А.: А также Павел Петрович Блонский и Михаил Яковлевич Басов. Басов, по оценкам некоторых исследователей, первым ввел в психологию термин "деятельность" (См. [7, с. 494497]). Правда, Алексей Николаевич Леонтьев считает, что — в отличие от Выготского, который не использовал термин "деятельность", но на самом деле его концепция была "деятельностной" — Басов использовал именно этот термин, но пытался вложить в него старое содержание (См. [4, с. 112-113]). Впрочем, все эти рассуждения требуют отдельного разговора.
Наконец, в-четвертых, определенная традиция, ставящая в центр психологических исследований "деятельностные" категории, в частности "действие", была во французской психологии. Владимир Петрович Зинченко, специально анализировавший вопрос истоков деятельностного подхода в варианте Леонтьева, отмечал, что "А.Н. Леонтьев превосходно знал французскую психологию" [8, с. 46]. Сам Зинченко имел в виду оказавшую влияние на Леонтьева "деятельност-ную трактовку интеллекта", идущую от Анри Бергсона к Пьеру Жане, Анри Валлону и Жану Пиаже [Там же].
Таковы, на мой взгляд, предпосылки деятельностного подхода в психологии, возникновение
которого определялось стремлением отразить реальное богатство психической жизни
человека в различных видах и формах его конкретной деятельности в мире. А теперь
поговорим о действующих лицах этой "драмы". Итак, Сергей Леонидович Рубинштейн. Он
учился в Германии, на философском факультете Мар-бургского университета, причем сразу
же после его окончания, буквально накануне первой мировой войны, Рубинштейн защищает
докторскую диссертацию.
С: Как такое стало возможным?
Творческий путь С Л. Рубинштейна
и первая формулировка принципа единства
сознания и деятельности
А.: Мало этого, он, формально являясь учеником неокантианцев Когена и Наторпа, в этой работе выступает их
Диалог II. В Деянии начало Бытия
критиком. Происходит это потому, что уже в юности Рубинштейн обнаружил глубокую самостоятельность мышления, эрудицию во многих науках и — что главное — пытался проникнуть в механизмы развития наук, в методологию как философских, так и конкретных научных дисциплин. Причем его не удовлетворяло решение, даваемое неокантианцами относительно синтеза естественных и гуманитарных наук, он отрицал его за идеалистический характер. Ранняя материалистическая направленность научных изысканий Рубинштейна определялась, не в последнюю очередь, изучением марксизма сначала в легальном, затем в подпольном кружке, ранним знакомством с "Капиталом" Маркса, а возможно, и "обаянием личности Плеханова, с которым в ту пору встречался его отец" (См. [9, с. 5]). Для Рубинштейна Маркс всегда был и оставался одним из создателей диалектико-ма-териалистического метода познания различных сфер реальности, а "Капитал" — блестящим образцом конкретного его применения. Немудрено поэтому, что все его работы, в которых он затем анализирует значение идей Маркса для психологии, представляли собой не конъюнктурный акт, а логический результат его поисков конкретной методологии психологии. С: И что это за работы?
А.: Была опубликована и стала наиболее известной статья Рубинштейна "Проблемы психологии в трудах Карла Маркса". Это было в 1934 году. Но еще раньше, в 1922 году, была опубликована статья "Принцип творческой самодеятельности", которая послужила как бы этапом на пути "психологического" освоения идей Маркса и конкретной разработки принципа, который получит затем название "принцип единства сознания и деятельности". В этой статье дается первая формулировка данного принципа. "Выходит" на эту проблематику Рубинштейн в связи с анализом процесса познания как творческой деятельности. Кстати, вспомни наши разговоры об объективности познания. Рубинштейн пишет в этой связи, что "нет и не может быть восприятия как формы познания, которое было бы чистой рецептивностыо", что "объективное знание не должно быть восприятием или созерцанием непосредственной данности" [10, с. 105]. Познание всегда есть творческая самодеятельность, и объективность познания предполагает не "рецепцию" (созерцание), а конструктивный характер знания, и исследование представляет собой
не "приятие данного, а, наоборот, преодоление данного, установленного до исследования во имя новых результатов исследования" [Там же].
Однако Рубинштейн идет еще дальше. Деяния исходят из субъекта, он проявляется в своих деяниях — эту мысль можно найти еще у Канта. Но у Канта нет указания на обратное воздействие деяний на субъекта. И Рубинштейн (по необходимости довольно кратко) формулирует принцип единства субъекта (сознания) и деятельности.
СЛ. Рубинштейн: Субъект в своих деяниях, в актах творческой самодеятельности не только обнаруживается и проявляется; он в них созидается и определяется. Поэтому тем, что он делает, можно определять то, что он есть; направлением его деятельности можно определять и формировать его самого. На этом только и зиждется возможность педагогики, по крайней мере, педагогики в большом стиле. Большие исторические религии понимали и умели ценить эту определяющую силу действий. И культ был не чем иным, как попыткой посредством организации определенных действий породить соответствующее умонастроение... Индивидуальность большого художника не только проявляется, она и созидается в процессе творчества... Лишь в созидании... этического, социального целого созидается нравственная личность. Лишь в организации мира мыслей формируется мыслитель [10, с. 106]. А.: Я процитировал эту небольшую статью, чтобы ты понял: в ней содержалась фактически программа построения новой деятельностной психологии, пусть еще в зародыше. И это, кстати, было еще до прихода Выготского в большую психологию, до его методологических формулировок. В это время Рубинштейн работает в Одесском (Новороссийском) университете заведующим библиотекой. С: Как библиотекой? Разве он там не преподавал?
А.: Переход Рубинштейна на эту работу после нескольких лет преподавания объясняется тем, что Рубинштейн почувствовал "полное неприятие в научных философских кругах" его научной и преподавательской деятельности (См. [9, с. 7]). Зато он смог посвятить себя полностью тем проблемам психологической науки, которые его особенно интересовали. Положение меняется после того, как Рубинштейн переезжает в Ленинград, становится заведующим кафедрой пси-
504 Диалог 11. В Деянии начало Бытия
хологии Ленинградского государственного педагогического института имени Александра Ивановича Герцена.
М.Г. Ярошевский: Думаю, лидирующее положение в советской психологии как СЛ. Рубинштейна, так иЛ.С Выготского в значительной степени было обусловлено тем, что они, будучи исследователями высокой философской культуры, неотступно размышляли над специальной теорией (логикой развития) психологического познания, а не только над общими проблемами гносеологии [11, с. 283].
А.: В 30-е годы Рубинштейн, как и Выготский чуть ранее, пытается ответить на вопрос, который поставил перед собой его аспирант Ярошевский и который стоял перед любым психологом, пытавшимся "свести концы с концами" и создать новую психологию. М.Г. Ярошевский: Большое впечатление произвела на меня книга Карла Бюлера "Кризис психологии" где ставился вопрос о выходе из кризиса на пути интеграции трех главных направлений: интроспективной психологии сознания, бихевиоризма и культурологической концепции Диль-тея.
Я изложил Сергею Леонидовичу свои соображения об этой книге. На что получил ответ, что вопрос о построении целостной психологической системы таким способом не решается. Все направления, о которых речь идет у Бюлера, должны быть сперва преобразованы. Нужны новая теория сознания, новая теория поведения и, наконец, новое понимание связей личности с миром культурных ценностей, чтобы преодолеть расщепление психологии и вывести ее из кризисного состояния [11, с. 285-286].
А.: В своих работах "ленинградского периода", продолжавшегося до 1942 года, Рубинштейн утверждает и доказывает, что базу для построения новой конкретной и содержательной психологии может составить философия марксизма, где иначе понимаются все три сферы реальности, о которых идет речь. При этом Рубинштейн использует "Экономичес-ко-философские рукописи 1844 года" Маркса, которые действительно представляют большой интерес для психологов до сих пор. Рубинштейн анализирует там и другие работы Маркса, раскрывает их значение для психологии. Особую роль играет здесь Марксова концепция деятельности.
СЛ. Рубинштейн: Не в том была ошибка поведенчества, что оно и в психологии хотело изучать человека в его дея-
Творческий путь СЛ. Рубинштейна 505
тельности, а, прежде всего, в том, как оно понимало эту деятельность... Маркс, пользуясь гегелевской терминологией, определяет человеческую деятельность как опредмечивание субъекта, которое вместе с тем есть распредмечивание объекта... Вся деятельность человека для Маркса есть опредмечивание его самого, или, иначе, процесс объективного раскрытия его "сущностных сил"... Итак, деятельность человека — не реакция на внешний раздражитель, она также не делание как внешняя операция субъекта над объектом, — она "переход субъекта в объект"... Поскольку деятельность человека есть опредмечивание, объективирование его или переход субъекта в объект, раскрытие в объектах его деятельности его сущностных сил, в том числе его чувств, его сознания, постольку предметное бытие промышленности есть раскрытая книга человеческих сущностных сил, чувственно предлежащая перед нами человеческая психология...
Но... опредмечивание или объективирование не есть "переход в объект" уже готового, независимо от деятельности данного субъекта, сознание которого лишь проецируется вовне. В объективировании, в процессе перехода в объект формируется сам субъект. "Лишь благодаря предметно развернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порождается, богатство субъективной человеческой чувственности: музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз..." [12, с. 24-25].
А.: При этом деятельность человека всегда носит общественный характер, даже если кому-то представляется, что он работает индивидуально. Ведь он пользуется при этом языком — общественным продуктом, ему даны материалы для его деятельности, но это тоже общественный продукт, и так далее. С: Знаешь, я это предвидел. А.: Что именно?
С: Будет много абстрактных положений и ничего конкретного. А.: Я тоже так и знал. Ты, еще не вникнув, уже говоришь: "Абстрактно". Но все "конкретности" будут позже, поскольку и в истории советской психологии Рубинштейн сначала сформулировал принцип единства сознания и деятельности именно в такой, как ты говоришь, "абстрактной форме", а впоследствии этот принцип стал разрабатываться эмпирически в самых различных исследованиях (как
506 Диалог 77. В Деянии начало Бытия
в школе Рубинштейна, так и — параллельно — в школе Леонтьева). Итак, деятельность, по Марксу, понимается не как совокупность реакций, а как целенаправленная активность субъекта, продуктивная, общественная по своему характеру, неизбежно включающая в себя "психологические компоненты" в виде целей, языковых и других значений, смыслов и тому подобное. Помнишь, я приводил тебе притчу о трех людях, таскающих камни? Снаружи, "внешне" это вроде бы одна и та же деятельность, а на самом деле — разная, побуждаемая и регулируемая различными мотивами. Именно в таком "внутреннем" смысле и призывал Рубинштейн изучать человеческую деятельность, опираясь на идеи Маркса. Тем более это требование относится к изучению сознания. СЛ. Рубинштейн: Ошибка интроспективной психологии заключалась не в том, что она хотела сделать сознание предметом психологического изучения, а в том, как она понимала сознание, психику человека... В противовес основной идее интроспективной психологии о непосредственности психики (непосредственный опыт как предмет психологии) у Маркса со всей возможной отчетливостью сформулировано положение об объективной опосредствованности сознания... Эта идея об объективной опосредствованности психики с большой последовательностью проводится Марксом через все его психологические высказывания: для Маркса язык есть "практически существующее для других людей, а значит, и для меня самого реальное сознание...", "только через отношение к человеку Петру как к себе подобному начинает человек Павел относится к самому себе, как к человеку" и т.д. Этим открывается принципиальная возможность объективного изучения психики. Психика не субъективно, не для познания только представляется опосредствованной; она может быть познана опосредствованно через деятельность человека и продукты этой деятельности, потому что она в бытие своем объективно опосредствована ими...
Основные формулы Маркса о сознании общеизвестны. "Сознание (das Bewuptsein) никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием (das bewupte Sein), а бытие людей есть реальный процесс их жизни"... Наряду с этой первой — вторая формула: "Мое отношение к моей среде есть мое сознание"... Сущность сознания в том, что мое отношение к моей среде в сознании человека само дано как отношение, то есть реальное отношение человека к среде становится опосредствованным через идеальное ее отражение, которое практически осуществляется в языке [12, с. 24; 27-28].
А.: Таким образом, на основе анализа работ Маркса Рубинштейн намечает объективный подход к анализу сознания человека, о котором говорит и Выготский в несколько ином контексте: бытие сознания не исчерпывается его данностью самосознанию переживающего субъекта; это вторичная, генетически более поздняя форма, появляющаяся у человека (См. [13, с. 21]). Первой, объективной, формой существования психического является "жизнь и деятельность" (См. [Там же, с. 21]). Отсюда — принцип единства сознания и деятельности. СЛ. Рубинштейн: Формируясь в деятельности, психика, сознание в деятельности, в поведении и проявляется. Деятельность и сознание — не два в разные стороны обращенных аспекта. Они образуют органическое целое — не тожество, но единство... Сам факт осознания своей деятельности изменяет условия ее протекания, а тем самым ее течение и характер; деятельность перестает быть простой совокупностью ответных реакций на внешние раздражители среды; она по-иному регулируется; закономерности, которым она подчиняется, выходят за пределы одной лишь физиологии; объяснение деятельности требует раскрытия и учета психологических закономерностей. С другой стороны, анализ человеческой деятельности показывает, что самая осознанность или неосознанность того или иного действия зависит от отношений, которые складываются в ходе самой деятельности... Сознание не является внешней силой, которая извне управляет деятельностью человека. Будучи предпосылкой деятельности, сознание вместе с тем и ее результат. Сознание и деятельность человека образуют подлинное единство [13, с. 26-27]. А.: Ты заметил, наверное, что сейчас я обращаюсь к другой работе Сергея Леонидовича, а именно — знаменитому "кирпичу" — толстому учебнику "Основы общей психологии", который вышел первым изданием ВІ935 году под немного другим названием и был не столь еще толстым. Это были еще "Основы психологии", в которых Рубинштейн поставил своей задачей обобщить имеющиеся факты в психологии, идеи различных психологических направлений и школ на
Диалог 11. В Деянии начало Бытия
основе принципа единства сознания и деятельности. Однако "возможности решения этой задачи, — пишет его ученица Ксения Александровна Абульханова-Славская, — были ограничены тем, что теории, возникшие в другой логике, в другой методологии, на другой основе поддавались скорее систематическому изложению, чем внутренней систематизации" [14, с. 39]. Вместе с тем, в это время начинаются эмпирические разработки того "абстрактного", на твой взгляд, принципа единства сознания и деятельности, которые представлены исследованиями как учеников Рубинштейна еще в ленинградский период его деятельности (позже он переезжает в Москву), так и "харьковской группы психологов", а затем собственно школы Леонтьева.
Обратимся теперь к творческому пути Алексея Николаевича Леонтьева. Творческий путь А.Н. Леонтьева
С: Кое-что ты мне уже рассказал. Леонтьев был сотрудником Выготского, его учеником, который затем пошел своим путем.
А.: Верно. Однако ты еще не знаешь, что приохотил его к психологии не кто иной, как Челпанов, который читал психологию на философском отделении факультета общественных наук Московского университета (См. [15, с. 7]). В то время (а этой был конец 10-х — начало 20-х годов XX века) Челпанов возглавлял Психологический институт. По воспоминаниям Владимира Петровича Зинченко, Леонтьев, ставший сотрудником Челпанова, много раз "говорил о нем с большим пиететом. Более того, А.Н. Леонтьев рассказывал мне, что, когда Георгий Иванович вынужден был уйти из созданного им института, он пришел к нему и сказал, что уйдет вместе с ним. На что Челпанов ответил: "Вы еще молодой человек, у вас впереди вся жизнь, и вы еще не созрели для того, чтобы принимать сознательные решения". Леонтьев остался в институте. Если бы он ушел, то едва ли стал бы учеником и сотрудником Л.С. Выготского" [16, с. 82].
Вместе с тем в официальных книгах и интервью Леонтьева встречается столь обычный в советское время эпитет в адрес Челпанова — "идеалист", который "возглавлял институт, весьма отсталый, подражательный и глубоко провинциальный по своим исследованиям". Зинченко же считает, что по культуре психологического исследования и "размышлений о душе" институт Челпанова не знал себе равных ни в то время, ни даже в наше, когда, к сожалению, психологическая культура в нашей стране "катастрофическиупала" (См. [16, с. 82-83]). Вообще о Леонтьеве существуетмного воспоминаний в том духе, что он был скорее "партийно-государственным функционером", послушно проводившим в психологии официальные идеологемы. Но этот образ, как пишут его ученики и близкие, очень далек от истины.
А.А. Леонтьев, Д.А. Леонтьев: Да, Леонтьев в определенной мере был "удобен" власть имущим тем, что был марксистом по своим убеждениям — марксистом искренним, не декларативным, а глубоко знавшим и понимавшим новаторские философские идеи Маркса... Нельзя, однако, не сказать, что принятие марксизма как единственной методологической и идейной основы даже при самом творческом отношении к нему неизбежно ограничивало, сужало концептуальные возможности деятельностного подхода. Идейная несвобода при искренней приверженности марксизму не могла не сказаться на личности и сознании самого А.Н. Леонтьева... Но Леонтьев шел на это сознательно. "При Леонтьеве" психологи, работавшие под его началом, были, как ни парадоксально, свободны от идеологического контроля в той мере, в какой это вообще было возможно. Он брал на себя выяснение отношений с идеологией, жертвуя своей свободой научного творчества, чтобы обеспечить эту свободу другим. Он был буфером между идеологией и психологической наукой... [17, с. 84].
В.П. Зинченко: Размышляя об "официальности" А.Н. Леонтьева, невольно задаешься вопросом: а что же лучше — официальность или свобода? Абстрактный ответ, конечно, ясен и без размышлений. Но когда вспоминаешь конкретные условия его жизни, то все оказывается вовсе не так однозначно. А.Н. Леонтьев был блестящим экспериментатором, проницательным практиком и умудренным теоретиком. Безусловно, в условиях свободы ему удалось бы сделать много больше. Но нельзя забывать, что его "официальность" дала возможность относительно свободно развиваться всей школе Л.С. Выготского... В А.Н. Леонтьеве, когда он играл роль большого администратора, всегда было что-то от подростка, чувствовалось — это не всамделишное, а как бы понарошку.
Диалог II. В Деянии начало Бытия
Когда он переставал играть, перед нами неизменно оказывался настоящий А.Н. Леонтьев — серьезный и большой ученый, умный человек, добрый советчик, легко увлекающийся интересной идеей, легко втягивающийся в обсуждение экспериментальных замыслов и результатов [16, с. 88].
А.: Таков был Алексей Николаевич Леонтьев — человек, благодаря которому был создан факультет психологии Московского университета в 1966 году, благодаря которому в психологии сохранился дух школы Выготского, благодаря которому традиции Выготского не были забыты...
С: Как же можно было забыть идеи такого гениального психолога, "Моцарта в психологии"! А.Н. Леонтьев и Л.С. Выготский. Деятельность харьковской группы психологов
А.: Теперь это кажется странным, но в свое время Выготский был, так сказать, "условно забыт". Его идеи связывали с запрещенной "буржуазной" наукой педологией, поскольку и в этой области у него имеется ряд работ. Его работы не переиздавались, рукописное наследие не публиковалось. И во многом благодаря Леонтьеву были изданы многие произведения Выготского, правда, уже после смерти Сталина, во многом благодаря усилиям Леонтьева и его ближайших соратников произошло то, что, как пишет Алексей Алексеевич Леонтьев, не было ни одного положения, ни одной мысли Выготского, которые не получили бы отражение и развитие в работах его школы. Но сначала казалось, что эти исследования идут по совершенно иному пути, что это именно альтернатива идеям Выготского, самостоятельная линия исследований, а не развитие его идей. С: Ты имеешь в виду харьковскую группу?
А.: Именно так. Сначала представлялось, что эта группа — ав нее входили Алексей Николаевич Леонтьев, Петр Яковлевич Гальперин, Александр Владимирович Запорожец, Лидия Ильинична Божович, Петр Иванович Зинченко и другие — работает в совершенно ином направлении.
Еще до смерти Выготского разногласия между ним и его "выросшими" учениками обнаружились и дискутировались "на внутренних конференциях". Как пишет Алексей Алексеевич Леонтьев, харьковчане не согласились с тем, что значе-
А.Н. Леонтьев и Л.С. Выготский 511
ние - демиург сознания, а общение — демиург значения. Судя по записям, оставшимся в архивах Леонтьева, слушателей выступлений Выготского не удовлетворял "словоцент-ризм" его системы. Они спрашивали его: "Где же действительные отношения к миру?" и не могли удовлетвориться его "абстрактным" ответом: "За сознанием" (в другом варианте — "за сознанием лежитжизнь") (См. [18, с. 125]).
В 1935 году Леонтьев прямо скажет: "Нужно понять само сознание как деятельность, понять, что деятельность человека опосредствуется в идеальном отображении ее предмета в сознании..." Или вот еще: "Прежде всего человек действует по-человечески...,а лишь затем, в результате этого процесса, человек начинает и сознавать по-человечески" (Цит. по [18, с. 124]).
Интересно, что и сам Выготский остро переживал отъезд Леонтьева и других своих учеников в Харьков и "отход" от своей парадигмы исследования. Но вот чем кончается его письмо Леонтьеву в Харьков (это 1933 г.).
Л.С. Выготский: Знаю и считаю верным, что ты внутренне в два года проделал путь (окончательный) к зрелости. Желаю тебе от души, как пожелал бы счастья в решительную минуту самому близкому человеку, сил, мужества и ясности духа перед решением своей жизненной линии. Главное: решай — свободно... (Цит. по [18, с. 50]).
А.: И вот дальше — уже в наше время — происходит самое интересное. Одни исследователи считают, что деятель-ностный подход, который, по документам, начинает развиваться в группе Леонтьева в самом начале 30-х годов, есть альтернатива "недеятельностному подходу" Выготского [3], что нельзя говорить о единой школе "Выготского-Леонтье-ва-Лурии". Другие утверждают обратное — что школа Леонтьева развивала, как я только что сказал, "деятельностные идеи" самого Выготского [18]. Наконец, третьи говорят, что мы имеем дело с двумя научными парадигмами: культурно-исторической психологией и психологической теорией деятельности в рамках одной школы; обе эти парадигмы исследования человека "создавались одними и теми же учеными, которые последовательно или параллельно работали и в том, и в другом направлении, сознательно или неосознанно обогащая оба" [8, с. 43]. Кто прав в этом споре — я думаю, рассудят время и будущие историки психологии. Мне представляется, что школу Выготского-Леонтьева следует рассмат-
Диалог 11. В Деянии начало Бытия
ривать как единую школу-направление, внутри которой были разные школы-научные коллективы со своими программами (См. [65, с. 126-130]). Как бы то ни было, уже в начале 30-х годов Леонтьев откликается на призыв времени, отчетливо сформулированный чуть позже Рубинштейном: принцип единства сознания и деятельности, вытекающий из философских идей Карла Маркса относительно человеческой деятельности, открывает подлинную возможность "как бы просвечивать сознание человека через анализ его деятельности, в которой сознание формируется и раскрывается" [12, с. 30]. Оказалось, однако, что этот принцип может быть использован не только при анализе собственно человеческого сознания, ноив филогенетических исследованиях психики животных и при решении одной из величайших загадок природы — возникновения психического отражения. Принцип единства психики и деятельности в филогенезе
С: Как это может быть? Ведь Маркс и Рубинштейн говорили о человеческой деятельности? А.: Верно. Однако Леонтьев распространяет этот принцип и на исследования животной психики и его в этом случае можно назвать "принципом единства психики и деятельности". За это, кстати, Леонтьев был подвергнут критике со стороны учеников Рубинштейна: ведь деятельность животных и деятельность человека, как ты понимаешь, не одно и то же. Однако при всех различиях нельзя не отметить, что в понятии "деятельность животных" Леонтьев хотел подчеркнуть активность животных в процессе приспособления их к окружающему миру, активный характер их поведения в мире в противовес "реактивному" пониманию этих реальностей в бихевиоризме и других "поведенческих" концепциях. Итак, мы с тобой переходим теперь к рассмотрению "конкретного воплощения" "абстрактного" принципа единства сознания (психики) и деятельности, чего ты, наверное, давно ждешь. С: Верно.
А.: Итак, филогенетический аспект разработок данного принципа получил свое освещение в работах Леонтьева конца 30-х годов и последующих, опубликованных в 1940-1947 го-
Принцип единства психики и деятельности в филогенезе 513
дах и вошедших затем в книгу "Проблемы развития психики", которая впоследствии была удостоена Ленинской премии. Задача, которую поставил перед собой Леонтьев, была поистине грандиозна: хотя бы приблизиться к решению вопроса о возникновении психического отражения в ходе эволюции живой материи, — то есть проблемы, которая волновала многие славные умы на протяжении всей истории развития человеческой мысли. С: И что же, он приблизился?
А.: Суди сам. Леонтьев рассматривает сначала разные точки зрения на проблему
возникновения ощущений как элементарной формы психического.
1. Проблема возникновения ощущений в филогенезе.
Гипотеза Леонтьева и ее экспериментальное
подтверждение
А.Н. Леонтьев: Существует целый ряд попыток принципиального решения проблемы возникновения психики. Прежде всего, это то решение вопроса, которое одним словом можно было бы обозначить как решение в духе "антропопси-хизма" и которое связано в истории философской мысли с именем Декарта. Сущность этого решения заключается в том, что возникновение психики связывается с появлением человека: психика существует только у человека. Тем самым вся предыстория человеческой психики оказывается вычеркнутой вовсе...
Другое, противоположное этому, решение дается учением о "панпсихизме", то есть всеобщей одухотворенности природы. Такие взгляды проповедовались некоторыми французскими материалистами, например Робине. Из числа известных в психологии имен можно назвать Фехнера, который тоже стоял на этой точке зрения.
Между обоими этими крайними взглядами... существуют и взгляды промежуточные... В первую очередь, это тот взгляд, который можно было бы обозначить термином "биопсихизм"... Психика признается свойством не всякой вообще материи, но свойством живой материи. Таковы взгляды Гоббса и многих естествоиспытателей... В числе представителей психологии, державшихся этого взгляда, можно назвать В. Вундта. 17 Е.Е.Соколова
Диалог 11. В Деянии начало Бытия
Существует и... четвертый способ решения данной проблемы: психика признается свойственной... только таким организмам, которые имеют нервную систему. Эту точку зрения можно было бы обозначить как концепцию "ней-ропсихизма". Она выдвигалась Дарвином, Спенсером... [19, с. 15-16].
А.: Далее Леонтьев приводит ряд собственных рассуждений, на основании которых делается вывод о том, что ни одна из данных точек зрения не отвечает "современному состоянию науки"...
С: Интересно. Значит, он не признает психики у растений? Я тут читал, что многие растения чувствуют, что хозяин в отъезде, и вянут, а также реагируют на человека, подошедшего к ним, если до этого он ломал их...
А.:А как же ты определишь, есть ли ощущения у растений или нет?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |