чтобы об Иринке сложилось такое мнение? Я пойти не могу, Ира не хочет
афишировать наши близкие отношения. Остаетесь только вы и Вадим, но Вадим
без жены - это тоже как-то странновато, согласитесь. Он вас отвезет к ЗАГСу,
а потом заберет из ресторана.
- Если хотите, Бэлла Львовна, я пойду с вами на торжество, - неожиданно
сказал Вадим. - Вам не будет так одиноко и скучно. И как только скажете -
сразу отвезу обратно домой. Все равно Иринка зарезервировала для
представителей нашей квартиры два места за столом, так что я никого не
стесню.
- Ну если так... - соседка пожевала губами и с достоинством кивнула. -
Тогда ладно.
Наташа с благодарностью посмотрела на мужа и крепко сжала его руку. Какой
он добрый и понимающий! Терпеть не может Бэллочку, да и к Иринке и к
проблемам ее репутации относится достаточно равнодушно, но переступил через
свои чувства. Иринка вскочила с дивана и, размазывая по лицу потекшую от
слез тушь, кинулась к соседям с поцелуями.
- Спасибо, Бэллочка Львовна, спасибо, Вадичек! А то получится, что за
столом только они, эти Мащенки, а я совсем одна. В такой день - и одна!
Спасибо вам!
Регистрация была назначена на час дня, с утра пораньше Вадим повез Иринку
в парикмахерскую, откуда ее должен был через два часа забрать жених. В
половине первого Вадим и Бэлла Львовна, красивые и нарядные, с огромными
букетами цветов, отбыли на торжественное бракосочетание.
- Это несправедливо, мам, - заявил Алеша, едва машина отца отъехала от
дома. - У всех сегодня праздник, а мы что, лысые?
- Нет, мы лохматые, - весело ответила Наташа. - Есть предложения?
- Пошли в "Макдоналдс".
- Пошли, - согласилась она.
- А потом в "Баскин Роббинс"! - тут же встрял Сашка, обожавший мороженое.
- А потом в "Патио Пицца"! - сделал очередной выпад Алеша, равнодушный к
сладкому, но зато обмиравший от восторга перед любыми блюдами из теста, будь
то чебурек, чизбургер, пицца или спагетти.
- А потом в "Садко", где вкусные тортики! - стоял на своем Саша.
- Не лопнете? - с сомнением спросила Наташа.
- Неа! - в один голос заявили мальчики.
Гастрономическую программу они выполнили в полном объеме, после чего,
вернувшись домой, посмотрели два недавно купленных новых "ужастика". Наташа
тоже сидела с детьми перед телевизором, но при этом читала книгу и
одновременно думала о каких-то посторонних вещах. Завтра выборы в
Государственную думу и голосование по новой Конституции. Пойти проголосовать
или не ходить? С одной стороны, надо проявить гражданскую сознательность, но
с другой - так не хочется никуда идти, дома много дел, да и просто отдохнуть
не мешало бы. Если уж пренебрегать домашними делами, так лучше с мужем и
мальчиками пойти куда-нибудь, провести время вместе. Как там Иринка? А
Бэллочка? А Вадим?
Завтра выборы, а в понедельник придут риэлторы за ответом. Наташи дома не
будет, Вадима тоже, но Бэлла Львовна скажет им, что они согласны на
расселение только при одном условии: большая квартира и одна из маленьких
должны находиться в одном доме, в крайнем случае - в соседних, и все это
вместе должно быть расположено максимум в десяти минутах ходьбы от метро и в
телефонизированном микрорайоне. Вторая же маленькая квартира может находится
где угодно и быть сколь угодно дешевой. Только так и никак иначе. Другие
варианты их не устроят.
Руслан
12 декабря вся страна на избирательных участках выразила свое отношение к
составу будущей Государственной Думы и к новой Конституции, через несколько
дней был подведен окончательный итог голосования, и уже 20 декабря Руслан
Нильский получил редакционное задание: поехать в Москву и взять ряд интервью
как у вновь избранных депутатов, так и у известных политических и
общественных деятелей. "Вот так, мамуля, - с удовлетворением думал молодой
человек, - почти год назад, в январе, я униженно просил у тебя денег на
поездку в Москву для встречи с Вороновой. Ты мне отказала и запретила
заниматься поисками истины. А теперь меня туда посылают в командировку, так
что все равно по-моему вышло. И всегда будет выходить по-моему."
Нога все еще побаливала, особенно при перепадах давления и смене погоды,
когда Руслану даже приходилось пользоваться палкой, но это его не смущало и
уж конечно не могло служить препятствием для поездки. Он быстренько
собрался, уложил самое необходимое - белье, фотоаппарат, диктофон, несколько
чистых блокнотов и второй свитер на смену - и улетел в столицу.
Едва устроившись в гостинице, он нашел в записной книжке номер телефона
Вороновой и позвонил. Ответила ему старуха-соседка, как же ее звали?...
как-то мудрено, ах да, вот здесь и записано, Бэлла Львовна.
- Наталья Александровна на работе, будет только поздно вечером. Ей
что-нибудь передать?
- Это журналист Нильский, Руслан Нильский, из Кемерова, - представился
он. - Вы меня помните, Бэлла Львовна?
- Разумеется, помню. Что вам угодно?
- Я привез статью, которую написал о Наталье Александровне, думал, может,
ей интересно прочесть. Все говорят, статья хорошая.
- В каком издании? В вашем местном?
- В "Огоньке", - с гордостью сообщил Руслан.
- Ах, в "Огоньке", - протянула соседка. - Но ведь это было почти год
назад. Да-да, мы ее читали. Вам нет нужды беспокоиться, у нас есть эта
статья.
- Наталья Александровна ее читала?
- Ну я же вам сказала. Конечно, читала.
- И как ей, понравилось?
- Очень. Она, помнится, сказала, что вы весьма способный юноша и она не
ожидала, что у вчерашнего фотографа может оказаться такое бойкое перо и
такой приличный стиль.
Бойкое перо и приличный стиль! И всего-то? Неужели она ничего не сказала
о сути написанного, о том, насколько правильно Руслан ее понял, насколько
глубоко сумел проникнуть в то, что было скрыто за словами и образами,
соединенными в киноленту?
- Если это возможно, я хотел бы получить автограф Натальи Александровны
на экземпляре журнала. Все-таки это мой первый серьезный материал, и похвала
самой Вороновой для меня очень много значит.
- Я передам Наталье Александровне вашу просьбу. Позвоните завтра, я вам
отвечу.
Ну непробиваемая старуха! Она что, всю жизнь работала секретаршей при
большом начальнике?
Не добившись от Бэллы Львовны ничего конкретного, он приступил к другим
звонкам в поисках нужных телефонов и нужных людей. Блокнот стал быстро
заполняться цифрами, именами, датами и названиями мест, куда ему нужно будет
подъехать. На следующий день он снова позвонил в квартиру Вороновой, и к его
удивлению ответила она сама.
- Я сегодня дома до пяти часов, - сообщила Наталья Александровна.
- Если хотите, можете подъехать, адрес вы знаете.
Обрадованный, Руслан схватил январский номер "Огонька" и помчался в
переулок Каменной Слободы, как с недавнего времени стал именоваться переулок
Воеводина. В первый момент ему показалось, что он попал не в ту квартиру, во
всяком случае прихожая выглядела совсем не так, как два года назад, теперь
она была похожа на просторный холл большой богатой квартиры, где принимают
посетителей, усаживая их в мягкие красивые кресла и предлагая выпить кофе за
небольшим изящным столиком, а не на полутемное обшарпанное помещение, на
стенах которого висят вперемежку разнокалиберные пальто, куртки и плащи, а
допотопный черный телефонный аппарат соседствует с не менее допотопным
жестяным корытом. Да и длинный коридор, по которому нужно было идти, стал
светлым и нарядным. Но если квартира преобразилась в лучшую сторону, то сама
Наталья Александровна, открывшая Руслану дверь, выглядела значительно хуже,
чем два года назад. Носогубные складки залегли глубже, углы губ опустились
еще ниже, но больше всего его поразила обильная седина, разбавившая
темнорыжие волосы до какого-то пегого цвета. На телеэкране он никаких
изменений не заметил, но там ведь гримеры работают, они и из старой мартышки
могут сделать юную кошечку.
Воронова встретила его приветливо, пригласила в комнату, предложила чай
или кофе, поставила на стол коробку конфет и вазочку с печеньем. Такого
приема, памятуя их прошлое общение, Руслан не ожидал и очень воодушевился.
Значит, Воронова по достоинству оценила его материал и хочет, чтобы он снова
написал о ней, иначе зачем угощать чаем малознакомого человека, явившегося
за автографом.
- Как поживает Ирина? - будто невзначай спросил Руслан, тщательно
маскируя свой интерес к отношениям двух соседок. Интерес этот за два года не
угас, правда рядом с расследованием обстоятельств убийства как-то отошел на
второй план. - Учится в институте или бросила?
- Почему она должна бросать учебу? Учится на третьем курсе, даже сыграла
маленький эпизод в телефильме.
- Замуж второй раз не вышла?
- Вышла. Как раз недавно, две недели назад.
- Неужели? За кого, если не секрет?
- Совершенно не секрет, но я не понимаю, почему вас это интересует.
- Журналистское любопытство, - рассмеялся Руслан. - Всегда интересно
отслеживать судьбу человека, тем более находящегося рядом с известной
публичной персоной.
Воронова внезапно сделалась серьезной и положила пальцы на руку Руслана.
Он вдруг обратил внимание на то, что руки у нее широкие, сильные, с
короткими пальцами без маникюра и с покрасневшей воспаленной кожей, какая
бывает, когда долго возишься в воде с плохими моющими средствами, например,
при стирке, мытье большого количества посуды или полов и при этом не
пользуешься перчатками. Неужели Воронова сама стирает и моет? Он почему-то
был уверен, что у таких людей, как Наталья Воронова, непременно должна быть
домработница.
- Руслан, Анна Моисеевна... Вы помните Анну Моисеевну Левину?
- Даму с большими собачками? Конечно, - кивнул Руслан.
- Так вот, Анна Моисеевна покаялась мне в своей, мягко говоря,
несдержанности. Она проболталась вам о моих отношениях с Ганелиным и
сказала, что вы дали ей слово нигде об этом не упоминать. Верно?
- Верно, - снова кивнул он.
- С тех пор прошло два года, и эта информация действительно нигде не
всплыла, из чего я сделала вывод, что вы умеете выполнять свои обещания,
хотя я знаю, как невероятно трудно журналисту знать о чем-то и не написать.
Я это ценю, и уважаю вас за это качество. Но информация о Ганелине касалась
только меня и его. Сейчас же речь пойдет об Ире, и я не имею права
действовать вопреки ее интересам. Видите ли, Ира - человек крайне
щепетильный и очень не хочет, чтобы в институте узнали, что она близко
связана со мной. Ей не хочется, чтобы ее считали протеже знаменитой
Вороновой, она хочет собственным талантом завоевать свое место в кино, если
сумеет, конечно. Таково ее желание, и я обязана с ним считаться. Она даже
попросила меня не присутствовать на ее свадьбе, потому что там будут ее
институтские друзья. Поэтому я вас убедительно прошу, если будете еще
когда-нибудь писать обо мне, не упоминайте Ирочку в связи со мной. Забудьте
о ее существовании на некоторое время, пока не появится повод написать о ней
как об актрисе. Договорились?
- Договорились, - улыбнулся Руслан, попутно отметив, что Воронова так и
не ответила на его вопрос, а за кого же, собственно, Ирочка вышла замуж. Ему
было любопытно, кто этот камикадзе, пустившийся в брачную авантюру с резкой,
вспыльчивой и истеричной грубиянкой.
Воронова, между тем, круто сменила тему разговора.
- Какое у вас образование? - поинтересовалась она.
- Пока никакого, - признался Руслан. - Хотел в этом году поступать на
факультет журналистики, на вечернее отделение, но попал в аварию и
провалялся восемь месяцев в больнице, все экзамены пропустил. Теперь уж на
следующий год буду пробовать.
- Вы хотите сказать, что вы - самоучка, что у вас природный дар? - не
поверила Наталья Александровна. - Это удивительно! Просто потрясающе. Но
жаль, очень жаль...
- Почему? - не понял он.
- Я хотела предложить вам работать в нашей компании, в "Голосе". У вас
прекрасные задатки публициста. Но раз у вас нет образования, дело
осложняется.
- А какая разница, есть образование или нет? Вы же сами говорите, что
задатки есть.
- Этого недостаточно, Руслан, - с мягкой улыбкой объяснила Воронова. -
Нужен диплом, чтобы никто из сотрудников не мог сказать, что я взяла на
работу мальчишку из провинции, у которого за плечами только десятилетка и
который не владеет основами ремесла, тогда как в Москве огромное количество
профессиональных журналистов с дипломами и не меньшими способностями, но без
постоянной работы. Начнутся сплетни, интриги, недовольство, ни вам, ни мне
не дадут спокойно работать. Мне это не нужно, полагаю, что и вам тоже.
- Действительно, жаль, - Руслан скорчил расстроенную мину, потому что на
самом деле ни капли не был расстроен, он не собирался никуда уезжать из
Кемерова, пока не доведет до конца свое расследование. - Правда, я не смог
бы уехать в Москву, у меня в Кемерове есть дело, которое я обязательно
должен закончить. Это для меня жизненно важно. Кстати, я хотел спросить у
вас совета.
- Да-да, конечно, - рассеянно бросила Воронова, думая о чем-то своем, -
спрашивайте.
Руслан вкратце изложил свою проблему, рассказал об убийстве брата, о его
убийце Бахтине, о странностях, обнаруженных им в материалах уголовного дела.
Воронова слушала его с каменным лицом, на котором Руслан, как ни силился, не
смог заметить ни малейших признаков сочувствия или хотя бы просто
заинтересованности, не говоря уже о готовности помочь. Никакой готовностью
тут и не пахло. Похоже она вообще не слышала, о чем он говорит, погруженная
в свои мысли.
- Так, - произнесла она, когда Руслан закончил, - и какой совет вам
нужен?
- Что делать дальше. К кому идти, к кому обращаться. Понимаете, Наталья
Александровна, я уже знаю, в каком направлении искать, но я не знаю, как это
сделать. У меня нет связей ни в милиции, ни в прокуратуре, я для них человек
с улицы, со мной никто и разговаривать не станет. Вот если бы им позвонили и
попросили мне помочь...
- Но у меня тоже нет связей в вашей милиции и в вашей прокуратуре. К
сожалению, тут я ничем не смогу быть вам полезной.
- Совсем не обязательно иметь знакомства в нашей милиции, достаточно
организовать звонок из Москвы, чтобы они подняли материалы 1984 года о
пропавших без вести, о нераскрытых убийствах и о неопознанных трупах и дали
эти материалы мне. Я на сто процентов уверен, что Бахтин совершил еще одно
убийство, за которое не понес ответственности, а мой брат об этом узнал,
поэтому и оказался убитым. У вас же наверняка есть в Москве такие знакомые,
которые могли бы позвонить в Кемеровское областное УВД и приказать им...
Она отрицательно покачала головой, но глаза ее оставались равнодушными и
холодными. Даже не холодными, подумал Руслан, а внезапно замерзшими.
- Я очень не люблю, - медленно произнесла Воронова, - когда меня пытаются
использовать. И тем более не люблю, когда под невинным предлогом взятия
автографа ко мне в дом приходят люди и начинают просить о помощи. Если у вас
были ко мне какие-то просьбы, вам следовало заявить об этом с самого начала,
еще вчера, когда вы разговаривали по телефону с моей соседкой. Вы же ни
словом об этом не обмолвились. То, что вы сделали, чрезвычайно похоже на
обман. Я этого не терплю. Давайте журнал, я подпишу его, и распрощаемся.
Руслан молча протянул ей журнал с предусмотрительно вложенной
закладочкой, получил автограф и покинул квартиру совершенно обескураженный.
После такого теплого приема в начале и приглашения на работу в Москву он
никак не мог предположить, что Воронова обойдется с ним подобным образом.
Просто-таки выставит за дверь. Ладно, Наталья Александровна, без вас
обойдемся.
КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ 6
Тот, кто знает. 1994 - 2000 гг.
Наталья
Весь январь риэлторы почти ежедневно звонили и предлагали различные
варианты расселения, но ни один из них Наташу с Вадимом не устроил. То две
квартиры оказывались слишком далеко друг от друга, то рядом, но в совершенно
неприемлемом районе, то вместо четырехкомнатной квартиры предлагали
двухкомнатную. В феврале интенсивность предложений резко упала, а к апрелю
риэлторы и вовсе заглохли, оказавшись не в силах подыскать что-то
подходящее. Вадим, сперва воодушевленный скорой, как ему казалось,
перспективой переехать в отдельную квартиру, постепенно сникал, становясь
все более мрачным и молчаливым. Наташа старалась делать все возможное, чтобы
лишний раз не раздражать мужа, и в конце концов решилась предложить Бэлле
Львовне сделать операцию на глазах. Та какое-то время колебалась, говоря,
что вполне справляется и с таким зрением, но в итоге согласилась.
- Я понимаю, золотая моя, твой Вадик сердится на меня за то, что я не
очень чисто убираю за собой. В этом смысле я действительно плохо вижу. Что
ж, давай поедем к врачу.
Наташа видела, что пожилая соседка безумно боится, и была ей благодарна
за понимание. Она и сама волновалась, ей казалось, что операция на глазах -
это что-то сверхъестественное, сверхсложное и сверхтонкое, где ошибка даже в
один микрон может привести к катастрофическим последствиям. Но все сложилось
достаточно удачно, и уже к лету у Вадима не оставалось ни единого повода
упрекнуть соседку в неопрятности. Наташе казалось, что теперь муж должен
стать спокойнее, но он, тем не менее, делался все менее разговорчивым.
- Я написал рапорт, - заявил он в один прекрасный день.
- Какой рапорт?
- На увольнение.
- Почему?! - в ужасе воскликнула Наташа. - Что случилось? Тебя выгнали с
работы?
- Потому и написал рапорт, что не хочу дожить до этого светлого дня, -
мрачно процедил Вадим. - У государства нет денег содержать такую армию, идут
повальные сокращения. В том числе сокращению подлежит и моя должность.
- Но сокращают же штатную единицу, а не лично тебя, - возразила Наташа. -
Ты можешь перевестись на другую должность.
- И потом трястись от страха, что эту должность тоже сократят? Не
забывай, в армии, как и всюду, полно блатных сынков, их трудоустраивают в
первую очередь. Нет уж, лучше я сам уйду. Выслуга у меня большая, я только в
штате плавсостава прослужил пятнадцать лет, это засчитывается как год за
два, плюс пять лет училища, плюс два с половиной года в Обнинске. Полную
пенсию я уже заслужил, так что буду увольняться по оргштатным мероприятиям.
- Почему? - снова удивилась Наташа. - Почему по оргштатным мероприятиям,
а не по выслуге лет? Ты же сказал, что у тебя большая выслуга. Или я чего-то
не поняла?
- Потому что при увольнении по оргштатным мероприятиям, то есть по
сокращению штатов, мне положено выдать двадцать окладов, а если по выслуге
лет - то только девять.
- Господи, - она схватилась руками за голову, пытаясь осознать
услышанное, - и что же теперь будет? Будешь сидеть дома как пенсионер и
смотреть телевизор? Ты же с ума сойдешь!
- Пойду учиться, уже получил направление в Московскую академию
информатики и статистики. Через три месяца получу диплом государственного
образца с правом заниматься профессиональной деятельностью по специальности
"налоги и налоговая работа". Спасибо родному министерству, они хотя бы о
переквалификации сокращенных офицеров позаботились. Обучение за их счет. Как
только получу диплом, моему рапорту дадут ход, и я уволюсь.
Вадим отвел глаза, с деланным равнодушием полистал газету и вдруг поднял
на Наташу полный боли и негодования взгляд.
- Мой прадед был одним из первых, кто в 1909 году получил звание
"офицер-подводник" и специальный нагрудный знак. На подводных лодках служили
мой дед и мой отец. Я вырос в атмосфере уважения к этой профессии, я понимал
ее опасность, трудность, но и нужность Родине. Я выбирал дело своей жизни
сознательно, получил соответствующее образование, рисковал жизнью, уходя в
автономки, рисковал здоровьем, работая в ядерном отсеке, терпел лишения и
тяготы, но никогда не жаловался, потому что знал: я обеспечиваю безопасность
своей страны, и нет ничего важнее и почетнее воинской службы. И вдруг
оказалось, что я не нужен. И не только я один. Мы все оказались не нужными
со своими взглядами, со своим образованием. И что самое грустное - со своим
патриотизмом. Любовь к Родине теперь не в почете, зато сегодня в моде любовь
к быстрым заработкам. А я буду налоговым работником. При мысли об этом меня
тошнит.
Наташа подсела к мужу, положила голову ему на грудь, погладила ладонью по
щеке.
- Вадичек, миленький, я понимаю, как тебе больно, я не знаю, что тебе
сказать и как утешить. Но ведь мы с тобой не можем изменить ситуацию,
правда? Не в наших силах найти деньги для Министерства обороны или хотя бы
только для подводников. А если бы мы с тобой могли эти деньги найти, то не в
наших силах было бы сделать так, чтобы их не разворовали по дороге. Мы с
тобой должны это принять так, как оно есть. И постараться приспособиться.
- Приспособиться?! - Вадим резко вырвался из ее объятий и вскочил. -
Почему я должен приспосабливаться? Я что, нищий прихлебатель, которого берут
в богатый дом из милости, но при этом ставят условие, что он должен
приспособиться и не нарушать принятые в этом доме порядки? Двадцать три года
назад я принял присягу, я честно служил, я делал все, что в моих силах, и
государство щедро оплачивало мой труд. А потом явились новые хозяйчики
жизни, завели новые порядки, и теперь я, морской офицер в четвертом
поколении, оказался в положении просителя с протянутой рукой. Ты считаешь
это справедливым?
- Нет, - твердо ответила Наташа, ошарашенная такой вспышкой, - я не
считаю это справедливым. Но я не вижу возможности это изменить. А ты видишь?
Тогда борись. Но если не видишь, как можно изменить ситуацию, то
бессмысленно махать кулаками и кричать о несправедливости.
- Тебе этого не понять, - холодно бросил Вадим и отвернулся к телевизору.
Наташа молча, стараясь подавить обиду, принялась убирать посуду после
ужина. Ну вот, опять начинается черная полоса. Только-только выползли из
постоянных стычек из-за плохо вымытого унитаза или недостаточно тщательно
подметенного пола в коридоре и на кухне, и снова вступили в период
перманентного недовольства жизнью. Конечно, Вадим прав, в каждом своем слове
прав, но ведь если он будет злиться и браниться, лучше не станет.
Хлопнула входная дверь, ввалились мальчишки, вернувшиеся с тренировки в
бассейне.
- Мам! - прямо с порога заорал Саша. - Есть хотим!
- Тише, - Наташа испуганно выбежала навстречу сыновьям из кухни.
- Чего ты кричишь? У меня нормальный слух.
- Зато у него ненормальный, - тут же поддел брата Алеша, - ему все время
кажется, что он тихо говорит, сам себя не слышит. Орет как контуженный.
Она поцеловала мальчиков, окинула их любовным взглядом. Все-таки до чего
они хороши, высокий тонкий Сашка и крепкий ширококостный Алешка! Такие
разные, такие дружные и такие любимые. Самые лучшие мальчики на свете!
- Идите к себе в комнату, сейчас я принесу ужин.
- А папа где? Его что, еще нет?
- Папа дома, но он очень устал и вообще не в духе, так что вы его не
теребите.
Она долго сидела с сыновьями, ждала, пока они насытятся, потом подробно
расспрашивала о том, как прошел день в школе, о тренировке, о подготовке к
городским соревнованиям, о девочке, которая нравится Саше, и о новой
компьютерной игре, которой в последнее время увлекается Алеша. Наташа
боялась признаться самой себе, что не хочет возвращаться в их с Вадимом
комнату и снова натыкаться на его разъяренный взгляд, сопровождаемый
враждебным молчанием. "Вот и первая ласточка, - то и дело проносилось в ее
голове, пока она слушала мальчиков. - Я пытаюсь избегать общения с
собственным мужем. Что будет дальше?"
- Ладно, - без четверти одиннадцать она наконец нашла в себе силы
подняться, сидела бы еще долго, но сыновьям пора спать, - готовимся к
противолодочному рубежу.
Мальчишки уже большие, но все равно привычно хихикают при этих словах.
Еще когда они были совсем крохами, Вадим рассказал им, что противолодочный
рубеж - это огромная часть водного пространства, на котором зловредные
американцы понатыкали специальные устройства, предназначенные для того,
чтобы улавливать шумы, исходящие от подводных лодок. Когда лодка проходит
этот рубеж, она должна издавать как можно меньше звуков, поэтому перед
рубежом экипажу нужно сделать все необходимое, помыться, сходить в туалет и
замереть почти на двое суток. Никаких хождений, никаких разговоров, даже
монетка на пол не должна упасть. Это называется "режим "Тишина". Больше
всего пацанов поразило то, что режим устанавливается не на пять минут, а на
двое суток, пока рубеж не будет пройден. Они никак не могли поверить, что
можно так долго не бегать и не разговаривать. Вадим же, укладывая сыновей
спать, всегда объявлял подготовку к противолодочному рубежу и командовал:
"Умылись, пописали, легли в постель и замолчали до утра. Выполняйте."
Вадим по-прежнему сидел перед телевизором, спиной к двери, но по его
напряженной позе Наташа поняла, что он не видит происходящего на экране.
Какое же может быть напряжение, когда смотришь веселую комедию?
- Сашка стал совсем взрослым, - сообщила Наташа таким тоном, как будто
они весь вечер мирно общались и прервали беседу буквально на одну минутку,
пока заботливая мать заглядывала к сыновьям. - Он уже влюбился.
Представляешь? В девочку из параллельного класса.
- Ничего удивительного, - неожиданно спокойно откликнулся Вадим, - он
повторяет путь своего отца. Мне тоже было четырнадцать, когда я влюбился.
- В кого это? - с подозрением спросила Наташа.
- Как это в кого? - Вадим обернулся, встал и подмигнул ей. - В тебя.
Тогда еще, в Сочи. А ты что, не заметила?
- Да ладно придумывать, ты меня как женскую особь не рассматривал, -
недоверчиво рассмеялась она, радуясь, что муж перестал дуться.
- Много ты понимаешь.
Он шагнул ей навстречу, крепко обнял и прижал к себе.
- Прости меня, Натка, - прошептал Вадим ей в ухо, - я иногда бываю
невыносим, раздражаюсь, срываюсь, а потом так корю себя! Я очень тебя люблю,
ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю.
"Не могу, - мысленно ответила Наташа, зажмурившись и прижимаясь лбом к
его плечу. - Не могу. Я тебя боюсь. Ты такой чужой. Ты действительно морской
офицер в четвертом поколении, для тебя главное - интересы службы, порядок,
точность во всем, четкость, надежность, идеальная чистота. За соринку или
пятнышко ты можешь устроить скандал. Наверное, это абсолютно правильно для
жизни на подводной лодке. Но семья - это не лодка. А я - обычная девчонка из
московской коммуналки, которую ненавидела старшая сестра и которую предала
собственная мать. Для меня самое главное в жизни - любовь, не сексуальная, а
просто человеческая, любовь и преданность, дружба, взаимная забота, теплота
в отношениях. Квартира может зарасти грязью, но я должна знать, что в ней
меня ждут, что я там нужна, что там есть люди, которые меня любят и которых
люблю я. Мы с тобой совсем разные, как жители разных планет. И теперь я уже
не верю в то, что мы сможем прожить вместе долгую счастливую жизнь. Как ни
страшно в этом признаваться, но я не верю. Когда мы жили порознь, я была
уверена, что очень люблю тебя. А теперь мне почему-то так не кажется..."
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |