«Я не могу, я просто не могу. Знаю, что он и сам этого хочет, но не могу. Понимаешь?» — беспомощно выпалил он.
«Хорошо. Не надо себя заставлять, — мягко произнес Крис. — Не ради такого. Avada Kedavra!»
Феникс вспыхнул искрящим, обжигающим пламенем, а через пару минут в ладони Гарри приветливо ворковал маленький красный птенец. Он сомневался, что Фоукс способен теперь самостоятельно удержаться на плече, поэтому осторожно опустил его на тело Джинни. Пол все-таки холодный, вдруг малышу это повредит, а с гладкой спины Саашшесс он точно свалится. Палочки нашлись в разных концах Тайной комнаты и уже через десяток шагов опять разлетелись в стороны. Крис, уже совсем забывший о рунных заклятиях, витиевато выругался и отправил ученика за очками. Обходя опасные участки, они снова собрали палочки, но вымыть полы решили через пару дней, когда можно будет забрать Клеть и Кулон. Заодно можно будет избавиться от выполнившего свое предназначение круга Тора. Дневник Гарри повертел в руках, он ощутимо жег пальцы, но так и не решил, что теперь делать. Крис почему-то считал, что память Тома Риддла, будущего Темного Лорда, когда-нибудь им пригодится. И тетрадь опустилась в шкатулку, из которой Риддл некогда вытащил последние сбережения своего великого предка. Секретная панель встала на место. Даже если кто и найдет Тайную комнату, немагический тайник обнаружить не так уж и просто.
Стоило ему попытаться поднять Джинни, как Крис возмущенно спросил, зачем им понадобилась мертвая девчонка.
«Надо отнести ее Уизли. Все-таки мы тоже отчасти виноваты в ее смерти. Не оставлять же тело здесь навечно».
«Не вижу проблемы. Спроси-ка свою любимицу, она людей кушает или только в камень превращает».
«Крис!»
«Гарри! — передразнил его наставник. — Собираешься прийти в Большой зал во время ужина, положить ее на стол и сказать, что случайно споткнулся о мелкую в коридоре? Так там сейчас не Дамблдор директором, а Малфой. Представляешь, что нам светит за подобную «находку»?»
Гарри оставил попытки поднять Джинни на руки. Странно, вроде такая маленькая, почему же такая тяжелая? Или это у него слабость после круциатуса? С другой стороны Люциус все равно не простит им представления с Веритасерумом и непременно попытается отомстить. На мелкую пакость аристократ не сподобится, а вот подставить Поттера не так уж и сложно, если у тебя для этого есть и мозги, и деньги, и влияние. Все вышеперечисленное у Малфоя имелось. Как только тело Джинни будет обнаружено — неважно где и при каких обстоятельствах, — виноват во всем тут же окажется Гарри Поттер.
Так. А кого Малфой не обвинит никогда и всеми силами станет прикрывать от закона?
«Крис, у тебя волосы младшенького еще остались? Не вечно же ему нам жизнь портить, пусть и что-то хорошее сделает».
Друг весело хмыкнул, но отправил туманного вестника с заказом и вытащил из Клети несколько пузырьков. Гарри развернул карту мародеров и довольно скоро нашел на ней обоих Малфоев. Принять облик Драко и на глазах нескольких надежных свидетелей принести в замок мертвую Джинни — что может быть проще? Только ведь и с самим слизеринцем надо что-то сделать, вдруг не вовремя выйдет из-за угла, то-то сюрприз будет. От идеи запереть его где-нибудь Гарри отказался почти сразу. Во-первых, его могли выпустить, а во-вторых, Драко потом будет точно помнить, что провел пару часов Мерлин знает где. Необходимо было изменить его память, вложить новые воспоминания, ранее принадлежавшие Гарри. Это он мог. Не слишком качественно, но мог. Гарри задумчиво провел пальцем по карте, отмечая дорогу до гостиной Слизерина. Мысль о замене памяти уже не казалась такой привлекательной. Как бы он ни старался, первый же опытный легиллимент увидит разницу между своими и наведенными воспоминаниями. Разве что надеяться на Люциуса, который сотрет сыну память, пока до того не добрались специалисты из аврората, чтобы затем выдать его за жертву настоящего убийцы. Или расскажет несколько сказок, вручит кому надо пару тяжелых, позвякивающих кошельков, и о деле быстро забудут.
Он не пошел на обед, а теперь пришлось пропустить еще и ужин, но предвкушение авантюры захватывало настолько, что голода не чувствовалось. Да и у Дурслей нередко приходилось довольствоваться стаканом холодного чая перед сном, и Гарри привык не слишком обращать внимание на просьбы желудка. Доставленный фиал с оборотным был завернут в кусок пергамента, на котором было размашисто написано о долге в тридцать пять галлеонов. Видимо, золота, что Крис дал Капитану почти два года назад, уже не осталось. Гарри добавил в зелье несколько волосков, тщательно размешал и вернулся к карте. Как назло, Драко никуда не ходил без сопровождения Крэбба и Гойла. Не в туалете же его караулить, в самом деле. Но Гарри повезло: Малфой в одиночестве поднялся в кабинет трансфигурации и остался там. Вряд ли это свидание, не на втором же курсе, скорее отработка. Кто как не МакГонагалл может назначить отработку сыну директора. Таким деканом нужно гордиться. Торопливо закутавшись в мантию и предупредив Саашшесс, что собирается вернуться в другом облике, он кинулся наверх.
Малфой, шипя и ругаясь сквозь зубы, скоблил парту. Пламя свечей неровно колыхалось, таблицы сухо шелестели, когда сквозняк усиливался. Судя по силе, с которой ветер бился в ставни, погода на улице стояла нелетная. Гарри бесшумно переступил порог и прикрыл дверь. Внезапно подумалось, что неплохо было бы добавить еще один штрих к истории о Малфое-маньяке. Он стянул мантию и криво усмехнулся, словно ловил слизеринца лет двадцать, не меньше, а затем случайно обнаружил под собственной кроватью.
— Добрый вечер, Драко, — проникновенно начал он.
Продолжать не понадобилось. Заготовленная речь пропала втуне. Малфой при первых же звуках ненавистного голоса подскочил на месте и резко развернулся. Должно быть, выражение лица Гарри произвело на него нужное впечатление: в сторону гриффиндорца немедленно полетело какое-то проклятие. То, что надо! Ярко-зеленые глаза победно вспыхнули, а в следующий миг Драко обмяк и повалился на парту. Работать в кабинете трансфигурации, где профессор МакГонагалл могла внезапно застать целых двух Малфоев, Гарри не собирался. Но оборотное зелье проглотил, чтобы не терять зря те десять-пятнадцать минут, необходимых для превращения. В Тайную комнату он спустился, левитируя перед собой бесчувственное тело. Зелье начало действовать, и Гарри мысленно поблагодарил Мерлина за то, что мантия не стала мала и не мешала дышать. Малфой был немного выше него, но не настолько, чтобы почувствовать себя некомфортно в новом облике. Просто удивительно, почему он такой худой. Ладно, Гарри до школы кормили очень и очень нерегулярно, тут и захочешь, а вес не наберешь. Даже несмотря на старания хогвартских домовиков, он до сих пор весил меньше любого из своих однокурсников. Но Малфоя-то дома не могли не кормить. Или он в последнее время перенервничал, забившись в угол и ожидая, когда же Поттер придет приносить белобрысое недоразумение в жертву? Вполне вероятно, тетя Петуния часто говорила, что стресс — наилучшая диета. Было сложно усомниться в ее словах, глядя на сухопарую фигуру тетушки.
— Щедрый подарок, — прошипела Саашшесс, принюхавшись к Малфою. — Но я бы все же предпочла свою первую добычу. Его ты тоже не смог убить?
— Это не то, что ты подумала, — Гарри торопливо закрыл собой Малфоя. Стоило прервать зрительный контакт, и тело шлепнулось на пол. Хорошо еще, было не так уж и высоко: Драко ничего и не почувствует, когда очнется. — Это не твой обед, и я не меняю его на Джинни. Я его ненадолго принес и потом заберу обратно.
— Какие странные существа — люди, — Саашшесс положила голову на свернутые кольца. — Тогда забери его до того, как на запах сбегутся комочки меха из леса наверху. Они мешают мне спать.
Догадавшись, что рептилия имеет в виду мелких хищников и падальщиков, в изобилии водившихся в Запретном лесу, Гарри быстро пообещал, что сегодня же избавит василиска от компании неподвижных детей. Стащить с Малфоя мантию оказалось минутным делом. Крис поправил широкое манжеты и заявил, что вышло очень похоже. Главное, не забывать о жестах и выражении лица. Отведенный Гарри час истекал, пришлось наложить чары левитации на Джинни и подходящих свидетелей выбирать уже по дороге. Неплохо было бы явиться в учительскую, но выдавать Драко за слабоумного убийцу, желающего гордо предъявить свой трофей, ему было не с руки. Зато неподалеку от директорского кабинета он отыскал несколько точек, подписанных незнакомыми именами. Впрочем, нет, одно знакомее имя среди них нашлось: Корнелиус Фадж, министр магии. Волшебники неспешно направлялись к выходу. Не иначе министр и некоторые представители Совета попечителей решили лично проверить, как обстоят дела в Хогвартсе при новом директоре. Что ж, будет им незабываемое впечатление.
Какое счастье, что в Хогвартсе столько сложных магических плетений! Отыскать среди них одно-единственное заклятье, пусть даже непростительное — непосильная задача. Поэтому Гарри передал Крису отобранную у Малфоя палочку и попросил наложить круцио на крупного паука. Приори Инкантатем сразу его выявит, но вот на ком именно использовалось проклятие, не скажет ни один ритуал. Видеть, с какой легкостью маг исполнил просьбу ученика, было неприятно. Но раз уж человек без лишних раздумий накладывает аваду, второе непростительное вряд ли вызовет у него затруднение. А затем Гарри глубоко вдохнул, подобрался. На миг в голове мелькнула странная мысль. Не перепутать бы палочки, их ведь у него теперь целых четыре: его, Криса, Джинни и Малфоя. Положим, палочку Джинни нужно уничтожить — кто знает, какие еще заклятия на ней обнаружатся. Он набрал во флакон немного крови Джинни, смешанной с ядом василиска, и брызнул на мантию. Совсем немного, иначе можно будет подумать, что сегодня пострадала не только Уизли, но едва ли не пол школы.
— Прости, Джинни, я не хотел. Если бы я не попался так глупо и не лишился бы палочки, Саашшесс не пришлось бы тебя убивать, — прошептал он, бросив последний взгляд на тело девочки.
Осталось меньше двадцати минут, надо действовать быстро. Гарри, все еще сжимая флакон с остатками крови, выскочил в коридор. Раскрасневшееся лицо, растрепанные волосы и сбившаяся на бок мантия, кое-где заляпанная кровью, не могли не обратить на себя внимание. Наткнувшись на четырех незнакомых магов, он изобразил легкое замешательство, быстро переросшее в испуг. Швырнув полупустым фиалом в высокого шатена, Гарри со всех ног бросился прочь. Судя по поднявшемуся шуму, остаток крови выплеснулся в лицо мага, и ответная реакция не заставила себя долго ждать. Он не мог повернуться и проверить, кто именно его преследует, но догадывался, что разобраться в ситуации и броситься за подозрительным школьником сумели не многие. Вот только куда не привыкшим к физическим нагрузкам волшебникам гоняться за легким, подвижным Гарри, для которого умение быстро бегать всегда означало безопасность. Он пролетел сквозь поток третьекурсников, наградив кого-то из них неприятным, но не смертельным заклинанием. И сбежал по лестнице, ведущей в подземелья. Ныряя в широкий арочный проем, бросил за спину империо. Империо, естественно, не сработало, зато нужный образ подтвердило. Как и брошенные в запале слова:
— Отец из вас чучела сделает!
Пыхтение за спиной тут же стихло. Видимо, кто-то разобрался в ситуации и решил не искать неприятностей. Но, судя по топоту, по крайней мере один из преследователей не отступил. Присутствие в Совете хотя бы одного смелого мага не могло не радовать. Гарри не понимал, почему он не пользуется заклинаниями. Боится навредить или, как и большинство магов, не приучен колдовать на бегу? Даже обидно немного, зря он, получается, все это время держал щит, относящийся ко второму октану. От сильного колдовства голова немного кружилась, но снимать щит было нельзя. Вдруг мужчина вспомнит, что он волшебник, как только защита спадет.
Теперь закрыть глаза, не останавливаясь, влететь в помещение, где реставрировались старые гобелены, потерявшие магию и самосознание, врезаться во что-то твердое и горячее. Саашшесс! Василиск мимолетным движением убрала его с дороги, Гарри почудилось, что ребра жалобно хрустнули. А мгновением позже змея велела открывать глаза. На пороге застыл тот самый маг, в которого полетел флакон. Темно-красное пятно расплывалось по шее и щеке, широко раскрытые глаза смотрели в большое зеркало. В это же самое зеркало только что глядела Саашшесс. Гарри пошевелился, было немного больно, но ребра он в этом году уже ломал и знал, что в этом случае ему было бы куда хуже. Наверное, завтра по телу расползется огромный синяк. Он трансфигурировал зеркало в потертый холст и забрался на спину василиска. Помещение было слишком маленьким, чтобы Саашшесс могла полностью в нем разместиться, и длинное тело наполовину скрывалось в секретном проходе, ведущем в Тайную комнату. Зато отсюда можно было быстро и незаметно уйти, за что Гарри и выбрал эту комнату для исполнения своего плана.
Когда он закончил вкладывать в голову Малфоя обрывки своих воспоминаний и вернул ему мантию, оборотное зелье давно перестало действовать. Гарри положил ладонь на грудь слизеринца. Что ни говори, а при телесном контакте влиять на разум куда легче. Четко выделил воспоминание, в котором Драко вскидывал палочку, вот только теперь тонкие губы разомкнулись, чтобы выплюнуть резкое круцио. Но это легко, это всего лишь замена одной детали. Вот Джинни бессильно упала на пол, вот во флакон полилась темная, густая кровь, вот зазвучали слова Люциуса: «…обстоятельства весьма необычны…», возникла перед глазами комната в особняке Малфоев, где лечил его Добби… И наконец — зеленая вспышка авады. Гарри сомневался, стоит ли вкладывать картину сгорающего феникса, но спускать на слизеринца всех собак не стал. Добавил застывшую в дверном проеме фигуру преследователя, растерянное лицо министра. Ну и хватит, пожалуй. Уже через пару минут ложные воспоминания перемешаются с истинными. Конечно, сильный ментальный маг сразу же увидит чужое вмешательство, но в Гарри все крепче становилась уверенность, что Малфой не станет вести сына к легиллиментам. Мало ли что еще может знать Драко о прошлых и настоящих планах отца.
Вернуть его в кабинет трансфигурации было не так уж и просто. Идти под мантией-невидимкой и нести тело, когда вокруг то и дело снуют незнакомые личности в аврорских мантиях, в кармане у тебя сидит новорожденный феникс, а Распределяющая шляпа все время норовит сползти на глаза, оказалось нелегко. Да что там нелегко! Даже вытаскивать из чужого разума нужные эпизоды оказалось куда проще. Превратить ношу во что-нибудь компактное Гарри боялся — вдруг потом расколдовать не сможет, лучше уж не рисковать. Все-таки человека, а особенно мага, очень сложно во что-то превратить. Возможно, кабинет МакГонагалл был не лучшим местом, чтобы оставить в нем Малфоя, только Гарри вроде бы полагалось находиться именно там. Только оставив слизеринца на полу, Гарри наконец понял, насколько же он устал. Пошатываясь, вышел в коридор, прислонился к стене и спрятал лицо в ладони. Мантии-невидимки на нем уже не было, но перспектива быть замеченным после отбоя отошла куда-то даже не на второй, а на сто второй план. Он по-прежнему ничего не ел с самого завтрака, но почему-то совершенно не чувствовал голода. Бросить бы все, уснуть, а они пусть дальше сами разбираются. Но нельзя. Надо кое о чем спросить Саашшесс, разыграть вторую часть представления под названием «Наследник Слизерина», да и просто привести мысли в порядок. Вообще Гарри казалось, что его ожидает не менее сотни важных дел, только ни одно из них не удается четко сформулировать.
— Поттер, — никогда еще он не слышал в голосе Снейпа столько ярости, — потрудитесь объяснить, что вы тут делаете. В школе объявлена чрезвычайная ситуация, а вы бродите по коридорам после полуночи?! — тут дыхание алхимика отчего-то сбилось. — Кто дал вам право выносить из кабинета директора Распределяющую шляпу? — медленно проговорил он.
Гарри понимал, что нужно как-то отреагировать на профессора. Но в груди разлилось до странности невесомое безразличие. Поэтому он только вяло шевельнулся, показывая, что все еще жив и даже может воспринимать человеческую речь. Профессора это не удовлетворило.
— Пятьдесят баллов с Гриффиндора за ночные прогулки, пятьдесят за нахождение вне гостиной во время комендантского часа и еще пятьдесят за кражу школьного артефакта. Поднимайтесь, Поттер! — потеряв терпение, Снейп схватил ученика за руку и без всяких усилий заставил того встать на ноги.
Гарри наконец поднял глаза на зельевара. Сегодня на него накладывали круцио, он видел бой феникса и василиска, смерть Джинни Уизли — или Тома Риддла? — и перерождение феникса. Он познакомился с будущим Волдемортом и сознательно оговорил Драко Малфоя. А еще по его вине оцепенел незнакомый волшебник, который наверняка был неплохим человеком. Не побоялся связаться с Малфоями и бросился в погоню, не пытался проклясть его даже после явной попытки применения непростительного. По сравнению со всем этим любые баллы, которые мог снять Снейп, казались такой ерундой…
Он расплылся в широкой улыбке.
— Знаете, профессор, все ваши баллы — это так мелочно.
— В таком случае вы не будете против потерять еще пятьдесят, — ласково проговорил зельевар.
— Вот круцио — совсем другое дело, — устало продолжил Гарри. — Эффект умопомрачительный, сам сегодня испытал. И, Мерлина ради, не цепляйтесь за меня так сильно! У меня феникс в кармане, если придавите, он опять сгорит.
Да что уж там — умирать, так с музыкой! И Гарри гордо продемонстрировал алхимику спящего Фоукса. Пусть профессор думает, что хочет. Если у него сейчас рушится тщательно выстраиваемая тридцать с лишним лет картина мира, то это только его проблемы.
— М-м-м, еще минус пятьдесят баллов за убийство феникса Дамблдора, профессор? — вежливо поинтересовался он.
19.01.2010
Глава 21.
Никогда еще Гарри не доводилось видеть директора таким растерянным. Он бережно сложил ладони, принимая новорожденного птенца, и обратил на гриффиндорца недоуменные голубые глаза.
— Как это произошло, Гарри? — голос переливался самой неподдельной печалью. — Неужели мистер Малфой?..
Гарри виновато помотал головой, опустил глаза в пол. Лгать Дамблдору напрямую нельзя, в ментальных искусствах ему до директора далеко, словно Уизли до золотых галлеонов. То есть теоретически, конечно, возможно всякое: и стихийный всплеск магии, и разыгравшаяся у старика мигрень, что помешает сосредоточиться на разговоре, и нежданно свалившееся на голову в виде завещания дальнего родственника или выигрыша в лотерею богатство. Но надеяться на такое было бы бессмысленно. Пришлось говорить чистую правду.
— Простите, профессор, я не хотел. Правда не хотел… Это я виноват в смерти Фоукса, — а теперь можно и немного перетасовать умело выталкиваемые на поверхность сознания картины. — Я шел в кабинет трансфигурации, — безлюдный коридор, освещенный десятком плавающих в воздухе свечей кабинет, — и застал там Малфоя. Он неожиданно атаковал, — Драко вскидывает палочку…
Тело второкурсника вздрогнуло и сжалось, вспомнив боль от второго непростительного. Раскаленную, тяжелую, обволакивающую, словно расплавленный свинец.
— Ложь! — зло выплюнул Люциус Малфой. — Необоснованная гнусная клевета!
Сквозь врожденное высокомерие и светский лоск впервые пробивалась ярость. Гарри удовлетворенно прикрыл глаза. Значит, даже каменного Малфоя можно пронять, ударив сразу по двум больным местам: сыну и чести рода. Напасть на представителя другого благородного рода — более того, на последнего из оставшихся в живых! Как бы парадоксально это ни звучало, но за подобную выходку Драко грозило даже больше, чем за убийство младшей Уизли. У рыжих как-никак оставалось еще шестеро здоровых, способных родить наследников сыновей. Да и аркана у них нет и никогда не будет, если Уизли не перестанут принимать в род грязнокровок, игнорируя предупреждения Стражей крови. Или и вовсе лет через двести превратятся в сквибов. Но если умрет Гарри Поттер — прервется линия Гриффиндор-Певерелл-Поттер, аркан семьи будет утерян навсегда. Сделать такое означает поставить под угрозу само выживание волшебного сообщества. Даже во время войн, сколь ни была велика взаимная ненависть, по меньшей мере один здоровый наследник мужского пола оставался в живых, чтобы не пропадали бесценные гены. Люциус Малфой не мог этого не понимать, потому о Джинни и словом не обмолвился. Носить клеймо убийцы предательницы крови легче и предпочтительнее, чем быть осужденным за попытку уничтожения последнего представителя рода, чья родословная прослеживается до самого Годрика Гриффиндора.
Текущая в крови магия удивительно хрупка. Понадобилось не одно столетие, чтобы найти оптимальный баланс смешения генов: браки с полукровками через каждые три-четыре поколения или союзы с магглорожденными через пять-шесть. Реже — и без вливания свежей крови женщины не смогут рожать жизнеспособных наследников. Чаще — и уникальная древняя магия, присущая лишь одному конкретному роду, аркан, мало-помалу растворится в чужой крови. Гарри не сомневался, что ему на совершеннолетие придет длинное письмо с подробным списком чистокровных невест Англии, вежливыми рекомендациями Стражей и советом не разбавлять кровь более необходимого. Но настаивать они все же не могли, и окончательное решение оставалось на разумении самого Гарри. Чем больше в мире становилось полукровок и магглорожденных волшебников, тем реже вскрывались подобные послания. Конверт со сложной печатью особого отдела Мунго догорал в камине, а счастливые молодые маги необдуманно заключали союзы «по любви», распадавшиеся уже через несколько лет. Стоит ли удивляться, что более двух третей Стражей открыто поддержали Волдеморта, пытаясь спасти хотя бы то немногое, что еще оставалось от истинной магии? Даже привилегии, закрепленные за чистокровными, являлись не пережитком прошлого, как считали грязнокровки, а призваны были помогать хранить и умножать магию рода. Будто соблазнительная конфета для капризного ребенка.
Гарри молча комкал одеяло. Почему он сразу не подумал о том, какие последствия эта история будет иметь для Малфоев? По старой привычке судил о ситуации по законом мира магглов, а не мира магии, и на тебе. И в голову не пришло, что минутный круциатус окажется серьезнее обвинения в убийстве. Даже жаль Драко, но отступать уже некуда.
Он перевел взгляд на столик для лекарств. Зелье, избавляющее от последствия второго непростительного, стояло на официальном заключении хогвартской медиковедьмы о том, что студент второго курса Гриффиндора Гарри Поттер действительно подвергся сорока-шестидесяти секундам пыточного проклятия. Заключение было подписано также целителем Кейнсом, аврором Грюмом и присутствовавшей на обследовании МакГонагалл. На самом деле поглазеть на такое дивное зрелище как обнаженный Избранный пришли все, кому было не лень, и кто мог придумать себе хоть какой-то повод. Что и говорить, было стыдно вот так стоять перед преподавателями и незнакомыми аврорами. В последний раз ему приходилось раздеваться лет восемь назад и лезть в ванну под надзором тети Петунии. Со временем тетка убедилась, что племянник не собирается ни тонуть, ни трогать кораблики Дадличка, и Поттеру было оказано высокое доверие мыться самостоятельно. Зато за год в замке Гарри успел нормально отъесться и хотя бы не напоминал узника Азкабана. Обычный худой, но вполне здоровый мальчишка.
«Слушай, не трясись так. Тут совсем не холодно. И выпрямись! — рявкнул Крис. — Хвастать тебе пока нечем, но и смущаться тоже не надо. Постой хоть две минуты спокойно. От меня же не закрываешься. И вообще твои кости им неинтересны, педофилов здесь нет, уверяю тебя».
Гарри немного расслабился. Криса он и правда никогда не стеснялся. Привык, наверное. Когда двери лазарета распахнулись, впустив Дамблдора, Гарри уже переоделся в пижаму и проглотил пару исцеляющих зелий. Еды ему не дали, чтобы лекарства подействовали быстрее. Директор пояснил, что в свете недавних событий дело о нападениях на учеников будет пересмотрено. Совет попечителей настоял на возвращении Альбуса Дамблдора на прежнюю должность. Люциус Малфой не стал возражать. Он будто не слышал последних слов директора, поняв, в свете каких обстоятельств будет пересмотрено дело.
Скоро в больничном крыле осталось только семеро магов: сам Гарри, стоящие у его постели Дамблдор и МакГонагалл, сидящий на соседней кровати Малфой старший и жмущийся к нему сын. Снейп замер за спиной крестника, мадам Помфри перебирала темные матовые склянки в шкафу, а покрытый шрамами Грюм пристально следил за всеми, расположившись у окна.
— Это недоказуемо, — упрямо повторил Малфой, проследив за взглядом Гарри.
— Слов двух компетентных целителей тебе недостаточно? — глухо фыркнул Грюм.
— Мой сын к этому непричастен! — наконец сорвался Люциус, вскочив с кровати. — Дайте мальчишке думосброс, если он не лжет!
Драко молча свернулся в клубок, растрепанные светлые волосы слегка вились на концах. Было видно, что он изо всех сил старается не заплакать и не уронить собственного достоинства. Он не произнес ни единого слова, опасаясь, что голос может его выдать, и предоставил отцу право защищать честь Малфоев.
— Гарри не лжет, Люциус, — глаза Дамблдора осуждающе мерцали.
Окованная серебром трость резко и отчаянно ударилась о пол, когда маг развернулся к Снейпу, пытаясь прочесть что-то на бледном лице. Профессор помрачнел и отвел глаза. Обучить азам окклюменции можно каждого пятого, но истинный дар в области ментальных искусств невероятно редок. В комнате присутствовали два сильнейших легиллимента Англии, не считая условно покойного Волдеморта, и оба не находили фальши в словах Поттера. При таком раскладе использование думосброса только загонит десяток гвоздей в гроб Драко Малфоя. Жест Снейпа дал понять это предельно ясно.
— Я предлагаю провести тест Виджштейна, — вкрадчиво проговорил алхимик.
Что такое этот самый тест Виджштейна Гарри не знал. Крис как всегда прятался от Дамблдора, его сейчас не дозваться. Но узнать все равно надо. И чем быстрее, тем лучше. А то вдруг придется корректировать историю?
— Надеешься, что он окажется положительным? — вмешался аврор. — Ну-ну. Я сам его проведу. Посмотрим, сумеешь ли ты выкрутиться на этот раз, Малфой.
Пальцы Люциуса побелели, сжались на голове змеи, будто пытаясь оторвать набалдашник от трости.
— Гарри, пожалуйста, продолжай. Что случилось потом? — директор ласково погладил золотистый пух феникса.
Пришлось собраться с мыслями и объяснить Дамбдору незапланированное перерождение его фамилиара.
— На меня только что наложили круцио, было невероятно паршиво… И тут прилетел Фоукс со шляпой. Я надел шляпу, и из нее выпал меч… А Фоукс сидел как раз на моем плече… Ну и вот… Простите, я не хотел его убивать. Так испугался, когда… — Гарри нервно сглотнул, в мозгу возник образ пылающего феникса. Достаточно яркий и интенсивный, чтобы его можно было уловить без прямого контакта или погружения в чужой разум. — Мне нравится ваш феникс, вы же знаете.
Фоукс шевельнул куцыми крылышками и потянулся к Гарри. Ободряюще чирикнул, показывая, что ни в чем его не обвиняет. Мальчик несмело потянулся к сидящему на ладони Дамблдора птенцу и коснулся горячего оперения. Феникс не испугался и не попытался избежать прикосновения, что окончательно убедило Дамблдора в отсутствии у Гарри недобрых намерений по отношению к волшебному созданию. Мадам Помфри на минуту отвлеклась от флаконов с зельями и намекающее кашлянула, взглядом указав директору на дверь. Тот кивнул, бережно опустил Фоукса в карман расшитой звездами синей мантии.
— Думаю, стоит продолжить разговор в моем кабинете. А ты, Гарри, постарайся уснуть. Если хочешь, воспользуйся зельем сна без сновидений. После того, что ты сегодня пережил, возможны кошмары.
Гарри отрицательно помотал головой.
— Не надо. Я справлюсь.
Хорошо, что Крис его не слышит. Иначе решил бы, что его воспитанник специально старается наказать себя. Гарри об этом не задумывался. Он вспоминал Квиррелла и то, что после убийства профессора совесть отчего-то мучила его не больше часа. А вернее умолкла, радостно и молчаливо соглашаясь с увещеваниями наставника. Крис в который раз выбрал не лучший метод для защиты психики ученика. Но, может, он просто не умел по-другому. Квиррелл оказался врагом. Он остался в прошлом среди осколков волшебного зеркала, но еще раз управлять своим разумом Гарри не позволит. Сможет ли он сейчас сопротивляться или нет, неизвестно. А значит, нельзя давать Крису понять, что что-то не так. Джинни была… Ладно, она была надоедливой и временами неуклюжей, но точно не желала ему ничего плохого. Что бы ни случилось, со смертью рыжей он справится сам. Без всякой помощи.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |