во имя двух народов Земли, кои придут позже, и каждый - в назначенный срок». Также представляется очевидным, что ранняя концепция, согласно которой Манвэ знал о приходе эльфов независимо от обнаружившего их Оромэ (см. I. 131), была отвергнута.
В «Утраченных сказаниях» первой крепостью Мелько являлась Утумна, и хотя твердыня не была уничтожена полностью, до основания (I. 104), Мелько, бежав обратно в Великие земли, «устраивал себе новое обиталище», как поведал Манвэ Соронтур, поскольку «никогда боле не отворится ему Утумна»[9] (I. 176). Этой второй крепостью стал Ангбанд (Ангаманди). В S, с другой стороны, Ангбанд - это первая крепость, и, спасшись бегством, Моргот имеет возможность туда возвратиться (§ 4), поскольку твердыня слишком мощна и уничтожить ее Богам не под силу (§ 2). В результате название Утумна (Утумно) исчезает вовсе.
В описании трех отрядов эльфов, выступивших в великий поход от озера Куивиэнен (что, благодаря внесенной правке, фигурирует уже в «Лэ о детях Хурина», III. 18, 23), слово телери используется в более позднем значении, по отношению к третьему роду (который, однако, сохраняет за собою и прежнее название солосимпи, Прибрежные Флейтисты); в то время как первый род (телери «Утраченных сказаний») теперь именуется квенди (далее в S название пишется как Quendi и как Qendi). Таким образом:
«Утраченные сказания» «Очерк» «Сильмариллион»
|
| ||||||
| |||||||
| |||||||
На момент «Утраченных сказаний» (см. I. 235) считалось, что квенди - это исходное название для всех эльфов, а эльдар - это имя, данное Богами и принятое эльфами Валинора; те, что остались в Великих землях (илькорины), сохранили за собою прежнее наименование, квенди. Здесь же возникают термины «Светлые эльфы», «Глубокомудрые эльфы» и «Морские эльфы» (как в «Хоббите», глава 8); значение 'собственно эльфы' применительно к первому роду явствует из «Квенты» (стр. 85): «Квенди... порою только их одних лишь и зовут эльфами».
Инвэ «Утраченных сказаний» теперь становится Ингвэ; на языке номов этому имени соответствует форма Инг, что встречается в аллитерационных поэмах наряду с номским Финн (в «Бегстве нолдоли»). Эльвэ (Элу) выступает в роли Ол- вэ, персонажа более поздних текстов, возглавившего третий род после утраты Тингола. В «Сказании о Тинувиэли» Тинвелинт (Тингол) в самом деле изначально именовался Тинто Эллу или Эллу, но в сказаниях «Пришествие эльфов» и «Воровство Мелько», в ходе последующей правки, Эллу становится именем второго правителя солосимпи, избранного вместо Тинвелинта; см. II. 50.
Примечательно, что в варианте S отсутствует первоначальное прибытие трех эльфийских послов в Валинор, а также и эльфы, отказавшиеся покинуть Воды Пробуждения и упомянутые в «Сказании Гильфанона» (I. 231):
илькорины здесь представлены как те, кто потерялся во время великого похода на Запад. Об отсутствии этих элементов см. комментарий к § 2 в «Квенте», стр. 168.
Кроме того, в S отсутствуют упоминания о том, как Варда дважды творит звезды (см. стр. 168), и о цепи Ангайнор, посредством которой был скован Моргот (см. S, прим. 1 к § 18).
3
В сказании «Пришествие эльфов» остров, на котором Боги были перевезены к западным землям в пору падения Светилен, был тем же самым, на котором впоследствии переправили эльфов: он же стал Тол Эрессеа (см. I. 118, 134); и здесь тоже эльфы переправляются через море на том самом острове, на котором жили Боги (см. комментарий к § 1). Но в «Сильмариллионе» острова Алмарен и Тол Эрессеа никак не связаны.
В рассказе о перевозке эльфов в S возникают подробности окончательной версии: первые два народа, добравшиеся до побережья, переправлены на пресловутом острове вместе, а не по отдельности, как в сказании; а любовь к морю подчинила себе телери (солосимпи), пока те дожидались возвращения Улмо. С другой стороны, старый сюжет о том, как Оссэ из своенравия закрепил Тол Эрессеа на месте, сохранен и здесь (см. I. 134); однако местоположение острова теперь смещается западнее, к Заливу Фаэри, «откуда Горы Валинора едва видны» - по контрасту с версией сказания, где Улмо не успел преодолеть «и половины пути» через Великое море, когда Оссэ преградил ему дорогу, и где «никакой суши не видно, даже если отплыть на много лиг от его утесов»[10] (см. I. 120-121 и мои комментарии по поводу этого изменения, I. 134). В сказании Оссэ захватил и закрепил на месте Тол Эрессеа до того, как путешествие завершилось, «мня себя оскорбленным, ведь не только не искали его помощи, дабы перевезти эльфов, но еще и забрали, не спросив позволения, его собственный остров»[11]; в S действительно упоминается о ревности Оссэ, но также и о его любви к пению телери, что впоследствии стала ключевым мотивом. Сохранено упоминание о том, что Оссэ создал для телери (солосимпи) морских птиц, исчезнувшее впоследствии.
В сказании брешь в Горах Валинора была проделана валар вовсе не ради эльфов, равно как и холм Кор возведен не для них: и то и другое существовало с давних пор, когда «в древние времена буйства морей проник в Валинор тенистый узкий залив»[12] (I. 122). В отрывке S уже угадывается источник соответствующего фрагмента «Сильмариллиона» (стр. 59). Здесь в S Кор - это холм, а Тун - город, на холме возведенный (хотя в § 2 есть ссылка на проживание эльфов «в Коре»); см. III. 93.
Об «измышлении» нолдоли драгоценных камней см. I. 138. Об особой любви «мудрого Мандоса» к нолдоли не говорится ни в «Утраченных сказаниях», ни в «Сильмариллионе»; данная отличительная черта Мандоса представляется маловероятной: ср. «Пришествие эльфов», I. 117: «Мандос и Фуи остались холодны к эльдар, как и ко всему остальному»[13].
Отрывок касательно принцев нолдор, добавленный к тексту S (хотя, по всей видимости, достаточно скоро), послужил источником для соответствующего фрагмента в «Сильмариллионе» (стр. 60), который начинается приблизительно так же: «Впоследствии нолдор возвратились в Средиземье, и предание это повествует главным образом об их деяниях.». Касательно подробностей имен и родственных связей в этом отрывке см. Примечание в конце данного раздела комментариев.
Рассказ о приходе телери (солосимпи) в Валинор с Тол Эрессеа в S в основных чертах практически соответствует версии «Сильмариллиона» (стр. 61); касательно радикально иного варианта сказания см. I. 124-126. Однако в S искусству кораблестроения телери обучает Ильмир (Улмо), а не Оссэ, и этот факт, безусловно, отражает все еще подразумеваемое отличие: здесь, как и в сказании, Ильмир с радостным нетерпением ожидает прихода Третьего Рода в Валинор, в то время как в «Сильмариллионе» он сам приказал Оссэ укрепить остров в основании морского дна, и лишь впоследствии «подчинился воле валар». Имя Ильмир - почти наверняка форма из языка номов - упоминается в «Лэ о детях Хурина», см. III. 93; но форма Оин как имя Уинен более нигде не встречается.
Примечание о принцах нолдор
Финголфин как сын Финвэ (Финна) и отец Тургона впервые появляется в «Лэ о падении Гондолина» (III. 146-147) и фигурирует во втором варианте «Лэ о детях Хурина» (в результате правки, внесенной в первый вариант) (III. 137). То, что Феанор приходится Финголфину братом, выводимо из аллитерационной поэмы «Бегство нолдоли» (там же), однако из данного фрагмента S в его исходном виде явствует, что Феанор изначально был вторым, а не старшим сыном. Здесь в S впервые возникает третий сын Финвэ по имени Финрод: упоминание о нем и его сыновьях в примечании к «Лэ о детях Хурина» (III. 80) со всей очевидностью относится к более позднему времени, точно так же, как и его первое появление в «Лэ о Лейтиан» (III. 191, 195).
Семеро сыновей Феанора с теми же формами имен как здесь, в S, уже фигурировали в «Лэ о детях Хурина» (III. 65, 86); то, что в S Дамрод и Дириэль поименованы вместе, наводит на мысль о том, что они уже задумывались как близнецы.
Из сыновей Финголфина Тургон, безусловно, фигурировал еще в «Утраченных сказаниях», где он приходился Финвэ сыном, а не внуком; второй сын Финвег возникает в «Лэ о детях Хурина», где имя переправлено на «Фингон» (см. III. 5, 80), и эта правка по времени более поздняя, нежели S, - и в «Квенте», где в исходном варианте текста персонаж по-прежнему зовется Финвегом.
Сыновья Финрода впервые появляются именно здесь, и, согласно исходному варианту вставки в S, Ородрет, по всей видимости, был старшим сыном; Ангрод звался Анродом, а Фелагунд - Фелаготом. Имя «Фелагот» фигурирует в качестве промежуточной ступени между вариантами «Келегорм» и «Фелагунд» в А-тексте «Лэ о Лейтиан» (III. 169, 195).
4
В данном фрагменте S снова продвигается еще на шаг к основной сюжетной структуре «Сильмариллиона», хотя ряд важных черт по-прежнему отсутствует. Прежде я уже комментировал (I. 156-158) радикальные отличия между сказанием «Воровство Мелько» и версией «Сильмариллиона», и будет видно, что практически все эти отличия вошли в сюжет начиная с S: так что повторяться, вновь прибегая к сравнениям, необходимости нет. Однако стоит отметить разнообразные мелкие подробности.
Ссора принцев нолдор пока еще не обрела всю ту сложность и тонкие психологические оттенки, которыми обогатилась позже, благодаря истории Ми- риэли, первой жены Финвэ и матери Феанора; как бы то ни было, ссора излагается крайне сжато.
Здесь говорится, что «Феанор проклял навеки любого, кто прикоснется к камням [то есть Сильмарилям], будь то Бог, или эльф, или смертный, что придет впоследствии». В § 5, в результате поздней интерполяции, клятву приносят Феанор и его сыновья во время схода в Туне при свете факелов, но данное утверждение в § 4 так и осталось: со всей очевидностью, по отцовскому недосмотру. Однако в аллитерационном фрагменте «Бегство нолдоли», написанном, как я могу судить в общем и целом, в начале 1925 года (III. 131), Феанор и его сыновья приносят клятву в тех же обстоятельствах, что и во вставке в S § 5, «на огромной площади на вершине Кора» (см. III. 136). Я склонен полагать, что данная фраза здесь, в § 4 - всего лишь следствие забывчивости.
События, следующие непосредственно за советом Богов, на котором лживые наветы Моргота разоблачены, а Феанор изгнан из Туна (в S срок изгнания не оговаривается), еще не обрели той формы, в какой представлены в «Сильмариллионе». Рассказу о том, как Моргот отправился в Форменос (на данной стадии еще не получивший такого названия), и о беседе Моргота с Феанором перед дверями («Сильмариллион», стр. 71-72) еще только предстоит возникнуть. О передвижении Моргота для отвода глаз на север вдоль взморья тоже не упоминается; напротив, он отправляется напрямую в Арвалин, «где лежит густая тень - в целом мире нет ее непрогляднее»: в «Сильмариллионе» (стр. 73) именно так описывается область Аватар.
В рассказе о встрече Моргота с Унголиант и об уничтожении Древ возникают такие детали окончательного варианта, как подъем Унголиант на громадную гору (впоследствии названную Хьярментир) «от вершины к вершине» и веревочная лестница, сплетенная ею для Моргота. О великом празднестве не упоминается ни словом, однако эта подробность возникает в § 5: похоже на то, что отец упустил ее раньше и включил в повествование чуть дальше, задним числом.
В сказании «Воровство Мелько» Унголиант бежала на юг сразу же после уничтожения Древ (I. 154), а о последующих действиях Мелько, переправившегося через Лед, говорится лишь (Соронтур сообщает об этом Манвэ, I. 176), что тот строит себе новое обиталище в области Железных гор. Однако в S рассказ о «Ссоре Воров» и о спасении Моргота балрогами внезапно возникает во вполне оформленном виде.
5
В рассказе о великом празднестве (см. комментарий к § 4) не называется ни его изначальный повод (ознаменование прихода эльдар в Валинор, I. 143), ни повод, приведенный в «Сильмариллионе» (осенний пир: стр. 74-75). Возникает более поздняя подробность: телери в празднестве не участвуют (см. I. 157); однако полностью отсутствуют такие важные элементы, как приход на праздник Феанора (в одиночестве) из Форменоса, формальное примирение с Финголфином и отказ Феанора уступить Сильмарили, прозвучавший до того, как он узнает о смерти своего отца и краже самоцветов («Сильмариллион», стр. 75, 78-79).
В поздней правке к тексту S мы видим, как разрастается история о несогласии на совете нолдор с привнесением попытки Финрода (позже Финарфина) успокоить конфликтующие фракции - хотя этот элемент присутствовал уже в сказании «Бегство нолдоли», где роль миротворца играет Финвэ Нолемэ (I. 162). После множества новых перестановок в этом отрывке в поздних текстах и после введения в повествование Галадриэли группировка сил и мотивы принцев в варианте «Сильмариллиона» еще более усложняются (стр. 83-84); однако уже оговаривается, что лишь один из сыновей Финрода встал на сторону отца (здесь - Фелагунд, в «Сильмариллионе» - Ородрет).
Исправление, согласно которому Финголфин и Финвег (Фингон) правят «половиной нолдоли Туна», по всей видимости, неверно; скорее всего, по замыслу отца в отредактированном тексте должно было значиться «нолдоли Туна».
Стремительно меняющаяся роль Финрода (Финарфина) в данных событиях прослеживается по последовательности вставок в текст S. По-видимому, в исходном тексте он вообще не фигурировал (впервые он упоминается в дополнении к § 3, стр. 15). Сперва говорится, что он не покидал Туна; затем утверждается, что он погиб в Лебединой гавани; и, наконец, сообщается, что он и его сыновья в Лебединой гавани не были и покинули Тун неохотно, унося с собою многие творения своих рук. Затем оказывается, что Финрод прибывает вместе со своим народом на дальний Север лишь после того, как Феанор сжег корабли по другую сторону пролива. В исходном варианте S Финголфин, будучи покинут и не имея кораблей, вернулся в Валинор, а его сын Финвег (Фингон) повел основное воинство через Скрежещущий Лед; однако с включением в повествование Финрода именно Финрод возвращается вспять. (Финвег как предводитель воинства на тот момент еще не был заменен Финголфином, но со всей очевидностью, лишь по недосмотру).
В рассказе о пути нолдоли на север после битвы в Лебединой гавани, по-видимому, все воинство погрузилось на корабли телери, поскольку посланец Мандоса окликает эльфов с высокого утеса, «когда они проплывают мимо»; но возможно, это - лишь следствие конспективности изложения, поскольку в «Сказании» (I. 166) утверждается, что некоторые шли по взморью, в то время как «корабли держались рядом, у самого берега», и то же самое говорится в «Сильмариллионе» («кто - морем, а кто - сушей», стр. 87). О буре, поднятой Уинен, не упоминается.
Любопытно, что проклятие, согласно которому номам суждено пострадать
от предательства и от страха перед предательством среди своей же родни, отделено от Пророчества Мандоса; при этом не уточняется, кто налагает проклятие. В исходном варианте S ничего не сказано о содержании Пророчества Мандоса, помимо того, что оно касается «судеб грядущих дней», но отец впоследствии добавил, что в нем говорится о «проклятии войны друг с другом из- за Лебединой гавани»; тем самым «проклятие» включается в содержание «Пророчества», как в «Сильмариллионе». О ранних пророчествах касательно Тургона и Гондолина (I. 167) никаких упоминаний нет, а суть приговора нолдор не поясняется так, как в «Сильмариллионе».
Касательно исходной версии сюжета о переходе номов через Скрежещущий Лед, в которой отсутствует элемент предательства (хотя порицание Феанора уже имеет место), см. I. 167-169.
История создания Солнца и Луны здесь ужата до одной-двух фраз. Крайне усложненный, подробный рассказ раннего «Сказания о Солнце и Луне» практически полностью исчезает: слезы Ваны, благодаря которым на Лаурелин завязался и созрел последний плод, «Полуденный Плод», разбивающийся надвое, Купель Заходящего Солнца, куда дева Солнца и ее ладья были совлечены по возвращении с Востока; песнь Лориэна, вызвавшая к жизни последний цветок Сильпиона, падение «Розы Сильпиона», в результате которого возникли пятна на Луне, отказ дозволить Сильмо направлять корабль Луны и поручение этой миссии Илинсо- ру, духу из числа сурули; озеро Иртинса, в котором освежалась ладья Луны, и многое другое. Трудно судить, что из этого отец на тот момент «про себя» уже отверг (см. мои комментарии, I. 200), но по меньшей мере несколько элементов были опущены ради целей данного «Очерка», представляющего собою не более чем конспективный набросок, - потому что эти подробности появятся вновь.
Теперь в небесный распорядок вносится изменение, поскольку Боги «решают, что надежнее послать их [Солнце и Луну] попечением Улмо через пещеры и гроты под Землею». Такое положение дел радикально отличается от ранней версии (I. 215), согласно которой исходный план Богов состоял в том, чтобы Солнце и Луну проводили под землей; этот план был изменен, когда Боги обнаружили, что Солнечная ладья «не может благополучно пройти под миром»[14], - то есть в «Сказании» говорится нечто совершенно противоположное S. Хотя Луна по-прежнему проходила под землей, теперь Боги проделали Дверь Ночи на Западе и Врата Утра на Востоке, сквозь которые с тех пор проходило Солнце, уплывая во Внешнюю Тьму и возвращаясь из нее (I. 216). Таким образом, астрономический аспект мифологии претерпел существенный сдвиг и подвергся радикальной переработке.
Примечательно, что сохранена ссылка на возжигание заново «Волшебного Солнца» (здесь распространенная и на Луну, чего в ранних текстах нет); со всей очевидностью речь идет о возрождении Древ (см.
II. 286). Весьма любопытны пророческие слова Улмо, обращенные к валар, о том, что возжигание Двух Древ и возвращение «былых блаженства и красоты» произойдет не иначе как при помощи людей. Возможно, что это - ссылка на его собственные далеко идущие замыслы, подразумевающие участие Тургона, Туора и Эаренделя; но нигде не дается понять, что эти замыслы воплощались или должны были воплотиться именно так. Возможно, здесь скорее просматривается сохранившееся в некоей форме раннее пророчество, приведенное в II. 285:
Пророчество эльфов гласит, что однажды они выступят с Тол Эрессеа, и, придя в мир, соберут всю свою истаивающую родню, что до сих пор живет в мире, и двинутся в Валинор. Свершат они это лишь с помощью людей. Ежели люди придут им на подмогу, фэйри возьмут людей в Валинор - тех, что захотят пойти, - и сразятся с Мелько в великой битве в Эрумани, и откроют доступ в Валинор. Вновь зажжены будут Лаурелин и Тельперион, и уничтожат стену гор, и тогда мягкое сияние разольется над всем миром, а Солнце и Луна отозваны будут с небес.
В рассказе о Сокрытии Валинора в S мы отходим от «Утраченных сказаний» и приближаемся к «Сильмариллиону»: я уже отмечал (I. 223) полное отсутствие в последнем упоминаний о яростных разногласиях среди валар, об уходе раздосадованного Манвэ и о тщетных мольбах Улмо сжалиться над нолдор - в отличие от «Сильмариллиона», в сказании «Сокрытие Валинора» мой отец недвусмысленно дает понять, что действия валар на тот момент и их отказ пойти войной на Моргота были серьезной ошибкой и следствием лености и страха. Страх перед Морготом остается; в «Сильмариллионе» это - единственная мотивировка Сокрытия Валинора; но автор его никак не комментирует. Однако в S по-прежнему присутствует элемент божественного гнева, обращенного на нолдоли (хотя ни здесь, ни позже ни словом не упоминается об особом гневе Аулэ (см. I. 176), кроме как в «Анналах Валинора» (стр. 267): когда Финрод и прочие, выслушав Приговор Мандоса, вернулись в Валинор, «с тех пор не благоволил к ним их давний друг Аулэ»).
В поздних версиях истории о Сокрытии Валинора в сравнении с вариантом сказания есть отличия и пропуски, которые уже обсуждались достаточно подробно (I. 223-224); однако следует отметить, что в S, равно как и в сказании, и в «Сильмариллионе» не приводится никаких причин того, зачем ущелье Кор оставлено открытым.
Не вызывает сомнений, что в «Очерке» сама структура валинорской части мифологии, пусть и не в подробностях, во многом достигла стадии опубликованного варианта; становится понятным, почему мой отец на конверте с S написал слова: «Изначальный “Сильмариллион”». «Сильмариллион» начинается именно здесь.
7
Ниже будет видно, что в данном разделе S уже обрел структуру последних трех абзацев главы 12 («О людях») «Сильмариллиона»; совпадают даже некоторые фразы.
Феанорова клятва (здесь приписываемая только сыновьям) включена в исходный текст, из чего, по всей видимости, следует, что интерполированный отрывок, вводящий клятву, в § 5 (стр. 19) был вставлен в то время, как S находился еще в процессе написания.
Словам S «в ранние дни эльдар и люди почти не различались сложением и статью, и телесной мощью» эхом вторит «Сильмариллион»: «эльфы и люди были схожи сложением и статью и наделены равною силой»; касательно утверждений на эту тему в ранних текстах см. II. 326.
Представление о «более высокой культуре», которую отец со временем стал приписывать эльфам Дориата (или, в более широком смысле, Серым эльфам Белерианда), уже сложилось: «Лишь в королевстве Дориат... илькорины сравнялись с корэльдар». Оно резко контрастирует с характеристикой илькоринов из числа подданных Тинвелинта в раннем «Сказании о Тинувиэли» («существа непостижимые и странные; немногое ведомо им было о свете и красоте, и о музыке.»[15]), касательно которого я уже отмечал, что народ Тинвелинта здесь описан в выражениях, применимых скорее к диким авари «Сильмариллиона» (см. II. 9, 64). Однако далее в этом же фрагменте сказания утверждается, что «иными стали они, когда взошло Солнце».
Сформулированные здесь представления о природе бессмертия эльфов по большей части восходят к «Утраченным сказаниям»; см. описание чертога Мандоса в «Пришествии валар» (I. 76):
Туда в последующие дни отправлялись эльфы всех племен - те, что по злополучию погибли от оружия либо умерли от тоски по погибшим, - только так могут умереть эльдар, и лишь на время. Там Мандос выносил им приговор, и там ждали они во тьме, грезя о былых своих деяниях, до того часа, назначенного Мандосом, когда они смогут снова возродиться в своих детях и выйдут на свет, дабы снова смеяться и петь.
Подобным же образом в «Музыке Айнур» (I. 59) сказано, что эльдар «живут до самого Великого Конца, если не будут убиты или не исчахнут от горя (ибо подвержены и той, и другой смерти)», и, «умирая, они возрождаются в своих детях, так что числом ни убавляются, ни прибывают»и. Однако в ранних текстах смерть от недугов не упоминается; впервые о ней заходит речь в S, где в ходе правки концепция меняется: от неуязвимости для недугов вообще к неуязвимости для гибели от недуга. Более того, в ранних текстах возрождение в собственных детях, по всей видимости, представлено как общая судьба всех умерших эльдар; в то время как в S сказано, что они возвращаются из Мандоса «к свободной жизни». Возрождение упомянуто в S вскользь, и только в поздней вставке. В S отцовская концепция посмертной судьбы людей представлена в процессе развития (касательно крайне запутанного изложения в «Утраченных сказаниях» см. I. 77, 90-93). В исходном варианте S однозначно утверждалось, что люди не отправляются в Мандос и не уходят в западные земли; эту идею люди почерпнули в общении с эльдар. Но отец изменил этот фрагмент, написав, что люди в самом деле отправляются в свои собственные чертоги в Мандосе, где и пребывают некоторое время; никому, кроме Мандоса, не ведомо, куда они отправляются потом.
Об «угасании» эльфов, оставшихся «в мире», см. II. 326.
Краткие наброски к предполагаемому сказанию Гильфанона «Страдания нолдоли» (I. 237-241), равно как и последующая, оставшаяся неоконченной повесть, приведенная на стр. 6-8, практически никак не связаны с тем, что было написано впоследствии. Из отдельных элементов сохранились лагерь у Асгона- Митрима, смерть Феанора, первое сражение с орками, пленение и увечье Майдроса; но в самых ранних текстах все эти элементы имеют разные мотивировки и сопутствующие обстоятельства, уже откомментированные (I. 242-243). Однако в «Очерке» большинство ключевых составляющих поздней версии представлены уже вполне сформировавшимися; еще более, чем прежде, бросается в глаза, насколько далеко данный фрагмент отошел от «Утраченных сказаний».
Первая битва номов с силами Моргота в S в конкретном месте не локализована (ср. «Сказание Гильфанона», I. 238, 240, где битва состоялась «в предгорьях Железных гор» или на «перевале через холмы Горечи»), но уже присутствует идея того, что орки всполошились при виде пожара, уничтожившего корабли (ср. § 5: «Тот же самый отсвет извещает о высадке и орков».).
Здесь впервые возникает ряд новых элементов: гибель Феанора от руки балрога Готмога, переговоры с врагом и вероломные намерения с обоих сторон, прибытие второго воинства, развертывание синих и серебряных знамен (см. стр. 9) при первом Восходе, ужас орков при виде нового света, враждебно настроенные друг к другу армии номов, вставшие лагерем на противоположных берегах озера Митрим, «густые дымы и туманы», поднимающиеся над Ангбандом. Единственный значимый сюжетообразующий элемент, что на данном этапе в повествовании отсутствует, - это рассказ о том, как Финголфин идет походным маршем к Ангбанду сразу по прибытии в Средиземье и ударяет в ворота крепости.
То, что история спасения Майдроса Финвегом (Фингоном) существовала значительно раньше, явствует из упоминания в «Лэ о детях Хурина» (см. III. 65, 86); соответствующая ссылка в «Лэ о Лейтиан» возникла примерно двумя годами позже S (III. 222). В изложении S возникает любопытная подробность: по-видимому, Манвэ создает народ орлов тогда и не раньше. В сказании «Воровство Мелько» Соронтур («эльфийская» форма номского имени Торндор) уже сыграл определенную роль в повествовании до ухода нолдоли из Валинора: он стал посланцем валар к Мелько до уничтожения Древ, и поскольку Мелько попытался убить орла,
И царили с тех пор рознь и ненависть между сим злодеем и Соронтуром, особенно же разгорелась вражда, когда Соронтур и его народ прилетели в Железные горы, и поселились там, и впредь наблюдали за всем, что делал Мелько (I. 149).
Следует также отметить, что озеро Митрим помещено в Хисиломэ/Хитлу- ме/Дорломине; см. III. 103.
9
В ранних материалах содержание данного раздела представлено столь скудно, что вполне можно считать «Очерк» отправной точкой. В наброске к «Сказанию Гильфанона» (I. 238) упоминается о встрече илькоринов и номов: именно эти илькорины указывали путь Майдросу, ведущему армию к Анга- манди, где их в кровопролитной схватке оттеснили назад, а Майдроса захватили в плен; после чего Мелькор двинул силы на юг и произошла Битва Бессчетных Слез. Как я уже отмечал (I. 242):
Вся последующая история долгих лет Осады Ангбанда, что завершилась Битвой Внезапного Пламени (Дагор Браголлах), равно как и повесть о том, как люди перешли через горы в Белерианд и поступили на службу к королям нолдор, еще не возникла; более того, по этим наброскам создается впечатление, будто между приходом нолдоли с Кора и их великим поражением времени минуло совсем немного.
В другом наброске (I. 240) содержится намек на период более протяженный, учитывая, что нолдоли «занимались многими искусствами». Согласно этому тексту, встреча илькоринов и номов происходит на «Празднестве Объединения» (где присутствуют также и люди). Но помимо этого, в пресловутых конспективных планах из материала поздней версии практически ничего нет. Более того, в S (в его исходном варианте) особого продвижения вперед не заметно. Люди «уже обосновались в северных лесах», что достаточно странно, поскольку, согласно тому же S, люди пробудились при первом восходе Солнца (§ 6), тогда же, когда Финголфин вступил в Средиземье (§ 8), и разумно предположить, что прошло слишком мало времени для того, чтобы люди успели дойти «с дальнего Востока» (§ 6) и обосноваться «в северных лесах». Более того, ни слова не говорится о том, что Осада Ангбанда продолжалась в течение значительного временного отрезка (даже при скидке на краткий и конспективный характер «Очерка»), равно как и прорыв Осады отдельно никак не описан: Моргот «шлет в бой свои воинства», «номы, илькорины и люди разогнаны кто куда»; и это все. Однако прорыв Осады уже воспринимается как поворотный пункт в истории эльфов Белерианда. Вполне возможно, что многое из того нового материала, что в данном фрагменте появляется в «Квенте» (см. стр. 104 и далее), отец держал в мыслях уже при написании S (т. е. S - это конспект, но конспект еще ненаписанной истории); например, мотив сожжения великой травянистой северной равнины в битве, завершившей осаду (в S вообще не упомянутый), существовал уже на момент написания «Лэ о детях Хурина» (III. 55).
Вместе с поздними интерполяциями в S вводится представление об Осаде
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |