Допивая чай - глядя на мелкий дождь, снова нудно и явно надолго зарядивший, я вдруг усмехнулась: а приятно, когда одним врагом меньше! Уже легче живётся... А ещё подумала, что надо бы и мне сообразить, куда нам в следующий раз поехать интересно отдыхать, потому что до сих пор только Костя предлагал своё видение того, как это делается. Но ведь он работает. Значит, ему порой не до поисков интересных мест, которые можно посетить. Решено - займусь нашим свободным времяпрепровождением!
11.
Если Вера из богатых, да ещё и из сильной (и наверняка властной) семьи, то почему добивается именно Кости? Ведь в их-то кругу завидных женихов точно много! Или такая привычка: что понравилось, то и должна получить?
О другом слое, скажем так официально, населения, доходы которого, ну, опять-таки скажем, заоблачные, я знала только понаслышке. Но что-то Костю не воспринимала как очень богатого или даже аристократа. Нет, аристократом он был - для меня. Но в другом смысле. Он был Осенью, и именно это придавало ему в моих глазах впечатление аристократизма. А так... Я видела его сильным мужчиной, к которому меня тянет. Я хотела быть всегда рядом с ним. Остальное не интересовало.
Или лучше быть в курсе?
Тот день, день примирения с Костей и сближения с его братишкой, словно стал дверью в две последующие недели.
Мелкий дождик, время от времени переходящий в морось или туман, назавтра прорвался в ураганные ливни, которые так били по всему живому и неживому, будто старались всё и всех размазать по земле.
С Костей мы виделись теперь каждый день, но коротко. Сначала его звонки были спокойны: "Встретимся?", затем перешли в лихорадочное: "У меня всего полчаса! Где?" Вечерами не виделись: он заканчивал рабочий день поздно и с досадой говорил, что на работе цейтнот, из-за которого он ничего не успевает. Вечерние - точней, даже ночные разговоры первой прерывала я, демонстративно зевая в трубку, нутром чуя, что ему необходимо выспаться, а ведь он всё никак не мог оторваться от мобильника, говоря со мной.
Потом я не выдержала, несколько даже испуганная этой его занятостью или одержимостью работой. Ещё больше меня напугало, что Костя начал худеть... Да что ж там у него!..
Михаил после нескольких телефонных звонков по мобильному быстро привык ко мне и начал часто болтать со мной об университете и о том, как проходят его учебные дни. Впечатление появилось такое, что друзей среди однокурсников у него маловато, и он обрадовался, что может поговорить со мной - почти как с близким человеком. Иногда мне было смешно с ним - иногда он доставал, особенно если звонил во время перепечатки. А ещё было впечатление, что своими звонками он старался загладить свою недавнюю ко мне недоброжелательность... Более того, он довольно часто стал появляться и в нашем доме, словно после того короткого, но информативного визита получил право быть гостем у нас. Впрочем, появлялся он вечером, и я уже успела запрячь его в работу - читать корявые почерки в рукописях для диктовки мне.
Именно у него я и спросила:
- Миша, что с Костей? У него спрашивать боюсь. Но он здорово похудел. Где он работает, в конце концов, что его там так ужасно загоняли?
Парень озадаченно спросил (чувств он точно скрывать не умел, и эта озадаченность большущим вопросительным знаком плавала в его реплике):
- А ты разве не знаешь - где?
- Нет. Он не говорил, а мне спрашивать как-то неудобно. Ну не умею я спрашивать, когда человек даже не намекает на свою работу! Ты мне скажи хоть, в какой сфере он работает?
- Строительный бизнес, - всё так же озадаченно сказал Михаил.
- Теперь понятно. Наверное, какую-нибудь стройку ведёт, - задумчиво сказала я. - В сроки, небось, не укладывается. Ладно. Будем иметь в виду.
Мне казалось, после пары реплик о старшем брате Михаил снова начнёт болтать об университете. Но он мгновенно отреагировал на мои последние слова. И на этот раз в его вопросе не плавала, а крепко стояла на ногах вооружённая до зубов и готовая немедля стрелять насторожённость:
- Что это значит - "буду иметь в виду"?
- Ничего особенного, - удивлённо ответила я. - Просто он обычно спрашивает, где мне удобней встретиться с ним. Теперь тот же вопрос буду ему задавать я. Ну, чтобы он времени зря не терял. В цейтноте это же нормально. У меня-то времени побольше, да и работа не ограничена по времени.
- А-а, вон что, - с чудовищно откровенным облегчением сказал Михаил и снова заговорил о своём.
Меня этот обмен репликами задел немного. Ощутимо поняла: Михаил почему-то тоже не хочет, чтобы я знала о работе Кости. В глубине душе до смущения и глуповатого смешка промелькнуло: "А если он киллером работает?" Хотя слова "работа" и "киллер", стоящие рядом, звучали тоже чудовищно.
Но что собиралась - я сделала. Примерно зная по предыдущим встречам, когда Костя бывает более-менее свободен, за полчаса слала эсэмэску: "Я в центре! Где тебя ждать?" А потом и вовсе уточняла: "Я недалеко от кафе такого-то! Встретимся?" В таких кафе мне иногда казалось, что я пещерная женщина, которая ждёт своего охотника, чтобы накормить его. Чаще мы встречались за остановку до кафе. Я садилась в машину, где меня обнимали, целовали, словно после нескольких лет расставания, а потом, с дрожью вырываясь из этих жадных объятий (хотя так не хотелось!), я шутливо сердилась:
- Я есть хочу! Я голодная!
И Костя поспешно вёз меня в кафе, где за пятнадцать-двадцать минут сметал с тарелок заказанное, а потом вёз меня до троллейбусной остановки, так как у меня всегда была необходимость прогуляться по магазинам.
Эти встречи почему-то отчётливо напоминали мне студенческие годы, когда надо было успеть перекусить между парами, чтобы не слушать потом раздражённых жалоб оголодавшего желудка.
Во всяком случае, я перестала беспокоиться, что Костя весь день бегает голодным. Хотя порой мне казалось, он разгадал мою наивную уловку, как заставить его поесть.
Основываясь на ответе Михаила, я вообразила Костю начальником какого-нибудь отдела на строительстве важного объекта, а то и двух объектов. Я буквально видела, как Костя ругается со снабженцами, совещается с архитекторами, нервничает из-за непогоды, мешающей стройке. В общем, смутное представление о происходящем и заставляло меня делать всё, чтобы работать ему было комфортней. Хочет видеть меня? Я - тоже. Не успевает поесть? А со мной - почему не посидеть в кафешке?
А ещё он звонил несколько раз на дню (работал даже в выходные!) и жадно расспрашивал, что я делала, делаю и буду делать. Эти беседы были коротки и быстро приучили меня заранее готовиться к ним. Я рассказывала ему, как в магазине пряталась от проливного дождя - такого сильного, что дома на той стороне дороги пропали! А потом вдруг тучи разбежались - и небо, в расползающемся окошке, косматом, из рваных серых туч, взглянуло на город таким высоким и холодно-синим!.. Рассказывала, как две кошки забежали во время дождя в магазин, и прячущиеся здесь же от дождя прохожие подходили к прилавкам, чтобы купить мокрым бедолагам то сосиску, то пакетик с кошачьим кормом... Рассказывала, как по дорогам бегут настоящие реки, которых не перепрыгнуть, отчего приходится ехать до конечной, чтобы потом ехать по своей стороне улицы и не переходить дорогу... Эти короткие звонки научили меня внимательно смотреть на происходящее вокруг и запоминать всё до малейшей подробности, чтобы потом рассказать Косте, что проходит мимо его внимания этой осенью.
О своей работе он упорно молчал. Я раз всё-таки заикнулась полюбопытствовать - и больше не спрашивала: даже без паузы он мгновенно ушёл от ответа.
Вообще, дни этих двух недель летели стремительно, как осенний ветер.
Женя, радостный, сообщил, что Валера лежит в госпитале, поправляется и скоро приедет, потому что его комиссовали по здоровью.
Порфирий так и продолжал снабжать меня работой, но контрабандно. Я привыкла. Деньги-то шли. Всё ждала, когда Костя скажет, пора ли выходить из подполья, но он пока молчал. Я понимала: из-за цейтнота на работе ему пока некогда возиться с моими проблемами.
Вера куда-то исчезла. Звонков, во всяком случае, к нам домой больше не было.
А меня вдруг прорвало. Я начала рисовать - карандашами же, и простым, и цветными, но уже не только портреты. То ли помогло, что Женя всерьёз начал готовиться к выставке - совместной, из-за чего я увидела всё, что он собирается выставить, - и загорелась; то ли я сама дозрела. Я рисовала в любую свободную минутку. Кроме всего прочего, хоть я и боялась, но в воскресенье на Арбате было так дождливо, что наши не пошли на ярмарку мастеров. А куда я без Женьки и его ребят? Облегчение, что обошлось без запечатлённой на рисунке смерти, вдохновило явно тоже.
Я рисовала всё! Мне нравилось, что под моим карандашом возникают мокрые улицы, - на что Таня ахала: "Карандашом! Всю эту мокреть!" Я купалась в её немного наивном восхищении, счастливая, оттого что сумела её поразить, и уже подумывала, что можно ещё нарисовать. Ходить на личный пленэр приходилось, прихватив с собой зонт, но такие прогулки стоили того. Они давали возможность раскрывать себя, и я чувствовала, что каждый новый день становится для меня чем-то большим, чем просто рабочим днём. Я начала ждать от новых дней чего-то удивительного, чем можно с радостью поделиться с Костей...
Женька изумлённо рассматривал мои рисунки с кленовыми листьями и поднимал бровь: "Ну-ну!" А потом, при виде новых рисунков, как-то сказал:
- Придётся менять концепцию выставки.
- А у неё была концепция? - удивилась я.
- Да. Выставка должна была называться "Мой город". Теперь, думаю, она будет называться "Двое в городе". Или "Город для двоих". Пара акварелей по новой теме у меня есть. Может, успею закончить ещё одну. - И усмехнулся мне, довольной.
Костя, знавший о выставке, перебирал листы, которые я приносила ему на наши встречи похвастаться, и улыбался, особенно когда видел две плохо различимые фигурки в прорисованных, уходящих вдаль переулках. Одна маленькая, другая - побольше. Эти же фигурки гуляли среди поредевших кустов в парке, по дорожке, выложенной плитками. А несколько листов изображали местность, прекрасно ему известную. Не узнать, впрочем, было трудно - все приметы места были на листе: сквер, скамейка и наши голуби!
- Кто это? - в первый раз увидев фигурки на рисунках, спросил он.
- Мы, - заявила я: сидели на этот раз в кабинете какого-то элитного кафе, выбранного им самим. Кабинет, естественно, закрытый, и я наслаждалась тем, что стоя за ним, сидящим, обнимала его, пока он разглядывал рисунки. И бессовестно висла на нём, обнимая его - такого тёплого и сильного!
- Мы? Разве мы гуляли по городу? - скосился он на меня. - Ну, в переулках?
- Ты не понимаешь! - засмеялась я. - Мне очень хочется с тобой гулять, а у тебя времени нет. Но ведь осень проходит. По прогнозам, ещё одно бабье лето - и тёплой осени не будет. А мне - хочется! Вот пусть мы будем хотя бы на рисунках. - И поцеловала его в ухо. А потом - расшалившись, прижала губы к его виску и тихонько подула на кожу.
- А тебе и в самом деле очень хочется гулять?
- Можно подумать, что тебе - нет, - поддразнила я его.
- Нет, серьёзно! - настаивал он.
- Если серьёзно, то мне тебя не хватает. - Я разомкнула пальцы, сцепленные у него на груди, и погладила, помяла ему плечи. И задумчиво повторила, впервые не выдержав: - Мне тебя очень не хватает...
Он отложил листы в сторону, чтобы не испачкать, и поймал мою руку. Поцеловал в ладошку, приложил её к щеке.
- Рано... - как-то пасмурно повторил он то, что однажды уже говорил. - Потерпишь ещё немного, Алёна?
- Хоть вечность... Если в её конце будет хоть какой-то просвет. Просто времени жаль... Нет, я понимаю, что ты работаешь, что у тебя работа серьёзная, - поспешно сказала я, чтобы он не обиделся: знаю по папе, что для многих мужчин работа на первом месте. - Это, наверное, потому, что я жадная. Мне слишком многого хочется: и твоего внимания, и прогулок с тобой... - И не договорила, но досказала про себя: "И никогда не разлучаться с тобой!"
Только повторил, чтобы потерпела. А куда я денусь? Потерплю, конечно.
Иной раз кажется, что начала рисовать всё подряд только из-за этого. Из-за того, что мне хочется присвоить Костю. Сейчас и немедленно. Точно. Жадная.
Михаил как-то спросил, знает ли Костя об автописьме и о том, как я работаю с портретами. Очень удивился, когда я сказала, что не собираюсь таким образом мужчину ловить. Начал настаивать:
- Но ведь ты спасла его! При чём здесь ловить?
- Михаил, я не хочу, чтобы Костя был со мной только из благодарности. Это... Это... В общем, я не хочу чувствовать себя нищенкой, которой подачку бросили. Или сама что-то украла. Я богаче! - и засмеялась.
Он только удивлённо хмыкнул и только хотел было что-то сказать, как я отчётливо услышала: он осёкся. Но я уже настолько пропиталась всем происходящим, настолько близко узнала довольно открытого по характеру Костиного братишку, что сразу сообразила начало его фразы, которой так и не прозвучало: "А вот Вера..."
А мне плевать, что - Вера.
Меня зовут иначе. И я живу так - иначе.
Жизнь в последнее время вообще странная. Летит сухим листом, подгоняемым ветром, - и не знаешь, где этот лист остановится, куда шлёпнется - в лужу, в травы ли...
В отличие от Кости, я начала много гулять.
Пока еду к нему - выхожу заранее и у меня есть время пройтись пешком, едва дождь замрёт или только моросит. Пока - еду от него. Несколько раз была в сквере, кормила голубей, чтобы от меня не отвыкали. Ведь я собиралась вернуться в контору Порфирия. Мне там всегда было хорошо и уютно с коллегами.
... Сегодня мы с Костей договорились встретиться в совместно выбранном кафе. Я немного опаздывала: едва вышла из троллейбуса, шквалистый ветер резко вывернул мой только что открытый зонт, напрочь сломав одну спицу. А заходить мокрой курицей в кафе не хотелось. И так по дороге успела промокнуть неплохо. Я спряталась под навесом остановки и для начала сумела-таки сложить сломанный зонт, чтобы уместить его в сумке, благо намочить его дождём почти не успело.
Далее я распланировала так: сейчас я поднимаю капюшон и наглухо нахлобучиваю его на голову, после чего изо всех сил бегу к кафе - вон оно виднеется, через дорогу. Совсем рядом с остановкой!
Я подняла руки, приподняла сзади капюшон - и застыла.
Небольшое крылечко кафе от остановки просматривалось отлично. Маленький пятачок перед ним - место для парковки машин. Только я обрадовалась при виде завернувшей на пятачок багряно-красной машины и секунды спустя бегущей от неё под дождём к дверям кафе мужской фигуры, как на стоянку из соседнего переулка, словно только этого и дожидалась, быстро вывернула ещё одна машина. Белая.
Почему-то я насторожилась.
Костя добежал до дверей кафе и исчез внутри.
Забывшись, я опустила руки и машинально отступила от края навеса, с которого меня было прекрасно видно от крылечка кафе, пожелай кто меня разыскивать. Теперь я стояла у вертикального окна навеса и наблюдала за происходящим сквозь бегущие по стеклу серые струи дождя.
Белая загородила от меня машину Кости.
Внимательно следя за нею, я почему-то нисколько не удивилась, когда дверца со стороны водителя открылась, полыхнул холодно-белой вспышкой раскрытый зонт, а затем появилась Вера - привычно в белом же.
Держа зонт чуть наискосок, чтобы ветер его не выдрал из рук, она быстро добежала до дверей кафе. Те распахнулись за несколько шагов от неё. Обернувшись на пороге к улице, она встряхнула зонт, закрыла его и тоже пропала за дверями.
Мне показалось, я оглохла на какое-то время.
Потом вернулось всё: и гудение, и хлёстко веерные брызги с дороги от подъезжающих-проезжающих машин, и грохот дождя по гулкому навесу...
Ошеломлённая, я смотрела на закрытые двери кафе, на три мраморные ступени крылечка, на которых кипели лужицы дождя...
Как быть в этой ситуации?
Костя сказал: в этом кафе - один небольшой зал. То есть, войди кто в него, сразу увидит всех посетителей.
Если Вера приехала в выбранное нами кафе случайно, что она сделает, увидев здесь нас с Костей?
А если она приехала не случайно? Например, выследила Костю, решив поговорить с ним. Это ведь ей легко - она-то знает место стройки, где он работает. А Костя мог не заметить, что она следует за ним - в потоке машин, когда приходится следить за движением на дороге, да ещё дождь...
Прислушавшись к себе, я поняла, что мне хочется сделать одновременно две противоречивые вещи: сбежать - и всё-таки увидеть Костю.
Перевесило другое. Костя устал. Если возникнет скандал, в чём теперь я совершенно не сомневалась, он попортит себе нервы, не сможет нормально поесть и опоздает на работу.
Поприкидывав, я сообразила, что надо делать. Отойдя вглубь навеса, поставила сумку на скамейку и вынула мобильный телефон. Нажала кнопку "быстрого звонка".
Дождавшись, когда гудки вызова закончатся, я взволнованно закричала, не давая Косте заговорить:
- Костя, я не смогу сегодня прийти!
-... Почему? - после паузы спросил он.
- Вышла на улицу, а тут - ветер! Зонт сломала! А без зонта - никак! У нас такой страшенный ливень начался!
Про ливень он поверит. В разных частях города всяко бывает: он сам вчера приехал на мокрой машине в абсолютно сухое место нашей встречи.
- Хорошо, что предупредила. Тогда до завтра!
- Конечно. Поесть не забудь! Вечером позвонишь?
- Как всегда.
В голосе, когда он произносил последние слова, я услышала улыбку. И улыбнулась сама. Выкрутилась! Надеюсь, эта белая стерва даст ему поесть спокойно... Интересно, расскажет ли он вечером про эту нежеланную встречу? Или постарается не расстраивать меня?.. От последнего предположения я снова улыбнулась...
А... А вдруг они не встретились?
Подошёл троллейбус. Мне надо было в другую сторону, но у этого маршрута здесь недалеко конечная. Так что потом он всё равно поедет в мою сторону. Я прыгнула в задний салон, пока хлынувший дождь (вот уж точно накаркала!) не промочил меня. Прижавшись к поручню, вытащила транспортную карту и получила билет. В уголке потолок троллейбуса не протекал, как было в иных машинах. Я вздохнула с сожалением. Так, Кости не увижу до завтра...
Уже в подъезде своего дома, медленно поднимаясь по лестнице, я внезапно подумала: "Он там - я здесь. Но я здесь одна. А он - с этой..."
И что-то вдруг стало так плохо, так мутно, что пришлось подойти к подъездному подоконнику и некоторое время смотреть, не видя, на улицу. Наконец, я успокоилась и вздохнула. Хватит. Надо бы дойти до квартиры, переодеться в сухое и подумать насчёт того, чтобы чуть позже выйти в ремонтную мастерскую, где мне починят зонт.
Но двигаться не хотелось. Хотя замёрзшие, промокшие ноги постепенно теряли чувствительность. А пальцы застыли так, что надо бы их уже сейчас растереть хорошенько... Хотелось хотя бы в воображении увидеть, что сейчас происходит в зале кафе. Хотя... Я снова посмотрела на мобильник. Всё. Время Кости прошло, он уже едет на работу... Но почему мне так тяжело?
Горячечным теплом запылало лицо. Ничего себе... Это я так... ревную? Но к чему ревновать Костю? Я посмотрела на двигающиеся внизу на дороге машины, которые серыми веерами разбрызгивали бегущую по асфальту воду... К тому, что он остался там не со мной, а с нею. Хотя последнее и под вопросом. Поэтому, скорее, я ревную к тому, что видит его она, а не я.
Глаза потеплели от подступивших слёз.
Спас от злого плача, как водится, звонок телефона.
- Алёна, ты сейчас дома будешь? - спросил Женя.
- Буду, - мрачно сказала я.
- Ну и прекрасно. Я сейчас тебе привезу фотографии выставки, посидим, подумаем над расположением картин. Ты паспарту для рисунков видела?
- Видела.
- И как они тебе? Алёна. У меня впечатление, что ты не дома.
- Почти дома. Я в подъезде.
- Что с голосом?
- Злюсь. Не на тебя. На себя.
- Нам работать надо, - невозмутимо сказал Женька, - а ты позволяешь себе такую роскошь, как злиться. Причём чувствую, что зря.
- Наверное, ты прав.
- В общем, жди. Сейчас буду.
Делать нечего. Надо подниматься на свой этаж, готовиться к приходу гостей.
И, лишь стоя у двери к себе, я подумала: "Жень, спасибо - выручил. Я и правда бы долго думала о пустом, ненужном, а тут - ты..."
Жизнь есть жизнь. Только сосредоточишься на себе, а она возьмёт и подсунет тебе какое-нибудь дело... Только я успела переступить порог и нагнуться снять просыревшую насквозь обувку, как в прихожей появилась мама и с улыбкой сообщила, что Михаил сидит в моей комнате и пьёт чай. Последнее привело к тому, что я начала лихорадочно вспоминать, есть ли у меня сканы, которые он сможет мне продиктовать, пока у него есть время...
12.
Он позвонил в тот самый миг, когда в моей комнате от души ржали два обормота. Пришедший чуть позже Женя взялся помогать Михаилу разбирать каракули на распечатке сканов, чтобы я побыстрей закончила с работой и не беспокоилась о ней, пока он объясняет расположение экспонатов, то есть наших картин, на выставке. В общем и целом, минут через пять о выставке благополучно забыли все.
Сначала всё было чинно и благопристойно. Женя изо всех сил старался понять слова, написанные очень небрежной рукой. Затем он вчитался и понял, что перед ним рукопись любовного романа за авторством весьма трепетной девицы. Результат: я плачу от смеха, пальцы нервно вздрагивают, попадая не на те клавиши, а эти!.. Эти два оболтуса, соревнуясь в остроумии, читают друг другу сцены, заменяя неразборчивые слова - на такие, от которых ещё чуть-чуть - у меня начнётся истерика. А ещё чуть позже они придумали комментировать текст.
- "Она подарила ему ослепительную улыбку!" - с пафосом читал Михаил.
- И он долго хлопал ослепшими глазами, не понимая, какой дурак вдруг выключил свет, - мрачно договаривал Женя.
- "Она тревожно нахмурилась, стеснительно улыбаясь ему!" - завывал один.
- А потом посмотрела на себя в зеркало - и упала в обморок! - подхватывал другой.
Теперь уже звонок Кости спас меня - от этого ужаса.
Откликнулась я на него, всё ещё будучи в комнате. Из зловредности, наверное. И нисколько не удивилась его изумлению:
- Что это?
- Сейчас... - Я вышла из комнаты, прихватив блокнот и карандаш, и спряталась в ванной. - В моей комнате сидят Михаил и Женя. Диктуют мне любовный роман.
- Диктуют? - уже саркастически переспросил Костя, но чувствовалось - уже улыбается. - Мне показалось, они там сборник анекдотов составляют.
Расслышав приглушённый дверью взрыв нового хохота, я улыбнулась сама. Сначала я побаивалась, что папа будет ругаться из-за шума, но всё обошлось. Папа сказал, что время детское - до одиннадцати парни могут хохотать сколько им угодно, и что в нашей квартире давно не было слышно такого здорового смеха. А мама принесла нам ещё чаю и горячих пирожков. С тестом она любит возиться, но ведь я и папа - много ли съедим? А тут такое счастье - два голодных студента! Кормить немедля!
Я объяснила Косте комичную ситуацию с рукописным романом, созданную студентами, а он задумчиво сказал:
- Странно, что они подружились.
- Почему - странно? У вашей семьи что - с семьёй Жени старинная вражда? - поддразнила я.
- Тебе смешно? - Он усмехнулся. - Нет, самого Женю я знаю мельком - и то, благодаря тебе. С представителями его семьи не общался, хотя слышал об отце. Просто мне кажется, что ребята такие разные, да ещё после той драки...
Я поняла: он вспомнил, каким образом Михаил узнал про меня - устроив драку в университете, причём не без помощи дружков, хотя последнее ему и не помогло... Я села на пол, прислонившись к ванне, и положила перед собой открытый блокнот.
- Ну, они поняли друг друга, - объяснила я. - Поняли, что делить нечего, и Женя теперь вроде как даже опекает Михаила.
- Опекает?
- Я мягко выразилась. Женя уговаривает твоего братишку пойти в свою секцию, а тот ещё думает. Сентябрь кончается, скоро набора не будет. А Женя считает, что Михаилу надо научиться драться.
- И всё-таки не понимаю, почему Михаил начал приходить к тебе...
- Я же говорила тебе, что мы с ним побеседовали по душам, - снова усмехаясь, ответила я: слава Богу, про рисунки Михаил ничего не рассказал старшему брату! - А ещё ему понравился мамин чай. А ещё диктовки, которые он считает обалденной ржачкой. А ещё... - Я замолкла, пару секунд думая, говорить ли, нет ли. - А ещё он сюда ходит, потому что ты не приходишь. Был бы ты здесь - мы с тобой сидели бы вдвоём...
- Я думал об этом, - признался он. - До середины октября потерпишь?
За сегодняшнее время я столько думала о новостройках, что обрадованно ляпнула:
- О, к середине октября дом сдаёшь?
- Какой дом?
- Прости... Я из Михаила вытянула, что ты работаешь в строительстве, - покаялась я. И гордо добавила: - Из меня получился бы хороший шпион или дознаватель, правда?
Он хмыкнул, как мне показалось, с каким-то облегчением.
Не выдержав и втайне надеясь, что он сам расскажет о вторжении Веры в кафе, я внешне беспечно спросила:
- Костя, а ты успел поесть в том кафе?
- В одиночку есть неинтересно, - с сожалением сказал он. - Перехватил, конечно, кое-что, но всё на бегу.
Представив, как он бегом спасается от Веры, я невольно улыбнулась и взялась за карандаш. Прежде чем кончик грифеля коснулся страницы блокнота, я попросила:
- Костя, ты сегодня рано... Я тебе всегда что-нибудь рассказываю. Так вот. Рассказ с тебя. Я же в этом кафе ни разу не была. Расскажи, какое оно? Ну, так - интерьер, уютно ли в нём, что подают, какое у них фирменное блюдо. Сегодня я тебя не видела, в новое место не попала - хоть голос твой послушаю. Расскажи, а?
Немного удивлённый, он хмыкнул. И - сначала медленно, а потом - ободрённый моими уточняющими вопросами, уже увлечённо начал рассказывать. Это называется - я хитро усыпила бдительность подозреваемого объекта.
Я вслушивалась в его низкий спокойный голос, и карандаш жёстко чертил главные линии будущего портрета, более мелкими и частыми штрихами растушёвывал тени на лице, которое постепенно являлось мне на рисунке. Слушая Костю и представляя, что он рядом, я начала замечать в быстро ложащихся на бумагу штрихах необычные особенности: теней было много - лицо появлялось так, словно Костя сидел в темноте, где время от времени возникали бегучие огни. И пару раз я замечала, что те тени, которые я уже нарисовала, очень хочется стереть, а потом вдруг оказывалось, что они на нужном месте. Как будто он сидел не в квартире, а где-то в темноте, где время от времени появлялось недолгое освещение.
Потом у меня исподволь начало подниматься изумление: обычно слегка вьющиеся волосы Кости, немного пушась, мягко падали ему на лоб, а сейчас мой карандаш жёстко и уверенно лепил волосы, словно размазывая их по его лбу.
Он ещё что-то говорил, а я машинально спрашивала или соглашалась с его утверждениями... Портрет-набросок был готов. Отодвинув его от себя чуть дальше, я всмотрелась - увидела рисунок в общем и целом и не поверила глазам. Но всё же сообразила быстро и бесшумно перевернуть лист и на следующей странице начала поспешно набрасывать линии, стараясь очень коротко, контурами изобразить его машину. Причём очень маленькой. Будто видимую издалека.
Кажется, моё молчание затянулось.
- Алёна, ты ещё слушаешь меня?
- Никуда не уходи, Костя! - сорвалось с языка. - Подожди меня!
И, оборвав связь - не дав ему и слова сказать, бросилась из ванной комнаты.
В моей - народ с интересом выполнял за меня мою работу. Михаил печатал, а Женя диктовал. Сидели рядом, и, когда диктовка застревала на непонятном, плохо различимом слове, оба чуть не стукались головами, пытаясь сообразить, что же за слово написано у девицы-автора.
- Ребята, простите, но мне надо бежать! - виновато сказала я, хватая со стула охапку своих вещей.
- Беги-беги, - снисходительно разрешил Женя. - Нам тут тётя Надя обещала ещё пирожков нажарить. Нажрёмся горяченьких на халяву - и пойдём. Мишку я довезу до дома. Так что - не переживай.
- Ага, - довольно подтвердил Михаил.
- Тогда приятного аппетита!
- И тебе - приятной пробежки! Зонт не забудь - там ещё льёт!
- Знаю!
Ещё бы я зонт взяла! Мне недалеко! Коротко забежала на кухню предупредить маму. Засмеявшись при виде пирожковой горы, я с удовольствием умыкнула целый пакетик пирожков. Пакет я сунула под куртку, чтобы хорошенько закрыть от холода, и помчалась из квартиры.
Накинув куртку только на плечи - дождь только моросил, в чём убедилась, быстро глянув на открытый балкон, я выбежала на тёмную по-вечернему улицу и побежала по дороге мимо нашего дома. Горячий пакет прижимался к моему животу, и было странно и смешно это температурное расхождение: со стороны - холодно и промозгло, а изнутри - жарко... Следующий дом, соседний по улице, со стороны дороги был полон разных магазинов, но самый первый из них - одноэтажка-пристрой, продовольственный. Перед ним всегда было много автомобилей.
В переулке ахнула, когда рванувшим между домами ветром меня едва не снесло к газону. Еле удержалась на ногах и, хваля себя за сообразительность: "Хорошо, что зонта не взяла!", несколько шагов трудно шла против ветра с мелкими и колючими дождинками, бьющими по лицу. Заскочила за угол следующего дома - здесь ветра нет. И побежала - по широкому бетонному крыльцу магазина-пристроя, а потом с него - к магазинной стоянке.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |