без всякого энтузиазма. Он также не выказал удивления при имени Джейми. Или он не был
знаком с этим именем - вряд ли - или он ожидал от nbsp;него посланников.
В таком случае, я не видела смысла ходить вокруг да около.
- Я так понимаю, что вы составили компанию отцу Донахью, - сказала я приятно. - Я пришла,
чтобы увидеть его, я его врач.
Не знаю, чего он ожидал, но только не этого. Его челюсть отвисла, показав неправильный
прикус, воспаление десен впереди и отсутствие малого коренного зуба. Прежде чем он закрыл
его, из палатки вышел высокий джентльмен в темно-зеленом сюртуке и встал позади него.
- Миссис Фрейзер? - произнес он, приподняв одну бровь. Он сухо поклонился. - Вы желаете
поговорить с арестованным священником?
- Арестованный? - я выразила огромное удивление. - Священник? Но что такого он мог
наделать?
Шериф и судья обменялись взглядами, и судья кашлянул.
- Вероятно, вы не знаете, мадам, что незаконно вести церковные службы в Северной Каролине
всем священникам, кроме представителей истинной, то есть Англиканской церкви?
Я слышала о законе, хотя я также знала, что он редко исполняется. Начать с того, что здесь
было очень мало священников других конфессий, и никого не волновали странствующие
проповедники - фрилансеры(2) в полном смысле этого слова - которые появлялись время от
времени.
- Боже милостивый! - произнесла я, изображая потрясение так хорошо, как могла. - Нет, я
понятия не имела. Боже мой! Как странно!
Мистер Лилливайт немного моргнул, и я отнесла это на счет созданного мною потрясенного
впечатления. Я откашлялась и вытащила серебряную флягу и коробку с иглами.
- Хорошо. Надеюсь, недоразумение скоро разъяснится. Однако я хотела бы увидеть отца
Донахью на минутку. Так как я его врач. У него... недомогание, - я слегка отодвинула крышку
коробки и показала кончики игл, позволив им вообразить нечто опасно заразное, - которое
требует регулярной обработки. Могу я увидеть его и провести процедуру? Я... э... не хотела бы,
чтобы пациент пострадал из-за небрежения с моей стороны, - я улыбнулась настолько
очаровательно, насколько возможно.
Шериф, укутавший шею воротником сюртука, выглядел злобным земноводным, но на мистера
Лилливайта, казалось, моя улыбка произвела большее впечатление. Он колебался, посматривая
на меня.
- Ну, я не уверен..., - начал он, когда сзади меня раздались звуки шагов. Я повернулась, почти
ожидая, что увижу Джейми, но вместо этого увидела своего недавнего пациента, мистера
Гудвина с щекой, еще опухшей после моего хирургического вмешательства, и, слава Богу,
нетронутой повязкой.
Он очень удивился, увидев меня, но приветствовал с большой сердечностью, выдохнув на меня
облако алкогольных паров. Очевидно, мистер Гудвин воспринял мой совет относительно
дезинфекции очень серьезно.
- Миссис Фрейзер! Надеюсь, вы не пришли лечить моего друга Лилливайта? Хотя я думаю,
мистеру Анструтеру не помешала бы хорошая чистка. Будете очищать свои грязные гуморы, а,
Дэвид? Ха-ха!
Он фамильярно хлопнул шерифа по спине, и Анструтер лишь слегка поморщился на это, что
дало мне некоторое представление о степени важности мистера Гудвина в социальной иерархии
графства Оранж.
- Джордж, мой дорогой, - тепло поприветствовал его мистер Лилливайт. - Вы знакомы с этой
очаровательной леди?
- О, действительно, сэр! - мистер Гудвин повернул свое сияющее лицо ко мне. - Ведь миссис
Фрейзер оказала мне большую услугу сегодня утром, большую услугу действительно! Вот,
смотрите!
Он помахал своей уложенной в шину и забинтованной рукой, и я была рада увидеть, что она не
причиняла ему боли, хотя, вероятно, благодарить за это надо было предпринятые им меры
анестезии, а не мое мастерство.
- Она совершенно вылечила мою руку, просто прикоснувшись сюда и сюда, и вытащила мой
сломанный зуб так ловко, что я не почувствовал боли! Смотрите!
Он затолкал палец в рот и оттопырил щеку, показав запачканный кровью тампон, торчащий из
зубной лунки, и темный ровный стежок на десне.
- Действительно, я восхищен, миссис Фрейзер, - Лилливайт, не обращая внимания на запах
чеснока и виски изо рта мистера Гудвина, с интересом заглядывал туда, и я видела, как
оттопырилась его щека, когда он языком исследовал свой задний зуб.
- Но что привело вас сюда, миссис Фрейзер? - мистер Гудвин обратил лучи своей
общительности на меня. - Уже поздно, может быть, вы не откажетесь поужинать у моего костра?
- О, спасибо, но я действительно не могу, - сказала я, улыбаясь со всей очаровательностью, на
какую была способна. - Я пришла только для того, чтобы осмотреть другого пациента, который
...
- Она хочет видеть священника, - прервал меня Анструтер.
Гудвин моргнул, слегка ошеломленный.
- Священник. Здесь есть священник?
- Папист, - подчеркнул мистер Лилливайт, оскалив рот, словно не хотел касаться губами
грязного слова. - До меня дошли слухи, что среди собравшихся здесь прячется католический
священник, который собирается сегодня вечером провести мессу. Я, разумеется, отправил
мистера Анструтера арестовать его.
- Отец Донахью - мой друг, - вставила я настолько твердо, как могла. - И он не прятался, он
был приглашен вполне открыто, как гость миссис Камерон. Он также мой пациент и ему
необходимо лечение. Я пришла, чтобы помочь ему.
- Ваш друг? Вы католик, миссис Фрейзер? - мистер Гудвин выглядел потрясенным, ему,
очевидно, не приходило в голову, что его зуб удалял папистский дантист, и он в шоке потрогал
распухшую щеку.
- Да, - ответила я, надеясь, что быть католиком не являлось нарушением закона.
Очевидно, нет. Мистер Гудвин ткнул мистера Лилливайта в бок локтем.
- О, Рэндалл, не будь букой. Позволь миссис Фрейзер осмотреть священника, какой от этого
может быть вред? А если он действительно гость миссис Камерон...
Мистер Лилливайт на мгновение сжал губы в раздумье, потом отступил в сторону и приподнял
клапан входа.
- Полагаю, не будет никакого вреда, если вы осмотрите своего... друга, - медленно сказал он. -
Входите, мадам.
Приближался закат, и внутри палатки было довольно темно, хотя сквозь одну ее сторону еще
просвечивало опускающееся солнце. Я прикрыла глаза на мгновение, привыкая к сумраку, потом
моргнула и огляделась вокруг.
Палатка казалась загроможденной вещами, но относительно роскошной, в ней была кровать и
другая мебель, воздух внутри нее пах не только мокрой шерстью, но и прекрасным ароматом
цейлонского чая, дорогого вина и миндального кекса.
Силуэт отца Донахью вырисовывался на фоне светлой стены, он сидел за маленьким
раскладным столиком, на котором лежали несколько листов бумаги, перо и стояла чернильница.
Эти предметы с таким же успехом могли быть тисками, щипцами и раскаленной кочергой, если
судить по его напряженному воинственному виду человека, готового к мученичеству.
Сзади меня раздался стук кремня, и появился слабый огонек. Потом он разгорелся, и черный
слуга - мистера Лилливайта, предположила я - вышел вперед, поставив на стол маленькую
масляную лампу.
Теперь, когда я могла ясно видеть священника, впечатление мученичества стало более явным.
Он был похож на святого Стефана после первого залпа камней, у него был синяк на подбородке,
а подбитый глаз распух и почти закрылся.
Здоровый глаз широко открылся при виде меня, и он издал удивленный возглас.
- Отец Кеннет, - я схватила его руку, широко улыбаясь на случай, если кто-нибудь
подсматривал через откинутый клапан. - Я принесла ваше лекарство. Как вы себя чувствуете?
Я приподняла и опустила брови, показывая, что он должен подыграть мне. Он удивленно
уставился на меня, но потом, казалось, понял. Он кашлянул, потом, ободренный моим кивком,
раскашлялся с большим энтузиазмом.
- Это... очень любезно с вашей стороны... подумать обо мне, миссис Фрейзер, - прохрипел он
между приступами кашля.
Я отвинтила крышку фляжки и налила ему щедрую порцию виски.
- С вами все в порядке, отец? - спросила я тихим голосом, наклоняясь, чтобы вручить ему
выпивку. - Ваше лицо.
- О ничего страшного, дорогая миссис Фрейзер, - уверил он меня, его слабый ирландский
акцент от волнения стал сильнее. - Просто я сделал ошибку, когда оказал сопротивление шерифу
при аресте. И только от потрясения я чуть не повредил яйца бедному человеку, а он ведь
исполнял свой долг. Боже, прости меня.
Отец Кеннет с набожным выражением закатил вверх свой неповрежденный глаз, и только
нераскаянная усмешка портила впечатление.
Священник был среднего роста и выглядел старше своих лет из-за того, что много времени
проводил в седле в непогоду. Однако ему было не более тридцати пяти лет, и его тело под
черной сутаной было худым и жилистым, словно свитое из веревок. Я начинала понимать
недоброжелательность шерифа.
- Кроме того, - добавил он, осторожно касаясь заплывшего глаза, - мистер Лилливайт
извинился за причиненный вред.
Он кивнул на стол, и я увидела, что среди письменных принадлежностей стояла бутылка вина
и оловянная рюмка - рюмка была полная, а уровень вина в бутылке почти не понизился.
Священник выпил виски, который я налила, закрыв глаза в мечтательном блаженстве.
- Лучшего лекарства и не нужно, - сказал он, открывая их. - Я благодарю вас, мистрис Фрейзер.
Мне стало гораздо лучше, я мог бы даже сейчас пройти по воде.
Он вспомнил, что должен кашлять, и издал деликатный кашель, прикрыв рот кулаком.
- Что такое с вином? - спросила я, бросив взгляд на вход.
- О, ничего, - сказал он, убирая руку. - Просто я подумал, что при таких обстоятельствах мне не
стоит принимать угощение от судьи. Назовите это совестью.
Он снова улыбнулся мне, но на этот раз кривой усмешкой.
- Почему они арестовали вас? - спросила я, понижая голос. Я снова посмотрела на вход
палатки, но там никого не было, и только ропот голосов доносился снаружи. Очевидно Джейми
был прав, они не заподозрили меня ни в чем.
- За святую мессу, - ответил он таким же тихим голосом. - Так они сами сказали. Это подлая
ложь. Я не служил мессу с прошлого воскресенья, и это было в Вирджинии.
Он тоскливо посмотрел на фляжку, и я налила еще рюмочку виски.
Я хмурилась, раздумывая, пока он пил на этот раз более медленно. Чего добиваются
Лилливайт и его компания? Вряд ли они действительно стремились осудить священника по
обвинению в отправлении мессы. Конечно, не составляло большого труда найти лжесвидетелей,
которые подтвердят, что он служил мессу, но для какой цели?
И хотя католицизм не был популярен в Северной Каролине, я не могла видеть смысла в аресте
священника, который в любом случае утром должен был уехать. Отец Кеннет приехал из
Балтимора по приглашению Джокасты Камерон и собирался вернуться туда.
- О! - произнесла я, и отец Кеннет посмотрел на меня, оторвавшись от рюмки.
- Просто мысль, - сказала я, показывая ему продолжать. - Вы случайно не знаете, знаком ли
лично мистер Лилливайт с миссис Камерон?
Джокаста была богатой и влиятельной женщиной, и обладая сильным характером, не
обходилась без врагов. Я не понимала, почему мистер Лилливайт решил досадить ей таким
странным образом, однако...
- Я знаком с миссис Камерон, - раздался голос Лилливайта позади меня, - хотя, увы, не могу
похвастаться близкой дружбой с ней.
Я развернулась и обнаружила, что он стоял у входа в палатку вместе с шерифом Анструтером и
мистером Гудвином, на заднем плане маячил Джейми. Последний коротко дернул бровью,
взглянув на меня, но в остальном сохранял серьезный вид.
Мистер Лилливайт поклонился мне, подтверждая свои слова.
- Я только что объяснял вашему мужу, мадам, что только беспокойство об интересах миссис
Камерон принудило меня упорядочить положение Донахью, чтобы позволить его длительное
присутствие в колонии, - мистер Лилливайт холодно кивнул на священника. - Однако я боюсь,
что мое предложение было отклонено без всяких рассуждений.
Отец Кеннет поставил рюмку и выпрямился, блеснув здоровым глазом.
- Они хотят, чтобы я подписал присягу, сэр, - сказал он Джейми, указывая на бумагу и перо на
столе. - В том смысле, что я отказываюсь от веры в превращение во время причастия.
- Вот как, - голос Джейми выражал лишь вежливый интерес, но я сразу поняла, что
подразумевал священник, говоря о совести.
- Но он не может сделать этого, не так ли? - сказала я, оглядывая мужчин. - Католики, я имею
в виду мы, - я говорила подчеркнуто выразительным тоном, глядя на мистера Гудвина, - верим в
превращение. Не правда ли? - спросила я, поворачиваясь к священнику, который улыбнулся в
ответ и кивнул головой.
Мистер Гудвин выглядел унылым и притихшим, его алкогольная общительность значительно
сникла от неловкого напряжения.
- Я сожалею, миссис Фрейзер, но это закон. Единственное обстоятельство, при котором
священнослужитель, не принадлежащий к истинной церкви, может остаться в колонии легально,
это подписать присягу. Многие уже подписали ее. Вы знаете преподобного Урмстоуна,
методистского разъездного священника? Он подписал ее, также как и мистер Калверт,
священник баптистской церкви, который живет возле Вейдсборо.
Шериф выглядел ужасно самодовольным, и я, с трудом подавив желание со всей силы
наступить ему на ногу, повернулась к мистеру Лилливайту.
- Но отец Кеннет не может подписать эту присягу. Что вы сделаете с ним в таком случае?
Бросите бедного человека в тюрьму? Вы не можете этого сделать, он болен!
На это отец Кеннет услужливо раскашлялся.
Мистер Лилливайт с сомнением посмотрел на меня, но обратился к Джейми.
- Я мог бы с полным основанием заключить этого человека в тюрьму, но из уважения к вам,
мистер Фрейзер, и к вашей тете, я не сделаю этого. Однако завтра он должен покинуть колонию.
Я отправлю его под охраной в Вирджинию, где он будет освобожден. Вы можете быть уверены,
будут предприняты все меры, чтобы обеспечить ему безопасную поездку.
Он повернул холодный взгляд на шерифа, который вытянулся и постарался выглядеть
солидным.
- Понятно, - произнес Джейми спокойно, переводя взгляд от одного мужчины к другому, затем
уставился на шерифа. - Надеюсь, это правда, сэр. Иначе, если я узнаю, что святому отцу...
причинили вред, я буду... очень расстроен.
Шериф встретил его пристальный взгляд с каменным лицом и держал его, пока мистер
Лилливайт не откашлялся, хмуро глядя на шерифа.
- У вас есть мое слово, мистер Фрейзер.
Джейми повернулся к нему и слегка поклонился.
- Я не могу просить большего, сэр. И все же не могу ли я предположить - разве святой отец не
может провести этот вечер среди друзей, чтобы они могли попрощаться с ним? И чтобы моя
жена могла подлечить его раны? Я бы гарантировал, что доставлю его вам утром в полной
безопасности.
Мистер Лилливайт пожевал губами, делая вид, что раздумывает над ответом. Но судья был
плохим актером, я сразу поняла, что он предвидел вопрос и заранее решил отказать.
- Нет, сэр, - произнес он нарочито неохотным голосом. - Я сожалею, что не могу выполнить
вашу просьбу. Но если священник пожелает написать письма своим знакомым, - он указал на
пачку бумаги на столе, - то прослежу, чтобы их доставили по назначению.
Джейми прочистил горло и немного вытянулся.
- Что ж, - сказал он. - Могу ли я осмелиться попросить...- он замолчал, делая смущенный вид.
- Да, сэр? - мистер Лилливайт с любопытством поглядел на него.
- Интересно, дозволено ли будет святому отцу услышать мою исповедь.
Джейми уставился на столб палатки, усердно избегая моего взгляда.
- Вашу исповедь?
Лилливайт выглядел удивленным, а шериф издал звук, который можно было принять за
хихиканье.
- Что-то давит на совесть? - грубо спросил Анструтер. - Или, может быть, предчувствуете свою
смерть, а?
Он злобно ухмыльнулся, и потрясенный мистер Гудвин протестующе забормотал. Джейми
проигнорировал их обоих, сосредоточив свое внимание на мистере Лилливайте.
- Да, сэр. Я уже давно не был на отпущении грехов и пройдет еще много времени, пока такой
шанс представится мне снова. Что касается..., - тут его взгляд столкнулся с моим, и он коротко,
но решительно кивнул головой в сторону откинутого клапана палатки. - Если простите, господа,
мы на минутку.
Не дожидаясь ответа, он схватил меня за локоть и стремительно вывел из палатки.
- Брианна и Марсали с детьми идут сюда, - прошипел он мне на ухо, как только мы оказались
достаточно далеко от палатки. - Постарайся, чтобы их не увидели Лилливайт и этот ублюдок
шериф.
Оставив меня в глубоком изумлении на тропинке, он нырнул назад в палатку.
- Прошу прощения, господа, - услышала я его слова. - Я подумал... есть некоторые вещи,
которые мужчина не хотел бы говорить в присутствии его жены. Вы понимаете, господа?
Раздались сочувствующие мужские голоса, и я уловила слово "исповедь", произнесенное
Лилливайтом двусмысленным тоном. Джейми в ответ понизил голос до конфиденциального
урчания, которое было прервано громким "Да, что вы!" шерифа и призывающим к спокойствию
голосом мистера Гудвина.
Неясные голоса из палатки раздавались некоторое время, потом послышались звуки движения,
и я едва успела сойти с тропинки и укрыться среди сосен, как из палатки вышли все три
протестанта. День почти угас, оставив тлеющие угли облаков, освещенных заходящим солнцем,
но света было достаточно, чтобы я, учитывая их близость, увидела, что они находились в
замешательстве.
Они прошли несколько шагов вниз и остановились всего в нескольких футах от моего укрытия.
Они стояли группой и тихонько совещались, оглядываясь на палатку, из которой теперь я могла
слышать громкий голос отца Кеннета, произносящий официальное благословение по-латыни.
Лампа в палатке погасла, и силуэты Джейми и священника, вырисовывающиеся на холсте,
исчезли в темноте.
Фигура Анструтера придвинулась ближе к мистеру Гудвину.
- Что это за чертово превращение? - пробормотал он.
Я видела, как Гудвин выпрямился, потом пожал плечами.
- Честно говоря, сэр, я не уверен в значении этого термина, - сказал он довольно чопорно, -
хотя догадываюсь, что это какая-то папистская доктрина. Возможно, мистер Лилливайт даст
вам лучшее определение. Рэндалл?
- Да, - сказал судья. - Это утверждение о том, что после произнесения особых слов
священником во время мессы хлеб и вино превращаются в тело нашего Спасителя и его кровь.
- Что? - Анструтер казался озадаченным. - Как кто-то может сделать такое?
- Превратить хлеб и вино в плоть и кровь? - мистер Гудвин тоже был потрясен. - Но это же
колдовство!
- Ну, было бы колдовством, если бы было так, - ответил мистер Лилливайт. - Церковь
справедливо полагает, что ничего такого не происходит.
- Вы уверены? - в голосе Анструтера звучало сомнение. - Вы видели, как они делают это?
- Ходил ли я на католическую мессу? Конечно, нет! - высокая фигура Лилливайта вытянулась.
- За кого вы меня принимаете, сэр?
- Ну-ну, Рэндалл, я уверен, шериф не хотел оскорбить вас, - мистер Гудвин положил руку на
плечо друга успокоительным жестом. - Он занимается только земными делами, в конце концов.
- Нет, нет, никакого оскорбления, сэр, никакого, - сказал Анструтер поспешно. - Я только имел
в виду, видел ли кто-нибудь, как это происходит... ну, чтобы быть подходящими свидетелями
для судебного преследования, я подразумеваю.
Мистер Лилливайт, все еще чувствующий себя оскорбленным, холодно ответил.
- Едва ли необходимо иметь свидетелей ереси, шериф, когда сами священники охотно
признаются в этом.
- Нет, нет, конечно, нет, - приземистая фигура шерифа, казалось, стала еще ниже от
подобострастия. - Но если я прав, сэр паписты... э... съедают это, да?
- Да, так говорят.
- Но тогда, это проклятый каннибализм, не так ли? - Анструтер снова выпрямился, дыша
энтузиазмом. - Я знаю, что это противозаконно! Почему бы не позволить этому жулику провести
свой фокус-покус, и мы арестуем всю эту банду, а? Избавиться от множества ублюдков одним
ударом, осмелюсь сказать.
Мистер Гудвин издал тихий стон. Он потер лицо, без сомнения, пытаясь ослабить приступ
зубной боли.
Мистер Лилливайт сильно выдохнул через нос.
- Нет, - сказал он холодно. - Боюсь, что нет, шериф. У меня приказ, чтобы священнику не было
разрешено проводить никаких церемоний, и он не должен принимать никаких посетителей.
- О, да? А что он тогда делает сейчас? - спросил Анструтер, указывая на темную палатку,
откуда раздался едва слышный голос Джейми. Я подумала, что, возможно, он говорил по-
латыни.
- Это совсем другое, - с раздражением произнес Лилливайт. - Мистер Фрейзер - джентльмен.
А запрещение насчет посетителей должно гарантировать, чтобы священник не совершал
секретные бракосочетания, и не касается этого.
- Благословите, отец, ибо я согрешил, - внезапно довольно громко произнес на английском
Джейми, и мистер Лилливайт вздрогнул. Отец Кеннет что-то забормотал вопросительно.
- Я виновен в грехе вожделения и грязных помыслах, обуявших мои ум и плоть, - заявил
Джейми более громко, чем я считала благоразумным.
- О, что и говорить, - произнес отец Кеннет тоже внезапно громко. Он казался весьма
заинтересованным. - Теперь, насчет грязных помыслов, в какой форме они к вам приходили и
как часто?
- Ну, начать с того, что я смотрел на женщин с вожделением. Сколько раз? О, по крайней мере,
раз сто с моей последней исповеди. Вам нужно знать, святой отец, какие это женщины, или
достаточно того, что я думал сделать с ними?
Мистер Лилливайт заметно напрягся.
- Я думаю, дорогой Джейми, у нас нет времени, - сказал священник. - Но если бы вы могли
рассказать один или два случая, чтобы я мог составить представление... э... о серьезности
согрешения?
- О, конечно. Ну, самый худший был случай с маслобойкой.
- Маслобойка? А-а... это такая с торчащей ручкой? - тон отца Кеннтет был полон печального
сострадания к возможным непристойным мыслям, вызванным этим устройством.
- О, нет, отец, это была маслобойка-бочка, которая лежит на боку и с маленькой ручкой, чтобы
крутить. Ну, она крутила ее с такой силой, что шнурки на ее лифе развязались, и ее груди
подрыгивали туда-сюда, а рубашка прилипла к телу от пота. А маслобойка была как раз такой
высоты и так закруглялась, да? - что мне захотелось наклонить ее на бочку, задрать ее юбки и...
От удивления я невольно открыла рот. Это мой лиф он описывал, мои груди и мою
маслобойку! Не говоря уже о моих юбках. Я помнила этот случай очень хорошо, и если он
начался с нечистых помыслов, на этом он не закончился.
Шорох и бормотание отвлекло мое внимание на мужчин. Мистер Лилливайт схватил за руку
шерифа, наклонившегося к палатке с жадным вниманием, прошипел что-то и потащил за собой
вниз по тропе. Мистер Гудвин последовал за ними, хотя и с заметной неохотой.
Шум их ухода, к сожалению, заглушил дальнейшее описание Джейми своего греха, но, к
счастью, он также заглушил шелест листьев и треск сучьев сзади меня, возвестивших о
появлении Брианны и Марсали с Джемми и Джоаной на руках и Германом, который, как
обезьянка, висел за спиной матери.
- Я думала, они никогда не уйдут, - прошептала Брианна, всматриваясь в то место, где исчезли
мистер Лилливайт и его компания? - На горизонте чисто?
- Да. Иди сюда, - сказала я, протягивая руки к Герману, который охотно пошел ко мне.
- Ou nous allons, Grand-mere?(3) - спросил он сонным голосом, уткнувшись белокурой головкой
в мою шею.
- Шш. Увидеть Grand-pere(4) и отца Кеннета, - прошептала я ему. - Но мы должны вести себя
тихо.
- О, вот так? - сказал он громким шепотом и начал напевать вполголоса очень вульгарную
французскую песенку.
- Шш! - я прикрыла ему рукой рот, мокрый и липкий от того, что он ел. - Не пой, мой хороший,
мы не должны разбудить младенцев.
Я услышала тихий полузадушенный звук, который издала Марсали, приглушенное фырканье
Брианны и поняла, что Джейми все еще исповедовался. Он, казалось, разошелся во всю и теперь
придумывал - или я, по крайней мере, так надеялась - все новые случаи. Конечно же, он ничего
такого со мной не делал.
Я, вытянув шею, осмотрелась вверх и вниз по тропе, там никого не было. Я поманила девушек,
и мы пробрались сквозь темноту к палатке.
Джейми резко замолчал, когда мы проскользнули внутрь, потом быстро произнес.
- И грехи гнева, гордыни и ревности... о, и немного лжи тоже, святой отец. Аминь.
Он бросился на колени, быстро прочтя молитву раскаяния по-французски, и вскочил на ноги,
забрав у меня Германа, прежде чем отец Кеннет закончил говорить "Ego te absolve"(5).
Мои глаза адаптировались к темноте, и я смогла разобрать объемные формы девушек и
высокую фигуру Джейми. Он поставил Германа на стол перед священником и сказал.
- Быстро, отец мой, у нас мало времени.
- У нас также нет воды, - заметил священник. - Или вы, леди, догадались принести ее с собой?
Он поднял кремень и трутницу, пытаясь вновь зажечь лампу.
Бри и Марсали обменялись удивленными взглядами и одновременно покачали головами.
- Не беспокойтесь, святой отец, - произнес Джейми успокаивающе, и я увидела, как он
потянулся к чему-то на столе. Раздался короткий шорох открываемой крышки, и прекрасный
горячий запах виски заполнил палатку, а слабый колеблющийся свет фитиля разгорелся в ровное
ясное пламя.
- При данных обстоятельствах... - сказал Джейми, протягивая открытую фляжку священнику.
Отец Кеннет сжал губы, но скорее от подавленного смеха, чем от раздражения.
- При данных обстоятельствах, да, - повторил он. - И что может быть более подходящим, в
конце концов, чем вода жизни?
Он расстегнул свой воротник и вытянул висящие на кожаном ремешке деревянный крест и
маленькую стеклянную бутылочку, закупоренную пробкой.
- Святой елей, - объяснил он, открыл бутылочку и поставил ее на стол. - Благодарения
Пречистой деве, что они были у меня на теле. Шериф забрал коробку с моими
принадлежностями для мессы, - он сделал быструю инвентаризацию объектов на столе,
отсчитывая их пальцах. - Огонь, елей, вода - что-то вроде того - и ребенок. Очень хорошо. Вы и
ваш муж будете крестными родителями, я полагаю, мэм?
Он адресовал вопрос мне, так как Джейми подошел к выходу.
- Для всех их, отец, - сказала я и крепко схватила Германа, который, казалось, собирался
спрыгнуть со стола. - Потерпи, милый, еще немного.
Услышав тихий свист металла, вытягиваемого из кожаных ножен, я оглянулась и увидела, что
Джейми стоял на страже у входа с кинжалом в руке. Приступ мрачного предчувствия сжал мой
желудок, и я услышала, как Брианна рядом потянула воздух.
- Джейми, сын мой, - произнес отец Кеннет тоном легкого упрека.
- Продолжайте, пожалуйста, святой отец, - очень спокойно ответил Джейми. - Я хочу крестить
своих внуков сегодня вечером, и никто не сможет мне помешать.
Священник вздохнул с небольшим присвистом, потом покачал головой.
- Да. И если вы кого-нибудь убьете, я надеюсь, у меня будет время снова отпустить вам грехи,
прежде чем нас обоих повесят, - пробормотал он, беря масло. - Если у вас будет выбор, убейте
шерифа, дорогой, хорошо?
Резко переключившись на латынь, он откинул копну светлых волос Германа, и его большой
палец ловко чиркнул по лбу губам и животу мальчика, делая крестное знамение, отчего тот
согнулся и захихикал.
- От-имени-этого-ребенка-вы-отказываетесь-от-сатаны-и-всех-его-деяний? - спросил он,
говоря настолько быстро, что я едва поняла, что он снова перешел на английский, и только
успела присоединиться к Джейми в ответе крестных родителей, послушно произнеся "я
отказываюсь от них".
Я нервничала, прислушиваясь к любым звукам, которые могли возвестить о возвращении
мистера Лилливайта и шерифа, воображая, какая шумиха поднимется, если они обнаружат отца
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |