Хроника выживания. Роман. 8 страница

– Не могу больше, – взмолился раненный в плечо и голову солдат, – оставьте меня, всё равно догонят.

Высокий, худой младший сержант, бульдозерист, шёл замыкающим, всё время озираясь по сторонам. Сейчас они шли мимо большого массива зарослей шиповника, иного кустарника.

– Стой! – скомандовал, – шансов выжить с нами у раненных значительно меньше, чем самим. Тащим туда, – показал на кусты.

– Я тоже останусь, – раненный в бедро свернул следом.

– Ползите в самую гущу и замрите, они за нами пойдут, вас не тронут. Повязки белые, далеко отсвечивают, прикройтесь чем-нибудь, хоть листьями. Счастливо, мужики, мы за вами вернёмся, если в живых останемся.

– Бегите, бегите, – раненные бойцы вползли под колючее укрытие.

Третий раненный, с культёй вместо кисти руки, которой он прикрылся от сабельного удара, наскоро перевязанный, со жгутом на бицепсе, с каплями пота на лице от напряжения и боли, упорно шёл дальше. Ему помогали.

– А я ещё повоюю – прошептал, – может, в последний раз.

Погоня ощущалась всё определённее. Деревья кончились, кусты тоже, остался лишь камень с редкими пятнами зелени. Отряд продвигался на север вдоль стены, которая неожиданно завернула на запад, открывая хоть какой-то проход вглубь каменного монолита. Подъём стал настолько крутым, что приходилось помогать себе руками, хватаясь за выступы камней. Непреодолимые скалы по бокам неумолимо сближались, образуя узкое ущелье. Но деваться некуда, беглецы продолжали карабкаться вверх.

По камням вокруг защёлкали стрелы. Младший сержант, замыкавший процессию, оглянулся. Преследователи спешились, лошади дальше идти не могли, карабкались следом, периодически останавливаясь для выстрела из лука.

– Упорные, гады.

Одна таки попала в замыкающего, но, потеряв силу, сделала лишь неглубокую рану или глубокую царапину.

Через полсотни метров микроканьёнчик неожиданно, под небольшим углом свернул влево, и, сойдясь в узкую щель, по которой сочилась вода, исчез, напоследок образовав небольшую, величиной с комнату в «хрущёвке», относительно ровную, засыпанную камнями давнего обвала, площадку.

– Приехали, – свернув последним за поворот, провозгласил бульдозерист, – конечная.

Уже минут пятнадцать, почти не шевелясь, сидели в запертой спальне счастливчики, которым неимоверно повезло, уйти от погони в сложившейся ситуации. Извне постоянно доносились какие-то шумы: то под окном проскакала пара лошадей, то шаги в прихожей за дверью, то снова за окном – кто-то ломился через кустарник, то какие-то крики, команды. Каждый в глубине души надеялся: может, пронесёт? Не пронесло – что-то стукнуло в дверь. Затем ещё. На дверь налегли. Она чуть подалась, едва сдвинув «баррикаду». Сергей пересел на край двухъярусной кровати, блокируя её движение своим весом. Любимый лом из рук не выпускал. На дверь ещё несколько раз наскакивали, затем притихли.

Внезапно зазвенели оконные стёкла, рассыпаясь под ударами стрел. В проёме один за другим промелькнули несколько всадников, стреляя на ходу. Стрелы застряли в кольцах кроватных сеток.

Всадники исчезли, а стрелы продолжали впиваться в слегка подрагивающую проволоку. Одна таки преодолела препятствие, упала на пол. Стреляли из кустов напротив. Заметив в тени кустарника призрачную фигуру одного из стрелков, ефрейтор просунул стрелу между косяком и краем сетки, натянул тетеву, выстрелил. Попал! Попробовал повторить трюк, но стрелки, прихватив раненного соплеменника, ретировались вглубь зарослей. Изредка, без успеха, постреливали оттуда, когда в проёме появлялись тени «окруженцев».

Опять затишье. Через некоторое время послышался стук многих ног в прихожей, туда зашло несколько человек. Громкий злой голос отдавал какие то команды. И вдруг – мощнейший удар в дверь разорвал относительную тишину. Она выстояла, но приоткрылась, подвинув кровать вместе с довеском в виде туши Сергея. Гигант подскочил к образовавшемуся просвету и ткнул в него ломом. Железо вошло во что-то мягкое, податливое. За преградой кто-то вскрикнул, протяжно завыл. Солдат снова захлопнул дверь, придвинул кровать, схватил ещё одну, взгромоздил сверху, затем ещё.

Атака на окно проходила одновременно со взламыванием входной двери, на этот раз осаждённых решили взять с двух сторон. Окно охранял Андрей с луком и Николай, сержант, с саблей, к которой уже успел немного приноровится. Сперва послышался треск ветвей. Затем из кустов вынырнуло с десяток бандитов. Они слаженно бежали к окну, неся на уровне плеча длинное, толстое бревно, в котором сержант безошибочно узнал одну из импровизированных «скамеек», разбросанных по всей территории санатория.

– Мочи переднего! – заорал сержант.

– Сам знаю! – ефрейтор уже целился сквозь щель.

«Дзынь» – у головного в груди появилось инородное тело. Он споткнулся, упал, об него споткнулся следующий... Образовалась куча-мала, придавленная тяжёлым обрубком.

«Дзынь» – один из копошившихся под окном получил смертоносное древко в спину.

«Дзынь» – ещё один...

– Это, как на велосипеде, – Андрей снова целился, – руки сами всё вспомнили.

– Мастерство не пропьёшь, – ответствовал сержант.

Бандиты, опомнившись, ушли из зоны обстрела, прижавшись к стене домика. Опять затишье...

Под окном снова появлялись нелюди. Трое, каждый из которых держал перед собой по два щита, прикрывали остальных, которые хватали за ноги убитых, волокли из поля зрения.

– А они о мёртвых тоже заботятся, – ефрейтор.

– Нет, плацдарм расчищают, – сержант.

В подтверждение сказанного, вернулась бронированная «свинья» и уволокла бревно.

– Сейчас опять пойдут, приготовься.

– Всегда готов. Только у меня всего десяток стрел осталось.

– Значит должно быть ещё десяток покойников.

К окну снова понеслось бревно. Но теперь штурмовая группа защитилась – впереди бежали двое в кольчугах, прикрытые щитами, загораживая от выстрелов остальных.

Отбросив кроватные сетки вместе с двухъярусной подпоркой, в комнату наполовину влезло толстое бревно. Через пару секунд в проломленную дверь влетело другое, потоньше, ознаменовав начало общего штурма. Андрей выстрелил в переднего, метя в ногу, но промазал.

За подоконник уцепились чьи то руки, показалась голова. Сержант рубанул. Одна кисть исчезла, другая скатилась на пол, так и не выронив саблю. В проёме появилось сразу несколько перекошенных от ярости рож, столько же сабель. Ефрейтор выстрелил в упор. Наконечник, скользнув по переносице, вошёл в глаз, вышел из затылка переднего. Голова исчезла. Сержант рубанул снова, ещё одна исчезла...

Бревно, пробившее дверь, сорвало её с петель, перекосило. В появившуюся щель влетела стрела, вошла в спину сержанта повыше правой лопатки, вышла под ключицей.

«Дзэнь» – стрела пущенная Андреем, троща зубы, исчезла во рту ещё одного нападавшего. На его месте тут же появились новые. Лезли в окно, прикрываясь щитами. Ожесточённые неожиданно упорным сопротивлением, в стремлении добраться первыми до ненавистного врага, мешали друг другу.

Сергей схватил ещё одну кровать и, перебросив через себя, прикрыл сеткой образовавшийся просвет. Бревно из-за двери потянули на себя. Здоровяк ухватился за свой конец, потянул на себя. Выдернул на пару метров, и всей тяжестью придавил его к полу. Противоположный конец, как в детской качели, поднялся. За дверью ойкнули, кто-то получил по зубам. Кузнец резко поднял свой конец, за дверью опять ойкнули.

Сержант взялся за торчавшую над правым соском стрелу и отломил зазубренный наконечник. Переложил саблю в левую руку и принялся неистово крушить щиты, лезшие в окно.

– Андрюха, выдерни стрелу! Стрелу выдерни, в спине у меня!

Андрей сначала не понял, замешкался. Затем углядел торчащее из спины друга оперение.

– Замри! – схватил за кончик и вытащил окровавленную палочку.

– Спасибо, – сержант, взявшись за саблю обеими руками, не целясь, крушил щиты и всё, что появлялось в проёме. Андрей, заняв позицию справа и немного сзади, одну за другой выпускал остатки своего боезапаса.

Защищать окно становилось всё труднее, поскольку под ним, с каждым выстрелом, каждым прицельным ударом сабли подрастала приличная горка трупов. Став на неё, уже можно было просто шагнуть на подоконник.

Нападавшие зверели, но преодолеть защиту двух неистовых воинов пока не могли.

Тем временем Сергей, подняв свой конец бревна на локтевых изгибах, ринулся к правой стенке. За дверью послышался стук падающих тел, явно ругань, хоть и непонятная. Поднырнув под бревно, взялся за него с другой стороны, и снова стремительно понёсся, но теперь уже к левой стенке. Конец за дверью опять кого-то сбил с ног. Солдат повторил манёвр, но рычаг больше никого не цеплял.

Атаки на окно тоже прекратились. Потери были слишком велики, чтобы продолжать в том же духе.

Неожиданно, в незащищённый проём влетел пылающий факел, упал на узел с барахлом. За ним ещё один. И ещё, и ещё, и ещё... Из кустов напротив в комнату посыпались стрелы. И ещё, и ещё, и ещё.

Солдаты, обессиленные марафоном, повалились на камни, задыхаясь. Завернув за угол последним, младший сержант, обнаружив тупик, завертелся, оглядываясь в поисках выхода. Уставился на камни, скопившиеся в закутке за тысячелетия.

– Чего разлеглись? – хрипел, задыхаясь, – На том свете отлежимся вдоволь. Делай как я!

Схватил приличных размеров камень, поволок за поворот, бросил у самого начала крутого склона, побежал за следующим. Лежавшие тяжело поднялись, подражая командиру, принялись за работу. Мешая друг другу, таскали камни, которые можно было поднять. Которые поднять нельзя, перекатывали. Двое, с натугой, поддевая лопатами, катили совсем уж неподъёмную глыбу. Даже однорукий, в полусознании, тащил подмышкой булыжник величиной с футбольный мяч. Работали споро, как привыкли, баррикада росла на глазах. Мешали стрелы, долетавшие снизу и бившие всё прицельнее. Трое были ранены, но, к счастью, легко.

Совершенно выбившись из сил, солдат сел прислонившись к стене, отстегнул флягу, сделал несколько глотков.

– Что у тебя там? – спросил, возвращавшийся от поворота за очередной ношей, раненный.

– Дедов первак, крепкий, зараза, – поморщился.

– Дай глотнуть. Болит, сил нет! – придерживал здоровой рукой культю.

– На! – протянул фляжку.

Раненный запрокинул голову, пил большими глотками. Кадык перекатывался вверх-вниз.

– Э-э, присосался, оставь глоток!

– Поздно, Джонни... – солдат отбросил пустую посудину, сел, привалившись к стенке рядом с благодетелем.

«Благодетель» хмыкнул, покачав головой, поднявшись, взял очередной камень.

Каменная преграда возвышалась у самого склона по всей ширине узкого каньона, и была уже солдатам по пояс, когда прицельно пущенная стрела пробила насквозь горло солдату, выпрямившемуся после перекатывания очередного голыша. Кровь брызнула фонтанчиком – наконечник пропорол артерию. Раненный упал, его оттащили за угол.

– Зажми пальцем, вот здесь, – показал тащивший и бросился за следующим камнем. Не до церемоний. Дальше работали пригибаючись.

– Стоп! – приказал бульдозерист, когда до преследователей, поднимавшихся прикрывшись щитами, оставалось меньше пятидесяти метров, – Хватит. Сесть, отдышаться. Выбирайте камни, чтоб смогли метнуть метров на десять. Наблюдал, едва высунувшись между камнями. До врага оставалось сорок метров, тридцать, двадцать...

В окно летели факелы, падали на кроватные сетки, пол, матрацы, вызывая частые очаги пламени. Дым постепенно заволакивал комнату. В дыму свистели стрелы. Одна вонзилась Сергею в бицепс. Он отпрянул в угол, бросив бревно, поставил «на попа» кровать, прикрывшись от окна сеткой. Редкие стрелы застревали в ней. Взялся за оперение, дёрнул. Стрела, остановленная костью, засела неглубоко и легко вышла. Зазубренный наконечник при этом порвал мышцу, кожу. Рыкнув от боли, схватил сетку, закрыл часть оконного проёма. С другой стороны Андрей приставил вторую. Не сговариваясь, втащили к себе бревно, плотнее друг к дружке придвинули сетки. Сержант, плохо видимый в дыму, уже поднимал двухэтажку. Помогли. Водрузили на прежнее место. На неё нагромоздили оставшиеся кровати, тумбочки, стол. В завершение всё это сооружение подпёрли трофейным бревном. Разом, не переводя дыхания, бросились тушить пожар. Набрасывали на очаги огня матрацы, затем затаптывали. Пламя гасло, но дыма становилось ещё больше. Душил кашель, кружились головы. По одному подходили к окну, отдышаться, и снова в бой с тлеющими матрацами, узлами, досками пола. На стенке догорало фото спортивной машины.

Пожар затушили, сквозняком, через дыры в дверном проёме и окно дым быстро вытягивало. Защитники «крепости» пристроились у окна, дышали. Это всё, что им сейчас было нужно. Отдыхали.

Расслабиться им не позволили. Второе, оставленное без присмотра бревно со скрипом поползло из комнаты. Кузнец бросился за ним, но не успел, скрылось в дыре, грюкнуло об пол.

– Андрюха – к окну! Мы с Серёгой держим дверь.

Ефрейтор взял саблю, отбросив обрубок, державшей её руки. Собрал несколько стрел, валявшихся вокруг во множестве, присел слева от окна и одну за другой принялся пускать их в дыру, проделанную бревном в двери. Первая явно попала в цель, остальные нет, бандиты быстро учились, теряя бойцов. Стрелы кончились.

Коля с саблей, Сергей с ломом застыли по обе стороны от перекошенной, но всё ещё державшейся двери. Ждали штурма, его всё не было, лишь за дверью кто-то копошился. Наученный горьким опытом товарищей, Андрей, между собой и дверью «руба» поставил кровать, защищавшую от стрел.

Вместо штурма, из щелей и дыр в дверном проёме вновь повалил дым, через минуту показалось пламя, жаркое, интенсивное. Не сумев поджечь их изнутри, решили сжечь снаружи.

До преследователей, поднимавшихся компактной группой со щитами, прикрывавшими грудь, живот и часть лица оставалось двадцать метров, десять, восемь...

– Давай! – командир вскочил, метнул свой булыжник, присел, нащупывая следующий, не теряя из поля зрения врага. Вслед за ним метнули свои камни остальные. Три снаряда нашли свою цель: два угодили в щиты, сбив бандитов с ног, один в колено.

– Давай! – ещё один залп, менее удачный. Ещё один, трое «слетели с катушек», покатились, сбивая задних.

Пущенная из задних рядов стрела пробила грудь замешкавшемуся солдату.

– Давай, все разом, – кричал младший сержант, спихивая вниз сложенные камни.

Скопом налегли и остальные. Вниз покатилась всё нарастающая лавина. Охотники, вновь ставшие дичью, растерялись. Пытались убежать, схорониться, но на крутом скользком склоне, ограниченном стенами, деваться некуда, только вниз. И они покатились вниз, вперемешку с большими и очень большими булыгами. Мясорубка. А камни всё катились и катились, догоняя людей, троща рёбра, ломая хребты, разбивая головы.

– Тупые, самонадеянные ублюдки, – резюмировал один из солдат, когда боезапас практически иссяк.

– За мной, в атаку, – заорал новоиспечённый командир.

Прихватив лопату, «покатился» вслед за камнями, спотыкаясь, скользя на крови, падая, но всякий раз поднимаясь. За ним, похватав, что под руку попалось, помчались остальные. Тяжело раненные и убитые остались у изрядно похудевшей кучи.

По пути вниз миновали одно неподвижное тело, второе... Один из солдат, спускавшийся последним, на всякий случай, и одурев от крови, рубил трупам головы. Один «труп» при этом дёрнулся, наверное притворялся, сволочь.

Ещё ниже окровавленный бандит, прислонившись к стене, слабеющей рукой пытался натянуть тетиву лука. В него полетело сразу несколько лопат. Одна попала по рукам. Подоспевший стройбатовец рубанул его саблей и устремился дальше. За ним, подобрав лопаты, остальные.

Склон начал выполаживаться. Ещё двое раненных лежавших на пути смертоносного урагана раздухарившихся солдат, «годных к нестроевой», были изрублены. Кровавая победа, да ещё впервые, пьянила похлеще спиртного.

Ниже, в небольшом островке кустарника, примятого камнепадом, копошились, пытаясь встать или ползти, несколько окровавленных субъектов. Ураган пронёсся и над ними, больше ползти никто не пытался.

Ещё троих, пытавшихся доковылять до лошадей, уничтожили на бегу, не останавливаясь, поскольку до коновязи добрались пятеро, и сейчас пытались взгромоздиться в сёдла. Одному с рукой, висевшей как плеть и окровавленной головой, это удалось. Нетвёрдо держась в седле, он всё же ускакал. Двое, тоже сильно израненные, только успели отвязать лошадей, и пытались вскарабкаться в сёдла. Их остановила лопата и сабля. Ещё двое, обнаружив погоню, не стали возиться с поводьями, пытались скрыться в чаще пешим ходом. Не получилось...

Из седельных сумок доставали кожаные фляги, жадно пили воду, кислятину, которая наверное являлась то ли вином, то ли кумысом.

– Лошадей прогоним, а сами вернёмся обратно. Пусть думают, что мы ускакали, пусть поищут. Скоро наши должны подоспеть, недолго осталось.

– Если малый дошёл, – ответил кто-то угрюмо.

Лошадей отвязали, хорошенько наподдали: кто дрючком, кто лопатой, а кто и саблей под хвост. Испуганные животные устремились вниз по склону, не разбирая дороги, приминая кусты. Скрылись с глаз.

– Возвращаемся, соберите оружие. Я им свою молодую интересную за просто так не отдам. А ты чего, как новогодняя ёлка, обвешался? Костерок развести собрался?

Солдат, державший в руках лук, навесил на себя десяток колчанов со стрелами.

– Убойная вещь, – ответил солдат, улыбаясь – потренируюсь малость, глядишь, к приходу Этих научусь малёха.

– Ну-ну. Пошли, будем снова стенку возводить. Стрела – хорошо, но камень надёжнее, и сердцу ближе.

– А, может, попробуем к нашим пробиться? Потиху.

– Нет, много их очень. Напоремся случайно, и конец. В открытую с лучниками не сладишь.

От озера доносились какие то дальние трески, крики, удары. Измочаленные люди, прихватив несколько фляг для раненных, снова отправились наверх, в свой неприступный «Брест».

Пламя не по дням, не по часам, поминутно крепчало, сквозняк нагнетал кислород. Комната вновь быстро наполнялась густым едким дымом.

– Задохнёмся! Рвите простыню, сделаем маски.

– Маски должны быть мокрыми, а воды нет.

– У каждого есть свой, персональный краник. Если ты свой опорожнил в недержании от страха, могу подсобить, у меня на троих хватит.

– Нет, спасибо, заботливый ты наш. Я как-нибудь сам...

Оросили тряпки, одели, присели под окном, где ещё можно было хоть как-то дышать.

– Уринотерапия! – глубокомысленно выдал ефрейтор.

В горле вновь першило, глаза слезились. Дверь уже горела изнутри, а за ней пламя гудело, как в паровозной топке. Из встроенных шкафчиков тоже повалил дым. Пол у двери тлел, тлел, и наконец вспыхнул. Из-за дыма, «стойкие оловянные солдаты» едва видели друг друга.

– Ещё минут пять, и здесь будет сплошной костёр. Разбираем завал. Лучше подохнуть в бою, от стрелы или сабли, чем, как Бруно, на костре!

Разобрали баррикаду, отбросили сетки. Никто не стрелял. Странно! За окном тишина. Сергей, держа перед собой стол, по труппам слез на землю. Следом юркнули товарищи, присели за импровизированным щитом.

– Засцали, что ли? – недоумевал сержант.

Ответ пришёл быстрее, чем ожидали – послышалось надрывное гудение моторов. По аллее, с фасадной стороны домика, пронеслось несколько автомобилей. Звук затерялся где-то на грунтовке, в начале озера.

– Куда это они? Там же нет никого!

– Куда, куда. Подмываться! – сделал «страшные» глаза Андрей.

Первым, громко и раскатисто засмеялся Сергей, следом, не выдержав, зашёлся в диком хохоте сержант. Андрей нервно хихикнул, ещё раз, и тоже, заразившись, залился смехом, подвизгивая. От этих звуков его друзья ещё больше погрузились в смешливость. Катались по земле. Это уже смахивало на коллективную истерию.

Из-за домика выскочил вооружённый саблей бандит, испуганно-недоумевающе воззрился на веселящихся. Его видел только Андрей, показывал на него пальцем, но остановиться не мог, продолжал смеяться.

Бандит что-то мукнул и скрылся в кустах.

Сил уже не было, Сергей лишь постанывал, Николай притих в положении «лёжа», лишь изредка выдавал, что-то, похожее на короткое ржание, Андрей прекратил повизгивание.

Сегодня они уже смеялись дважды.

– Попить бы.

– Это, да! – внезапно накатила такая жажда, хоть в петлю.

– Ставок же поряд.

– Нет! К озеру нельзя, не урки, так свои пристрелят. Пошли в соседний домик.

Их убежище пылало вовсю. Эмаль на железных наружных стенах пузырилась, периодически вспыхивая. Из окна пламя рвалось, как из гиены огненной. Начали дымиться боковые спальни.

Ели добрели до соседнего спального блока. Вошли, осторожничая – никого. На табуретке в «предбаннике» стояла выварка с краником – местная артезианская, говорили, что целебная. Вкуснее воды парни в своей жизни не пробовали. Напились, аж в животах хлюпало.

– И всё-таки мы взбили масло, – укладываясь на голый матрац в центральной спальне, провозгласил сержант.

– Шо?

– Лягушка в кувшине с молоком.

– А-а!

– Сейчас начнётся бойня, я душманчикам не завидую.

– Сейчас главное – пулю от своих коллег не схлопотать.

– Эт точно.

– Башка трещит, и спать хочется.

– От дыма цэ, угорилы мы, – сонно ответил молотобоец.

Андрея хватило только на то, чтобы подпереть ручку двери стулом. Через минуту он тоже крепко спал.

Продолжение следует.

Дата добавления: 2015-08-28