После этих неудачных дебютов Назарова и Грекова (впрочем для Грекова это был далеко не дебют) к Корнилову с частью чернецовского отряда был переброшен Лазарев. Этот отряд участвовал в боях на Темернике, когда «добровольцы» оставляли Ростов. Хорунжий Фадеев развозил приказ об отходе. Вместе с отрядом сотника Грекова партизаны Лазарева отходили к Нахичеванскому мосту и оттуда в Ольгинскую (о чем ниже).
Помимо перечисленных отрядов, высланных на помощь «добровольцам», в рядах защитников Дона мы можем назвать:
Конвой Атамана из сотни юнкеров Новочеркасского училища под командованием есаула Н.П. Слюсарева.
Отряд полковника Н.Н. Упорникова – был сформирован для охраны Каледина, когда его конвой отправился на фронт, но вскоре и сам выступил туда же.
Отряд войскового старшины Мартынова – был создан в последние дни и прикрывал Новочеркасск с севера.
Отряд полковника Краснянского – был послан к Корнилову.
Отряд есаула Боброва – 48 человек. До оставления Новочеркасска в боях не участвовал.
Офицерская боевая дружина Гнилорыбова – на 50 % состояла из офицеров. Охраняла Войсковой Круг.
Атаманский отряд Каргальского – нес охрану Атаманского дворца.
Китайский отряд сотника Хоперского – отряд ушел из Новочеркасска с донскими партизанами, а сам Хоперский ушел с «добровольцами» и был ординарцем при Казановиче.
Отряд Карпова.
Баклановский конный отряд есаула Власова – из Новочеркасска ушел сразу в Ольгинскую.
Конный отряд есаула Бокова – то же самое.
Смешанный отряд полковника Яковлева – сразу после сформирования ушел в Старочеркасскую.
Инженерная сотня полковника Макеева – то же самое.
Штаб-офицерская дружина Базавова – то же самое.
Отряд Хорошилова (из малолетков) – то же самое.
Конный отряд «Степана Разина» полковника Яновского – (20 сабель) формировался в Ростове. Ушел в Добровольческую армию.
Группа полковника Биркина – (19 человек) после занятия Новочеркасска ушла в Добровольческую армию.
Донская офицерская дружина полковника Ляхова – после боя на станции Горная распалась. Сам Ляхов ушел в отряд Базавова.
Как видим, отрядов собрали много, но все они были малочисленны и плохо «сколочены».
Наступление большевиков, окружение ими административных и экономических центров области, нейтралитет основной массы казачества – все это заставляло силы, противостоящие большевикам, прорываться сквозь кольцо и… Одни – добровольцы – думали двинуться на Кубань, искать район, где можно было бы пополниться или (в случае неудачи) распылиться; другие – донская верхушка – искали место, где можно было бы переждать период «развала и паденья духа». А затем возглавить восставшее казачество. Вера, что казачество рано или поздно восстанет, была очень сильна.
Мысль об уходе из Новочеркасска возникла у борцов с большевиками 29 января, когда стало известно о сложении Калединым своих полномочий и решении передать власть Городской думе, станичному правлению Новочеркасской станицы и Военно-Революционному комитету. Начальник Новочеркасского юнкерского училища генерал П.Х. Попов, бывший в штабе походного атамана, заявил, что «допустить передачи власти нельзя, что борьба не может быть прекращена, нужно выиграть время, что с уходом Добровольческой армии из Ростова необходимо отойти от ж. д., может быть уйти в степи, но борьбу так или иначе продолжать». Это мнение было доложено Каледину, тот раздраженно ответил: «Поступайте как хотите, я уже не атаман». Не прошло и получаса, как он застрелился[222].
Принятие атаманской власти генералом Назаровым и назначение П.Х. Попова походным атаманом продлили сопротивление Новочеркасска. И все же 31 января, принимая штаб походного атамана, Попов подтвердил намерение уйти в степи и мотивировал это следующим образом: «Красное командование старается привлечь на свою сторону казаков. Если ему удастся это сделать, хотя бы временно – это будет казачьей трагедией. Чтобы не устраивать бойни между казаками, быть может нам придется на какое-то время покинуть Новочеркасск. Но этим борьба не будет закончена. Мы уйдем в степи и там переждем исцеления казаков от нейтралитета. Придет весна, казак поймет – где правда и право, и встанет на их защиту»[223].
5 (18) февраля командование Добровольческой армии окончательно приняло решение оставить Ростов. Уход был назначен на 9 (22) февраля. Генерал Черепов вспоминал, что еще 6 (19) февраля получил приказ Деникина держать фронт у станции Хопры. Деникин обещал собрать в Ростове все силы (вплоть до снятия всех караулов и посылки их на фронт) и ударить во фланг большевикам. Но казаки ст. Гниловской бросили позиции. «Не помогли и уговоры священника той же станицы, который с крестом в руках останавливал уходивших с позиций казаков»[224].
Тогда же, 5 февраля, атаман Назаров «на всякий случай» командировал в станицу Константиновскую генерала П.Н. Краснова с задачей приготовить на месте прием войсковых учреждений, партизанских отрядов и Войскового Круга[225], а походному атаману было приказано готовить план эвакуации Новочеркасска.
После объявленного «сполоха» на защите Новочеркасска были следующие силы: «малонадежные» дружины станиц Новочеркасской и Константиновской[226], 7-й Донской казачий полк, две сотни студенческой дружины, фельдшерские и общеобразовательные курсы, «малочисленные и совершенно небоеспособные» остатки дружин из стариков Аксайской, Гниловской и других станиц[227]. Все эти силы насчитывали примерно 1500 человек. Несколько партизанских отрядов численностью 500 бойцов (их мы упоминали) формировались в Новочеркасске главным образом из учащейся молодежи. Около 1000 «вполне боеспособных и надежных партизан» было на фронте (эти отряды мы тоже перечислили). На вооружении этих войск было около 10 орудий (3-дюймовых), около 50 пулеметов и один бронепоезд[228]. Бронепоездом (2 орудия, 2 пулемета) командовал есаул А.А. Упорников (старший офицер - сотник Лукьянов, начальник пулеметной команды – есаул С.Н. Краснов). Партизанская артиллерия была организована приказом начальника донской артиллерии ген. Астахова. Она состояла из отдельного арт. взвода есаула Конькова (1 орудие ему было передано из дружины полковника Ляхова, оно участвовало в бою под Должанской), 1-го взвода сотника Ковалева (2 орудия, 2 пулемета «Льюис»), 2-го взвода есаула Аврамова (1орудие), 3-го взвода есаула Неживова (2 орудия, 1пулемет). При отряде Семилетова была собственная батарея штабс-капитана Щукина (2 орудия, 2 пулемета)[229].
О силах противника белые сообщали следующее: большевики Антонова-Овсеенко, «окружавшие Новочеркасск, не считая Ставропольской группы, принявшей участие во взятии Ростова, имели свыше 30 тысяч бойцов, свыше 200 пулеметов, более 30 легких орудий и 4 тяжелых, несколько бронеавтомобилей и 2-3 бронепоезда. Больше половины красных войск было с северной и северо-западной стороны Новочеркасска»[230].
Сами большевики оценивали свои силы гораздо скромнее: в середине января они насчитывали 8600 штыков, 950 сабель, 58 орудий, 40 пулеметов и 4 бронепоезда.[231]. Непосредственно на Ростов и Новочеркасск выходили отряды Петрова (3000 штыков, 40 пулеметов, 2 батареи), Сиверса (2000 штыков, 400 сабель, 40 пулеметов, 6 орудий, 2000 местных красногвардейцев), Саблина (500 штыков, 13 пулеметов, 4 орудия)[232]. «Ставропольская группа» состояла из двух пехотных полков и трех батарей (трехдюймовой, гаубичной и крепостной). Она объединилась с отрядом Автономова в Южную Красную армию, которая разделилась на два отряда. Один из них под командованием Сохацкого вышел к Батайску, другой под командованием Автономова – к Екатеринодару.[233]
Качество красных войск было низким. Исключение составляли латыши, которых высоко оценивали сами казачьи офицеры: «Вид у латышей был отчетливый и чистый»[234]. Подчеркивались отличия в форме. Латыши были одеты в защитные полушубки, мерлушковые папахи, кожаные сапоги.
Несмотря на подготовку плана эвакуации Новочеркасска, решение сдать город казалось немыслимым.
В Новочеркасске полторы сотни делегатов Круга и новый атаман ломали головы, как спасти Тихий Дон. Мобилизация срывалась. Державшие строй полки стояли недвижимо – ни за тех, ни за этих. Богаевский прятался где-то в Ростове
Окриком пришла телеграмма от Корнилова с требованием ответа, будут ли казаки защищать Дон и помогут ли Добровольческой армии.
Спешно подобрали делегацию, которая просила Корнилова повременить хотя бы три дня и не оставлять Ростов. За это время донцы надеялись провести мобилизацию.
Корнилов согласился.
7 февраля в полдень Назаров подал в отставку.
Круг ударил по больному: «…7) Войсковой круг единогласно просит и настаивает, чтобы генерал Назаров в этот грозный час не слагал с себя полномочий Войскового Атамана и тем самым исполнил бы долг истинного сына Тихого Дона»[235].
Выслушав постановление, Назаров ответил: «Долг свой исполню».
8 февраля утром скрылся из Новочеркасска товарищ (заместитель) застрелившегося Каледина М.П. Богаевский. Расчет его был ясен. Он и Каледин были на всю Россию объявлены контрреволюционерами, но Каледина уже нет, а Богаевский уходит. А Круг – все же выборный, народный орган…Большевики на переговоры пойдут: немцы начали наступление, война на два фронта для большевиков – большая роскошь. Может быть, удастся зацепиться…
Мобилизация сорвалась. Последняя надежда – 6-й Донской казачий полк, только что прибывший на Дон, невзирая на торжественную встречу и торжественные проводы на фронт против большевиков, бросил позиции и пошел домой, пока не перерезали дорогу вверх по Дону.
На вопрос офицеров: «Казаки, а как же приказ атамана?» Из рядов полка насмешливо ответили: «Приказ у нас такой: «Ребята, по домам!».
Войсковой круг сгоряча ввел на фронте смертную казнь, но дела уже было не поправить, да и смертную казнь после протеста 28 делегатов отменили….
8 января атаман Назаров вернулся из поездки по войскам (войск почти не было) и направил Корнилову сообщение, что казаки никакой помощи Добровольческой армии оказать не могут[236]
Того же 8-го февраля вечером красные ударили по Ростову со стороны Батайска из тяжелых орудий. Это окончательно подтолкнуло Корнилова и его окружение оставить город.
Часть обозов отправили в Нахичевань и дальше на Аксайскую. Войска таганрогского направления получили приказ оттягиваться в Ростов.
Утро 9 февраля было серым. Сырость, слякоть, густой туман. К знакомым запахам добавился новый – горелой бумаги.
С утра загрохотало. Большевики вели наступление из села Султан-Салы, от Чалтыря и со станции Хопры, охватывали город полукругом. В Темернике постреливали местные подпольщики Зявкина.
По пустынным улицам кучками, озираясь, пробегали юнкера, последнее время они опасались ходить в одиночку.
Казачьи полки, стоявшие в Гниловской, просто ушли из станицы. «Казачьи колонны спокойно, на виду у нас, уходили за горизонт», - вспоминали потом красногвардейцы.
К полудню бой подкатился к самому городу. Красная конница отрезала добровольческий бронепоезд, и белые, лишившись основной огневой силы, стали поспешно отступать. Арьергард Черепова, перестреливаясь с изменившими гниловскими казаками и рабочими с Темерника, прошел Гниловскую. Вслед за ним в станицу (уже в полдень) вступили советские войска. Добровольцы, прикрывая город, копились у кирпичного и цементного заводов. Чернецовцы, офицеры-павловцы, студенты, ударницы с пулеметами, Георгиевский батальон – все эти части, перемешанные отступлением, не имея единого командования, дали под Ростовом последний бой.
Большевики взяли кирпичный и разбили цементный завод. К двум часам дня их цепи залегли на окраинах города. Две роты студентов были сбиты и побежали вверх, до Малого проспекта, к своему штабу. Но остальные устояли, и красная пехота, вырвавшаяся вперед без артиллерии, отступила, ушла.
Заспешили, боязливо пригибаясь и помахивая флагами и шапками, делегации…
Добровольческое командование отдало приказ об эвакуации города. Командующий войсками района генерал Африкан Богаевский, брат калединского соратника, распорядился распустить учащихся с занятий, закрыть магазины, жителям запрещалось выходить на улицу после 6 часов вечера. В четыре пополудни он объявил городскому самоуправлению, что армия уходит и снимает караулы.
В пять часов Добровольческая армия выстроилась на углу Пушкинской и Ткачевского, у особняка Парамонова. Корниловский ударный полк… три офицерских батальона: Новочеркасский, 1 и 2 Ростовские… морская рота в черных шинелях… юнкерский батальон со студенческой ротой… партизаны… Неженцев в черкеске на серовато-пепельной лошади разъезжал перед строем. Темнело. В тревожном ожидании промелькнул час. Из особняка вышли генералы. Корнилов в полушубке с генеральскими погонами, приложив руку к папахе, сбежал по лестнице к вороному текинскому коню. В тени высокого крыльца, окруженный конвоем, садился в седло. Со звонким цоканьем засеменили по скользкому высокими тонкими ногами подобранные горбоносые кони. Один из конвойцев вез свернутый национальный флаг.
Команда. Добровольцы поротно, держа равнение и печатая шаг, двинулись к Нахичеванской меже.
Ростовские большевики вышли из подполья и собирали рабочих в отряды Красной гвардии. Но больших столкновений между ними и уходившими корниловцами не было. Ночью в городе побывала красная разведка. Основные силы Сиверса накапливались в Темернике.
В тот же вечер Войсковой атаман Назаров пригласил походного атамана генерала Попова и начальников отрядов, собрал президиум Круга, местных политических «деятелей».
Ясно было, что Новочеркасск не удержать. Круг и правительство – бессильны. Никакие постановления никем не исполнялись. Мобилизация не прошла. Приходили казаки из соседних станиц, митинговали, пьянствовали и расходились по домам, иногда успев получить новое обмундирование. В Новочеркасске намечался хаос. Во всю работало большевистское подполье. Все было расхлябано, расшатано, ни один правительственный орган не действовал. Привольная жизнь, миражом поманившая в начале 17-го года, осталась пустым звуком, чужим делом, затеей незначительной части доморощенной интеллигенции, которая верила в Круг, то есть в демократию.
Назаров начал совещание.
Разногласия определились сразу – уходить ли вверх по Дону и сохранить Круг, либо уходить в задонские степи и ждать на границе Дона, Кубани и Ставрополья пробуждения казачества. Если идти в Задонье, то Круг - почетных стариков и всю канцелярию – с собой не потащишь, а прорываться вверх по Дону вглубь станиц – «добровольцы» не пойдут, и часть партизан не пойдет.
Важно было сохранить хотя бы видимость единства действий. Эвакуацию города наметили на 11 февраля. К вечеру 10-го надо было собрать 300 повозок, чтоб вывозить провиант и снаряжение. Принять меры, чтобы предотвратить возможный грабеж. Круг же оставался в Новочеркасске и должен был продолжить работу.
10-го утром Добровольческая армия удерживала Нахичевань, копилась в Кизитиринке. Квартирьеры ее трясли «нейтральную» Аксайскую станицу и требовали квартир.
В хуторе Мишкине «добровольческих» квартирьеров встретила делегация новочеркасских казаков и просила не входить в город, иначе им окажут вооруженное сопротивление[237]. Одновременно делегация Новочеркасского городского самоуправления прибыла в советский штаб, сообщила, что «добровольцы» ушли, и просила не стрелять по городу из пушек[238].
«Добровольцы» повернули к югу и стали переправляться через Дон у станицы Ольгинской. Занимавший станицу 112-й запасной полк, посланный сюда советским командованием замкнуть кольцо окружения вокруг Добровольческой армии, самовольно бросил фронт и вернулся в Ставрополь. Ходили слухи, что его командный состав был подкуплен «добровольцами». В общем Добровольческая армия без потерь выскользнула из кольца.
Улицы Ростова удивляли тишиной и пустотой. Стреляли лишь на вокзале. Там вступали в город части Сиверса. Площадь возле управления дороги была запружена войсками. Серые походные колонны шли и шумно переговаривались.
Подпольный Ростовско-Нахичеванский ВРК уже сидел в особняке Парамонова и вел запись в Красную гвардию.
Вечером к «Палас-Отелю» подъехала новая власть – товарищ Сиверс с начальником штаба и двумя адъютантами.
Красная гвардия планомерно, квартал за кварталом, стала чистить город, потом из-за сопротивления стала трясти город беспорядочно. Четыре ночи беспрерывно шла стрельба. Каждое утро стаскивали на опознание трупы в офицерских и юнкерских мундирах.
Саблин не наступал. Он разбивал по ротам повалившее к нему в войско пополнение из местных шахтеров, приводил добровольцев в соответствующий вид. Его авангард – отряд Мокроусова – стоял на станции Каменоломня. Понадеявшись на бронепоезд, моряки спали в вагонах в одном белье, когда в ночь с 9 на 10 февраля партизаны атаковали станцию и потрепали их. Этим контрударом наступление Саблина затормозилось. А кроме того, он вплотную подходил к Новочеркасску – столице донского казачества, и помимо чисто военных вопросов перед ним вставали вопросы политические и даже дипломатические. Лучше было бы новочеркасскую казачью контрреволюцию разбить руками революционных казаков и тем самым опровергнуть слухи об оккупации Дона русскими красногвардейцами[239]. Саблин приостановил движение матросского отряда и выдвигал вперед казачью бригаду Голубова. Это была еще одна причина замедления движения северной группы советских войск.
В день взятия Ростова войсковой старшина Голубов обратился со станции Шахтной по телеграфу к Войсковому правительству и предложил сдать Новочеркасск без боя революционным войскам. Круг и съезд неказачьего населения ответили, что будут вести борьбу до конца.
Голубов со сводным отрядом (по 60-80 человек 10, 27, 28, 44 и Атаманского полков, Атаманская пулеметная команда, одно орудие 12-й батареи, два – 13-й)[240] двинулся в обход, подсекая Новочеркасск с востока, по маршруту: Раздорская - Мелеховская – Бессергеневская – Заплавская – Кривянская.
Саблин, ожидая результатов обходного движения, медленно выдвигался к Персиановке. На острие удара пыхтел на самом тихом ходу бронепоезд «Смерть капиталу». Многоверстными крыльями раскинулись влево и вправо черные цепи моряков. В Персиановке их ждали готовые к отпору отряды партизан.
Участок, прикрывавший Новочеркасск с севера, громко назывался «Северным фронтом». Командующие здесь менялись часто и все время «с понижением». Генерала Усачева сменил Абрамов, а того – полковник Мамонтов. Участок «таял». В связи с тем, что красные заняли Ростов, из Персиановки на ростовское направление были переброшены Новочеркасская дружина, отряд Краснянского и остатки чернецовского отряда (в ночь до этого потрепавшие в Каменоломне расслабившихся морячков).
10 (23) февраля под Персиановкой чернцовцы погрузились в поезд и поехали через Новочеркасск на Ростов, но в Аксае оставили вагоны и пешком по мосту и дамбе ушли в Ольгинскую[241].
А. Падалкин пишет, что чернецовцы получили приказ занять позиции у Аксайской и прикрыть Новочеркасск со стороны Ростова, а 12-го идти на Старочеркасскую, но Курочкин (которого Падалкин называет ротмистром лейб-гвардии кирасирского полка) увел их в Ольгинскую к «добровольцам»[242].
В тот же день на северной стороне юнкерского лагеря под Персиановкой партизаны остановили красный бронепоезд, взорвав полотно железной дороги. Артиллерийский взвод Ковалева открыл огонь, и бронепоезд после нескольких попаданий ушел на Каменоломни.
11(24) февраля красные вели себя пассивно. Вечером в Персиановку прибыла семилетовская батарея, но на следующее утро ушла в Новочеркасск.
В Новочеркасске в этот день Попов начал погрузку золотого запаса, интендантского имущества, продовольствия, боеприпасов и раненых. Как вспоминали участники, ростовские и новочеркасские «толстосумы» на просьбу партизан помочь деньгами «или отказывали или давали смехотворно малые суммы». Исключение составлял отряд Ф.Д. Назарова, который добыл где-то достаточно денег[243].
Тогда же по Новочеркасску поползли слухи, что Голубов уже в Кривянке. Многие запаниковали.
Утром Назаров пригласил походного атамана и просил повременить с выступлением. Круг выслал делегацию к Голубову и в Ростов к большевикам. Теперь ждали результатов.
Попов, наоборот, торопился. Если Голубов пойдет берегом Дона и займет Старочеркасскую и переправы, то партизаны окажутся в мешке. Стратегическое окружение превратится в тактическое.
Вновь подтвердили компромиссное и убийственное для Круга решение: в целях сохранения живой силы партизаны уходят за Дон, а Круг остается и будет вести дипломатическую борьбу. Назаров еще раньше убеждал заезжавшего в Новочеркасск генерала Лукомского, что «большевики не посмеют тронуть выборного атамана и войсковой круг, что по его сведениям, первыми войдут в Новочеркасск присоединившиеся к большевикам донские казаки под началом Голубова… Голубов его не тронет»[244]
Из духовной семинарии – штаба походного атамана – поскакали гонцы отводить войска за город.
12 февраля день зачинался ясный и морозный. Боя ничего не предвещало. На «Северном фронте» командир 1-го партизанского артиллерийского взвода по срочному делу явился к Мамонтову. И тот принял юного партизана в коридоре вагона свежевыбритым и завернутым в белоснежную простыню – заканчивал туалет. Но со временем «все шумно вдруг зашевелилось»…
Двор Новочеркасского училища (он как раз напротив штаба походного атамана и был прекрасно виден) напоминал улей. Конный отряд новочеркасских юнкеров готовился в поход. Родня близкая и дальняя, кто сам не уходит, пришла провожать.
Генерал Попов, окруженный связными – по два от каждого отряда, - руководил отходом. Поступали донесения. В Аксайской, прикрывая Новочеркасск с запада, стоял отряд полковника Краснянского. С востока, от Кривянки, город прикрывал отряд есаула Боброва – 48 человек – и с ними 10 стариков из Аксайской дружины. Из Персиановки отошел и стал в здании кадетского корпуса отряд полковника Мамонтова. Прикрывая его отход, лейб-казак есаул Карпов выдвинулся вперед на площадке с пулеметом, навел у красных панику. Партизаны воспользовались и отошли, Карпов был убит осколком… Сейчас город с севера был прикрыт группой Упорникова и частью 7-го Донского полка.
В 12 дня Попову пришла записка: «Войсковой круг послал делегацию в Бессергеневскую для переговоров с 10 и 27-м полками, чтобы возложить на них охрану города. Приказываю сосредоточить войска для отвода их в избранном направлении. Но отвод войск должен быть сделан так, чтобы до подхода 10 и 27 полков город не был без прикрытия. 12\П. Войсковой Атаман Назаров»[245].
Попов прочитал записку и отдал приказ уходить из города.
И в авангарде и в арьергарде стал наиболее многочисленный и боевой отряд войскового старшины Семилетова. Пешие сотни вместе с 7-м Донским полком должны были прикрывать отход, а конница устремилась на юг. В 13-30 Семилетов вступил в Старочеркасскую и стал готовить переправу через Дон.
В зале судебных заседаний доживал последние часы Круг. Оформлял передачу золотого запаса походному атаману, снимал осадное положение, подчищал кое-что по мелочи. По залу ползли шепот, пророчества.
Круг передал всю власть атаману. Назаров заявил, что у него нет реальной силы, что он атаман только на бумаге, и просил Круг снять с него высокие полномочия.
Власть перекидывали друг другу, как утерявший ценность взрывоопасный груз.
Председатель Круга Волошинов, предложил Кругу власти не бросать и просить атамана не уходить со своего поста.
Круг согласился не расходиться и просил атамана остаться… хотя бы повременить до вечера…
Назаров подчинился.
После полудня на город опустился туман. По рыхлому снегу тронулся обоз в сто повозок. Голова огромной колонны была уже в Старочеркассой, а хвост еще оставался в городе.
В четыре пополудни Круг принял постановление о молебне и безболезненном переходе власти в руки большевиков. Делегаты во главе с Волошиновым пошли по Платовскому проспекту в Собор.
На улицах появился народ. Кто плакал, кто злорадствовал.
Вестовой с подседланной лошадью находил атамана Назарова. Но атаман сказал, что не знает, поедет ли он, и приказал вестовому ехать, а атаманского коня оставить в Новочеркасске.
За мостом через Аксай Назарова ждал походный атаман с конвоем. Группа офицеров Атаманского полка предлагала ему увезти Назарова силой.
В пять пополудни от Кривянской станицы к вокзалу на рысях подошел конный отряд Голубова и после перестрелки со 2-й семилетовской сотней отрезал партизан от города. Дольше ждать Назарова было бессмысленно…
Войсковой Круг начал вечернее заседание.
Возвратилась делегация, посланная в 10-й и 27-й полки – костяк голубовского отряда. Полки приняли охрану города на себя.
Глава делегации есаул Сиволобов отчитывался: «Войсковой старшина Голубов, к которому я был командирован в станицу Кривянскую для выяснения целей его выступления против Войскового правительства, в настоящее время с отрядом казаков 10 и 27 полка находится в городе Новочеркасске и имеет возможность сделать личный доклад по этому вопросу»[246].
Войсковой Круг постановляет: просить войскового старшину Голубова прибыть на Круг и сделать доклад.
Дверь распахнулась. Голубов явился на Круг, не дожидаясь приглашения, за ним вошли человек тридцать казаков.
В Постановлениях Круга отмечено:«Около 6 часов вечера войсковой старшина Голубов с несколькими казаками вошел в зал заседаний Войскового круга, арестовал Войскового атамана генерала Назарова и председателя Войскового круга Е.А. Волошинова, сорвал с обоих погоны, кокарды, которые бросил на пол»[247]. Круг был разогнан. Последняя запись Постановлений гласила: «Заседание Круга вследствие этого было сорвано и, ввиду присутствия в зале вооруженной силы, враждебно настроенной по отношению к Кругу, не могло быть возобновлено»[248].
Позже в Новочеркасск влетели вырвавшиеся из боя под Каменнобродской казаки 7-го Донского полка и, подогрев вспыхнувшую на центральных улицах панику, рассказали о силах большевиков, устроили митинг, на котором назвали полк «революционным», избрали нового командира полка – бывшего казначея Сухарева – и выставили посты у храмов и музея – взяли под охрану святыни.
Партизанские посты, забытые у интендантских складов, сами голубовские казаки оставили на месте, выдав часовым удостоверения, что они входят в состав «10-го большевистского казачьего полка товарища Голубова»[249].
Переправа через Аксай шла до восьми часов. Одиночные переправлялись и позже. Попов с конвоем до восьми ждал у моста атамана Назарова.
К одиннадцати ночи походный атаман прибыл в Старочеркасскую.
Многие из участников обороны рассеялись. Еще утром в Грушевской генерал Черячукин, защищавший свой участок фронта только со своим штабом и командиром 7-го Донского полка, пришел на митинг у станичного правления и «объявил, что мобилизация отменяется, но что рекомендуется хорошо спрятать оружие. Казаки засмеялись: «Мы сами это хорошо понимаем»[250]. Отходившие с северного участка отряды зачастую расходились по домам. Е. Ковалев вспоминал, что еще в 11 утра по приказу Мамонтова пулеметная команда его взвода отправилась в Новочеркасск эшелоном, а сам взвод – походным порядком. У Хотунка Ковалев услышал, что в Персиановке вспыхнула стрельба, и дал по поселку последний выстрел – высокую шрапнель.[251] Орудия Ковалев бросил у вокзала, так как ожидалось восстание рабочих, и налегке догнал отряд походного атамана. Там же, в Новочеркасске, бросил орудие и платформу и разошелся артиллерийский взвод Конькова[252], а затем и прикрывавший отход отряд Упорникова (но это было уже ближе к вечеру).
Остались в Новочеркасске многие студенты из распущенных 2-й и3-й рот Студенческой дружины. 1-я рота после боев под Ростовом примкнула к Юнкерскому батальону Добровольческой армии, из 150 человек в ней к этому времени осталось 30.
Дойдя до Старочеркасской, заволновалась и вернулась домой большая часть Новочеркасской дружины (400 человек).
Итак, 12(25) февраля партизаны покинули Новочеркасск. В тот же день красная разведка доносила: «В Новочеркасске – до семи, если не до 12 тысяч, способных к борьбе»[253]. Как показали более поздние подсчеты, ушли далеко не все «способные к борьбе». Многие остались «дожидаться большевиков». Тысячи офицеров явились в Ростове на регистрацию, объявленную большевиками. Много офицеров осталось в Новочеркасске.
Значительная часть уходящих из города не помышляла о дальнейшей борьбе, о сопротивлении, а просто «уносила ноги». Это не могло не сказаться на настроении отступающих. Один из участников похода записал в дневнике: «Вызывает удивление наша «партизанская армия», какая она странная. Целых три часа стоял я вчера у переправы на Аксае, пропустил мимо себя десятки сотен людей, жадно стремившихся на ту сторону, подальше от города – в степь, и не нашел ничего похожего, что у нас принято называть армией. Каждый шел и ехал, видимо, сам по себе, как будто он совсем не принадлежал ни к одному из отрядов»[254].
Ночевали партизаны в Старочеркасской, в «нейтральной» станице. Попов хотел устроить здесь еще и дневку, чтоб свести разношерстные, плохо подчиняющиеся отряды в одно целое. Но лед был ненадежен, и с раннего утра, набросав доски, решили переправлять артиллерию и обозы через Дон и отправлять на хутор Арпачин.
Аксайские казаки на рассвете обстреляли арьергард партизан, 1-ю Новочеркасскую сотню. Это ускорило решение переправляться.
Голубовские казаки появлялись в двух верстах от переправы, забитой войсками и обозами. Если б Голубов сделал еще один рывок в полтора десятка верст, худо пришлось бы партизанам.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |