— А ты действительно разбираешься в паровозах, — серьёзно кивнула Лаки, когда она все-таки завершила свой рассказ и посинела в попытке втянуть обратно выдохнутый воздух. Жеребенок просияла, как лампа, в которую кто-то проходивший мимо подлил масла покачественнее и при этом поменял фитиль. — Когда ты вырастешь, наверняка станешь самым лучшим инженером на заводе.
— Спасибо, — в голосе кобылки даже скептик с самым большим слуховым аппаратом не нашёл бы никакой ложной скромности. — Я знаю.
— Ну что за чудесное дитя, — покачала головой Вера. — А теперь сбегай, поиграй в цех, только не пытайся улучшить тот двигатель как в прошлый раз. Тушить ещё один пожар мне не хотелось бы. Хотя ты вполне можешь покопаться в моих инструментах...
— Так что там за история с пожаром? — поинтересовалась Лаки, глядя на то, как вся кобылка за исключением восторженного визга растворяется за углом.
— А, долгая история, — махнула копытом Вера. — У каждого свои интересы в детстве, сами понимаете...
"Вот только кто-то мирно наряжает кукол в углу, а кто-то взрывает паровозы просто потому что ей любопытно, что получится если сделать вот эту деталь по-другому, — про себя добавила Лаки. — Увлечения могут быть самыми разными. Все зависит от мелочей. Кстати, звучит как неплохой девиз. Мелочи... Они ведь так важны, не правда ли? Кажется, я вижу впереди блеск новой идеи, хотя это вполне могут блестеть и новенькие золотые монеты…"
— Ладно, — решительно произнесла пегаска, легко надавливая копытом на дверь. — Пора бы уже начинать. Время — деньги, и так уж сложилось, что ни того ни другого нам не хватает...
Инженеры паровозостроительного завода были особом типом пони. Они жили в своем собственном мире колес, зубчатых шестеренок и ключей три на восемь, все время заваливающихся неизвестно куда. Вместо свежего аромата зимнего рассвета каждое утро их встречали копоть, пар и дым заводских печей, а вместо щебетания всяких мелких птичек — оглушительные удары молотов и размеренный стук прессов, которые, как казалось, проходили мимо слуховых органов и били прямо по мозгу. Но, несмотря на все это, а также на то, что им приходилось мириться с постоянным напряжением, небольшой зарплатой и тем, что основным их обедом был сэндвич из двух кусков хлеба с питательной прослойкой воздуха посередине, эта работа была для них всей жизнью. Среди сидящих в кабинете пони были и старики, которые, судя по их виду, работали тут со времён, когда пони находились ещё на стадии изобретения колёса, были и проверенные, суровые усатые пони, сгрудившиеся над стойкой каких-то бумаг и искоса поглядывающие на вошедшую пегаску, но больше всего тут было молодых, перспективных инженеров, которые были полны надежд и свежих идей, но имели пару весьма странных привычек вроде постоянного ношения карандаша за ухом и периодических взрывов чего-то фиолетового по пятницам. Паровозы для них были больше чем просто средством передвижения, они были наваждением, далеким образом, мечтой, и в глазах этих пони Лаки видела отражение того же самого огня, который разгорался и в ней при виде стоящей цели или чеков на огромные суммы денег. Как только двери за ней захлопнулись, все инженеры как по команде замолчали и повернули свои головы к ней, готовясь выслушать все то, что она скажет.
— Леди и джентльпони, — начала она, присматриваясь к их лицам — кобылки среди них определённо были, хотя и имели такой же немного неряшливый вид, как и все остальные — как-то перестаешь следить за укладкой пышных ресниц, постоянно работая рядом с искрящимся металлом. — Сегодня мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать наших новых конкурентов, не для того чтобы сожалеть о том, что у нас кончаются средства, и, к сожалению, даже не для того, чтобы решить наши проблемы волшебным образом просто хлопнув в копыта. Даже если среди нас и были бы единороги, лично я сомневаюсь, что они бы выкрутились из этой ситуации. Нам неоткуда ждать помощи, и спасение утопающих должно стать делом копыт самих утопающих, и для нас это верно как никогда. Но для начала, давайте спросим себя, разве не мы первыми открыли для всех остальных силу колеса и пара?
Ответом ей стало негромкое одобрительное бурчание. Лаки почувствовала, что она ухватила верную волну за пенную гриву и лучезарно улыбнулась.
— Разве не мы доказали, что крылья из стали ничуть не уступают крыльям лучших из лучших асов Эквестрии?
Одобрительное бормотание перешло на следующую стадию и сменилось сдержанным поддакиванием.
— Разве не мы проехали всю страну из конца в конец, доказав, что границы невозможного находятся гораздо дальше, чем мы думали, если для нас они вообще существуют?
Слушатели согласно закивали. Ну что ж, технически всё это было правдой, так что причин для беспокойства они пока не видели...
— И разве не мы, в конце концов, авангард прогресса? Что лучше паровозов может передать дух нового времени, дух неизведанного, дух свободы и дух скорости? Все это сделали мы, и у нас есть чем гордиться, — триумфально заключила Лаки, подводя взглядом сияющие лица и наэлектризованные гривы присутствующих. "Вот вы и попались, — подумала она. — И всего-то и был нужен небольшой тортик из коржика проверенного старого знания без единой крошки новизны, сливок смешанных с прошлыми успехами и золотистым узором из похвалы. А то, что все это чистая правда — это просто наливная вишенка сверху. Мы можем все, — вот что они теперь считают, а это сейчас самое главное. Потому что если бы они начали задумываться о том, как же все обстоит на самом деле, мы бы не сдвинулись ни на шаг. А для того, что я задумала, нам придется скакать во весь опор…"
— Ну да, все так и есть, но что нам делать прямо сейчас? — раздался скептический голос из заднего ряда. По остальным стульям прокатились нервные скрипы и что-то очень похожее на шепотки, которые не то чтобы одобряли слова предыдущего оратора, но в случае, если бы впоследствии он оказался прав, они с полной уверенностью могли бы сказать, что поддержали его с самого начала.
— Что нам делать? — переспросила Лаки, выдержав драматическую паузу для пущего эффекта. Свои актерские навыки, на которые привыкла полагаться, она тренировала почти всю жизнь, а в театральную школу так и не попала из-за того, что слишком убедительно разыграла свою несостоятельность как актрисы. — Я скажу вам, что делать. Творить! Ведь это единственное, что не могут все остальные, какими бы толстосумами они не были. Все что нам нужно — это одна оригинальная идея. Вспомните, через что мы уже прошли, так с чего бы нам останавливаться перед такой мелкой преградой как этот новый завод? Один раз мы уже оставили их с носом, но, похоже, им так нравится разглядывать наш хвост, что они опять ввязались в гонку. Всего одна идея и ещё воплощение, и мы уже на вершине, представьте себе, — еще одна длинная пауза с придыханием… — И что самое главное, такая идея у меня есть!
— Так чего же мы ждём? — фыркнул земнопони из первого ряда, грива которого либо просто была очень седой, либо раз и навсегда покрылась нетающим инеем. — Пора показать Манибэгу и его дружкам почём фунт сталлионградского лиха!
Слушатели взорвались громом аплодисментов и задорными криками. Лаки успокаивающе подняла копыта в воздух — она, конечно, надеялась на подобную реакцию, но совсем не предполагала, что, кидая камешек в скалу, она вызовет извержение вулкана.
— Это обязательно произойдёт, — кивнула она, смакуя в воображении эту прекрасную картинку. Как жаль, что у нее не было ни одного знакомого художника – выражение лица Манибэга определенно стоило рамочки и любования долгими зимним вечерами. — Но не прямо сейчас, нет. Сейчас наша основная задача — делать паровозы. И для начала я предлагаю решить вопрос с теми, без кого мы не смогли бы совсем ничего. С теми, от кого зависит все, чего мы добьемся. Я имею в виду наших рабочих. Здесь же есть представители? Да? Отлично. Итак, для начала, следует сказать, что с этого дня мы начинаем работать не только днём, но и по ночам.
Если бы какой-нибудь дотошный секретарь вел бы в тот момент записи, то он наверняка отметил бы, что «посланники от рабочих возмущенно затопали копытами, выражая возмущение пролетарских масс ее словами. Представители интеллигенции смотрели на них с интересом, за исключением одного из молодых интеллектуалов, который внимательно следил за освободившимися стульями, готовясь быстро выдернуть один из них, когда рабочие массы вновь пожелают занять причитающееся им место».
— Послушайте сначала до конца, — продолжила пегаска, когда народное возмущение немного удалось, а грохнувшийся на пол пони закончил отряхиваться и отвешивать оплеуху незадачливому интеллектуалу. — Да, теперь мы работаем по ночам, но мы работаем в три смены. И если средний пони в Сталлионграде работает десять часов в сутки, то мы будем работать по восемь. Просто подумайте о том, что перед нами открывается… Паровозы будут строиться целыми днями, причём быстрее, надежнее и лучше! И в этом нам поможет одна небольшая идейка... Понимаете ли, тут все дело в мелочах...
...- Переместите эту линию сюда, и добавьте ещё одну справа, — скомандовал Вера, обращаясь к снующим между огромными кучами железа, механизмов и прочего хлама, на котором строится костяк любого завода, рабочим. Инженер сделала пометку в своём блокноте и сверилась с генеральным чертежом. Сомнений быть не могло, ни одна ошибка не могла миновать ее вездесущий карандаш и проникнуть в ровные ряды черных линий. За саму работу в целом Вера могла быть спокойна — в теории теория Лаки работала как часы, а как она поведет себя на практике, можно будет сказать только тогда, когда все либо пойдёт как надо, либо развалится на части при первом же запуске. Вера задумчиво взглянула на стройные линии и графики. — Добавьте деталей из кучи А на третью линию. Нам нужен более надёжный каркас...
— Как дела? — спросила подошедшая к инженеру Лаки. Ее хвост немного подергивался, выдавая в ней небольшую толику напряжения, но в целом она пребывала в том возбужденно-счастливом состоянии, которое обычно накатывает на пони во время броска костей при самой большой ставке на столе или же перед самым первым свиданием. — У вас тут все в порядке?
— Сложно сказать, — Вера наклонилась и собственнокопытно проверила соединение. — Работы было выше крыши, но скоро все можно будет пускать в ход. Из графика не выбиваемся, но к чему нам такая срочность? Еще только днем мы строили чертежи и планы, и вот мы уже таскаем эти железяки и носимся как безумные с этими механизмами. Нельзя было подождать до завтра?
— Сегодня или завтра завод Манибэга выпустит свой первый паровоз, — сообщила пегаска. — Мы должны успеть попасть на первую полосу газет до того, как он сумеет на нем прокатиться и разбить об первый вагон бутылку сидра. Первая смена рабочих готова?
— О да, мастера из мастеров, лучшие из лучших, если кто и знает своё дело, то только они, — подтвердила инженер. — Как остальные участки?
— Стим Клауд закончил первую линию, вторая просит пять минут задержки, — ответа Лаки. — Просигнальте, как будете готовы. Нужно обязательно начать одновременно.
— Мисс Койн! Мисс Койн! – к Лаки резво подпрыгнула пара абсолютно симметричных земнопони, которые, судя по опаленным бровям и заляпанным копотью лицам, были членами отдела передовых разработок – основного пожирателя той части бюджета, которая уходила на бумагу, карандаши и огнетушители. – Мы нашли способ, как увеличить скорость потока на двадцать процентов! Для этого нужно всего лишь установить эту деталь к управляющему механизму и закрутить по паре шестеренок вот в этих местах…
— Что-нибудь из этого может взорваться? – на всякий случай уточнила пегаска. Она уже начала вникать в суть прогресса, и отметила для себя, что девять десятых изобретений так или иначе в лучшем случае оказываются бесполезными, а в худшем — образуют дымящуюся воронку на десять шагов вокруг себя.
— По-моему… — начал было один из изобретателей, но быстро получил болезненный тычок от своего товарища, и обиженно насупился. – Нет. Взрываться тут нечему.
— Да неужели? – Лаки подозрительно прищурилась. – Ну ладно, ставьте свою штуку. Но если я увижу хоть клубок дыма, можете забыть о дополнительном финансировании на химические реагенты…
Она посмотрела вслед удаляющимся земнопони, один из которых подпрыгивал каждые три шага и награждал своего коллегу легкой трепкой гривы и фразой «А я что говорил?». Лаки улыбнулась и покачала головой. Раньше ей и в голову не пришло бы задуматься о слове «работа», но теперь она была твердо уверена в том, что лучшей работой является очень высокооплачиваемое хобби.
— Мы готовы к началу, — сообщила Вера.
— Превосходно. Жребий брошен, все реки пройдены, — отозвалась пегаска. – Давайте начинать. Стим Клауд, дави на рычаг!
Пегас, стоявший возле пускового устройства, поправил очки с толстыми стеклами и в который раз подумал о возможности спасения от небольшой волны пламени с помощью теплой ватной подкладки и крепкого рабочего фартука. Шансы определенно были, но он все же предпочел бы не рисковать.… Но дело есть дело, и никакой сталлионградец отлынивать от него не будет. Во всяком случае, пока на него уставился весь завод вместе с начальством. Пегас огляделся по сторонам и на всякий случай закрыл глаза.
А потом он взял и надавил на рычаг…
***
Командор Корэдж задумчиво посмотрел на конверт, и в который раз отметил, что в нем не было абсолютно ничего особенного. Да, конечно, он был украшен изящным рисунком танцующих пони и весьма дорогой на вид окантовкой, а блестел он даже сильнее, чем, если бы был целиком золотым, но действительно выделяющихся вещей Хейдэн, несмотря на все свои старания, обнаружить в нем не мог. Послание, которое в нем томилось, тоже не отличалось особой оригинальностью — представьте себе, что все золото с внешней стороны просто перенесли на бумагу, добавили пару изящных оборотов и побольше завитушек, а в итоге получили самое обычное приглашение на самый обычный бал. Письмо красноречиво сообщало, что уважаемый командор Ночной Стражи будет почетным гостем на балу, устроенном господином Ричем Манибэгом в его особняке (Солнечная ул.д.4-69), и что он приглашен туда с правом привести с собой одного гостя.
До этого момента Хейдэну не приходилось ещё иметь дело с подобными событиями, и в голове у него теснилась и пихалась целая куча вопросов. Для начала, ему было очень интересно, как они узнали, что он приехал в Сталлионград, хотя с этим, после недолгих раздумий и составлении коротких логических цепочек, все стало более или менее ясно — на улицах его видели довольно много пони, и шанс того, что его никто не узнал, был настолько невелик, что его можно было даже не брать в расчёт. Удовлетворившись подобным объяснением, он перешёл к более важным проблемам — он ни разу не слышал о том, что принято делать на подобных мероприятиях и, что было ещё хуже, совершенно не знал, во что ему следует одеться. В конце концов Корэдж остановил свой выбор на парадной форме командора Стражи, которая после пары напряженных часов, проведенных со щеткой и банкой жидкости для полировки, хоть и не заиграла новыми красками, но по крайней мере приобрела оправдывающий своё название вид. Скептически посмотрев на себя в зеркало, и сосредоточившись на мысли о предстоящей встрече с информатором, а не на догадках, появится ли на балу некая пламенногривая особа, Хейдэн удовлетворенно кивнул, нацепил на шлем ярко-алое перо и отправился на сборище сталлионградской элиты.
Дом Манибэга оказался скромным четырехэтажным поместьем, невыразительно притаившимся в тени раскидистого цветочного сада, неярко освещенного десятками, если не сотнями, фонарей самых разных оттенков радуги. В нем не было никакой излишней роскоши, за исключением, быть может, разве что бассейна, больше похожего на миниатюрное море или средних размеров озеро, малой столовой на пятьдесят гостей, большой — на половину города, личной прислуги, дорогущей мебели, на которой никто ни разу в жизни не сидел, и всего прочего, чем любят побаловать себя богачи на старости лет. От подобного зрелища у стороннего наблюдателя вполне могла бы закружиться голова — с первого взгляда было видно, что подобный разгул аскетизма и слепящее буйство скромности, мог позволить себе только пони, у которого водились очень и очень большие деньги. Настолько большие, что если вам удастся выстроить из них высокую стопку и посмотреть на неё с земли, то вы вряд ли увидите вершину. Хейдэн с грустью вспомнил свою комнату в Кентерлоте, в которой из мебели можно было с трудом отыскать только стол, стул, кровать и гвоздь, служивший в роли вешалки. Конечно, на зарплату командора он мог позволить себе жильё и получше, но миссис Диархарт была такой доброй хозяйкой, и к тому же на завтрак она подавала самый лучший кофе в столице...
Корэдж вздохнул и внезапно заметил, что к нему приближается самое удивительное зрелище из виденных им за сегодняшний вечер. У него не повернулся бы язык назвать это платьем, потому что эти несколько букв вряд ли способны передать те ниспадающие водопады ткани, мастерски обрамленные тонкими нитями, скручивающимися в танце волшебных узоров, которые возникли перед его глазами разноцветным калейдоскопом. Если бы Красоте нужно было посетить какую-нибудь важную встречу, и у нее было достаточно времени повертеться перед зеркалом, то она наверняка подобрала бы себе что-нибудь такого же фасона. Лицо незнакомки скрывала белая маска, а вдали от света фонарей командор не мог разглядеть цвета ее гривы, если, она, конечно, не напоминала размытое чёрное пятно.
— Здравствуйте, командор Корэдж, — произнесла обладательница прекрасного наряда, тихонько прошелестев подолом. — Приятно увидеться с вами. Снова.
— Мы знакомы? — Хейдэн наморщил лоб и пошаркал копытом. Голос определенно казался ему знакомым, но это шуршание только и делало, что сбивало его с мысли...
— Как, вы меня не узнаете? А ведь мы встречались сегодня утром, — подсказала командору его таинственная собеседница.
— Лаки? — командор ошарашенно уставился на то, как она снимает маску и лучезарно улыбается. Словарь командора начал лихорадочно перелистываться, тщетно пытаясь обнаружить вкладку с комплиментами. — Но ты выглядишь так... изумительно...
Хейдэн в первый раз видел ее в платье и не мог не признать, что оно ей очень шло. А мысль о том, что все остальное время она обходится и без него, только добавляла ей привлекательности.
— Да ладно, я ещё слишком спешила попасть сюда, и не особо следила за своим видом, — небрежно махнула копытом Лаки. — А мы, как я понимаю, уже перешли на "ты"? Не слишком ли вы торопите события, а, командор?
— Я... — замялся Хейдэн. — Для меня это была весьма неожиданная встреча, и я не думал, что мы пересечемся....
— Как хотите, — вновь улыбнулась пегаска. — А не пора ли нам уже войти? Нехорошо будет заставлять нашего дорогого, во всех смыслах, друга ждать.
— О да, — согласился Хейдэн. — У меня тут как раз было приглашение на одного гостя...
— Оставьте его себе, — бросила Лаки, начиная протискиваться сквозь очередь на входе. — Или вы думаете, что у меня нет своего собственного? Не теряйте меня из виду, и не стойте как истукан, если все ещё хотите найти своего информатора. Не вы один пришли сюда не только повеселиться и залить в себя как можно больше бесплатных напитков.
— Как вы думаете, это перо похоже на кроваво-красное? – попытался поддержать разговор Хейдэн, осторожно следуя по проложенному пегаской пути. Меньше всего ему хотелось упустить назначенную встречу, что казалось довольно простым делом, особенно когда речь заходит о таком большом и пестром скоплении пони, больше напоминающей палитру, на которую художник пролил половину своих красок.
— Гм... Вряд ли. По-моему это больше напоминает кирпич, — заключила Лаки. — Кстати, мы уже почти добрались до входа. Вы готовы?
— Вроде бы да, — осторожно подтвердил Хейдэн.
— Ну, вот и хорошо. Кстати, я все хотела спросить, — пегаска одарила Корэджа странным оценивающим взглядом. — Командор, а вы умеете танцевать?
***
Внутреннее убранство поместья было создано только с одной целью — посетитель должен был входить в него с открытым от изумления ртом, а уходить, поглядывая на окружающую его квинтэссенцию богатства настолько плотоядно, что если бы его вдруг увидел какой-нибудь исчезнувший вид хищников, то они тут же вымерли бы снова, но на этот раз от зависти. В огромном и светлом зале, с начищенным до состояния хорошего зеркала полом толпились, болтали и периодически танцевали под не режущую уши напильником музыку самые богатые пони Сталлионграда, среди которых находились и мисс Лаки Койн вместе с командором Стражи. Хейдэн, как оказалось, не был совсем уж безнадежным партнёром — главное было объяснить ему, что цель танца была вовсе не в том, чтобы как можно больше раз наступить даме на копыто. В общем, вечер начался довольно удачно, и Лаки бы не отказалось, если бы его продолжение пошло по тому же пути и не стало ничего менять. К сожалению для неё, Судьба нечасто любит спрашивать чужого мнения по тому или иному поводу, и довольно скоро перед пегаской и её кавалером возник сам хозяин вечера, сопровождаемый стайкой без умолку трещащих кобылок и пары серьёзных пони в таких узких фраках, что даже если бы эта одежда была нарисована на их боках, она все равно казалась бы объёмнее.
— Мисс Койн! Какая встреча! — добродушие и гостеприимство так и сквозили в его голосе, не оставляя сомнений в его совершенно искренней, если не принимать во внимание, что она такой не была, радости. — Вам нравится сегодняшний бал?
— О, разумеется, — восторженно ответила Лаки. Собравшимся зрителям могло показаться, что они ведут простую дружескую беседу, но окружающие просто не замечали, что в воздухе идёт самое настоящее фехтование фальшивыми эмоциями и напускной любезностью. — Такого великолепного вечера я не видела даже в самых лучших домах Кентерлота, хотя, смею вас заверить, что побывала во многих из них.
"И чаще всего уходила не с пустыми копытами, — промелькнуло у неё в голове."
— Вы мне льстите, — хохотнул Манибэг. — А вы, как я полагаю, прославленный командор Корэдж?
— Да, он самый, — кивнул прославленный командор. — Чем могу быть полезен?
— Разрешите представиться, я — Рич Манибэг, вы наверняка обо мне слышали, — учтиво наклонил голову богач. — А теперь, если вы позволите, я должен позаимствовать у вас пару минут общения с вашей очаровательной спутницей. Вы не против?
— Нет, — согласился командор, высматривающий что-то в глубине толпы, собравшейся возле того места, где разливали напитки. — У меня наверняка найдётся, чем себя занять.
— Ну, вот и славно, — радостно отозвался Рич. — Я постараюсь вернуться с ней как можно быстрее.
Лёгким мановением копыта он пригласил пегаску последовать за ним. Они миновали зал, растеряв по пути весь лишний шумовой фон в лице болтающих кобылок, и вышли к небольшому, стоявшему от всех в стороне столику. Серьёзных пони за ним сидело куда больше, причём у многих из них выражение было таким, словно каждый день они съедали на завтрак бухгалтерский отчет, приправленный долькой лимона. Сам Манибэг мгновенно преобразился, растеряв остатки доброжелательности, а шерсть его приобрела интересный красноватый оттенок. Лаки не удивилась бы, если бы в таком состоянии он начал бы вдруг выпускать из ушей пар.
— Как? — вспыхнул он. — Как вам это удалось?
— Удалось что? — невинно захлопала ресницами Лаки.
— Вы знаете, о чем я говорю, — голос Манибэга напомнил пегаске о закипающем чайнике. — Сегодня наш завод выпустил свой первый паровоз. И что бы вы думали? Через пять минут после этого мой курьер приносит газету, в которой сообщается, что вы опередили нас на целых полчаса. Но это невозможно! Мне известно, что ни одного собранного паровоза у вас не было и быть не могло. Разве что завалялись какие-то части и детали, но собрать всего за полдня целый состав... До сих пор этого ещё никому не удавалось...
"Да, ты прав, — торжествующе подумала пегаска. — И ты даже не знаешь насколько. Невозможно собрать целый состав. Но если у тебя уже есть пара-тройка готовых вагонов и все необходимые части для паровоза... Нет, даже в таком случае сборка заняла бы день, в худшем случае два. Но у нас есть кое-что, до чего вам ещё очень и очень далеко. А, казалось бы, все просто — движущаяся линия с едущими по ней деталями, на которой каждый рабочий выполняет только свою часть работы, но вместе с ней мы можем творить чудеса. Можешь ли ты творить чудеса, мистер Манибэг? Я в этом сомневаюсь. Но ты должен поверить, что я на это способна."
— Границы возможного — очень растяжимое понятие, мистер Рич, — весело отозвалась Лаки. — Так почему бы не растянуть его ещё немного?
Серьёзные пони зашептались. Наконец один из них, единорог с серебристой гривой приподнялся со своего места и прокашлялся:
— Нет нужды ломать комедию, мисс Койн, — устало произнес он. — Мы знаем, что вы запустили так называемый конвейер, и благодаря этому вам удалось ускорить темпы производства в разы. Мы так же знаем, что вы уже запатентовали его как изобретение, принадлежащее вашему заводу, и мы теперь не можем воспользоваться плодами этого изящного и эффективного решения, но если бы вы согласились...
— Да это просто неслыханно! — возмутился один из сидящих справа от него капиталистов. — Это же почти то же самое, как и сортировочная лента, примитивная вещь! Да кто угодно мог бы додуматься до такого!
— Вынужден просить вас простить его, — единорог свирепо взглянул на своего соседа. Тот тут же замолк и обнаружил нечто весьма занимательное в стоящем перед ним пудинге. — Он совершенно не понимает, о чем идёт речь...
— Нет, нет, — неожиданно прервала его Лаки. — Он абсолютно прав. Кто угодно мог бы придумать подобное, в этом я с ним абсолютно согласна. Но позвольте мне кое-что вам продемонстрировать. Скажите, у вас найдётся дюжина яиц? Да? Спасибо. Мистер Манибэг, пожалуйста, попробуйте поставить это яйцо на стол, не используя никакой магии и посторонних предметов...
Председатель недоверчиво посмотрел на пегаску, но всё-таки осторожно вытащил яйцо из чашки и опустил его на ровную скатерть, чтобы оно тут же, проявляя уважение ко всем физическим законам, а в частности к притяжению земли, удрученно скатилось вниз.
— Итак, кто-нибудь ещё хочет попробовать? — предложила Лаки с игровой улыбкой.
В последующие за этим пять минут капиталисты с упорством, достойным легендарных героев эпосов, пытались водрузить яйцо на абсолютно ровную поверхность, используя все возможные честные и нечестные варианты, однако, к большому удовольствию пегаски, все их попытки заканчивались раздосадованным вздохом и хрустом очередной треснувшей скорлупы. Даже после хитроумной идеи поставить несколько яиц в один устойчивый ряд, на исполнение которой у них ушел весь материал и все последние надежды, никакого успеха в этом деле они не достигли.
— Какая жалость, — поцокала языком пегаска, наблюдая за тем, как по дорогому ворсу ковра расплываются мутно-желтые пятна. – Ковер наверняка загублен, а у вас все еще ничего не вышло. Но у меня тут осталось еще одна попытка, и, наверное, прошла моя очередь поробовать? Итак...
Сейчас Лаки очень не хватало музыкального сопровождения в виде барабанной дроби или чего-то подобного, и именно поэтому она прошла к столу в абсолютной тишине и достала из небольшой корзинки одно маленькое яйцо. Пегаска сосредоточилась, сдула упавший на лоб локон гривы и, задержала дыхание, легонько стукнув нижней часть скорлупы о край стола, а затем поставила яйцо на скатерть. Оно определённо не собиралось никуда укатываться и, если бы имело глаза, наверняка посмотрело бы на всех собравшихся промышленников и банкиров осуждающим взглядом. Среди посторонних зрителей, подошедших поближе, чтобы полюбоваться зрелищем, разразилась буря аплодисментов.
— Ну, так что? — поинтересовалась Лаки, несколько раз поклонившись восторженной публике. — Да, я абсолютно с вами согласна, это может сделать каждый, но хватит ли у вас теперь смелости повторить эти слова?
— Весьма неплохой фокус, — фыркнул Манибэг. — Но мы тут совсем по другому делу. Мы, как сообщество промышленников и банкиров, хотим, чтобы вы....
Но что хотел сказать председатель, так и осталось в тот вечер тайной, потому что именно в этот момент двери дома распахнулись и в зал вошли пони, несущие красный флаг, со странной символикой. Один из них вышел вперед, оглядел в толпу и набрал в лёгкие побольше воздуха. Весь зал замер, выжидая, что же он собирается им сказать.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |