- В общем, я был тогда на взводе. Я забыл обо всем остальном, - я видел воплотившуюся в реальность недостижимую мою детскую мечту. Мне было странно, что никто, кроме меня, этого, как будто бы, не замечает. А он был на расстоянии в пять шагов - сидел за стойкой, о чем-то толковал с барменом. И я подсел. В тот миг на меня взглянуло божество, если ты понимаешь, о чем я, и выжгло на изнанке души моей клеймо. Мне тогда заранее стало жарко, - обычно мне тепло только в некоторых случаях, сугубо определнных, - и я расстегнул верхнюю пуговицу сюртука, - говоря это, Рин оттянул и так свободный ворот тонкого черного свитера, обнажая гуляющий при сглатывании кадык. Продолжил, на Никс не глядя, но полностью утопая в своем воспоминании: - И он тогда заглянул мне в глаза, и что-то мы даже говорили, не помню, что, и он пошел за мной, но раньше, чем мы пришли в нужное место, он прижал меня к стене и...
- Так, стоп, а вот это уже лишнее! - Никс протестующе замахала руками. - Мне рано такое слушать! Я и так знаю, что Камориль - извращенец, избавь меня, пожалуйста, от подробностей! Так, погоди-ка, - Никс снова глянула на Рина с прищуром: - Ты, что ли, гей?
- Я? - он, кажется, искренне удивился. Не столько правомерности вопроса, сколько самой его сути. Замотал головой: - Нет, конечно!
- Ну, а что ты тогда мне рассказываешь такое?
Никс уперла руки в боки, а Рин отвел взгляд, потупившись. Никс сменила гнев на милость, но остатки вина все же отодвинула подальше под кровать.
- Ладно, забей. Тебе, пожалуй, спать пора, и мне тоже. Странный ты, Рин Даблкнот. Куда страннее, чем показался мне сначала.
Рин резко встал и заявил искусственно бодрым голосом:
- Судя по звуку, ванная набралась. Я пошел. Ложись на кровать. Можешь запереться изнутри на щеколду, если боишься.
Никс ничего ему не ответила, только лоб недоуменно наморщила и моргнула пару раз.
Рин Даблкнот на секунду задержался у двери, будто хочет сказать что-то еще, но ничего в итоге не сказал и вышел, не оборачиваясь.
Никс проснулась без будильника от ощущения падения в бездну на ровном, казалось бы, месте. Она села на кровати, потирая правый глаз запястьем, и обозрела светлую комнату, увешанную плакатами и старыми афишами.
Ага. Точно. Жилище Рина Даблкнота, странноватого и, как будто бы, альтруистичного элементалиста льда, оказавшегося чокнутым фанатом не менее чокнутого некроманта.
Телефон, еще перед сном вынутый из кармана комбинезона и спрятанный под подушку, садиться покуда не собирался, и с его помощью Никола диагностировала ровно восемь часов утра. Встала, быстро оделась, сунула телефон в карман, отодвинула дверную щеколду и вышла в заставленную разнообразным хламом комнату с креслом, столом и ноутбуком. Ей отчего-то казалось, что Рина она обнаружит прямо здесь, заснувшего на кресле, например, или уже бодрствующего и глубоко залипшего в сети. Но его не было.
Никс, потирая все еще чешущийся глаз, выбралась в узкий полутемный коридорчик и, щелкнув выключателем, спокойно вошла в совмещенный санузел, только для того, чтобы пулей оттуда вылететь, покраснев до самых кончиков ушей.
Вернула свет, как было.
А потом, наскоро восстановив в памяти картинку увиденного, поняла, что что-то тут не так, совсем не так, ну просто крайне неправильно. Сглотнув, она снова аккуратно приоткрыла дверь.
Ванну наполнял лед, сначала показавшийся Никс пеной. Ровный, белый, сплошной. Изо льда торчали худые коленки и, собственно, все остальное, что у человека выше грудины. Рин лежал в замерзшей воде бледный и будто бы неживой, запрокинув назад голову. Синеватыми пальцами, покрытыми инеем, словно сахарной пудрой, он держался за края ванной, темные и проржавленные во многих местах. Не двигался. Казалось даже, что и не дышал.
У Никс запершило в горле. Ей самой тут же стало, как будто бы, холодно. Она, поджав пальцы на голых ногах, растерянно оглянулась, заметила себя, по бледности не уступающую Рину, в заиндевевшем зеркале, а потом зажмурилась и попыталась усилием воли успокоиться.
Так. Что бы сделал взрослый умный человек на ее месте? Что-что, завизжал бы, как сирена, и вызвал бы скорую! Или полицию... Или и скорую, и полицию, и соседей, конечно же!
Никс вспомнила внезапно, кто она такая, вспомнила, кто он такой, и чем они вообще оличаются от нормальных людей. Пускай ей не доводилось раньше иметь дела с подобным, но ведь бывало всякое... Не мог элементалист льда замерзнуть насмерть в собственной ванной!
Не мог.
Никс подошла ближе, помялась немного и все же прикоснулась дрожащей рукой к покрытому мелкими кристалликами инея плечу.
Рин вздрогнул, отдергивая руку. Кристаллики посыпались вниз, отскакивая от сплошной поверхности льда.
- Ох, - низко протянул Рин Даблкнот, промаргиваясь и садясь в ванной, - заснул!
Тонкий белый лед треснул.
Никс хватило только на то, чтобы воскликнуть со смесью удивления, радости и оторопи:
- Живой! - она круто развернулась. - Я пошла.
Никс вышла из ванной комнаты и плотно закрыла за собой дверь, привалившись к ней спиной.
Из-за двери донесся треск ломающегося льда, плеск воды и шлепки голых мокрых пяток по плитке.
- Огонёк, ты там? - тихо позвал Рин.
Никс какое-то время не отвечала, все еще пребывая в шоке.
- Здесь, - ответила сдавленно.
- Дай мне минут десять... и я освобожу тебе ванную комнату.
- Было бы хорошо.
- Что?
- Было бы просто замечательно, говорю! - повторила Никс громче и, все еще нервно моргая, отправилась вниз, отпаивать себя чаем, что ли.
Чай немного помог. В холодильнике отыскался лимон и помог тоже. Никс залила кипятком и второй треугольный пакетик, и большая прозрачная чашка стояла напротив, на керамической подставке, а вода в ней постепенно становилась насыщенного бордового цвета.
Рин спустился, держа полотенце на шее, - все еще бледный и с мокрыми волосами, в одних лишь темно-фиолетовых брюках и даже без тапок. Уселся напротив Никс, оцепеневшей, как истукан.
- Я должен был тебя предупредить.
Она молчала.
- Но кто ж знал... Не думал, что усну.
- Т-ты что вообще такое? - спросила Никс, нервно перебирая пальцами по чашке.
- Человек я, говорю же.
- Ты ненормальный!
- Да.
Никс отхлебнула чаю.
- Это мне? - спросил Рин, глядя на вторую чашку.
Никс кивнула.
- Спасибо.
- М-может быть оденешься?
- Я тебя смущаю?
- А если и так?
- Ну, если так, то это довольно... мило, - он улыбнулся.
Никс поставила свою чашку на подставку чересчур резко, так, что чай чуть ли не выплеснулся за бортик. Но не выплеснулся.
- Так что ты такое? Ч-что с тобой такое? Зачем меня так пугать? Я думала, ты умер!
Рин вздохнул.
- Да, со мной кое-какая аномалия. Но я работаю над этим, так что не стоит беспокоиться. Сейчас... сейчас это удается более-менее компенсировать, а со временем, возможно, я найду способ этот дефект устранить полностью.
- А он тебя прежде не убьет ли? Ты... эм-м... разве гильдия не может тебе помочь?
- Зерно выемке не подлежит, - ответил Рин тихо, твердо и страшно. Но потом добавил мягче и чуть теплей: - По крайней мере, так мне сказали, мол, со стороны гильдии и церкви помощи ждать бессмысленно.
- Да что ж с этими гильдиями не так... - пробормотала Никс, уставившись в свою чашку. - Марик их не любит страсть как, и не зря, видать, но у нас-то выбора нет...
Она взглянула на Рина, пытаясь смотреть на треугольник лоб-глаза и не разглядывать ничего более, и спросила:
- И с тобой такое... всегда?..
- Частенько, - ответил он. - Вообще все не так-то просто... Но, как видишь, ничего - жить с этим можно. Долго ли - не известно, но не очень счастливо - это наверняка. Тебе, кстати, ко скольки в академию?
- К десяти... - протянула Никс.
Рин, отогреваясь, становился все более человеческого цвета, и на алебастровую статую походить совсем уже перестал. И все равно на фоне кухонной двери, ведущей в затемненный коридор, он казался немножечко мраморным.
- Ага, ясненько. Успеваем, получается.
- Успеваем?.. - не поняла Никс.
- Я тебя проведу.
- О.
Никола не знала уже, что говорить. Он, пожалуй, уж слишком ее опекает. Это, конечно, приятно, но непонятно - с чего бы? Романтическим интересом тут не пахнет, пожалуй. Особенно, учитывая его вчерашние откровения. Через Никс ближе к известно кому Рину не стать, да он, вроде бы, и не пытается. Хотя, кто его знает. Вдруг он все-таки задумал что? Откуда иначе вся эта заботливость и доброта?
Никс не успела об этом спросить. У нее из кармана внезапно полилась мелодия, в которую тут же вступил мягкий женский вокал. Никола вздрогнула и вынула телефон.
Эль-Марко.
- 'Нерассказанные сны', - опознал Рин, - занятный альбом, особенно после предыдущего-то.
Никс, опомнившись, приняла вызов. Эль-Марко интересовался, как у нее дела, и она намеревалась бессовестно ему врать. А потом поняла вдруг, что не придется. Ведь все могло быть намного, намного хуже.
- У меня все в порядке, - честно ответила Никс. - Разбираюсь, ага. А у вас как дела? Есть какие-нибудь успехи?
Эль-Марко рассказал ей, что им, вроде бы, удалось напасть на след чего-то, отдаленно напоминающего Лунь, и что дело пахнет мутным местным культом, укоренившимся тридцать лет назад в ареале нескольких горных сёл. Мол де, есть небольшая вероятность, что этот культ как-то связан с выжившими в катастрофе модифицированными животными, и что веселая троица сейчас как раз углубляет свои этнографические изыскания, и не думая отчаиваться и от поисков самца для Луни отступаться.
Никс попрощалась с Эль-Марко, пожелала ему удачных поисков и завершила звонок.
- Телефон, значит, на месте, - констатировал Рин.
- Повезло, - откликнулась Никс безэмоционально, все еще обдумывая рассказ Эль-Марко.
- Вот и отлично.
Рин поднялся с табурета и прошел к холодильнику. Притащил стопку цветастых бумажек-стикеров и гелевую ручку. Стал что-то писать, а потом и рисовать.
- Что это? - спросила Никс.
- Карту тебе рисую. Вот, смотри. Это - мой дом. Это - центральный проспект, видишь? Вот тут, возле площади, университет, а вот тут, на холме, твоя академия. Если спускаться вниз и перейти через парк, и тут вот через речку где-нибудь, то выйдешь на перекресток, на нем - направо, и вот в этой пятиэтажке на третьем этаже и живет та моя знакомая. Кстати ей я тоже уже звонил, все в порядке. Придешь туда - наберешь ее, она сегодня дома целый день, впустит тебя.
- Спасибо, - протянула Никс, забирая ярко-розовую бумажку и вглядываясь в причудливые каракули, украшенные аляповатыми вензелями.
- Как насчет сытного холостяцкого завтрака?
Частные дома кончились, кончился и покосившийся серый забор. Впереди Никс узрела знакомый уже филиал академии - то самое странное старинное здание, ветхое на вид, причудливо выкрашенное блоками в разные вылинявшие цвета, а внутри больше похожее на лабиринт, чем на учебное заведение.
Издалека было видно, что у входа толпятся в изобилии люди.
- Ну, вот и академия, спасибо, что проводил, - сказала Никс, обращаясь к Рину.
- Дальше не надо? - спросил он с как-то загадочно.
Никс замялась.
- Ну, и вообще спасибо. Ты мне очень помог. Даже и не знаю... даже, наверное, я теперь твой должник.
Всю дорогу от дома на холме, что в старом городе, до здания академии они разговаривали. Разговор был легким и ни к чему не обязывающим, и, на удивление, клеился. Рина внезапно заинтересовало, какой же факультет из предложенных гильдией выбрала Никс, и та не смогла сдерживаться и стала рассказывать с горящими глазами, как она благодарна судьбе хотя бы за эту поблажку, и как надеется, что сможет преуспеть в выбранном направлении. Она рассказала о гончарном кружке, который посещала, еще учась в Змеиной Косе, и о своих попытках выжигать по дереву, и про бусы из обтесанных морем стеклышек и ракушек, которые делала в детстве. Она пожаловалась на жутко сложную часть вступительных экзаменов, когда ей пришлось впервые в жизни брать в руки кисточку и акварель, и что в итоге получилось даже не слишком плохо, по крайней мере, лучше, чем у трети абитуриентов, но, конечно же, нестерпимо хуже, чем у тех, кто с очевидными способностями к этому делу. Рин одобрительно кивал и говорил, что это довольно необычно, и он почти не знает людей, поступивших в учебное заведение по зову сердца, особенно в столь юном возрасте. Никс отвечала, что это из-за того, что жизнь в Змеиной Косе неторопливей, чем в городе, и что у нее было много свободного времени для того, чтобы кое-чему научиться, да и, к тому же, излишняя социализация ей тоже не мешала, отчасти из-за специфики поселка, но по большему счету из-за ее собственного характера.
- Да ты ж вроде достаточно открытый человек и общительный, нет? - удивился тогда Рин.
- Слишком, - мрачно сказала Никс. - Я вспыльчивая, если ты еще не заметил. Немногие могут меня терпеть. Марик говорит, что это из-за проклятия, а мне-то какая разница, из-за чего? Один друг как-то раз сказал мне, что эмоциональность - это вкусно, это хорошо. Как курица. Все, мол, любят курицу. Но если тебе ее целую в рот суют, то тут уж не до любви... Ох. Как-то так.
Рин не стал затевать формального спора насчет наличия в мире вегетарианцев, но сказал, что в городе есть несколько специализированных магазинов с фурнитурой и прочими товарами для рукодельниц, (он там, де, золотые пуговицы для сюртука брал). А потом поведал, чего в городе есть еще такого хорошего, за что его можно любить и не желать из него никуда деваться.
И вот теперь они стояли метрах в сорока от здания академии, и пауза как-то неприлично затянулась.
Никс не выдержала первой.
- Рин, я никак не помогу тебе стать ближе к нашему общему знакомому некроманту! - выпалила она, даже зажмурившись.
Рин молчал. Никс приоткрыла левый глаз, увидела, что он не злится и не убежал, и даже не слишком удивлен, и затем открыла второй глаз.
- Хорошо, - произнес Рин Даблкнот со слегка недоуменной усмешкой. - Я, в общем-то, и не думал об этом... стоп, погоди, ты все это время?..
Никс кивнула. Поняла, что уши краснеют, и уставилась в землю.
- Ну, а почему тогда ты мне так помогаешь? - спросила, не поднимая взгляда. - Что я тебе? У тебя ж это... и друзей, наверное, и фанатов, и вообще. Мне семнадцать, я не могу быть тебе по-настоящему интересна, я же знаю. Ты, наверное, думаешь, что я глупая, и я, возможно, правда глупая, но зачем... или ты просто сам для себя? Может, у тебя какой-то минимум добрых дел запланирован на неделю?
- Хм-м, - протянул Рин, - а ведь неплохая идея-то! 'Минимум добрых дел'. И в приложение к нему - 'минимум злых', чтобы уравновешивало.
- Издеваешься?
- Если только самую малость, - Рин говорил насмешливо, но не злобно. Его диалог явно радовал.
Никс взяла себя в руки и посмотрела ему в лицо:
- Ладно, прости, если наговорила глупостей. Я пойду. Спасибо тебе еще раз, если что-то надо, говори, я... ну, в общем, я к твоим услугам. Пока.
И она развернулась по направлению к академии.
- Стой, - Рин успел удержать ее, поймав за запястье. Никс снова как будто бы обожгло кожу - такие у него были горячие пальцы, по-настоящему горячие. Рин тут же отпустил ее руку.
- Ты номер-то мой полный запиши, - сказал он в ответ на ее затравленный взгляд. - И, собственно, жду тебя в пятницу в библиотеке при академии.
- Ч-что? - переспросила Никс.
- Ох.
Рин стал хлопать себя по карманам и в итоге вынул из внутреннего визитку, протянул Никс, та взяла. Отпечатана визитка была на простой белой бумаге, чуть плотнее, чем обычная офисная, и никаких излишеств не содержала: только полное имя владельца и телефон.
Никс перечитала еще раз простую черную надпись. Посмотрела на Рина. Потом снова на визитку.
- Т-ты...
Он улыбнулся:
- Ага, пора бы познакомиться, как полагается. Рейнхард Майерс - это я. Твой куратор. Бывают в жизни странные сближения.
- Н-но... как? Что? А как же? А Даблкнот? Ничего не понимаю!
Рин развернулся на каблуках и ловко принял героическую позу. Растопырив пальцы, прижал ладонь к груди и заговорил трагически и театрально:
- Рейнхард Майерс - имя данное, позорить которое я права не имею, ведь я - последний в нашем роду. А вот Рин Даблкнот - имя созданное, вот этими вот руками из ничего сделанное, - он развел ладонями для наглядности, - и оно - моё. Во всем своем сиянии. Во всей своей тщете, неоднозначности и несовершенстве. Мне не перед кем за него оправдываться, мне нечему соответствовать. Каждый следующий миг я и только я решаю, кто такой Рин Даблкнот и каков он.
К концу его речи Никс все-таки удалось подобрать отпавшую челюсть и в целом побороть изумление. Как только она справилась с шоком, Рин Даблкнот, он же - Рейнхард Майерс, быстро, ловко наклонился и нежно чмокнул ее в лоб губами горячими, как только что вытащенный из духовки пирожок.
- Удачи тебе, юная дщерь Духа Огня, и да прославишь ты родную гильдию.
Он развернулся и широким шагом двинулся прочь.
Никс стояла, остолбенев, приложив пальцы ко лбу и глядя ему вслед. Там, под пальцами, было все еще горячо, и пришлось подождать полторы секунды прежде, чем удалось выдохнуть.
- А это что было вообще?
Потом она оглянулась на академию и осознала, что все это время столпившиеся возле здания студенты внимательно наблюдали разворачивающееся на дороге действо.
И тогда Никс поняла, что неприятности только начинаются.
К концу занятия Никола в тридцать пятый раз пожалела о том, что решила, во-первых, поступать именно сюда, а, во-вторых, вообще посетить сегодня академию.
Девчонки-одногруппницы поглядвали искоса, и Никс, в качестве мести, рассматривала их в ответ, прислушиваясь к лекции по композиции в полуха, хоть и это занятие ей тоже уже порядком поднадоело.
Она устало оперлась подбородком об сложенные на столе локти. Ей казалось сущим лицемерием собственное желание обвинить одногруппниц в обыкновенности, ведь Никс знала не понаслышке, как полезно бывает не выбиваться из коллектива хотя бы внешне. Но дома-то ей ждалось и чаялось, что народ в академии будет чудной и странный, интересный и заводной, характерный и яркий. На экзаменах она как-то ни к кому и не присматривалась, - другие заботы были, - а вот теперь увидела, насколько девчата, собравшиеся в аудитории, просты. И ленивы. Никто, кроме нее, даже на листочке ничего не рисует помимо того, что преподаватель велел - а где это видано?
Никола пририсовала к законспектированному с доски квадрату с разноформатными композиционными пятнами усы, лапы и хвост, чтобы наверняка не быть, как они. А они, только лектор вышел за дверь, решили не ограничиваться косыми взглядами и возникли прямо перед столом Николы.
Две юные девы нетерпеливо перебирали пальчиками по крышке столешницы, ожидая, когда Никс на них посмотрит.
- Вы чего? - спросила она, таки подняв взгляд.
- Привет, - сказала одна, с мышастым карэ, - меня зовут Клер, а это Ксю. Мы видели тебя с утра с вокалистом из "Негорюй". Вы встречаетесь?
Ксю покраснела от шеи и до лба. Никс, было, напрягшаяся, откинулась на спинку стула и глянула на девиц, как на умалишенных. Вздохнула. Произнесла голосом, не предвещающим ничего хорошего:
- А вы с какой целью интересуетесь?.. Я не...
- Да ладно, не отнекивайся, мы все понимаем, - перебил ее Клер. - Мы сами его очень любим, как настоящие поклонницы творчества, и понимаем, как это, и почему ты отрицаешь вашу связь.
- Это очень правильно! - поддакнула Ксю, снова краснея.
- Вряд ли кто-то вообще отказался бы...
Никс схлопунла тетрадь и поднялась, как никогда жалея, что ей не хватает роста, чтобы такого рода жесты выглядели эффектнее. Взглянула на девушек исподлобья, добрых десять секунд отлавливая на подходе опасные и колкие слова, вот-вот готовые сорваться с языка, наверняка способные превратить ситуацию из нездоровой и неприятной в еще более компрометирующую. Но больше сдерживаться не смогла.
- Знаете, что, - произнесла она твердо, - между мужчиной и женщиной... девушкой, то есть, - возможна дружба. Такое понятие, как дружба. Чем, по-вашему, мужчины от нас отличаются? Да ничем. Точно такие же они. И, собственно, я не знаю, чего вы там себе понапридумывали, но Рин мне - друг, и все, и вообще, это как бы не ваше дело. Да?
Девчонки вздрогнули, а потом закивали, как игрушечные болванчики, и Никс показалось, что они вообще ничего не поняли из того, что она сказала. Разве, может, испугались чутка, встретив такой ответ. Ну, хоть не смеются, и то хорошо, а ведь могли бы, - в качестве естественной защиты от стресса юные самочки человека так иногда делают.
Никс сунула общую тетрадь под мышку и двинулась прочь из аудитории.
Выйдя в прохладный коридор, она досадливо прикрыла себе рот ладошкой. "Друг?"
Ах вот как, значит. Уже друг. За один день из этого мутного типа, с которым не стоит иметь дел никогда-приникогда, успел эволюционировать в друга. Талант!
И если предположение этих странных Клер и Ксю - очевиднейший бред, замешанный на гормонах и недостатке мужского внимания, то вот своя собственная реакция Николу удивила, причем пренеприятнейше. Нет, Рин ей помог, бесспорно, и был добр с нею - крайне. Но записывать его в друзья рано. Особенно учитывая то, что он отчебучил напоследок.
Вот вздумалось ему целовать ее в лоб! Почему бы не... ну как-то по-нормальному не попрощаться? Пустышки лобызают друг другу воздух рядом с напуренными щечками, настоящие друзья обнимаются крепко, но коротко, парни, забывшие, что такое настоящее волшебство, пожимают друг другу руки. А кто и кого чмокает в лоб? Зачем Рин так сделал? Нарочно, что ли? Знал, что ли, что эти бабы заинтересуются и полезут расспрашивать? Зачем? Или тоже особо не думал ни о чем и ничего наперед не загадывал?
А Никс надо было просто сказать этим девушкам "нет", или отшутиться как-то - но ни в коем случае их не поучать и не оправдываться. Но все, поздно, первый гвоздь в гроб ее новой репутации заколочен.
Никс решила, что хорошенько подумает об этом позже, а сейчас надо заняться тем, что без нее не сделается никак: навестить Абеляра Амберовича и, собственно, узнать у него, где искать Аниту Совестную и что это вообще за безобразие такое.
На этот раз деканат оказался открыт, и добрая на вид женщина, отвлекшись на секунду от бумаг, рассказала Никс, где кабинет искомого преподавателя. Никола привычно уже поплутала по этажам, начиная, вроде бы, улавливать какую-то систематичность в хаотичном на первый взгляд расположении аудиторий, и вскоре нашла нужную дверь.
Постучалась, вошла, тут же восхитилась старым, цветастым витражем в окне, с которым замечательно перекликался декор зеркал по обеим сторонам от массивного рабочего стола, приготовилась, собственно, здороваться с Абеляром Амберовичем и... обнаружила кривую ухмылку на плоском, бледном лице Катерины Берсы, расположившейся на стуле у стены. Нулевая элементалистка сидела, вольготно оперевшись локтем об лакированное дерево столешницы, и попивала чай из кружки тонкого полупрозрачного фарфора, оттопырив костлявый мизинчик.
- Проходи-проходи, Никола, я тебя ждал, - сказал Абеляр Амберович. - Чаю?
- А... Э-э... - Никс сглотнула. - Здраствуйте. А-а...
- Садись вот на стул свободный, - пригласил ее чтец. - Я так понимаю, ты по поводу Аниты?
- Угу, - кивнула Никс, присаживаясь на бежевый велюр и опасливо косясь на Кей.
- Катенька, расскажи еще раз, что стряслось с твоей подругой, - попросил чтец.
Кей коротко скривилась от обращения, но заговорила на удивление мягко и даже как-то расстроенно:
- А нету Аниты нигде. Со вчерашнего дня - как пробило ее снова на шалость, так и не можем найти. Все ее стандартные места обыскали, все телефоны прозвонили, в кабинете покойной директрисы были, домой к ней ходили - нигде нет. С парнями она не водится, спит обычно тут же, или в кладовке среди пакетиков, - но что-то как будто бы пропал человек и нету.
- А... она, что ли, шизофреник? - спросила Никс. - А кто за нее ответсвтенен?
Катерина Берса и Абеляр Амберович смотрели на Николу и молчали. Каждый, наверное, думал о чем-то своем, а Никс показалось, что она снова что-то не то ляпнула.
- Подавать заявление о пропаже пока рано, - произнес, наконец, чтец. - Если положенный срок пройдет и Анита не объявится, будем предпринимать официальные меры. А пока что будем делать все, что в наших силах. Я сегодня же после обеденной перемены объявлю по академии о пропаже.
- Спасибо, - произнесла Кей со вздохом.
Вздох этот был честным, грустным и каким-то даже капельку беззащитным.
Никс такого от Берсы не ожидала, а потому насторожилась.
Кей перевела взгляд на Николу:
- Чего? Злорадствуешь? Так сумку-то твою тоже теперь ищи-свищи.
- Ох, - только и сумела произнести Никс.
Кей поднялась:
- Я пойду.
И ушла.
А Никола осталась с Абеляром Амберовичем наедине и поняла, что теперь не знает, что и говорить. Как теперь на эту Аниту жаловаться?.. Как теперь сумку искать? Поэтому она сидела и молчала, покуда чтец не подвинул ей чашку с чаем.
- У меня так и не случилось возможности поблагодарить вас за моего непутевого родственника, - произнес Абеляр Амберович. - Я предполагал, что вероятность такого исхода не равна нулю, но чтобы все сложилось именно так... Этого я не ждал.
Никс встрепенулась и взглянула чтецу в лицо, в серые выцветшие глаза, обрамленные мелкими морщинками и белесыми ресницами. Все ли чтецы - такие? Когда кто-нибудь пытается о них рассказать, других цветов обычно не вспоминают. И все же серый Абеляра Амберовича показался Никс скорее теплым, похожим на мягкий, благородный тон дымчатого кварца.
- Да я-то.. Что меня-то, Эль-Марко благодарить надо... - пробормотала она. - Ой, я вспомнила! Я аж с весны хотела спросить вас, как это вы угадали, что ключевое слово будет сказано? А вдруг бы его никто никогда не сказал? И мы бы так и не узнали о вашем родственнике никогда!
- Ключевое слово? - удивился чтец. - Вот как ты это поняла...
- А? А что, нет? Не оно?
- Ключевым было не слово, а время. Я, как ты понимаешь, не пророк, и, как ты правильно рассудила, не могу знать, когда и что будет сказано.
- Вот как, - протянула Никола.
- А чье это было предположение, насчет ключевого слова? - осведомился чтец. - Твое?
- Не помню уже.
- Ну, ты не кори себя, если что. В подобных ситуациях ошибаются даже профессионалы.
Никс поднялась со стула, так и не притронувшись к чаю.
- Я к вам вообще-то приходила, чтобы рассказать, что эта Анита у меня сумку украла с ключами и студенческим билетом. Но что уж теперь. А еще... - она замешкалась, подбирая слова. Произнесла, наконец, аккуратно, стараясь не выдавать волнения и нерешительности: - Просто на всякий случай.. я хочу спросить: возможно ли мне будет поменять наставника? Если вдруг что. И что это такое может быть?
Абеляр Амберовович ловко крутанул в пальцах перьевую ручку, улыбнулся в седые усы и хмыкнул:
- А что, не нравится?
- Какой из него будет наставник, я еще не знаю, - ответила Никс честно, чем вызвала у чтеца улыбку шире прежней.
Абеляр Амберович кивнул понимающе и стал объяснять:
- Наставник выбирается жребием. Если тебе будет угодно, это - судьба. Согласно Заповеди у наставника элементалиста довольно много прав, настолько, что это может показаться слегка бесчеловечным. Чтобы официально заполучить нового, тебе придется изрядно постараться, а ему - вытворить что-то из ряда вон. Перечень обоюдных обязательств он тебе сам зачитает на вашем первом занятии. Что же касается твоих опасений, то они мне понятны, но паниковать не спеши. Рейни - хороший мальчик. Может, он немного мерцает, ну так это все ледяные делают, природа у них такая. Главное, что у твоего наставника есть собственный вектор, направление. Многие всю жизнь ищут и не находят, а у него он, кажется, всегда был.
- Не то что б я очень хорошо вас поняла, - призналась Никс, - кроме слов "хороший мальчик" - но я буду иметь в виду. Спасибо за ответы, теперь и правда пойду.
Катерина Берса выловила Николу после первого же практического занятия, подкараулив в коридоре.
Еще вчера Никс готова была вцепиться Берсе в волосы, по-девичьи, яростно, раз уж огонь ее не жжет. Но жалость - чувство страшное и коварное - уже подточило ее решимость, чем Берса и воспользовалась.
- Пойдем в туалет, покурим, - безапелляционно предложила она, нахально подхватывая Никс под локоток.
- Я не курю! - возмутилась Никс, локоток вырывая.
Берса оказалась настойчивой. Она вцепилась Николе в плечо, увлекая за собой силой:
- Так я же тоже не курю!
- Отстань ты от меня!
- Пошли-пошли! - не унималась Кей.
Никс фыркнула. Правда, к тому моменту сама она порядком уже притомилась (на занятии они два часа к ряду натурально месили глину, вынимая из нее чужеродные вкрапления) и потому вскоре сдалась. Но все же проныла-пробурчала для проформы:
- Чего ты хочешь от меня, стремная, длинная, джинсовая, грубая, мерзкая, противная дылда?
- Это все? - осведомилась Кей, закрывая изнутри щеколду в, кажется, учительском туалете: внутри оказалось довольно просторно, стены были облицованы белым кафелем, окон не наблюдалось.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |