талант? Побрякушками на грудь? Памятником при жизни?
- Мы с тобой залезли в технологии будущего, - все еще пытался образумить
его академик. - А как настоящее может использовать их? В виде оружия? И
как оценить?..
Ковальчук начал медленно вставать, и в этот миг Дара выступила из-за спины
Насадного.
- Не убеждай изгоя, это бессмысленно! - шагнула к нему и вскинула руку. -
Ты искал счастье - я дам тебе счастье.
Томский чудотворец попятился точно так же, как недавно журналист, влип в
стену штольни.
- Постой! - академик перехватил руку Дары. - Он на самом деле гений!
Нельзя лишать разума настоящее! Пусть он останется...
- Чтобы служить кощеям? Нет, я исполню свой урок, Варга!
Она на миг заслонила Ковальчука, и когда отпрянула в сторону, перед
Насадным уже сидел счастливый, улыбающийся безумец...
* * *
Утонувший по брюхо вертолет никак не мог оторваться от земли, вмерзшее в
снег шасси держало крепко, но откапывать уже не оставалось времени. Белый
непроглядный вихрь, поднятый винтами, заслонил и так серенький угасающий
день: в это время на Таймыре уже не гасли яркие звезды. Дара раскачивала
машину на амортизаторах, давала превышенные обороты двигателя, опасно
манипулируя ручкой шаг-газа, норовила создать боковой крен, чтобы
вырваться из плена - вертолет оставался на месте, словно приросший к арене
цирка.
- Бью по колесам! - крикнул академик. - Надо убрать давление в шинах!
- Давай! Сбавляю обороты!
Насадный приоткрыл дверцу и наугад расстрелял оба передних колеса, потом
свесившись, левое заднее, и когда перевел ствол к правому, вдруг увидел
Кошкина, обхватившего стойку шасси.
- Взлетай! - немо орал бывший пилот, и, уперевшись в снег, пытался
оторвать машину. - Полный газ!
Или что-то другое, но в тот миг ему почудились именно эти слова, считанные
с движения губ.
Со всех сторон к недостроенному цирку неслись призрачные фигуры с ружьями.
- Взлетай! - повторил он команду, наклонясь к розовому уху Дары. - Полный
газ!
Она резко увеличила обороты, но машина оставалась на месте, словно
привязанная! Стрелка тахометра ушла в красный сектор, несколько секунд
вертолет натужно тянулся вверх, словно увязшая на липучке муха, и в этот
момент Насадный ощутил подземный толчок, всколыхнувший Астроблему. Машина
оторвалась внезапно, прыгнув вверх на сотню метров, так что Насадный
ощутил на себе всю тяжесть космической перегрузки. Кровью налилось лицо,
перекосило рот и красные сполохи заплясали перед глазами. Но, оглянувшись
на Дару, он увидел ее лицо!
Она была неземная женщина, ибо не могла переносить ее притяжения и
перегрузок. Он увидел искаженный, размытый, обезображенный образ, и именно
он накрепко запечатлелся в сознании. Через мгновение, когда машина
прекратила стремительный взлет, лик ее снова засветился.
- Мы взлетели! Я оторвала машину! - голос ее был еще искаженным в
переговорном устройстве, но она уже полностью владела собой.
- Это взорвался первый блок перепускной камеры! - крикнул он, хотя
ларингофоны доносили собеседнику даже шепот, - был подземный толчок!..
Машину стряхнуло с земли. Сделай круг! Сейчас будет еще один взрыв.
Придя в себя, она как бы снова ощутила радость полета и, накренив
вертолет, начала делать разворот. Толчок оказался настолько сильным; что с
крыш города сорвало снег, включилось полное уличное освещение и
вздымающимся шаром засиял купол в центре: вероятно, там прозвучала
тревога. По радиальным улицам со всех восьми сторон света к сияющей сфере
как и прошлой ночью бежали люди, занимая свои места. Машина набрала высоту
двести метров, и открылся светящийся круг над городом - охранный,
переплетенный колючей проволокой, очерченный светом и следами от снегохода
"Буран". Тем временем в небе над головой начало разгораться полярное
сияние, дополнительно освещая взбудораженный живой пятачок среди
бесконечного белого безмолвия.
- Посмотри, что у нас на шасси, - попросила Дара. - Кажется, подняли
сугроб...
Насадный открыл дверцу, щурясь от потока воздуха, свесился вниз и увидел
спину с бубновым тузом. Кошкин сидел на шасси, обхватив стойку, и вертел
головой. Дотянуться до него было невозможно, да и опасно - ветер буквально
выдувал академика из кабины. Тогда он достал страховочный трос и метнул
его в Кошкина - карабин ударил по спине.
- Цепляйся!
Он повернул лицо против ветра, увидел Насадного и будто бы засмеялся. Или
ветер так исказил его лицо...
- Лечу! - вроде бы крикнул он. - Я лечу! В этот миг произошло непонятное:
звезды изменили свое местоположение и полетели с земли. Одна, светящаяся
ярко, как Венера, пронеслась так близко, что можно было дотянуться рукой.
- Что это. Дара? - спросил он, включив СПУ.
В наушниках слышались обрывки каких-то переговоров с землей. Дара не
отвечала. Тогда он втянул назад страховочный фал, закрыл дверцу и
протиснулся к своему креслу.
Лицо Дары, после перегрузки принявшее какое-то особенное, божественное
свечение, показалось спокойным, хотя она говорила что-то резкое, прижав
ларингофоны к горлу. Он ничего не понял из радиообмена и сообразил, что
дело плохо, когда увидел пролетающие рядом с кабиной светящиеся трассеры:
с земли, из района аэропорта, била зенитная установка. Белые Братья
закупали боеприпасы не только в национальном парке США...
Дара выключила освещение и проблесковые маячки, горели только приборы в
салоне, и оттого земля стала светлее. Она завершила первый круг,
ориентированный примерно по периметру города, и далее пошла с набором
высоты. "Шилка" с аэродрома поливала из всех четырех стволов, независимо
от удаления, и всплески пламени прерывались лишь на короткий миг, когда
меняли ленты с боеприпасами. Насадный ощутил в этой стрельбе отчаяние:
время отсчитывало последние минуты существования не отмеченного на карте
города Астроблема и Белого Братства, его населяющего.
Поразительно! У Насадного даже не трепетала и не скорбела душа...
Дара совершила полный разворот.
- Чего мы ждем?
- Не готов второй блок перепускной камеры, - спокойно отозвался академик.
- Идет накопление концентрации газа и его ионизация.
- Я не разбираюсь в тонкостях технологий, - был ответ. - Но у нас
расчетное количество топлива.
- Надо ждать. Я должен это увидеть.
- Что там на шасси?
- Человек. Кошкин.
Завершая второй круг, вертолет попал под прицельный обстрел и две пули
продырявили хвостовую часть вертолета. В салон снова потянуло холодом.
Дара взяла ручку на себя и потянула вверх, одновременно увеличивая радиус
разворота.
От взрыва второго блока над городом взвилась снежная пелена, и когда
осела, Насадный рассмотрел спираль вокруг сферы, выстроенную из людей. Они
качались, словно маятники, и длинные тени, видимые только сверху,
расчеркивали город на множество трепещущих радиальных линий.
- Можно ложиться на курс? - спросила Дара.
- Нет... Я обязан увидеть все!
- Но на "Разряде" было всего два блока! Они взорвались! Установки больше
не существует!
- Еще немного, - попросил он. - Потерпи.
- В обрез запас горючего! Сколько времени нужно?
- Не знаю, - Насадный не отрывался от стекла боковой дверцы, глядя на свое
детище. - Некогда было делать расчеты. Есть третья камера.
- Нет третьей! Я видела "Разряд"!
- Третья - сам бокс и штольня.
- Но у нас не хватит топлива, Варга!
Он помолчал, взирая на опасные строчки трассирующих пуль, нажал тангенту,
спросил хладнокровно:
- Почему ты называешь меня этим именем - Варга?
- Потому что ты - Варга, хранитель соли Вечности. Это твой рок.
- Я подумал, нечто другое.
- Что именно?
- Мне слышится иной смысл... Кажется, моя мать называла так отца... В
минуты нежности...
- Не отвлекай меня! - она уронила, а потом выровняла падающую машину, и
тем самым спасла от огня "Шилки". - С аэродрома взлетел вертолет. Ты видел?
- Нет...
- Сейчас увидишь...
В тот же миг из непроглядного, расчерченного звездами пространства ударила
очередь из крупнокалиберного пулемета. Пронизанный навылет дюраль
засвистел пробоинами. Дара резко уронила машину вниз и по косой стала
уходить к земле.
- Скоро?! - услышал он сдавленный голос.
- Не знаю... Не знаю!
- Уже семь минут в минусе!
- Еще один круг.
Она помедлила, сказала холодно и бесстрастно:
- Нас атакуют слева. Бей иллюминатор. Насадный трижды ударил стволом
автомата в выпуклый квадрат стекла - даже трещины не появилось...
- Бей! - крикнула она, забыв включить СПУ - прочитал по губам.
Очередь вынесла лишь рваный лоскут триплекса, свистящий гул в кабине
заложил уши, показалось, крупные звезды, захваченные вакуумом, втягиваются
и кружатся в салоне. Ослепленный ими, Насадный ощупью перевернул спаренный
магазин и передернул затвор.
- Слева по борту... Полета метров... В тот миг он уже не разбирал, откуда
звучит команда и кто отдает ее; звездный косой ливень высветил туповатую
кабину тяжелой "шестерки", и академик не целясь, ведомый интуитивным
чутьем, нажал спуск.
Он не видел попадания, да и не мог видеть из-за яркой и долгой вспышки на
конце ствола. Когда же затвор в последний раз толкнул руку и остался в
открытом положении, а стремительно мелькающие, слившиеся в Млечный Путь,
звезды прекратили свой бег из-за того, что Дара круто переложила машину на
другой бок, Насадный услышал прежний жесткий голос:
- Пришедшее из земли да пусть уйдет в землю.
Через несколько секунд над сумеречной, исчерченной неясными сполохами
тундрой полыхнула яркая и долгая вспышка, огненный шар взметнулся вверх,
осветив гигантский круг багровых снегов, и, чуть ли не достав вертолета,
медленно истаял, рассыпался и угас, как новогодняя иллюминация. Академик
сначала ослеп, и когда проморгался, увидел внизу правильный светящийся
круг, разбитый на сегменты радиальными улицами, примыкавшими к сияющему
куполу, как лучи к солнцу. Город еще оставался цел и невредим, сбитый с
крыш снег лишь четче обозначил его контуры и общий рисунок.
- Расчетное количество топлива - минус девятнадцать минут, - сухо
прозвучало в шлемофоне. - Это минус восемьдесят километров до конечного
пункта.
- У нас на шасси человек! - вспомнил Насадный. - Придется втягивать его
без посадки!
- На зависание уйдет много топлива!
- Но он замерзнет, за бортом двадцать мороза. Она не ответила, увела
машину за святящийся круг колючей проволоки и, не снижаясь, застопорила ее
в воздухе. Насадный открыл дверцу, скинул трап, и, зацепившись за
страховочный трос, осторожно выполз на ступени. Поток воздуха бил сверху и
норовил сбросить вниз, академик чувствовал себя космонавтом, вышедшим в
открытый космос, - настолько опасным и одновременно чарующим было
пространство вне кабины.
Он много раз видел Астроблему во всех ракурсах и при любом освещении: в
июльскую полярную полночь она приобретала лунный, космический вид из-за
длиннейших теней, роняемых на безлесную тундру. Но уже в сентябре, если
смотреть с высоты птичьего полета, город превращался в плоскую,
невыразительную кляксу среди всхолмленного ландшафта нетронутых,
девственных ягельных полей с частыми вкраплениями крупных изумрудных озер.
В середине зимы, когда холод переваливал за пятьдесят и всякий источник
тепла превращался в столб тумана - прибавить к этому непроглядную полярную
ночь с густой осыпью морозной иглы, нечастыми и высокими полотнищами
северного сияния, не достающего поверхности тундры, - Звездная Рана вообще
исчезала из виду, размываясь в сумерках.
Впрочем, как и в долгие, сильные метели... И потому возникало обманчивое
чувство, что выстроенный в Заполярье город таинственен, многообразен в
своих проявлениях и потому вечен.
- Ну что там? - голос Дары в наушниках привел в чувство. - Ты достал
человека?
Он не отвечал, поскольку не мог оторвать руки от трапа, чтобы включить
тангенту СПУ. Сполз еще ниже, ощутил под ногами опору последней ступени,
и, утвердив три точки по законам скалолазов, только тогда потянулся рукой
к бубновому тузу.
Сначала показалось, что промахнулся и трогает рукой металл. Но когда
приоткрыл глаза, сквозь слезы увидел лицо Кошкина и свою руку...
Кошкин улыбался, даже обратившись в каменную глыбу, намертво приросшую к
стойке шасси.
- Минус двадцать пять минут - не дотянем сто километров, -
предупредительно прозвучало в ушах.
- Понесу тебя на руках, - так же спокойно отозвался академик, включив СПУ.
- Не отвлекай! - был приказ. Насадный заполз в кабину, закрыл дверцу и сел
на пол у входа. Откуда-то снизу била струя горячего воздуха и тут же таяла
в выстывшем салоне, однако обмороженное лицо заломило. Дара видела, что он
вернулся один и ничего не спрашивала. Двигаясь, словно закованный в
скафандр, он вытащил из-под баков брезентовый чехол с двигателя, заткнул
дыру в разбитом иллюминаторе. Потом забрался на место штурмана и, грея
дыханием пальцы, стал смотреть за окно.
В глазах еще долго стояло улыбающееся лицо Кошкина - точь-в-точь такое же,
как в латангском аэропорту, когда он просил деньги на коньяк, чтобы
разогреть кровь...
- Заходим еще на один круг, - сообщила Дара, неожиданно ставшая щедрой на
топливо, - Странно, с земли перестали стрелять... Что бы это значило?
Академик не мог рассчитать, когда сработает последний, третий блок
перепускной камеры "Разряда", поскольку он не был предусмотрен проектом,
однако существовал по вине гениального безумца Ковальчука. Изучая агрегаты
установки, он вырезал отверстие в ионизаторе, чтобы посмотреть начинку, и
это простейшее действие автоматически превратило космическое оружие в
земное. Точнее, в подземное. Выпущенная на волю смесь газов медленно
заполняла бокс и весь катакомбный цех, и когда его соотношение достигнет
критического значения, в третий раз автоматически сработает ионизатор.
Едва освещенная штольня вначале должна просто засветиться, как гигантская
неоновая лампа, затем набрать высочайшую, слепящую яркость и тогда
автоматически включится ГИН - генератор импульсных напряжений...
Он еще не знал, - и никто в мире не знал, - что произойдет в миг, когда
искусственная молния, сорвавшись с огромного медного шара-разрядника,
достанет другого, проделав путь в четыре метра наперекор ионизированной
внешней среде...
Академик больше не отрывался от лобового стекла, поскольку Дара почему-то
уронила машину в пике и с высоты семисот метров понеслась в центр города,
на светящийся купол. Он заметил момент включения ГИНа, когда освещение
периметра и улиц города сильно упало и почти спрятало землю от взора -
генератор набирал десять миллионов вольт, накапливая их в конденсаторы.
Дизель-электростанция была рассчитана на такое напряжение лишь при
условии, если город будет полностью отключен от питания.
Набор мощности длился несколько секунд, после чего улицы осветились еще
ярче, благодаря резкому скачку энергии, и первое, что увидел Насадный, -
тугая спираль людей вокруг сферы вдруг повалилась на землю, словно домино,
выстроенное по кругу, затем дрогнул и, обратившись в белый снег из
дробленого стекла, осыпался купол, его металлическая основа вмиг
превратилась в черный остов, напоминающий грудную клетку выветренного в
степи человеческого скелета.
И только потом, распространяясь от центра к периферии, пошла волна
вздымающегося снега. Она катилась вдаль, вширь и ввысь, так что скоро
машину окутало снежным вихрем, и город внизу исчез в исчерченной огненными
сполохами, густой грозовой туче. Насадный не видел его разрушения и потому
оставалось чувство, будто он еще жив, как остается навечно живым отец, к
которому ты не успел на похороны...
Дара взяла ручку на себя и тянула, пока в небе вновь не показались звезды.
В воздухе и тем более под занавесами полярного сияния было невозможно
испытать силу подземного толчка. В Латанге не было сейсмостанции, и лишь в
Усть-Тарее и фактории Новорыбная было зафиксировано землетрясение силой
четыре балла - зазвенела посуда в шкафах, закачались лампочки и кто-то
споткнулся на ровном месте. Однако же по расчетам в эпицентре оно
составляло выше двенадцатибалльной оценки по шкале Рихтера...
Грузовой вертолет Ми-6 с керном, упокоившимся Аквилоновым и стариком
Менуховым на борту стартовал ровно в полдень. Зимогор уж было облегченно
вздохнул: остальные два с начальством теперь не задержатся, однако у
прилетевшей публики был свой четко соблюдаемый регламент: едва утих ветер
поднятый винтами, как бортпроводники оставшихся двух правительственных
машин стали затаскивать под сети раскладные столики, стульчики и коробки
со снедью.
Обеденное время и прием пищи являлись обязательным ритуалом, и нарушить
его не могли ни аварийная скважина, ни только что застрелившийся начальник
экспедиции. За Зимогором прибежал Ангел - самый низший по иерархии среди
гостей, однако разговаривал как с еще более низшим, несмотря на недавнее
повышение. Олег явился перед честной компанией, когда та уже хорошо выпила
и закусила. Стюардесса поставила ему стул перед чистым прибором, и он
оказался лицом к лицу с женщиной в черном деловом костюме. На
новоиспеченного начальника экспедиции кроме нее и улыбчивого бывшего
Минфина никто не обратил внимания, однако когда эта облеченная властью
барышня заговорила, Зимогор сразу же отметил, что остальные прислушиваются
и ловят каждое слово. Вероятно, только ей позволялось снизойти до общения
с ним...
Олег предполагал, что сейчас начнутся производственные вопросы и все
завертится вокруг бурения новой скважины и сроков, но, видимо, обеденный
ритуал исключал всякие деловые, разговоры и барышня была настроена на
отдых.
- Как вы полагаете, местный климат одинаково благотворно действует на
всех? - после ничего не значащей затравки спросила она. - Или есть
какие-то противопоказания? Вы себя здесь хорошо чувствуете?
По участливо-медицинскому тону ее можно было отнести к работникам
здравоохранения.
- Нормально, - односложно сказал Олег, стараясь определить, куда же она
клонит.
- Но вид у вас... Скажем, не особенно-то здоровый. Это влияние среды?
- Социальной среды, - со скрытым сарказмом поправил Зимогор.
- Да, да, да, - поняла она, имея в виду смерть Аквилонова. - Говорю к
тому, что есть предложение совершить небольшую прогулку. А этот неприятный
случай с самоубийством... Есть сомнения.
- Аквилонов чувствовал себя здесь великолепно, - сообщил он. - Я
разговаривал с ним за минуту до смерти.
- Что он говорил вам? - улыбнулся эксперт.
- Наставлял, как руководить экспедицией, - уклонился Олег. - И о погоде...
- А потом пулю в лоб?
- В сердце.
- Тем более - в сердце... Повторите нам его последние слова.
Зимогор двинул ногами под столом, и полные рюмки плеснули на скатерть.
- Бывают же такие места на земле, где хорошо человеку, - дословно передал
он.
- Замечательная фраза, - улыбнулся тот, обращаясь к одному из гражданских.
- Она что-нибудь вам говорит?
- Говорит, - обронил его собеседник и посмотрел на часы. - Надо спешить.
Через два часа Манорая войдет в зону видимости спутника.
- И ни на что не жаловался? - воспользовалась паузой деловая женщина.
- Нет, напротив...
- Может быть, переживал из-за аварии? Сердце? Больная совесть...
- Он радовался. Никогда не видел таким...
- Господа, все в порядке! - провозгласила барышня, обращаясь к застолью. -
Прогулка опасности не представляет.
- Полагаемся на ваш авторитет, - заметил Эксперт. - Но охрана не помешает.
И думаю, не помешает взять с собой кое-что с нашего стола. На природе
очень хорошо пойдет. Знаете, господа, у меня здесь появился зверский
аппетит.
- Безопасность обеспечим, - заверил Ангел и ушел давать распоряжения
лейтенанту Перцеву.
- Вы согласны быть нашим проводником? - ласково спросила барышня.
Зимогор, так и не прикоснувшись к еде, встал.
- Простите... Вы верно заметили, чувствую себя плохо. Начальник партии
проводит, он здешние места знает...
Конечно, не следовало начинать так карьеру начальника экспедиции, однако
Ангел оставался на участке и мог забрести в избушку Ячменного, где была
Лаксана. Олег поймал начальника участка возле конторского вагончика.
- Поведешь начальство на экскурсию. Собирайся быстро!
- Понял... Я понял, что надо сделать! - тихо и завороженно проговорил тот.
- Я им покажу кузькину мать. Экскурсия как раз на руку! Они же водку с
собой берут? Берут!
- Не вздумай выкинуть глупость! Поводишь часа полтора и назад.
- Но придется вторую скважину бурить!
- Веди! И чтоб они поскорее отсюда улетели! Ячменный вдруг стал веселым и
обреченным.
- Олег Палыч, у меня к вам лишь одна просьба. Теперь как к начальнику
экспедиции... Дайте отпуск на месяц? Не сбегу, не спрячусь, до конца
расхлебаю, вместе с вами... Но пока бурить не начали, дайте? Хочется мне
на родину съездить, в деревню Мардасово. Проверить хочу, оттуда ли я
родом. А то, может, пригрезилось мне? Дайте, Олег Палыч? Всю жизнь без
родни, так может там найду? Может, деды остались, дядьки-тетки?..
- Вернешься - поговорим, - пообещал Зимогор. - К своей избушке не
подпускай, стороной проведи.
- Понял!
Через четверть часа высоких гостей переобули в сапоги, прилетевшую с ними
охрану распределили так, чтобы сопровождать и поддерживать каждого: по
каменным развалам ходить после дождей было опасно - впереди и сзади
поставили автоматчиков Перцева, и вся эта процессия двинулась по склону к
речке. И в первую очередь их заинтересовала избушка под шляпой каменного
гриба. Экскурсанты сделали зигзаг и направились к останцу. Окольным путем,
чтоб не попадаться на глаза, Олег помчался вниз, но было поздно. Гости
окружили прилепленное "ласточкино гнездо" и что-то живо обсуждали,
сробевший Ячменный бездействовал. Дверь была закрыта на ключ, но
непредсказуемая Лаксана могла отпереть замок изнутри и выйти, увидев
людей. Положение спас Эксперт, оттащил любопытных и повлек вниз, к шумящей
Манорае.
И только Зимогор облегченно перевел дух, как заметил Ангела, выпутавшегося
из маскировочных сетей. Он все еще не успокаивался, рыскал по участку,
разговаривал с рабочими и уже острил когти на избушку начальника партии -
последний не проверенный им объект, к которому вела хорошо набитая и
видимая из космоса тропа. Кроме того, расслабившиеся пилоты взяли у
кого-то удочки и по дороге на рыбалку тоже проявили повышенный интерес к
строению под останцем.
Олег больше не отходил от него.
Ангел же явился, когда до возвращения с прогулки гостей оставались
считанные минуты. Зимогор встретил его на подходах, но особист упорно
потянул к своей цели.
- Как у вас впечатления? - вроде бы добродушно спросил он, шагая по
тропинке вниз. - Вы тут второй день... У вас не появлялось чувство, что за
участком работ ведется пристальное наблюдение?
- Появлялось, - сказал Олег, чтобы остановить Ангела.
Тот шел невозмутимо и уже поглядывал на каменный гриб.
- Посторонних не встречали? В непосредственной близости от объекта?
- Нет, не встречал...
- В таком случае, кто же наблюдает?
- Спутник, из космоса.
Особист на ходу взглянул в небо, потом на Зимогора, обронил
многозначительно:
- Ну-ну... А кто с вами приехал?
- Со мной? - в тот миг Конырев напрочь вылетел из головы.
- С вами! С вами! - задиристо уточнил Ангел. - Толстый мужчина, прозвище -
Шейх.
- Это мой старый друг. Попросился отдохнуть...
- А вы что, на курорт ехали? Или на режимный объект?
И тут, увидев избушку, мгновенно забыл, о чем говорил. Вечно бледный, с
невыразительным лицом, Ангел вдруг побагровел, закричал:
- Я давал предписание Аквилонову - снести! Убрать! Почему эта лачуга до
сих пор стоит?!
- У него и спросите! - отрезал Зимогор. Тот сообразил, что кричать на
нового начальника экспедиции и в самом деле бесполезно, взбежал на
крылечко, рванул дверь.
И открыл! Хотя несколько минут назад Олег запирал на ключ...
- Вам придется уволить начальника партии! За нарушение режима!
Он вошел внутрь, встал, заслонив дверной проем, так что Зимогор вынужден
был оттеснить его, чтобы оказаться впереди.
Лаксаны на кровати не было, а на девяти квадратных метрах при всем желании
спрятаться человеку невозможно да и негде...
Ангел заглянул в ящики стола, приподнял крышку вьючника, брезгливо
взглянул на смятую постель и, неожиданно склонившись, достал упаковку с
оставшимися бутылками спирта.
- Комментариев не спрашиваю... Вам, Олег Павлович, придется сделать очень
серьезные выводы.
Зимогор вышел на улицу, осмотрелся, забежал к останцу с другой стороны:
кругом был альпийский луг и каменные осыпи, места открытые,
просматриваемые на километр и больше. Сердце оборвалось - ушла! Убежала,
исчезла так же внезапно, как явилась...
От речки поднимались люди, четыре стремительные фигуры прыгали по камням,
неслись как на пожар и в другое бы время вызвали тревогу, но сейчас Олег
смотрел сквозь них и видел пустоту.
- Я ни при чем, Олег Палыч! - задыхаясь, доложил Ячменный. - Один товарищ
потерялся... Сидели, пили... Отошел в сторону и нет. Уже час!
Прибежавший с ним полковник и два охранника бросились к Ангелу.
- Надо поднять людей! Всех, кто есть на участке! И вертолет! Организовать
поиск с земли и воздуха!
Ангел вмиг забыл о самовольной лачуге и вместе с полковником помчался под
сети, к вертолетам.
- Лаксану не видел? - спросил Зимогор.
- Олег Палыч, какое тут!.. Надо партию в ружье! Они там сидят! - Ячменный
кивнул в сторону Манораи. - Перепились напрочь! А вы нас за пьянку! Мыто с
горя. А они с чего?.. И пьяные такие дурные! Куражатся, норовят по лесу
разбежаться - охрана держать устала, хоть связывай. Женщина эта так вообще
стыд и срам! Разделась догола и давай плясать... Но главное, один-то
потерялся!
- Вот и Лаксана ушла...
- Что делать будем, Олег Палыч? С одной стороны нам на руку, с другой -
разборки начнутся еще круче... Надо искать этого!..
- Ищи... Пусть они убираются отсюда! Чем скорее, тем лучше!
Начальник партии побежал догонять Ангела, а Зимогор проводил его взглядом
и еще раз обошел каменный гриб, тупо глядя по сторонам. И вдруг вспомнил
космического мусорщика, который все время искал свою жену, и вот теперь
это начинается с ним, и он становится таким же смешным и злым...
Скоро из-под сетей вывалила толпа и скорой рысью направилась вниз по
склону. Вместе с работягами партии бежали оставшиеся солдаты охраны и даже
бортпроводники; Ячменный, как и положено командиру, вел свое войско и
покрикивал, чтобы не отставали. Однако толпа не походила на поднятых по
тревоге людей - напротив, слышались шутки, дурашливый хохот, а серьезный
человек, старший мастер Гнутый, вообще покатывался от смеха. И понять их
было можно: миновала гроза! Все осталось в прошлом, не надо отвечать ни за
пьянку, ни за аварию, поскольку начальство теперь оказалось в идиотском
положении.
Эта веселая компания начала раздражать Зимогора. Должно быть, вот так же
беззаботно и весело партия сбежала на праздник, куда он не успел, и ей все
сошло с рук! Олег подозвал Ячменного.
- Твоя работа, поэт? Ты пьянку устроил?
- Опять я! При чем здесь я? Они сами! - обидчиво заговорил тот. - Само
собой получилось! Я вообще к ихнему столу не подходил...
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |