Предисловие переводчиков i 7 страница

15 и 16

Два раздела, посвященные Гондолину и его падению, рассматриваются вместе в нижеследующем комментарии.

В начале § 15 краткая ссылка на историю Исфин и Эола демонстрирует опреде­ленное продвижение вперед по сравнению с содержанием «Лэ о падении Гондо- лина» (III. 146): поскольку в поэме Исфин вместе с матерью разыскивала своего отца Финголфина, когда была захвачена Эолом в темном лесу. С тех пор уже сформировался более широкий исторический фон, и теперь Исфин

«заплутала в Таур-на-Фуин после Битвы Бессчетных Слез». Можно лишь предполагать, как она туда попала. Либо она покинула Гондолин вскоре после его основания, пре­следуя некую необозначенную в тексте цель, либо потерялась при отступлении из битвы. (В связи с этим возникает любопытная подробность ранней концепции основания Гондолина: заселили город не только воины, но также женщины и де­ти; хотя разумно было бы предположить, что стариков, женщин и детей своего народа Тургон оставил в Хитлуме - с какой бы стати ему поступить иначе? Но в набросках к «Сказанию Гильфанона» упоминается о том, что Тургон «спас часть женщин и детей» и, «собрав женщин и детей, оставшихся в лагерях»^[16], бежал на юг вниз по Сириону (I. 239, 241). Меглин по-прежнему, как и в поэме, «отослан матерью в Гондолин», в то время как сама она осталась со своим похитителем.

В рассказе о Гондолине и его истории S довольно близок к сказанию «Паде­ние Гондолина», но содержится в нем и несколько изменений, хотя по большей части незначительных. Во-первых, это весьма примечательное утверждение, согласно которому «река Сирион несет послания Ильмира, что велят номам [то есть воинству Тургона, отступающему из битвы] обрести прибежище в этой долине»; в «Сказании» же, напротив, Туор в Гондолине, передавая речи Улмо, говорит: «Слухи о жилище вашем и вашем холме, что стоит на страже пред зло­бой Мелько, достигли ушей Улмо, и он возрадовался»^[17] (II. 161, 208). Здесь в S впервые возникает мысль о том, что основание Гондолина было частью замыс­ла Улмо. Однако путешествие Туора остается таково же, как и в ранней версии, и явление Улмо происходит в Нан Татрине, а не в Виньямаре. Веление Улмо предоставляет Тургону ту же самую альтернативу: либо готовиться к войне, ли­бо, если он того не пожелает, отослать свой народ вниз по Сириону к морю, на поиски Валинора. Тут, однако, возникает ряд отличий. В «Сказании» Улмо дает лишь слабую надежду на то, что моряки из Гондолина доберутся до Валинора, а если и доберутся, то сподвигнут валар к активным действиям:

[Боги] скрывают свою землю и ткут вокруг нее непреодолимые тенета ма­гии, дабы никакое зло не достигло ее берегов. Однако ж еще могут твои по­сланцы добраться туда и смягчить сердца Богов, дабы те восстали во гневе и сокрушили Мелько... (II. 161-162).

В S, с другой стороны, обитателям Гондолина, если они откажутся выступить на войну против Моргота, велено покинуть город («народу Гондолина должно

готовиться к бегству») - ср. «Сильмариллион», стр. 240: «[Улмо] повелел коро­лю покинуть прекрасный и могучий город, отстроенный им встарь, и уйти, и спуститься вниз по течению Сириона к морю», - а в устьях Сириона Ильмир не только поможет номам в постройке флота, но сам укажет им путь через оке­ан. Но если Тургон послушается совета Ильмира и приготовится к войне, тог­да Туору должно отправиться в Хитлум с гондолинскими номами и «вновь привести людей к союзу с эльфами, ибо “без людей эльфам вовеки не одолеть орков и балрогов”». Об этом странном повелении в «Сказании» не упоминает­ся ни словом, равно как и не говорится о том, что Улмо ведал о Меглине и знал, что это предательство очень скоро повлечет за собою крах Гондолина. Данные элементы отсутствуют также и в «Сильмариллионе»; Улмо действительно про­видит гибель города, но его предвидение представлено как гораздо более обоб­щенное: «Может случиться и так, что проклятие нолдор настигнет и тебя еще до наступления конца, и в стенах твоих пробудится предательство, и городу твоему будет угрожать опасность погибнуть в огне» (стр. 126).

Описание долины Гондолина в S, в основе своей такое же, как и в «Сказа­нии», дополнено несколькими деталями. Как и в «Сказании», каменный холм Амон Гварет находится не в самом центре равнины, но ближе к Сириону- то есть ближе к Пути Спасения (II. 158, 177). В S говорится, будто вершина холма выровнена самими обитателями Гондолина, и они же «склоны его отполиро­вали до зеркальной гладкости»^[18]. Путь Спасения по-прежнему, как в «Сказа­нии» (II. 163), - это туннель, проложенный номами; Пересохшая река и Ор- фалк Эхор еще не вошли в повествование; а значение названия «Путь Спасе­ния» более чем прозрачно: это как путь спасения из Гондолина, буде возник­нет такая необходимость, так и путь спасения из внешнего мира, от Моргота. В «Сказании» (там же) говорится только то, что касательно прокладывания туннеля много спорили, «но в конце концов, сострадая нолдоли, томящимся в рабстве, решили прорыть его»!^[19]. «Хранимая равнина», на которую выходил Путь Спасения, - это долина Гондолина. В S дополнительно уточняется, что в окрестностях Пути Спасения холмы были ниже всего, а чары Ильмира - на­иболее сильны (благодаря близости к Сириону).

Курган Финголфина, упоминание о котором добавлено в S каранда­шом, - это элемент, вошедший в легенды через тексты «Квенты» (стр. 107) и «Лэ о Лейтиан» (III. 286-287); о поединке Финголфина с Морготом в S не упоминается (стр. 54). - Здесь в S говорится, что Торндор «перенес свои гнездовья на северные пики окружных гор». В «Сказании» гнездовья в Ор­линой расселине (Кристорн) находились в горах к югу от Гондолина, но в S расселина Кристорн локализована среди северных вершин: так же, как во фрагменте аллитерационного «Лэ об Эаренделе» (III. 143). Торндор явился туда с Тангородрима (как утверждается в «Квенте», стр. 137); ср. с «более по­здним “Туором”» в «Неоконченных преданиях» (стр. 43 и прим. 25): «народ Торондора, что некогда жил на самом Тангородриме, пока Моргот не был столь могуч, а со времен гибели Финголфина живет в горах Тургона»^[20]. Эта фраза восходит к сказанию «Воровство Мелько», где упоминается о том времени, «когда Соронтур и его народ прилетели в Железные горы и посели­лись там, и впредь наблюдали за всем, что делал Мелько» (I. 149).

В том, что касается истории Гондолина, стоит отметить еще несколько по­дробностей. Провожатые-нолдоли, обещанные Туору Улмо в Краю Ив, из ко­торых Воронвэ (в S названный Бронвегом - это форма того же имени на язы­ке номов) был единственным, кто не покинул Туора (II. 155-156), здесь не фи­гурируют вовсе; а Бронвег «некогда побывал в Гондолине», в то время как в «Сказании» дело обстоит иначе (II. 156-157). - В «Сказании» Туор женился на Идрили, когда он «вот уже много лет прожил среди гондотлим»^[21] (II. 164); в S это произошло через три года после его прихода в сокрытый город, в «Силь­мариллионе» - семь лет спустя (стр. 241). - В «Сказании» ни словом не упоми­нается о том, что Меглин поддержал Тургона в его нежелании исполнить во­лю Улмо (ср. «Сильмариллион», стр. 240: «На королевских советах Маэглин всегда выступал против Туора»), равно как и о противодействии Идрили от­цу (в «Сильмариллионе» этот мотив отсутствует). - Тот факт, что Гондолин был закрыт для всех беглецов, а обитателям города запретили покидать доли­ну, в S упомянут, но никак не объяснен.

Фраза «Меглин. будучи доставлен в Ангбанд, покупает себе жизнь, выдав Гондолин и его тайны», как мне кажется, практически наверняка свидетельст­вует о том, что в историю падения города внесено важное сюжетообразующее изменение. В «Сказании» Мелько обнаружил Гондолин еще до того, как был захвачен Меглин, и его предательство сводилось к тому, что пленник подроб­но рассказал о плане города и о подготовке к его обороне (см. II, 210-211), но слова «выдав Гондолин» явно отсылают нас к более поздней версии, в ко­торой Моргот не знал о местонахождении города.

Наконец, определенные изменения претерпевает история детства и юнос­ти Туора: он становится рабом «вероломных людей» в Хитлуме после Битвы Бессчетных Слез. Более того, происхождение Туора утверждено окончатель­но. В переработанном отрывке S (§ 9) Хуор уже упоминался, но отцом Туора назван не был; а мать Туора Риан появляется впервые, равно как и впервые повествуется о том, что она умерла, разыскивая тело Хуора на поле битвы. Не­возможно утверждать доподлинно, возник ли уже сюжет о рождении Туора в глуши и о его воспитании среди эльфов или нет.

Комментируя заключительную часть мифологии S, здесь содержащуюся в трех разделах (17-19), я отмечаю те особенности, что либо заимствованы из набросков и заметок более раннего периода, собранных в главе V и начале главы VI тома II, либо вступают с ними в противоречие. В этой своей части S представляет собою весьма конспективный, наспех составленный обзор - более того, в процессе напи­сания отец менял свои концепции.

В том, что касается повествования § 17, сохранившиеся ранние первоис­точники - это «планы-конспекты» или наброски сюжета, что я назвал «В» и «С» в отрывках, приведенных в II. 253 и 254-255 соответственно.

В самом начале данного раздела, до внесения редактуры, уцелевшие из Гон­долина уже находились в Устьях Сириона, когда туда пришла Эльвинг, - что согласуется с В и С («Эльвинг. бежит к ним [т. е. к Туору и Идрили] с Науг- лафрингом»^[22], II. 254). Но выше в S (§ 15) убийство Диора предшествует паде­нию Гондолина; так что этот эпизод был отредактирован, и теперь уже Эльвинг «приняла уцелевших из Гондолина». (В «Сказании о Науглафринге», II. 242, ги­бель Гондолина и нападение на Диора произошли в один и тот же день).

Далее в S внесено радикальное изменение. В ранних набросках история о Походе эльфов Валинора в Великие земли угадывается лишь смутно; в В (и только там) упоминается о «скорби и гневе Богов»^[23]. Комментируя эти наброс­ки, я писал (II. 257): «.Определенно имеется в виду, что Поход эльфов из Ва­линора был предпринят вопреки воле валар и что валар были категорически против вмешательства эльфов Валинора в дела Великих земель»^[24]. С другой стороны, скудные намеки на то, что произошло в ходе нападения на Мелько, демонстрируют: там присутствовали силы более могущественные, нежели од­ни эльфы, а именно Нолдорин (вала Салмар, вступивший в мир вместе с Улмо и возлюбивший нолдоли) и сам Тулкас, одолевший Мелько в Битве у Безмолв­ных Заводей (набросок С, II. 278). Единственный намек в набросках на вмеша­тельство Улмо - это эпизод, в котором Улмо спасает Эаренделя от гибели при кораблекрушении и велит ему плыть в Кор со словами: «.Ибо для сего был вызволен ты при Крушении Гондолина» (В, а также и С). Поход эльфов из Ва­линора был затеян благодаря прибытию птиц из Гондолина.

Напротив, в S именно Улмо (Ильмир) напрямую вызывает вмешательство с Запада, упрекая валар и веля им спасти уцелевших нолдоли и Сильмарили; и во­инство ведут «сыны валар» во главе с Фионвэ - который здесь является сыном Тулкаса! Фионвэ в «Утраченных сказаниях» то и дело именуется сыном Манвэ, в то время как сын Тулкаса зовется Телимектар (ставший созвездием Орион). То, что Фионвэ назван сыном Тулкаса, возможно, просто оговорка, хотя то же самое утверждается в исходном тексте «Квенты» (стр. 149); впоследствии Фион­вэ вновь становится сыном Манвэ (стр. 154).

«...Памятуя о Лебединой гавани, мало кто из телери присоединяется к ним»: в наброске В об участии солосимпи в Походе упомянуто безо всяких коммента­риев этого факта, в то время как в С они соглашаются присоединиться к экспе­диции только при условии, что останутся у моря (см. II. 258), и этот факт в оп­ределенном смысле связан с тем, что солосимпи не забыли о Братоубийстве.

В набросках упоминается о том, что на тот момент Кор был покинут, - но упоминается лишь в связи с приходом туда Эаренделя, который обнаружива­ет, что холм опустел; как я уже отмечал (II. 257), «по меньшей мере явственно подразумевается: Кор опустел потому, что эльфы Валинора отправились в Ве­ликие земли»; и здесь это определенно так.

Теперь повествование S возвращается к Туору. Утверждение о том, что он состарился в устьях Сириона, впоследствии вычеркнутое, восходит к ранним

планам-конспектам. Его корабль теперь называется «Эарамэ», и название ос­тавлено без перевода; прежде корабль именовался «Алкварамэ», «Лебяжье крыло», в то время как «Эарамэ» (в переводе «Орлиное крыло») был первым кораблем Эаренделя и впоследствии затонул. В «Сильмариллионе» корабль Туора зовется «Эаррамэ», как и в S, что означает «Морское Крыло».

В S Идриль отбывает вместе с Туором. Это не согласуется с исходными пла­нами, где Туор отплывает один, а Идриль «видит его слишком поздно», «сету­ет» и впоследствии «исчезает». Однако в наброске С создается впечатление, что она его нашла, поскольку «говорят иные, будто Идриль и Туор плавают ныне на «Лебяжьем крыле»: на заре и в сумерках можно порою видеть, как стремительно летят они по ветру».

В S самая ранняя версия рассказа о постройке Эаренделем корабля и о кораб­лекрушениях в Русалочьем фьорде и у Фаласквиля, по всей видимости, целиком и полностью отвергнута, и «Вингелот» - его первый и единственный корабль; однако сохраняется мотив, согласно которому Эарендель желает отыскать отца, в то время как Ильмир велит ему плыть в Валинор (эта последняя подробность позже была вычеркнута). Его приключения на «Вингелоте» в S упомянуты вскользь, но более никак не проясняются; уточняется лишь, что Эарендель сра­зил Унголиант «на Юге»; о Спящей в Жемчужной Башне не говорится ни слова. В С долгое плавание Эаренделя в сопровождении Воронвэ, в итоге приведшее их в Кор, включало в себя столкновение с Унгвелиантэ, хотя произошло оно уже после путешествия на юг: «Их относит к западу. Унгвелиантэ. Волшебные остро­ва. Сумеречный остров. Гонг Сердечка пробуждает Спящую в Жемчужной Баш­не»²⁵. В другом наброске Эарендель сталкивается с Вириломэ (Мракоткущей) на Юге (II. 260). В изложении S в ходе этого великого плавания он до Кора не доби­рается, хотя возвращается, как в В и С, к «Водам Сириона» (в дельту) и обнару­живает, что тамошние поселения разрушены. Теперь, однако, в повествование включена последняя, отчаянная попытка Феанорингов вернуть Сильмариль Бе­рена и Лутиэн: их набег на Гавани Сириона и уничтожение Гаваней. Тем самым мотив разорения Гаваней остался, но это деяние уже не приписывается Мелько (см. II. 258), а включено в историю Клятвы Феанора. В первом варианте S уцелел только Майдрос; но позже к нему был добавлен и Маглор. (В § 14 в исходном же тексте все Сыны Феанора, кроме Маглора, гибнут во время нападения на Диора, хотя этот отрывок был впоследствии вычеркнут. В «Сильмариллионе» Келе­горм, Куруфин и Карантир сражены тогда же, а Амрод и Амрас (более поздние имена Дамрода и Дириэля) убиты при разорении Гаваней Сириона, так что в живых остаются лишь Майдрос и Маглор).

В старых набросках Эльвинг захвачена в плен (предположительно Мелько); ни словом не упоминается про ее освобождение, и следующий раз о ней гово­рится в связи с тем, что ее корабль затонул (по пути к Тол Эрессеа) и Наугла­фринг был утрачен; после чего она превращается в морскую птицу и летит ис­кать Эаренделя. Эарендель возвращается из долгого плаванья и, обнаружив, что поселения в устье Сириона разграблены, вместе с Воронвэ идет на разва­лины Гондолина, и в отдельной заметке (II. 264, xv) он «отправляется даже к опустевшим Железным Чертогам в поисках Эльвинг».

Все это в S исчезает с возникновением новой истории Эльвинг: она броса­ется в море вместе с Науглафрингом (повторяется лишь ее превращение в морскую птицу, но теперь - силою Улмо) и летит искать Эаренделя по

всем берегам мира. Таким образом, ранние наброски противоречат друг дру­гу: в С говорится, что Эарендель жил на острове Морских Птиц, уповая, что Эльвинг вернется к нему, «но она ищет его и плачет над берегами»^[25] - однако же «он найдет Эльвинг во время Исхода»^[26]; в то время как в коротком наброс­ке Е (II. 260) она прилетела к нему в обличии чайки на остров Морских Птиц. Но далее в S про Эльвинг говорится лишь то, что Эарендель искал ее, вновь отправившись в плаванье, и следующий раз она появляется вновь в заключи­тельной части (§ 19) и возвращена Эаренделю.

Немалый интерес представляет упоминание в S Эльронда. Пока что брата у него нет; и спасает его Майдрос (в «Сильмариллионе», стр. 247, Эльронд и Эль- рос спасены Маглором). Когда эльфы возвращаются на Запад, он предпочита­ет остаться «на земле», будучи «наполовину смертным». Весьма примечательно то, что, хотя концепция выбора Полуэльфами собственной судьбы уже присут­ствует, она представлена в виде радикально ином, нежели поздняя ее трактовка, обретшая такую значимость в сюжете «Властелина Колец»; ведь впоследствии Эльронд, в отличие от своего брата Эльроса Тар-Миньятура, предпочел остать­ся эльфом - и тем не менее, его выбор отчасти восходит к этой ранней концеп­ции, поскольку он также предпочел не плыть на Запад. В S отдать предпочтение своей «эльфийской составляющей», по всей видимости, означало также вы­брать Запад; впоследствии - означало выбрать эльфийское бессмертие.

О том, что случилось в Устьях Сириона, Эарендель узнал от Бронвега (в бо­лее ранних текстах это был Сердечко, сын Бронвега, уцелевший при разорении гаваней, II. 276, прим. 5). Вместе с Бронвегом он снова отплывает на Вингилоте, добирается до Кора, обнаруживает, что холм опустел; на его одеждах оседает пыль бриллиантов; не смея углубляться далее в Валинор, он возводит башню на некоем острове в северных морях, «куда слетаются все морские птицы ми­ра». Бронвег более не упоминается. Почти все это, за исключением утвержде­ния, что Эарендель не посмел заходить дальше в Валинор, заимствовано из наброска С. Башня на острове Морских Птиц, сохранившаяся и в «Сильмарил­лионе» (стр. 250), упомянута в отдельной заметке на тему истории Эаренделя (II. 264, xvii).

Согласно ранним наброскам, теперь Эарендель отправляется в свое послед­нее плавание. В наброске В (в нем этот эпизод изложен крайне сжато) Эарен­дель плывет на остров Морских Птиц, а затем следует «его путешествие к не­бесной тверди». В наброске С Эарендель отплывает вместе с Воронвэ в черто­ги Мандоса в поисках известий о Туоре, Идрили и Эльвинг; он «достигает пре­грады на краю мира и плывет по океанам небесной тверди, дабы обозреть землю. Лунный мореход преследует Эаренделя из-за его сияния, и он броса­ется в Дверь Ночи»^[27]. В наброске Е (II. 260) «Эльвинг прилетает к нему в об­личии чайки. Он уплывает за грань мира». В ранней заметке, связанной со стихотворением «Веление менестрелю» (II. 261) он «вновь плывет на запад к кромке мира, в то время как Солнце ныряет в море», и «уплывает в небеса»; а в предисловии к «Берегам Фаэри» (II. 262) он

долго пробыл, состарившись, на острове Морских Птиц в Северных Водах, по­куда не отправился в последнее свое странствие. И миновал он Таникветиль, и

даже Валинор, и перетащил свою ладью через преграду на границе мира, и поплыл по Океанам Небесной Тверди. О тамошних его приключениях никто не рассказывал и не рассказывает, разве что о том, как, преследуе­мый полною Луной, Эарендель бежал обратно в Валинор и, взойдя на башни Кора, что высятся на скалах Эгламара, долго глядел назад, на Оке­аны Мира.

Соответствующий фрагмент S отличен от всего вышеизложенного в том, что здесь Эарендель поднимается в небо с помощью крыльев морских птиц, и вводится мотив, согласно которому Солнце его опаляет, а Луна преследует. Я уже высказывал предположение (II. 259), что Эарендель изначально уплыл в небеса, продолжая поиски Эльвинг; здесь оно подтверждается.

18 и 19

На этом повествование S переходит от Эаренделя, что скитается по небу «как летучая звезда», к походу Фионвэ и к Последней Битве (данный термин в

S используется как применительно к Последней Битве в рамках мифологичес­ких хроник (в ней воинства Валинора ниспровергли Моргота), так и приме­нительно к Последней Битве мира, возвещенной в пророчестве, когда Моргот вернется через Дверь и Фионвэ сразится с ним на равнинах Валинора). Прак­тически весь этот материал включен в мифологию впервые; и практически все из того немногого, что сохранилось из самых ранних набросков на тему Похода эльфов Валинора (II.278-280), исчезло бесследно. Не осталось никаких упоминаний о Тулкасе, о его битве с Мелько, о Нолдорине, о враждебности людей; по сути дела, совпадение наблюдается одно: после низвержения Мор­гота эльфы уплывают на Запад. В ранней версии Сильмарили в финале не иг­рают никакой роли (ср. краткую приписку «Что сталось с Сильмарилями пос­ле пленения Мелько?»²⁹ II. 259); но теперь в S представлен схематичный рас­сказ об их дальнейшей судьбе. Здесь же содержится первое упоминание о том, что северо-западная область мира раскололась в ходе борьбы за ниспроверже­ние Моргота; и (в дополнении к тексту) возникает цепь Ангайнор, заимство­ванная из «Утраченных сказаний». (В более раннем фрагменте S (§ 2), где го­ворится о пленении Моргота, цепь Ангайнор не названа. Она появляется (позже) в «Лэ о Лейтиан», в загадочной ссылке на «цепь Ангайнор, каковая, прежде, чем свершится Рок, /для Моргота будет сработана Богами»; см. III. 205, 209-210).

В рассказе о судьбе Сильмарилей Маглор говорит Майдросу, что ныне ос­талось двое сынов Феанора и два Сильмариля. Значит ли это, что Сильмариль Берена был утрачен, когда Эльвинг кинулась в море вместе с Науглафрингом (в отличие от более позднего варианта сказания)? Ответ, несомненно, утвер­дительный; в противном случае сюжет S становится непонятен. Таким обра­зом, когда Маглор бросается (изменено на: бросает самоцвет) в огненную без­дну, похитив один из Сильмарилей Железной Короны у Фионвэ, «теперь один Сильмариль - в море и один - в земле». Третий Сильмариль остается в веде­нии Фионвэ; это - тот самый камень, что венчает чело Эаренделя.

Таким образом, перед нами - примечательная переходная стадия, на которой Сильмарили наконец-то обрели ключевую значимость, но судьба каждого из них еще не определилась окончательно; и заключительный вывод, который в итоге итогов представляется неизбежным, - а именно, что Вечерней звездой является Сильмариль, отвоеванный Береном и Лутиэн, - пока не сформули­рован. В S Эарендель становится звездой еще до того, как получает Сильма­риль; однако изначально, как я уже говорил (II. 265), «нет никаких указаний ни на то, что валар освятили его корабль и вознесли Эаренделя на небо, ни на то, что свет Эаренделя исходил от Сильмариля». В этом отношении S также представляет собою переходную стадию, поскольку в конце возникает более поздний вариант сюжета.

Эльфы Внешних земель (Великих земель) после победы над Морготом отплывают из Лутиэн (позже название исправлено на Лейтиэн), что трактует­ся как «Британия, или Англия». Касательно форм Лутания, Лутиэн, Лейтиан, Лейтиэн и текстов, где эти формы встречаются, см. III. 154. Примечательно, что в исходном тексте S Лутиэн - это имя дочери Тингола и при этом назва­ние Англии.

Далее в S говорится, что эльфы «по сей день время от времени уплывают [из Лутиэн] и покидают мир, прежде чем истают». «Номы, и многие из числа илькоринов, и телери, и квенди вновь заселяют Одинокий остров. Иные возв­ращаются жить на берега Фаэри и в Валинор, однако Кор и Тун остаются не­обитаемы». Это отчасти возможно увязать с ранними набросками (см. II. 308-309), но нельзя сказать доподлинно, многое ли автор сохранил в памяти сверх того, что «Эльфы отступили в Лутанию» и «Многие эльфы Лутании отп­равились через море обратно на запад и поселились на Тол Эрессеа». Однако уже то, что сохранилось хотя бы это, весьма показательно. Особое отношение эльфов к Англии, так сказать, удерживает свои позиции и напрямую сформу­лировано в повествовании, равно как мысль о том, что если эльфы останутся «в мире», они истают (см. II. 326).

Не вполне понятно, отчего «Кор и Тун» стоят необитаемы, поскольку часть эльфов «возвращаются жить на берега Фаэри и в Валинор». Согласно перво­начальной концепции (суть ее я пытался прояснить в II. 280), эльдар Валино­ра, по возвращении из Великих земель, куда они отправились вопреки воле валар, не были допущены обратно в Валинор и потому поселились на Тол Эрессеа как «Изгнанники Кора» (хотя некоторые в конце концов перебрались в Валинор, поскольку Ингиль, сын Инвэ, по словам Мериль-и-Туринкви (I. 129), «давно возвернулся в Валинор и пребывает с Манвэ»³⁰). Но в версии S мысль о том, что Поход эльдар состоялся вопреки воле валар и вызвал их гнев, была отвергнута, и теперь «сыны валар» ведут войска с Запада; так с ка­кой же стати эльфам Туна не вернуться туда? Кроме того, в S содержится ут­верждение о том, что Тол Эрессеа заново заселен не только номами (а об их прощении не говорится ни слова) и илькоринами, но также и квенди (= вань- яр последующих версий) и телери, то есть эльфами, что выступили из Вали­нора на битву с Морготом. Этого я объяснить не могу и должен волей-нево­лей заключить, что отец просто-напросто отмечал основные пункты своих развивающихся концепций, многого не записывая.

Здесь возникает мысль о том, что Боги вышвырнули Моргота за

Дверь Ночи «во внешнюю тьму за пределы Стен Мира»;* а также и первое упо­минание о том, что Ту (Саурон) уцелел в Последней Битве. В придачу здесь со­держится пророчество касательно финальной битвы, когда мир состарится и Боги устанут, и Моргот возвратится назад через Дверь Ночи; тогда Фионвэ вместе с Турином сразятся с Морготом на равнине Валинора и Турин убьет его своим черным мечом. Сильмарили будут возвращены, свет их высвобожден, Древа зажжены снова, Горы Валинора сравняют с землей, так что свет разоль­ется над всем миром, и Боги и эльфы вновь помолодеют. Это окончательное разрешение проблемы мирового зла, как мне кажется, анализировать подроб­но нет смысла. Отсылки к нему содержатся в опубликованных «Неокончен­ных преданиях», стр. 395-396, в рассуждениях о Гандальве: «Манвэ не сойдет с Горы до Дагор Дагорат и до наступления Конца, когда возвратится Мелькор», и в аллитерационной поэме, сопутствующей этому отрывку, «до тех пор, пока не наступит Дагор Дагорат и не свершится Рок». Самые ранние упоминания, по всей видимости, содержатся в наброске С (II. 282), согласно которому (ког­да Сосна Белаурин срублена), «Мелько ныне вне мира - но однажды он оты­щет обратный путь, и начнется последняя великая смута перед Великим Кон­цом»³!. В «Утраченных сказаниях» встречается немало отсылок к Великому Концу, здесь для нас по большей части интереса не представляющих; но в фи­нале сказания «Сокрытие Валинора» (I. 219) рассказывает о «великом предвес­тии, что Боги облекли в слова, когда впервые открыта была Дверь Ночи»:

Ибо говорится, будто прежде, чем наступит Великий Конец, Мелько измыс­лит способ рассорить Луну и Солнце, и Илинсор последует за Урвенди сквозь Врата; когда же уйдут они, Врата Востока и Запада будут уничтожены, и Ур­венди и Илинсор пропадут неведомо куда. И суждено тому быть, что Фион­вэ Урион, сын Манвэ, из любви к Урвенди станет в конце погубителем Мель­ко и сокрушит мир, дабы сокрушить врага своего; и сгинет все сущее.

(Ср. набросок С, II. 281: «Ярость и горе Фионвэ [из-за смерти Урвенди]. В кон­це он сразит Мелько»). Но послужило ли отчасти это пророчество основой для представления об итоговом возвращении Моргота через Дверь Ночи, судить не берусь. В конце «Сказания о Турамбаре», после рассказа об «обожествле­нии» Турина и Ниэнор, приводится пророчество (II. 116), согласно которому:

Поистине, Турамбар встанет подле Фионвэ при Великом Разрушении, и Мелько и его драконы проклянут меч Мормакиль^[28].

Однако в S нет никаких указаний на то, как именно выживет «дух Турина», для того, чтобы сразить Моргота в последней битве на равнине Валинора.

* См. комментарий к «Амбарканте», стр. 252.

О том, что Горы Валинора сравняют с землею, дабы свет зажженных зано­во Древ разлился над всем миром, также упоминается в самых ранних текстах; ср. отдельный фрагмент в C (II. 285), где пересказывается эльфийское проро­чество о (втором) Исходе:

Вновь зажжены будут Лаурелин и Тельперион, и уничтожат стену гор, и тогда мягкое сияние разольется над всем миром, а Солнце и Луна отозваны будут с небес.

Но данное пророчество тесно связано с другими концепциями, что со всей очевидностью были отвергнуты.

В финале, с помощью Сильмариля, Эльвинг найдена и возвращена, но нет никаких указаний на то, как именно Сильмариль был использован с этой целью. В этой версии Эльвинг плавает на ладье вместе с Эаренделем, которо­му доверен третий Сильмариль, и так суждено ему плавать, пока он не увидит, «как на равнинах Валинора собирается последняя битва».

В самом конце S вновь возникает имя Эриол; об этом см. II. 300.

Я не ставлю себе здесь целью сопоставить данную версию с опубликован­ным вариантом, однако завершу этот пространный разбор заключительных разделов 17-19 кратким подведением итогов. Как я уже говорил, S в этой час­ти представляет собою крайне сжатую компиляцию, и потому здесь труднее, чем где-либо еще, определить доподлинно или строить предположения, что из старого материала отец изъял, а что по-прежнему сохранилось «в потенци­але». Но в любом случае, не вошедший в S материал предшествующего плас­та более нигде не проявлялся.

В данной версии Эарендель еще не возвысился до своей великой миссии Пос­ланца, обращающегося к Властям от имени Двух Народов, хотя мысль о том, что птицы Гондолина приносили вести в Валинор, уже отвергнута, и Улмо становит­ся единственным инициатором финального нападения на Моргота с Запада. Странствия Эаренделя упрощены: теперь он совершает одно великое путешест­вие на «Вингелоте» (без Воронвэ), в ходе которого убивает Унголиант, и второе, уже с Воронвэ, в результате которого добирается до Кора, - а тот факт, что Кор (Тун) заброшен и покинут, по-прежнему напрямую зависит от Похода эльдар, который к моменту прибытия Эаренделя уже состоялся. В небо Эарендель под­нимается теперь с помощью птичьих крыльев; и Сильмариль по-прежнему не имеет отношения к тому, что Эарендель становится звездой, поскольку Сильма­риль Берена и Лутиэн канул в море вместе с Науглафрингом в Устьях Сириона. Но Сильмарили наконец-то обретают ключевое значение в заключительных ак­тах мифологической драмы, и - в отличие от более позднего варианта - лишь один из двух Сильмарилей, оставшихся в Железной Короне, оказывается похи­щен и уничтожен сыном Феанора (Маглором); второй Сильмариль передан Бо­гами Эаренделю, и в финале S просматривается более поздняя версия событий: ладья Эаренделя «проведена через Валинор к Внешним морям» и направлена во Внешнюю Тьму, где он плывет с Сильмарилем на челе, сторожа Моргота.

Дата добавления: 2015-09-29