Предисловие переводчиков i 2 страница

Наконец, «долина Ниниах» явственно оказывается местом Битвы Бессчет­ных Слез, ср. «долина (дол) Плачущих Вод» в набросках к «Сказанию Гильфа- нона» (I. 239-240). В этом значении Ниниах нигде более не упоминается, хотя путь, которым Туор спускается к морю, со временем был назван Кирит Нин- ниах Радужная расселина.

(ii)

Продолжением рукописи «Турлин и Изгнанники Гондолина» служит еще один текст (бумага и почерк идентичны, при этом листы сложены воедино), который представляет большой интерес, поскольку он - первый шаг к более позднему варианту истории о приходе нолдор в Средиземье, после набросков к «Сказанию Гильфанона» (I. 237 и далее). Этот текст написан карандашом на скорую руку и местами весьма неразборчив.

Тогда Гель мир, король номов, собрал горемычный народ свой и молвил ему так:

- Пришли мы наконец в Великие земли и ступили на твердь зем­ную, и даже эльфийской мудрости не дано предвидеть, чем оно обер­нется, но муки и боль, что вынесли мы на пути сюда, и пролитые нами слезы станет воспевать в песнях и пересказывать в сказаниях весь эль­фийский род отныне и впредь; воистину, и даже среди прочих детей Иора иные о том вспомнят.

Долгое время народ номов жил близ западных берегов в северных областях Земли, и скорбь пришлецов утихала. Были среди них и такие, что уходили далеко от тех мест и узнавали об окрестных землях, и неустанно пытались доведаться они, куда бежал Мелько и где спрятаны сокровища и драгоценности Валинора. [Вычеркнуто: Тогда Гельмир собрал свои воинства, и было у него три великих армии, и сын его Голфин возглавил одну из них, а сын его Делин - другую, а сын его [Олег >] Лутиэн - третью, но сам Гельмир был повелителем и королем.] После того весь народ двинулся вперед на Восток, забирая чуть южнее, и армии Голфина и Делина шли вперед беспрепятственно. Тем временем лед растаял и снег [?истончился], и на холмах густо зазеленели деревья, и сердца странников познали утешение, так что снова пробудились арфы и эльфийские свирели. И зазвенели горы от дивной эльфийской музыки, и от поступи [?шагов] бессчетных ног; и цветы распускались позади идущих воинств, ибо земля радовалась приходу номов, и ни солнце, ни бледная луна не видели дотоле в тех местах зрелища прекраснее, чем живое поле сверкающих копий и сияющее чеканным золотом оружие эльфов. И жены, и девы, и дети номов пели, идя следом, и столь звонкой песни надежды с тех пор не слышали те земли, и однако ж была она печальна и мрачна в сравнении с тем пением, что звучало на [Коре >] холме Тун, когда еще цвели Два Древа.

Ни дозорные, ни разрозненные отряды, которые уходили далеко вперед либо в разные стороны от движущегося войска номов, - никто не был столь снедаем нетерпением и не пылал пламенем столь ярым, как Феанор, творец самоцветов, и его семеро сыновей, но ничего до поры не отыскали они, и наконец пришли номы в ту волшебную северную землю, о которой часто повествуют сказания, и которую из-за ее темных лесов, серых гор и густых туманов номы нарекли Дор Ломин, земля теней. Там простирается озе­ро Митрим, и необъятная гладь его тускло отражает очертания окрест­ных холмов. Здесь номы вновь остановились надолго, и Гельмир дозво­лил строить жилища по берегам и в прибрежных лесах, и были здесь со­чтены и выстроены все его воины - и копейщики, и лучники, и мечни­ки, - ибо для войны с Мелько принесли номы из Валинора, из оружеен Макара, в избытке оружия. Три великих воинства имел Гельмир под своим началом, и сын его Голфин стоял во главе одного из них, и сын его Делин - во главе другого, и Лутиэн (не Лутиэн Роз, что входит в ска­зание иное, более позднее) - во главе третьего, и мощь Голфина состав­ляли мечники, а у Делина было более тех, кто вооружился длинными... эльфийскими копьями, а Лутиэн радовался численности и. своих луч­ников, ибо луком эльфы всегда владели и владеют на диво искусно. В те давние дни в память о Двух Древах цвета номов были золотой и белый, а на знамени Гельмира красовалась золотая корона в серебряном поле, и у каждого из предводителей был чудной красоты стяг; и знаком Гол­фина в те времена был серебряный меч на золоте, а знаком Делина - зе­леный буковый лист на серебряном фоне, украшенном ромбовидным узором из золотых цветов, а знаком Лутиэна - золотая ласточка, летя­щая в лазурном поле, словно по небосводу с серебряными звездами. А сработали это знамя и эти стяги сыны Феанора, так что те сияли под солнцем, и в тумане, и в лунном свете, и в беззвездной тьме, ибо расши­ты были сверкающими самоцветами работы номов [sic].

И случилось однажды, что Феанор забрел за холмы, кои в тех местах опоясывали Дор Ломин [к северу от >] по ту сторону Артанора, где простирались обширные пустоши и безлесные нагорья, а с Феанором был немалый отряд и трое его сыновей. И как-то раз под вечер подня­лись они на вершину холма и вдалеке заприметили алый отблеск, мер­цающий в долине, что открылась на ближнем [?к ним] склоне. Тогда Феанор подивился, что это за костер, и в ночном безмолвии стреми­тельно зашагал туда со своими соратниками, так что еще до рассвета они взглянули сверху на эту долину. Там увидели они вооруженных во­инов, которых было не меньше, чем сподвижников Феанора, и распо­ложились те вокруг большого костра. Почти все они спали, но немно­гие бодрствовали, и тогда Феанор встал и окликнул их своим звонким голосом, так что загудела темная долина:

- Кто вы, мужи из рода номов или же кто иной - отвечайте немед­ля, ибо лучше [вам] знать, что дети Феанора вас окружили.

Тогда поднялся в долине громкий шум и гвалт, так что соратники

Феанора по грубым голосам и диким возгласам вскоре поняли, что это не эльфы, и много стрел полетело в темноте на голос Феанора, но его самого на том месте уже не было. Он спешно ушел и увел большинст­во своих воинов к выходу из долины, откуда вытекал поток, по бере­гам густо заросший деревьями

Здесь текст резко обрывается в самом верху новой страницы; ясно, что бо­лее ничего написано не было.

Дом нолдор еще не возник, но у нас уже есть Гельмир, король номов, со сво­ими сыновьями Голфином, Делином и Лутиэном (до правки - Олег), предво­дителями трех армий. Нет никаких указаний на то, что Феанор и его сыновья находились с ними в какой-либо степени близкого родства. В отрывке «Лэ о падении Гондолина» (см. III. 146-147) впервые появляется Финголфин, кото­рый заступает место Финвэ Нолемэ как отец Тургона и Исфин, но не как сын Финвэ, а скорее - сын Гельмира. Я уже выдвигал предположение о том, что этого Гельмира, отца Голфина/Финголфина, в аллитерационных поэмах и позже следует отождествлять с Финвэ, отцом Финголфина; возможно, имя Гельмир связано с формой Фин-голма^[2]: в набросках к «Сказанию Гильфанона» это - одно из имен Финвэ Нолемэ (I. 238-239; тж. см. I. 263, статья «Нолемэ»). Не следует забывать и о том, что в самом раннем варианте сказания Финвэ Нолемэ не приходился Феанору отцом и не был убит Мелько в Валиноре, но пришел в Великие земли. Остальные сыновья Гельмира, названные в данном тексте Делин и Лутиэн, нигде больше не упоминаются.

Не приходится сомневаться, что Голфин здесь - это первое упоминание Финголфина, и по тому же самому признаку понятно, что этот текст предше­ствует оставленному недописанным варианту начала «Лэ о падении Гондоли­на». С другой стороны, невнятная история смерти Феанора, намеченная в са­мых ранних набросках (I. 238-239), теперь исчезает вовсе. И хотя судить со всей определенностью мы не можем, поскольку данный текст обрывается слишком рано, весьма вероятно, что продолжи мой отец повествование чуть дальше - и мы узнали бы о гибели Феанора в бою с орками, лагерь которых он и его спутники потревожили в долине. Возможно, мы также получили бы разъяснение загадочных строк «Лэ» (III. 146):

Изогнутые клинки гламхот выпили жизнь Финголфина, когда стоял он один подле Феанора.

Во всяком случае, от истории о разделении воинств и предательстве Феано­ра данная версия отстоит еще очень далеко.

О лагере у Митрима (Асгона) говорилось уже в ранних набросках, но в на­иболее позднем из них есть упоминание (I. 239) о том, как номы в ту пору впервые стали изготавливать оружие, тогда как в данном тексте сказано, что номы принесли большие запасы оружия «из Валинора, из оружеен Макара». Здесь также в самом раннем своем варианте возникает мотив цветов, распус­кающихся под ногами шагающего войска номов.

В описании армий, ведомых сыновьями Гельмира, появляется специфиче­ская геральдика; основные ее признаки - это золото и серебро, в память

о Двух Древах; стяги сделаны (что достаточно любопытно) сыновьями Феано­ра. В «Очерке мифологии» знамена Финголфина описаны как сине-серебря- ные, какими они и остались (стр. 22).

Имя Иор, которое встречается в начале текста в выражении «среди прочих детей Иора» (как противопоставление «эльфийскому роду») и которое кажет­ся поэтому отсылкой к Илуватару, встречается и в другом месте, но уже сов­сем в ином значении: оно приводится в раннем словаре языка номов как эк­вивалент квенийского Иварэ - имени «знаменитого “морского флейтиста”».

(iii)

Наконец, третье и последнее: на отдельном листе содержатся весьма любо­пытные свидетельства промежуточной стадии развития легендариума от «Бегства нолдоли» в «Утраченных сказаниях» до «Очерка мифологии».

Древа стоят темные. На Равнине царит волнение. Номы собираются при свете факелов в Туне или в Коре; Феанор оплакивает Буитвира (Фелегрона) [исправлено на (Фелеора)], своего отца, велит номам отправляться на поиски Мелько и своих сокровищ - он жаждет Сильмарилей - Финвег и Финголфин возражают ему. Номы шумят и готовятся к уходу. Солосимпи отказываются: мудрые речи Этлона (Димлинта). Пенные Всадники [?побережье]. Феанор грозится идти на Ку нан Эйльх. Арка, озаренные светильниками причалы; они захватывают суда. Некто Гильфанон видит, как его могучий лебяжьекрылый, лебяжьеперый корабль с алыми веслами [?уплывает], и он со своими сыновь­ями бежит к арке и угрожает номам. Бой на арке и [?проклятие] Гильфанона, прежде чем его сбрасывают в волны. Номы достигают Фангроса и раскаива­ются - сжигают корабли.

Здесь Бруитвир (с добавлением имени Фелегрон >Фелеор) все еще отец Феанора, как и в «Утраченных сказаниях»; но уже появляются Финголфин и Финвег, которые возражают Феанору (неясно, является ли здесь Финвег от­цом Финголфина (Финвэ) или сыном Финголфина (впоследствии Фингон): см. III. 137-138, 146). Только здесь возникают некоторые детали сюжета, не во­шедшие в поздние варианты «Сильмариллиона». Все, что стояло за «мудры­ми речами Этлона (Димлинта)» и словами «Феанор грозится идти на Ку нан Эйльх», исчезло бесследно. Название Фангрос появляется еще раз в другом месте, в аллитерационной поэме «Дети Хурина», III. 31, строка 631 (ранее Фан- гайр), где есть упоминание о песни, или песнях, которые пели

о битве у Фангроса, и сыновей Феанора

нерушимой клятве

(совсем не обязательно, что битва и клятва как-то связаны между собой). Но сведения о том, что случилось у Фангроса, утеряны безвозвратно, и впос­ледствии нигде не упоминается о том, что сожжение кораблей вызвано раска­янием. В «Утраченных сказаниях» (I. 168) номы «покинули похищенные ко­рабли», когда совершили переход через Лед; Соронтур сообщает Манвэ (I. 177), что он видел «множество порожних белых кораблей, гонимых штормом, иные из коих пылали ярким пламенем», и Манвэ «узнал тогда, что нолдоли ушли навсегда и корабли их сожжены или покинуты».

Наконец, Гильфанон появляется как эльф из Алквалондэ, один из тех, кого номы сбросили в море, хотя и не сказано, что он утонул. Гильфанон из Тав- робеля был номом (I. 174-175), и практически не приходится сомневаться в том, что это - два разных Гильфанона. Тогда весьма вероятно, что эльф из Тавробеля к тому времени был переименован; хотя, как мне кажется, не исчез вовсе (см. стр. 274).

САМЫЙ РАННИЙ «СИЛЬМАРИЛЛИОН» («Очерк мифологии»)

Ранее (III. 3) я уже приводил характеристику этого текста, но самое основное повторю и здесь. На конверте с рукописью отец позже написал:

«Изначальный “Сильмариллион”». Вариант, изн[ачально] составленный ок. 1926-1930 гг. для Р. У. Рейнолдса как объяснение предыстории «аллите­рационной версии» «Турина и Дракона»; на тот момент в работе (неокон- чена) (начата ок. 1918 г.).

«Очерк» являет собою новую отправную точку в истории «Сильмариллиона»; при том, что это - лишь краткий конспект, дальнейшие письменные прозаичес­кие переработки напрямую восходят к нему. На основании подробностей, зано­во приводить которые здесь нет нужды, становится ясно, что изначально текст был написан в 1926 году (после того, как прервалась работа над поэмой «Лэ о де­тях Хурина», III. 3), но впоследствии отредактирован, в ряде мест - радикально, так что представить его в адекватном и вместе с тем внятном виде весьма затруд­нительно. Я избрал следующий метод: я публикую текст в том самом варианте, в каком он был записан изначально (не считая нескольких мелких поправок в том, что касается формулировок и оборотов, никоим образом не отражающихся на повествовании как таковом; их я включаю в текст, специально не оговаривая), но разбиваю его на короткие разделы, каждый из которых снабжен примечаниями (в них приводятся последующие внесенные поправки). Необходимо уточнить, что в рукописи никаких оснований для членения на 19 разделов не содержится: это сделано исключительно удобства ради. У такого метода есть свои преимуще­ства: изменения более поздние нетрудно сравнить с предшествующим оригина­лом; а поскольку следующий вариант «Сильмариллиона», «Квента», представлен таким же образом, то есть поделен на соответствующие пронумерованные час­ти, фрагменты одного нетрудно соотнести с фрагментами другого.

Внесенные поправки в каждой секции пронумерованы начиная с 1 и далее. В конце полного текста приводятся комментарии, соотнесенные с каждым из пронумерованных разделов.

Очерк мифологии, имеющий непосредственное отношение к «Детям Хурина»

После того, как Девять валар отосланы управлять миром, Моргот (Демон Тьмы) восстает против верховной власти

Манвэ, низвергает светильни, воздвигнутые, чтобы освещать мир, и затап­ливает остров, на котором обитали валар (или Боги). На Севере он укреп­ляет дворец с подземельями. Валар удаляются на заокраинный Запад, ог­ражденный Внешними морями и последней Стеной, а в восточной части - исполинскими Горами Валинора: их воздвигли сами Боги. В Валиноре со­бирают валар весь свет и немало всего прекрасного, и возводят дворцы, и сады, и город, но Манвэ и его супруга Бридиль обитают в чертогах на вы­сочайшей горе (имя ей Тимбрентинг, или Тиндбрентинг по-английски, Тенгветиль на языке номов, Таникветиль по-эльфийски); оттуда виден им весь мир вплоть до темных восточных пределов. Ифан Белаурин¹ сажает Два Древа посреди равнины Валинора у врат града Валмар. Растут они под ее песни; листья одного из них темно-зелены, и сияют серебром в нижней части; а цветы - белые под стать вишне, и с лепестков их стекает росою се­ребристый свет; у второго листья - светло-зеленые, окаймленные золотом, как у бука, а цветы - желтые, точно висячие кисти ракитника, и испускают жар и ослепительно-яркий свет. Великолепное сияние каждого из дерев в течение семи^[3] часов разгорается все ярче, а затем в течение семи же часов убывает; посему дважды в день наступает час приглушенного света, когда каждое из дерев меркнет и свет их сливается воедино.

*

1 На полях добавлено: Йаванна Палуриэн.

2 В обоих случаях в данной фразе отец сперва написал шесть вместо

семь, но в процессе создания текста исправил первое на второе.

зная, что призваны управлять ею во имя двух народов Земли, кои при­дут позже, и каждый - в назначенный срок. Следует экспедиция к кре­пости Севера (к Ангбанду, Железному аду), но теперь валар уже не по силам уничтожить твердыню. Однако ж Моргот взят в плен и заточен в чертогах Мандоса, обитавшего на Севере Валинора.

Эльдалиэ (народ эльфов) приглашены в Валинор из опасения перед злобными тварями Моргота, что все еще обретались во тьме. Эльдар выступают с Востока в великий поход, возглавляемые Оромэ верхом на его белом скакуне. Эльдар поделены на три отряда: одни, под нача­лом Ингвэ (он же Инг), впоследствии прозывались квенди (или собст­венно эльфы, или Светлые эльфы); другие, под началом Финвэ (он же Финн), впоследствии прозывались нолдоли (номы, или Глубокомуд­рые эльфы); третьи, под началом Эльвэ (он же Элу), впоследствии прозывались телери (Морские эльфы, или солосимпи, Прибрежные Флейтисты, или Пенные Всадники). Многие из них потерялись в пути и скитаются по лесам мира; впоследствии от них пошли многие рода илькоринди (эльфы, что никогда не жили в Коре в Валиноре). Из них превыше прочих стоит Тингол, что услыхал Мелиан и пение ее соловь­ев, и подпал под власть чар, и уснул на целый век. Мелиан была одной из божественных дев валы Лориэна и порою забредала во внешний мир. Мелиан и Тингол стали королем и королевой лесных эльфов До- риата и жили в чертоге под названием Тысяча Пещер.

³

Прочие эльфы добрались до крайних берегов Запада. На Севере они в те дни отлого понижались к западу на Севере^[4], так что в конце кон­цов лишь узкое море отделяло их от земли Богов, и это узкое море за­громождал скрежещущий лед. Но в той оконечности, куда пришли от­ряды эльфов, к западу простиралась бескрайняя темная пучина.

Валар Моря было двое. Улмо (Ильмир), самый могущественный из валар после Манвэ, был владыкой всех вод, но часто живал в Валиноре, или во «Внешних морях». Оссэ и владычице Оин¹, чьи длинные пряди пронизывали весь океан, более милы были моря мира, что омывали бе­рега под сенью Гор Валинора. Ильмир выкорчевал наполовину зато­нувший остров, где валар обитали поначалу, и, приняв на него нолдоли и квенди, что прибыли первыми, переправил их в Валинор. Телери же какое-то время жили на побережье, дожидаясь Ильмира; отсюда их лю­бовь к морю. Когда же Ильмир переправлял и их, Оссэ из ревности и из любви к их пению приковал остров цепями к морскому дну у выхода из Залива Фаэри, откуда Горы Валинора едва видны. Никаких других земель подле не было, потому прозывался он Одиноким островом. Там телери прожили долгий век, и наречие их сделалось иным, и пере­няли они странную музыку Оссэ, а тот на радость им создал морских птиц.

Прочим эльдар Боги даровали кров в Валиноре. Поскольку эльфы даже среди осиянных Древами садов Валинора тосковали по звездно­му отблеску, в опоясывающих горах прорублена была брешь, и там, в глубокой долине, возвели зеленый холм Кор. С Запада холм тот озаря­ли Древа; на Востоке глядел он на Залив Фаэри и Одинокий остров, и далее, на Тенистые моря. Так часть благословенного света Валинора просачивалась во Внешние земли и изливалась на Одинокий остров, так что западные его берега сделались зелены и прекрасны.

На вершине Кора воздвигся град эльфов, и назвали его Тун. Манвэ и Бридиль более прочих возлюбили квенди, но Аулэ (Кузнец) и мудрый Мандос - нолдоли. Нолдоли измыслили драгоценные камни и сотвори­ли их несметное число, заполняя ими весь Тун и все чертоги Богов².

Всех нолдоли превосходил в искусстве и магии второй сын Финна Феанор. (О старшем сыне Финна Финголфине³, отце Финнвега, речь в предании пойдет позже). Он сработал три самоцвета (Сильмарили) и вложил в них живой огонь, составленный из света Двух Древ; они сия­ли собственным светом и обжигали нечистые руки.

Телери, различая вдали отблеск Валинора, разрывались между жела­нием воссоединиться с родней своей и жить у моря. Ильмир обучил их ремеслу судостроения. Оссэ, уступив, подарил им лебедей, и впрягли телери множество птиц в свои ладьи, и отплыли в Валинор, и посели­лись там на побережье, откуда видели свет Дерев, и могли, коли захо­чется, бывать в Валмаре; могли и плавать по водам и танцевать в вол­нах, подсвеченных сиянием, что струилось мимо Кора. Прочие эльдар подарили им множество самоцветов, особенно же опалы и бриллиан­ты и прочие бледные кристаллы, кои рассыпаны были по взморью За­лива Фаэри. Сами же телери измыслили жемчуга. Их главным городом стала Лебединая гавань на побережье к северу от ущелья Кора.

*

1 Напротив Оин карандашом вписано: Уинен.

2 Впоследствии здесь был добавлен следующий абзац:

Поскольку же номы, или нолдоли, впоследствии возвратились в Великие земли и в преданиях этих речь идет главным образом о них, должно здесь сказать, что владыкой или королем нолдоли был Финн. Сыновьями его были Феанор, Финголфин и Финрод. Из коих наибольшим искусством об­ладал Феанор, глубже прочих овладевший знанием; Финголфин превосхо­дил всех прочих мощью и доблестью, Финрод же - красотою, и сердечной мудростью, и учтивостью. Было у Феанора семеро сыновей: Майдрос стат­ный; Маглор, музыкант и великий певец, чей голос далеко разносился над холмами и морем; Куруфин умелый, что унаследовал большую часть от­цовского искусства; Келегорм прекрасный и Крантир темный; и Дамрод и Дириэль, что впоследствии сделались великими охотниками. Сыновьями Финголфина были Финвег, впоследствии ставший королем нолдоли на Севере мира, и Тургон Гондолинский; дочерью его была Исфин белая. Сы­новья Финрода звались Ородрет, Фелагот, Анрод и Эгнор.

В последней фразе Фелагот > Фелагунд, а имя Ородрет было переставлено после имени Фелагунд.

3 второй сын Финна Феанор и О старшем сыне Финна Финголфине > старший сын Финна Феанор и О втором сыне Финна Финголфине (ранняя правка; очень возможно, что внесенная в процессе написания текста).

⁴

И вот Боги были обмануты Морготом, который, проведя семь веков в темницах Мандоса (причем муки его постепенно смягчались), в долж­ный срок предстал перед советом Богов. И глядит он со злобой и алчно­стью на эльдар, что тоже восседают там подле колен Богов, и особенно преисполняется вожделения к драгоценным камням. Но он скрывает свою ненависть и жажду мщения. Дозволено ему скромное жилище в Ва­линоре, и со временем он уже свободно расхаживает по всему Валинору; один лишь Ильмир предчувствует недоброе, да могучий Тулкас, что пер­вым захватил его в плен, зорко за ним приглядывает. Моргот помогает эльдар во многих делах, но постепенно отравляет их покой ложью.

Моргот намекает, что Боги призвали их в Валинор из зависти, убо­явшись, что их чудесное искусство, и магия, и красота во внешнем ми­ре возрастут непомерно - так, что Боги окажутся перед ними бессиль­ны. Квенди и телери не внемлют его речам, но нолдоли, мудрейшие из эльфов, подпадают под их влияние. Они то и дело принимаются роп­тать против Богов и их народа; они тщеславятся своим искусством¹.

Более всего Моргот раздувает пламя сердца Феанора, однако все это время алчет бессмертных Сильмарилей, хотя Феанор проклял навеки любого, кто прикоснется к камням, будь то Бог, или эльф, или смерт­ный, что придет впоследствии. Моргот же, лукавя, говорит Феанору, что, дескать, Финголфин и сын его Финнвег замышляют захватить власть над номами, отняв ее у Феанора и его сынов, и отобрать Сильмарили. Между сынами Финна вспыхивает ссора. Феанор призван предстать перед Богами, и лживые наветы Моргота разоблачены. Феанор изгнан из Туна, и вместе с ним уходит Финн, который любит Феанора превыше всех своих сыновей, и многие номы. Они строят сокровищницу на севере Валинора в холмах близ чертогов Мандоса. Финголфин правит номами, оставши­мися в Туне. Так слова Моргота словно бы обернулись истиной, и горечь обид, посеянная Морготом, не убывает, хотя речи его и опровергнуты.

Тулкас послан снова заковать Моргота в цепи, но Моргот бежит че­рез ущелье Кора в одетую тьмой область у подножия горы Тимбрен- тинг под названием Арвалин, где лежит густая тень - в целом мире нет ее непрогляднее. Там находит он Унголиант, Мракоткущую, что оби­тает в расселине скал, и поглощает свет и все, что сияет, и прядет из них сети черноты, и удушливой тьмы, и тумана, и мрака. Вместе с ней Моргот строит планы мести. Однако лишь ужасная награда способна заставить ее бросить вызов угрозам Валинора и зоркости Богов. Она ткет вокруг себя густую мглу защиты ради и перебирается от вершины к вершине по веревкам, и взбирается наконец на высочайший пик гор к югу от Валинора (почти не охраняемых по причине их высоты и уда­ленности от старой крепости Моргота). Она плетет лестницу, чтобы мог подняться и Моргот. Они прокрадываются в Валинор. Моргот пронзает Древа, а Унголиант выпивает до капли их соки, изрыгая клу­бы мрака. Древа медленно гибнут, умертвленные отравленным мечом и ядовитыми губами Унголиант.

Боги приходят в ужас, видя, как в полдень наступают сумерки и чер­ные испарения стелятся по улицам города. Но Боги опоздали. Под их стенания Древа умирают. Тулкас и Оромэ, и многие другие верхом преследуют Моргота в сгущающейся тьме. Куда бы ни направился Моргот, там благодаря сетям Унголиант густеет сбивающая с толку мгла. Являются номы из сокровищницы Финна и сообщают, что Мор- готу помогает паучиха тьмы. Они видели, как те направляются на Се­вер. Моргот же, спасаясь бегством, задержался в Сокровищнице, сра­зил Финна и многих его мужей и унес Сильмарили и несметное коли­чество великолепнейших эльфийских самоцветов.

Между тем Моргот с помощью Унголиант уходит от погони на се­вер и пересекает Скрежещущий Лед. Когда же он возвращается в се­верные области мира, Унголиант требует выплатить ей вторую поло­вину вознаграждения. Первую половину составлял сок Древ

Света. Теперь она притязает на половину драгоценностей. Моргот ус­тупает ей сокровища, и она пожирает их. К тому времени она выраста­ет до чудовищных размеров, но Моргот наотрез отказывается делить­ся с ней Сильмарилями. Она оплетает Моргота черной паутиной, но его вызволяют балроги с огненными бичами и полчища орков; Унго­лиант же перебирается на окраинный Юг.

Моргот возвращается в Ангбанд; там его мощь и полчища его демо­нов и орков умножаются многократно. Он выковывает себе железную корону и вставляет в нее Сильмарили, хотя его руки обгорают дочерна от прикосновения к ним, и впоследствии боль от ожогов так и не ути­хает. С короной Моргот не расстается ни на миг и никогда не покида­ет глубоких подземелий своей крепости, управляя бесчисленными во­инствами со своего глубинного трона.

*

1 Здесь добавлено:

коему Моргот воздает хвалу. Боги ведали также о сужденном приходе смертных, или людей. До поры не известили они эльфов, ибо долго еще предстояло ждать назначенного часа; и не объяснили, какие владения от­ведены в удел каждому из народов и как связаны народы друг с другом. Моргот рассказывает про людей и дает понять, что Боги держат эльфов в плену, чтобы Богам легче было управлять людьми, кои более слабы, и чтобы у эльфов отняли их королевства.

Это - раннее дополнение; по всей видимости, внесенное немногим позже

написания текста как такового.

Феанор призывает номов в Тун (взбунтовавшись против назначенно­го ему изгнания)¹.

На вершине Кора, на площади у башни Инга, в свете факелов схо­дятся бесчисленные толпы. Феанор держит ожесточенную речь, и хотя ярость его обращена против Моргота, слова его отчасти являются пло­дами Морготовых наветов². Он велит номам бежать под покровом тьмы, пока Боги погружены в скорбь, искать свободы в мире и отыс­кать Моргота, теперь, когда Валинор уже не более благословен, нежели внешние пределы³. Финголфин и Финвег выступают против него⁴. Со­бравшиеся номы большинством решают в пользу бегства, и Фингол­фин и Финвег уступают, ибо не хотят покинуть народ свой, но под их началом остается половина народа нолдоли^[5].

Поход начинается⁶. Телери примкнуть отказываются. Номы не мо­гут бежать без судов и не решаются переправляться через Скрежещу­щий Лед. Они пытаются захватить лебяжьи корабли в Лебединой гава­ни, и начинается сражение (первое между народами Земли), в котором гибнут многие телери, а корабли их уведены прочь. На номов налага­ется проклятие: им суждено впоследствии то и дело страдать от преда­тельства и от страха перед предательством среди своей же родни в на­казание за кровь, пролитую в Лебединой гавани⁷. Они плывут на Север вдоль берега Валинора. Мандос шлет посланника, и тот окликает но­мов с высокого утеса, когда они проплывают мимо, и предостерегает: пусть возвратятся; когда же номы отказываются, изрекает «Пророче­ство Мандоса» касательно судеб грядущих дней⁸.

Номы добираются до того места, где моря всего уже, и готовятся плыть. Пока они стоят лагерем на берегу, Феанор и его сыны и поддан­ные отплывают, забрав с собою все ладьи, и предательски покидают Финголфина на дальнем берегу: так начинает сбываться Проклятье Ле­бединой гавани. Едва высадившись на Востоке мира, они сжигают ко­рабли, и народ Финголфина видит отсвет в небе. Тот же самый отсвет извещает о высадке и орков.

Народ Финголфина неприкаянно бродит от места к месту. Некото­рые под началом Финголфина возвращаются в Валинор⁹ просить Бо­гов о прощении. Финвег ведет основное воинство на Север и через Скрежещущий Лед. Многие гибнут.

*

1 В первоначальном варианте эта фраза начинается с: Финн и Феанор призывают... и т. д. Это - всего-навсего описка, поскольку в первоначальном варианте текста уже упоминалось о смерти Финна (§ 4), и позже отец вычеркнул Финн и. Однако он оставил глагол «призывают» во множественном числе [summon], равно как и местоимение множественного числа в словосочетании «назначенного им изгна­ния» [their banishment]; последнее я переправил на «ему», поскольку

про номов, сопровождающих Феанора, не говорится, что они покинули Тун, будучи изгнаны (хотя про Финна этого тоже не говорится). В «Квенте» в этом абзаце (стр. 94) стоит: назначенного ему изгнания.

2 Здесь карандашом наспех вписано:

Дата добавления: 2015-09-29