Бывший фельдшер взглянул на небо.
- Может быть для того, чтобы свою историю я рассказал тебе. Потому что ты первый человек, кому я её рассказываю, - закончил своё повествование Василий Петрович.
- Как я понимаю, вы хотите, чтобы я совершил то, что не удалось вам, потому и поведали мне этот случай? - спросил я старого фельдшера прямо.
- Да, именно так, Юра, - сказал он спокойно. - Я много раз присматривался к людям, но почему-то доверия к ним у меня не было. А ты мне сам сказал, что «в рубахе» родился... А потом, я дал слово помочь. И не смог. С таким грузом уходить из жизни трудно... Ты уж прости!
- Не за что мне вас прощать! - засмеялся я. - Я сам виноват. Так получается, что чёрный медведь-оборотень начнёт охотиться на меня?
- Пока у тебя не возникло желание найти в тайге идолов - нет. Но как только оно у тебя появится - ты его клиент. Помни об этом, - погрустнел бывший медик.
- Если так, то вы должны мне передать свою схему. Тот рисунок, который перерисовали в свою тетрадь. Он у вас уцелел?
- Сегодня за мной приедет мой внучек, лечение своё я закончил, - посмотрел на меня старик. - Завтра я найду свою тетрадку и вечером к тебе снова приеду. Думаю, внука уговорю, - закончил разговор на мистическую тему Василий Петрович.
И на самом деле, вечером к старику на «Газ-69» приехал его внук. Молодой красивый парень. Он помог своему деду разобрать палатку и сложить вещи.
- Всё, до завтра! - махнул мне Василий Петрович. - Миша меня привезёт, - показал дед на своего внука.
Когда машина укатила, я не знал, что думать.
«Неужели приедет и привезёт свою тетрадку? - невольно лезло в голову. - Тетрадь начала сороковых! Если так, то получается, что не соврал? Хотя каких только шутников на Земле нет? Но с другой стороны - зачем ему так со мной шутить? Чтобы всю жизнь боялся медведей? Злая шутка. Так не шутят! И потом, - размышлял я. - Старый фельдшер обрисовал мне души европеоидов. Не просто людей с европейской внешностью, но тех, чей язык он понимал. Как объяснить такое? Допустим, откуда-то он узнал предания про эндри или квелей? Но ведь ему было бы проще мне врать, повествуя про души хантов или селькупов? Тогда его рассказ был бы более правдоподобным».
И всё-таки слова старого о маячке, о человеческих душах, скитающихся среди бесконечной сибирской тайги, в моём сознании ни как не укладывались.
«Что-то с психикой у Василия Петровича не так? - думал я. - Но тогда как объяснить нападение на него медведя? Да ещё в марте? А может это случилось в другое время? Если фельдшер шутник, то он наверняка не приедет и никакой тетрадки не привезёт, - сделал я для себя вывод. - А если всё-таки приедет, да ещё и с тетрадкой, что тогда? Тогда либо он ненормальный, либо все что мне рассказал, является чистейшей правдой. Осталось подождать до завтра...
К моему удивлению и даже радости, вечером следующего дня у моей палатки остановился «Газ-69». Из него вышел улыбающийся Василий Петрович и подал мне в руки свою заветную тетрадку.
- Ты, наверное, подумал, Юра, что я чокнутый? - спросил он. - Как видишь, нет. Тетрадь 1930 года. Можешь отдать записи в ней на экспертизу.
- Честно говоря, посчитал, что у вас не всё в порядке, - сознался я.
- Положа руку на сердце, когда я вспоминаю о мною виденном и пережитом, то тоже так думаю, - кивнул он мне на прощание.
-
Глава 22
ТАЙНА ИДОЛОВ ИЛИ ЕЩЁ ОДНО ПОСВЯЩЕНИЕ
Вся эта странная история с фельдшером пронеслась в моём сознании за несколько секунд. Раньше, вспоминая её, я невольно ловил себя на мысли, что старый фельдшер рассказал мне то же самое, что и бабушка-шаманка. Он поведал словами призрака, по сути, о тех же легендарных эндри или о квелях. Единственное, что меня смущало, так это мистическая упаковка повествования.
«А если её отбросить? - думал я. - Тогда речь пойдёт об одной и той же северной культуре. А также об одном и том же народе. Кстати, совершенно неизвестном старому фельдшеру».
Когда из Томска мне пришлось переехать в Сургут, я всерьёз стал думать о том, что хорошо бы поискать странных идолов. Тем более, что рисунок, где их можно найти, старик мне передал. Но на поиск у меня никак не оставалось времени. Всегда находилась какая-то срочная работа, которую невозможно было оставить. Честно говоря, я до конца не смог поверить старику. Поэтому найти идолов мне хотелось не для того, чтобы освободить чьи-то несчастные души от гнева жрецов-шаманов, а для того, чтобы убедиться самому, что они оставлены где-то в тайге людьми совершенно иной культуры. Естественно, о чёрном медведе, хранителе этих идолов, я тоже не думал. Тем более в тайге я бывал часто и никакие медведи на меня не охотились.
- Вот что, - обратился я к своим лохматым друзьям, - в эту осень остаёмся дома. Ни на какой промысел не поедем. Придётся вам просидеть зиму в своей вольере. Но весной постараемся перебраться в Угут. Думаю, что это удастся. Меня директор Югаиского заповедника давным-давно приглашает к себе на работу. Там хорошая тайга. Рядом с заповедником много и лося, и соболя. Но самое главное в том, что с Малого Югана мы организуем экспедицию на Кульёган. И постараемся найти земляную пирамиду со вкопанными в её склон идолами. Если она на самом деле существует, мы её обязательно отыщем.
Зверовые лайки, слушая меня, смотрели в глаза, и мне казалось, что они понимают каждое моё слово.
- Если же этой пирамиды нет - тоже хорошо! По крайней мере мы будем знать, что искать нечего, и старый фельдшер со мною некрасиво пошутил. Кстати, моя затея без вас может просто не осуществиться, - продолжал я свой разговор с собаками. - По легенде, пирамиду с идолами охраняет оборотень-медведь. Этот зверь будет пытаться убить вашего хозяина. И вам предстоит меня защитить. Это не простой косолапый, а очень коварный и страшный. Человек, только в медвежьем облике и таким как вы придётся нелегко.
Решение было принято! Вечером я написал письмо директору Юганского заповедника Игорю Кулешову, моему старому знакомому, и попросил его найти мне место в штате его ведомства. Через пару недель пришло от него послание, где Игорь предложил мне место в научном отделе. Теперь надо было благополучно доработать до весны, законсервировать свою квартиру и написать заявление на расчёт. В конце марта я был уже в Угуте. Маленький посёлок Угут, расположенный на правом берегу Большого Югана, недалеко от устья речки Угутки, оказался очень живописным. Вокруг него раскинулся величественный сосновый бор, рядом с ним чистое рямовое болото, а вверх по реке огромный старый кедрач. Директор заповедника нашёл для меня в качестве квартиры типовой старый хантейский домик. На первый случай он вполне годился. Но было ясно, что зимовать в нём будет туго. От такого жилья отказались даже ханты. Поэтому вместе с Игорем Кулешовым мы решили, что к зиме мне надо будет построить свой собственный дом. Кулешов, по моей просьбе, нашёл мне место под дом на берегу Югана, заплатил местным лесникам за лес, и с мая я взялся за строительство. Своим собакам рядом с домиком, где я жил, была возведена большая вольера. К тому же я часто их брал на стройку. Так что надолго мы не расставались. За собаками приходилось смотреть, потому что на нарядных чёрных лаек сразу же обратили внимание местные охотники.
- Смотри, чтобы не отравили, - предупредил меня Игорь. - Такое у нас иногда случается. Хороших собак не терпят, тем более привозных.
- Они у меня декоративные, для красоты! - ответил я, смеясь.
- Опытных охотников не проведёшь, - покачал головой директор заповедника. - Они определяют собак по виду.
С мая месяца тихий Угутский край нарушила своим появлением Юганская экспедиция. Нефтяники прибыли из Сургуга внезапно на нескольких гигантских Ми-6 и сразу же занялись строительством своего экспедиционного посёлка. За два месяца рядом с Угутом были поставлены чехословацкие общежития У.Н.И.М.О., срублена большая баня. Стала работать мощная электростанция. Прошло немногим более полугода и население Угута удвоилось. Кто только в геологический посёлок ни приехал: несколько бригад азербайджанцев, нефтяники из Татарии, Башкирии, Оренбургской области. Прибыли специалисты из Белоруссии, Украины, Молдавии. Мало было своих - сибиряков: два-три тюменца и человек пять из Омска. В короткий срок власть на территории Угутского сельского совета стала принадлежать не местному выбранному органу, а начальнику Юганской экспедиции Гря- зину и его замам. Такой вот тихий переворот сразу же отразился на местном населении. Молодые горячие парни из Украины и Азербайджана с первых же дней своего пребывания взялись за наивных хан- тейских и местных русских девушек, а те, кто повзрослее и поопытнее, занялись интенсивной скупкой у охотников не сданной государству пушнины. Директор угутского отделения Сургутского КЗПХ Александр Логинов понимал, что теперь основное количество добытого соболя окажется не у него, а у тех кто «дюже гроши любит». А потом самолётами улетит на Украину или в Молдавию. Но что он мог, этот несчастный директор пушно-меховой артели? Практически ничего. Таковы были новые реалии, и с ними приходилось считаться. Администрация Юганского заповедника во главе с Игорем Кулешовым хорошо понимала, что очень скоро заповедник окажется в положении осаждённой крепости. Вокруг него вырастут десятки буровых. И если не дай Бог под Юганским заповедником окажется нефть, то что его ждёт, ещё неизвестно.
Я наблюдал за всем, что происходило в посёлке и вокруг заповедника и торопился к зиме успеть построить свой дом. В него я хотел перевезти свою библиотеку и зимой засесть за чтение тех книг, список которых составил для меня дядя Ёша. Работа в заповеднике, которой я занимался, меня не угнетала. Она была достаточно интересной и занимала совсем немного времени. Параллельно с ней я, следуя совету бабушки Нюры, занимался сбором хантейских легенд и сказок. Сначала ханты меня сторонились. Но поняв, что я сибиряк и никакого отношения к деятелям экспедиции не имею, стали охотно мне их рассказывать. Я записывал местный фольклор в толстую коричневую общую тетрадь. Вскоре все угутские ханты хорошо знали: если Алексееч пришёл с тетрадкой, надо ему что-то рассказать, он уважает хантов. К тому же сам из Томской области - значит почти свой. Никто, ни русские, ни местные ханты не догадывались, что по сути я веду двойную жизнь. Днём работаю в заповеднике, вечером рублю сруб своего дома, но всё это только фон, главное для меня был сбор информации о реках, впадающих в Кульёган. От малоюганских хантов я узнал, что на Куль- ёгане почти всё хантейское население давным-давно вымерло, а те, кого пощадила болезнь, переселились на Малый Юган, Вах и Ларьёган.
«Значит, всё-таки был фельдшер, - думал я. - Оспа и туберкулёз на Кульёгане свирепствовали. Осталось выяснить последнее: узнать имеются ли сведения о маячке? Местных угутских хантов на эту тему спрашивать было бесполезно. Если они что-то и слышали, то от людей, которых сейчас уже нет, поэтому сослаться не на кого. Следовательно, лучше пожать плечами и сделать вид, что их это не касается. И тогда я рискнул: решил спросить директора заповедника. В Угуте он живёт давно, ханты его уважают, может он что-нибудь слышал? На мой вопрос охотятся ли малоюганские ханты в урманах Кульёгана Игорь Иванович просто сказал:
- Ни Киняминские, ни Сурлумкинские, ни Асмановские ханты на Кульёган никогда не ходят, хотя угодья там, я слышал, хорошие. По их убеждению, на притоках Кульёгана иногда маячит.
- Что это значит? - поинтересовался я.
- Говорят, что людей иногда по ночам преследуют души потерявшихся, - засмеялся Кулешов.
- Что за потерявшиеся?
- Те, которые якобы заблудились. Это, конечно, трёп. Я здесь полжизни прожил и не помню, чтобы хант или местный кержак потерялись. У одного малоюганского шамана я как-то спросил про маячку. И знаешь, что он мне ответил? - серьёзно взглянул на меня Игорь Иванович. - Что маячка - не ушедшие в потусторонний мир души людей «аус-ях».
- Кого-кого? - переспросил я.
- «Аус-ях» - железных людей далёкого прошлого. Они, по хантей- ским преданиям, жили тогда, когда хантов здесь ещё не было.
Посмотрев на директора заповедника, я понял, что Игорь Иванович в то что ему рассказал хантейский шаман, искренне верит.
- Это интересно, Георгий Алесеевич, хорошо бы с ней, с маячкой встретиться и самому понять о каких «аус-ях» идёт речь, - продолжил Кулешов.
- Неужели такое можно организовать? - не скрывая своего интереса к странной легенде, спросил я его.
- Знаешь что, - поняв мои намерения, сказал директор. - Как только в Угуте появится Николай Кинямин из юрт Киняминых, что на Малом Югане, я тебя с ним познакомлю. Парень - молодец! После армии, без предрассудков. Вы друг другу понравитесь. В этом я уверен. Он тебе и про маячку расскажет и свозит туда, где она водится. Кстати, в заповедник должны на днях придти «Бураны» и «Казанки» с моторами. Так что ставь рядом со своим домом ещё и гараж, - закончил он разговор.
И действительно, через неделю катером из Сургута пришли в заповедник и снегоходы и мотолодки. Так я получил от своей администрации и «Буран», и с мотором «Вихрь-30» «Казанку 5-м». Теперь можно было и летом по воде, а зимой по снегу ехать куда угодно. Но из Угута я пока не торопился. По словам Кулешова, вот-вот в посёлке должны появиться Киняминские ханты. Те самые, охотничьи угодья которых доходят на востоке до Кульёгана.
И вот в середине июля вместе с директором заповедника ко мне на работу пришёл крепкий, красивый, молодой хант. Он был одет по- летнему во всё национальное: лёгкая суконная куртка, такие же штаны и на ногах, вместо традиционных сапог, кожаные лёгкие нырики.
- Знакомься! - представил гостя Игорь Иванович. - Это Николай Кинямин, один из лучших охотников нашего промхоза.
- Николай! - протянул мне свою руку молодой хант.
- Вы тут беседуйте, а я пошёл по делам, - раскланялся директор заповедника.
Я предложил Николаю сесть. По-быстрому вскипятил чай.
- Как будешь пить? - спросил я его. - По-купечески или как мы?
- По-купечески, - улыбнулся гость.
Я пододвинул ему заварку и спросил:
- До вас ещё экспедиция не добралась?
- Пока нет, но по плану через год-два собираются ставить буровую рядом с юртами, - вздохнул охотник. - Тогда нашим девкам - конец!
- Это почему? - поинтересовался я.
- Как почему? - удивился Николай. - Киняминские мужики все охотники, осенью пойдём на промысел. А буровики с водкой к дочерям и жёнам... Они так всегда делают. И на Торум-Ягуне, и на Агане.
- Тогда оставьте кого-нибудь для охраны юрт!
- Буровики с него и начнут спаивать посёлок, - засмеялся охотник. - Он их сам и приведёт в наши дома.
- Вот так дела! - растерялся я. - Что же тогда делать?
- Пока не знаю, — попивая чай сказал мой новый знакомый. - Может уйти придётся.
-Куда?
- Или вниз, или вверх. Лишь бы подальше от буровых.
- Но у нефтяников под рукой вездеходы - ГТТ или газушки, - напомнил я. - А то и вертолёты.
- Это так, - вздохнул охотник, - пока экспедиции не было, мы жили хорошо. А сейчас не знаю, что будет.
- А если переехать на Кульёган? - посмотрел я на задумавшегося ханта. - Это уже Нижневартовский район и там нет никаких экспедиций.
- На Кульёган никто из наших не поедет, - сказал Николай. - Знаешь, как переводится с хантейского «Кульёган»?
- Откуда же мне знать? Я ведь не хант.
- Кульёган переводится как река духов. «Куль» - это злой дух или чёрт.
«Вот оно что? - подумал я про себя. - Оказывается даже реку ханты назвали по маячке. Однако пытались на ней жить...»
Не прошло и часа, как, поняв друг друга, мы с Николаем Кинями- ным стали друзьями. Я подарил ему ненужные мне бочки под топливо и поделился кое-каким нужным ему столярным инструментом. Он в свою очередь пригласил меня к себе в гости и пообещал познакомить со стариком-сказателем народных хантейских сказок...
Из беседы со своим новым товарищем я понял, что Николай никакой маячки не боится. Побаивается он только жадных до пушнины и молодых красивых женщин - работников буровых. Но больше всего меня обрадовало то, что Николай Кинямин - абсолютный трезвенник.
«Если так, то он человек вполне надёжный, - думал я про себя. - И не зря Игорь Кулешов мне его посоветовал. Умный директор всё, выходит, обдумал. Какой же он молодец!»
Кроме Кинямина у меня появились ещё три друга. На этот раз из экспедиции. Одного звали Гриша, другого Федя. Оба парня оказались честные, простые и не привязанные, как молдаване или азеры к деньгам. Они приехали в Сургутский район, как говорится в известной песне - за туманом и за запахом тайги. Третьим мои другом оказался переселенец из Ирана, чистокровный перс по имени Бежан. Он приехал в Сургутский район зарабатывать и не скрывал этого. Но с другой стороны, Бежан не был жадным, давал всем без разбора взаймы, и порой сам забывал кому. Он был трудолюбивым, весёлым и не падким на местных девчонок. Один раз Бежан мне сказал:
- Я, Георгий, настоящий мусульманин. Предпочитаю жить по Корану, а не по тому, как его истолковывают. А Коран говорит, что надо относиться к людям какой бы они ни были веры честно и справедливо, тогда и Аллах к тебе тоже расположится.
Все трое моих друзей после своей работы часто приходили ко мне, чтобы помочь со строительством. Благодаря им, мой дом уже к июлю был под крышей. Осталось сделать окна, двери и сложить печь.
Однажды, в разгар работы, ко мне подошли мужчина и незнакомая женщина.
- Антропологи из Москвы, - представились они. - Семья Яблоневых. Занимаемся обскими уграми. Нас послал к вам директор заповедника. Сказал, что вы тоже антрополог, хотя и не имеете специального диплома,
- Учился антропологии на дому, - улыбнулся я им. - У профессора Розова.
- У Василия Сергеевича? - оживились муж с женой. - Мы его хорошо знаем! Он из ТГУ.
- Разве вы не слышали, что в Томском университете больше нет кафедры антропологии? - спросил я их.
- Потому вы и учились у Розова в частном порядке? - спросила женщина.
- Совершенно верно, - спрыгнул я с лесов.
- Моё имя Пётр Данилыч, а её Татьяна Владимировна, - представил себя и жену старший Яблонев. - Можно просто Петя и Таня.
- Моё имя Георгий или Юрий - всё равно, как вам больше понравится, - поклонился я гостям.
- В таком случае давайте сразу к делу, чтобы у вас не отнимать времени, - посмотрел на жену Пётр Васильевич. - У нас к вам такой вопрос, - обратился он ко мне. - Вы в Ханты-Мансийском округе живёте несколько лет, и у вас должно было сложиться своё мнение относительно антропологии местных угров. Нас интересует ваше мнение.
- Моё? - удивился я.
- Да, ваше, потому что мы читали обе ваши статьи на счёт генетических связей телеутов с алтайцами.
- Но там больше генетики, чем антропологии.
- Тем не менее, без знаний полученных от Розова вы бы их не написали, - улыбнулась Татьяна Владимировна.
- Надо же, как мир тесен? - удивился я. - Вы даже мои статьи сумели прочесть.
- Нам их порекомендовали умные люди. Ну а каково ваше мнение?
- Видите ли, я кранологическими измерениями не занимался, поэтому всё, что скажу, будет на глаз, - растерялся я.
- Это не менее важно, - подбодрила меня Татьяна Владимировна.
- На мой взгляд, у хантов единый антропологический тип до сих пор не сложился, - подумав, сказал я. - На некоторых реках живут хантейские семьи очень похожие на североамериканских индейцев. Эпикантус почти не выражен, горбоносые, высокие с длинными конечностями и шеями. Таких хантов я встречал на Солыме. В других местах у местного населения преобладают монголоидные признаки: низкий лоб, выраженный эпикантус, короткая шея, и небольшой рост. Такие ханты живут здесь на обоих Юганах. Но есть среди них и такие, которые ничем не отличаются от нас русских. Хотя уверен, что русских предков у них не было. Почему так, ещё не понял, - закончил я свой монолог.
- То же самое видим и мы, - сказал Пётр Данилыч. - И не можем понять, почему такая разница? Более всего удивляет типично европеоидный тип.
- Надо привлечь генетиков, - посоветовал я.
- В том-то и дело, что привлекли, - улыбнулась Татьяна Владимировна.
- Ну и что? — посмотрел я на антрополога.
- А то, что у хантов с европеоидными признаками даже кровь первой или второй группы. И по генетике они типичные славяне или германцы.
- Может всё-таки межрасовые гибриды? - спросил я.
- Возможно, - согласились антропологи. - Но вот в чём загвоздка. По легендам этой группы, они живут на Тромагане, Агане и Вахе, их далёкие предки пришли на эти реки, но не с юга, а с севера и тогда, когда никаких новгородцев в Сибири ещё не было. Потому что в преданиях рассказывается об охотах на овцебыков и мамонтов. Сказания же остальных хантов и манси говорят, что их предки когда-то кочевали в степях и были кочевниками, как современные монголы или буряты.
- Вы рассказали мне удивительные вещи, - поблагодарил я своих гостей. - Я совсем недавно занялся местным фольклором, с этого момента займусь ими вплотную.
- Только не торопитесь публиковать, - посерьёзнел Пётр Данилович. - Иначе можно накликать такую на себя беду, что и из заповедника выгонят.
- На Луну что ли? - спросил я.
- И на Луну! Вы просто не знаете, какие в науке подводные камни.
- Запомните, - сказала Татьяна Владимировна. - Нас, историков, изо всех сил заставляют признать, что к востоку от Урала, на севере и в Сибири белой расы никогда не было. С Афанасьевской и Андронов- ской культурами наши контролируемые с Запада научные круги кое- как смирились, слишком много находок, от них никуда не денешься! Но всё, что касается севера Азии и Америки - настоящее табу! Артефактов здесь больше, чем в степях и на юге. Но среди болот в тайге отыскать их намного сложнее. К тому же, государство неофициально запретило ими заниматься.
- Как это? - не понял я.
- Очень просто - оно не финансирует такие изыскания и всё тут, - вздохнула Татьяна Владимировна. - Поэтому, чтобы вы не нашли, до поры до времени, придержите при себе. Афишировать не надо. В крайнем случае можете вызвать нас, - кивнула она на мужа. - Мы всё бросим и приедем.
- Хорошо, - сказал я. - Мне нужен только ваш адрес.
- Вот он, не потеряйте, - протянул мне заранее написанный листок бумаги Пётр Данилыч.
Ещё немного поговорив ни о чём, супруги Яблоневы удалились.
«Вот те раз! - думал я. - Оказывается в научных кругах тоже не всё ладно. Явный раскол. То, о чём говорил дядя Ёша Солганик. Эти двое представители параллельной науки. Пытаются грести против течения или что-то хотят понять для себя? Скорее последнее, иначе бы меня не предупреждали».
Перед своим отъездом Яблоневы ещё раз навестили меня и попросили посетить юрты Рускинские и Кочевые на Тромагане.
- И хорошо бы вам побывать на озере Пикуто, - добавила Татьяна Владимировна. - Вы там убедитесь в том, о чём мы вам говорили.
Я им пообещал, что когда-нибудь обязательно в тех местах побываю.
Всё это произошло через месяц после отъезда в Москву моих знакомых антропологов. Рано утром ко мне на работу пришли двое незнакомых хантов.
- Тут, Юра, вот какое дело, - сказал тот, что постарше. - Нас послали к тебе сказать, что надо похоронить людей.
- Каких людей? - спросил я. - Кто ещё умер?
- Умерли люди давно...
- Ничего не понимаю? Объясните толком! - потребовал я.
- В десяти километрах выше юрт Коганчиных обвалился яр, - начал свой рассказ незнакомец. - И из него показались деревянные долблёные гробы, а в них люди.
- Ну и что? Возьмите их и похороните по обычаю!
- Мы не можем их похоронить, - сказал хант помоложе.
- Почему? У вас что, рук нету? - возмутился я. - Ко мне, за двадцать километров приехали, чтобы я чьи-то кости похоронил!
- Мы не имеем право хоронить тех людей потому, что это не ханты, - наконец закончил свою мысль старший посланник.
- А кто же они? Если русские, то идите в сельский совет, при чём здесь я?
- Они не русские и похоронены давно, когда ни хантов, ни русских на Югане ещё не было, - сказал хант помладше.
- Вот те раз! - вскочил я как ошарашенный. - Где это? Я сейчас же еду!
- Правая сторона Югана, перед юртами Каюковыми. Мы из этих юрт, поэтому тебя проводим, - обрадовались ханты.
- А кто вас ко мне послал? - спросил я.
Услышав мой вопрос, ханты тут же отвернулись.
«Непонятно, - подумал я. - Послал тот, который не хочет, чтобы я
его знал. Но по всему видно, человек, который меня понял. Оказывается, я нахожусь под пристальным наблюдением. И кого? Кого-то из хантов! Чего не ожидал, того не ожидал! Чудеса да и только!» - смеялся я над собой, собираясь в дорогу.
Через несколько минут на двух дюральках я и два моих знакомых ханта помчались вверх по Большому Югану.
«Что же меня ждёт? - волновался я. - Неужели ханты не соврали? Может им показалось?»
За кормой ревела «тридцатка», впереди на полных оборотах мчалась «Казанка» моих проводников. Но вот, наконец, и долгожданный яр! Ханты не соврали. Всё было так, как они мне рассказали. На песке у моих ног лежал разрушившийся от падения человеческий скелет.
«Кости почти чёрные! Сколько же им лет?» - пришла в голову мысль.
От колоды-гроба почти ничего не осталось, а из песка пустыми глазницами смотрел на меня абсолютно европеоидный череп!
«Надо же! - осмотрел я его. - Умеренно круглоголовый, высокий лоб, большие глазницы, выступающие носовые кости и абсолютное отсутствие скуластости! Типичный череп сармата, или скифа, а может киммерийца...»
Я стал осторожно вынимать из воды и песка разбросанные разрозненные кости. Молодые ханты увидев, что я занялся делом, пожелали мне удачи и поехали к себе в юрты. Через час я собрал почти весь скелет. Были потеряны фаланги пальцев рук и частично ног. Очевидно, их унесло водой. Но меня это не огорчило. Перебирая и просеивая руками песок, я извлёк из него бронзовый втульчатый наконечник!
«Тагарская культура! А может какая-то другая, ещё более древняя? - размышлял я. - Ведь тагарцы так далеко на севере не жили. Может усть-полуйская или потчевашская*? Но обе эти культуры представлены людьми уральской расы. Во всяком случае, так доказывают ортодоксальные историки. Но если я нашёл бронзовый наконечник стрелы рядом со скелетом европеоида, значит историки врут: и потчевашцы, и усть-полуйцы не могли быть с монголоидными признаками уральской расы. Хорошо бы отыскать ещё что-нибудь, - думал я, копаясь в песке.
Наконец, мне повезло: мои пальцы нащупали бронзовую пряжку и ещё один наконечник стрелы. Больше я ничего не нашёл.
«Откуда же мог выпасть этот гроб со скелетом?» - взглянул я на вершину яра и вдруг увидел ещё две колоды-гроба, которые показались из песка сантиметров на двадцать-тридцать.
От времени дерево колод почернело. Поэтому на белом песке их было хорошо видно. Но меня удивило другое: от колод до вершины яра было метров пятнадцать-двадцать!
«Они что, на такую глубину закапывали своих мертвецов? - поразился я. - Или здесь что-то не то?»
Почти по отвесной стене яра я вскарабкался на его вершину и стал его изучать. Хоть берег и был покрыт мелким сосняком, но мне всё равно удалось увидеть очертания упирающегося в реку огромного кургана. Длинного и высокого, точно такого, какие я видел на водораздельном болоте недалеко от поймы Тыма.
«Теперь всё ясно! Ханты абсолютно правы, их предками здесь и не пахнет, - обрадовался я своему открытию. - А скелет оказался в воде по причине подвижки реки. Когда-то курган стоял от Югана далеко. Но шли века или даже тысячи лет и река подступила к кургану и стала его мыть. Часть насыпи обвалилась и обнажила захоронение. С Югана курган кажется высоким яром. На самом же деле в этом месте яра никакого и нет».
Я опустился к своей лодке, положил мешок с найденными костями в шакшу. Завёл мотор и помчался стрелою в Угут.
Приехав в посёлок и вызвонив Яблоневых на переговоры, я кратко рассказал им о своей находке.
- Георгий Алексеевич, ждите, вылетаем, - послышался взволнованный голос из трубки Петра Данилыча.
Через два дня оба антрополога были уже в Угуте.
- Надеюсь, вы никому не рассказали о том, что нашли, - вместо приветствия, подавая мне руку спросил Яблонев.
- Нет, конечно! - улыбнулся я. - Знают только каюковские ханты, но у них принято помалкивать.
- Хорошо! А теперь покажите найденные кости, - стали доставать из чемодана свои измерительные приборы антропологи.
Я раскрыл мешок и вынув из него череп, поставил его перед учёными.
- Вот это да! - ахнула Татьяна Владимировна. - На вид череп киммерийца или сармата, аланы были более длинноголовы.
- Долихокефальное строение черепов указывает на южные гены. Этот, - указал на стоящий перед ним череп Пётр Данилыч. - Типичный представитель севера.
Через несколько минут антропологи измерили найденный мною череп и стали рассматривать остальные кости.
- Вот, посмотрите, - показала на какие-то еле заметные бурые пятнышки на костях Татьяна Владимировна. - Это ведь охра! О чём это говорит? Да о том, что покойника перед похоронами покрыли красной охрой. Часть краски осела на его костях. Обычай, который сохранился со времён Верхнего палеолита! Причём, двадцать пять- тридцать тысяч лет назад он был распространён по всему северу Евразии. Вы, наверное, помните захоронения палеолитического князя в Сунгире? Его скелет тоже был весь покрыт красной охрой, - посмотрела на меня Татьяна Владимировна.
- Взгляните, какой интересный наконечник стрелы, - показал жене мою находку Пётр Данилыч. - Похож на классический скифский. Тоже втульчатый, но длиннее и тяжелее скифского.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |