ношений с этим заболевшим человеком, особенности его лечения (в том числе, психотерапии). Например, как бы ни был напряжен душевно в ситуационных конфликтах человек среднего возраста психастенического склада со своей конституциональной вегето-сосудистой дистонией, он, как правило, не оказывается больным гипертонической болезнью, но с известной легкостью, особенно в случае неполноценного питания, может заболеть туберкулезом легких. Тоже тревожный, но без выраженной вегетативной неустойчивости человек синтонно-пикнического типа, в том же возрасте предрасположен к гипертонической болезни, диабету — особенно в ситуации длительного конфликтного напряжения. Возможно также предположить особенности деонтологических отношений с этим заболевшим человеком, особенности психотерапии. Психотерапия может здесь быть и аналитической (психоаналитической), но — в соответствии, например, с определенными аутистическими личностными особенностями пациента, располагающими к психоанализу в духе одной из психоаналитических школ и даже к доморощенному психоанализу. Важные особенности в каждом случае, в зависимости от конституционального склада, имеет и психотерапевтическая помощь безнадежно больному, умирающему человеку. Несомненно, тут много тонкого, сложного, неизведанного, существуют путающие картину вариации и синтонных, и психастенических, и других типов, но чем более погружаешься в эту область клинической психосоматики, органически связанную с клинической психотерапией (т. е. психотерапией, отправляющейся от клинических, конституционально-приспособительных особенностей, включая сюда и личностную почву), тем яснее становится, что это — самостоятельная, бесконечная научная область, открывающая все новые, все более подробные закономерности, дополняющие, развивающие, «снимающие» (в философском смысле) одна другую. В то же время, аутисти-ческая психосоматическая медицина состоит из отдельных замкнутых в себе концепции-ориентации, подобно тому, как другая аутистическая область — религия — состоит из различных, так же замкнутых, не развивающих одно другое религиозных течений.
Именно в Германии и России по причине прежде всего реалистически-материалистических особенностей ума многих немецких и русских исследователей, исторически-традиционным глубоким связям между нашими и немецкими медиками (немецкие врачи нередко становились самоотверженными русскими врачами подобно Гаазу) развивался неотделимый от учения о конституциях подлинный тонкий клиницизм с пристальным вниманием к типологическим свойствам чело
* Гриднев опирается здесь на известные в то время, примерно совпадающие друг с другом классификации противоположных конституциональных типов: «узкогрудый и широкогрудый (Впщбсп), тип будущего и тип прошлого (МаШев), астеник и пикник (КтегвсЬтег)» (с. 60). |
века. С.Г. Зыбелин (1954) в своей работе «Слово о сложениях тела человеческого и о способах, как оные предохранять от болезней» (1777), видимо, впервые так проникновенно, в духе клинической психосоматики описывает гиппократовские темпераменты. К началу нашего века концепция нервизма (И.М. Сеченов, СП. Боткин, И.П. Павлов), отечественные работы о конституциях (В.П. Крылов, A.C. Вирениус, В.Н. Шевкуненко), яркие психотерапевтические исследования интерниста А. И. Яроцкого и российская клиническая пограничная психиатрия, внимательная и к соме пограничных пациентов (И.А. Сикорский, CA. Суханов, П.Б. Ганнушкин), проникая друг в друга, — и составили российскую основу клинической естественно-научной психосоматики. В 1921 г. вышла в Германии знаменитая книга Э. Кречмера «Строение тела и характер», в которой классически описаны (включая телесно-характерологические варианты душевного здоровья и генетически связанные с ними патологические варианты «в одни большие рамки») душевно-телесные конституциональные типы с особенностями строения лица, черепа, волосяного покрова и т. д., описаны эндокринные особенности, особенности внутренних органов и сообразно этому — предрасположенность к различным внутренним заболеваниям. Особенно подробно в отношении внутренней медицины все это изложено на многолетнем опыте уже в посмертном издании книги, выпущенном с добавлениями сына — Вольфганга Кречмера. Книга Э. Кречмера пришла в нашу страну на подготовленную клинической родственностью почву. Ее суть, детали, клиническая музыка тут же проникли в работы многих наших исследователей и стали живо развиваться (П.Б. Ганнушкин, А.И. Ющенко, Е.К. Краснушкин, A.A. Богомолец). Так, А.П. Гриднев, хирург из г. Гори, в своей статье (1928) описывает, как по-разному ведут себя на операциях люди разных конституциональных типов: «В то время, как широкогрудые спокойно относятся ко всем предварительным манипуляциям — бритью и подготовке операционного поля, бесстрашно ложатся на операционный стол и без колебаний позволяют начать наркоз, а в послеоперационном периоде довольно равнодушно относятся ко всем осложнениям, узкогрудые* — волнуются, боятся операционной и всех приготовлений, сбрасывают с лица хлороформную маску, о каждом, даже пустячном осложнении со страхом расспрашивают и не
позволяют прикоснуться к оперированной области» (с. 65). Важно для нас и резюме этой удивительной, ставшей библиографической редкостью статьи доктора Гриднева. «Узкогрудый, наркоз протекает гладко, при относительно малом потреблении хлороформа; в полунаркозе — шок; операция относительно кровоточива; среди осложнений послеоперационного периода часты: метеоризм, задержка мочеиспускания; живая психическая реакция на все моменты больничного режима; заживление операционной раны течет нормально. Широкогрудый, потребляет много хлороформа, проделывая более или менее резкий период возбуждения; сердце малостойко по отношению к хлороформу; в полунаркозе — рвота; операция и послеоперационный период протекают относительно гладко; при появлении осложнений оказывается, однако, менее выносливым, чем узкогрудый» (с. 66).
В Германии тонко-клинически развивал работы Э. Кречме-ра в соматологии Матес (М. Mathes). Вот маленький, но характерный пример его клинико-психосоматических описаний. «Пикничка рано старится, но остается вечно молодой. Ее волосы рано седеют, ее тело приобретает часто обременительную полноту, но она остается такой же живой, как осталась ее душа. Врагами тела стареющей пикнички являются карцинома, апоплексия и бронхит. Но душа ее не имеет врагов, если не считать периодических легких состояний дурного настроения, какие бывают даже у совсем здоровых детей. И даже когда эти состояния длятся долго, они никогда не бывают такими мучительными, как у интерсексуальных женщин. Пикничка остается по-прежнему приветливой, трогательной и привлекательной» (цит. по A.A. Богомольцу, 1928, с. 31).
Работ о конституциональных типах с изучением конституциональной предрасположенности к определенным соматическим заболеваниям было множество и до книги Э. Креч-мера и после (см. обзоры этих работ: Клиорин А.И., Чтецов В.П., 1979; Пенде Н., 1930), но подавляющее большинство из них затрагивали либо лишь биологическую грань конституционального типа, либо описание душевных особенностей не несло в себе живого клинического движения мысли, обусловливающего свойственное клиницисту умение видеть телесное и душевное в сложной реалистической взаимосвязи. Когда, например, Уильям Шелдон (W. Sheldon, 1940) подробно-неутомимо, в прагматически-американском духе психометрически дробит-квантифицирует душевную индивидуальность, она ускользает от нас, ускользает неповторимость в повторяемости, самая соль личности, и остается в подробностях описанное тело как пустая сложнейшая коробка для живой личности. Шелдон, видимо, именно чувствует тело как коробку, приемник духа, а для Э. Кречмера тело — источник духа. Американские довольно общие описания поведенческих типов А и В в связи с «коронарной сердечной болезнью» (Роусенмен, Чесни — Я. Яозептап, М. СЬезпеу, 1980) так же недостаточно клиничны в нашем смысле. В особенно предрасположенном к «сердечным приступам» типе А, например, можем только угадывать известных нам из клинической психосоматики конституциональных синтонных людей (циклоидная акцентуация). Лишь у Э. Кречмера и истинных его последователей обнаруживаем клинически схваченную характерологически-телесную суть конституционального типа с заложенными в ней «предраспо-ложенностями» к болезням, клиническими особенностями будущих болезней, особенностями их прогноза и лечения. Именно потому, что характерологические особенности описываются здесь клинически, на основе телесных особенностей, с ощущением первичности сомы (а не как изначальные духовные сущности), они убедительны для врача как явственное телесно-душевное ядро типа, которое возможно разглядеть сквозь различные инородные наслоения, «примеси».
Мог бы назвать следующие достаточно отчетливые здоровые конституциональные типы по структуре своей похожие на соответствующие психопатические: 1) напряженно-авторитарные характеры + атлетическое, атлетоидное сложение (душевно-телесными особенностями напоминают в патологии эпи-лептоидов); 2) сангвинические характеры + пикническое сложение (напоминают циклоидов); 3) замкнуто-углубленные характеры + лептосомное сложение (напоминают шизоидов); 4) застенчиво-раздражительные характеры + астеническое, лептосомное, лептосомно- или астено-диспластическое сложение (напоминают астеников); 5) тревожно-сомневающиеся характеры + астено- или лептосомно-диспластическое сложение (напоминают психастеников); 6) педантичные характеры + ат-летоидно- или лептосомно-диспластическое сложение (напоминают ананкастов); 7) ювенильно-неустойчивые характеры + грацильное сложение (напоминают неустойчивых психопатов); 8) ювенильно-эгоцентрические характеры + грацильное сложение (напоминают истерических психопатов); 9) простодушные характеры + атлетоидно-диспластическое сложение (соответствуют органическим психопатам) (Бурно М., 1990).
Из клинической психосоматики естественно выходит клиническая психотерапия соматических расстройств. Психоаналитическим, экзистенциальным, психологическим, религиозным, гуманистически-психологическим, трансперсональным и другим психотерапевтическим воздействиям, основывающимся на убежденности в первичности, изначальности духа в отношении к телу, противопоставляется здесь не менее сложное и тонкое психотерапевтическое вмешательство, идущее от первичности сомы, клинической картины, включающей в себя как почву и личностные, и телесные особенности. Здесь психотерапевт вводит пациента в свое клиническое, диалектико-реалистическое, оптимистическое мироощущение или указывает ему иные пути выхода из психосоматической напряженности (в том числе психоаналитические, религиозные), соответствующие его складу. В последнее время клиническая психотерапия основательно углубляется, усложняется, делается более одухотворенной, вбирая в свой арсенал многое из духовного опыта человеческой культуры (Природа, Искусство, Творчество). Совершается системно то, что, в сущности, проповедовал в начале века на своем опыте работы с соматическими больными А.И. Яроцкий.
Итак, давно существует и, конечно, имеет право на существование наряду с аутистически-идеалистической (психологической — в широком смысле) психосоматической медициной — естественно-научная, реалистически-материалистическая, клиническая психосоматическая медицина, психосоматика, сливающаяся с клинической психотерапией. Она изучает конституционально-типологические душевно-телесные особенности соматического пациента, обусловливающие известную предрасположенность к определенным заболеваниям. Эти особенности участвуют в построении внешней и внутренней картины болезней. С ними тесно связан характер деонтологического подхода и лечения (в том числе и психоаналитического (клинический анализ), а не только внушение и разъяснение). В безнадежных случаях психотерапевтические воздействия, сообразные особенностям мироощущения пациента, помогают ему хотя бы душевно как можно легче уйти из жизни (если умирает в сознании и без мучительных болей). Возможно, в будущем, с развитием клинической психосоматики, полный диагноз соматического заболевания отразит в себе и практически важную оценку душевно-телесного конституционального типа.
7.6. Терапия творческим самовыражением на Одесщине (1998) 109)
Американский терапевт Джозеф Прэтт (Joseph Pratt) в начале века в Бостоне стал собирать больных туберкулезом (а потом и больных другими соматическими болезнями) по 15—20 человек в группы («классы»). Он рассказывал пациентам об их болезни, о том, как жить, чтобы жизнь способствовала выздоровлению, улучшению состояния. Прэтт выслушивал тревожные опасения пациентов, побуждал пациентов к взаимному психотерапевтическому обсуждению их трудностей. Пациенты в классах благотворно-целебно сдружива-лись между собою, заряжаясь оптимизмом. Поднималась ор-ганизмическая сопротивляемость болезни.
Группы (классы) Прэтта стали распространяться в мировой медицинской практике (в том числе в психиатрии). Сегодня, например, многие хронические соматические больные (особенно больные сахарным диабетом) занимаются-лечатся в специальных «школах для пациентов».
Терапия творческим самовыражением (TTC) своими лечебными группами пациентов отчасти происходит и из классов Прэтта. Существенное отличие состоит в том, что разнообразные наши пациенты, изучая свои хронические расстройства, одновременно изучают свои и чужие душевные особенности и расстройства известных в истории человеческой культуры творческих людей. Делается это для того, чтобы более целенаправленно, свойственно своей природе, оживлять, возбуждать собственные творческие способности, переживания, дабы формировалось более или менее стойкое творческое мироощущение-вдохновение, обретался (или уточнялся) смысл своей жизни, своего предназначения, поднимался свет любви-доброжелательности к миру. Этот духовный свет для клинициста неразделим с усилением психосоматической сопротивляемости болезням.
TTC бесконечно разнообразна в своих долгосрочных (2—5 лет) и краткосрочных (до 3—4-х месяцев) вариантах, сложна и проста в зависимости от душевной (духовной) сложности пациентов: философы, искусствоведы, физики-теоретики или несчастные, неразвитые дети в неврологическом санатории. Однако в любом случае пациенты в TTC под руководством врача (клинического психолога) постигают свои душевные особенности, чтобы легче было «нащупать» (излишне не блуждая в попытках творчества) именно свои способы творческого самовыражения. Например, дети в TTC, изучая душевные особенности, нередко даже сами приходят к тому, что у кого-то из них «характер Лермонтова», у кого-то «характер Пушкина», у кого-то «характер Волка», а у кого-то «характер Медведя». И это помогает быть собою и в творчестве. Ведь даже при обучении профессиональному творчеству (живопись, исполнительское музыкальное творчество и т. д.) обучающийся поначалу под руководством педагога, подражает мастеру, который ему личностно более созвучен (поскольку он более похож на этого мастера рисунком души). Таким
образом человек находит свой «творческий круг», круг братьев по личностно-творческой дороге. Но осознав-прочувствовав это душевное, характерологическое, духовное сродство, остаешься «внутри» этого определенного общего с мастером характерологического радикала-стиля, определенного хронического душевного расстройства — неповторимым самим собою, как и «внутри» своего «мужского» или «женского», «старческого» и т. п. Как помогает пациенту в целебном творчестве осознанное чувство мужчины, так помогает ему еще глубже переживать свое творческое вдохновение, мироощущение осознанное чувство своего аутистического или психастенического. В серьезной, углубленной TTC не стоит бояться подражательства. Лермонтов потянулся к созвучному ему Байрону и от этого стал еще больше Лермонтовым.
Столько художественных и научных книг на Земле, столько журналов, газет, драматических спектаклей и опер, столько произведений живописи в музеях и альбомах, столько музыки, а жизнь в любом случае не долгая и надобно зарабатывать по много часов в день на хлеб насущный (нередко совсем не творческим способом). TTC дает возможность, изучив себя среди других людей, не теряться, не захлебываться в калейдоскопе Культуры, научившись находить в Культуре и Природе сравнительно немногое, но созвучное себе, родственное, то, что помогает быть собою с неизменным при этом сиянием творческого целебного вдохновения. И тогда механическая прежде работа, например, курьера или продавца, может превратиться в целебно-творческие путешествия по улицам или в творческое, личностное общение с разнообразными покупателями.
Как автор TTC, душевно благодарю одесских врачей, психологов, педагогов, уже более десяти лет, по инициативе прежде всего доцента Евгения Антоновича Поклитара, помогающих своим пациентам и здоровым людям Терапией творческим самовыражением, публикующим научные работы об этом. Развитию, распространению TTC на Одесщине серьезно способствовали Центр психотерапии и деонтологии Областной клинической больницы (главный врач В.П. Гогуленко), Консультативный организационно-методический отдел Областного психоневрологического диспансера (заведующий — В.З. Зубаренко) и Республиканская школа передового опыта при клиническом санатории им. Октябрьской революции (руководитель — А.Е. Штеренгерц). Об опыте успешного применения TTC в модификации B.C. Битенского при лечении шизофрении сообщает Л.И. Бурчо (1998), при лечении алкоголизма — Я.Н. Воробейчик и Л.Н. Зайцева (1997), при лечении сахарного диабета — A.C. Романов (1991). Под руководством академика Александра Ефимовича Штеренгерца
* Предполагаю дать полный список работ по TTC (на тот текущий день) в будущей книге «Школа Терапии творческим самовыражением». |
разработаны варианты TTC для лечения детей с хроническими неврологическими заболеваниями в санаторной практике и стационарах лечебно-профилактических учреждений, в частной медицинской практике (Штеренгерц А.Е., 1990; Ма-чевская Н.М., Вепрюк И.Г., Жукова Н.Е., 1994; Бреева Г.Г., Фролова С.Д., 1997; Штеренгерц А.Е., Катков В.Г., Ройз И.Е., 1997; Прусс В.П., Данилова Т.В., 1998; Унанов A.A., 1998). Под руководством заведующего кафедрой фтизиопуль-монологии Медицинского университета профессора Ованеса Нерсесовича Нерсесяна и главного врача облтубдиспансера Виталия Васильевича Филюка разработаны варианты TTC, включенные в комплексное лечение больных туберкулезом в стационарных и санаторных условиях (Нелин В.Н., Нерсесян О.Н., Мастеров Г.Д., Поклитар Е.А., Штеренгерц А.Е., 1991; Ян В.И., Ройз И.Е., 1994; Филюк В.В., Старшинова E.H., Поклитар Е.А., 1996; Гажий Н.Б., Нерсесян О.Н., Поклитар Е.А., Старшинова E.H., Филюк В.В., Штеренгерц А.Е., 1997). Как рассказывают мне, довольно широко применяется созданный в Одессе профилактический, психогигиенический вариант TTC — и не только врачами, но и психологами, преподавателями высших учебных заведений, учителями школ при воспитании, обучении больных и здоровых детей (Ян В.И., 1990; Поклитар Е.А., Орловская Л.В., Штеренгерц А.Е., 1996; Ян В.И., Штеренгерц А.Е., Поклитар Е.А., Катков В.Г., Воробейчик Я.Н., Бурчо Л.И., 1996; Воробейчик Я.Н., Поклитар Е.А., Ян В.И., Штеренгерц А.Е., Лановая СВ., 1997; Тодоро-ваО.Н., Конькина О.Л., Тифтилова А.Л., 1997; Конрад-ВологинаТ.Е., Поклитар Е.А., 1997). Указанный вариант включен и в работу специальных «школ психогигиенического обучения» (Зубаренко В.З., Поклитар Е.А., 1990; Катков В.Г., 1990; Поклитар Е.А., 1990; Поклитар Е.А., Терлец-кий A.B., Чиянов В.Ф., 1997; Терлецкий A.B., Чебан А.Г., 1991; Жила К.Д., 1991; Зайцева Л.Н., 1991; Иващук Ю.Д., 1991; Поклитар Е.А., Штеренгерц А.Е., 1991; Ратов-ский И.И., 1997). В общекурортном кабинете эстетотерапии, созданном Л.Н. Зайцевой, приемы TTC работают с 1983 года (Романов A.C., Зайцева Л.Н., Москети К.В., 1987). Некоторые работы посвящены научному доказательству достаточно высокой эффективности TTC (Поклитар Е.А., Псядло Э.М., 1990; Нерсесян О.Н., Степула М.И., Мастеров Г.Д., Смо-кинВ.Д., Нелин В.Н., 1991; Поклитар Е.А., Псядло Э.М., 1997).*
Глава 8
завтрашняя психотерапия
8.1. Терапия творческим самовыражением в
Профессиональной Психотерапевтической Лиге (1999) *125)
Наша Лига объединяет психотерапевтов по своей природе, независимо от специальности. Не только врач, психолог, но и медицинская сестра, педагог, инженер, философ, филолог, искусствовед, техник могут найти в Лиге свою психотерапевтическую ступеньку и совершенствоваться в выбранной по душе области психотерапии. Такое возможно, понятно, лишь в психотерапии, поскольку вся наша жизнь, тут и там, с помощью друг друга, с помощью Природы и Искусства, есть больше или меньше, психотерапия, но, конечно же, не хирургия, не кардиология и т. д. Мне легче будет рассказать о том, о чем хочу, уточняя некоторые термины.
Психотерапияесть лечение душою. Душою профессионального психотерапевта, или, например, психотерапевтически помогает себе депрессивный человек без психотерапевтической профессии, но способный стихийно своею душой целебно для себя преломить-увидеть заросли крапивы у забора, усыпанные красными божьими коровками.
Профессиональная психотерапия, для меня, есть научное искусство. Согласен с Б.А. Воскресенским в том, что психотерапия — «лечение переживаниями» (Воскресенский, 1997). Научное искусство — это значит, что переживание психотерапевта и все то, во что это переживание воплощается (психотерапевтические приемы, психотерапевтическое поведение вообще), направляется научным мироощущением-мировоззрением психотерапевта: клинико-реалистическим, идеали-стически-аутистическим, полифонически-эклектическим. Однако лишь направляется, но не диктуется побуквенно, иначе не будет места переживанию-искусству и, значит, психотерапии.
* Доклад на международной конференции «Психотерапия сегодня» (26-28 февраля 1999 г., Москва). |
Существо Терапии творческим самовыражением (TTC) — в лечебном преподавании людям, страдающим разноликим по своему происхождению переживанием неполноценности
(дефензивыостью), элементов клинической психиатрии, психотерапии, характерологии, биологии в многообразном творческом самовыражении. Делается это с целью обнаружить, почувствовать, осознать свойственный своей природе определенный стиль творческой жизни, сформировать свои приемы творческого оживления души (целебного личностного вдохновения). Изучаем хронические депрессивные, тревожные, навязчивые, деперсонализационные и другие душевные расстройства, а также характерологические радикалы, — дабы было на что опереться, развиваясь как творческий меланхолик, творческий аутист, творческий психастеник, творческая полифоническая личность и т. д. Обретая при этом именно свой, свойственный твоей природе аути-стический, психастенический, полифонический и т. д. жизненный смысл, человек остается духовно свободным и неповторимым, насколько можно быть свободным и неповторимым в пределах своего возраста и пола, следуя своей природе. Тридцать пять лет психиатрически-психотерапевтического опыта доказали мне, что люди с тягостно-дефензивными переживаниями, нередко неосознанно, как правило, стремятся к подробному изучению своей дефензив-ности, своих иных характерологических свойств, тревожно-депрессивной, деперсонализационной и т. д. патологии. Стремление это, видимо, объясняется часто стихийно-подспудным поиском своей более счастливой жизненной ниши. В этой нише поднимается утверждающее в жизни творческое вдохновение, в котором всегда светятся Любовь и Смысл.
Возможно ли стать профессиональным психотерапевтом в TTC человеку без медицинского образования? Поначалу был я убежден в том, что только клиницист способен вершить эту клиническую терапию творчеством, поскольку слишком многое зависит здесь, в дифференцированной психиатрической психотерапии, от дифференциальной диагностики, а кроме того, у дефензивных пациентов обычно немало ипохондрических жалоб, нередко суицидальные порывы и т. п. Однако давно уже заметил, что особенно в тех случаях, когда TTC помогает основательно, пациент тянется помочь «товарищу по несчастью» так, как помогли ему, и эта помощь товарищу, в свою очередь, углубляет улучшение самого пациента (Бурно М., 1989, 1992)*. Стали возникать, даже как-то сами собою, амбулаторные и домашние группы творческого самовыражения, руководимые пациентами в стойкой ремиссии или компенсации. Пациенты эти научно обобщают в печати свой опыт работы. Наконец, независимо от меня, TTC стали применять лечебно, психопрофилакти-чески, педагогически врачи-соматологи, арттерапевты, педагоги, философы. Постепенно я согласился с тем, что лечебное преподавание хронических психопатологических расстройств и характеров может происходить в TTC на различных уровнях, в разнообразных формах. Даже в детском саду возможно преподавать, например, характеры как характеры Волка, Лисы, Медведя и других животных из народных сказок. А в школе, оказывается, — как «характер Пушкина», «характер Лермонтова», «характер Чехова» и т. д. Важно лишь опереться на что-то твердо-постоянное, понятное как особенность, характер — тем, с кем занимаешься. И важно здесь постоянное содружество психотерапевта-неклинициста с клиницистом.
Таким образом, и не-медик, при условии прирожденной склонности к клиническому мироощущению и духовной культуре, прошедший в Лиге курс TTC, важнее всего в виде психотерапевтических мастерских, в одухотворенно-камерной обстановке, то есть прочувствовавший TTC на себе самом, способен показать уже теперь своим пациентам или просто людям с дефензивными трудностями — как именно особенности хронических психопатологических расстройств и характерологические радикалы обнаруживают себя в творчестве известных художников, ученых и участников его психотерапевтической группы, как возможно поучиться у, тоже дефензивных, знаменитостей, сообразно своим особенностям, помогать себе творчеством, то есть искать-нащупывать свою творческую тропу, свой творческий смысл жизни. Для этих занятий есть уже специальные учебные пособия и еще будут новые. Вышли уже и будут выходить сборники целебного художественного творчества и очерков, статей о TTC, составленные из произведений пациентов и психотерапевтов.
Консультации с клиницистом необходимы и по поводу возможного сопровождающего TTC назначения психотерапевтом не-медиком здоровым и пациентам лекарственных трав и биологически активных добавок (Бурно М., 1998)*.
Освоивший в Лиге основы TTC психотерапевт не-врач и не медицинский психолог, конечно же, не сможет, в соответствии с нашим законодательством, вести самостоятельный прием дефензивных пациентов в государственном или частном психотерапевтическом кабинете. Однако в содружестве с клиницистом или медицинским психологом он волен психопрофилактически, психогигиенически помогать приемами Терапии творческим самовыражением, во-первых, себе самому и своим близким. Так, кстати, известный помещик-энциклопедист, ученый-любитель А.Т. Болотов — в конце XVIII века, в духе того времени, лечил себя и близких творчеством, общением с природой и писал серьезные, задушевные работы об этом (Бурно М., 1989). Специалист со средним медицинским образованием, как известно, может получить после «соответствующей подготовки» целитель-скую лицензию на занятия («под контролем врача») такими «традиционными системами оздоровления», как «музыкоте-рапия, ароматотерапия, цветотерапия, медитация, психо-энергосуггестия и т. п.». В это «и т. п.» вполне могут поместиться элементы Терапии творческим самовыражением (Вестник народной медицины России, 1996, № 3, с. 41, 43). Во-вторых, психотерапевт не-врач и не-психолог волен широко-дружески помогать приемами TTC по их просьбе людям, которым это показано, организуя из них товарищеские группы творческого самовыражения (особенно если он педагог, филолог, философ). Это, думается, должно приветствоваться государством как проникновение психогигиены, психопрофилактики, здорового, творческого образа жизни в население. Могут быть еще и другие тут возможности — применить то, чему научился. Лига, секция TTC, которой руковожу, посильно постарается помочь своим психотерапевтам в этом нашем деле.
8.2. О существе подлинной (специфически-человеческой) психотерапии (1999) [1]137)
Недавно в русском переводе увидела свет выпущенная издательством «Шпрингер» в 1996 г. необычная книга о теории психотерапии — «Психотерапия: новая наука о человеке» (1999). Редактор-составитель книги Альфред Притц — Президент Всемирной Организации Психотерапии, Генеральный секретарь Европейской Ассоциации Психотерапии. В этой книге европейские авторы обсуждают, в основном, два вопроса: 1) наука ли психотерапия? и 2) самостоятельная ли психотерапия дисциплина?
Первый вопрос, по-моему, неразрешим, так же как этот же вопрос, например, о медицине или философии. Наука, в отличие от искусства, по-моему, есть, прежде всего, мыс-
ли, которые возможно уложить в формулы, уже более или менее освобожденные от творческого переживания ученого. Психотерапевтические же мысли личностно окрашены, одухотворены. Иначе в них нет своей, психотерапевтической, четкости-силы. Алгоритм не дышит переживанием, а, например, психоаналитические образы нередко дышат, светятся личностью психоаналитика, поскольку субъективны, как стихи, сколько бы ни стремились многие психоаналитики, подобно Фрейду, представиться холодновато-объективными следователями. Возможно ли измерить, вычислить духовное психотерапевтическое переживание или духовную ипостась влюбленности, в отличие от их конкретных резуль* татов? Научна ли субъективная концепция, «субъективная истина»? Не слишком ли субъективно-личностна личностная психотерапия — для науки? Принизится ли психотерапия тем, что не будет признана наукой, а лишь — научным искусством? Один мой знакомый ученый-кибернетик как-то признался мне: «Я всю свою жизнь посвятил измерению, вычислению, а вчера в театре на спектакле по пьесе Шекспира готов был встать на колени перед тем, что измерить и вычислить невозможно.» И, наконец, разве искусство порою не приближается к науке тем, что хотя и творческими образами-переживаниями (не умозаключениями), а все же замечательно вскрывает закономерности жизни (в том числе, душевной)? Ясно здесь для меня одно: для кого субъективное есть частица Высшей Личности, а не «излучение», «сияние» конкретного природно-саморазвивающегося человеческого тела, — для того и психотерапия — истинная наука, целебная теория.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 69 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |