Народу не видно - десятый час, а магазин работает до девяти. Чуть в стороне - три машины, и в темноте все три чёрные. В свете фонаря одна чуть блеснула багряным. Я подлетела сзади, вцепилась в машинную дверцу впереди и поспешно зашлёпала мокрой ладонью по стеклу.
- Открывай - промокну!
Сваливаясь на сиденье, успела скинуть куртку и, кажется, положить куда-то в сторону пакетик с пирожками. И ахнуть успела, когда меня сильно схватили - и, мокрую и холодную, прижали вдруг к сильному и тёплому, а потом я внезапно приподнялась - нет, меня приподняли и усадили на его колени... Колдовские поцелуи заставили забыть, где я, что со мной. Я только закрыла глаза и чувствовала лишь, как сильные руки и требовательные губы превращают меня в нечто послушное, пластичное, растекающееся под жадным напором. Слова: "Осторожно, я вся в дожде..." смялись на моих губах и растворились под натиском голодного рта. И на этот голод мужчины, слишком долго одиноко сидевшего в машине, эхом откликнулся мой, тоскующий и всепоглощающий. Я так давно его не видела, я так хочу его, ведь он так близко, но почему всегда так далеко?! Сначала робко, пытаясь сделать и что-то сама, а потом просто ловила его рот, его губы...
Очнулась. Тихо. Только наше хриплое дыхание. Я на Косте - обнимаю его, протянув руки под мышками и сцепив пальцы на его спине. Подбородком - на его плече. Чуть не со всхлипами дышу ему в шею. Он - тяжело мне под ухо. Тепло... Очень тепло, так что, постепенно понимая, в каком виде сижу на нём, в каком - он держит меня, начинаю краснеть. Кожа к коже... Он расстегнул на мне блузку, я - на нём рубашку...
- Как... малолетки, да?
От его шёпота по телу сладкая судорога, и меня прогнуло так, как будто... Но только ещё сильней обняла...
Хорошо, что машина уткнулась носом в глухую стену магазина. И хорошо, что она стоит между крыльцом и другими машинами. Рядом ни одна не встанет. И никто не заметит, что в тёмной машине двое сидят и в самом деле, как влюблённые школьники, которым негде встречаться... Тихо. Слышно лишь, как по машине мелко шепчет дождь.
Светом въезжающей на стоянку машины проехалось по салону. Всем телом почувствовала, как осторожно вздохнул Костя. Расцепила пальцы и попробовала сесть. Только вот сесть получилось снова перед ним - на его же коленях. Попыталась съехать с его ног - не пустил. Снова поцеловал, нежно, словно завершая какой-то ритуал, и только затем ослабил руки: теперь, мол, делай, что хочешь...
Неловко сползла с него в этой тесноте и села рядом, жарко пылая и неловко застёгивая пуговицы. Костя - поглядывала, сталкиваясь взглядами, - приводил в порядок свою одежду. Чему-то морщится?.. Странно. Только что подумала: мы же взрослые люди... Почему он не пригласит к себе - хоть разочек? Попросить-навязаться я не осмелюсь, а сам не догадывается? Или на самом деле до такой степени занят по работе?
- Чем-то пахнет, - сказал он. Улыбнулся. - Вкусным. Из чьего-то окна тянет?
- Нет, это я тебе пирожков принесла. Мама жарит. Ты жареные любишь?
- Люблю.
- Только не сообразила прихватить что-нибудь, чтобы не всухомятку получилось.
- У меня здесь бутылка минеральной... - Он нагнулся в сторону - рот уже набит пирожком. - Горячие... - Невольно улыбаясь, проговорил с трудом. - Как ты узнала, что я здесь?
- Слушала твой голос по мобильному - и вдруг подумалось: а если ты здесь?.. - "У тебя свои секреты - у меня свои". - А ты? Давно здесь сидишь?
- Знаешь, что такое запретный плод?
Я, наверное, стала какой-то подозрительной, поэтому встревожилась сразу. Или потому что голос у него как-то странно изменился...
- Нет. То есть знаю, но, кажется, ты вкладываешь в эти слова какой-то странный смысл - не тот, что знают все.
- Вкладываю. - Он ел так, словно не просто голоден, а будто горячие пирожки заменяли ему какую-то защиту от меня. Или - меня... И при этом на меня не смотрел, хотя одной рукой как прижал меня к себе, к своему пылающему жаром телу, что чувствовалось даже сквозь одежду, так и не отпускал. Света он не включил и смотрел (видела, как взблёскивали его глаза, когда проезжающая мимо машина освещала нас) в окно - на кирпичную стену магазина. - Но общий смысл остаётся тем же. Мне хочется сорвать этот плод, но у него есть ещё одна характеристика - он... Не знаю, как точней выразиться. Если сначала всё было ясно и понятно, то теперь вдруг общая картина происходящего смазана. Я немного... - Он выглядел человеком, который забыл самое обыкновенное слово и отчаянно пытается вспомнить. - Алёна, тебе приходилось выбирать хотя бы раз в жизни между двумя целями? Когда может исполниться только одно желание, к которому ты идёшь и в которое вбрасываешь все свои силы? А обе цели настолько хороши, что, выбрав одну из них и добившись её, ты будешь тосковать по тому, что осталось не твоим. - Помолчав, тоскливо добавил: - Что выбрать? Синицу в кустах или журавля в небесах? И знать бы точно, что из них синица? Что - журавль? А вдруг выбираешь не то, что кажется сейчас важным? А выбор определяет всю твою жизнь...
До последних его слов я сидела, прислонившись к его плечу. Но сейчас я села прямо. Почему он говорит загадками? Молчит. Ждёт, что я отвечу? А если вопрос был риторическим? Если он задал его самому себе? Я вдруг почувствовала, как понимаю его. Именно чувственно: он разрывается между двумя желаниями. И, кажется, одно из них - я?.. Наверное, я всё придумала - всё, что было до сих пор между нами... Я похолодела от понимания. Придумала, что ему некогда отдыхать. Некогда даже поесть. Что он ничего не успевает. Нет. Время есть. Только вот ко мне оно никакого отношения не имеет. Но ведь он сам... Или я придумала, что он сам?..
- Нет, - наконец выговорила я губами, которые только что горели от его поцелуев, а теперь вдруг стали тяжёлыми, странно металлическими, как пустые трубки, наполненные... холодным воском. - У меня такого в жизни не бывало, чтобы разрываться. Костя, что-то случилось?
- Ничего особенного... Дня через три мне надо будет уехать на время. - Он помолчал, потому что я не знала, как ответить. А потом добавил: - Я предупреждаю, потому что, возможно, это будет очень неожиданно. Могу закрутиться - и забыть позвонить тебе...
Он? Забыть мне позвонить? Тот самый он, который звонит мне на дню раз пять-шесть? Я сидела, тоже уставившись на плохо различимую в темноте стену, и не осмеливалась взглянуть в его сторону. Почему-то вдруг возникло странное впечатление, что я нечаянно ворвалась в машину совершенно незнакомого человека... От него ощутимо веяло отчуждением...
- Кто о чём, а босой об обуви. - Жалкая попытка пошутить самой показалась глупейшей. Но ведь это предисловие... - Костя, это предупреждение о чём? О том, что мы увидимся только после твоего приезда? А до этого... - У меня перехватило горло. А вдруг он пытается мне сказать, что и после его приезда... Я сглотнула и проморгалась. - А до этого? Завтра мы уже не?..
- Алёна, прости... Если что - я завтра перезвоню, и, возможно, мы всё-таки успеем увидеться... Сейчас я довезу тебя до подъезда. Дождь усиливается.
Проехала машина, завернула в переулок - и в свете фар я увидела лицо Кости. Спокойное, невозмутимое, как его голос, окрепший на последних словах. И страшно усталое.
- Хорошо, - сказала я, чувствуя сжатое до степени камня горло, но выговорила спокойно. - Будет очень здорово, если довезёшь. А то у меня только куртка. Промокну.
Я заставляла себя говорить, потому что только в процессе пустопорожней болтовни я сумела бы не расплакаться. Я не понимала - именно это было чудовищно. Что он делает? Почему он сначала целовал меня так, будто и не чаял увидеть в жизни никогда, а потом... Потом всё испортил... Что - случилось?!
У подъезда, перед тем как выйти, я привычно качнулась к нему - поцеловать. И чуть не задохнулась не то от страха, не то от возмущения, когда он заметно отшатнулся от меня. Исправился мгновенно - перехватив сильной ладонью меня за плечо и придержав, и поцеловал меня сам. Сразу не отпустил, вглядываясь в мои испуганные (и ничего с этим поделать не могу!) глаза, сказал безэмоционально:
- Может, зря всё это... А может, изменится всё... Спокойной ночи, Алёна.
- Спокойной, - сумела выговорить я и, сгорбившись под курткой на голове и на плечах, побежала к подъезду.
Он впервые не стал дожидаться, пока я войду, и уехал.
Чёрный ночной дождь медленно, но верно наращивал мощь. Небольшая крыша узкого подъездного крыльца почти не спасала от его струй, которые рикошетом брызг о ступени били и по ногам...
Дождя я не замечала. Пока понимала только одно: Костя всё-таки встретился в том кафе с Верой - и она что-то сказала ему такое, что он... Себе-то врать зачем? Он и до этого вечера работал много. Интуитивно понимала ещё, что раньше - я ему не мешала, а теперь стала помехой - знать бы только в чём! Вспомнилась вдруг Цветаева: "О вопль женщин всех времен: "Мой милый, что тебе я сделала?!"
Машинально подняла руку стряхнуть с лица капли дождя...
Глупая мысль: я так и не увидела его глаз в темноте машины.
Машинально поднялась домой, закрыла входную дверь. Ребята уже ушли. Машинальный взгляд на настенные часы - я пробыла с Костей час?..
Дальше всё на автомате. Вымыла обувь, поставила её сушить. Отнесла в ванную промокшую куртку - повесила сушиться. Мельком видела маму, которая спросила, как моя вечерняя прогулка. Подняла большой палец (не смогла бы ответить вслух): "Шикарно!" Мама сказала, что отец уже лёг, и пожелала мне спокойной ночи. Кажется, я ответила?
Зачем-то зашла на кухню. Вроде - сытая. Но пирожок взяла. Откусила кусочек, прожевала. Прошла мимо комнаты родителей в свою. Вкуса прожёванного не почувствовала... С забытым пирожком в руке подошла к окну. Но сначала выключила свет - чтобы не видеть портрета на стене. У окна вспомнила про пирожок и стала старательно думать, отнести ли остаток на кухню, или оставить здесь, сунув в ящик стола до завтра, чтобы лишний раз не скрипеть полами...
И бессильно села на стул у окна, торопливо вытирая хлынувшие слёзы. За что? За что он так со мной? Сначала был нежен, даже страстен - вцепился в меня так, словно боялся: я сбегу в первые же мгновения!.. Ты мужчина! Скажи чётко, что тебе предоставили выбор между мной и карьерой, - я же это поняла! И что ты выбрал её - карьеру, и в этом своём мире ты меня рядом с собой не представляешь!
Зачем оставлять мне неопределённость? Надежду, что всё возможно? Ведь эта надежда увеличивается, превращаясь в опустошающую неуверенность... Кто я теперь? Брошенная? Оставленная про запас, если там у тебя что-то сорвётся и пойдёт не так?
Но самое страшное не это.
Что делать, если он завтра позвонит, как обычно?
А если не позвонит - никогда?
Хотелось выть в голос и ругать себя за податливость и неумение быть настырной, чтобы докопаться у него: что происходит? Почему я так... деликатна?
... Постепенно слёзы высохли, и реальность начала возвращаться ко мне со всех сторон, будто до сих пор я находилась в тесном закрытом пространстве, куда не пробивается ни один звук.
Прыгнул на подоконник кот. Но не стал подходить ко мне, чтобы по привычке приласкаться. Только лапой легонько поцарапал раму, и я послушно открыла ему окно. Ночь ввалилась в комнату облаком сырости, пахнувшей на меня горечью палой листвы, сырого бетона и кирпичей.
И некоторое время мы с котом сидели на подоконнике, глядя в ночную пропасть внизу, во дворе дома, и постепенно отыскивая взглядом знакомые места, странно выглядящие в темноте. Мурзила поставил лапу на карниз, пришлось отыскать и отдать ему кленовую крылатку, залетевшую на наш этаж... Почему-то, глядя на неё, я впервые подумала, что автоматическое письмо, которому, как оказалось, так завидовал Женька, второй раз в жизни предаёт меня. Не будь его - я никогда не узнала бы Кости. Никогда.
Но тогда бы не выжил ни он. Ни брат Жени... Но об этом потом...
А что будет завтра? Я взглянула на уходящие с неба облака и тучи... Что будет завтра? Чего мне ждать от мужчины-Осени?
13.
Проснувшись, я просто испугалась: это надо же столько проспать, что комната купается в солнечном свете! Потом скосилась на стену - на часы. Не поняла. Проснулась как обычно, но почему тогда вся комната в радостном солнечном свете?
Дошло. Тучи разбежались, небо из серого и низкого взметнулось в сияющую прозрачной, сине-зелёной бирюзой высь. Правда, в комнате устоялась прохлада, но такое как раз и бывает, что на улице в конце сентября солнце, но при том хо-олодно.
Накинув на плечи старую, вязанную мамой шаль и мельком глянув на портрет на стене, я подошла к окну. Асфальт высыхал, лужи на нём медленно стягивались, тёмные сырые полосы оставались лишь вдоль бордюров, а затрёпанные вчерашним ветром ветви кустов постепенно поднимались, хоть листьев и осталось на них маловато... Первое, что подумалось, - можно не торопиться относить в починку зонт! Ух, я и лодырь...
Глядя на солнечное утро, слыша даже через закрытые окна энергичный посвист синиц, я почувствовала смутную надежду: а может, всё ещё обойдётся?
Наверное, солнце повлияло...
Холодок в комнате заставил шевелиться. Быстро придя в себя и сварив кофе, я села за компьютер - проверить напечатанное вчера Женей. Так, печатает он более-менее грамотно - многого исправлять не пришлось. Скинула на почту Порфирия готовые работы, новых заказов пока не было. Усмехнулась в который раз: здорово Порфирий придумал обойти запрет на служебную единицу в его штате! С другой стороны, где ему ещё такого работника найти: печатаю и быстро, и грамотно - ещё и рукописца могу подправить. Во всяком случае - за все годы претензий пока не было.
Допивала кофе, когда в дверь постучалась мама - заглянула поздороваться. Заглянула - и вошла полностью.
- Ты что это - плакала вчера?
- Заметно?
- Хм... Мешки под глазами не разглядит разве что слепой. Что случилось? Или это из области сугубо личного?
Развернувшись на стуле у компьютера, я собралась с духом и рассказала ей о вчерашнем. Снова чуть не разревелась при этом. С трудом переждала, пока мышцы челюстей размякнут, расслабятся... И то не до конца.
Мама, присевшая на мою незастеленную кровать, внимательно выслушала меня и задумчиво покачала головой:
- Что бы я тебе ни говорила, это будет взгляд со стороны. Небеспристрастный. Всё-таки я твоя мама. И радею за своего ребёнка. Но всё же есть кое-что общее с моей давнишней ситуацией. Поэтому сказать могу только одно: или поговори с Костей напрямую, или узнай от кого угодно, что именно гложет его самого. Только тогда ты будешь знать, что делать, как поступать. И думать как надо. Потому что в такой дурацкой ситуации вы оба можете натворить такого, о чём будете сожалеть всю жизнь. Вот сейчас... Что ты можешь сделать? Сидеть паинькой и ждать у моря погоды? Мириться с его недоговорённостью? Как ты сама оцениваешь ситуацию?
- Он выбирает между мною и работой, - буркнула я. - И есть подозрение, что Вера тоже заинтересована в этой работе, или что там у него. Мам, ты старше. Что бы ты сделала на моём месте?
Некоторое время мама спокойно смотрела на меня, словно что-то прикидывая: то ли подбирала слова, то ли продумывала мою ситуацию.
- Прости, дочь, но говоришь ты несусветные глупости. Что сделаешь ты, моложе меня, и что сделаю я, старше, - это две большие разницы. И в первую очередь - потому что ты не сделаешь ничего по моему совету. Он тебе покажется неприемлемым. Из-за возраста. Единственно, что могу сказать... Пусти ситуацию на самотёк, но прислушивайся ко всему тому, что рядом с тобой происходит. К мелочи или к крупному чему. Это и будут тебе подсказки, как и что делать. И не дури! Думай о том, чтобы быть вместе с ним, если тебе и в самом деле того хочется. И не отчаивайся. Самое глупое будет, если будешь занудным нытиком. Тогда точно ничего не получишь.
Чуть не раскрыв рот, я смотрела на маму. Ничего себе - такой решительной и сердитой я её ещё никогда не видела. А она добавила:
- Чего сидишь? Ты же Танюшке обещала гулять каждое утро с нею. Марш в ванную умываться! Нечего тут сидеть - себя жалеть.
- Не хочется мне... - начала я, но мама жёстко перебила:
- Доноешься - до развалины. Косте такая нужна?
Выскочив из своей комнаты раньше мамы, я удивлённо улыбнулась. А может, и правда всё образуется?
Таня позвонила, когда я уже подпрыгивала на одной ноге, надевая обувку, в прихожей. Очень обрадовалась, услышав, что и сегодня погуляем, а то пара дней была настолько дождливых, что не то что гулять - выходить не хотелось. А я вдруг подумала: не это ли мама имела в виду, что нужно прислушиваться к мелочам? Ведь сейчас я спокойна, а значит, могу думать о вчерашнем более рассудительно? А прогулка - чем она хороша: успокоюсь ещё больше, а на обратном пути смогу сообразить, как мне поступать дальше.
Погуляли. Хм... Только встретились, как позвонил Женя и скомандовал:
- Быстро! Ты где?
- А-а...
- У меня нет первых двух пар - мы едем в выставочный зал посмотреть, что там делается. Заодно посмотришь то, что вчера не успели. Ну? Где ты?
- Говори быстро! - зашипела Таня, заслышав его вопрос.
- Библиотека на проспекте! - рявкнула я из-за них обоих по инерции.
- Жди меня на остановке - сейчас подъеду!
Таня понеслась к остановке, приговаривая:
- У нас с тобой до моей работы минут двадцать есть. Постою с тобой - а как он подъедет, сбегу. А чего он едет-то? Зачем ему в выставочный зал? А зачем ты там?
И на бегу я рассказала ей про нашу с Женькой совместную выставку.
- Балда! - завопила она. - Давно задумали, а мне только сейчас рассказала?! И когда теперь? Можно, что ли, будет посмотреть? Слушай, я так взволновалась, что мне теперь мороженого хочется! Будешь мороженое?
- С ума сошла - холодно! - Я передёрнула плечами, представив, что в дополнение к утренней прохладце сейчас ещё и мороженое буду есть.
- Ну, ладно, потом мороженое поедим, - снизошла подруга, плотоядно вздыхая при виде стоящего неподалёку лотка с лакомством, и уже на остановке, чуть не подпрыгивая, спросила: - А про что будет выставка? Ну, как называется?
Чуть не ляпнула в ответ - "Двое в городе", опомнилась, сказала:
- "Мой город".
- Женька, небось, с акварелями будет, да? - мечтательно сказала Таня. - Вот ведь что интересно: человек он - ух! А акварельки у него - прелесть!
Я только фыркнула на неё, а рядом уже остановилась "мазда", жёстким толчком открылась дверца, а из салона Женя сказал:
- Танька, привет! Алён, садись быстро - времени в обрез!
- Бессовестный - Танька, - буркнула подруга и чмокнула меня в щёку. - Счастливо!
- Ремень застегни! - скомандовал Женя, когда я оказалась в машине. - Давай-давай! Остановят на раз! Тебе Валера привет передаёт.
- Спасибо, - растерялась я. - А ты ему сказал?
- Сказал. Только сказал, что мы с тобой обряды всякие проводили, чтобы он выжил. А какие - не говорил. Не фиг ему всё знать. - Он покосился на меня. - Что у тебя вчера было? Из-за чего ревела?
- Откуда ты?.. - ахнула я. И сообразила: уж если мама рассмотрела круги вокруг глаз, то цепкий глаз художника - тем более. - С Костей... - И замолчала, не зная, как выразиться, чтобы не стать занудой, рассказывающей о своих бедах на любовном фронте.
- Поссорились?
- Не знаю. Он как-то странно себя вёл. Наверное, поссорились. - Обсуждать, как именно странно, я не собиралась. Тем более с Женей.
- Я тут начал к папашиным разговорам прислушиваться, - туманно сказал Женя. - Мелькают иногда имена знакомые. Он ведь собирается уехать?
- Да-а, - насторожённо сказала я. - А ты что-то знаешь конкретное?
- Нет. Только то, что связано с конкурсом. А вот что за конкурс - выяснить не удалось. Папаша с кем-то по мобильному говорил, общо. Намёками больше. Но если новости будут - позвоню.
- Спасибо, - недоумённо сказала я. Задумалась. Конкурс? Вот уж чего не ожидала.
Задумываться надолго не дали. Подняв тучу палых листьев и грязных брызг, Женька завернул к дверям выставочного зала. Выскочив из машины, схватил меня за руку и чуть не потащил за собой.
- Я здесь всё знаю, - непререкаемым тоном сказал он на ходу. - Не отставай от меня. Покажу помещение - там всё-всё развешано. С тебя - оценка, как оно висит, и всем ли ты довольна. Не медлить - ясно? Что не нравится - говори сразу!
Мы промчались входом, коридором и влетели в небольшое помещение (ну как - небольшое - как две квартиры двухкомнатные), стены которого как раз и были увешаны нашими рисунками. Уж что - что, а акварели Жени я узнала сразу. В помещении находились два человека. Один, недовольно оглянувшись на наш топот, продолжил рассматривать картины, уже оправленные в паспарту, медленно передвигаясь от одной к другой. Второй человек, в чёрном костюме, быстро направился к нам.
- Это администратор зала, - тихо сказал Женя, таща меня к нему. - Если претензии есть, все вопросы к нему.
- Какие претензии! - прошипела я, взбудораженная скоростью его передвижений. - Если я толком ещё и оглядеться не успела.
- А кто тебе мешал? - удивился этот бессовестный - нет, Таня права насчёт него!
В течение минут десяти Женя и администратор, Григорий Андреич, водили меня по залу и терпеливо, хотя очень быстро объясняли идею, почему так, а не иначе, развешаны картины. В результате этого пробега в этом выставочном путешествии, естественно, неминуемо было столкновение со вторым человеком, который ещё издалека мне показался знакомым - из-за седоватой головы.
- Здравствуйте, Алёна! - улыбнулся мне Аркадий и привычно взялся за мою руку поцеловать мне ладонь.
Женя приподнял бровь, оценивающе глядя на нас. Григорий Андреич деликатно отошёл, представив нас гостю будущей выставки, а я объяснила Жене, кто такой Аркадий, таким образом познакомив их друг с другом.
- Не ожидал встретить вас сегодня здесь, да ещё обоих, - признался Аркадий. - Женя, позвольте выразить вам своё восхищение - акварели бесподобны! Могу ли я себе позволить приобрести кое-что из выставленного - естественно, после закрытия выставки? - И он повёл нас обоих к углу. - Мне бы хотелось купить эти три картины - в том числе одну вашу, Алёна. - И он полукруглым жестом показал на композицию, образовавшую по цвету и настроению самый настоящий триптих по теме.
Женя хмыкнул. Кажется, Аркадия он близко не знал, но по виду парня стало ясно, что он оценил вкус будущего покупателя. Во всяком случае, Женя спокойно сказал:
- Мы поговорим чуть позже - после открытия выставки.
- Но вы не забудете о моём выборе? - настаивал Аркадий.
- Нет, конечно. - Женя усмехнулся. - Но учтите: я могу снизить цену на акварели - при условии, что вы покажете мне свою коллекцию. Я слышал, что в городе говорят об интересных экспонатах вашей галереи.
- Да, экспонаты моей галереи, особенно некоторые, скромно так скажу, вызывают интерес ценителей, - Аркадий только не мурлыкал от удовольствия. - А кто вам рассказал о галерее? Впрочем, простите. Алёна не так давно была у меня - с Константином. Наверное, эти слухи отсюда? - Он улыбнулся мне вполне доброжелательно. - Костя заранее договорился привести вас ко мне - перед отъездом в Канаду. Как он сказал, хотел получить художественное впечатление перед поездкой.
Женя вдруг как-то незаметно отвердел лицом, раскосые глаза блеснули холодным зелёным огнём - полное впечатление волка, услышавшего подозрительный звук.
- Простите, Аркадий, Алёна должна просмотреть расположение картин-экспонатов. А мне бы хотелось поговорить с вами о кое-каких вещах, которые Алёне будут не очень интересны... - Он даже как-то по-приятельски взял Аркадия, ничуть не смущённого этим, под руку и отвёл его подальше от меня.
Ещё один - деловой! Я вздохнула и снова отправилась в путь мимо наших акварелей и карандашных рисунков, постепенно - уже в медленном темпе видя и в самом деле определённую последовательность их размещения. Через несколько секунд ко мне присоединился Григорий Андреич и начал обстоятельно объяснять, что к чему. Никогда не думала, что умение развешивать картины может быть так психологично, как довольно убедительно выходило по комментариям администратора.
-... Нам пора, - внезапно материализовавшись рядом, сказал Женя.
Аркадий еле успел распрощаться со мной и выразиться в том смысле... Я на бегу, то и дело полуоборачиваясь к нему, разводила руками: меня Женя тащил за собой, как танк, - несокрушимо и неумолимо! Но я поняла: Аркадий понадеялся лицезреть меня не только во время выставки. Кхм... Что он имел в виду? Или он...
Додумать и на эту тему Женька, естественно, мне опять не дал. Чуть не швырнул меня в машину и сам бросился на своё место, словно собираясь подпрыгнуть на нём, чтобы проверить его то ли на прочность, то ли на мягкость.
Почудилось - он только руки на руль, а "мазда" уже чуть не подпрыгнула с места в карьер! Я чуть язык не прикусила, пытаясь крикнуть: "Подожди! Я ремень не пристегнула!" Но машина заложила вираж, вылетая из дворика выставочного зала, а потом вписалась в ещё один крутейший, огибая дорогой сам дворик. И - мы резко встали у какого-то магазина. Я перевела дух, отдышалась. Открыла рот - наорать на Женькино хулиганство, выплеснуть свой страх... Как открыла - так и закрыла. Женька сидел, откинувшись на спинку своего сиденья - суперсамодовольный! И раскосые его глазища сияли торжеством самого крутого перца на свете! Он смотрел в ветровое стекло, но я поняла, что он переживает какой-то триумф, пока неведомый мне. Заткнулась и стала ждать, когда он успокоится и начнёт хвастаться.
Но первые же его слова вогнали меня в остолбенение:
- Канадский строительный тендер, - сказал Женька, стараясь быть снисходительно спокойным и утихомирить откровенную, выпирающую радость от того, что он сумел узнать. - Владелец строительной фирмы, где работает твой Константин, - его дед. Там же работает его отчим - отец Мишки. Отец Константина давно ушёл из семьи и сейчас живёт где-то в Германии. Дед взял этот тендер и разыграл его у себя в фирме между Константином и его отчимом. Кто из них сделает наиболее интересный экономический проект по канадскому объекту, тот получит всё: два года руководства строительством непосредственно с места действия, то есть будет жить в Канаде, и пост главы семейной фирмы, когда деду вздумается уйти на пенсию. Это ты хотела узнать?
Когда до меня дошла подоплёка происходящего, первым делом я подумала о Вере: она хочет поехать в Канаду, и она хочет выйти замуж за будущего главу строительной фирмы. И в чём-то она права, потому что привыкла мыслить такими категориями. Небось, и французский знает, и английский - в Канаде-то два государственных языка. И где тут я?.. Мне ли вписаться в эту ситуацию? Английский я знаю на уровне самом примитивном. Французский - тоже. И даже ещё меньше.
Господи... О чём я думаю...
Мама была права. Сегодняшний день - сплошные подсказки.
Пора принимать решения?
- Женя, спасибо большое, - оглушённо сказала я. - Знаешь, ты меня выпусти. Я погуляю немного пешком, чтобы всё это понять... Ну, ты понял, что - понять. А ты поезжай в университет. А то опоздаешь. Спасибо тебе, Женя.
- Не за что. - Он помог открыть дверцу и напоследок сказал: - Алёна, только не вздумай решать что-то сразу. Ты для начала осознай, а потом делай.
- Всё нормально, - проворчала я.
Ну вот... И этот учит... Неужели я выгляжу такой дурой, которая самостоятельно не может ничего решить?
- У тебя есть козырь, - напоминающим тоном сказал Женька. - Не забывай о нём.
- Козырь?
- Ты спасла Константина - и я это могу доказать, если что...
- Я так не хочу. Я хочу, чтобы... - Вздохнула и просто сказала: - То, что ты считаешь козырем, я считаю давлением. А если он потом всю жизнь будет думать о том, что я сломала ему судьбу?
- Смотри... - качнул он головой.
Помахала вслед рванувшей с места машине и поплелась по пешеходной дорожке.
Это я хорошо придумала - погулять, чтобы понять. Только вот голова - пустая. Оглушённость всё никак не проходила. Я словно высунула нос из тесной квартирки в громадный мир - и он меня испугал. Несравнимо: все мои мечты об уютном мирке - с тем внезапным, что оказалось рядом с Константином. Теперь я его даже Костей не могла называть. Он был слишком значительным для меня.
Пальцы начали замерзать на ветру. Не помогло даже яркое солнце, ощутимо пригревающее голову. Пожалела, что не взяла перчаток. Сначала сунула одну руку в карман плаща. Потом другую... Шла, съёжилась, думая о себе и вспоминая Константина... Чудо, что он вообще обратил на меня внимание. И опять - только из-за автописьма. Может, я и в самом деле показалась ему всего лишь забавной зверушкой? Со способностями? Оттого и была стоящей праздного внимания?
Этак я Бог знает до чего додумаюсь...
Какая-то машина проехала мимо меня и ввернулась в переулок, перерезав мне дорогу. Она остановилась, и из неё вышел Аркадий. Я так поразилась, что встала на месте, изумлённо разглядывая его. Потом внутренне пожала плечами: мало ли где человек ездит.
- Алёна! Что случилось? Вас подвезти? - Он подошёл совсем близко и спросил так участливо!
Шмыгнув замёрзшим носом, я ответила:
- Я хотела прогуляться, но не учла, что сегодня северный ветер.
- Быстрей в машину, - велел он. - У меня там печка включена - согреетесь быстро.
- Спасибо, но...
- Никаких но! Довезу, куда скажете!
- Спасибо, - жалко сказала я, и он открыл мне дверцу.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |