Примечание к части 1 страница. Громаднейший и окончательный кусок 24й главы

Громаднейший и окончательный кусок 24й главы.
Желаю приятного аппетита. Надеюсь, вам он понравится.
Теперь с Нитью перерыв, я чуть отдохну и пойду писать Дороги. Всем мира и добра!

Глава 24.2.

Я прижал телефонную трубку плечом к уху и стал набирать код Бельвилля и до боли знакомый номер. Несколько цифр, крутящийся диск старенького телефона. Канун Рождества, я встал совсем недавно и еле мог связать хоть несколько мыслей. Но если я не сделал бы этого сейчас – позже точно бы замотался и забыл про это важное дело.

– Алло? – наконец раздалось сквозь шорохи и негромкое потрескивание.

– Лала? Ох, привет! Как хорошо, что вы дома…

– А-а-а-а! – радостный вопль на том конце провода почти оглушил меня, и я поспешно перехватил трубку рукой и отодвинул её подальше от уха. – Эл! Быстро дуй сюда! Твой пропащий друг звонит! – это было крикнуто мимо трубки, куда-то в сторону, но я расслышал каждое слово. – Фрэнки? Ты тут?

– Да, малышка. Я так скучал по твоему взрывающему мозги голосу! – я улыбался, слушая тихие фразочки Эла, пришедшего на зов.

– Брат привет передаёт, слышишь? Мы тоже очень соскучились, что там с тобой творят в этом Ньюарке? Страшное место! Вот так поедешь – и сгинешь без вести, друзьям звонить перестанешь…

Она так мило и быстро тараторила, что я не мог не улыбаться.

– Элу тоже привет. Со мной творят репетиции, потом контрольные тесты за полугодие и дерьмовую поездку за город на Рождество, которая ломает все мои планы.

– Ох, Фрэнки… Мне так жаль. Ты звучишь устало. Сильно умаялся?

– Не то слово, – вздохнул я. – Но я так хотел поговорить до того, как уедем. Ребята, счастливого Рождества! – наконец, я сказал то, ради чего затеял весь этот звонок по межгороду.

– О… Фрэнки, господи… – голос Лалы стал каким-то необычным, будто её глаза неожиданно оказались на мокром месте. - И тебе счастливого Рождества, – она взяла себя в руки и проговорила поздравление очень бодро. – Мы так скучаем по тебе, друг.

– Я тоже скучаю. Мне вас не хватает тут.

– Как ты? Чем занимаешься сейчас? Как собираешься отмечать Рождество? – мне было так приятно слушать эту девчонку. Её тон был обезоруживающе-искренним; она любопытствовала буквально по любому поводу и не скрывала своей радости от общения со мной.

– Именно сейчас я собираюсь и скоро ухожу. У нас вечером первый концерт вне школы. Рэй договорился с каким-то знакомым своего старшего брата, он разрешил выступить на разогреве ньюаркской группы «Orange Snow». Вообще первый раз слышу, что это за группа, но это не странно – в Ньюарке групп больше, чем желающих их послушать, – Лала смеётся, Эл тоже.

– Ты крут, мистер музыкант. Такими темпами мы скоро будем читать о тебе в газете.

– Я надеюсь, это будет не что-то вроде: «Никому неизвестная музыкальная банда из старшеклассников закидана объедками за дерьмовое выступление, и теперь все владельцы клубов и музыкальные лейблы Ньюарка вступили в негласный сговор: никогда и нигде больше не давать им играть».

– Ох, Фрэнки, ты явно преувеличиваешь. Максимум, что вам светит – пара надкусанных бургеров, – смеётся подруга, а я вдруг понимаю, что на самом деле волнуюсь за то, как же сегодня всё пройдёт. Подумаешь, какой-то разогрев. Но это тебе не школа, где своих музыкантов все любят. Людям в клубе будет плевать на нас, и это наверняка будет какое-то противостояние их пофигизма и нашего желания быть услышанными… Чёрт, надеюсь, мы не растеряемся.

– Твоя поддержка незаменима, ты успокоила меня, – с улыбкой сказал я, слушая и почти видя воочию, как она улыбается в ответ.

– Кстати, как называется ваша группа?

Этот вопрос выбил меня из колеи. Потому что мы вообще никогда не думали над этим. Ох… А это ведь важно? Точно. Надо будет придумать название, пока будем ехать до клуба. Что-то меня начинает трясти. Хотя, может, у Рэя как всегда всё готово?

– Пока ещё никак. Но не переживай, мы исправим это положение как можно быстрее.

– Ладно, Фрэнки. Мама зовёт обедать, да и дорого звонить. Мы очень рады услышать твой голос. Может, весной сможем снова уговорить родителей и приехать в гости. Или ты сам приезжай – вдруг удастся?

– Договорились, ребята. Отмечайте как следует. Счастливого Рождества!

– Счастливого Рождества, Фрэнки!

Едва я положил трубку, как телефон снова взорвался трелью. Я вздрогнул и снова поднёс трубку к уху.

– Да?

– Фрэнк? Чёрт, тебя не дозвонишься! – раздражённый голос Уэя-младшего слегка удивил меня. Мы же договаривались встретиться на остановке через час и вместе поехать в клуб? Братья собирались стать нашей главной поддержкой среди холодных и пьяных взглядов в зале (по словам Джерарда).

– Майки? Привет. Да я тут с Лалой и Элом говорил, прости.

– Чёрт, я уже почти смирился, что у тебя занято. Думал, телефон сломался. Короче, у нас поменялись планы. Бабушка приехала раньше и мы уезжаем в Ашбери… Вернёмся тридцать первого. Извините, ребята, жаль, что не получится услышать и поддержать вас, – внутри что-то замёрзло и ухнуло вниз, льдисто позвякивая. – Передашь Рэю? А то у него вообще никто не берёт.

– Э… Ага, – ещё не переварив новость, промямлил я. – А где Джи?

– Он помогает бабушке с пакетами. Я звоню из таксофона в Т-маркете.

– Ох… Майки, спасибо, что предупредил. Чёрт… Жаль, что вас не будет. Счастливого Рождества тогда?

– Да, Фрэнки. Вам тоже счастливого Рождества. Ох, чуть не забыл. Запиши бабушкин номер. Может, будет время или возможность – позвонишь. И Рэю передай, – как-то неуверенно закончил он фразу, а потом продиктовал несколько цифр. Я судорожно схватил и расписал ручку на клочке бумаги, коряво вывел номер. Эти цифры – единственное, что теперь связывало меня с ними. Что связывало меня с Джерардом. Не будь их – и я бы потерял Уэев из виду на несколько дней, до самого Нового года… Чёрт…

– Спасибо, Майки, – на самом деле я был так благодарен. Он не мог знать, насколько, но я-то это чувствовал. Я бы хотел слышать Джи сейчас. Наверное. Мне было обидно, что им пришлось сорваться вот так…

– Всё, Айеро. Не кисни. Порвите там всех, в смысле, зажгите зал. Раскачайте народ…

– Да понял я, понял, хватит играть в ассоциации, – улыбнулся я.

– Ну вот, вроде разморозился, – улыбнулся на том конце Майкл. – Всё, время заканчивается. До встречи!

– Привет Джи, – только и успел сказать я, прежде чем услышать короткие гудки разрыва соединения.

Оказывается, я так крепко сжимал трубку, что кисть слегка затекла и побелели костяшки. А второй рукой неосознанно наматывал на палец вьющийся провод. Боже. Как хорошо, что тебя никто не видит в тот момент, когда ты говоришь по телефону. Оставалось сорок минут. Я должен был быстро собраться и выходить – до остановки тоже нужно дойти. Когда человечество придумает телепорт, как в книгах с научной и не очень фантастикой?

****

Владельцем этого небольшого (чёрт, весь зал был всего шагов пятнадцать в длину!) клуба оказался парень лет тридцати, невысокий и с начинающимися залысинами по бокам ото лба. Он не вызывал симпатии, но и не отталкивал. А ещё он забавно заикался. Не всегда, а на каких-то особых словах, по непонятным мне причинам.

– Сегодня, в канун Рождества я п-приготовил вам сюрприз, – сказал он в микрофон, стоя сбоку от малюсенькой сцены (господи, мы еле поместились на ней вчетвером, и большой барабан Тома почти упирался Дереку в задницу, а лично я практически балансировал на краю сцены. Радовало только то, что в случае падения лететь было недалеко – всего несколько десятков дюймов), – эти юные ребята ещё учатся в школе, но не переживайте, я п-прослежу за тем, чтобы никто из них не напился, – по залу прокатились одобрительные смешки. Несмотря на злачность заведения, свободных мест не было. Либо в Ньюарке достаточный процент одиноких людей, у которых нет семей, чтобы встретить с ними Рождество, или они считают это место неким клубом по интересам, если не домом. Иначе я просто не мог объяснить, что все эти люди тут делают в канун праздника. Я в который раз закашлялся: слишком сильно накурено, я к такому не привык. Наверно, это выглядело жалко, потому что кто-то – я слышал – уже отпускал шуточки по этому поводу. – Они выступают впервые вне стен ш-школы, и это честь – играть на сей замечательной сцене. Тут начинали такие п-прославившиеся позже группы, как…

– Закругляйся, Джек, – вдруг громко выкрикнула девушка с длинными чёрными волосами. Она сидела с краю барной стойки, ближе всех к сцене. Наверное, подружка.

– Ладно. Встречайте – эти п-парни назвали себя «Something», – раздались вялые аплодисменты, и я дрожащими пальцами примерился к грифу. Перед этим мы несколько часов проторчали в подсобном помещении клуба, разыгрывались и вспоминали кое-что, распевались. Минус был в том, что подсобка не отапливалась, и лично я жутко замёрз. Пальцы плохо слушались, я даже пожертвовал своими перчатками – отрезал кончики и играл прямо в них. Так было хоть немного теплее. Хотя и не слишком удобно. Почувствовав сверлящий висок взгляд Рэя, повернул голову. Он сглотнул – чёрт, я ощущал висящее в воздухе напряжение, друг был взволнован, – и улыбнулся мне. Я улыбнулся в ответ, кивнул. Рэй прошёлся взглядом по Дереку и Тому, все были на взводе. Даже распитие ритуальной фляжки в этот раз плохо помогало.

Мы начали. Ох, это так странно! В глаза привычно светили лучи включенных наконец-то небольших прожекторов. Если честно, я с облегчением выдохнул в этот момент. Софиты будто отрезали нас от не слишком тепло настроенного зала. Я смотрел на увлечённо поющего и играющего Рэя, на супер-сосредоточенного Дерека и через пару песен даже смог расслабиться и улыбнуться им. Несколько раз Том что-то слажал с ритмом, но Торо даже бровью не повёл, и я изо всех сил гнался за ним, чтобы не разочаровать. Мы сыграли одну песню Битлов, повторили Queen, и закончили парой песен из Мisfits и Smashing Pumpkins. В конце Дерек неловко раскачался и споткнулся о шнур своей гитары. Я обалдело, словно в замедленной съёмке глядел на то, как парень заваливается на меня, и в голове лишь одна мысль зазвенела разбивающимся стеклом: «Если он коснётся меня, я полечу вниз. Это будет эпичный финал нашего выступления…». Я ждал и ждал этого момента, но Дерек вдруг перестал падать. Торо успел схватить его за руку и вернул в устойчивое положение. Не понятно как, но мы доиграли, получив в ответ чуть более тёплые аплодисменты, чем в начале. Я слышал, как какой-то парень прокричал: «Было бы веселее, если б вы завалились, парни», его с энтузиазмом поддержали. Мы отцепляли гитары и спешили освободить сцену – внизу стояли музыканты из «Orange Snow».

В их группе играли две девушки. Меня это почему-то удивило. Нет, я, конечно, знал, что девушки играют в рок группах. Просто раньше не сталкивался с ними вот так – нос к носу. Они были симпатичными, с необычным оранжевым макияжем вокруг глаз.

– Неплохо играли, – улыбнулась та, что была с короткой мальчишеской стрижкой. Я было улыбнулся в ответ, но она закончила: – Для малолетней группы. Хотя ты вообще выглядишь на среднюю школу, мальчик.

Я сцепил зубы и упрямо пошёл за Рэем, проталкиваясь между ними и стеной.

Через десять минут мы сидели на почётном месте в дальнем углу у барной стойки. И пили. Рэй – колу, а я – томатный сок. Выбор остальных меня не очень интересовал. Сок слегка отдавал плесенью.

– Не обращай внимания, Фрэнки, – вдруг тихо сказал Торо, глядя в свой стакан, шипящий пузырьками. – Есть люди, которых хлебом не корми – дай кого-нибудь задеть.

– Да мне плевать, – чуть резче, чем надо, ответил я ему. Зачем? Рэй-то ведь ни в чём не виноват. Просто внутри стягивало кишки странное чувство – будто тошнота. От выступления, от этого накуренного места, от пьяных смешков парней чуть дальше за стойкой и совершенно дурацкой, на мой вкус, музыки, что играли эти из «Orange Snow». Да почему же он оранжевый-то? И вдруг в мою голову залезла самая простая и идиотская при этом ассоциация. Оранжевый снег… Фу-у-у… Я улыбнулся, а затем захихикал. Рэй посмотрел на меня с интересом. Я мотнул головой, без слов говоря о том, что вряд ли посвящу его в причину веселья.

– Вам не кажется, что мы как-то стрёмно сыграли? – неожиданно спросил Дерек, выглядывая из-за Рэя.

– Нормально мы сыграли. Неплохо, – упрямо ответил Торо.

– Мне тоже не понравилось, – отхихикав, поддержал я басиста. – Дурацкое ощущение внутри.

– Ага, будто плюнул кто, – угрюмо продолжил Дерек.

– Так, – строго сказал Рэй. – Закончили нытьё, девочки. Достали уже. Спасибо бы лучше сказали: ни одна школьная группа не может похвастаться тем, что играла в ночном клубе. Это уникальный случай, и то только благодаря тому, что Джек – бывший одноклассник моего брата. Между прочим, уникальный опыт. Поймите, никто не будет всегда принимать нас, как в школе. Это в школе нас знают, мы круты уже просто потому, что умеем правильно и красиво держать гитары. А тут публика видит таких, как мы, каждый день. И каждая подобная группа мнит себя звёздами. Мы просто сносно перепеваем песни известных музыкантов, и точка. Ничего особенного. Если вы хотите, чтобы девчонки визжали от одного вашего появления на сцене – не выходите за пределы школьной сцены. Или станьте чем-то больше, чем обычными пересмешниками чужих песен.

Он закончил и выпил залпом половину стакана колы. Чёрт. Как всегда, Торо был прав. Просто это ощущение после сегодняшнего выступления было настолько другим, что я растерялся. На самом деле, ничего страшного в этом не было… Очередной новый опыт. Я приобнял Рэя левой, наклоняясь ближе.

– Спасибо, Рэй. Ты правда крутой чувак. Гитарист из «Orange Snow» тебе и в подмётки не годится.

– Фрэнки, их ритм-гитаристка выигрывает у тебя только за счёт длинных ног и сисек, – усмехнулся Том. Я уже и забыл, что этот парень умеет говорить. Улыбнувшись, я сказал:

– С Рождеством, ребята? И с нашим дебютом. Долгих лет этому клубу, может, сыграем тут со скидкой, когда станем знаменитыми?

Все засмеялись и громко зазвенели сталкиваемыми стеклянными стаканами.

Так прошёл наш первый концерт в большом мире. В странном, насквозь прокуренном клубе с глупым названием «Лысый Джек».

****

Мать забрала меня из клуба тем же вечером. Точнее, заехали они все вместе – на огромном белом «Форде». Вздохнув, я подошёл к месту, где сидела мама, вынуждая её открыть окно.

– Подбросим Рэя? – без приветствий спросил я. Мама выразила на лице всё, что думает обо мне, и повернулась в сторону водительского кресла.

– Фрэнки, я и сам мог бы.

– Смеёшься? – я перехватил смущённый взгляд Торо. – Десятый час, канун Рождества. Если бы ты уехал с ребятами полчаса назад, то ещё добрался бы. Сам решил со мной посидеть, чтоб я не скучал.

– Неловко как-то…

– Перестань, – уверенно сказал я и открыл заднюю дверь, заглядывая внутрь. Там сидела девушка, видимо, та самая дочь маминого знакомого.

– Привет, – улыбнулась она. Я ответил без особого энтузиазма. Хотя… а она симпатичная.

– Пододвинешься? – наглым образом спросил я, и не думая переходить на ту сторону машины. Я не хотел сидеть за водителем, я хотел сидеть за мамой. Чтобы она не могла кидать укоряющие взгляды.

– О, без проблем, – девушка переместилась на другую сторону сидения, а я пропустил вперёд Рэя: – Залезай.

Мы уселись, осторожно устраивая гитары между ног.

– Ого, вы музыканты? – с интересом спросила она, когда я хлопнул дверью, но тут заговорила мама:

– Знакомьтесь. Леон, это Фрэнк, мой сын. И его школьный друг и одногруппник – Рэй. А это, – она перевела взгляд с нас на мужчину на соседнем кресле, – Леон и его дочь Клэр. С Леоном мы работаем в одном отделе. Он мой хороший друг, – мама улыбнулась, а я закатил глаза, всем своим видом изображая «знаем мы эту вашу дружбу», и, наконец, посмотрел на гипотетического «нового папу». Обычный. С небольшим брюшком и милыми усами. Не знаю, мне в голову пришло именно это – что его усы милые. Он добродушно улыбался, глаза весело глядели на нас. В целом, я понимал, почему мама обратила на него внимание. Он был весь какой-то из себя уверенный и излучал доброту, что ли. Не знаю, как объяснить. Но этот усатый дядька располагал к себе. Я улыбнулся и крепко пожал мягкую сухую ладонь. Рэй сделал то же самое.

– Ну, будем знакомы, Фрэнк. Твоя мама много про тебя рассказывала, – мне было приятно, что он не допускает никаких панибратских «ки» в конце моего имени. Это была привилегия только моей мамы и друзей. – Куда едем, молодой человек? – он посмотрел на Рэя с той же улыбкой. Я совершенно не думал о том, что он переигрывает.

– Угол Пит-стрит и Десятой улицы, – чётко проговорил Торо, устраиваясь поудобнее и нежно придерживая кофр с гитарой. Он оказался между Клэр и мной.

Леон хохотнул, заводя машину:

– Отлично, парень. Это почти по пути, – и, выкрутив руль, отъехал от бордюра. Я оценил шутку. В Монклер было совсем в другую сторону.

****

Я проснулся только тогда, когда машина, качнувшись, остановилась. С удивлением обнаружил голову спящей Клэр на своих коленях. Чёрт, ноги из-за этого затекли. Ниточка слюны из её приоткрытого рта стекала на мои джинсы, и там было темное пятнышко. Великолепно. Когда я успел уснуть? Кажется, после того, как мы завезли Рэя, я ещё какое-то время следил за мельканием фонарей в окне, а потом… темнота.

– Приехали, детки, – шутливо сказал Леон. – Если поторопимся и быстро сядем за стол, то успеем встретить Рождество, как положено, а не в машине.

Я вздохнул, наблюдая, как голова просыпающейся девушки поднимается с моих коленей и испорченных джинс. Сегодня днём они ещё были чистыми… Эх.

Дом оказался большим загородным особняком. Этот Леон явно работал каким-то начальником. Молодец, мама, так держать. Но не это меня волновало. За домом темнел лес. Над лесом всходила полная, просто идеал для оборотней, луна. Захотелось повыть, но, оглядев выбирающихся из машины людей, я не стал испытывать судьбу.

Вы знаете, что такое счастливое Рождество? Явно не то, что было у меня в том году. Пока я помогал Леону таскать пакеты с провиантом из машины на кухню, мама разгружала их на стол, сортируя то, что нужно сейчас, и то, что следует убрать в огромный двустворчатый холодильник. В первую же такую ходку она успела поймать меня за рукав:

– Как прошло выступление, Фрэнки? – несмотря на мою вредность, её глаза лучились светом, и губы изгибала нежная полу-улыбка.

– Я думал, ты и не вспомнишь спросить, – криво ухмыльнулся я, чувствуя, что уже оттаиваю. Мама притянула меня ближе и обняла.

– Глупый. Я ни на секунду не забывала. Так как? – я вздохнул, чувствуя мамин запах. Никак не мог выучить название её духов. Оно было какое-то необычное, и хоть я не раз озадачивался им – всё думал накопить на подарок к дню рождения, оно постоянно вылетало у меня из головы.

– Стрёмно. Мне не слишком понравились ощущения, но сыграли мы вроде неплохо. Объедками не закидали, – мамин смешок щекотнул ухо. – Клуб отстойный. Но и за это Рэю спасибо. Рэй – крутой чувак.

– Да уж, он у вас тот ещё живчик. Это серьёзный опыт, милый. Горжусь тобой. И ещё…

Она замолчала, и мне пришлось отстраниться, чтобы посмотреть в глаза с вопросом.

– Просто спасибо, что ты спокойно общаешься с Леоном. Для меня это важно.

Я смутился и улыбнулся. Такая мелочь. Важно – так важно, он вроде неплохой мужик. Но мне было приятно, что мама говорит это. Я и так не собирался устраивать сцен после того, как увидел его. Но теперь, когда мама сказала эти слова… это было бы последним свинством.

– Подружитесь с Клэр, она милая девочка, – сказала мама, когда я уже почти вышел из кухни. Я не стал останавливаться, хотя про себя озвучил скептическое «ага»… Эта милая девочка обслюнявила мне джинсы. И это было совсем не мило.

Так вот, о счастливом Рождестве... Лично моё было скучным и унылым. Я хотел спать и, чтобы не упасть лицом в тарелку, через полчаса застолья вышел на улицу – прогуляться вокруг дома. Морозная ночь. Изо рта шёл пар, но я не ходил далеко – просто шагал по тускло освещённой улице вдоль вереницы таких же загородных домов, светящихся рождественскими огнями. Из многих доносился смех и музыка, а я откровенно скучал. Но больше всё-таки хотел спать: сегодняшний день оказался довольно тяжёлым. Некстати вспомнил Уэев и судорожно залез в карман, чтобы проверить там наличие скомканной бумажки с телефоном их бабушки. Звонить ночью, чтобы поздравить, я не решился. Вдруг разбужу миссис Ли Раш? Почему-то не хотелось наделать шуму в их доме в половине второго ночи. Но при этом так тянуло услышать Джи, что пальцы зудели, неосознанно комкая мятый листик. Остановился только тогда, когда представил, что затру цифры. Ужаснулся и побежал к ближайшему фонарю проверить. Фух… Все были на месте, хоть и потрепались. Эта бумажка – единственная ниточка, протянутая от меня к Уэю. Я не мог себе позволить потерять хоть цифру.

Меня положили в гостиной на большом, мягком кожаном диване. Камин прогорел, но от него ощутимо веяло теплом. Красноватые блики затухающих углей давали тёмной комнате нереальную странную подсветку. Я улыбался, думая, что вот, ещё несколько секунд, и тёплая лодка из дивана и мягкого пледа унесёт меня в царство снов. Размечтался. Не тут-то было.

– Фрэнк? Ты спишь? – чёрт… Я замер, не желая отвечать. Лучше бы я уже спал. Клэр должна была ночевать в своей комнате, и я искренне радовался этому факту. – Эй, Фрэнк. Мне страшно.

Я вздохнул.

– Не сплю. Чего тебе?

– Не могу заснуть. Всегда плохо засыпаю первые дни, когда приезжаем сюда. Привычка, – она попыталась хихикнуть, но это вышло жалко.

– Иди посуду помой, раз не спится, – пробурчал я. – Мама не всё вымыла.

– Фу, какой ты не романтичный. Я тебе не понравилась? – ого, как смело. Вот так сразу, значит? Хорошо, будем играть по твоим правилам.

– Понравилась. Ты симпатичная.

– Тогда почему ты такой вредный? – она без вопросов села на край дивана, и мне пришлось пододвинуть ноги к спинке.

– Просто хочу спать. Я очень устал сегодня.

– Могу помочь тебе расслабиться, – шёпотом сказала Клэр, и я почувствовал, как её рука нащупала мою ногу и заскользила по ней вверх по пледу. К такому я не был готов.

– Не думаю, что это хорошая идея, – быстро сказал я, хотя какая-то часть меня, честно, заинтересовалась предложением.

– Почему? Ты девственник? Это не страшно, я не собираюсь с тобой спать, – она явно улыбалась, но в темноте я не видел её лица.

– Я не собираюсь с тобой спать тем более, – устало ответил я, останавливая её руку в десятке дюймов от паха. – Я хочу спать один. Просто спать, я устал. Нет, Клэр, серьёзно. Я выгляжу, как ученик средней школы. Я на год тебя младше. Чего тебе до меня? – я совершенно не понимал эту девчонку или девчонок в целом.

– Ну… Ты симпатичный, – наконец, сказала она. – А ещё – умеешь играть на гитаре. Сыграешь мне?

– Завтра. Если не будешь приставать, – быстро поправился я. Она хихикнула.

– Ладно-ладно, мистер недотрога. Мне просто скучно. И мне нравится чувствовать, как у вас стоит. Мой парень тоже не понимает, что в этом такого, а мне нравится ощущать это под тканью. Заводит.

– Так, всё. Хватит. Иди спи уже. Или посуду мой. А то ничего не буду играть для тебя, ни завтра, ни вообще.

– Злюка, – сказала она и встала с дивана. – Спокойной ночи, – аллилуйя! Кажется, я мог поспать, не беспокоясь за свою честь.

На следующий день приехали ещё две семейные пары – такие же знакомые Леона и мамы, и тоже с детьми. Вот только дети были младше нас с Клэр, и после обеда я понял, что если не позвоню Джи – то сойду с ума в этом дурдоме. Четверо детей: двое близнецов пяти лет, девочка лет десяти и её восьмилетний брат носились друг за другом, периодически наскакивая на меня или Клэр, хватая за ноги, громко вереща… Я не нанимался в няньки, хотя не имел ничего против детей. Они никак не отставали, поэтому я, найдя телефон – новомодную радио-трубку без провода – закрылся на задвижку в огромной блестящей ванной комнате. Сел на унитаз, зачем-то включил воду. Вдохнул, выдохнул… Посмотрел на измявшуюся бумажку, снова глубоко вздохнул, и… дрожащими пальцами начал тыкать в кнопочки цифр. Перед смертью не надышишься, ведь так?

– Да? – ответил женский голос на той стороне, и я растерялся. Почему-то в моих мечтах это должен был быть сразу Джерард. А тут я потерял контроль и не понимал, что мне делать.

– Ох… Это Фрэнки… – я снова замолчал, судорожно перебирая правильные слова. – Счастливого Рождества!

– И тебе счастливого Рождества, Фрэнки, – тепло ответила женщина, потом послышался какой-то шорох, возня, негромкое «ба, дай сюда» и вдруг – чистый и такой до дрожи нужный сейчас голос Джерарда:

– Фрэнки? Подожди минутку, окей? – не успел я согласиться, как снова начало шуметь и потрескивать, так продолжалось не меньше минуты, и я ничего не понимал. – Ты тут? – наконец раздалось из трубки, и я улыбнулся. Ну куда же я денусь?

– Ага, – просто ответил я.

– Ты бы видел шнур у старого бабушкиного телефона, – затрещал Джи. – Метров пятнадцать, не меньше. Это ей дедушка такой сделал. Она любит ходить с телефоном по всему дому… – он замолчал, а я слышал его дыхание и улыбался в трубку. – Я скучал.

Я вздрогнул от неожиданности. Он сказал это так просто, что сердце тут же ускорило ритм.

– Эй, ты слышишь? – не унимался Джерард. – Я утащил телефон на второй этаж в комнату и закрыл дверь. Бабушка думает невесть что, а Майки высказал предположение, что звонит моя девушка. Короче… Я проделал всё это не для того, чтобы ты молчал мне в трубку.

– Я скучал больше, – тихо и чётко произнёс я, облизывая мигом пересохшие губы. Мне казалось, что я ощущаю всё, вижу каждую мелочь: запах старого дома, пыли, поднятой в воздух оттого, что Джерард с разбегу плюхнулся на древний диван, скрученные на полу метры шнура, вальяжно развалившегося Уэя с телефоном между ног – да, именно между ног. Он наверняка улыбался и игриво покусывал губы, теребя витой шнур от трубки. Я также улыбался с закрытыми глазами. Я заставил его замолчать своей фразой, а это уже многое значило.

– Докажи, – выдохнул он.

– Ну… Я нашёл трубку. Знаешь, тут такой новый телефон, без проводов. Радиотелефон называется. Потом носился за детьми, чтобы отобрать его обратно. Потом бегал от детей, чтобы они дали мне наконец позвонить. В итоге я сижу в ванной на унитазе за закрытой на щеколду дверью и звоню тебе, ожидая каждую минуту, что кто-то начнёт ломиться ко мне. Тут столько народу, еще эти дети… Короче, тут ад, Джи. Я очень скучал.

– Хм, принимается. Хотя я думал услышать кое-что другое, – я так и видел эту бросающую вызов улыбку. Она стояла у меня перед глазами.

– Например? – заинтересованно спросил я.

– Ну, какого-нибудь откровенного рассказа, как ты фантазировал обо мне ночью, – сказал Джерард, ничуть не смущаясь. Как это у него получается?

– Эм… Ночью я спал, прости. А перед этим ко мне приходила дочка хозяина дома и предлагала помочь расслабиться… – я специально замолчал, не рассказывая дальше, выпытывая реакцию Джерарда.

– И? Помогла? – прохладно спросил он. Я ликовал.

– Помогла, – коронная пауза, и контрольный выстрел: – тем, что ушла к себе. Я сказал, что лучше всего расслабляюсь, когда сплю один.

– Вот как? Никогда бы не подумал, – довольно произнёс Джерард. – Мне всегда казалось, что лучше всего ты расслабляешься, когда спишь со мной.

Я сглотнул. Мне померещилось, или разговор набирал градусы? Значит, надо играть по-крупному?

– Именно об этом я вспомнил, когда принимал душ утром, – почти шёпотом сказал я, прислушиваясь к малейшему шороху на том конце провода. Там завозились, и я улыбнулся.

– И… И что ты ещё делал в душе, Фрэнки? – голос Джерарда стал именно таким, от которого у меня все кишки завязывались в узел, а потом прыгали, тщетно пытаясь развязаться. Обволакивающим.

– М-м… Ну, я намыливал себя. Везде. И вспоминал…

– Что вспоминал?

– Последний раз, когда ты ночевал у меня, – честно ответил я, ожидая реакции. Джерард шумно сглотнул, и я последовал его примеру. Во рту стремительно пересыхало.

– Это когда мы…

– Боже, не произноси этого, – прервал я его, прикладывая свободную руку к горящему лицу. Приходилось ёрзать по крышке унитаза, потому что я давно уже не чувствовал себя комфортно, сидя на ней.

– Ты трогал себя? – вопрос, который меня добил. Я собирался с мыслями и молчал. – Ты мастурбировал, Фрэнки?

– Чёрт… да, – шумный выдох с той стороны, и я почувствовал щекотание пёрышка изнутри живота. Я решился. Я сказал ему это. Фактически, признался, что дрочил, вспоминая о нём. Так стыдно…

– Фрэнки, я хочу тебя, – шёпотом сказал Джерард, а потом раздался звук, словно он уронил трубку или уронился сам. – Блять, я произнес это вслух?

О… Какими словами описать моё состояние в этот момент? Никто не мог видеть, как я прыгал по закрытой просторной ванной комнате, с усилием сжимая рот ладонью, чтобы не заорать. В зеркале я мог наблюдать, каким красным было моё лицо и какими яркими, словно светящимися изнутри – глаза. Я тут же ополоснул щёки текущей из-под крана холодной водой. Немного полегчало.

– Эй, детка? Ты там или грохнулся в обморок? – Джерард вроде шутил, но я слышал в его голосе, что он уже не рад сказанному.

– Эм… Я тут. Знаешь, я думаю, что это… взаимно.

В трубке снова воцарилась тишина, и я прислушивался к ней, умоляя сердце стучать потише.

– Фрэнки, ты мне крышу срываешь. Ты в курсе? Я уже диван прожёг. Между прочим, любимый бабушкин диван, – Джерард говорил таким голосом, что можно было возбудиться от одного его звука. Лично со мной так и было.

– А я прыгаю на крышке унитаза от одного звучания твоего голоса, – прошептал я.

Дата добавления: 2015-10-24