— Да умножится твое стадо, пастух!
— Добро пожаловать, добрая девушка!
— Зваешь ли ты, пастух, что я из-за тебя сюда пришла?
— Рад тебя видеть. Для меня это большое счастье, ― протянул он к ней руку, но она остановила его:
— Не трогай меня! Лучше собери стадо, надои молока в миску и угости меня, а пока я буду есть, извести своих родных и приходи за мной. Я с ними уйду в твои дом.
Подоил пастух овец, взял хлеб, миску с молоком, постелил свою бурку, поставил еду перед девушкой и, радостный, помчался домой.
А девушка быстренько позавтракала, воткнула в землю пастуший посох, накинула на него бурку, разогнала овец по склону горы, к волкам поближе, а сама пошла дальше. Пока пастух добрался до жилья, собрал своих домочадцев и вернулся с ними на пастбище, волки разогнали всех овец, сотню задрали и разорили хозяина.
Разозлился пастух и погнался за плутовкой.
А родные вслед ему:
— Да разрушится твой дом, случайный человек встретился тебе, обманул тебя, а ты еще бежишь за ним.
Но пастух никого не слушал.
А девушка тем временем все шла и шла, пока не рассвело. Смотрит ― по дороге едет всадник на сером коне, за плечами у него ружье. Всадник, в папахе170 набекрень, песню напевает.
— Салам-алейкум, добрый всадник!
— Добро пожаловать! ― ответил он, посмотрел на девушку и чуть рассудка не лишился.
— Как тебя звать, добрый человек?
— Я Далу Маме171 ― правитель города Хасанкале172.
— Вот и хорошо, я как раз тебя ищу, а ты сам навстречу едешь. На вебе надеюсь на бога, а на земле ― на тебя. Куда путь держишь?
— Вот на то озеро, куропаток стрелять.
— Давай поедем вместе, ― говорит девушка, ― я их поджарю, вместе и поедим.
Обрадовался Далу Маме, поднял девушку на коня. Приехали они к озеру. Спрыгнул правитель с коня, повод отдал девушке, встал на колено и убил десять куропаток, только все они в воду упали. Отдал он ружье своей спутнице, а сам разделся, положил одежду ва седло и бултых в воду.
Девушка, не теряя времени, переоделась в его одежду, закинула ружье за плечо, села на коня и ускакала.
Вечером, уже впотьмах, въехала она в город, смотрит ― в одном доме огонек светится. Подошла поближе, старик сидит у огня при входе в сад, накинул на себя палас, греется. Спрыгнула девушка о коня.
— Добрый вечер, отец! ― поздоровалась она. ― Что ты здесь делаешь?
— Я садовник падишаха, ― ответил старик.
— Отец, не возьмешь ли меня в дочери?
— Ну, если ты хочешь стать моей дочерью, так и быть, возьму.
— Тогда веди меня домой. А кто у тебя в доме?
— Я да моя старуха, больше никого.
— Ну, веди меня к ней, а сам можешь вернуться и охранять свой сад.
Пришли они к дому старика. Постучались, дверь открыла старуха. Смотрит, а на пороге стоит девушка, ну прямо сама гурия173.
Спросила она мужа:
— Кого ты привел?
— Ей-богу, она дочь моя.
— Раб божий, откуда у нас дочь?
Старик ответил:
— Не было, а теперь есть.
— Раз она твоя дочь, пусть будет и моей дочерью, ― согласилась старуха.
Девушка отвела коня в конюшню, привязала его, положила ружье, сняла мужскую одежду. Утром вернулся старик домой, девушка говорит ему:
— Отец, пойди и продай коня на базаре, продай также ружье и одежду.
Старик сделал все, что она велела, продал все на базаре, деньги положил в карман и вернулся. Девушка спрашивает:
— В вашем городе есть лавки?
— Конечно, их много, ― отвечает старик.
— Тогда проводи меня в лавку.
Купили они в лавке швейную машинку, целый тюк ткани, разноцветных ниток. Дома девушка разрезала ткань на тысячу кусков, сделала из них платки, расшила цветными нитками, края обшила бахромой.
— Отец, продай эти платки, но за каждый платок бери по золотой монете, ― приказала она.
Только вынес он платки на базар, юноши тут же их раскупили.
Так у них и пошло: покупают ткань ― продают платки. Старик так разбогател, что некуда стало деньги девать.
А надо сказать, что падишах этого города поклялся не жениться, пока не найдет сорок девушек.
Набрал он тридцать девять девушек, не хватало одной, чтобы он мог свадьбу сыграть. Проходил ои как-то по базару, встретил старика, увидел его платки. Посмотрел он на платки и рассудок потерял.
— Старик, ― сказал ов, ― кто шьет эти платки?
— Моя дочь.
— Она замужем или нет?
— Нет, не замужем.
— А не выдашь ли ты свою дочь за меня?
— Пока не спрошу ее согласия, не выдам, ― отвечает старик.
— Тогда иди и спроси ее, ― говорит падишах.
Он остался ждать, а старик вошел в дом и все рассказал девушке. Что падишах, мол, увидел ее платок и теперь хочет на ней жениться.
— Согласна ли ты?
— Почему бы и нет? Кто откажется от такого предложения? Только требуй за меня калым ― пуд золота.
Падишах отдал старику пуд золота и увел девушку к себе во дворец, где у него было уже тридцать девять девушек. Вечером он зашел к ним, чтобы выбрать одну из них на ночь. Взял он за руку Кырх Сачлие174, так звали сороковую девушку, ту самую дочь падишаха, а она и говорит:
— Падишах, ты набрал сорок немытых, нечесаных девушек в грязных одеждах. И все они как стадо овец. Что у тебя, хлев здесь?
— А что мне делать?
— Завтра вели подать нам фаэтоны и позволь поехать к морю. Там мы постираем одежду, вымоемся и вернемся. Ведь ты падишах, кто посмеет противиться твоей воле?
Наступило утро. Подали фаэтоны, и сорок девушек вместе с падишахом поехали к морю. А Кырх Сачлие говорит падишаху:
— Ты теперь возвращайся, а вечером, как только солнце закатится, мы вернемся. Ночью приходи и выбирай себе любую из нас.
Падишах уехал, а Кырх Сачлие говорит девушкам:
— Если вы меня послушаетесь, мы убежим.
— Богом клянемся, как ты скажешь, так мы и сделаем.
А на берегу моря какие-то мастера строят большую лодку175. Подошли девушки к ним, спрашивает дочь падишаха:
— Сколько стоит лодка?
— Три золотых.
Дала Кырх Сачлие мастеру три золотых и велела девушкам садиться в лодку. Сели они все, оттолкнулись от берега и поплыли. До самого вечера плыли. А падишах тем временем, не отрывая глаз от солнца, следил, когда же оно закатится. Наконец солнце село. Запряг он лошадей в фаэтон, приехал к морю, видит ― тазы, посуда, мыло тут, все разбросано, а девушек нет.
— Как же это, куда они ушли? Как могло такое случиться, кто скажет? Кто их видел? ― запричитал падишах и отправился к тому старику.
— Будь проклята могила твоих родителей! ― закричал он. ― Твоя дочь увела всех моих жен. Иди и найди мне их.
— Падишах, откуда мне знать, куда они ушли? Я отдал тебо дочь. Не мне же ее сторожить! Вот мой дом, ищи.
Осмотрел падишах весь дом. Но что девушкам там делать? Захватил падишах старика, и пустились они вдвоем на поиски девушек.
А девушки доплыли до суши, видят ― у моря дворец, окруженный садом.
— Девушки, выходите, ― сказала Кырх Сачлие.
Вышли они из лодки, приподняли свои передники176, вошли в сад, утолили голод фруктами, да еще и в передники набрали. Но чей же это дворец? А дворец этот принадлежал сорока разбойникам. Вышел один из них из дворца, а в саду девицы-красавицы в разноцветных нарядах. Вернулся он к приятелям и объявил:
— Друзья, бог нам невест послал! Вот уже пятнадцать лет мы, разбойники, живем здесь без жен. И вот сейчас к нам в сад пришли сорок девушек, я их сосчитал ― ровно сорок.
— Правда? ― удивились разбойники и побежали к девушкам.
Ринулись они к ним, но главарь остановил их:
— Стойте, сперва я выберу себе девушку, а потом уж вы.
Он направился к Кырх Сачлие, протянул к ней руку, а она ему и говорит:
— Что ты собираешься делать? Да разрушит бог твой дом, вы совсем обезумели. Проведала я, что здесь сорок мужчин, вот и привела сорок девушек. А теперь сначала снимите с себя одежду, мы ее постираем у моря, а вы пока умойтесь, накрывайте столы, поедим, а потом уж каждый из вас выберет себе по девушке. Ну, согласны?
— Ради бога, добрая девушка, прости, мы виноваты, ― ответил разбойник, и все они удалились.
А Кырх Сачлие шепнула девушкам:
— Вы здесь пока стирайте.
Сама же тем временем велела принести котел и зарезать десять баранов.
Что же придумала Кырх Сачлие? Когда она потеряла мужа и пошла скитаться по свету, в доме старика она нашла снотворное зелье и всегда держала его при себе.
— Ну вот, обед готов, можно и выпить! И одежда ваша выстирана, идите переоденьтесь, ― сказала дочь падишаха.
Обрадовались разбойники, принесли вино. А Кырх Сачлие незаметно всыпала в питье свое зелье. Выпили разбойники по чаше и заснули мертвым сном.
Кырх Сачлие велела девушкам снять с разбойников одежду и обезглавить их. Обезглавили всех разбойников, кроме главаря ― ему Кырх Сачлие отрубила руку.
Оседлали девушки коней, оделись в мужские одежды, взяли сабли, погрузили имущество разбойников на верблюдов и двинулись в путь. Кырх Сачлие сказала:
— Теперь нам нечего бояться. Только вы должны повиноваться мне; кто ослушается, голову отрублю.
Ехали они со своим караваном, ехали, наконец добрались до большого города, такого, как Ереван. Въехали в городские ворота. А падишах этого города недавно скончался. Для того чтобы выбрать нового падишаха, горожане выпускали сокола: на чью голову он сядет, того они и выберут падишахом177. И вот выпустили люди сокола, а он сел на голову Кырх Сачлие.
Люди сказали:
— Но мы этого всадника не знаем, не знаем даже, откуда он.
И вновь они выпустили сокола. И снова он опустился ей на голову.
На этот раз люди сказали:
— Если тридцать девять человек служат одному, значит, он достойный человек, пожалуй, его стоит выбрать падишахом.
Так дочь падишаха сама стала падишахом, а тридцать девять девушек ― ее приближенными.
Однажды Кырх Сачлие снова нарядилась в девичью одежду и позвала художника, чтобы он нарисовал ее. А посреди города был родник. Кырх Сачлие вывесила свое изображение у этого родника, а сторожить его велела молодому юноше и наказала:
— Добрый молодец, ты стой у родника и следи: кто выпьет воду, посмотрит на мое изображение и вздохнет, того хватай и приводи ко мне.
Как-то гнал Усуб своих свиней мимо родника. Он напился воды и вдруг увидел лицо своей любимой и застонал:
— Ай-вах, я Усуб, сын падишаха, из-за Сачлие попал в беду, а теперь я свинопас, ай-вах.
Стражник тут же схватил его и повел к падишаху. А Усуб все причитает:
— Свет моих очей, я слуга, бедняк, голый и босый, руки у меня до локтя в грязи, ноги потрескались и кровоточат, куда ты меня тащищь? Что нужно от меня твоему падишаху?
Люди в это время сообщили священнику, что слугу его повели к падишаху.
Собрал он разбежавшихся свиней, привел к роднику, попил воды, поднял голову и увидел лицо дочери падишаха. Вздохнул священник. Стражник и его схватил и повел к падишаху.
Когда Усуба привели к падишаху, Кырх Сачлие велела слугам;
— Отведите этого человека в баню, вымойте, оденьте в богатые одежды и снова приведите в мой диван.
Выполнили слуги приказ падишаха, затем привели священика… Кырх Сачлие приказала:
— А этого человека бросьте в знндан, заприте и, кроме хлеба, ничего не давайте.
Потом пришел в город и тот пастух. Попил он воды из родника, поднял голову, увидел изображение девушки, узнал ее и тяжело вздохнул. И его схватили, привели к падишаху. Велела Кырх Сачлие слуге:
— Уведите его и будьте к нему внимательны.
Спустя какое-то время пришли в этот город падишах и тот старик. И они, увидев у родника изображение Кырх Сачлие, вздохнули. Их тоже привели к падишаху. Кырх Сачлие велела слугам:
— Присмотрите за ними.
Затем к роднику пришел правитель Хасанкале, посмотрел на девушку, потерял сознание. А когда пришел в себя, промолвил:
— Надо же, ведь это она увела моего коня, унесла одежду и ружье.
Вздохнул он глубоко. И его схватил стражник. После него появился однорукий главарь разбойников, плеснул он одной рукой в лицо родниковой воды, выпил глоток, поднял голову, увидел Сачлие:
— Ей-богу, эта плутовка разрушила мой дом. Она убила тридцать девять моих братьев, а мне отрубила руку. Все наше богатство захватила. Если бы знал, где она сейчас, разрубил бы ее на куски, ― вздохнул он. Тут его и схватили.
Вечером во дворце накрыли столы, усадили всех пленных. Кырх Сачлие спросила у пастуха:
— Ты почему, когда пил воду у родника, вздохнул?
— Ах, падишах, не береди мою рану!
— А что случилось, расскажи!
— Бог свидетель, был я пастухом, пас овец, но однажды пришла девушка и обманула меня. Она сказала, что выйдет за меня замуж, но, пока я ходил за родителями, бросила овец на растерзание волкам, а сама ушла. От стыда перед людьми не решился я вернуться домой, пошел ее искать. Сегодня увидел се лицо у родника, вспомнил все, потому и вздохнул.
— Ну хорошо. А ничего между вами не было?
— Нет, падишах, клянусь богом. Обманула она меня.
— Хорошо, отойди пока в сторону, ― велела Кырх Сачлие пастуху.
Затем обратилась она к Далу Маме:
— А ты почему вздохнул?
— Да будет жизнь твоя долгой, падишах! Девушка, о которой говорил пастух, вышла мне навстречу ранним утром, поздоровалась со мной и сказала, что искала меня. Только она произнесла эти слова, как ноги мои от радости на целую пядь оторвались от земли. Надо же, подумал я, такая девушка пришла за мной, значит, бог милостив ко мне. Она спросила, куда я путь держу. Я ответил, что еду на озеро охотиться на куропаток. Она предложила нажарить их и вместе поесть. Я обрадовался, сошел с коня, отдал ей поводья, взял ружье и убил несколько куропаток, но они упали в воду. Я разделся и вошел в воду за ними. А она тем временем переоделась в мою одежду, села на моего коня, забрала мое ружье и ускакала.
Кырх Сачлие и его спросила:
— Скажи-ка, правитель Хасанкале, а между вами ничего не было?
— Нет, нет, ― ответил Далу Маме.
— Ну хорошо, отойди и ты пока в сторону.
Кырх Сачлие обратилась к старику:
— А ты, старик, почему вздохнул у родника?
Ответил он:
— Да продлится твоя жизнь, падишах. Ей-богу, этот человек говорит правду. Девушка появилась передо мной на сером коне. Я был садовником падишаха. Подъехала, поздоровалась. Я ей ответил: «Добро пожаловать». ― «Отец, хочешь я стану твоей дочерью?» ― предложила она. Я сказал: «Дитя мое, если у тебя нет заступников, стань моей дочкой». Я привел ее в дом. Она велела мне продать седло и коня на базаре. Я продал, купил ткани, швейную машинку, все, что она просила. Она стала шить платки. Каждый платок я продавал по золотому. Так разбогател, что стал богаче самого падишаха. Увидел как-то падишах платки и спросил меня, замужем ли моя дочь. Я ответил, что не замужем. Тогда падишах сказал мне: «Ты должен отдать свою дочь мне. Я собрал тридцать девять девушек, а твоя дочь, будет сороковой, тогда я смогу и свадьбу сыграть». Я спросил ее, она ответила, что согласна, и я выдал ее замуж, а как калым взял пуд золота. Вот и падишах может подтвердить мои слова. Я не знаю, что произошло с ним, только пришел падишах и пристал ко мне: «Тридцать девять моих жен она увела, ты должен вернуть их мне». А откуда мне знать, где тридцать девять жен падишаха?
Кырх Сачлие обратилась к падишаху:
— Падишах, чем виноват бедный старик? Что ему делать, когда ты сам виноват? Зачем тебе тридцать девять девушек? Хватило бы одной или двух! Скажи, а между вами ничего не было?
— Нет, нет, ― сказал падишах, ― дочь старика обманула меня, сама ушла и тридцать девять девушек увела, а я платил за них калым. Теперь я требую от старика своих жен.
— Хорошо, ― говорит Кырх Сачлие, ― и ты отойди в сторону.
Затем она обратилась к разбойнику:
— Ну а ты почему вздыхал у родника?
— Старик и падишах правду говорят, она обманщица. Нас было сорок разбойников, мы грабили людей, был у нас свой дворец с садом, хорошо мы жила. Однажды сорок девушек забрели в наш сад. Мы и решили выбрать себе по невесте. Я был главарем, остановил их и оказал, что буду выбирать первым. Я подошел к самой красивой девушке, протянул к ней руку, но она ударила меня кулаком в грудь и сказала, что сначала девушки постирают нашу одежду, потом мы поедим, а вечером каждый из нас выберет себе по невесте. Я поверил ей, мы разделись, отдали девушкам свою одежду, а та красавица и еще две девушки сварили мясо, накрыли столы, позвали нас и спросили: нет ли у нас вина? Мы принесли вино. Выпили по чаше, не знаю, что за беда свалилась на наши головы; не знаю, от вина или от чего другого, но мы уснули. Проснулся, вижу ― я без руки, а все тридцать девять моих товарищей обезглавлены. Вот как она с нами обошлась. Остался я один на белом свете и пошел искать плутовку. У родника я увидел ее лицо, потому и вздохнул.
— Скажи, ― спросила его Кырх Сачлие, ― а ничего между вами не было?
— Нет, нет, ― отвечает разбойник, ― мы ничего плохого им не сделали. А они поступили с нами так жестоко.
— Ладно, отойди и ты в сторону.
— Усуб, а ты почему вздохнул? ― спрашивает своего суженого Кырх Сачлие.
— Э, падишах, не береди мою рану. Эта девушка была моей невестой. Падишах отдал мне ее в жены и сыграл свадьбу по нашим езидским законам178. Я взял свою жену, и мы поехали ко мне домой. Всадники моего тестя сопровождали нас. Мы раскинули шатры у моря, решили дождаться рассвета, чтобы утром сесть в лодки и отчалить от берега. Ночью я вошел в шатер жены, вижу ― она спит, нагнулся и увидел на ней золотой талисман. Он сверкал тысячами граней. Я снял талисман, вышел из шатра, чтобы получше разглядеть его под луной, но вдруг налетел орел, ударил крылом, и талисман выпал из моих рук. Я хотел поднять его, но орел быстрее меня схватил талисман и перенес в другое место. Я побежал за ним. Вот он, этот проклятый, сидит здесь. Он сумел сделать меня безумным, раздеть, разуть. Да ты сам видишь, падишах, как он поступил со мной.
Кырх Сачлие спросила у священника:
— Почему ты так поступил с ним?
— Будь в здравии, мой падишах! Дочь падишаха была такая красивая, я влюбился в нее. Хотел я на ней жениться, но она не соглашалась, не мог я ее уговорить. Есть у меня рамль179, посмотрел я в него и увидел, что Усуб женился на этой девушке и везет в свой дом, вот я и решил следовать за ними. Раскинули они шатры на берегу моря, а я спрятался за камнем. И когда увидел в руке Усуба талисман, я ударил его по руке, думая, что за ним выйдет из шатра и Кырх Сачлие, тогда я схвачу ее и увезу. Но она не вышла, вот я и привел его к себе и сделал своим свинопасом. Это все правда.
— Скажи-ка, ты ток долго добивался ее, тебе удалось все-таки добиться?
— Нет, ― отвечал тот.
— Тогда и ты встань в сторону. Зовите сюда палача, ― велела Кырх Сачлие, ― и пусть он отрубит ему голову, а ты, однорукий, убирайся отсюда, пока другую руку не отрубили!
Затем Кырх Сачлие прогнала пастуха и обратилась к падишаху:
— А ты выбирай себе девушку, да только одну. Хватит с тебя и одной жены.
Затем оиа осторожно сняла с головы корону, и волосы ее рассыпались по плечам:
— Усуб, да не разрушится твой дом, зачем ты вынес из шатра мой талисман? Ты не узнаешь меня?
Пригляделся Усуб к ней и узнал свою Кырх Сачлие. Бросились они друг другу в объятия, поплакали немного, порадовались, посмеялись друг над другом и тут же сыграли свою свадьбу. Нагрузили они на пятьдесят верблюдов свои богатства, посадили в этом городе другого падишаха, распрощались с людьми этого города, помолились богу и поехали. Выехали к берегу моря и видят ― те сто всадников падишаха, ее отца, все еще на берегу. Увидели они Кырх Сачлие, обрадовались. Спросила она их:
— А почему вы до сих пор здесь?
— Мы не хотели возвращаться с дурной вестью к падишаху.
Тут же Усуб и Кырх Сачлие спустили лодки на воду, сели и поплыли. Вместе с ними вернулись домой и всадники.
А Усуб и Сачлие прибыли в город отца Усуба. Вышел он к ним навстречу с дафом и зурной. Семь дней и семь ночей свадьбу играли.
Они своему счастью радуются, а вы радуйтесь своему!
12. Зэльфиназ и Джэльфифараз
* Зап. в октябре 1957 г. от Гула́ Худо (см. № 6).
Опубл.: Курд, фольк., с. 304.
Жил-был падишах. Год за годом проходит, месяц за месяцам идет, а у падишаха все нет детей, нет наследника.
Как-то вечером падишах распустил свой синод, сел и задумался: «О боже, после моей смерти мой трон и моя корона останутся без хозяина. Нет у меня ни сына, ни дочери».
Вдруг появился перед ним старик и спросил:
— Дорогой мой падишах, о чем думаешь?
— Как мне не задуматься, отец, дорогой, я вот-вот умру, а трон и корону передать некому, нет у меня наследника.
Вынул старик из кармана яблоко, протянул падишаху и сказал:
— Будь в здравии, падишах, раздели это яблоко пополам, одну половину дай жене, а вторую ― кобыле. Жена твоя родит дочь, а лошадь ожеребится, но ни в коем случае без меня не давай им имен.
Сказал ов так и исчез.
Разрезал падишах яблоко на две половины, одну половину дал жене, а другую ― своей лошади. Ровно через год жена падишаха родила девочку, а лошадь ожеребилась. Ни девочке, ни жеребенку падишах не стал давать имен.
Год за годом проходит, месяц за месяцем идет, дочь падишаха выросла, жеребенок превратился в красивого коня светлой масти, а имен у них так и нет.
Собрались приближенные падишаха, обратились к нему:
— Будь в здравии, падишах, дочь твоя стала девушкой, жеребенок ― конем, а имен у них до сих пор нет. Как же к ним обращаться? Нужно дать имя и дочке твоей, и коню. Мы собрались сегодня, чтобы от тебя услышать их имена.
— Добро пожаловать, почтенные! Но имен им я не дам, пока не появится старец, ― ответил падишах.
Разошелся синод, а падишах пошел к жене:
— Жена, как же нам быть? Народ требует дать имена дочери и жеребенку. А старца все нет.
И тут, откуда ни возьмись, появился перед падишахом старик, промолвил:
— Ну, дорогой мой падишах, чего ты теперь хочешь?
— Отец, народ требует, чтобы я дал имена своей дочери и своему коню. Но я все тебя дожидался и сказал, что старик не велел мне нарекать дочь и коня, пока сам не придет.
— Ну что ж, пора, пусть носят они свои имена на здоровье. Имя твоей дочери ― Зэльфиназ, а имя твоего коня ― Джэльфифараз180. Но ты никому не говори ни имени дочери, ни имени коня. Пусть глашатай завтра утром объявит: «Кто сумеет отгадать имена дочери падишаха и его коня, тому падишах и отдаст их».
Сказал так старик и исчез.
Утром падишах встал, призвал к себе глашатая и велел ему:
— Дай знать народу, что тому, кто отгадает имя моей дочери и имя моего коня, я обещаю отдать свою дочь в жены и подарить своего коня.
Глашатай разнес весть по всему городу. И полетела она во все стороны.
Заговорили юноши между собой:
— Да разве у дочери падишаха и его коня есть имена, чтобы их еще отгадывать?
Прослышал об этом и один дэв. Однажды он встал, принарядил свою борзую, а борзая у него была большой плутовкой, и послал ее к падишаху со словами:
— Собачка моя, беги во дворец падишаха и узнай, как зовут его дочь и коня, а потом быстро возвращайся ко мне.
Прибежала борзая во дворец. Увидела ее дочь падишаха и закричала:
— Матушка, какая красивая собака, давай возьмем ее для моего брата Джэльфифараза.
Мать ответила:
— Да буду я твоей жертвой, Зэльфиназ! Раз ты хочешь, лови ee!
Только бросилась девушка к собаке, а она убежала и вернулась к дэву.
— Я узнала их имена: девушку зовут Зэльфиназ, а имя коня ― Джэльфифараа, ― сказала борзая хозяину.
Прибежал дэв ко дворцу, сел на камень сватов.
Слуги известили падишаха:
— Будь в здравии, падишах, дэв сидит на камне сватов.
— Позовите его сюда, ― велел падишах.
Сказал он дэву:
— Ну, дорогой дев, назови имена моей дочери и моего коня!
— Будь в здравии, падишах, имя твоей дочери ― Зэльфиназ, а имя твоего коня ― Джэльфифараз.
— Дэв, я поклялся и сдержу свое слово, дай только мне два дня, чтобы собрать дочь в дорогу, ― попросил падишах.
Два дня дэв прожил в доме падишаха. Собрали Зэльфиназ в дорогу, в приданое дали ей две пары мужской одежды, так как ее всегда одевали как юношу, и дэв увез невесту. Долго ли ехали они, коротко ли, Джэльфифараз обратился к Зэльфиназ:
— Сестрица, ты почему не разговариваешь с дэвом, поговори с ним. Ты не беспокойся, я не дам тебя в обиду.
Ехали они, ехали, Джэльфифараз просит Зэльфиназ:
— Скажи дэву, пусть он остановится у этого родника. Скажи ему, что брат твой голоден, да и ты тоже проголодалась. Посидим у этого родника, отдохнем. Но ни в коем случае не позволяй ему ничего лишнего. Скажи, что стыдно, что брат рядом, вот приедем к тебе, тогда и заигрывай. Как только поешь, быстро садись на меня, я лягну дэва и убью его, а потом мы вернемся во дворец.
Зэльфиназ ласково обратилась к дэву:
— Да будет моя голова твоей жертвой! Ведь мы проголодались, и брат мой проголодался. Давай присядем у этого родника, отдохнем, а потом поедем дальше.
Обрадовался дэв, что Зэльфиназ заговорила с ним. Снял он ее с коня у родника, отпустил Джэльфифараза пастись. Присели они, поели. Обнял дэв Зэльфиназ, а она его оттолкнула:
— Да не разрушит бог твой дом! Не можешь потерпеть до дома, что ли? Ведь стыдно, брат смотрит, дома я буду твоей.
И дэв оставил девушку в покое. Отдохнули они еще немного, пока Джэльфифараз вдоволь не наелся травы. Сказала Зэльфиназ дэву:
— Вставай, поздно. Посади меня на коня, поехали.
Обрадованный дэв посадил ее на коня. А она приказывает:
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |