Хроника выживания. Роман. 7 страница

8. ДЕНЬ ПОБЕДЫ.

На шоссе послышался шум мотора, завывающего на пределе своих возможностей. Автомобиль приближался. Сновавшие туда-сюда солдаты приостановились, прислушиваясь. ГАЗон с жёлто-красной будой, разбитым лобовым стеклом, в щепки растрощив шлагбаум, влетел на территорию части, затормозил посередине плаца. Со всех сторон к машине бежали солдаты, на ходу передёргивая затворы. Стремительным шагом к месту события направился майор.

Из кабины выпрыгнул мокрый, весь в ссадинах и синяках, окровавленный парнишка лет семнадцати. Левый глаз заплыл полностью, одежда – в клочья.

– Кто старший? – в голосе крайняя возбуждённость.

– Майор Кузьмин, – подходя, козырнул Павел.

Из кабины полез маленький, испуганный мальчик. Тоже ободранный, исцарапанный, со сбитыми в кровь коленками. Открылась дверь буды, на землю спрыгнуло худое, остроносое, с богатыми усами, тоже не от мира сего глазами, в вылинявшей штормовке, затасканных рабочих штанах и рваных кедах, привидение – Василий. Наиболее примечательной у него являлась причёска: чумацкий «горшок» с выстриженной макушкой, как у католических монахов средневековья. Вчера Василий прикрывал свой «причесон» капюшоном, сейчас ему было не до церемоний.

Вокруг собралась целая толпа.

– У нас девочка, изнасилованная, в шоке, помощь нужна, – Костя мотнул головой на буду.

– Веру сюда, быстро, – не поворачивая головы, скомандовал майор.

Обошёл «смотку» заглянул в двери, где на полу неподвижно лежало, в позе зародыша, хрупкое тельце в простеньком мокром, местами окровавленном, изодранном платьице. Майор закрыл глаза. На скулах играли желваки. Никто не сдвинулся с места, шок постиг не только девочку.

– Веру. И носилки, – рявкнул майор, – мне нужно повторять, бойцы?

Впервые, кто за год, а кто и за два, солдаты услышали, как майор сорвался на рык. Несколько человек, очнувшись, сорвались с места.

– Кто? – прохрипел майор, – откашлялся, – Кто?

– Бандиты, – Костя, утёршись рукавом, лишь размазал кровь по лицу, – много. На санаторий детский напали. Всадники, с саблями, щитами, луками. И воняет от них... Вот – потащил из кабины недвижимое тело. Тело застонало. – Помогите же!

Несколько солдат, без церемоний, извлекли из кабины, бросили на асфальт бандита в странной одежде: кольчуге, шлеме, при сабле. Здоровенного, узкоглазого, с жидкой бородёнкой. От него действительно садануло горькой смесью давно немытого тела, конского пота и ещё какого то дерьма. Здоровило начал приходить в себя: зашевелился, заморгал глазами. Взгляд – бессмысленный.

– Боевая тревога, – громко, но спокойно произнёс майор.

Очнувшиеся лейтенанты повторили команду уже во всё горло. Продолжительно и надрывно завыл ревун, выворачивая душу.

Открывались ворота гаражей, на плац, один за другим, выкатывались тентованые грузовики, БТРы с открытым верхом и пулемётами на турелях у кабин. Модель устаревшая, без противорадиационной защиты, но простая и, самое главное, надёжная. Плац ожил, деловито засуетился. «Свой шесток» знал каждый. Сказались учебные тревоги, проводимые изредка майором в «любимые» всеми пять утра.

Прибежала запыхавшаяся фельдшерица, Вера Кудряш, её подсадили в будку. Осмотрела безразличную ко всему девочку, открыла санитарную сумку, пошуровала в ней. Сделала пару уколов, один внутривенно.

– Давайте носилки, в санчасть. Осторожнее, – куда девалась весёлая и беззаботная молодая женщина, сейчас это была строгая и сосредоточенная «докторша».

Девочку бережно уложили, унесли.

–...убили нескольких детей, взрослых. Я эту девчушку от двух уродов спас, – продолжал рассказывать Костя, – Грохнул тварей.

– Так уж и грохнул? – майор внимательней присмотрелся к пацану. Как же ты смог?

– А-а, – отмахнулся студент, – разозлили они меня, вонь подретузная. Такую девчонку… Не успел...– голос дрогнул, отвернулся, сдерживаясь.

– Да, дядя майор, – затараторил возмущённый недоверием Ваня, – дядя Костя и Оксану из речки принёс, и коня испугал, тот душмана в речку унёс. А потом, а потом и душмана напугал, тот тоже убежал. А ещё... А ещё одного дверью убил... А потом бил, бил, бил... А тот весь красный стал, и ногами дрыгал... А потом ещё машиной... Один к нам в окошко влетел! Вот! – показал на живое подтверждение, валявшееся на асфальте. Ване захотелось расплакаться из-за того, что не может, как следует, объяснить, какой дядя Костя герой.

Майор спрятал улыбку в усах, наблюдая за волнением юного защитника.

– Молодец твой дядя Костя. Сколько их? – обратился к парню.

– Не знаю. Пацан говорит – много, очень много. Я пару десятков видел.

– Ну что, юноша, имя у тебя есть? – голос успокаивающий, почти нежный. Совершенно не свойственный (по мнению подчинённых) суровому майору. Присел на корточки, по дружески положил свою лапищу на плечо мальчика.

– Ваня.

– Ты видел бандитов, Ваня?

Мальчик усиленно закивал, закусив губу.

– Сколько их было, Ваня?

– Мно-ого. Может тыща!

– Так уж и тысяча? А тысяча, это сколько, ты знаешь?

– Это десять сотен, или сто десятков, – мальчик самодовольно усмехнулся, – мы, когда ещё с мамой в детсад ходили, задачки за третий класс по дороге решали.

– Умная у тебя мама, – помрачнел майор, – и где же ты их видел?

– Штук сорок или больше в лесу, туда ещё дорожка с асфальтом проложена и беседка красивая построена, – частил мальчик, Штук триста домики окружали, крались. А ещё на той стороне, много, и у ворот, и в лесу... Дяди строители много поубивали, а потом сказали: позвони четыре – два – два, скажи, пусть срочно идут помогать, а то всех поубивают. Они раненных в лес повели. За ними бандиты на конях поскакали. Я в сторожку прополз, а там дед убитый, и телефон не работает. Потом вот машина... А всех детей и вожатых в плен взяли. За озеро повели. Девочку убили, меньше меня, и мальчика, и дядю Андрея, и солдат. Тётю Катю насильничали, и... – мальчик не выдержал воспоминаний, расплакался.

– Хорошо, Ваня, не плачь. Ты очень смелый парень. Не всякий взрослый решился бы пробираться среди бандитов, чтобы спасти людей. А смелые парни не плачут, правда?

Пацан, шмыгая носом, усиленно закивал.

– Отведите к Вере, пусть там побудет. Началось, – недовольно буркнул, – не дали даже к отсутствию боли привыкнуть. Снимите с этого борова амуницию, примерять хочу. Да вымойте хорошенько, особенно шлем и кольчугу, блох мне только не хватало...

– Товарищи, – майор стоял перед строем, – на санаторий напала банда в количестве до тысячи человек. Выглядят примерно так, как то дерьмо, что у машины валяется. Вооружение: сабли, луки, щиты, возможно пики и примитивное стрелковое оружие, типа самопала. Пешие и конные. Не расслабляться – стрела прицельно поражает цель до двухсот метров. В ближнем бою лук не уступит винтовке, и уж конечно эффективнее почти любого пистолета, кроме моего «стечкина», разумеется, – подпустил шутку, дабы снять излишнее напряжение. Солдаты заулыбались, действительно, несколько попустило. – Тысяча, это много? У нас тридцать отделений по десять человек, получается по три, четыре выстрела на брата. Много? Солдаты совсем расслабились, по строю пробежал шумок разговоров.

– Стрелять одиночными, как в тире. Если на линии огня будут наши, стрелять категорически запрещаю. Кто хотя бы ранит ребёнка – пристрелю лично.

По тону подчинённые поняли, это не просто угроза. Шуточки кончились.

– Основная задача, – строго продолжал майор – освободить заложников. Без потерь. Задача два – уничтожить бандитов. Подчёркиваю – уничтожить! Пленных не брать, эта мразь не достойна защиты Женевской конвенции о военнопленных. Они не войска, они свора взбесившихся псов. Убивают и насилуют детей. Раненых добивать штык-ножами, в сердце, или прикладами, как учили. Посмотрим, научил ли я вас чему-нибудь. Бойцы, кто побеждал в стрельбе с положения «стоя» два и более раз – шаг вперёд.

Вышло восемь человек.

– С «колена».

Ещё четверо.

– У нас есть пять бронежилетов, пятеро «стоячих», оденьте их, пойдёте со мной. Оставшиеся семеро – в распоряжение старшины. Остальные – по машинам! Не бойся, не проси, не плачь, – закончил девизом их со старшиной подразделения в Афгане. Его, как заклинание, повторяли перед каждым выходом на задание.

Подошли к «смотке». Раздетый здоровяк активно проявлял признаки жизни. Его сторожил один из солдат караульного наряда, остававшийся на базе. Рядом сушились стальные доспехи.

– Куда его, товарищ майор, в «холодную»?

– В горячую. В горячий-прегорячий Ад.

Майор подошёл к раненному и профессиональным ударом всадил нож в сердце. Вытащил, вытер о покойника, вложил в ножны. Снял ремень, примерил кольчугу. В самый раз! Переложил гранаты в карманы штанов, подпоясался. Нахлобучил шлем, отороченный мехом лисы.

– Как я тебе? – к старшине.

– Илья Муромец!

– Скорее, Давлет Гирей.

– Кто?

– Проехали. Эту машинку возьмём, подходяще. Грузимся. Пойдём в голове колонны.

– Я с вами, – Костя полез за руль.

– Погоди, парень, – покачал головой майор, – ты своё дело сделал, с избытком, и сделал хорошо. Там будет прозаичная бойня. А это дело профессионалов.

– Правильно, профессионалов, – Костя шоркался на сидении, поудобней устраиваясь, – вы пока под одеялами дрочили, я уже пятерых уговорил. Профессионально. Это не я с вами, вы со мной поедите. Машина моя, я за неё отвечаю. Залезайте, чего встали? Будем детей спасать, или разговоры разговаривать?

Солдаты заулыбались, исподтишка зыркая на майора, полезли, кто в буду, кто в лебёдочное отделение.

– Наш человек, – Лукаво подмигнул Павлу старшина, полез в кабину, умостился на кожухе мотора, рядом пристроил рацию, включил.

Отвыкший от чьего либо неповиновения, майор хмыкнул, полез следом. Тронулись. Впереди «смотка», следом БТР, грузовики, снова БТРы.

– Откуда ты такой взялся, отважный ты наш?

– Геофизики мы. Сейсморазведка. Киевский геологоразведочный техникум. Практика у нас, – с достоинством ответил Костя.

– А-а, – протянул старшина, – тогда конечно. Практикант! Киевский, столичный. А то я всё гадал: откуда такие невоспитанные юноши берутся, которые взрослым дядям грубят. Да при исполнении, да при подчинённых. Если практикант, тогда конечно. Вопросы отпадают сами собой.

– Смейтесь, смейтесь. А я вам ещё пригожусь, вот увидите! – Костя вдавил газ до полика.

– Стрелять умеешь, практикант? – Майор передёрнул затвор своего автомата.

– У меня отец – военный.

– Понятно. Мой «калаш» возьмёшь, – майор положил оружие рядом с рацией.

– А вы?

– А я твой кинжал. Махнёмся?

– Не глядя! – Константин даже покраснел от удовольствия, его приняли за своего!

– Вот, подсумок с рожками. Одиночными...

– Да слышал я, и чтоб не в детей, а то пристрелите...

– А вот перебивать командира нехорошо, или папа не научил? – вмешался старшина, – хотя, оно конечно, несмышлёныш гражданский, практикант!

– Простите, – Костя ещё больше покраснел, но уже не от удовольствия.

Прошли поворот, доехали до поворота на грунтовку, ведущую к речушке.

– Машина, стоп, – скомандовал майор, – взял микрофон рации. – БТР-1, я – К-1, стоять здесь, ждать дальнейших указаний. Мы проведём разведку.

– Есть, стоять здесь!

– Ты чего, Паша... Андреевич? – зыркнул на пацана, – По газам и ходу! Мы с них сейчас винегрет делать будем!

– Дети, Ваня, дети! Осмотреться нужно. Полчаса уже ничего не решат. Трогай, Костя, но не рви. Твою машину, как беглеца знают, может не испугаются...

Вскоре показалась арка – въезд на территорию санатория. Неподалёку угадывалось десятка полтора всадников.

– Нейтралку, мотор глуши, и накатиком, накатиком, дабы рыком звериным не испугать младь неразумную, – приказал майор.

– Да ты летописец, Паша, – забыв о присутствии подчинённого, сфамильярничал старшина. Затем спохватился, – Андреевич.

– Не нужно «Андреевич», товарищ старшина, – Костя заглушил двигатель, – я никому не скажу, что вы командира «Пашей» называете, ей богу. Вы ведь друзья, и наверное давние. Чего тут стесняться?

– Понял, Паша, какая молодёжь пошла? Где, вы говорили, учитесь? На психологическом? Педагогическом?

– Геофизическом.

– Хватит трепаться, Ваня, прибыли.

Машина, не докатившись двадцати метров до шлагбаума, остановилась. Сразу за воротами и заборчиком дугой расположилось полтора десятка всадников, настороженные, злые. Половина уже держали в руках луки с наложенными стрелами, остальные обнажили сабли.

– Ну, что, Паша Андреевич, тряхнём стариной?

– По македонски?

– А то! Мои левые.

– Мои остальные.

Майор неспешно выбрался из кабины, потянулся, приветливо помахал рукой стражникам. Следом, миролюбиво улыбаясь, полез Иван.

– Ну, что, козлики мокрожопые, – ласково ворковал, медленно смещаясь вперёд и влево старшина. Майор – вперёд и вправо. – И что же вы, на погибель свою, к нам припёрлися? Безобразничаете. Нехорошо!

Одетый побогаче, скорее всего главный, резко выкрикнул какую-то команду. Слова непонятны, но, по тону, без сомнений – «Убейте их!»

Костя воспринимал всё происходящее, как во сне, или замедленном кино: луки поднимались, натягивались тетевы. Правые руки старшины и майора уже держали «Стечкины», стреляли. Через секунду в левых руках появились ТТ и тоже стали гавкать пламенем. Причём валили сперва лучников, потом остальных. Киношные стрелки из вестернов показались Косте заторможенными увальнями, по сравнению с той скоростью, которую он только что увидел. Всё закончилось в три, четыре секунды. Отгремели выстрелы, и только потом, один за другим, с лошадей начали сыпаться трупы.

– Ты зачем, Паша, моего укокошил? – старшина достал из кармана патроны россыпью, принялся дозаряжать обойму, – Моих семь, твоих восемь, кто спорит, ты лучший. Так нет, тебе нужно девять! Жадный ты, Паша. Не по товарищески это, нечестно, – старшина обиженно.

– Медлительный ты стал, Ваня, ленивый. Вот и пришлось... – майор тоже занялся обоймами.

С кабины и буды на них ошалело смотрело несколько пар глаз. Костя судорожно сглотнул, глубоко вздохнул, приходя в себя. Для этих двоих полтора десятка только что обездвиженных бандита уже не существовали. Они даже не посмотрели больше в их сторону. Обсуждали дальнейшее.

– Бери своих стрелков, товарищ старшина, и дуйте через речку. Осмотрись, доложишь.

– Есть, доложить! Что, великолепная семёрка, штаны к заднице прилипли? Я так понимаю: воевать мы не хотим, пусть отцы-командиры за вас повоюют.

– Так, команды не было, товарищ старшина... Да и не успели мы... – оправдывался кто-то.

Со «смотки» посыпались солдаты.

– Не было, теперь есть – за мной, бегом марш, радист замыкающий.

Разведотряд порысил вдоль заборчика, исчез среди деревьев.

Майор взял микрофон. – БТР-4, я – К-1.

– На связи.

– Остаётесь при въезде в долину, рассредоточиться. Вы – последний рубеж. Кто из бандюг заслон преодолеет, ваши. И чтоб ни одна сволочь не ушла.

– Есть, ни одна сволочь, товарищ майор!

– БТР-3.

– На связи.

– В полутора километрах от вас грунтовка влево, к реке.

– Знаем, мойка машин, К-1.

– По ней пойдёте. Дальше, вдоль речки, по стёжке, выдвигаетесь к границе санатория, перекрываете проходы вдоль реки. Как поняли?

– Понял вас К-1. Выполняю.

– Колонна, ко мне, помалу.

«Броненосцы» выбрались из машины, разглядывали поверженных. Брали в руки сабли, луки. Кто-то попробовал натянуть тетиву.

– Товарищ майор, – один из солдат, испуганно, – один живой, шевелится!

– Из правых или левых? – Павел обернулся, – Мой, правый. Неужели напортачил? Куда ранен? – направился к бойцам.

– В грудь, пониже ключицы. Лёгкое пробито, не жилец.

– А должно было быть в сердце! Вот, бойцы, учитесь на ошибках своих командиров. Умные учатся на чужих, дураки на своих. Но «своя» ошибка, в наших условиях, может быть первой и последней. Слишком самоуверенными мы со старшиной стали, не проверили результаты сделанной работы. А будь у него, к примеру, пистолет, стрельни он мне в спину. И сдох бы я по собственной неосмотрительности. И поделом мне, не корчи из себя супермена.

– У этого? Пистолет? Да он совсем дикий, средневековье какое-то.

– Ну не пистолет. Кинжал у него, видишь?

– Ну?

– Ты подошёл полюбопытствовать, а он тебя, на последнем издыхании, лезвием по горлу, и нет тебя. Из-за моей небрежности ты мог пострадать. Война ошибок не прощает. Добей его.

– Я?! Я... Я не могу... Он раненый, безоружный... Он... Он и так помрёт!

На дороге показался головной БТР колонны.

– Мне пацан рассказывал, что этот «дядя» шестилетней девочке шею свернул. А ты пожалей его бедненького, раненного.

– А, может, не он? Откуда пацан знает?

– Шапка приметная. Мне он её в точности описал, – без малейших угрызений совести врал офицер.

– Вот сволочь, – приклад с хрустом опустился на лицо раненного, вдавливая переносицу в череп.

– А, может, и не он, может, у них десятки таких шапок, – как ни в чём не бывало констатировал майор и отправился встречать колонну.

Парни ошарашено смотрели то на убиенного, то на широкую, безмятежную спину командира.

– Во развёл, гад, – один.

– Педагог! – полупрезрительно, полууважительно, второй.

– Да пошли вы, все! – невольный убийца.

Колонна замерла сразу за «смоткой». Лейтенанты – взводные, двое капитанов – ротные, бежали к командиру.

Совещание устроили под деревом, прямо у дороги. Присутствовали оба ротных с замами, взводные с пом-ком-взвода – сержантами.

–...и, самое главное, – говорил майор, – правильная расстановка сил. А у нас их не так много, если учесть, сколько дыр нам заткнуть придётся. Я перед строем лихо расписал: три, четыре выстрела на брата. Но, может получиться и так, что отделение не выстрелит ни разу, а какому то бойцу и трёх рожков не хватит. Для начала, посмотрим, что мы имеем: две роты по три взвода. Каждый взвод – четыре отделения. В каждом отделении с вновь прибывшими – по двенадцать, тринадцать человек. Всего двадцать четыре отделения. Одно, вместе с поварами и хозяйственниками, сторожит базу.

– Территорию воинской части, база у спортсменов, – встрял капитан.

– С сего дня, базу – коротко и ясно. Имеем двадцать три отделения, триста с небольшим бойцов, вас включая. Или не включать?

– Зачем обижаешь, Павел Андреевич?

– Это я так, чтоб не расслаблялись. На вас лежит ответственность за жизни личного состава. Мне за всю эту свору одного солдата отдать, и то жалко. Не стоят они того, понимаете? Чувствую, на нашем пути этой мрази столько будет, что никаких жизней не напасёшься, даже по душе за тысячу. Приказ: «только одиночными» для вас не существует. Сказано для того, чтобы зря из каждого колыхнувшегося кустика салат не делали. Нужен беглый огонь, открывайте, нужен шквал, делайте, но людей мне сберегите!

– Слава Богу, Андреич, – капитан, облегчённо, – а то я уж было подумал: не повредился ли головкой наш командир!

Сержанты, впервые присутствовавшие на офицерском совещании, слушали, затаив дыхание, усваивая двойную бухгалтерию командира. Им открывался другой майор, такого они не знали совсем. Сдержанный, очень скупой на похвалу, и вообще общение. Чрезмерно строгий, но справедливый, да! Но заботливый? Это являлось воистину новостью.

– Если на каком-то участке действительно туго завяжется, потерь не избежать, хоть на изнанку вывернись, – высказал, скорее всего, общее мнение один из лейтенантов.

– Послушайте, – майор явно старался сдержаться, – мне здесь мёртвые Матросовы не нужны. Позади Москвы нет, защищать нечего. У нас две операции: освободительная, её мы с Голь берём на себя, и карательная, это ваша задача. Ка-ра-тельная, понимаете? Никаких патриотических задач, только желание наказать. Месть, понимаете? И если какой-то вшивый ублюдок избегнет в этот раз кары, но при этом останется в живых наш боец, ради бога. Или потом поймаем, или сам сдохнет рано или поздно, при его-то ремесле грабителя и вора.

У нас, в армии, начиная с Гражданской, как было? Большие потери? Значит тяжёлые бои были. Значит герои! На тебе, оставшийся в живых, солдатик медальку. А тебе, генерал или полковник за то, что две трети состава, по дурости своей или высшего руководства угробил – орден!

– Почему это только ваша со старшиной задача? – возмутился другой лейтенант, – Сейчас сядем на БТРы, пойдём к столовой, пулемётами отсечём бандитов от пленных, освободим детей, а уж потом, без оглядки, займёмся бандюганами.

– Ты, Петя, можешь гарантировать, что при этом не пострадают гражданские? Шальная пуля, рикошет, стрела. Или, наконец, какой-нибудь урод не начнёт, с досады, кромсать заложников, по принципу: «Так не доставайся же ты никому». Можешь?

– С этих уродов станется – потупился лейтенант, – виноват, не подумал.

Дежурное: «А надо думать» не слетело с губ майора. Он уважал людей, способных признать ошибку. Таких можно чему-то научить.

– Товарищ майор, разведгруппа на связи, – Костя из кабины.

– Наконец то, – майор почти бегом направился к машине.

– К-1 на связи.

– Паша, – старшина говорил почти шёпотом, – дела хреновые. Всех пленников согнали на площадку, пониже столовой, там, где флаг и клумба, знаешь?

– Конечно, продолжай!

– Охраняют тридцать человек, пешие и конные.

– Плохо, я, всё же, надеялся, что их загонят в столовую или спортзал. У нас бы руки были развязаны.

– Я тоже надеялся, потому и говорю «хреново». А в столовую не загнали потому, что они её добросовестно грабят. Цирк!

– Что за цирк?

– Приходи, сам увидишь. Барахло со всего санатория к входу в столовую сносят. Уже горы натаскали. Там же и их главный вурдалак сидит. Ва-ажный. Я его в бинокль вижу.

– Охрана?

– Неотлучно при нём человек десять, но носильщики постоянно снуют туда-сюда, так что пяток прибавь. Что делаем, Паша?

– Дай мне минутку, – Майор задумался. «Минутка» превратилась в три.

– Слушай сюда, старшина, посылаю к тебе два отделения. Окружите по «зелёнке» площадку, пусть каждый возьмёт на мушку одного охранника. Я подъеду к столовой, пошумлю малость. Гарантирую – охране будет не до вас, тогда и действуйте. В крайнем случае, пусть слушают. Первый взрыв гранаты, пять секунд – второй. После первого пусть считают до пяти и стреляют. Затем уводи гражданских в лес. Головой ответишь.

– Есть, головой!

Старшине было не до шуток. Такая ответственность!

– Два отделения надёжных стрелков – к старшине, – приказал офицерам, сгрудившимся вокруг него и слушавшим весь разговор.

– Уже подбирают. Сколько отделений с вами пойдёт? – спросил капитан, – И какой вообще план операции?

– Со мной пойдут пятеро в бронниках. А план будет такой...

9. СТРОЙБАТ – НЕДОРАЗУМЕНИЕ СОВЕТСКОЙ АРМИИ.

Отправив «малька» за помощью, сержант смотрел ему вслед, соображая: правильно ли он поступает, полагаясь на помощь ребёнка, подвергая его опасности? Хотя, там где не пройдёт взрослый, шустрый пацан проскочит. Дождавшись, когда хрупкая фигурка скроется в кустах, сержант припустил вслед за своими.

Оставшиеся в живых солдаты, помогая раненым, тяжело дыша, на предельно возможной в таких условиях скорости, продвигались к отвесной стене западного плато, простиравшегося от этой до заводской долины. Раненные, особенно двое из них, быстро теряли силы, их уже приходилось почти нести. Один просил, чтобы его оставили и уходили налегке. Но товарищи упорно тащили его вперёд.

Почти все вооружились трофейными клинками, кое-кто прихватил деревянные, обтянутые толстой кожей, щиты, но родных, остро отточенных лопат и лом не бросили. Умудрившийся полностью одеться ефрейтор, прихватил лук и колчан со стрелами.

– Стрелял когда-то, в школе, – ответил на вопрошающий взгляд сержанта, – тренер говорил: «перспективный».

Чем дальше они шли, тем круче становился подъём. Деревья мельчали, подлесок исчез совсем, остались лишь отдельные острова густого кустарника. Здесь они, как на ладони. Отчётливо слышался шум погони.

– С ранеными не уйти, – прохрипел запыхавшийся сержант, – забирайтесь как можно выше, по скалам лошади не ходят. А мы с Серёгой и Андрюхой, – указал на «лучника» – постараемся их задержать. Погнали мужики назад, вон, мимо тех кустов они точно пройдут.

Сбежали ниже, к зелёному островку, залегли. Шум нарастал. Наконец, появились преследователи. Десять, двадцать, тридцать...

– Больше тридцати, – прошептал сержант, – Как проедут, берём задних разбойничков. Ты, Андрюха, дальнего, я среднего, ты, Серый, ближнего.

Частая лошадиная цепь, миновав засаду, продолжала взбираться по склону. Троим, слегка отставшим, не повезло. Солдаты поднялись, сделали несколько стремительных шагов вдогонку. Ефрейтор натянул тугой лук. «Дзэнь» – стрела впилась под правую лопатку дальнего всадника. Андрей достал вторую. Сержант «разбежался», сделав два больших шага и с силой метнул нож в среднего. Клинок скользнул по кольчуге и исчез в траве. Сергей подскочил к ближнему, с размаху «перетянул» его ломом по пояснице Смачно чавкнуло, хрустнуло, явно сломалось. Бандит завалился на холку лошади.

Средний, бронированный, развернул лошадь, что-то выкрикнул, дал шпоры, вынимая саблю.

«Дзэнь» – стрела впилась ему в грудь. Кольчугу пробила, но вошла неглубоко. Тем не менее, остановила. Андрей потянулся за третьей. Всадники натягивали поводья, разворачивались.

– Ходу! Ходу! Ходу! – заорал сержант и бросился вниз по склону к зарослям кустарника. Соучастники коварного нападения – следом.

Всадники замешкались. Закрутились на месте, заспорили. Одни указывали на скалы, другие на кусты. Мнения явно разделились. В конце концов, разделились и преследователи. Примерно треть устремилась к кустам и в обход, справа и слева. Остальные двинулись в прежнем направлении, но уже гораздо медленнее и осторожнее, заглядывая чуть ли не под каждый куст.

Сколько времени позволило выиграть это, казалось бессмысленное, нападение для остальных беглецов? Три минуты, пять? И поможет ли им это?

Отважная троица, исцарапанная, окровавленная, одежда в лоскуты, ломилась через кусты к крайнему домику. Сзади, слева, справа, повсюду и близко слышался треск ломавшихся веток, гиканье, выкрики, храп лошадей. Их гнали, их загоняли в тупик, к озеру.

Наконец, расчищенное от кустарника, свободное пространство вокруг спальных блоков. Лишь наибольшие деревья, затенявшие крыши, оставили землеустроители. То там, то здесь деловито сновали грабители, пожиная плоды своего набега. Трое, зачем-то, пытались снять с навесов оконную раму.

Беглецы почти ползком прокрались к входу в крайний домик, шмыгнули в центральную спальню. На них удивлённо поднял глаза бандит, увязывавший на полу посредине спальни большой узел. Два уже упакованных лежали рядом. Потянулся за саблей.

Три стремительных, широких шага, и сержант с выдохом опустил свой клинок на ключицу грабителя. Тот подёргался и затих, орошая красненьким свой последний узел с добычей.

Лихорадочно огляделись, подыскивая средства защиты. Похоже, это их последний рубеж. Или они выстоят здесь до прихода подмоги, или... Стены, покрытые лакированной сосновой вагонкой, пестрели яркими разворотами из журналов: рок группы, девушки в купальниках, спортивный автомобиль. Здесь явно жили не девочки. Слева и справа от входа – распахнутые дверцы встроенных шкафов-антресолей над крайними кроватями. Дальше – проход к большому окну. Под ним стол с двумя стульями. Вдоль прохода, составленные попарно, как двуспальные, стояли кровати изголовьями к боковым стенкам. По шесть с каждой стороны прохода, разделённые прикроватными тумбочками. Справа и слева от окна – двухъярусные кровати с лесенками на «второй этаж». Сделаны кустарно, на заводе, местными умельцами, но аккуратно, с любовью. Сооружение довольно тяжёлое, из нержавейки, сварное. Кроватные сетки – фабричные, стандартные.

– Лучше забаррикадируемся, дольше проживём, – изрёк ефрейтор очевидное, закрывая входную дубовую дверь.

Отбросили в сторону стол, стулья, взялись за двухэтажного монстра: молотобоец с одной стороны, младшие командиры с другой. Поднатужились, понесли к входу, припёрли к двери. Старались не шуметь, чтобы обнаружили их как можно позже, поскольку выигранное время и жизнь сейчас являлись поистине синонимами. Осталось как-то заблокировать окно. Сбросили голые теперь матрацы. Бельё, скорее всего, покоилось в узлах на полу. Разобрали две кровати, сетками закрыли оконный проём, подпёрли вторым двухъярусным чудом. Присели, перевести дух.

– Что за грабители, интересующиеся детской, ношеной одеждой, постельным бельём и окнами? И за эти «сокровища» убивающие детей? – пробормотал сержант.

В другое время над этим можно было лишь посмеяться. Сейчас не до смеха. Всё, что могли, они уже сделали, оставалось только ждать. И молится, были бы верующими.

Полтора десятка солдат, с тремя раненными на руках, поднимались по склону, который становился всё круче. Уже стали появляться, лишённые какой-либо растительности, коричнево-серые островки камня, отдельные огромные валуны. Ещё выше – небольшие сглаженные бугры. Лес редел, постепенно отступая перед сплошными массивами непроходимого кустарника. Беглецы уже шли не прямо к стене, а вверх и вправо, в сторону выхода из долины, обшаривая скалы глазами, в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Ничего подходящего, просто отвесная стена со следами взрывных работ, сделавших её ещё более неприступной и всё.

Дата добавления: 2015-08-28