- Джейми, - сказала я и снова положила ладонь на его руку, - оставь его в покое. Пожалуйста.
Он положил свою ладонь на мою и сжал ее, но я не почувствовала заверения в этом жесте.
- Не беспокойся, сассенах. Я спрашивал все неделю сбора у разных людей от Галифакса до
Чарльстона. Этого человека в колонии нет.
- Хорошо, - сказала я. Да, это так, но я не могла не заметить того, с каким упорством он
выспрашивал о Боннете, и что он не обещал прекратить поиски.
- Оставь его, - сказала я тихо, глядя ему в глаза. - У нас и так много проблем. Нам не нужны
еще неприятности.
Он пододвинулся ближе, предвосхищая мои возражения, и я почувствовала мощь его мускулов,
касающихся моего тела - в его руке под моей ладонью, в его бедре, прикасающемуся к моему
бедру. Силу костей и силу ума, окружающих ядро стальной воли, что делало его смертельным
снарядом, если он выберет цель.
- Ты говоришь, это твое дело, - его глаза были спокойны, их синева несколько выцвела в
неярком осеннем свете. - Я знаю, что это мое дело. Ты со мной тогда?
Мою кровь наполнили ледяные иглы паники. Проклятие! Он собирался сделать это. Была
только одна причина искать Стивена Боннета, и он имел ее в виду.
Я развернулась на месте, поворачивая его с собой, так что мы оказались лицом к огню,
держась за руки. Брианна, Марсали и Баги с увлечением слушали Фергюса, которой им что-то
рассказывал с раскрасневшимся от холода и смеха лицом. Джемми был повернут лицом к нам и
глядел на нас из-за плеча матери широко раскрытыми любопытными глазами.
- Они твое дело, - сказала я низким, дрожащим от напряжения голосом. - И мое. Разве Стивен
Боннет не достаточно навредил им, всем нам?
- Да, более чем достаточно.
Он притянул меня к себе, и я могла чувствовать сквозь одежду жар его тела, но его голос был
холодным, как дождь. Взгляд Фергюса метнулся в нашу сторону, он тепло улыбнулся мне и
продолжил свой рассказ. Для него мы, без сомнения, выглядели, как любящая пара, склонившая
головы друг к другу во взаимной привязанности.
- Я позволил ему уйти, - сказал Джейми спокойно, - и видишь, сколько зла он принес? Разве я
могу позволить ему разгуливать на свободе, зная, что он собой представляет, и что я выпустил
его, чтобы он сеял вокруг себя разрушение? Это все равно, что выпустить бешеную собаку,
сассенах, и ты не должна меня останавливать.
Его рука была твердой, а пальцы холодны, как снег.
- Ты отпустил его, но корона поймала его снова, и если он сейчас свободен, то это не твоя
вина!
- Возможно, это не моя вина, что он свободен, - согласился он, - но конечно моя обязанность
позаботиться, чтобы он не оставался на воле. Если я могу.
- У тебя обязанности по отношению к своей семье!
Он взял меня за подбородок и нагнул голову, уставившись в мои глаза.
- Ты думаешь, я стану рисковать ими? Когда-нибудь?
Я напряглась, сопротивляясь некоторое время, потом опустила плечи и прикрыла глаза,
сдаваясь. Потом я сделала длинный дрожащий вдох и, не капитулировав совсем, попробовала
еще.
- Такая охота рискованна, Джейми, - сказала я тихо. - Ты знаешь это.
Его рука расслабилась, но он все еще обхватывая мой подбородок, обводя большим пальцем
контур моих губ.
- Я знаю это, - прошептал он. Парок его дыхания коснулся моей щеки. - Но я был охотником
долгое время, Клэр. Я не подвергну их опасности, я клянусь.
- Только себя самого? И что, ты думаешь, случится с нами, если тебя...
Уголком глаза я заметила Брианну. Она, слегка развернувшись, смотрела на нас, и ее сияющий
вид выражал одобрение сцены, в которой, как она считала, отражалась наша любовь. Джейми
также заметил ее, и я услышала тихое веселое фырканье.
- Со мной ничего не случится, - сказал он твердо и прижал меня к себе, заглушив мои
дальнейшие аргументы смачным поцелуем. От костра послышались негромкие аплодисменты.
- Вызов на бис! - крикнул Фергюс.
- Нет, - сказала я ему, когда он освободил меня. Я шептала, вкладывая в слова всю страсть. -
Никаких вызовов на бис. Я не хочу слышать имени Стивена Боннета никогда!
- Все будет в порядке, - прошептал он в ответ и сжал мою руку. - Верь мне, сассенах.
ГОРДОСТЬ
Роджер спускался от лагеря Финдли, не оглядываясь назад, перешагивая через кусты и
потоптанную траву, но мысли об этой семье не покидали его.
Оба мальчика были светлые рыжеволосые и не высокие - хотя выше своей матери - но
широкоплечие. Две младших девочки были темными и тоненькими с ореховыми глазами их
матери. Учитывая это и разницу в возрасте между ними, Роджер заключил, что у миссис
Финдли, скорее всего, было два мужа. И судя по их теперешнему положению, она снова вдовела.
Возможно, ему стоит упомянуть Бри о Джоан Финдли, как еще одном доказательстве, что брак
и вынашивание детей не всегда смертельны для женщины. Или лучше, пока не поднимать этот
вопрос.
Кроме мыслей о Джоан и ее детях, его преследовало воспоминание о мягких и сияющих глазах
Иэна Мхора. Сколько ему лет? - задумался Роджер, ухватившись за пружинистую ветку сосны,
чтобы не раскатиться на участке из мелкой гальки. Бледное искаженное лицо Иэна Мхора было
покрыто морщинами, но не от возраста, а от боли и страданий. Ростом он был не выше
двенадцатилетнего мальчика, но совершенно ясно, что он был старше своего тезки, а Иэну Огу
было шестнадцать лет.
Возможно, он был моложе Джоан, а, может быть, нет. Она обращалась с ним с уважением,
приведя к нему Роджера, как обычно женщина приводит гостя к главе семьи. В любом случае не
намного моложе, тридцать или чуть больше.
Христос, думал Роджер, как люди, подобные ему, живут так долго в такие времена, как эти?
Но когда, он, чувствуя неловкость, отходил от Иэна Мхора, в его сырое убежище проскользнула
девочка с миской молочной каши и села возле головы дяди с ложкой в руке. У Иэна были
конечности и пальцы, но прежде всего, у него была семья.
От этой мысли Роджер почувствовал стеснение в груди, что-то среднее между болью и
радостью, и под ними тяжелое чувство, когда он вспомнил о словах Джоан Финдли.
"Верните их домой невредимыми". И если он не сможет, то Джоан останется одна с двумя
девочками и беспомощным братом. Есть ли у нее какая-нибудь собственность? - задался он
вопросом.
С утреннего чтения прокламации он слышал довольно много разговоров о регуляторах.
Учитывая, что вопрос был недостаточно важен, чтобы попасть в учебники истории, он решил,
что вряд ли нынешняя ситуация с милицией выльется во что-то серьезное. Но если все-таки
дойдет до сражений, он сделает все возможное, чтобы держать Иэна Ога и Хью Финдли
подальше от опасности. А если деньги для ополчения все-таки будут, то они получат свою долю.
А пока... он заколебался. Он как раз проходил мимо лагеря Джокасты Камерон, который с его
многочисленными палатками, фургонами и навесами скорее напоминал маленькое поселение. В
преддверии своей свадьбы, и свадьбы племянницы, Джокаста привезла всех домашних рабов, а
также многих из полевых рабов. Кроме домашнего скота, табака и других товаров для торговли,
в лагере были сундуки с одеждой, постельным бельем и посудой, столы, большие бочки с пивом
и горы продуктов. Роджер и Бри завтракали сегодня с миссис Камерон в ее палатке, при этом
еда подавалась на фарфоре, расписанном розами. Сочная жареная ветчина с чесноком, овсяная
каша со сливками и сахаром, компот из сухофруктов, свежие кукурузные лепешки с медом,
ямайский кофе... его живот сжался с приятным урчанием от этого воспоминания.
Контраст между этим изобилием и нищетой лагерной стоянки Финдли невозможно было
перенести спокойно. Он развернулся на каблуках и стал подниматься к шатру Джокасты.
Джокаста Камерон была дома - если так можно было выразиться - ее забрызганные грязью
ботинки стояли снаружи. Несмотря на слепоту, она посещала своих друзей в сопровождении
Дункана и ее черного дворецкого Улисса. Однако чаще она принимала у себя, и с утра до вечера
ее шатер кишел визитерами, все шотландское сообщество колонии считало своим долгом
насладиться ее знаменитым гостеприимством.
Но, к счастью, в данный момент она оказалась одна. Роджер увидел ее через откинутый клапан
входа, она сидела, обутая в шлепанцы, откинувшись в плетеном кресле и опустив голову на
грудь, очевидно, задремав. Ее горничная Федра сидела возле входа с иглой в руке, работая с
синей тканью, которая лежала на ее коленях.
Джокаста почувствовала его первой, она распрямилась в кресле, и ее голова резко
повернулась, как только он коснулся входного клапана. Федра подняла глаза с запозданием,
среагировав на движение хозяйки, а не на его появление.
- Мистер МакКензи. Дрозд, это вы? - спросила миссис Камерон, улыбаясь в его направлении.
Он рассмеялся и, повинуясь ее жесту, наклонился, чтобы войти в палатку.
- Да. Как вы это делаете, миссис Камерон? Я не произнес ни слова, не говоря уже о том, чтобы
петь. Может быть, у меня музыкальное дыхание?
Брианна говорила ему о необычных способностях своей тети, компенсирующих потерю
зрения, но он был удивлен остроте ее чувств.
- Я услышала ваши шаги и почувствовала запах крови от вас, - сказала она спокойно. - Рана
снова открылась, не так ли? Садитесь, молодой человек. Налить вам чаю или чего-нибудь
покрепче? Федра, салфетку, будь добра.
Он непроизвольно дотронулся до разреза на шее. Он совсем забыл о нем в круговерти дня, но
она была права, рана снова кровоточила, покрыв красной коркой шею и воротник рубашки.
Федра уже ставила поднос со множеством булочек и пирожных на стол рядом с Джокастой.
Если бы не земля и вытоптанная трава под ногами, Роджер решил бы, что находится в гостиной
миссис Камерон в Речном потоке. И хотя на Джокасте был простой шерстяной арисэд, он был
скреплен богатой брошью с дымчатым топазом.
- Ничего страшного, - сказал он застенчиво, но Джокаста уже взяла полотняную салфетку из
рук горничной и стала промокать его рану. Ее длинные пальцы были прохладны и удивительно
ловки.
От нее пахло дымком, поскольку на горе все готовилось на кострах, но не было никакого
камфорного кисловатого запаха, который он обычно связывал с пожилыми людьми.
- Ц-ц, вы измазали кровью свою рубашку, - неодобрительно сообщила она, перебирая
засохшую ткань. - Мы можем постирать ее. Хотя вам не захочется надевать мокрую рубашку, до
вечера она никак не высохнет.
- Ах, нет, мэм. Спасибо, но у меня есть другая. Для свадьбы, имеется в виду.
- Хорошо.
Федра принесла маленький горшочек лекарственной мази, которую по запаху лаванды и
желтокорня он признал, как одну из мазей, изготовляемых Клэр. Джокаста зачерпнула мазь
пальцем и тщательно смазала рану.
Кожа миссис Камерон была мягкая и ухоженная, но с признаками не только погоды, но и
возраста. На ее щеках были румяные участки, состоящие из сеточек лопнувших капилляров,
которые с небольшого расстояния придавали ей здоровый цветущий вид. На ее руках не было
коричневых пятен, она была из богатой знатной семьи и всю свою жизнь на открытом воздухе
носила перчатки, однако, ее суставы распухли, и на ладонях имелись небольшие мозоли от
поводьев. Нет, она не была оранжерейным цветком, эта дочь Леоха, несмотря на ее богатое
окружение.
Закончив, она легко провела рукой по его лицу и голове, вытащила засохший листок из его
волос, и отерла его лицо кусочком влажной ткани. Потом, выпустив ткань из руки, взяла его за
руку.
- Вот так. Снова презентабельный вид! И теперь, когда вы готовы для компании, Мистер
МакКензи... Вы пришли поговорить со мной или просто шли мимо?
Федра поставила чашку чая и блюдечко с пирожным на стол рядом с ним, но Джокаста
продолжала держать его левую руку. Он нашел это странным, но неожиданная атмосфера
близости позволила ему свободнее изложить просьбу.
Роджер просто обрисовал ситуацию. Он часто был свидетелем того, как преподобный
Уэйкфилд вел подобные дела, и знал, что лучше всего позволить ситуации говорить за себя,
оставив окончательное решение на совести слушателя.
Джокаста слушала внимательно, слегка нахмурив брови. Когда он закончил свою речь, то
ожидал, что она задумается на некоторое время, но вместо этого она ответила сразу же.
- Да, - сказала она, - я знаю Джоан Финдли и ее брата тоже. Ее муж умер два года назад от
чахотки. Джейми Рой говорил о ней вчера.
- О, вот как? - Роджер почувствовал себя несколько глупо.
Джокаста кивнула и откинулась на спинку стула, задумчиво поджав губы.
- Вы понимаете, что это не только вопрос оказания помощи, - пояснила она. - Я была бы рада,
но Джоан Финдли - гордая женщина, и она не примет благотворительности.
В ее голосе слышалась тень упрека, словно Роджер сам должен был понимать это.
Возможно, он должен, подумал Роджер. Но он действовал импульсивно, находясь под
впечатлением от бедности семьи Финдли. Ему не пришло в голову, что, не имея ничего, Джоан
Финдли будет изо всех сил держаться за последнее, что у нее осталось - за свою гордость.
- Понятно, - медленно проговорил он. - Но ведь можно же найти способ помочь ей, не
оскорбив гордости?
Джокаста слегка склонила голову в одну сторону, потом в другую в удивительно знакомой для
него манере. Ну, конечно, Бри временами делала также, когда что-нибудь обдумывала.
- Может быть, - сказала она. - Праздничный ужин сегодня в честь свадьбы, да? Финдли
приглашены, конечно, и будут накормлены. И не будет ничего обидного, если Улисс соберет для
них пакет с едой в дорогу, в конце концов, не портиться же продуктам.
Она слегка улыбнулась, снова задумавшись.
- Священник, - произнесла она с внезапным удовлетворением.
- Священник? Вы имеете в виду отца Донахью?
Она приподняла густую бровь, глядя на него.
- А вы знаете на горе другого священника?
Она протянула свободную руку, и Федра тут же оказалась в пределах досягаемости хозяйки.
- Мисс Джо?
- Посмотри в сундуках, девушка, - сказала Джокаста, касаясь руки служанки. - Одеяла, шапки,
фартук или два, брюки и простые рубашки - оставшиеся от конюхов.
- Носки, - быстро вставил Роджер, вспомнив босые грязные ноги девчушек.
- Носки, - кивнула Джокаста. - простые, но из хорошей шерсти. У Улисса мой кошелек, скажи
ему, чтобы он дал тебе десять серебряных шиллингов и заверни их в один из фартуков. Потом
отнеси вещи отцу Донахью. Скажи, что они для Джоан Финдли, но он не должен говорить
откуда они. Он сам знает, что делать.
Она снова удовлетворенно кивнула головой и опустила руку девушки, сделав прогоняющий
жест.
- Ну, иди. Проследи за всем.
Федра пробормотала, выразив послушание, и оставила шатер, задержавшись только для того,
чтобы аккуратно уложить на табуретку синюю вещь, которую она шила. Он увидел, что это был
корсаж для подвенечного платья Брианны, изящно украшенный лентами. Ему внезапно пришло
видение белых грудей Брианны, выступающих над низким вырезом корсажа цвета индиго, и он с
трудом заставил себя вернуться к разговору.
- Прошу прощения, мэм?
- Я спросила, это пойдет? - Джокаста улыбнулась ему со знающим видом, словно могла читать
его мысли. Ее глаза были такими же синими, как у Джейми и Бри, но не такими темными. Они
смотрели на него или, по крайней мере, были направлены на него. Он понимал, что она не
могла видеть его лицо, но у него было жуткое впечатление, что она может видеть его насквозь.
- Да, миссис Камерон. Вы так добры.
Он подобрал ноги, собираясь подняться и уйти. Он ожидал, что она отпустит его руку, но
вместо этого она сжала ее сильнее.
- Не так быстро. У меня еще есть что сказать вам, молодой человек.
Он сел назад, выражая внимание.
- Конечно, миссис Камерон.
- Я не была уверена говорить ли сейчас или дождаться свадьбы, но поскольку вы здесь...
Она нагнулась к нему, сосредоточившись.
- Моя племянница говорила вам, что я хочу сделать ее своей наследницей?
- Да, говорила.
Он сразу же насторожился. Брианна, конечно, рассказала ему и в недвусмысленных
выражениях пояснила, что она думала об этом предложении. Он набрался решимости, чтобы
сейчас повторить ее возражения, надеясь, что сможет сделать это более тактично, чем Бри. Он
откашлялся, очищая горло.
- Я уверен, что моя жена ценит такую честь, миссис Камерон, - начал он осторожно, - но...
- Да? - прервала его Джокаста сухим тоном. - Я бы не подумала так, слыша то, что она говорит.
Но несомненно вы знаете ее мысли лучше, чем я. Но как бы там не было, я хотела сказать ей, что
я передумала.
- О? Ну что ж, я уверен, что она...
- Я сказала Джеральду Форбсу составить завещание, где я оставляю Речной поток и все свое
состояние Джереми.
- Кому... - ему потребовалась время, чтобы осознать ее слова. - Что, маленькому Джемми?
Она все еще была наклонена вперед, как если бы всматривалась в его лицо. Теперь она
откинулась назад, кивнув, но не отпустила его руку. И он, наконец, понял, что, не видя его лица,
она хотела понять его реакцию посредством этого прикосновения.
Ну что ж, добро пожаловать, что бы не сказали его пальцы, подумал он. Он был слишком
ошеломлен этой новостью, чтобы знать, как ответить на нее. Христос, что Бри сказала бы на
это?
- Да, - сказала она и мило улыбнулась. - Знаете ли, мне пришло в голову, что собственность
женщины переходит к мужчине, когда она выходит замуж. И хотя, разумеется, можно устроить
так, чтобы она оставалась у нее, это трудно, и мне не хотелось бы привлекать адвокатов больше,
чем необходимо. Я всегда считала это большим упущением в законодательстве, разве вы не
согласны, мистер МакКензи?
С чувством полного удивления он понял, что его намеренно оскорбляли. Не только
оскорбляли, но и предупреждали. Она посчитала, что он гоняется за предполагаемым
наследством Брианны, и предупреждала его не предпринимать никаких юридических действий,
чтобы получить его. Шок и гнев на мгновение связали его язык, но затем он нашел слова.
- О, вы подумали о гордости Джоан Финдли, но вы полагаете, что у меня ее нет? Миссис
Камерон, как вы смеете предполагать...
- Вы красивый парень, дрозд, - сказала она, не отпуская его руки. - Я трогала ваше лицо. И у
вас доброе имя МакКензи. Но в шотландских горах много МакКензи, не так ли? Некоторые из
них люди чести, некоторые нет. Джейми Рой называет вас родственником, но возможно, потому
что вы живете гражданским браком с его дочерью. Я не думаю, что знаю вашу семью.
Потрясение уступило месту желанию рассмеяться. Не знает его семью? Неудивительно, как бы
он смог объяснить ей, что является внуком в шестом поколении ее родного брата Дугала? Так
что он был не только родственником Джейми, но и ее племянником, хотя и слишком далеко по
генеалогическому древу.
- И на сборе никто не знает, с кем бы я не разговаривала, - добавила она, склонив голову набок,
как ястреб, высматривающий добычу.
Вот как? Она говорила о нем в своей компании и не смогла найти кого-нибудь, кто знал о его
происхождении. Подозрительное обстоятельство, разумеется.
Он задался вопросом, считала ли она его мошенником, обманывающим Джейми, или полагала,
что он участвует в каких-то махинациях самого Джейми? Нет, последнее вряд ли. Бри рассказала
ему, что ранее Джокаста намеревалась сделать своим наследником Джейми, который отказался,
опасаясь попасть в ее ловушку. Высокое мнение Роджера об интеллекте Джейми получило еще
одно подтверждение.
Прежде, чем он смог придумать какое-нибудь достойное возражение, она похлопала его по
руке, все еще улыбаясь.
- Итак, я решила оставить все маленькому мальчику. Это будет правильное решение, не так ли?
Брианна, конечно, сможет распоряжаться деньгами, пока маленький Джереми достигнет
совершеннолетия, то есть если с ребенком ничего не случится.
В ее голосе определенно слышалось предупреждение, хотя ее рот продолжал улыбаться, а
неподвижные глаза были направлены на него.
- Что? Что, во имя всех святых, вы подразумеваете под этим?
Он отодвинул табурет, пытаясь встать, но она сильнее схватила его руку. Она была довольно
сильной, несмотря на возраст.
- Джеральд Форбс будет исполнителем моего завещания, и еще есть три опекуна, чтобы
управлять имуществом, - пояснила она. - Если с Джереми все-таки что-то случится, все отойдет
моему племяннику Хэммишу, - ее лицо теперь стало серьезным. - Вам не достанется ни пенни.
Он вырвал свою руку и, в свою очередь, сильно сжал ее ладонь, так что ее вздувшиеся суставы
заскрипели. Пусть она прочитает по этому жесту, чего хочет он! Она охнула, но он не отпускал.
- Вы думаете, что я повредил бы ребенку? - его голос казался хриплым для своих собственных
ушей.
Она побледнела, но сохраняла достоинство, сжав рот и подняв подбородок
- Я так сказала?
- Вы много чего сказали, но то, что вы имели в мыслях, звучало громче, чем то, что вы
говорили. Как вы смеете подозревать меня в таких вещах?
Он выпустил руку Джокасты, бросив ее той на колени.
Она медленно потерла покрасневшие пальцы другой рукой, морща губы в размышлении.
Клапаны палатки колыхались на ветру со слабым потрескиванием.
- Хорошо, - произнесла она, наконец. - Я приношу вам свои извинения, мистер МакКензи, если
я обидела вас. Но я полагала, что будет хорошо, если вы бы будете знать, что я думаю.
- Хорошо? Кому?
Он вскочил на ноги повернулся к входу. С большим трудом он подавил желание схватить
фарфоровые блюда с пирожными и булочками и швырнуть их на землю на прощание.
- Для Джереми, - сказала она ровным голосом позади него. - И Брианны. Возможно, даже для
вас, молодой человек.
Он круто развернулся, уставившись на нее.
- Для меня? Что вы имеете в виду?
Она слегка пожала плечами.
- Если вы не сможете любить ребенка ради него самого, я подумала, что вы сможете хорошо
относиться к нему ради его наследства.
Он уставился на нее, слова застряли у него в глотке. Его лицо горело, и кровь звенела в ушах.
- О, я понимаю хорошо, - уверила она его. - Понимаю, что мужчина не может любить ребенка,
которого его жена родила от другого. Но если...
Он сделал шаг вперед и резко схватил ее плечо. Она испуганно дернулась, мигая, и огонь свечи
заплясал в топазовой броши.
- Мадам, - сказал он, говоря очень тихо в ее лицо. - Мне не нужны ваши деньги. Моей жене не
нужны ваши деньги. И моему сыну они не нужны. Засуньте их себе в одно место.
Он отпустил ее и вышел из палатки, едва не сбив с ног Улисса, который в замешательстве
посмотрел ему вслед.
ДОСТОИНСТВО
В собирающихся сумерках позднего дня люди переходили от костра к костру, как они делали
во все время сбора, но сейчас на горе ощущались другие настроения.
Частично, это была сладкая печаль расставания, прощание с друзьями, с обретенными здесь
привязанностями, осознание того, что с некоторыми людьми на земле уже не придется
встретиться. Частично, это было предвкушение, тоска по дому, ожидание удовольствий и
опасностей поездки в родные места. Частично, явное утомление, капризничающие дети,
мужчины, уставшие от ответственности, женщины, которых измотали заботы об одежде и
здоровье семьи, а также готовка на открытом огне, когда они пытались накормить семью, имея в
распоряжении лишь скудные запасы из седельных сумок и вьюков.
Я сама испытывала все эти чувства одновременно. Кроме того, что я встретила новых людей и
услышала новые рассказы, я имела удовольствие - а именно удовольствием это было, несмотря
на свои печальные стороны - принимать новых пациентов, узнавать новые болезни и излечить
то, что можно было излечить, пытаясь найти способы ослабить страдания тех, кого нельзя было
вылечить.
Но тоска по дому была очень сильна - мой просторный очаг с огромным котлом и вертелом,
мой наполненный светом медицинский кабинет с ароматными связками крапивы и лаванды над
головой, бледное золото солнечного света в нем по вечерам. Моя перина, мягкие чистые
льняные простыни, пахнущие розмарином и тысячелистником.
Я на мгновение прикрыла глаза, погрузившись в это райское видение, затем открыла их,
возвращаясь к действительности - черная сковородка с остатками подгоревшей овсяной
лепешки, сырые ботинки, замерзшие ноги, влажная одежда, забитая вездесущим песком, пустые
корзины, где осталось только немного хлеба - сильно погрызенного мышами - десять яблок и
корка сыра. Три визжащих младенца, одна измученная молодая мать с воспаленными грудями и
треснувшими сосками, одна ждущая невеста на грани истерики, одна служанка с побледневшим
лицом и менструальными болями, четыре не совсем трезвых шотландца - и один такой же
француз - которые шатались от костра к костру, как медведи, не собираясь оказывать мне
никакой помощи этим вечером... и вяжущая боль внизу моего живота, говорившая о том, что
мои месячные - к счастью ставшие менее частыми - решили составить компанию месячным
Лиззи.
Я скрипнула зубами, схватила с куста холодную влажную тряпку и, сжимая бедра, направилась
вниз в отхожее место для женщин.
Первое, что я встретила, вернувшись оттуда, была вонь раскаленного металла. Я произнесла
несколько выразительных слов на французском из лексикона, который я приобрела в больнице
ангелов в Париже, где сильные выражения порой были лучшим доступным инструментом.
Рот Марсали широко открылся. Герман посмотрел на меня с восхищением и повторил слова с
чистым красивым выговором парижанина.
- Извини, - сказала я, обращаясь к Марсали. - Кто-то поставил пустой чайник на огонь.
- Ничего страшного, мама Клэр, - сказала она, легонько подбрасывая Джоани, которая снова
начала хныкать. - Это не хуже того, чему учит его отец. Сухие тряпки есть?
Я сама искала тряпку или крючок, чтобы ухватить горячую ручку чайника, но мне попадались
только мокрые подгузники и сырые носки. Однако чайник был дорогой вещью, и я не могла
пожертвовать им. Я обернула руку подолом юбки, схватила ручку и сняла чайник с огня. Ожог
пронзил руку сквозь влажную ткань, как удар молнии, и я бросила чайник.
- Merde(1)! - счастливым эхом отозвался Герман.
- Точно, - сказала я, сунув в рот вспузырившийся большой палец. Чайник шипел и дымился в
мокрой траве, я в сердцах пнула его, отбросив в грязь.
- Merde, merde, merde, - пел Герман, очень хорошо держа мелодию гимна "Роза, роза"(2), тем
самым показывая рано развившийся музыкальный слух, который, однако, в сложившейся
ситуации не был оценен по достоинству.
- Перестань, - сказала я.
Но он не перестал. Джемми захныкал в унисон с Джоан. Лиззи, у который был рецидив в связи
с уходом рядового Огилви, принялась стонать под своим кустом, и в довершение всего
маленькие шарики льда застучали по земле и по моей макушке. Я стянула с куста влажный
чепец и нахлобучила его на голову, чувствуя себя жабой под большим грибом. Не хватает только
бородавок, подумала я.
Град вскоре прекратился. Как только грохот уменьшился, со стороны тропинки послышался
хруст башмаков. Появился Джейми, сопровождаемый Кеннетом Донахью, градины корочкой
лежали на их плечах и волосах.
- Я привел на чай святого отца, - сказал он, сияя улыбкой.
- Чая нет, - сказала я, довольно злобно. И если он думал, что я забыла о Стивене Боннете, он
ошибался.
Повернувшись на звук моего голоса, он дернулся, демонстрируя преувеличенное потрясение
при виде моего чепца.
- Это ты, сассенах? - спросил он с шутливым ужасом, делая вид, что заглядывает под
свисающие воланы чепца. Учитывая присутствие священника, я воздержалась от того, чтобы
пнуть Джейми по чувствительному месту, ограничившись попыткой превратить его взглядом в
камень на манер Медузы Горгоны.
Он, казалось, не заметил моего взгляда, отвлекшись на Германа, который кружился, напевая
вариации на тему моих французских высказываний, используя мелодию "Греби, греби, управляй
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |