— Успокойтесь, мистер Колор, — устало пробормотал командор. — И расскажите, пожалуйста, вашу историю с самого начала. Желательно без криков, ярких описаний и предложений по поводу ткани, потому что вряд ли в ближайшее время Страже понадобится четыреста метров розово-болотной с креплениями для рюшечек. Говоря о ближайшем времени, я имел в виду пару сотен лет. Итак, повторяю снова, что здесь произошло?
— Хорошо, — кивнул Чип. — Все началось утром, когда я в выдающемся настроениии отправился к красильне, надеясь, что рабочий день будет столь же красочным и цветным, как и четыре сотни метров самой удивительной и прекрасной...
— Кхм, — кашлянул командор, ничуть не желая прервать его рассказ, и взглянул на владельца предприятия. Тот смущенно пошаркал копытом.
— На работу я пришел совсем недавно. И, как вы можете видеть, то, что я застал, а точнее чего не застал, повергло меня в шок. Со склада пропала вся партия красной ткани! Мне никогда не покрыть расходы, — владелец всхлипнул. — Моя семья останется голодный, а я буду жить под протекающей крышей, если я вообще смогу найти крышу для такого бедняка...
— Но у тебя же нет никакой семьи, — заметила сержант Свифтвинд. — Тем более, что весь товар застрахован и красной тканью был заполнен не весь склад.
— Ну да, — Чип смахнул появившуюся слезу и с неодобрением уставился на пегаску. — Нет у меня семьи. Но теперь-то я точно не смогу ее завести, потому что у меня не будет денег даже на...
— Достаточно, — зевнул командор. — Пропала вся ткань или только красная?
— А мне дадут страховку за дополнительные потери? — оживился делец.
— Мечтай, — отрезала сержант и повернулась к Хейдэну. — Командор, остальной товар на месте. Я лично проверяла склад. Но в этом деле что-то нечисто, точно вам говорю. Кому придет в голову брать только ткань одного цвета?
— А касса? — напомнил Чип. — В ней была вся недельная выручка, на которую я собирался приобрести кусочек черствого черного хлеба и крохотный стакан воды.
Офицеры Ночной Стражи переглянулись и одновременно повернулись к столу, где стоял небольшой ящичек, набитый грудами монет. Хейдэн, скорее, готов был поверить, что преступники кое-что доложили туда, чем в то, что Чип Колор внезапно обрел честность. Свою он, по всей видимости, давно где-то обменял. Несколько секунд пони рассматривали блеск денег, а затем продолжили разговор с Искренностью, сверкавшей в глазах мистера Колора.
— Как вы считаете, кто это мог быть? — Корэдж задал традиционный вопрос, который в несуществующем руководстве по этикету стражников стоял на третьем по бесполезности месте, после реплик “не хотите ли вы во всем признаться” и “именем закона, приказываю тебе остановиться!” — за всю историю Стражи, каждая из них сработала только один раз, причем в последнем случае, преступник просто споткнулся об камень, когда оглянулся, чтобы посмотреть, кто же его зовет. И уж точно, ни один стражник не рассчитывает получить прямого и честного ответа на этот вопрос, желательно с именем, мотивом и адресом преступника, а также с предоставлением его чистосердечного признания в двух экзкмплярах.
— Да кто угодно! — Чип многозначительно потряс копытом. — Кто угодно, я отвечаю!
— Не очень-то широкий круг подозреваемых получается, — буркнула сержант.
— Например, Пэйнт из красильни напротив — он всегда завидовал нашему красному цвету, — с упоением начал перечислять Чип. — А может это был Браш. Вообще-то он по части хлопка или льна, но это не значит, что он не захотел расширить рынок, помяните мое слово. Если это не они свистнули мой шелк, то они обязательно что-нибудь свистнут как-нибудь потом. Кстати, вы не забыли записать Клофа?
Объему потока его слов мог стать причиной увольнения пары городских фонтанов, а если командор и вправду принялся бы записывать все эти имена, то получившееся сочинение сразу можно было бы отправить на конкурс самых длинных произведений в истории Эквестрии, предварительно пристроив к штаб-квартире дополнительное помещение для архива или освободив дворцовую библиотеку. К счастью для Хейдэна, зоркий глаз младшего констебля Флэшлайта, споткнувшегося об пустой чан с краской, сумел разглядеть лежащее на полу белое пятно, которое при более внимательном рассмотрении оказалось запиской:
“Батон — одна штука, молоко — 5 кирпич?, творог, веревка, порошок, мыло. Смешать но не взбалтывать или наоборот? Не забыть выгулять дерево.” — прочитал Хейдэн, стараясь сохранить свои глаза в пределах их обычного диаметра. — Я думаю, здесь нам может понадобиться помощь профессионального дешифровщика или специалиста по тайным знакам...
— Командор, — кашлянула сержант. — Вам не кажется, что надо ее перевернуть?
— Ох, да-да, — конечно, — пробормотал Хейдэн. К его чести стоит упомянуть, что он почти не покраснел. На обратной стороне листка обнаружилось послание, смысл которого был более ясен простым смертным.
“ Уважаемая Ночная Стража. Приносим свои искренние извинения за то, что пришлось украсть пару часов вашего драгоценного сна. Что касается красной ткани, то мистер Колор может совершенно о ней не беспокоиться — все заботы о ней отныне лежат на нас. Желаем вам приятного дня и спокойной ночи.
С глубоким почтением вас приветствует Бр. С. П./Эсд/Рп и проч. расх.
P.S. Вы совершенно не обязаны приходить на встречу в половину первого ночи, которая пройдет в гарцующем Губоникусе. Еще раз извините.”
— Что это за ерунда? — возмутился Колор. — Они приходят, забирают мою ткань, а теперь еще и пишут ужасные записки! Чего только творог и батон стоят, а ведь там еще и веревка есть...
— Мне тоже кажется это странным, — осторожно добавил констебль Флэшлайт, в глазах которого Хейдэн заметил вспыхнувший огонек. Когда он появлялся во взгляде самого командора, обычно начинались очень интересные истории, чаще всего заканчивающиеся парой новых синяков и внеочередной полировкой доспехов.
“ О нет, — взмолился Корэдж. — только не в этот раз.”
— А мне ничего не кажется, — заявила Свифтвинд. — Я абсолютна в этом уверена. Они бросили прямой вызов Страже, но разве это не наша работа — раскрывать тайны и делать странности менее странными? Командор, мы ведь дадим им достойный ответ?
“Провклятье”
— Да, сержант, — утвердительно кивнул Корэдж. — И вряд ли нас что-нибудь остановит, потому что нет никаких загадок, которые не способна решить Ночная Стража и нет таких Бр. С. П./Эсд/Рп, которые могли бы нам помешать. Мы найдем их, кто бы они ни были.
— И ночь вновь станет спокойной? — восхищенно произнес констебль.
— И ночь вновь станет спокойной, — пообещал Хейдэн.
С этими словами он развернулся и вышел прочь из красильни, уверенно ковыляя на трех копытах. К носу он прижимал не совсем новый, а значит не самый чистый на свете платок, на его броне появилась пара новых пятен, но в его глазах отчетливо плясало небольшое, но очень быстро разгорающееся пламя...
***
Лаки Койн зевнула, не забыв прикрыть рот копытом, как учило “Руководство по этикету в своем и чужом недвижимом имуществе”, содержащее кроме этого полезнейшего правила еще довольно много жизненно важных советов и наставлений, вроде тех, которые советовали доставать застрявший в зубах шпинат, уронив на пол столовый сервиз соседей, или вежливо поблагодарить хозяйку за ужин, если вы почувствовали сильное и очень настойчивое желание посинеть и свалиться в обморок. Хотя, строго говоря, поезд и не был недвижимым имуществом — всю прелесть его способности к движению Лаки уже отметила в мысленном блокноте — но этикет оставался этикетом, особенно когда она сидела перед тем, кого “Руководство” называло “молодым и галантным кавалером”, хотя по мнению пегаски это следовало бы заменить на “тот жеребец, который наступит вам на копыто, опрокинет пирог с черникой на ваше платье и выплеснет пару бокалов вина на вашу ухоженную прическу”. Эдор не был не знаком с правилами приличия, но тот факт, что за время своего рассказа он настолько бурно взмахивал копытами, что успел трижды опрокинуть свой набор, а также уронить стол, который до этого считался прибитым к полу вагона, заставил пегаску задуматься о том, что такому типу пони не свойственно замечать всю остальную Вселенную до тех пор, пока не придется пробормотать пару смущенных извинений.
Что касается его истории, то это был совершенно не тот тип произведений, способный создать атмосферу глубоких чувств, эпических приключений или всепоглощающего ужаса — единственное желание, способное возникнуть при ее прослушивании в темном ночном лесу у едва тлеющего костерка, — это встать и поискать ближайшие кусты. Но, тем не менее, Лаки с интересом выслушала повествования о жизни Эдора, начиная с того момента, как он решил заняться азартными играми (точнее говоря, с сегодняшнего утра) и заканчивая этим вечером, потому что альтернативой было захватывающее зрелище стены позади земнопони или очередные попытки сколоть слой грязи на окне без помощи тарана. А еще в его рассказе говорилось о паровозах.
— Паровозы — мечтательно произнес Эдор. — Когда-то мы все грезили ими, представляя, что на их стучащих колесах вперед несется дух прогресса, взлетают ввысь гениальные достижения достижения и будущие прибыли. Железнодорожные линии протянулись от Ванхувера до Эпплузы, от Сталлионграда до Лос Пегасуса, планы были грандиозными, прогнозы — самыми оптимистичными, а в сердцах у всех горел такой огонь, что казалось, будто всем туда по тележке угля закинули. Славные были деньки... А потом мы пустили по дороге первый паровоз, который проехал тридцать шагов и заглох, но все чуть не лопались от радости и гордости за свое дело, потому что мы знали к чему идем и что мы получим в итоге. Но всё, что мы знаем о паровозах, оказалось бессильным против всего, что мы не знаем о деньгах — в один из дней оказалось, что наши склады опустели, в графе доходов стоял жирный ноль, а перед нашими дверями столпились кредиторы, требующие немедленных выплат. Три месяца подряд мы не получали ни одного заказа — если бы тогда мы затянули пояса хоть немного туже, мы бы просто переломились пополам, поверьте мне. Многие ушли в это тяжелое время. Но некоторые остались. В их числе был и мой отец — он был машинистом одного из составов. Кентерлот прислал нового управленца, станки опять заработали и все вроде бы стало налаживаться как вдруг появились эти новые мелкие и дорогущие паровозы. Компаниям стало невыгодно содержать огромных гигантов, когда есть вагон, за билет в который толстосумы готовы серьезно облегчить свои кошельки. А что касается простых пони... Большинство из них все равно доверяет старым способам проехать до нужного места вроде катания на тележках через грязь или попытках втиснуться в карету. где не остается места даже для воздуха, а те немногие, кто путешествуют на поездах... — он сделал небольшую паузу, чтобы пегаска смогла оглянуться вокруг и по достоинству оценить все радости ожидающие “тех немногих”. Еще раз. — Такого удара мы пережить не смогли. Потом предприняли еще две-три попытки восстановить производство, но все они были безрезультатны — то поставки задержаться, то заказчики разрывают контракт. Сейчас у нас есть всего пара ремонтных мастерских, хотя я не могу сказать точно — я давно оставил это занятие, как и мой отец, хотя ему предлагали неплохую должность на новом составе. И вот я здесь, рассказываю вам эту историю, — он опустил голову вниз. — И решил попробовать себя в таком деле...
— Ничего, — утешительно улыбнулась Лаки. — Бывает со всяким. Но, по правде говоря, честный труд тебе больше к лицу, хотя бы потому, что обман на нем читается не хуже черных букв на белом транспаранте, — она ненадолго призадумалась. — Так ты, говоришь, твой отец был машинистом, и ему предлагали место на заграничном поезде? Я довольно много видела их на вокзале, но они ведь действительно заламывают ужасные сцены только из-за того, что собираются не в Эквестрии и в их вагонах есть пара подушек и красные занавески. Не могут же иностранные производители так просто вытеснить единственного конкурента...
— Да, мой отец был машинистом. И да, ему предлагали работу. — не торопясь ответил Эдор ровным и отчетливым голосом пони, знающего чуть больше правды, чем его собеседник. — Но разве я сейчас сказал хоть слово о загранице?
Приятные новости
Скорость... Многие считают, что скорость — это умение оказаться в нужном месте гораздо раньше, чем все остальные. Другие думают, что скорость — это мера быстроты перемещения и основная причина опозданий на работу. И, как всегда, найдутся те, кто будут доказывать, что скорость — это то, что они получают вызвав карету и лишившись нескольких монет. Единственное, что может объединить все эти мнения, это то, что скорость рождается в движении, а движение невозможно без скорости. Хотя один из паровозов, бороздящих просторы Эквестрии, решил поспорить насчет правдивости этого факта. И, надо признать, это у него получилось. Не то чтобы он вообще не двигался, нет. Просто случайное дерево за окном, которое в теории должно было проноситься мимо в форме зеленоватого пятна, если и шевелилось, то только от несильного дуновения ветра, а исчезнуть из виду могло только при появлении дровосеков с заточенными топорами в зубах. Возможно и существовали такие слова, которые можно использовать для описания характера движения этого поезда и весьма вероятно, что они даже имели некое отношение к слову “скорость”. Скорее всего в виде отсылки на словарь антонимов. В любом случае, пассажиры имели целую кучу свободного времени, чтобы подумать о своем будущем, а в случае с Лаки Койн еще и о том, как бы этого будущего избежать.
“Похоже, что служба в Страже была не такой уж и плохой альтернативой, — с грустью думала она. — По крайней мере там все было просто — не существовало заграничных паровозов, которые вовсе не заграничные, и производств, которые ничего не производят, а финансовые махинации никогда не заходили за рамки оставленной на столе записки: “взял десять монет, верну через три дня, кпт Нерд”.”
Пегаска помотала головой, отгоняя подобные мысли. Слишком свежи еще были воспоминания о бесчисленных попытках уснуть, опираясь на копье, и необходимости заправляться кофе так, словно сон — это нечто созданное для других пони. А каждый раз, когда она вспоминала о командоре Стражи, который в глубине души так и не забыл ей парочку мелких проделок, ее хвост начинал беспокойно дергаться. Вообще любая их встреча пробуждала в ней странные желания, связанные с Хейдэном самым прямым образом — например хорошенько треснуть его скалкой. С одной стороны их теперь разделяют три дня тряски в тесном вагоне хорошенько пропыленного поезда, а с другой все-таки жаль, что она не увидит тот момент, когда он получит небольшое письмо из Сталлионграда, текст которого она с удовольствием собирала по кусочкам все сегодняшнее утро в надежде на то, что он разорвет его до, а не после прочтения. Лаки вздохнула.
А поезд тем временем все набирал и набирал скорость, хотя и было непонятно где он это делал, потому что его собственный двигатель, судя по пыхтению, напоминающему дыхание скакуна-марафонца через десять шагов после финишной прямой, способен был только поглощать уголь и перерабатывать его в ужасный грохот и густой черный дым. Тем не менее, они двигались, хотя для того, чтобы заметить этот факт, пегаске пришлось сделать небольшие пометки на стекле, которое она с большим усердием очищала весь прошлый день. Эдор бесследно испарился как чашка сладкого чая, забытая посреди знойной пустыни, и Лаки осталась один на один со слоем присохшей к стеклу пыли, вооруженная лишь погнувшейся ложкой и огромным энтузиазмом. К сожалению для нее, вскоре после окончательного триумфа слегка скрученного металла над грязью наступила ночь, и поезд остановился на неизвестной станции, номер и название которой без персонального солнца над головой разглядеть было довольно трудно. Что касается сна, то единственное, что делало его возможным было отсутствие тряски — в любом другом случае вы бы наверняка предпочли каменное плато с ежиком вместо подушки.
Был, правда, один плюс, который пегаска могла отметить в двух последних ночах — она их уже пережила и вряд ли столкнется с ними вновь, если только они не явятся ей в кошмарах.
К вечеру этого дня вдалеке показался черный силуэт Сталлионграда...
Сталлионград определено был одним из самых крупных городов Эквестрии, и из окна поезда на него открывался замечательный вид, главным образом потому что других объектов для пристального рассматривания не было — вокруг словно разлили огромное ведро белой краски, образовав огромную снежную пустыню. Такие картинки очень здорово рассматривать в энциклопедия для жеребят, но прямо сейчас, когда единственным цветным пятном на горизонте является дорожный указатель, мысль об игре в отважных исследователей ледяных пустошей уже не кажется такой привлекательной. Зато появляются мысли о потрескивающих дровах, огромной куче тёплой одежды и возможности по-быстрому эволюционировать в кого-нибудь с шерстью подлиннее. Нет, конечно Сталлионград не был самым холодным местом в Эквестрии. Просто когда в остальных регионах календари показывали наступление тёплых деньков, календари в Сталлионграде либо замерзали либо шли на растопку печи. Что касается его промышленного развития, то в этом вопросе этот город мог по праву называться одним из первых — достаточно было посмотреть на то, как прогресс стремительно летит вперёд, оставляя далеко позади прихрамывающую на одно копыто экологию.
На самом деле город состоял из двух частей — в первой располагались крупные заводы, а на второй половине — то же самое ну и пара-другая строений, которые вроде бы предназначались для заселения рабочих, но на самом деле были немногим удобнее огромной картонной коробки. Тем не менее город процветал, хотя аромат подобного цветения можно было ловить мелкой сеткой. Любой врач, приехавший сюда, первым делом посоветовал бы вам профилактику различных заболеваний с помощью полного ограничения доступа воздуха в ваш организм на время пребывания в Сталлионграде. А ещё, если верить слухам, количество его жителей превышало население Лос-Пегасуса, хотя это никто и не проверял — днём все предпочитали работать, а ночью слишком уставали, что делать какие-либо подсчеты, не относящиеся к тому, сколько ложек сахара им задолжали соседи. Где сталлионградцы проводили свои выходные не знал никто, включая самих сталлионградцев. И, разумеется, по всей Эквестрии ходили легенды о сталлионградском яблочном сидре, в основном связанные с тем, из чего его производят — на два дня пути вокруг города не росло ни одной яблони. Последняя популярная версия включала в себя морковь, свежие еловые иголки и отломанную ножку табуретки, и, надо сказать, она была не так уж и далека от истины.
Именно в такое место направлялась темно-синяя пегаска и именно на вокзале этого города обессилевший поезд наконец начал замедлять ход, горделиво проехал ещё пару секунд и, наконец, застыл, выпустив такое количество пара, которое хватило бы для создания тумана в небольшом посёлке. Лаки осторожно попробовала встать на копыта, проверяя, не разучилась ли она делать это за время этой ужасной поездки. Результат оказался не так уж и плох — всего через пару ударов о стенки узкого коридора, пегаске удалось протиснуться к выходу и впервые за долгие дни, проведенные в компании пары тонн пыли, вдохнуть относительно свежий и чистый воздух. К ее удивлению он оказался довольно холодным, и Лаки невольно поежилась — весь ее багаж вмешался в небольшом мешочке, притороченном к ее боку, а единственной вещью, во которую она могла потеплее закутаться был ее хвост.
Лаки немного походила по перрону в тщетно надежде хоть немного согреться. Если бы ей не было так ужасно холодно, то она наверняка обратила бы внимание на великолепное здание вокзал, на изящную композицию всех его частей, на удачные архитектурные находки в виде колонн и статуй, а также на то, что кто-то же свистнул золото покрытие оконных рам. Но пегаска была слишком озабочена своими зубами, отбивающими воодушевляющий марш, а также тем, чуть ее грива постепенно начинала превращаться в одну огромную сосульку. Она прогулялась в ту и в другую сторону уже несколько раз и уже почти перешла на галоп, как вдруг ее окликнул седой земнопони в форме, сшитой по всей вероятности из снега и тёмной ткани. Сохранение тепла ему обеспечивала огромная борода, начинавшаяся на лице и, как могла видеть Лаки, вообще не кончавшаяся. Она невольно напомнила пегаске о проверяющем с огромными усами — вместе с этой бородой они вполне могли бы составить отдельного пони, которому сейчас наверняка было бы не так холодно, как бедной замерзающей кобылке.
— Мисс Лаки Койн? — вновь спросил земнопони. — Это вы?
— Д-да, это я, — простучала зубами пегаска. — Ч-чем могу б-быть полезна?
— Добро пожаловать в Сталлионград! — жизнерадостно возвестил старичок, указывая на окружающий их вокзал копытом. — Мы ждём вас с самого утра. Меня зовут Грэй Бёрд, и я готов предложить вам свои услуги, а также ознакомить вас с нашим положением дел.
— Мы? С положением дел? — пегаска уставилась на него с удивлением, на мгновение забыв, что ей полагается выбивать согласные подобно подмерзшему барабану. — О ком вы говорите?
— О паровозах, конечно же! — с энтузиазмом воскликнул Грэй. — Это ведь вас прислали сюда, в Сталлионград, чтобы вы вновь восстановили былую славу и величие, а ещё показали бы всем этим пройдохам из Совета, что мы ещё кое на что способны? О, да, мы ещё им покажем!
— Ах, да, конечно, это я, — Лаки улыбнулась улыбкой из раздела "обозрение с легким налетом радости". — Но, знаете, я так торопилась восстанавливать честь и славу, что совсем не взяла с собой тёплых вещей...
— Пройдемте со мной, — кивнул мистер Бёрд. — Вы получите все необходимое.
Через полчаса, когда ее чашка наконец опустела, а на блюдце уже не оставалось ни одного печенья, Лаки наконец позволила себе расслабиться: чай, который заваривал мистер Грэй, определённо был одним из самых вкусных напитков из тех, что ей довелось попробовать. Особенно после трехдневного пути, во время которого она перебивалась в основном странного рода пирожками, продающимися на станциях — пару раз ей показалось что изготовители путали морковь с тестом, а тесто с глиной. После такой диеты незамысловатое печенье показалось ей высшей формой кулинарного мастерства, и сейчас она лениво смотрела на пустующую посуду, в очередной раз выслушивая рассказ о том, как хорош был завод в былые времена, и каким он станет, если за него кто-нибудь основательно возьмется. Первую часть этой истории Лаки уже мысленно приписала к разряду сказок, а вторую отложила в раздел фантастики — судя по более сдержанной оценке Эдора производство находилось на стадии, когда паровозы могли создаваться только с помощью воображения.
— Ах, вы просто не представляете, что это за работа, — мечтательно промолвил старичок, приглаживая поседевшую гриву.
— Да, действительно не представляю, — согласилась пегаска. По крайней мере это был честный ответ, хотя Грэй его даже не заметил — в тот момент его собеседниками были мечты и воспоминания, которые обычно довольно молчаливы, но зато умеют рисовать весьма неплохие картинки.
— Когда я был молодым, — по подсчетам Лаки он начал очередную часть истории с этих слов в седьмой раз. — У нас было так много идей, так много проектов, что пришлось вводить специальную должность секретаря, который ходил за нами и записывал все, что мы придумаем, потому что на место одной хорошей мысли тут же приходила дюжина гениальных проектов — одни двухэтажные вагоны чего стоили! А потом случилось то, что случилось, и вот вы здесь, сидите передо мной и готовитесь броситься в огромную лужу, полную паровозов, приключений и опасностей...
— Опасностей? — посчитала нужным переспросить Лаки. О таких вещах она предпочитала узнавать заранее и обводить красным кружком те места, рассказы о которых содержали это слово.
— Ну конечно, опасности, — убедительно повторил Грэй. — А как же без них? Например перед самым входом на вокзал ужасно скользкое место есть — там лучше с тяжелым багажом не ходить, а недавно у одного из составов на полном ходу отцепился паровоз. Хорошо ещё, что он быстрее трёх миль в час не проезжает, а то могло такое получиться... — он запнулся и с беспокойством посмотрел на часы. — Мне кажется, что вам уже не терпится увидеть наш ээ... завод? Я уверяю вас, вы не будете разочарованы этим зрелищем.
Путь до завода не занял много времени, потому что тот находился не так уж далеко от вокзала, а значит и от домика Грэя. Основную проблему на дороге представлял собой снег, пробираться через который без лопаты было одним из самых неудачных и холодных решений Лаки за последние две недели. Она еще не до конца привыкла к тому, что теплая одежда почти в два раза увеличивает ее размеры и делает пегаску похожей на белый шарик, периодически жалующийся на немилосердную судьбу и на то, что снег опять завалился за шиворот. И, если бы не борода Грэя, расчищавшая снег не хуже отряда сноровистых рабочих, Лаки имела бы все шансы навсегда украсить собой одну из аллей Сталлионграда в виде огромного снежного кома. Но зато, когда все ее мучения остались позади и они вышли на небольшую площадь, утыканную статуями и памятниками как грибная полянка после трехдневного ливня, взору пегаски предстало здание, возвышавшееся над окружающей площадью и всем своим видом доказывающее, что на свете есть богачи, которые могут позволить себе построить каменный шедевр не прибегая к помощи золотой фольги и пары дюжин красных дорожек.
Здание действительно впечатляло. Оно просто не могло не впечатлять — ведь было построено именно с этой целью, а также для того, чтобы красоваться на открытках и почтовых марках. Автор проекта определенно знал, что он обречен на успех, и Лаки даже не могла представить себе, какого размера аванс он умудрился запросить, но была уверена, что его выдали без разговоров. В таком строении жить было просто невозможно, в нем можно было только зарабатывать деньги. И тот факт, что оно с какой-то точки зрения ненадолго будет принадлежать недавно появившейся в городе пегаске, уже заставлял ее попридержать дыхание и постараться избавиться от мыслей о дешевой аренде.
— Великолепно, просто великолепно, — прошептала она. — Знаете, я всегда думала, что только Кентерлот способен на такое, но сейчас, когда я стою перед этим зданием, я уже чувствую, как во мне разгорается уверенность в наших силах и непременном успехе.
— Да, красивое здание, — согласился Грэй. — Его построили не так уж и давно, считая по нашим меркам, разумеется. В общем-то, владельцам этого банка пришлось прилично раскошелиться только на фасад, а вот внутри он прямо-таки сверкает. Банк должен быть таким, не правда ли? А теперь пойдемте уже к заводу, тут начинается сильный ветер и мне бы не хотелось...
— Банк? — пегаска возмущенно выдохнула. — Так это — банк? А где же тогда наше предприятие?
— О, оно прямо за вашей спиной, — сообщил ее проводник.
Лаки обернулась, в тайне ожидая увидеть хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее архитектуру и, как оказалось, зря — если тот, кто рисовал проект этого здания и знал о том, что можно построить нечто сложнее огромной серой коробки с парочкой окон разного размера и огромной дверью, то либо очень спешил выполнить заказ в перерыве между чашечкой кофе и галопом в контору, либо просто страдал амнезией. В любом случае, единственный вариант, который был хуже, чем использовать эти здания, — это вообще не использовать никаких зданий. Мисс Койн тяжело вздохнула, мысленно пометив себе начать считать количество подобных вздохов, потому как была уверена, что за неделю она уже израсходовала их гораздо больше нормы, и направилась к угрюмым и недружелюбно запертым дверям. Вся территория завода была огорожена невысоким деревянным заборчиком, утопающим в снежных сугробах и поставленном только для того, чтобы все новоприбывшие проходили через ритуал недовольно ворчания и потирания ушибленного копыта. Пегаске не удалось избежать подобной участи и она, в настроении упавшем гораздо ниже отметки, обещающей отличное начало дел, поковыляла к главному входу.
— Может мы сначала наведаемся в ремонтный цех? — забеспокоился семенящий рядом Грэй. — Там у нас работает основной персонал, и если вы хотите оценить качество работы, то лучше направиться туда.
— Нет, мистер Грэй, — отрезала Лаки. — Я хочу посмотреть, как дела идут на самом предприятии.
— А может все-таки пару кружков вокруг завода? — с надеждой предложил земнопони. — Или еще чашечку чаю?
— Если вы хотите, чтобы я хоть как-то оценила положение дел, — ответила Лаки, проворачивая заржавевший ключ в заржавевшем замке с характерным заржавевшим скрипом и, что удивительно, запахом. — То позвольте мне взглянуть на это положение самой, а потом я уже решу, что с этим можно поделать.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |