Охота на жар-птицу 24 страница

Без помощи Дарёны толку бы не дождались. Девчушке удалось бабку кое-как успокоить, чаем отпоила.

Уразумев в конце концов суть вопроса, бабка снова бухнулась на колени перед брезгливо поморщившимся нихонцем. И заголосила:

— Простите дуру старую-ю-уу! Не желала зла-а я-аа! — Тут же зачастила, перейдя на привычную скороговорку: — Я-то ведь как поразмыслила: царице-матушке, чаю, всё равно, какой сказ слушать. А ежели меня просят о жар-птичках да яблочках омолаживающих поведать, дык отчего бы и не поведать? Разве худо с того кому-нибудь сделается? Мне-то что одна сказочка, что иная — всё едино, всё равно. И матушке-государыне всё равно. А если кому-то не всё равно — дык и что ж с того?..

Оказалось, единственный раз за всю жизнь сказительница не смогла отказаться от предложенных ей за труды денег.

— Бедная я! Сиротинушка горемычная! Пожалейте больную, хворую, убогую! Ничего-то я не помню, окромя моих сказочек! Да ничего-то я не знаю!..

Бабку заверили, что за открывшуюся правду ей ничего не будет, наоборот — наградят за честность. И та мигом бросила причитать — оказавшись очень приметливой и полезной свидетельницей. По ее описанию опознать злодейку не составило труда: ею снова оказалась та самая сбежавшая служанка.

Круг замкнулся.

Сказительницу отпустили восвояси — на карете вернули в дом к приютившей ее боярыне. Бабку наградили золотой монеткой, на шею Дарёна повесила ей связку сдобных баранок — чтобы не заскучала в пути.

— Ждите, ваши высочества, небось она скоро новую сказку сочинит, — хихикнула девчушка, выпроводив гостью за порог и вернувшись назад в спальню. — Про двух ангелов из царского терема чего-нибудь напридумывает. Ох, навертит с три короба небылиц!

— Если не про заморского оборотня, — мрачно отозвался Пересвет, растянувшийся поперек кровати, ибо ноги от бесполезной беготни гудели. И обидно было очень, что беготня оказалась бесполезной… — Нет, про ангела-перевёртыша, что днем — прекрасный юноша, а ночью — беременная девица неписаной красы.

Дарёна хихикнула в кулачок, выдав осведомленность по части пикантных дворцовых сплетен.

Ёжик не понял, переспросил в недоумении:

— Почему беременная?

Служанка благоразумно поспешила откланяться, сбежав от расспросов.

Пересвет на настойчивые требования объяснить подозрительную шутку — повернулся к принцу спиной и бессовестно сделал вид, будто заснул.

Надув губы, Кириамэ вновь ушел спать на софу.

Вскоре, загрызенный совестью, Пересвет попробовал прокрасться к нему в комнату, чтобы извиниться, покаяться… возможно, еще кое-что имел на уме…

Однако лишь поскребся в запертую дверь.

На тихие мольбы впустить и простить — ответом была упрямая тишина.

Утром царевич получил ожидаемое возмездие в виде раннего пробуждения и длительного, утомительного урока фехтования. Сперва Ёж, понятное дело, фырчал, ворчал, показывая, что память у него отличная и забывать даже пустяковые обиды он не имеет привычки. Однако «ученик» быстро заслужил прощение своим рвением к учебе, бодростью и старательностью.

Нет, специально подлащиваться к мужу царевич вовсе не собирался. Просто он втянулся что ли? Понял, что не стоит беспокоиться о собственной неловкости, перестал бояться ненароком ударить принца слишком сильно или слишком больно — и потому стал свободнее в движениях, больше не сдерживал размах выпадов и мощь ударов. Ёжик всё равно значительно превосходил его в быстроте и ловкости. Как бы царевич ни старался — достать, уколоть или хотя бы стукнуть муженька никак не получалось. Пересвет наконец-то не прятался в трусливых попытках защиты — наоборот, на свой страх и риск бросался в атаку за атакой. Теперь-то принцу стало куда интереснее тренировать супруга!

Единственный способ был у царевича сладить с Ёжиком — задавить грубой силой. Только для этого нужно было загнать того в угол, прижать и не пущать. А как такое провернуть, ежели тот был не согласен поддаваться? Пересвет не уставал дивиться — его принц умело использовал неисчислимое количество разнообразнейших приёмчиков для уклонения от захватов и для побегов из, казалось бы, верных ловушек!

В общем, запыхавшиеся и очень довольные друг другом, закончили они резвиться ближе к полудню. Удивительно, но сад не пострадал (парочка затоптанных жухлых клумб не в счет).

Увлеченные лишь собой, они не заметили, что под конец обзавелись зрителями.

— Красавцы! Соколы! Орлы!! — захлопала в ладоши, заверещала Войслава.

— В вашем поединке было столько страсти, аж подсматривать стеснительно! — ничтоже смущаясь, заявила Ясмин.

Как выяснилось, Шеморханка только что прибыла в столицу. Оставив Хродланда в ближайшем трактире, она явилась во дворец с докладом.

Хвастать ей было нечем. Сидели в засаде, ждали, лишения терпели — а вместо настоящих врагов на встречу с похитителем царевны явились подосланные наемники. Такие же иностранные авантюристы, искатели сомнительного заработка, каков был и сам Рорик. Наемникам приказали убить и похитителя, и заложницу. Только и всего. Никто ничего иноземцам не объяснял, а они, разумеется, лишнего у заказчика не спрашивали. Так что пытай — не пытай, а выпытывать было нечего.

С наемниками, конечно, справились — кого-то зачаровали, кого-то перекупили, кого-то, особо несговорчивого, пришлось убить на месте.

Но в общем и целом вернулись с пустыми руками. Ясмин — раздосадованная житьем в убогом домишке без удобств. Хродланд — разобиженный на бывших заказчиков за то, что те, как оказалось, с самого начала не собирались отдавать ему честно заработанные деньги, а намеревались отплатить лютой смертью. Вот неблагодарные! А ведь он столько натерпелся от своенравной царевны! И зачем? Ведь сразу убить Войславку и спрятать ее хладное тело было бы гораздо проще!..

Ясмин благоразумно поступила, оставив Хродланда в городе. Во-первых, Войслава немедленно разобиделась на жениха за его сетования, пересказанные вкратце. Если б увидала кислую от недоплаты физиономию воочию — точно полезла бы бесстыжие глаза когтями выцарапывать.

Во-вторых, в трактире к ним, распознав иноземцев, сразу же подрулил некий загадочный бородач с предложением непыльной работки. И Хродланд загорелся выяснить, что за темные личности снуют под самым царским теремом. За время «сидения» в избушке он успел отрастить пышную бороду, изменившую его броскую внешность до неузнаваемости. Прибавьте к этому молодецкую силу да хороший запас волшебных штучек — в общем, за их Штирейхмаркского друга, оставленного в городе без присмотра, не было причин беспокоиться.

В-третьих, Ясмин предусмотрительно явилась сразу же к Ёжику с царевичем, дабы уточнить, как именно следует объяснить царице и государю-батюшке своё отсутствие. Да и как представить им Хродланда — тоже весьма насущный вопрос!

Пересвет всё это выслушал, важно кивая. К царице идти решил всем вместе — но объясняться с матушкой будет он сам. Несомненно, Василиса Никитична по Ясминке соскучилась, как по родной! Тотчас же набросится с расспросами. Тут главное не сболтнуть лишнего… Хорошо, что отец спозаранку в Думу уехал...

Девчонки ушли вперед. Царевич обернулся к мужу:

— Ты с нами? Или дальше затворничать продолжишь?

Кириамэ застенчиво отвел глаза.

Нет, в его чрезвычайной скромности Пересвет давно уж сомневался. Это просто натура такая врожденная нихонская — смущаться постоянно, по поводу и без. Где тут справедливость: принц по привычке застеснялся, а зарозовел щеками царевич, на него глядючи! Втайне досадуя на своё простодушие.

Ёж разомкнул губы… Но Пересвет не позволил и слово молвить. Перебил:

— Последний день! Сегодня можешь еще покапризничать. Но завтра будем обедать вместе с родителями! Как положено в семье! Понял?

— Хорошо, — удивленно вскинул на него глаза принц.

Пересвет порывисто развернулся — и столкнулся нос к носу с сестрёнкой.

— Вас долго ждать прикажете?! — накинулась на него Войславка. Но не удостоенная оправданий, замолкла в легком замешательстве. Младший братец в последнее время малость пугал ее своей вдруг проснувшейся решительностью…

Царевна и принц проводили царевича по-разному задумчивыми взглядами.

— Ёжик… — замялась Войслава. Вспомнила претензии, продолжила сурово и громко: — Я, конечно, понятия не имею, чем вы там за границей с Рориком занимались, что у вас с ним за отношения такие! — И моментально опять сникла до тихого бормотания: — Если что, я тебя за Рорика никогда не прощу… Но… Мы ж всё равно с тобой родня, верно? Можешь мне сделать одолжение? Ма-ленький подарочек?

Мило смущаться, в отличие от брата, царевна не умела. Личико приняло сердитое выражение. Только запылавшие в красноту уши выдавали истинные чувства.

Изложенная просьба принца удивила. Зная характер и привычки царевны, далекие от девичьих, такое желание не могло не показаться странным.

— Конечно, я закажу для тебя. Я как раз собирался отправить письмо, — кивнул Ёж. — Императрице будет приятно похлопотать о таком милом подарке. Уверен, она передаст заказ лучшему придворному мастеру и лично проследит за работой.

Войслава от его обещания расцвела предвкушающей мечтательной улыбкой — от одного красного уха до другого.

Но Кириамэ продолжил, и царевна настороженно распахнула глаза:

— Другое дело, готова ли ты сама ждать так долго? — спросил принц. — Несколько месяцев на исполнение, несколько месяцев на дорогу.

— Да… — сникла царевна. — Но мне хочется именно так! Ты нынче в церкви был такой красивый… И я тоже хочу, но чтобы еще больше…

Кириамэ улыбнулся. Непосредственность и простота этой упрямой девчонки подкупали лучше самой тонкой лести.

— Я напишу, — сказал он. — Но ведь нам ничто не мешает попробовать сделать это самим?

— А ты, что же, сможешь?! — изумилась царевна. Едва на месте не подпрыгнула от переизбытка воодушевления.

— Мы попробуем вместе, согласна?

Он перечислил царевне всё, что им могло понадобиться. Войслава попыталась запомнить и пообещала всё раздобыть и принести, хотя и честно предупредила, что может перепутать что-то, ведь обращаться со всем этим было для нее в новинку, в отличие от обычных девушек.

Принц возвратился в свои покои, улыбаясь. Вернуть расположение золовки оказалось на удивление просто. Теперь главное — вспомнить уроки мастера канзаши, которые он посещал в ранней юности вместе с другими нихонскими принцессами. Если бы он тогда заранее знал, что это скучнейшее искусство пригодится ему в будущем! Не мучился бы так на занятиях, отсиживая пятки, мечтая сбежать поскорее, чтобы тайком помахать катаной в императорском саду…

Пересвет вернулся с тюком ткани на плече. Дорогой алый шелк, затканный тончайшим узором золотой нитью. Очень тяжелый, зараза! И почему матушка выбрала именно его? Интересно, этот тюк вообще в сундук влезет по длине?..

Подслушивать, чем занимается муж в его отсутствие, царевич, конечно же, не собирался. Просто так получилось — привык уже передвигаться по собственной спальне без лишнего топота и шума. На всякий случай.

-…А кусочек рыбки, ваше высочество? — ласковый голос Дарёны. — Смотрите, какая румяная! Вкусная!

Ну точно избалованного кота угощает! Пересвет хмыкнул.

Сгрузил тюк шелка с плеча на сундук со своей одеждой, примерил по длине. Так и есть — не влезет! А согнуть не получается — слишком плотно ткань скручена в рулон, стоит, равно бревно дубовое, а не шелк…

Интересно, муженек соблазнится на рыбу? Прервет пост ради любимого кушанья? А Дарёнка его неплохо изучила, знает, чем дразнить!

— И какими же сведениями ты приправишь эту рыбку? — прозвучало мягкое, чарующее мурлыканье.

Пересвет недовольно нахмурился: что за блажь кокетничать с прислугой? Да было бы с кем — с пигалицей, которой одной улыбки принца достаточно для счастья!

Похоже, торг, где за каждое отпробованное блюдо Дарёна обязана была сообщить нечто интересное, вошел у этих двоих в привычку. Заигрались, ишь ли! Увлеклись воркованием, голуби!

Пересвет, не видя иного выхода, принялся вынимать из сундука вещи — так можно будет попробовать запихнуть рулон наискось, от ближнего верхнего угла до дальнего нижнего. Хм… Вот только бы не отвлечься на неожиданные находки вроде этой — давно забытой, но некогда любимой рубашки, мягкой и приятной на тело. Интересно, нынче он в нее вообще влезет?..

Потчуя капризного принца, Дарёна принялась рассказывать свежайшую новость: нашлась та самая служанка, что сбежала из дворца! Нашлась, правда, мертвой. В реке, в синяках, с разбитой головой. За пазухой у нее обнаружили, говорят, треснутое зеркальце в богатой оправе. Видать, то, что у Забавы выкрала. Народ судачит, мол, девица его продать попыталась ночью лихим людям, но в цене, видать, не сошлись — за что и поплатилась.

Пересвет решил, что за такую новость разговеться не грех. Сидя «взаперти», его принц оказался осведомлен о происходящем в столице куда лучше, чем царевич, который ноги истоптал, целыми днями по терему бегая, аки белка в колесе…

А вот в рубашке Пересвет застрял. Слишком за минувшие полгода в плечах раздался! Ткань по швам затрещала, нитки поползли… Еле выбрался. А жалко — любимую рубаху теперь только на тряпки, бабам полы мыть…

Овощной гарнир к рыбке Дарёна приправила не менее интересным рассказом. Пересвет даже оставил тюк в покое, — всё равно, зараза, не хотел запихиваться! — и подкрался к двери комнаты, чтобы ни словечка не упустить.

Начала Дарёна с неуверенного вопроса, верно ли она поняла, что Войслава Берендеевна с Ясмин Хановной обыскивали терем, охотясь за каким-то блюдечком? Так вот, это самое блюдечко Дарёнка видала собственными глазами. Она еще удивилась тогда: золотое яблочко ювелирной работы да тонкий фарфор — и в чулане! В пыльном углу за старыми метлами и вениками. Зря она оставила его тогда, руководствуясь мыслью «не ты положила, не тебе перекладывать». Хотела поспрашивать, может, кто-то спрятал да забыл? Вещь-то дорогая!.. Однако дела какие-то появились, как нарочно — закрутилась, забыла! Через день услышала, что царевна именно это ищет — побежала в чулан, чтобы принести… А там уж пусто.

О находке — и пропаже! — Дарёна царевне рассказывать постеснялась, не видя в своем открытии никакого проку.

— Любимый, ты всё слышал? — негромко позвал Ёж, задумчиво комкая в пальцах салфетку.

Пришлось Пересвету выйти, приняв невозмутимый вид:

— Зато теперь мы знаем, что Ясмин не обманули. Тот, кто ее нанял дебоширить в степи, действительно притаился среди здешних обитателей, — изрек царевич глубокомысленно.

Охнув, Дарёна поспешила вскочить с ковра, где сидела среди разбросанных подушек напротив принца, чтобы отвесить царевичу поклон, как положено.

— Сядь! — велел ей Кириамэ. Девчонка послушно плюхнулась обратно. — Налей себе чаю, посиди с нами. Скоро придет Войслава, нам может понадобиться твоя помощь. Так что останься пока.

— Как я могу? Чай пить! — прошептала пораженная святотатственным приказом девчонка. — Скажете еще! Не положено прислуге такое.

— Прислуге не положено, — хмыкнул Пересвет. — Но ты ж не просто горничная? Ты у нас теперь доверенное лицо, тайный осведомитель нихонского дипломатического представительства!

Ошарашенная присвоенным званием, служанка испуганно охнула. Но возражать более не посмела — на коленках придвинулась к небольшому крутобокому самоварчику, налила себе чашку чая, принялась пить, прихлебывая из блюдечка. Даже из пододвинутой принцем вазочки безропотно взяла конфетку, засунула за смешно оттопырившуюся щеку.

Неплохо они тут устроились! Дарёна притащила лаковый кадайский столик, низенький, от пола аршин без вершка. Уставила и столик, и поднос множеством лакомств, от супчиков в горшочках до сладостей в вазочках и пирожных в корзиночках под салфеточками. Самоварчик вон вскипятила, чаёк заварила. Расторопная девчонка.

Пересвет отошел в спальню, захлопнул сундук, пусть крышка и не до конца закрылась — наплевать, как-нибудь. Вернулся в комнату, тоже плюхнулся на ковер, подобрав под себя ноги на восточный манер. Дарёна кинулась и ему наливать чаю — благо заранее по распоряжению предусмотрительного принца принесла полдюжины чашек.

Кириамэ полусидел, полулежал, облокотившись одной рукой на подушку-валик с большой кистью из парчового шнура, вторая его рука вольно покоилась на выставленном вверх колене. Он весь, облачённый в многослойные шелка неяркой расцветки домашнего нихонского наряда, представлял собой изящную скульптуру рассеянной задумчивости. Ну просто загляденье!

Пересвет фыркнул, прикрывая усмешку чашкой. У Дарёны плоховато получалось исподтишка незаметно любоваться его супругом. То и дело откровенно засматривалась, забывалась, пялилась, приоткрыв пухлые губки.

Впрочем, никто ее ругать за это не собирался. Прислушавшись к себе, Пересвет понял, что не ощущает к ней никакой ревности, ее восхищение забавляло, не более. Ну, а Ёжик вообще томные взоры, обращенные в сторону своей особы, принимал как должное, уделяя внимания не больше, чем солнечному свету.

Перекатывая по рту смородиновый кисловатый леденец, царевич невольно задался мыслью: шесть чашек? Ну, Войслава придет. С нею Ясмин, само собой. А шестая для кого?

На его недоумение ответил Ёжик, пригласив присоединиться к чаепитию домового.

Дарёна пискнула, завидев возникшее из ниоткуда серое мохнатое существо — не то человечек, не то зверюшка. Но справилась с испугом мгновенно, натянув приветливую улыбку, налила домовику чаю, подала с поклоном.

Домовой раскланялся, молвил приветливое слово и служанке — пусть она его не видала раньше, но он-то ее прекрасно знает!

Уселся не на подушки, а на краешке софы, чтобы быть вровень с глазами собеседников. С хлюпаньем стал угощаться чаем, нахваливать нихонский сорт за особую ароматность и крепость. (Кадайские-то поставки в столицу давно прекратились. Как истощился весь запас, пришлось царскому семейству перейти на нихонский импорт, более дорогой из-за дальности доставки. Челядь же и обыватели вернулись к родному иван-чаю да прочим полезным для здоровья травяным отварам.)

На вопрос принца — не поможет ли домовой найти искомую тарелочку с золотым яблочком, — домовой ответствовал, что давно бы вызвался подсобить Войславке, если б имел такую возможность. Жалко ему было смотреть, как царевна с подружкой по пыльным углам лазиют изо дня в день, всё без толку. А еще жальче ему было чуланов, которые он лично годами содержал в порядке. (В том порядке, какой считал для себя нужным.) А девчонки бесцеремонно залезали — и в минуту всё переворачивали вверх тормашками! Потом неделю разбирай, что к чему и что переломано оказывалось…

В расстройстве домовёнок умял за хомячковые щеки блюдо медовых пирожных. Все трое смотрели на него внимательно и молча задавались общим вопросом: как в него столько убралось?.. Наевшись, тайный хозяин терема чинно откланялся и удалился, сославшись на неотложные дела.

На спрятанную тарелочку с золотым яблочком оказалось наложено крепкое заклятье против чар поиска. Это подтвердила и Яга. Пересвет вызвал ее, но даже рта раскрыть не успел. Ведьма слово вставить не позволила — тут же принялась разглагольствовать, как будто только их и ждала, как будто до этого неделю ни с кем не разговаривала!

— Да молчи уж! — прикрикнула со смехом ведьма на царевича. — Всё наперёд знаю, о чём спросить хочешь. Иначе какая ж из меня провидица получилась бы? Найдется ваша пропажа, уже завтра будете в руках держать! А где оно сейчас — о том не ведаю. Ибо вам это без разницы — в каком углу терема, да во дворце ли! И вообще, существует ли это блюдце в сей миг или не существует — тоже для вас не имеет ровно никакого значения. Для вас главное, что блюдце будет существовать в реальности ровно завтра, когда предстанет пред ваши светлы очи, кхе-кхе… Молчи, цветик лазоревый! Всё знаю, что сказать думаешь. Я ведь как будущее провижу? Вот слушайте, объясню, чтобы уразумели и лишних вопросов в уме не держали. Значится, так! То, что меня напрямую коснется, я, конечно же, предвижу. Вот как с вами: плутали бы по лесу, да всё одно к моей избушке пришли бы, раньше или позже. Потому я вас и увидела внутренним своим взором — как часть собственного моего неизбежного будущего. Так чтобы время не терять и вас не мучить — пришла к вам навстречу. Так-с, да, кхе-кхе… То же и с вопросами: я уж увидела, что вы захотите со мной связаться — раньше, чем вы сами решили это сделать. И все вопросы, которые я от вас услышала бы, я тоже наперед знаю. Буду я вас перебивать или не буду — вы всё одно меня об этом спросите! Так зачем время тратить?

— Или вот с вашим будущим! — продолжала Яга рассуждать, словно глухарь на току. — Я тебя, мил соколик, вижу сейчас вот. И поэтому вижу всё, что тебя неизбежно коснётся. Тут, конечно, бывают варианты — то, что может произойти или, равно, может не произойти — вот это я не вижу. Но ежели что-то обязательно случится, как ни крути — вот это я вижу, да!.. Молчи, поняла я. Нет, говорю сразу: не вижу я, кто именно вас за нос водит. Эта загадочка аккурат из того самого разряда вариативного будущего, что либо будет, либо нет — бабка надвое сказала! Кхе-кхе… То бишь, может, вы это узнаете — а равно можете и не узнать никогда, ежели враг открыться не захочет и тайну свою унесет с собой в могилу, от злостных планов отступившись.

Из-под локтя заболтавшейся ведьмы в тарелочку сунулась голова Дуняшки:

— Ух ты! — протянула девчонка, оглядывая не столько собеседников Яги, сколько комнату и внутреннее убранство. — Это царские хоромы, что ль?

— Не царские, царевичевы, — пояснила ведьма, отпихнув воспитанницу. — Не мешай! Не лезь во взрослые разговоры!

Из круглого донца тарелки круглая девичья мордашка исчезла. Зато над головой Яги взлетели две другие помехи: малюсенькие, точно куколки, Марья и Марфа. За спинами у обеих мельтешили пестрые крылышки, явно одолженные у крупных южных бабочек.

— Хозяева! — заголосили, срываясь на писк, двойняшки. — Миленькие! Родненькие! Как же мы по вам соскучились!..

Но обе изменились в лице, заметив Дарёну. Служанка сидела не шевелясь, бледная, ни жива, ни мертва, ибо с колдовством в быту доселе не сталкивалась. Ей было страшно интересно — и в то же время просто страшновато.

— Это кто ж такая, хозяева? — с жалостливого писка перешли на сердитое подрыкивание Марья с Марфой. — Как это понимать?! Служанкой новой обзавелись в наше отсутствие? Нас тут бросили! Сплавили! Избавились! А сами — там спокойненько чаи попиваете, да?! С конфетками? С пряничками? С прислужницей?!

Дарёна побледнела уже в легкую синеву. Не помогло даже то, что принц легонько погладил ее по плечу. А двойняшкам, позеленевшим от зависти, напомнил, что их возвращения ждут с нетерпением, но лишь на том условии, что девчонки наконец-то решат свою проблему с пополнением запаса энергии. Прозрачно намекнул на то, что помощницы, которые не умеют позаботиться о себе, вряд ли смогут позаботиться о хозяевах.

От потерявших дар речи двойняшек Яга отмахнулась, как от докучливых мотыльков.

Наконец-то Пересвет смог вставить слово:

— Василиса Никитична просила подарок передать! В знак признательности за спасение…

Легкая на помине, явилась тут Войслава собственной персоной, в сопровождении Ясмин. Царевна мимоходом бросила на софу принесенный с собою сверток ткани, уселась к самовару — пододвинув Дарёну, которая кинулась было разливать чай, да от волнения чашку еле удержала, только фарфоровый звон получился.

— Это вы с кем болтаете? — деловито уточнила Войславка, без лишних вопросов наполнив чашки всем, кто и не просил.

Пересвет кратко пояснил.

— А, понятно, — протянула царевна. Кивнула ведьме. Открыла было рот спросить кое-что, для себя важное.

Но та замахала руками:

— Молчи, девонька! Лучше молчи пока. Кстати, отец Федор нынче в полночь будет не у себя дома, а в соборе. Бессонница его замучает, пойдет молиться, свечки жечь. Ты уж запомни!

— Запомню. Спасибо, бабуля! — откликнулась сестрица.

И обе заулыбались, словно две заговорщицы.

Остальные непонимающе промолчали. Ибо не понимали, но вообще-то догадывались, о чем примерно речь.

— Так-с, кхе-кхе… Подарочек мне, говоришь, царица-матушка передала? Поглядим-с, кхе-кхе… — вспомнила о Пересвете Яга.

Тот пробурчал, понимая, что его всё равно никто не слушает:

— Откройте мой сундук, пожалуйста. Ну, как вы в прошлый раз открывали. Там шелк и кошель. Вам в качестве благодарности… Рогнеда Ильгизаровна! Вы не тот сундук открыли!! — рявкнул, аж имя-отчество Яги припомнив. А сам покосился на мужа, опешившего от старушкиного нахальства.

— Ой, милок, прощения прошу, промахнулась маленько! — без раскаянья в голосе пропела ведьма.

Открыла она сундук сандалового дерева. Очевидно, заранее прицеливалась сунуть туда свой длинный любопытный нос. Тут же зарылась глубоко, выудила книжку, раскрыла, полистала.

Под локоть ведьмы вновь влезла воспитанница, ей же тоже было жуть как интересно! Да еще картинки — как не подсмотреть? Однако ученицу Яга отпихнула умеючи, привычным движением.

Только к порхающим двойняшкам ведьма еще не привыкла, видать. Те кое-как пришли в чувство, вновь зависли в воздухе по обе стороны от бабкиной головы. Ничто им не помешало заглянуть в книжку, не воспрепятствовало рассмотреть картинку.

— Это ж?.. — пискнули девчонки. И схватились ладошками за запылавшие щечки.

— Мда! — протянула Яга, прицокнула языком. Книжку закрыла, положила на место.

Марья с Марфой выпали из поля видимости переговорной тарелочки.

— Чего это за книжки? — спросила Войслава. Она не теряла времени: терпеливо наблюдая за происходящим, уплетала бублик за пряником.

— Потом расскажу, — буркнул Пересвет. Оглянулся на принца: тот был слегка раздосадован, но держал безупречную мягкую улыбку и оправдываться перед старушкой совершенно не собирался.

Меж тем ведьма нашла еще кое-что для себя интересное: довольно крупные, округлые флаконы из разноцветного темного стекла. Пересвет поймал себя на мысли, что ему тоже стало любопытно, что же хранится в таких красивых бутылочках.

— Масло? — уточнила Яга. — Это с фиалковым запахом, а это камелиями вроде пахнет… Ясненько-понятненько…

Вот тут пришел черед Кириамэ побледнеть в салатовость. Но опять-таки ни полслова не изрек.

— Не сочти за хамство, цветик лазоревый! — доверительно понизила голос Яга, хотя прекрасно понимала, что ее всё равно услышат все присутствующие. — Лишь добра тебе желаю! Хоть это и подарок от твоей сестрицы-императрицы, хоть от чистого сердца она это прислала, а не впрок пойдет! Вот это маслице, фиалковое, я у тебя лучше заберу. У Пересветика от него чесотка возникнет и чихание будет безостановочное — какое тебе в том удовольствие, верно рассуждаю? А я сюда острых травок засыплю да стану свои больные косточки в непогоду растирать, чтобы не ломило! Вот уж польза и красота будет! Согласен?

— Как пожелаете, — кивнул принц, не смея поднять глаза и встретить полный подозрения, пристальный взор супруга.

— Что за масло? Для чего? — спросила Войславка негромко, ради любознательности. Прихлебнула чаёк.

— Клинки смазывать, — хрюкнула Ясмин. — Чтобы не ржавели!

— А, — протянула царевна, — катаны?

— Ну, у кого катаны, а у кого и танто, — веселилась Шеморханка.

— Дуняшка, принеси-ка масло, что мы давеча с тобой варили! — гаркнула в сторону Яга.

— Которое от недотрахита? Это? — отозвалась воспитанница издалека.

— Оно, милая, оно самое, — заулыбалась ведьма. — Поверь, касатик, тоже пахнет хорошо — душицы я туда напихала от души!

Кириамэ пальцами переносицу потёр, но ни словом не перечил:

— Благодарю вас, вы очень любезны…

— Недотрахит? — переспросила Войслава, жуя пироженку. — Это на ибирском так ржавчину смешно называют?

Ясмин хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

— Неа! — сунулась ведьмина воспитанница. — Это болезнь такая! От черной меланхолии происходит.

— Ёжик, ты болеешь? — изумилась Войслава.

Ясмин зажимала себе рот уже обеими руками, ибо ржать аки конь девице не пристало.

— Не боись, не заразно это, да скоро вылечим, — заверила Яга с ухмылочкой.

— Я совершенно здоров, — глухо возразил Ёж.

Дуня притащила большую, в четверть ведра, бутыль, наполненную густой перламутровой жидкостью. Яга запихнула оную бутыль в сундук — и наконец-то его закрыла.

Открыла снова — и теперь уже запустила руки в сундук, на который и указывал поначалу Пересвет.

Дуня пришла в немое восхищение от красоты алого переливчатого шелка.

— Поклон от нас матушке передавайте, — велела довольная ведьма. — Сошьем Дуньке сарафан, будет у нас первая на округе невеста!

— Угу, — отозвалась та ворчливо. Уже отмотала от рулона ткани на сажень, завернулась в нее с головой, принялась крутиться и себя оглядывать со всех сторон. — У нас на всю округу три невесты — ты да я, да та медведица… Вот кабы в столицу мне бы…

Кошель с червонцами Яга приняла с суховатой благодарностью. Впрочем, отказываться не помыслила. Пересвет так и не понял — то ли слегка оскорбилась подарком, то ли не принято у ведьм деньгами оплату брать. На будущее себе самому велел запомнить — отдариваться исключительно тканями. Права оказалась матушка, хоть он и не сразу ей поверил. Мда, женская душа потёмки — как тут не порадоваться, что женат на парне!..

Однако сразу после чаепития пришлось царевичу и в этой мысли усомниться. Немножко засомневаться — но всё же.

Дата добавления: 2015-09-01