Больше не хотелось ничего, ведь Брюс не был извращенцем и маньяком, ему в голову даже не приходила мысль об эротике, не говоря уже об откровенной порнографии. И в его фантазиях не было ничего голубого, ведь тот же Гойсенс, к примеру, начал бы мечтать о постели, о наличии кровати в своих мыслях. Вильям уже зафантазировался бы о том, каково было бы жить вместе с конкретным человеком, жить даже больше, чем десяток лет, каково было бы постоянно быть рядом с ним. Брюс не был голубым, он об этом не думал, но помешательство росло изо дня в день, и это явно не было минутной влюбленностью. Ему все равно было, как и где, ему не хотелось ничего сверх приличий, ему хотелось только прикасаться. То самое, бешеное желание добраться до банки с печеньем. Будто его заколдовали, хотя вуду-кукла еще не вступила в действие, еще даже не была доделана.
Добился психолог только одного – легкого шока у парня, потому что тот сидел, чуть округлив глаза от удивления, и наблюдая за тем, как мужчина завис с идиотской, маньячной ухмылочкой на губах. Но не в том было дело, главное – Брюс к своему ужасу почувствовал изменения в положении своей ширинки, непринужденно опустил руку, в которой держал свой блокнот с карандашом, чтобы записывать то, что нужно будет потом обдумать насчет парня. Блокнот он опустил вовремя, но удивление у Джино все равно осталось. Он думал – показалось ему или нет. Было это на самом деле, или его уже начало клинить от фантазий по поводу сегодняшнего вуду-сеанса. Ведь как только он закончит эту чертову куклу, Нейхолт обязан будет в него влюбиться, даже если он всю жизнь с ума сходил по женщинам и ненавидел мужчин.
- Пять минут осталось. Ты точно не хочешь рассказать о себе что-нибудь? Может, хоть признаешься, что ты любишь? Ну, из литературы, из кино? Какую книгу ты читал последней? – Брюс совершенно спокойно обошел стол, сел в свое кресло и подвинулся ближе к компьютеру, продолжая, впрочем, смотреть на первокурсника. Джино понял, что ошибся, что у него просто разыгралось воображение, мечты пересилили реальность. Он просто отвернулся, скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла, делая вид, что безумно поглощен обложками книг на полках стеллажа справа.
Брюс готов был почти молиться на него за это молчание, за то, что парень на него не смотрел, потому что сдерживать свои бурные мысли было сложно. Подлое, мерзкое тело игнорировало то, что совсем, даже чересчур недавно имело контакт с красивой румынской девушкой, оно радостно отзывалось на совсем даже не пошлые, не грязные мысли о школьнике.
Это был конец, холодный, воспитанный, благородный и даже аристократичный в какой-то мере англичанин не мог поверить, что именно так все и происходит. Ему рассказывали, конечно, старшие друзья раньше, что многие психологи-мужчины, слушая рассказы и откровения женщин-пациенток о проблемах с их мужьями, начинали сходить с ума и фантазировать на эту тему… Но чтобы вот так, о мальчишке-школьнике? Ладно, пусть не мальчишке, совсем педофилом Брюсу быть не хотелось, да и сформировался голландец чисто по-голландски хорошо. Не зря говорят, что эти голландцы – те еще фрукты по натуре своей.
Нейхолта пугало лишь то, что раньше он был почти гомофобом, и ему совершенно не все равно было на «мерзких извращенцев, идущих против матушки-природы и анатомии». Он готов был воевать с голубыми и проводить психологические беседы, после которых мало, кому захотелось бы продолжать свои извращения.
Брюс нервно усмехнулся, вспоминая самого себя еще месяц назад. Это да, строгий мужчина, профессионал, уверенный, что ни один трудный подросток не заставит его отступиться от выбранной карьеры школьного психолога! И этот человек сейчас сидел, пряча нездоровое возбуждение от собственного пациента, незаметно обмахиваясь блокнотом и косясь в окно, и этот человек сейчас в своих фантазиях уже расстегнул пиджак Джино, расстегнул его рубашку, сдернув ее с одного плеча, связал его руки за спиной. Этот человек сейчас мысленно навис над парнем, который как-то резко перестал ехидничать без слов, этот человек умирал от восторга, пропуская между пальцев мягкие длинные волосы, глядя на выгнутую шею, на торчащие ключицы, на цепочку с «пулей», надетую, как кулон. Этот человек задыхался, глядя на каплю пота, медленно сползающую по шее Джино в ключичную ямку. Но самым главным хитом его фантазии стал кляп. Ну, не совсем кляп, но такой изящный, ярко-красный шарик на тоненьких, черных, покрытых лаком ремешках.
Никакого извращения, все на грани «16+».
Настоящий Джино впервые чувствовал себя в этом кабинете неуютно, будто это не он издевался теперь, а над ним. И выглядел он безупречно, как всегда, ни одна прядь из косы не выбивалась, лицо было спокойное и бледное, холодное, равнодушное, губы сомкнуты.
Воображаемый Джино был куда горячее, и скулы его горели румянцем в цвет погруженного в рот шарика. Губы тоже, кстати, стали как-то неуловимо ярче, глаза закрылись, только ресницы дрожали…
Прозвенел звонок, парень не выбежал, как в прошлые два раза, а медленно поднялся, забрал свою сумку со стола Брюса, повесил ее на плечо и одарил мужчину таким надменным, снисходительным взглядом, что Нейхолт засомневался, не читает ли голландец мысли.
- Всего хорошего, надеюсь, завтра встретимся снова, - он улыбнулся, Джино ушел, прикрыв дверь бесшумно, а Брюс остался с новой проблемой. Хотел-то решить чужую, а нажил почему-то себе.
* * *
Жюстин, мягко говоря, не очень понимала, что случилось с милым юношей с первого курса, который так за ней бегал. Ну, то есть, вся школа Диггирей видела, что Люйстибург больше недели гонялся за второкурсницей, а потом вдруг вообще перестал ее замечать в среду с утра. Девушка не понимала, неужели Серж сказал ему что-то не то? Что случилось?!
Поэтому, когда она стояла с подругой в коридоре и сладким голосом обсуждала первокурсников, она пришла в бурный восторг, увидев приближающегося к ним цыгана. Парень был весь на стиле, что называется, но без выпендрежа, знающий меру в цене и цену себе.
- Привет, - он улыбнулся, остановившись перед ними и отметив, что год разницы ничего не значит – Жюстин маленькая, носом едва достает ему до диафрагмы, а ее «высокая» подружка достает аж до плеча.
- Привет, - переглянувшись и хихикнув, ответили девушки хором.
- Ты, наверное, Жюстин, - Гойсенс осклабился, улыбаясь пышечке, но и про худышку не забывая.
- Ну да, - они опять захихикали. – А что?
- У меня есть друг, - парень засмеялся невольно, потому что серьезность в такой ситуации – главный враг. – Он тоже с первого курса… И ты ему очень нравишься, но он не знает, нравится ли он тебе. Ну, типа, как обычно, - он махнул рукой, худышка по имени Марта закатила глаза. Действительно, ситуация массовая.
- А что за друг? – Жюстин улыбаться не переставала, она подумала, что парень говорит о себе, просто стесняется признаться, что это он сам.
- Такой высокий блондин с длинной челкой, - цыган активной жестикуляцией изобразил одноклассника и добавил как бы случайно. – Его зовут Вильям. Не слышала?
- А-а-а… - Жюстин сделала страшные глаза, выразительно глядя на подругу, та тоже глаза округлила, и обе второкурсницы оскалились слаще сиамских кошек из мультика. – Ну да, ну да… Слышали. А чего он сам не подойдет, не спросит?
- Стесняется, - цыган усмехнулся. – Непросто подойти к красивым девушкам, особенно, если они старше и если очень нравятся.
- А тебе, значит, мы не нравимся, раз так просто подошел? – подала голос Марта.
- Мне сейчас вообще никто не нравится, свободен, как ветер, - опять с улыбочкой выкрутился Гойсенс и снова посмотрел на Жюстин. – Так что там с Вильямом? Мне сказать ему, что он тебе совсем не нравится и может смело прыгать из окна, или сказать, что у него есть шанс, и сегодня вечером вы идете в кино?
- Не надо из окна! – опешила пышечка, округлив глаза. Цыган довольно тряхнул волосами, поправил длинную прядь отросшей челки и протянул девушке розовый листочек с номером телефона и подписью «Вильям, 1-ый курс». Жюстин листочек машинально взяла и принялась рассматривать.
- Отлично, значит, сегодня в девять он за тобой заедет. Позвони ему, скажи хотя бы адрес, а то по всему городу будет кататься и искать, - Гойсенс опять похихикал, помахал девицам пальцами и развернулся, сунул правую руку в задний карман джинсов, пошел по коридору в сторону кабинета, а то уже прилично опоздал из-за болтовни. Но Марта сделала подруге страшные глаза, Жюстин толкнула ее, худышка заругалась, и в конце концов, Жюстин побежала за Джелиером, чтобы остановить.
- Эй, погоди, друг влюбленного первокурсника, - она старалась действовать с юмором. Парень остановился в шоке, причем остановился неудачно – спиной прямо перед открытой дверью нужного кабинета, где уже сидел Вильям.
- Ммм?
- Тебя-то как зовут? – Жюстин даже не покраснела. – Это не мне, это она спросила, - она посмотрела на оставшуюся возле шкафчиков подругу, цыган тоже туда посмотрел, и Марта поклялась, что ее подруга – покойница.
- Джелиер, - улыбнулся парень.
- А как насчет свидания вчетвером? Сегодня же, в боулинге, к примеру? – Жюстин, как и все девушки, что были старше понравившихся им парней, сразу брала быка за рога и показывала опыт в отношениях. – Оставь мне и свой телефончик тоже, мы вам позвоним, и все вместе выберемся? – она кокетничала изо всех сил, стреляла в него взглядами, улыбалась, щурилась, жестикулировала, чуть надувала губы. На цыгана не очень все это действовало, но он решил, что стоит вознаградить девушку за старания, и согласился.
- Почему бы и нет, можно и сходить, - он вытащил из кармана маркер, патологически там забываемый на уроках, и написал свой номер на обратной стороне листочка с телефоном Вильяма.
- Ты всегда так просто соглашаешься гулять с незнакомыми девушками? – Жюстин светилась улыбкой, но не подколоть не могла.
«Вообще, обычно не с девушками, но ладно», - подумал он, а вслух ответил куда проще и позитивнее.
- Раз предлагают, не могу же я отказаться. Да и чего дома сидеть, - он фыркнул, взмахнул кистью руки так легкомысленно, что Жюстин растаяла.
- Окей, тогда до вечера, - она чмокнула воздух возле его щеки, приподнявшись на носочки, и сразу убежала. Цыган вошел в класс, где еще не было запоздавшего учителя, зато был разъяренный Люйстибург, сумасшествие которого было перекрыто ревностью.
- Я просил поговорить с ней обо мне, а не просто потрепаться! Какого хрена ты ей глазки строил?!
- Это она мне их строила, солнце, - цыган выставил вперед руки, успокаивая его и усмехаясь. – Ты сегодня вечером заедешь за ней, повезешь в боулинг.
Виль опешил, у него буквально отвисла челюсть, он не ожидал, что все будет так быстро и просто.
- Ты гонишь.
- Нет, серьезно. Я дал ей твой номер, она в экстазе, сказала, что позвонит и скажет адрес, а потом догнала меня и спросила, не против ли я сходить с вами, ну я конечно не отказался…
- Идиот!! – Вильям схватил его за грудки и встряхнул, так что даже Джино, сидевший на своем месте, улыбнулся невольно.
- Спокойно, ревнивый муж. Меня возжелала ее подруга, а я не смог отказаться. Это свидание вчетвером, тем более, зная, какой ты потрясающий оратор…
-Чего-чего?.. – блондин даже злиться уже не мог на ранее не нравившегося ему эрроминчела, ведь тот наладил его личную жизнь за какие-то минуты.
- Того-того. Ты неделю к ней «подходил», чтобы поговорить, так что я уверен, ты один это свидание провалишь. А вот если там буду я… Я тебе все скажу, что делать.
- Тебе-то откуда знать, ты же гомик?.. – Виль ухмыльнулся, одновременно благодаря богов, что весь класс знает о Джелиере, но не знает о нем самом.
- Вот я и знаю, что хочет, а чего не хочет слышать девушка, - отбрили его сразу же. – Все будет в шоколаде, - пообещал он и сел за свой стол.
- Ну, я надеюсь, - Люйстибург вздохнул, тоже сел за парту, и только через минуту цыган спохватился.
- Ах, да, сначала заедешь сегодня за мной, потому что все равно вчетвером поедем, так что…
- Я заеду?!
- Я сказал ей, что ты заедешь.
- На чем?!
- Ну ты найди уж! – Джелиер возмутился, обернувшись и хлопнув ладонью по парте за своей спиной, благо она пустовала. – Вообще уже! Мне что теперь, и свидание тебе устроить, и девчонок найти, и тачку подогнать?! А счет за дорожку и мороженое мне не оплатить потом?!
- Ладно… - Виль сдулся и понял, что все будет не так легко, как кажется.
* * *
Кукла была готова уже в девять вечера, Джино вшил кусочек подкладки от пиджака Брюса в тело «чучелка», вложил сердце, заштопал тельце, застегнул пиджак и вздохнул. Пришлось сиплым шепотом сообщить кукле, кто она, как ее зовут, и кем она работает. А уже после этого парень с извращенным удовольствием взял длинную острую булавку с розовой бусинкой на конце и медленно воткнул ее в грудь куклы, нащупав острием восковое сердце и пронзив его медленно, осторожно, чтобы застывший со вчерашнего дня воска не раскололся, а просто пропустил булавку. Он прошептал своим жутковатым голосом, стараясь, чтобы не услышал никто, кроме куклы, даже стены.
- Ты не сможешь жить без меня, думай о ком хочешь, люби, кого угодно, живи, как тебе нравится… Но без меня ты жить не сможешь, чем дальше я, тем меньше красок в твоей жизни, чем дольше ты меня не видишь, тем меньше тебе хочется жить, - он закашлялся от перенапряжения связок, но теперь получилось куда лучше, чем в прошлый раз, куда дольше. Кукла была спрятана на верхнюю полку в узкой, темной гардеробной, где Джино сел на пол, дернул за цепочку маленькой лампы и положил книгу на колени. Ему казалось, что даже в его комнате кто-то что-то может услышать и заметить, а вот гардеробная, лишенная окон, внушала доверие и успокаивала. То, что было написано в «Вуду-справочнике», заставило парня снова достать куклу и положить ее рядом с собой на коврик, постоянно на нее коситься.
«Говорите с куклой, любите куклу, иначе ничего не получится», - советовали в книге. Джино закатил глаза и пролистал дальше, на следующую главу, к зельям. Он сдвинул брови в шоке, вытаращил глаза, потом выгнул одну бровь и скривил губы, едва прочитав до конца один из рецептов. Лепестки засохшей красной розы, волчьи ягоды, корень трупного цветка и щепку с гроба утопленницы он еще как-то мог понять… Но баранье сердце и череп черной кошки привели его в праведный ужас, сопровождаемый невольным, хриплым «хи-хи-хи».
Он вздохнул, захлопнул книгу и убрал ее подальше, под теплый свитер на полке, вышел из гардеробной, погасив свет, и решил, что надо делать уроки, перестать заниматься ерундой. Но куклу-Брюса он посадил рядом с собой на стол, постоянно на нее косясь и ни на секунду не забывая.
* * *
Марта с Жюстин сидели и хихикали, закончив сражение в боулинге и поняв, что играть с первокурсниками намного интереснее, чем со студентами, типа братца Жюстин. Разница была в том, что первокурсники умели отрываться, а у того же Сержа на уме было только одно, что со взрослыми девушками, что с малолетками лет двенадцати. Марта таяла от внимания цыгана, хотя внимания не было никакого, он просто был вежлив, как друг. Девушка себя убеждала в намного большей симпатии, а Жюстин и вовсе не отрывала взгляда… Только тоже от Гойсенса, а не от сидевшего рядом с ней красавчика-блондина. Виль не замечал этого, он расплывался сиропом от мысли, что она согласилась и теперь практически была его девушкой, он с ума сходил от того, что можно к ней прикоснуться и «научить бросать шар правильно», одновременно прижимаясь сзади и держа в руке ее руку. Зато Джелиер все видел насквозь, он сидел рядом с готичной второкурсницей, смеялся над ее шутками очень даже искренне, сам смешил всех четверых, работал на публику и на полставки клоуном. Вильям в это время откровенно тупил и не знал, что сказать, он периодически поправлял челку и смотрел на пышечку с удовольствием от каждой секунды, проведенной рядом с ней. Дело было даже не в том, что он так быстро и сильно влюбился, а в том, что рядом с Жюстин пропадали все мысли о мужиках, и Виль был счастлив. Одет он был безупречно, Марта оценила, как любительница монохромного стиля. И Джино тоже оценил бы, увидь вдруг такого Люйстибурга в школе. Белая фирменная футболка с винтажным логотипом «HIM», под ней еще одна футболка, только черная и с длинными рукавами, черные же узкие джинсы. Он был красавчиком и хорошо об этом знал, но Жюстин бесила его манера заниматься самолюбованием. Слишком уж парень тащился от себя, любил смотреть в зеркало и в витрины на улице, ловя свое отражение и оценивая его каждую секунду. Джелиер был совсем не такой, как ей казалось, он ни разу не посмотрел в зеркало, он не вел себя так сдержанно, ногти у него, как заметила девушка, не были обкусаны до мяса, что радовало. И он не поправлял одежду каждые две минуты, волосы трогал очень равнодушно, небрежно, только запуская в них пятерню и причесывая назад, чтобы не мешали. Он подпрыгивал, когда выбивал страйк, хихикал вместе с Мартой и дразнил жеманного Люйстибурга с неуклюжей пышкой, показывая им язык. Он даже был проколот, этот язык, так что Жюстин, кажется, на цыгана запала. А заодно она поняла и то, что главное – не первое впечатление от человека, ведь Вильям казался мужественнее, круче, пафоснее сначала, а вот при ближайшем рассмотрении оказался чистой барышней.
- Что еще закажем? – уточнил он, получив пинок под столом от цыгана и злобно на него глянув.
- Нам коктейль. Ну, два, в смысле, - хихикнула Бурманс, улыбаясь ему так красиво, что казалось, будто это искренне.
- Сейчас принесу, - заверил ее блондин и встал, обошел их квадратный столик с «П»-образным диванчиком и пошел к барной стойке, а цыган тоже вскочил, Марта на него уставилась в шоке.
- Я с ним, - парень хихикнул, поясняя. – Скоро вернусь, - он выскользнул и пошел было за одноклассником, чтобы поговорить с ним о своих подозрениях, как вдруг получил полное их подтверждение. Он наклонился завязать шнурок своего модного кеда, согнулся за высокой спинкой диванчика и услышал разговор расслабившихся, снова погрубевших второкурсниц. Теперь они уже не манерничали, как делали это при парнях.
- Ну и как тебе он? – уточнила Марта.
- О, душка… - Жюстин вздохнула.
- А по-моему какой-то гомик… Ну, сильно парится за себя, смотрю. Такой даже морду никому не набьет, фу…
- Не поняла, ты о ком?
- О том, с кем ты пришла, - ехидно напомнили ей.
- А, Вильям… Да нет, я не про него. Вот Джелли…
«Джелли» высоко поднял брови и опустился совсем за диван, продолжая делать приличный вид, что завязывает шнурок, чтобы на него не смотрели так странно другие посетители.
- Он веселее, - согласилась Марта. – И позитивный такой, не напрягает.
«Да, я такой», - довольно подумал парень, но ему стало как-то обидно за друга. Если он не нравится, зачем обманывать? В то же время, Гойсенс вспомнил, как сам врал парням еще летом, что они ему нравятся, а сам их только использовал по большей части из-за денег. Хотелось быть независимым от родителей, постоянно напоминающих о его «ненормальности», поэтому он тряс бойфрендов на хрустящие купюры, как только мог. И как не мог, тоже тряс.
- Угу, и не парится, как у него волосы лежат, - передразнила Марта высоким голосом Люйстибурга. – Хотя, Виль ничего, не урод, терпеть можно.
- Да красавец, вообще. Потому и пошла, - Жюстин фыркнула. – Даже если не нравится, он хорошенький, просто конфетка, да и деньгами потрясти любит… А мы что, мы девушки добрые, долго отказываться не можем, надо же сделать приятное человеку. Хочет он потратиться, пускай тратится, ради бога.
Джелиер не выдержал, на четвереньках отполз подальше от диванчика, вскочил и метнулся к стойке, от которой Вильям уже отходил с коктейлями. Цыган выхватил у него бокалы, поставил обратно на стойку и схватил одноклассника за локоть.
- Пошли, поговорим, - он выразительно на него глянул, а Вильям не успел отреагировать на то, что приблизился Гойсенс слишком близко, так близко, что смотреть одновременно в оба его глаза не получалось, приходилось переводить взгляд с одного на другой.
- Не понял, - признался он.
- Сейчас поймешь, подожди тут, - парень взял бокалы, дотащил их до столика, перегнулся через спинку дивана и поставил перед второкурсницами.
- Спасибо, - хором поблагодарили его, осклабившись и сразу став ангелами.
- Мы сейчас, на пару минут всего, - заверил Джелиер, а сам ехидно добавил про себя: «Нос попудрить», как обычно смеялся при парнях летом.
Вернувшись к закипевшему у стойки Люйстибургу, он схватил его за локоть и поволок к туалету, хотя парень сопротивлялся изо всех сил, уговаривая объяснить прямо в зале. Гойсенс затолкал его в коридор, ведущий к уборным, но не стал затаскивать ни за дверь мужского, ни за дверь женского, с них хватало и узкого коридорчика с мигающей галогеновой лампочкой, с кафельными стенами.
- Ты больной? – нежно, помня, что с психами спорить нельзя, уточнил Виль, глядя на эрроминчела, а тот принялся ему объяснять, закатив глаза, а потом глянув снисходительно.
- Нет, это ты – дебила кусок. Ты не видишь, что не нравишься ей?
- Ч…
- Не нравишься, говорю, - перебил его Джелиер, хотя парень и так споткнулся за слово, он просто опешил, округлив глаза. Так бывает, когда тебе звонят и говорят, что умер твой дальний родственник. То есть, не очень дальний, ты с ним общался часто, но помнишь о нем только хорошее. Ты в шоке, но не рыдаешь, ты не знаешь, что сказать.
Вот у Вильяма было так же.
- Они сейчас обсуждали тебя и нагло говорили, что ты – гомик, эти ведьмы.
- Она не ведьма, - покачал головой Виль, это выглядело наивно и тупо, так что цыган снисходительно похихикал, «согласно» кивая.
- Ну да, ну да… Сказала, что ты любишь потрясти деньгами и слишком манерный, что тебя можно терпеть, и только.
Он издевался от души, выдавая факты, но не стал ссориться окончательно, не упомянул о том, кто из них двоих Жюстин на самом деле понравился.
- Ты гонишь, она такого не говорила. Тупая шутка, Гойсенс, честно, - он собрался выйти снова в зал, потому что на них странно косился бармен за стойкой, которому стоило только повернуть голову, и все было прекрасно видно. Да и из-за дверей постоянно кто-то выходил, проходя мимо и косясь на них.
- Я не шучу, она курица и лицемерка, она тебя недостойна. Правда, я так же себя вел, уж поверь, мне они вообще не нравились.
- Кто? – не понял Виль.
- Те, кому я это говорил, кому улыбался, как она тебе улыбается. Честное слово, ты ей не нравишься, так что психани сейчас, разозлись, как следует, и выбрось ее из головы.
- Так легко? – фыркнул парень, уже осознав, что случилось, но не в силах адекватно реагировать, думать, что со всем этим делать. Единственная надежда на нравившуюся ему девушку, пропала, теперь некуда прятаться от извращенных фантазий, не на кого отвлекаться.
- Запросто. Серьезно, просто возьми и признай, что ты – гомик. Прости, это видят все, даже посторонние девки, а уж я – тем более. Поступи хоть раз в жизни, как мужчина, а не как идиот, - его встряхнули за плечи, и Вильям разозлился. Правда гнев его достался самому Джелиеру, а не девчонкам, он отпихнул одноклассника к противоположной, но не такой уж далекой стене, и рявкнул.
- А ты вообще не лезь! Мне, может, и нахрен не сдалась ее взаимность, мне нужно просто с ней мутить, чтобы она меня отвлекала! Мне по барабану на ее чувства, на свои, главное – не с мужиком! – он сорвался, говоря правду, а Джелиер опешил от такой откровенности, а потом от подобной глупости. Он снова к нему шагнул и зашипел, делая страшные глаза, выразительно скаля зубы.
- Ты дебил, Люйстибург… Ты же никогда не полюбишь бабу, ты не словишь кайфа, даже если переспишь с ней, ты же тупишь! У тебя одна жизнь, придурок, ты же ее и себе, и ей испортишь, или еще какой-нибудь дурочке! Ты гомик, так что теперь – умирать?
- А что делать?! Сказать родителям, что «Извините, я педик!» что ли?! О, они будут в восторге… - он ехидно засмеялся и посмотрел вправо, на бармена, который вдруг тоже, как Джелиер, сделал страшные глаза и уставился куда-то перед собой, потом снова на парней.
Виль не понял, а цыган снова привлек его внимание, дав легкую пощечину левой рукой.
- Да какая тебе разница до родителей?! Тебе восемнадцать лет, родителям в гроб пора через десять лет, а тебе что делать? Остаться неудачником и полным лохом?! Повеситься от одиночества?!
Вильям застыл, решив, что в чем-то мерзкий эрроминчел-предатель прав. Он опустил взгляд, глядя куда-то в пол, размышляя, а Джелиер покосился влево, проверяя реакцию бармена, и увидел страшное – второкурсницы удивились, куда они пропали, и пошли посмотреть, не утонули ли их «кавалеры». Постучать в дверь уборной, по крайней мере, они точно могли, а пока только заворачивали к коридору, болтая и ничего не видя, кроме друг друга.
- Это мерзко, да и кому я нужен! – зашипел Виль обиженно, у него даже слезы выступили от обиды на собственное одиночество.
Жюстин с Мартой не понадобилось стучать в дверь мужского туалета, своих спутников они нашли уже в коридоре. Правда нашли их совсем не в том положении, в котором рассчитывали найти – цыган решил, что жизнь создана не для того, чтобы вечно в себе сомневаться. Да и просто хотелось сделать неприятно этой двуличной пышке, поэтому он схватил одноклассника за его белоснежную футболку, дернул на себя и закрыл приоткрытый для продолжения жалоб рот своими губами. Вильям ощутил все прелести исполнения фантазий в реальности, он был просто в шоке, машинально зажмурившись и поддавшись. Это было практически волшебно, ведь подобное, как он думал, случается очень редко и только со счастливчиками, а ему даже не пришлось ради этого стараться и унижаться, к ему все пришло само. Правда он никогда не думал, что первый мужчина, который его поцелует, будет ничуть не старше его самого. Джелиер и не нападал, как парень думал сначала, он скорее провоцировал, а может, просто был не уверен в ответной реакции, поэтому мягко прихватывал губы блондинчика. Хватку он ослабил совсем, одну руку поднял и отвел ей мешающую длинную челку Люйстибурга, вторую руку положил ему на плечо, так что Виль неуверенно, но автоматически, «как и положено» дотронулся до его пояса пальцами. Он их сразу же отдернул, поняв, что делает, но вернул обратно уже увереннее, поняв так же, что это ничуть не мерзко.
Жюстин застыла, Марта будто налетела на стену и выставила вперед руки с растопыренными пальцами, вытаращила глаза.
- Э… - мыслей было много, но конкретных – ни одной, да и высказать их ни пышечка, ни худышка не смогли бы, таким сильным был шок. Жюстин не знала, что было сильнее – обида, удивление или желание досмотреть.
Вильям старался не думать о том, что вообще делает, так ведь проще. Если бы он начал думать, сразу пришли бы мысли о том, что это его одноклассник, что это явно ответственность, что придется все объяснять если не ему, то самому себе и родителям, когда они узнают, что придется либо продолжать все это, либо закончить сразу же, порвав даже приятельские отношения, навсегда установив вражду с Джелиером. Да и не хотелось обидеть, не хотелось рвать отношения, а надо было, потому что Вильям не мог даже самому себе признаться, что с ним все не в порядке, что ему намного приятнее целоваться с парнем, чем с девушкой.
Но все это – потом, он так решил, он не думал, а продолжал делать, наслаждаясь моментом. Кто знает, может, это последний подобный момент в его жизни?
- Спасибо за приятный вечер, ребят… - Жюстин подошла, хлопнула цыгана по плечу, так что он только вздрогнул, а Вильяму и смотреть на девушку не хотелось, было стыдно и даже обидно.
- Да, прикольно было… - протянула Марта, разворачиваясь и первая уходя в зал. Подруга ее догнала и взяла под руку, помолчала, пока они не вышли из развлекательного комплекса, и только потом уточнила.
- Думаешь, это они по приколу нас пригласили?
- Черт знает, - честно призналась Марта. У нее тоже было странное состояние, будто из ведра водой облили. Только в сказках люди сразу реагируют на шокирующие события, в реальности они сначала молчат, а затем долго копят зло и яд в глубине души, но так, порой, и не выплескивают его, находя новое увлечение.
- Ну вот, теперь ты знаешь, что она не сильно страдает, - сообщил цыган, оторвавшись и сделав вид, будто это была такая терапия от женщин. Вильям от него отстраняться не хотел, а потому не убрал руки, обвившие чужую талию сами по себе. Он решил, что если это просто терапия, то Гойсенсу должно быть неприятно, а если неприятно, то он не станет беспокоиться и оттолкнет его грубо. Джелиер не оттолкнул, он закрыл глаза, бармен за стойкой больше не косился в сторону коридорчика, зато люди старались пробежать быстрее мимо них по коридору. Виль так долго мечтал о близости хоть с кем-то, так долго хотел потрогать именно мужское тело, что понял – цыган совершенно прав. Не важно, с кем, не важно, где и когда, важно – что происходит. Поэтому он прижал одноклассника к себе сильнее, кончик носа провел по щеке близко к уху, парень вдохнул запах длинных, крашеных волос, подумал, что это вовсе даже не противно. Парни вообще мало чем отличаются от девчонок, если не раздевать их.
- Я не имею в виду, что я – гомик, - сообщил Виль на всякий случай, чтобы не давать никаких обещаний, надежд и шансов, чтобы сразу решить проблему с отношениями и объяснениями.
- Если ты сейчас предложишь, я не откажусь, - спокойно глядя ему в глаза, заверил парень и неловко улыбнулся одним уголком рта, чтобы не казаться слишком уж серьезным.
- И… - Виль начал удивляться, но ему закрыли ладонью рот, цыган отодвинулся.
- Давай лучше молча, а потом сделаем вид, что ничего не случилось? – он усмехнулся, сунул руки в карманы джинсов и качнул головой позитивно, тряхнул волосами, сделал два шага назад.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |