уже существующую каталожную систему. В результате книги под шифром
<НМ251> (социальная психология) внезапно поменяют свой шифр на
<АР57>, а стоявшие под шифром <BF> (психология) вообще будут разде-
лены на два новых - <ЕА> и <DB>. Подобная процедура потребует несколь-
ких лет труда даже для библиотеки средних размеров: и если в течение этих
лет вам для написания курсовой работы потребуются книги и статьи по теме
<Социальное познание>, найти их на библиотечных полках будет почти не-
возможно, поскольку в библиотеке будет сплошная неразбериха. Для того
чтобы библиотека оставалась последовательным и работающим механизмом,
разумнее лишь чуть-чуть модифицировать существующую систему каталоги-
зации и подогнать вновь приобретенные книги под нее.
Точно также обстоит дело и с нашей психикой. Если мы хотим, чтобы
она продолжала оставаться последовательным и работающим механизмом,
разумнее прибегать к когнитивному консерватизму и лишь чуть-чуть моди-
фицировать категории нашего когнитивного <каталога>.
Однако, как мы уже неоднократно убеждались на протяжении этой гла-
вы, за когнитивный консерватизм нужно платить: неправильное использова-
ние не соответствующих случаю категорий может вызвать искаженный образ
реальных событий или пропуск важной информации; неверное применение
эвристик может привести к принятию ошибочного решения; неспособность
модернизировать нашу концепцию окружающего мира при столкновении с
новой и отличающейся от уже усвоенной нами информации может иметь ре-
зультатом ошибочную картину реальности. Причем последствия всего этого от-
носятся не только к ментальной сфере, но и к социальным проблемам - таким,
как расизм, сексизм, предрассудки и просто глупость.
Что же можно сделать, чтобы избежать отрицательных последствий
когнитивного консерватизма? Могу предложить вам четыре практических
правила, которые смогут вам помочь.
Первое: будьте осторожны с теми, кто пытается сконструировать для
вас категории и дать определения ситуации. Ведь существует много способов
дать определение конкретному человеку или событию, приклеив на них со-
ответствующий ярлычок. Поэтому задайтесь вопросом: <Почему из всех воз-
можных ярлычков вам предлагают именно этот?>
Второе: для категоризации и описания человека или события пытай-
тесь использовать несколько различных способов. Рассматривая человека или
событие под различными углами зрения, мы не полагаемся на какую-то одну
категорию, которую мы затем начинаем использовать неправильно, мани-
пулируя фактами, чтобы подогнать их к сложившемуся мнению.
Третье: попытайтесь рассматривать людей и важные события жизни как
явления уникальные. Принадлежа к какой-то явно выраженной категории (на-
пример, к данной расе или полу), каждый индивид в то же время принадлежит
и ко многим другим категориям, а кроме того, обладает своими собственными
уникальными свойствами. Именно с помощью индивидуализации можно изба-
виться от чрезмерной зависимости от стереотипа или эвристики.
Четвертое: всегда отдавайте себе отчет в том, что вы могли
ошибиться, пав жертвой одной или нескольких когнитивных тенденциоз-
ностей, описанных в этой главе.
В следующей главе, посвященной самооправданию, мы продолжим изу-
чение когнитивного консерватизма и рассмотрим дополнительные способы,
с помощью которых можно оградить себя от вредных последствий искажен-
ного мышления.
Как аттитьюды и убеждения
направляют поведение?
В нескольких последних разделах мы рассматривали, как наши убеждения
влияют на познание социальной реальности. Разумно задаться вопросом: а
каковы взаимоотношения между убеждениями и поведением? Можем ли мы
воспользоваться аттитьюдами с целью предсказать поведение? Предполо-
жим, мне нравится ванильное мороженое, а вам - нет. Будет ли наше пове-
дение по отношению к данному сорту мороженого различным или нет?
Интуиция подсказывает, что будет. Большинство предположит, что я буду
покупать именно ванильное мороженое, предпочитая его всем другим сор-
там; вы же, напротив, лишь в последнюю очередь остановите свой взгляд на
ванильном мороженом.
Пока дело касается ванильного мороженого, в реальности все будет
обстоять именно таким образом. Однако мы совершим серьезную ошибку,
если предположим, что подобная тенденция распространяется и на все про-
чие случаи жизни. Исследования, насчитывающие долгую историю, дают
основание для вывода о том, что в огромном большинстве ситуаций выска-
занное выше интуитивное предположение оказывается неверным,
Давайте рассмотрим это подробнее. Одно из классических исследова-
ний на тему связи между аттитьюдом и поведением было проведено в начале
30-х гг. Ричардом Лапьером [54].
В ту пору в Соединенных Штатах Америки существовало достаточно
неприкрытое и агрессивное предубеждение против <цветных>: американцам
азиатского, испаноязычного или африканского происхождения часто отка-
зывали в праве пользоваться общественными туалетами, фонтанчиками с
питьевой водой, ресторанами и гостиницами. В 1933 г. Лапьер связался с вла-
дельцами 128 ресторанов и отелей, разбросанных по всей стране, чтобы
выявить их аттитьюды в отношении китайцев. Исследователь задавал владель-
цам вопрос: <Примете ли вы и обслужите ли посетителей-китайцев?> Свыше
90% опрошенных ответили: <Нет!> Однако, посещая указанные заведения в
компании с молодой китайской парой, Лапьер обнаружил, что только в
одном из них, расположенном в маленьком калифорнийском городке, отка-
зались обслужить <цветных>. Таким образом, аттитьюды владельцев рестора-
нов и гостиниц не соответствовали их реальному поведению по отношению
к китайцам.
Если бы результаты Лапьера оставались отдельным эпизодом, мы бы
все же могли полагаться на наше интуитивное предположение, что атти-
тьюды и убеждения блестяще предсказывают последующее поведение. Но
в 1969 г. Алан Уикер сделал детальный обзор более сорока исследований
аттитьюдно-поведенческих отношений. В этих исследованиях изучались та-
кие весьма разнообразные аттитьюды, как удовлетворенность работой,
этнические предрассудки, потребительские предпочтения и политичес-
кие убеждения. Уикеру удалось обнаружить лишь слабые свидетельства в
пользу гипотезы о том, что по аттитьюдам можно предсказать поведение.
Вот к какому выводу он пришел: <В целом данные исследования дают осно-
вания заключить, что предположение об отсутствии связи или о наличии
лишь слабой связи между аттитьюдами и реальным поведением гораздо веро-
ятнее, чем предположение об их тесной связи> (с. 65) [55].
Аттитьюдно-поведенческие связи как порождение нашего ума. Как же со-
вместить всю эту массу исследований с нашей интуицией, подсказывающей,
что убеждения человека прочно связаны с его поведением? Один из способов -
сделать вывод о том, что на самом деле такой связи в реальности не существует
и что она существует только у нас в голове, иначе говоря, мы просто вообража-
ем, что люди действуют согласно их убеждениям и аттитьюдам.
Подобное предположение имеет некоторые основания. В предыдущих
двух главах мы наблюдали, как власть социальной ситуации побуждает
людей к конформности. Владельцы гостиниц, опрошенные Лапьером, без
сомнения, испытывали сильное социальное давление, заставлявшее их отве-
чать <нет> на письменный запрос о возможности принять китайцев в каче-
стве постояльцев. Однако они подвергались и прямо противоположному дав-
лению - принять, если они не хотят скандала, молодую китайскую пару на
ночлег, коли те переступили порог их гостиницы. Возможно, владельцы го-
стиниц всякий раз подчинялись всего лишь более непосредственному давле-
нию. Возможно, все мы - не более чем <продукты> социальной ситуации, в
которой мы непосредственно находимся.
В поддержку гипотезы о том, что мнение об аттитьюдно-поведенческой
согласованности - это исключительно порождение нашего ума, может слу-
жить широко распространенная тенденция приписывать причину поведения
индивида скорее его индивидуальным характеристикам (например, чертам
личности и аттитьюдам), нежели власти самой ситуации.
Например, на вопрос: <Почему маленький Джонни плохо выполнил до-
машнее задание?> - ответом чаще всего будет: <Потому что он глуп или ленив>.
В этом ответе совершенно игнорируются такие ситуативные факторы, как пере-
полненность школы или то, что Джонни окружают слабые одноклассники. Дру-
гими словами, наблюдая нечто, происходящее с человеком, большинство из
нас делают предположение о том, что данное событие каким-то образом связа-
но с типом его личности. Нам бы хотелось верить, что люди получают то, что
заслуживают, и заслуживают то, что получают.
Эдвард Джонс и его коллеги называет данную тенденцию - приписы-
вать причину поведения соответствующей (<корреспондентной>) характе-
ристике личности - корреспондентным умозаключением [56]. Этот тип умозак-
лючения объясняет поведение человека на языке свойств или черт, которые
как раз и характеризуют данное поведение. Вот несколько примеров: <Сэм
пролил вино на ковер, потому что он неловок (а не потому, что он на
мгновение отвлекся)>, или: <Ответ Эми Тому был полон сарказма, потому
что Эми вообще агрессивна (а не потому, что она в этот момент потеряла
терпение)>, и так далее.
На то, что данные умозаключения широко распространены и воспро-
изводятся даже в тех ситуациях, где они явно неуместны, указывает экспери-
мент Эдварда Джонса и Виктора Харриса [57]. Испытуемые, участвующие в нем,
знакомились со статьями, написанными якобы студентами-политологами, в
которых режим Фиделя Кастро на Кубе оценивался либо весьма благожелатель-
но, либо критически. Одной половине испытуемых сообщили, что авторы ста-
тей были свободны в выборе своей позиции, а второй половине испытуемых
сообщили, что авторов вынудили изложить заданную позицию, да еще и попро-
сили их сделать это как можно лучше. После этого испытуемые должны были
отгадать истинные аттитьюды авторов в отношении Кастро.
И каковы же результаты? В тех случаях, когда авторы были свободны в
выборе своей позиции, испытуемые полагали, что содержание статей отражает
аттитьюды авторов: те, кто написал прокастровскую статью, очевидно, и был
настроен прокастровски, и, наоборот, антикастровская статья указывала, по
мнению испытуемых, на антикастровские настроения автора. Ничего удиви-
тельного тут нет. Удивительно другое: тот же результат наблюдался и в случае,
когда испытуемые считали, что автора заставили поддерживать заранее заданную
позицию! Иначе говоря, тех авторов, которых заставили написать статью в пользу
Кастро, испытуемые также рассматривали как его сторонников, а тех, кого
заставили писать против Кастро, - как его противников.
Делая свои умозаключения, испытуемые не принимали (или не полно-
стью принимали) в расчет ситуативное давление, вынуждавшее авторов к
защите определенной позиции, и предполагали, что поведение авторов про-
истекало из разделяемых ими твердых убеждений. В данном случае, как мы
видели, аттитьюдно-поведенческие связи существовали лишь в воображении
наблюдателей,
В каких случаях аттитьюды все-таки предсказывают поведение? Тот
факт, что аттитьюды не всегда служат хорошими <предсказателями> пове-
дения, не означает, что с их помощью его вообще никогда нельзя предска-
зать. Роль ученых как раз и заключается в том, чтобы попытаться опреде-
лить условия, при которых событие происходит с большей или меньшей
вероятностью.
Недавно Расселл Фазио [58] установил, что одним из главных фак-
торов, увеличивающих вероятность того, что мы будем действовать, опи-
раясь на аттитьюд, является доступность.
Легкодоступный аттитьюд - это такой аттитьюд, в котором оценка
объекта возникает в голове сразу же, почти мгновенно,-стоит нам только
с ним встретиться. Например, стоит мне только произнести слово <змея>,
как большинство людей немедленно подумают о чем-то <плохом> и <опас-
ном>, а при произнесении слов <живопись Рембрандта> - о чем-то безус-
ловно <прекрасном>. Каждому из нас известны люди, при одном упомина-
нии которых мозг выдает немедленную реакцию: <О нет, ни слова больше об
этом подонке!> или <О, какой это замечательный человек!> Все это и есть
легкодоступные аттитьюды.
Однако отнюдь не все аттитьюды и убеждения таковы. К примеру,
мы можем иметь свое мнение о государственном статусе Пуэрто-Рико или
о ценности рекламы, однако для большинства из нас эти мнения не из
разряда тех, что сразу же приходят в голову. Иногда у нас и нет реального
аттитьюда, иначе говоря, наша память не хранит никакой оценки данного
объекта, тем не менее, если попросят, мы можем рискнуть высказать такую
оценку. Например, исследователи общественного мнения часто сталкиваются
с ситуацией, когда люди готовы высказывать мнения по поводу явно сфаб-
рикованных проблем - таких, к примеру, как некое фиктивное новшество
в законодательстве или помощь какой-нибудь заведомо несуществующей
стране. В последних двух случаях мало вероятно, чтобы подобные малодоступ-
ные аттитьюды, или вообще <не-аттитьюды>, реально направляли наше по-
ведение.
Каким же образом на наше поведение влияют легкодоступные атти-
тьюды? Согласно Фазио, с их помощью можно избирательно восприни-
мать и интерпретировать какой-либо объект, а также осмыслять сложную
ситуацию.
Ранее мы уже наблюдали, как аттитьюды могут повлиять на когни-
тивную обработку информации: они выступают в роли эвристик, влияющих
на интерпретации, объяснения, размышления и суждения по поводу той
или иной ситуации. Однако каждый данный аттитьюд - это лишь один из
многих факторов, с помощью которых можно осмыслить ту или иную ситу-
ацию; можно назвать и другие - например, объективные характеристики
данной ситуации, высказывания о ней других людей либо наши обобщен-
ные аттитьюды в отношении целого класса подобных ситуаций. В случае,
когда аттитьюд легкодоступен, он с большей вероятностью, чем иные пси-
хологические <инструменты>, будет использован для определения ситуации.
А после того как ситуация определена, мы действуем, если действие возмож-
но, опираясь на наши восприятия и интерпретации.
Предположение о том, что легкодоступные аттитьюды все-таки на-
правляют наше поведение, подкреплено целым рядом доказательств. Од-
ним из показателей доступности аттитьюда является скорость, с которой
индивид может <выдать> оценочную реакцию на какой-либо объект или
какую-либо проблему.
Во время президентских выборов 1984 г. Расселл Фазио и Кэрол Уиль-
яме [59] использовали <скорость реакции>, чтобы предсказать, кто прого-
лосует за Роналда Рейгана, а кто - за Уолтера Мондейла. Приблизительно за
пять месяцев до выборов исследователи отправились в местный торговый
центр, захватив с собой микрокомпьютер; там они спрашивали мнение по-
сетителей по различным вопросам, включая и оценку каждого из двух канди-
датов на пост президента. Компьютер фиксировал скорость, с которой рес-
понденты оценивали кандидатов, и она рассматривалась как мера доступно-
сти соответствующих аттитьюдов. Позже Фазио и Уильяме снова встречались
с испытуемыми и расспрашивали их о том, как они восприняли две серии
теледебатов кандидатов в президенты. А после того как выборы состоялись,
испытуемых спросили, за кого же они в итоге голосовали. Эксперимент по-
казал, что те индивиды, у которых за пять месяцев до выборов имелись
легкодоступные аттитьюды (быстрая реакция) в отношении кандидата, с
большей вероятностью, чем индивиды с менее доступными аттитьюдами,
голосовали за <своего> кандидата и оценивали прошедшие теледебаты в соот-
ветствии со своими аттитьюдами.
В последующем исследовании Фазио и его коллеги [60] специально повы-
шали доступность аттитьюда, заставляя испытуемых повторно выражать свои
мнения или предоставляя испытуемым возможность непосредственно взаимо-
действовать с объектом аттитьюда. Исследователи постоянно получали одни и те
же результаты: легкодоступные аттитьюды могут служить <предсказателями> того,
каким будет последующее поведение, а менее доступные - нет.
Действия, основанные на восприятии. Есть еще один способ влияния
аттитьюдов и убеждений на поведение: убеждение может создать социальный
мир, в котором мы живем. Недавний эксперимент Пола Херра иллюстриру-
ет, как это может происходить [61].
Используя словесную игру-головоломку, Херр намеренно увеличил до-
ступность понятия <враждебность> для ряда своих испытуемых, и сделал он
это с помощью техники формирования установки, которую мы уже обсуж-
дали в этой главе. Испытуемых просили отыскать имена людей, зашифрован-
ные в буквенной матрице. Для одной половины испытуемых это были имена
людей, ассоциировавшихся с враждебностью: Чарлз Мэнсон*, Адольф Гит-
лер, аятолла Хомейни и Дракула**. Другая половина испытуемых искала и
находила имена персонажей относительно добрых: Питера Пэна, папы Иоанна
Павла II, девочки-кинозвезды Ширли Темпл и Санта-Клауса. Затем испыту-
емые читали довольно двусмысленное описание некоего Дональда (его пове-
дение могло выглядеть и как враждебное и как невраждебное), после чего
они должны были оценить степень враждебности этого человека.
В соответствии с нашими прежними рассуждениями резонно было бы
предположить, что различные головоломки окажут свое влияние на сужде-
ния испытуемых относительно Дональда. Так, по сравнению с Гитлером и
Мэнсоном почти всякий человек будет выглядеть менее враждебным, вклю-
чая также и Дональда, и, напротив, по сравнению с папой римским и Сан-
та-Клаусом почти все будут выглядеть более враждебными, включая также и
Дональда. Именно это и обнаружил Херр: испытуемые, у которых формиро-
валась установка на предельно враждебных людей, оценили Дональда как
менее враждебного человека, чем те испытуемые, у которых формировали
установку на добрых людей***.
* Основатель секты, созданной по принципу <семьи> хиппи, организатор зверского и немоти-
вированного убийства в 1969 г. кинозвезды Шарон Тейт и ее гостей; осужден на пожизненное заклю-
чение.
** Легендарный вампир из Трансильвании. нашедший литературное воплощение в романе
Брэма Стокера, а после завоевания киноэкрана превратившийся в культовый образ <фильмов
ужасов>.
*** Читатель должен заметить принципиальную разницу между данным экспериментом и
тем, что был проведен Хиггинсом и другими (см. его обсуждение выше в этой же главе). В эксперимен-
те Хиггинса исследователи формировали у испытуемых установку на определенную категорию ка-
честв - их <отрицательность>, и это влияло на наблюдателей таким образом, что они начинали
рассматривать последующие двусмысленные стимулы (типа Дональда) в более негативном свете про-
сто потому, что именно на поиск негатива у них и формировали установку. В эксперименте же Херра
исследователи проводили прайминг испытуемых в отношении конкретных примеров враждебности
(Гитлер). И в этом случае сработал эффект контраста: по сравнению с предельно враждебными персо-
нажами, двусмысленный персонаж (Дональд) начинал выглядеть этаким плюшевым медвежонком. -
Примеч. автора.
Однако на этом эксперимент Херра не заканчивался. Следующий этап
представлял собой некую коллективную игру, причем испытуемые играли в
нее с человеком, которого они принимали за Дональда. В процессе игры
участникам приходилось выбирать одну из двух стратегий - соревнование
или сотрудничество. Так вот, Херр обнаружил, что, когда испытуемые
полагали, что играют против <враждебного> Дональда, они действовали
так, как будто это соревнование, когда же они думали, что играют с <доб-
рым> Дональдом, то в этом случае они более тяготели к сотрудничеству.
Интересно в этой связи заметить, что испытуемые, наивно исполнявшие
роль самого Дональда, вполне адекватно воспринимали степень враждебно-
сти своих партнеров.
Суммируя, можно заключить, что в этом эксперименте весьма тонкий
контекст оказал влияние на ожидания и мнения людей, а эти ожидания и
мнения, в свою очередь, повлияли на их поведение, а впоследствии они
повлияли и на следующий цикл восприятия.
Итоги. К каким же выводам можно прийти на основании столь зна-
чительного числа исследований взаимосвязи между аттитьюдами и пове-
дением?
Первый и главный вывод состоит в том, что результаты многих иссле-
дований аттитьюдов и поведения подчеркивают принцип, с которым мы
еще не раз встретимся на страницах этой книги: тонкие, подчас незаметные
ситуативные переменные в действительности часто являются сильными де-
терминантами нашего поведения.
И второй вывод заключается в том, что большинство людей склон-
ны не замечать важности ситуативных факторов в объяснении поведения,
предпочитая им объяснения, основанные на предположениях о личност-
ных свойствах и аттитьюдах. Иными словами, большинство из нас счита-
ет, что аттитьюды людей действительно предсказывают их поведение, и
мы слишком полагаемся на это убеждение в интерпретации поведения
других людей. Мы видим наличие взаимосвязи между аттитьюдами и поведе-
нием даже тогда, когда в реальности этой взаимосвязи может и не быть.
Однако в отдельных случаях аттитьюды действительно предсказывают
поведение. Когда аттитьюд оказывается легкодоступен, то есть когда он легко
приходит в голову, тогда он с большей вероятностью предскажет наше по-
ведение. Легкодоступные аттитьюды окрашивают и модифицируют нашу ин-
терпретацию окружающего социального мира. Далее мы действуем, основы-
ваясь на этой интерпретации, и наши действия создают мир, который суще-
ствовал до этого лишь в нашем восприятии.
Три тенденциозности,
проявляющиеся в социальном объяснении
На протяжении всей нашей жизни мы ежедневно вынуждены искать объяс-
нения множеству событий и происшествий. Почему Саддам Хуссейн вторгся
в Кувейт? Почему та привлекательная девушка (юноша) не обратила на меня
внимание? Как получилось, что я сдал письменный экзамен так слабо, а вы
- так хорошо? Почему мама не приготовила мое любимое блюдо, когда я
приехал к ней на рождественские каникулы? Часто наши ответы на по-
добные вопросы точны и рациональны, однако не стоит недооценивать
их уязвимость по отношению к неточностям и тенденциозности.
В своих исследованиях того, как мы интерпретируем социальный мир,
социальные психологи обнаружили три обобщенные тенденциозности, ко-
торые часто воздействуют на наши атрибуции и объяснения: фундаменталь-
ную ошибку атрибуции, тенденциозность деятеля-наблюдателя и тенденциоз-
ности в познании себя.
Фундаментальная ошибка атрибуции. Данный термин относится к
общечеловеческой тенденции преувеличивать значение личностных или дис-
позиционных факторов, а не ситуативных или <средовых> влияний при опи-
сании и объяснении причин социального поведения [62],
Ранее нам уже приходилось наблюдать один из примеров данной тен-
денции - корреспондентное умозаключение. Иначе говоря, в своих объяс-
нениях, почему Сэм придерживается определенных политических взгля-
дов или ведет себя определенным образом, мы склонны использовать ха-
рактеристики личности (он твердо верит в данную политическую программу;
он ленив) вместо ситуативных факторов (ему было поручено защищать эту
позицию; в тот день он очень устал). Под влиянием корреспондентных умо-
заключений у нас может сложиться убеждение, что в мире гораздо
больше согласованности между мотивом и поведением, чем это есть на
самом деле.
Еще один пример фундаментальной ошибки атрибуции дает экспе-
римент, проведенный Гюнтером Бирбрауэром [63]. В нем испытуемые были
свидетелями своеобразной инсценировки, в которой исполнители, по сути,
абсолютно точно сыграли участников знаменитого эксперимента Стэнли
Милграма на послушание персоне, облеченной властью (он был описан в
главе 2), Вспомним, что Милграм сконструировал ситуацию, позволяв-
шую достичь высокой степени послушания: оно выражалось в нанесении
сильных ударов электрическим током <ученику>. Как и большинство ис-
пытуемых в эксперименте Милграма, человек, игравший роль <учителя> в
инсценировке Бирбрауэра, выказал высокую степень послушания, посы-
лая <ученику> максимальный электрический разряд. После окончания ин-
сценировки Бирбрауэр попросил своих испытуемых оценить, какое, по их
мнению, количество испытуемых в эксперименте Милграма проявило
послушание в созданной ситуации.
Результаты показали, что испытуемые постоянно преуменьшали ре-
ально выявленный уровень послушания. Конкретно, испытуемые Бирбра-
уэра предположили, что только от 10 до 20% людей, поставленных в ана-
логичные условия, довели бы величину электрического разряда до макси-
мума (соответственно до 450 вольт). В реальности, как вы помните, Милграм
обнаружил, что <до конца> идут более 65% испытуемых. Иными словами,
испытуемые Бирбрауэра полагали, что поведение конкретного человека, за
действиями которого они наблюдали, отражало его отличительные личнос-
тные диспозиции (внутренние предрасположенности), то есть то, что он
был особенно агрессивен или особенно послушен. В то же время эти испыту-
емые оказались не способны атрибутировать данное поведение власти ситу-
ации, которая вызывала подобное поведение у большинства людей.
Как наблюдатели, мы часто упускаем из виду тот факт, что каждый
индивид играет множество социальных ролей, а мы часто являемся свидете-
лями лишь одной из них. И поэтому влияние социальных ролей при объяс-
нении человеческого поведения легко проглядеть,
К примеру, я знаю профессора-психолога, которого назову доктором
Меншем. Студенты обожают доктора Менша: когда они описывают его в ходе
обязательной процедуры оценки преподавателей или в неформальных беседах,
то употребляют такие слова, как <сердечный>, <внимательный>, <заботящийся
о студентах>, <доступный в общении>, <харизматический>, <блестящий> и <дру-
желюбный>. Однако у коллег доктора Менша, особенно у тех, кто вел с ним
профессиональные беседы в аудитории, сложился иной образ: да, так же как и
студенты, коллеги видят в докторе Менше блестящего специалиста, но в то же
время они описывают его как человека напряженного, настроенного весьма
критически, жесткого, любящего спорить и безжалостного.
Чье впечатление окажется верным - студентов или психологов? Дей-
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |