые трудные выбирает», — подумала Женя.
Она отвечала сбивчиво, с большими паузами.
А Нина Андреевна все приговаривала:
— Так, так… Смелей, смелей!
Нина Андреевна и про глухие согласные ее спросила.
Женя тряхнула головой и отчеканила:
— С, т, п, к, х, ч, ш, щ, ц, ф.
Еще бы, она их помнила назубок!
Учительница с удивлением посмотрела на Женю. Верно-то верно, но в каком странном порядке! «С, т, п, к…» — невольно повторила она беззвучно.
Женя поняла, что она опять что-то сделала не так, как все девочки, и оглянулась на завуча. Тамара Петровна, как и прошлый раз, сидела возле окна, за которым упорно лил дождь, и постукивала носком туфли по паркету. Она ободряюще кивнула Жене и, сама того не замечая, провела рукой по своему высокому открытому лбу. «Волнуется», — поняла Женя.
Да, Тамара Петровна волновалась. Начиная готовить Женю в пятый класс, она понимала, что требовательная к себе девочка в действительности знает гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Правда, знания у нее были разбросанные, несистематичные, сразу и не поймешь, к какому классу ее можно приравнять.
Чем дальше, тем с большим упорством девочка готовилась в пятый. И Тамара Петровна поверила: хватит у нее и воли, и настойчивости, и способностей. Она поддерживала девочку, поощряла: «Добивайся, Женя, иди смело вперед!»
И сейчас она как будто держала экзамен вместе с Женей. Ей казалось, что это именно ее, Тамару Петровну Викентьеву, так строго допрашивает у доски старая учительница.
«Она считает, что Женю нельзя допустить в пятый, ясное дело!» — думала Тамара Петровна…
Учитель наклонился к Нине Андреевне и тихо проговорил:
— Я считаю, пора бы отпустить…
Нина Андреевна сложила листы с «Правилами» и спрятала их в портфель.
«Наконец-то!» — с облегчением вздохнула Тамара Петровна.
Но Карелина с видом, не предвещающим ничего доброго, сказала:
— Ну что ж, Максимова…
В это время дверь отворилась, и в класс вошла высокая, совершенно седая женщина — директор школы. Она поздоровалась со всеми и вполголоса заговорила с Викентьевой — хорошо бы перед педсоветом вместе рассмотреть табели успеваемости.
— Может, вы зайдете ко мне в кабинет?
— С удовольствием. — Тамара Петровна вышла в коридор.
— А теперь, Максимова Евгения, — донеслось до нее из класса, — давай решать, как нам быть с суффиксами.
Глава пятая. Испытание продолжается
Конечно, на пароходе Карелина и не предполагала, что ей придется экзаменовать ту самую девочку, которую она собралась проверять в каюте. Но едва Нина Андреевна приехала из Химок домой, как к ней явилась завуч детского дома и все объяснила.
— Понимаю, — задумчиво проговорила Карелина. — Девочка чудесная, я и так вижу. Но неправильно оценить ее знания — значит причинить ей вред. И вы, Тамара Петровна, это прекрасно понимаете. Экзаменовать буду строго: я должна как следует разобраться в том, что девочка усвоила.
И сейчас, когда учитель решил уже отпустить усталую Женю, Нина Андреевна подумала: «Это же поблажка, а у каждого из нас свой долг…» И она проговорила:
— Погоди, Максимова, погоди. Ты нам еще не ответила про суффиксы.
И совсем так же, как во сне, Женя начала:
— Суффиксы ек и ик…
От волнения она не слышала своего голоса. Она говорила долго. А может, ей так показалось? Только в голове ее вдруг стало совсем легко и пусто. Как будто на этот маленький стол экзаменаторов она выложила все, что знала.
В отчаянии Женя развела руками:
— Больше я о суффиксах ничего не знаю…
Зоя Артемьевна рассмеялась. Учитель улыбнулся широкой, доброй улыбкой и сказал:
— Да ведь ни одна отличница о них не ответила бы лучше!
Карелина подошла к Жене, притянула к себе, потрепала по плечу:
— Ты, оказывается, все прекрасно выучила! Когда же ты успела?
Женя не могла опомниться от радости и растерянно спрашивала:
— Теперь меня примут, да? В пятый?
Карелина едва не сказала: «Да, примут», но сдержалась:
— Погоди, вот посмотрим, что покажут остальные экзамены.
Педагоги пошли в учительскую, а Женя, прыгая через две ступеньки, побежала вниз, к выходу, скорее рассказать девочкам о том, что она сдала русский устный.
Накинув плащ, Женя выскочила на школьное крыльцо. Дождь так и лил, и ее с ног до головы обдали тысячи брызг. Из водосточной трубы несся мутный поток. В саду поникли золотые шары и георгины. Посреди клумбы стояла каменная девочка. С ее пальцев на примятые цветы падали крупные, тяжелые капли.
Женя перескочила через лужу и очутилась за воротами. На улице было пусто. Напротив, под балконом, к стене прижалась черная фигурка. Она вдруг бросилась бежать через мостовую:
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |