Охота на жар-птицу 22 страница

Царевич вернулся быстро — брякнул на стол перед супругом найденные во дворцовой библиотеке книги:

— Ты ж, наверное, опять до утра читать будешь? Вот и я тоже! За компанию!

Тот посмотрел на новенькие кокетливые переплеты — франкийские и альбионские баллады о рыцарях и вурдалаках.

— Кто такие вурдалаки? — уточнил нихонец непонятное слово.

Пересвет покраснел, пробормотал что-то неразборчивое. Опомнился — поскорей забрал книжки, пока Ёж не успел заглянуть в тексты или полюбоваться на кровожадные миниатюры.

Против ожиданий, Кириамэ нынче заснул очень быстро. Сперва книга благополучно улеглась ему на грудь корешком вверх. Потом рука медленно стала сползать вниз по свесившемуся одеялу, однако упрямые пальцы не отпускали обложку из толстой мягкой кожи до последнего. Но наконец, книга выпала из руки на пол, преодолев каких-то пару вершков. Пришлось Пересвету, который внимательно следил за супругом через приоткрытую дверь, выбираться из постели, идти гасить свечу, поправить одеяло, подобрать томик и положить к изголовью.

Сам царевич спать этой ночью не собирался. Вернее, он улегся в кровать, но предусмотрительно положил к канделябру пару запасных свечей и вооружился книгами про оборотней.

Истории оказались одна чудовищней другой. В тишине, в темноте, при колеблющемся тускловатом свете читать было одно мучение. Хорошо, что его личный оборотень был нисколько не похож на описываемых монстров.

Пересвет отложил очередную хронику кровавых убийств. Скрестив руки на груди поверх одеяла, вздохнул. Для успокоения напомнил себе, какие чудесные ушки и сколь роскошный хвост появлялись на его принце — куда этим франкийским лесным чудищам со своими драными шкурами! Да если бы храбрым рыцарям противостояли такие очаровательные оборотни, понятно, на чью сторону склонились бы симпатии читателей и самих авторов.

Заверив себя, что книжки эти — суть бессмыслица и бесполезная выдумка, не имеющая ничего общего с действительностью, царевич сердито дунул на фитилёк свечи.

Но в темноте не вытерпел: поворочался, повздыхал — и вылез всё-таки из одинокой постели, босиком прокрался к спящему супругу.

Так и есть! Принц по привычке, уже отлично знакомой царевичу, натянул одеяло наверх, скомкал — а пятки опять высунулись наружу, голые и холодные! Пересвет укрыл хорошенько, подоткнул края. Невесомо чмокнул в мягкие губы. И бесшумно удалился.

Разбуженный украденным поцелуем, Кириамэ сладко потянулся, повернулся на другой бок. Улыбнулся, сам не понимая чему. И, укрывшись до ушей, нырнул обратно в сон. А ноги с блаженным вздохом высунул в прохладу.

За окном несмело начинался хмурый рассвет. По переплету ставень забарабанили капли дождя.

Перед крыльцом терема сонно переругивались слуги, запихивая молодецки храпящего владыку в карету. Как ни упрашивала царица оставить его святейшество отоспаться в покое — заутренний молебен не отменишь! Хоть похрапывая в кресле, а патриарх там присутствовать обязан.

Из-за разошедшегося в полную силу ливня, наступившее утро показалось не светлее поздних вечерних сумерек. Да и спалось под перестук дождя замечательно.

Кириамэ открывал глаза, снова жмурился, точно ленивая кошка. Успевал заметить, что дождь всё льет и льет — значит, тренировка в саду на сегодня отменяется. К радости Пересвета, у которого наверняка еще после вчерашнего занятия все мышцы ноют.

Кстати, через приоткрытую дверь между комнатами, Ёж успевал в мгновения полудрёмы увидеть и царевича: проснулся рано, но не смел вставать, чтобы не разбудить скрипом кровати, шагами, шорохом... Оставался в постели, уперив скучающий взор в строчки нудной поэмы. Да и странички переворачивал медленно-медленно, осторожно-осторожно, чтобы не дай боже зашуршать…

Удостоверившись, что его сон под тщательной охраной, Ёж вновь проваливался в невесомость спутанных видений. Полнолуние миновало, можно позволить себе больше не бояться… А враги? Да в каком же дворце их не бывает? Нет, врагов нужно ловить на свежую, выспавшуюся голову…

Утро выдалось очень долгим.

И продлилось бы, пожалуй, до ужина, если б ближе к обеду не явилась навестить их матушка-царица.

Пересвет зашипел «Тццсс!» на отворившуюся дверь, словно разъяренный кот, отгоняющий посягателей от своей пушистой возлюбленной. На что матушка удивленно приподняла брови под самые рюшки ночного чепчика. Улыбнулась и отмахнулась от сына рукой, точно от комарика. На цыпочках (половицы тоненько поскрипывали, отчего царевич морщился, как от зубной боли) подошла к кровати. Поглядела на пустующую половину постели, изумилась громким шепотом:

— А где ж Ёжик-то?

Тихо говорить Василиса Никитична не умела, уж такую имела особенность голоса.

Пересвет молча кивнул на дверь в смежную горницу.

— А вы что ж, поссорились? — изумилась еще больше и громче матушка.

— Нет! — сердито отозвался царевич. — Просто у него пятки вечно холодные, он под меня их во сне подсовывает! Вот и разошлись по разным кроватям!

— Нани? — хрипловато откликнулся принц, успевший, разумеется, проснуться. Не совсем проснуться, правда, наполовину или того меньше…

— Неправда, что ли? — повысил голос Пересвет.

— Ах, значит так? — сел на постели встрепанный Ёж, протер кулаком слипающиеся глаза. — Ну, тогда… А он, матушка, храпит!

— Да что ты говоришь! — обиделся Пересвет.

— Мальчишки, не ссорьтесь спозаранку! — попыталась воззвать к миролюбию матушка.

А сама-то довольна! Если мальчишки разошлись по разным постелям, может, скоро вообще разведутся? Найдут себе девушек по сердцу? Женятся, как нормальные люди, обзаведутся детишками?.. Мысль материнская была быстрокрыла и скора на преждевременные выводы.

— Да не вставайте, я только проведать вас зашла, — остановила Василиса Никитична их не слишком-то охотный порыв. Неприлично как-то валяться в постелях в присутствии государыни, но уж ежели царица сама приказывает, отчего бы не плюхнуться обратно? — Поди, вам спать не дали? Старичье-то наше! Бес им в рёбра. Песни горланили, пока не осипли!.. А Берендей, главное, перед тем как захрапеть, мне и говорит: утром сходи сама к мальчишкам, погляди, всё ли у них ладно! И чего вот ему с пьяных глаз примерещилось, интересно? Ну, а я-то что? Муж велел — я пришла вот! — она засмеялась. Пока говорила, прошла к Ёширо в комнату, присела на краешек софы, ласково погладила по плечу, по распущенным серебряным прядям.

Вдруг вспомнила, охнула — в широкий рукав своего кадайского халата, как в безразмерный карман, запустила руку:

— А ведь как сердце подсказывало! — Царица вытащила пару белых пуховых носок собственноручной вязки, подарила принцу: — Вот! Чтобы ноги в тепле держал и холодными пятками Пересвета не будил! — Она снова засмеялась.

Пришлось принцу выбираться из одеял-подушек, примерять подарок. Носки пришлись в самую пору — и даже не колючие. Пушистые, мягкие, с рельефно вывязанной косицей по щиколотке. И на пальцах носок предусмотрительно оказался разделен надвое, как у традиционных нихонских — чтобы сандалии надевать. Милая предусмотрительность, хотя принц теперь всё больше предпочитал сапоги разнообразных фасонов.

От искренних слов благодарности матушка отмахнулась, посмеиваясь:

— Душегрейку из верблюжьей шерсти на тебя довяжу — вот тогда спасибо скажешь! — заявила она. — Зимой-то больно хорошо будет!

— Из верблюда? — скривился Пересвет, тут же припомнив свои нелюбимые детские вещички матушкиного рукоделия. — Колоться же будет!

— Не будет! — отрезала строгая родительница. — Не наговаривай. — И снова с нежной улыбкой повернулась к зятю, который в отличие от разбаловавшегося сына, никогда не перечил. — Я что еще пришла сказать-то! Спасибо тебе, Ёжик, от Берендея Ивановича.

— За что? — изумился Пересвет. Закутавшись в одеяло, слез с кровати, прошлепал через комнаты — и, подвинув принца, уселся рядышком на софе, забрав «под крылышко» заодно и мужа.

— Отец давно на кухарок ворчал, — пояснила матушка, чуток смутившись своеволием сына и кротостью зятя, принявшего его заботу, как должное. Нарисованные шустрой фантазией заманчивые картины будущего стремительно меркли, стираемые очевидной действительностью. — Ругался, что ленивые бабы с утра до вечера готовы сковородки впустую драить, а готовят изо дня в день одно и то же. Надоело ему, понимаешь ли, скучно! А теперь, благодаря тебе, Ёжик, поварихи у нас оживились, творчески подходят к делу. Чтобы тебе, привередливому, угодить, так стали вкусно готовить — пальчики оближешь! И каждый день что-нибудь новенькое придумывают. Берендей всё пробует, всё нахваливает! Вот лишь опасаюсь теперь, как бы не растолстел до борова.

Пересвет заверил матушку, что Ёжик покапризничает еще пару деньков — а дальше кухаркам придется за рыбные блюда браться, видимо. Матушка пожала плечами, не имея предубеждений против рыбы. И поспешила на кухню, предупредить, чтобы сходили на базар — аккурат пару дней на томление в рассоле рыбе ж потребуется!

— Долго ты собираешься взаперти сидеть? — Пересвет нахальным образом разлегся рядышком, плечом к плечу. И книжку свою вровень с его положил. Точно школяры малолетние. — Полнолуние-то вроде прошло вчера. Может, хватит прятаться?

Принц фыркнул — как тут спрячешься, если постоянно кто-нибудь к ним наведывается! Не отрывая глаз от следующего томика своего бесконечного романа, поднял ладонью волосы надо лбом, показав синяк:

— Пока не сойдет.

— Так закрась! — не отлипал царевич. — Или у тебя румяна-пудра кончились? Так ты только скажи — я в городе куплю. У Забавы спрошу, какие тут у нас самые хорошие продают.

— Спасибо, у меня еще остался достаточный запас.

Пересвет испустил тяжкий вздох.

С нахохлившимся Ёжиком сидеть было скучно. Тот, конечно, ворчал, что вовсе не болен и сидеть с ним целый день нет необходимости.

А лежать было еще неудобнее — хотелось притиснуть, приласкать, целовать…

Пересвет с силой потер уши ладонями и попытался сосредоточиться на раскрытой перед глазами книге.

Куда еще податься царевичу? У матушки, в обществе тёток-нянек чаи гонять? Нет, еще один день у него терпения не хватит их бабскую болтовню выслушивать. Сопливые и постоянно болеющие дети-внуки-племянники; прорехи на дорогих платьях, которые испортили прачки и загубили белошвейки; обиды на мужей, не уделяющих должное внимание стареющим, склонным к брюзжанию супругам... Нет, увольте. Лучше книжки в молчании читать.

Нет, он, разумеется, уже успел погулять по терему. Дождь не думал закругляться, так что тренировки в саду сегодня так и не случилось. Поэтому Пересвет, поразмыслив, решил потратить полдня на разведывание обстановки в людных местах родного дворца, как то: кухня, конюшня, швейная мастерская на материной стороне… К горничным царевич, понятное дело, не решился сунуться — девки знали-то много! Но слишком говорливы, смешливы, от них только с головной болью уйдешь. Сами из тебя все сведения вытряхнут, опомниться не успеешь!

Зато на кухне его встретили тепло, порывались накормить вкусненьким. Поварихи все были тетками в годах, все знавали его еще бесштанным мальцом. Им польстило внимание царевича: хочет знать, как у них тут жизнь текла, пока его по чужбинам носило? Надо же! Необыкновенной заботливости мальчуган вырос! Да как возмужал, похорошел!..

К сожалению, от кухарок толку не было. Не заметили они в жизни дворцовых обитателей никаких особых изменений. Разве дядька Патрикей больше обычного пить стал. И Светополк тоже излишне пристрастился к зеленому змию. Да это разве новость? С этим пускай матушка разбирается, это ее забота домочадцам мораль читать.

На конюшне никого подозрительно не видали, ничего не слыхали. Да и пахло там малоприятно — Пересвет не задержался надолго, чтобы не пришлось смывать запахи в бане, иначе ведь супруг в постель не пустит…

Только мальчишка, помощник чистильщика, отозвав в сторонку, заявил, будто бы видал и довольно часто, как богатыри из дворцовой стражи и еще какие-то дюжие мужики кучкуются позади каретных сараев, что-то обсуждая на приглушенных тонах. За эти сведения Пересвет подкинул мальчишке монетку. Впрочем, историю с богатырями посчитал делом уже не актуальным — ведь среди молодцев мальчишка не приметил узкоглазых иноземцев.

— Кадайцев-то? — тряхнул вихрами сообразительный малый. — Неа, кадайцев давно не видал. Аккурат как вы укатили за границу — так они и перевелись в скором времени, перестали шнырять по округе. Войславы Берендеевны, видать, напугались, как она лихо на пару с вашим благоверным их дубьем раскидывала по саду, направо и налево!.. Я не вру, Берендеевич, вот те крест во всё пузо. У Изяслава Панкратьевича спросите, если он от простуды очухается — подтвердит слово в слово. А ваш муженек-то вправду от кадайского сглаза побелел? Или брешут люди?

Сплетню о том, что нихонского принца якобы прокляли кадайские колдуны, отчего он поседел не по возрасту и в полнолуние волком на луну воет, поэтому давеча ходил собороваться к самому владыке — сие повторили Пересвету и в швейной мастерской. Матушкины любимые белошвейки были поистине кладезем столичных слухов. Оказалось, в народе действительно поговаривали, будто Кириамэ на самом деле сам колдун и зачаровал всё царское семейство. Но как только люди увидали его в храме, на утренней службе, а потом еще на улицы просочилась весть, что царевич с венчанным супругом долго просидели в гостях у самого патриарха да распивали вместе с ним вино! Вот тогда мнение народа касательно зловредности нихонца противоположно переменилось. Теперь все уверовали, что принц-чародей всеми силами защищал свою новую родину от супостатов (оттого его долго было не видать во дворце), а получив проклятие — превратился в оборотня. Да не в простого вурдалака — а перевёртыша! Днем он — красивый юноша. А ночью — соблазнительная девица! Самые смелые языки утверждали (и не краснели, паразиты!), будто Пересвет наградил своего муженька ребеночком! Ночью, естественно. А что делать бедолаге днем, когда тот оборачивался парнем? Куда пузо девать? Ужо, говорят, под шелковыми хламидами виднеется! Оттого и есть ничего не может, тощает день ото дня! А как ему быть, коли рожать приспичит тоже днем? Эдак же помрет, несчастный, верной смертью! Оттого, кстати, и угрожал царю в собственном государевом кабинете — мол, сам себе саблей живот взрежу!..

Конечно, белошвейки хохотали в голос, пересказывая бредни царевичу. Тому же было не до смеха. Мало что почти всё, происходившее во дворце, рано или поздно оказывалось достоянием гласности, так всё наизнанку было вывернуто и переиначено так, что тошно делалось! Мастерицам смех — уж они-то знали, что нихонский принц никакая не девица, на примерках убедились. Да кто ж в народе хочет знать правду, если кривда куда интереснее и кровь будоражит?

Пересвет пожалел нервы мужа. Когда пришел в покои, не стал ничего рассказывать.

Наоборот — сграбастать в охапку, обнять и никуда никогда не отпускать захотелось еще сильнее, до зубовного скрипа!..

Но царевич не смел. Из последних сил придерживал загребущие конечности при себе.

— Дарёна приходила, пока меня не было? — уныло спросил Пересвет.

— Приходила, — откликнулся принц.

Царевич вздохнул, перелистнул страничку.

Ёж покосился на него. Но промолчал.

Молчание повисло тяжелое, многозначительное. Хоть катаной пили.

— Что? — не выдержал первым Пересвет.

— Не станешь допрашивать меня на счет еды? — усмехнулся Ёж.

— Нет, — буркнул царевич.

Ёж удовлетворенно повел плечами. Уткнулся в книжку.

Встрепенулся, когда, спустя долгие несколько минут, царевич выдал:

— Ты ведь всё равно скажешь, что целый день валялся в постели, поэтому совсем не проголодался.

— Хорошая мысль, — одобрил принц. Заправил свесившуюся прядь за ухо, снова отвернулся.

Снова вздрогнул от неожиданности:

— Как есть беременный, — негромко, в сторону, проворчал Пересвет. — Верно люди говорят. Такой же капризный.

— Что? — не поверил, так ли расслышал, Ёж.

— Чего что? — прикинулся дурачком Пересвет, струхнув. Вот же, не прикусил вовремя язык! И как теперь выкручиваться?!

— Что ты сейчас сказал? — спросил принц.

— Я? — как бы задумался царевич. — Хм… А… Ну, это… Временный?

— Временный?

— Ну да, — кивнул Пересвет. — Я это про то, что… хм… Да, уже не важно.

Кириамэ смерил его взглядом. И сделал вид, будто поверил.

На счастье царевича, Ёширо торопился дочитать несколько последних страниц очередного томика его нескончаемого нихонского романа.

Пересвет следил за ним внимательно — украдкой косился, не боясь окосеть. И когда Ёжик тихонько фыркнул, удивленный несусветностью закрученных перипетий сюжета, и собрался уже захлопнуть книгу, чтобы взяться за следующую — Пересвет ловко выдернул томик у него из-под руки.

— И чего у тебя там такое интересное, что ты оторваться не можешь? — полюбопытствовал царевич.

Кириамэ ругаться не стал. Облокотился о подушку, любуясь, как супруг пытается найти начало.

— Переверни, — посоветовал принц. — У нас книги с другой стороны открываются, не как у вас.

— Еще скажи, что и читать надо ваши книги не по-человечески, а справа налево! — проворчал Пересвет.

— Именно так, — кивнул Ёж.

Пересвет сперва не поверил — но титульный лист с большими иероглифами и красной квадратной печатью автора нашел именно на последней странице, которая оказалась первой. Вот странный народ, ей богу…

На каждом развороте книги была одна страница с текстом — столбики замысловатых значков, и одна страница с картинкой — тонко выписанная миниатюра. Человечки с глазками-запятыми, в ярко раскрашенных одеждах, с длиннющими широкими рукавами, на которые можно запросто наступить, не заметить и грохнуться…

— Это кто? — ткнул пальцем в одного человечка царевич.

— Главный герой, — охотно пояснил Ёж. — Зовут Хироёши. Он принц.

— Ну, ясно, что не крестьянин, — проворчал Пересвет. — Про крестьян никто романы писать не станет…

Чем этот нарисованный принц отличается от нарисованных придворных дам, сразу догадаться было сложно — та же кругленькая ухмыляющаяся рожица. И наряд такой же. И прическа из длинных черных волос до пяток.

— Хироёши? — повторил Пересвет. Что-то в этом имени заставило напрячься. Вроде бы Ёширо и Хироёши — совершенно разные имена, ничего общего. Но звучание как-то… настораживало? Ну да мало ли…

Обилие картинок в книжке могло рассказать о содержании, пожалуй, не хуже, чем сам текст.

— Ох, как неприлично-то такое рисовать… — загляделся на одну из миниатюр царевич. — Да с подробностями прописали… Отец Федор, если бы увидал, его б кондрашка на месте хватил бы.

— Поэтому я не хотел бы их никому показывать, — улыбнулся Ёжик. — У вас при дворе не принято такие романы читать.

— Да уж, лучше оставить их под периной, — согласился Пересвет. — Таких книженций у нас во всём тереме правда не найдешь. Да у нас вообще читать не любят. Всё больше сказителей слушают или сплетни распускают… Мда… А судя по картинкам, чтение весьма занятное. Сколько же у тебя таких тетрадок?

— Брат прислал полное собрание глав — пока что полное, восемьдесят четыре тома. Каждое полнолуние при дворе происходит чтение новой главы — в торжественной обстановке, под игру на сямисэне, автор сама нараспев декламирует текст... Поверь мне, это самые приятные вечера во дворце.

— Неужто без выпивки обходится? — прищурился Пересвет.

— Конечно же не обходится! — рассмеялся принц. Растянулся на кровати, обнял подушку: — Слушаем, пьем сладкое сакэ, любуемся на луну, на освещенный серебристым сиянием сад… Потом до утра обсуждаем, спорим. Иногда по просьбе императора или своих друзей автор вносит правки — ведь потом эта глава разойдется в списках по всей столице и отправится в провинции к губернаторским женам!.. — Похвастался: — Узнав, что император собирается отослать гонца в Тридевятое, автор поторопилась и специально для меня написала две главы заранее! Сама же сделала для меня список, безупречным каллиграфическим подчерком — чтобы писцы не проболтались раньше времени о сюжете. Представляешь? Так мило с ее стороны. Если бы мы с тобой не уехали в Тюриль, я мог бы прочитать эти главы раньше, чем сам император! Брат обещал не забывать присылать мне новые тома, хотя бы раз в полгода. Мне правда было бы жаль, если бы я не смог дочитать эту историю до конца.

Он улыбнулся так мягко, глядя в пустоту перед собой, что у царевича сердце защемило — а ведь скучает по родине, как бы ни отнекивался. В то же время Пересвету стало немножко обидно: неужели ему здесь, с ним — хуже, чем было там? И за эту нелепую мысль тут же сделалось стыдно: как бы его тут ни любили, здесь всё равно чужбина, а там — дом родной, где родился и вырос! Как же не скучать-то.

— Погоди, одна глава — это один том? — уточнил Пересвет, борясь с желанием бросить книжку к лешему — и сграбастать мужа в охапку, притиснуть к груди… Нет, нельзя. Надо держаться, сколько сил хватит. А то ведь опять начнет кукситься, бубнить о безумии оборотня да сбежит на софу. — Если у тебя этих книжек восемьдесят с лишним штук, а каждую пишут по месяцу — так что ж получается? Это когда же ваша фрейлина роман начала сочинять?

— Когда ее позвали на службу во дворец. Ей в тот год исполнилось шестнадцать. А первая глава этого романа была подарком на мое тринадцатилетие, — снова похвастался Ёжик с довольным видом. Ну еще бы — не каждому принцу такую длинную эпопею на день рождение дарят!

— А этот герой, принц Хироёши… — задумчиво листал странички Пересвет. — Эх, вот ведь бабник настоящий!

— Угу, еще какой бабник! — хихикнул Ёжик.

— Он списан с кого-то? — с подозрительностью уставился на муженька царевич. — На самом деле есть такой человек?

— Нет, что ты! — отмахнулся с искренним смехом Кириамэ. — Он выдумка. С ним постоянно происходят невероятные события. Столько приключений ни одному человеку не пожелаешь пережить! Да и вряд ли настоящий человек, из плоти и крови, а не из бумаги и чернил, сможет выдержать такие испытания. Впрочем, она как-то призналась по секрету, что позаимствовала некоторые черты у известных при дворе личностей.

— Да ты что? — выгнул бровь царевич. Черт… Его принц такой хорошенький, когда вот так улыбается, не хмурится. Немудрено, что вдохновлял фрейлин на бесконечные поэмы! Настроение у Пересвета было какое-то странное: то ли гордиться мужем, то ли злиться. Но злиться на прошлое — не верх ли глупости?

— …Кое-что взяла от моего деда по отцовой линии, как о нем рассказывают придворные старухи. Но те вообще любят приврать о бурной юности, чтобы себе цену набить, — невозмутимо продолжал Ёжик, упрямо делая вид, будто его персона тут совершенно не при чём. — Наши вельможные мужи своими похождениями тоже ее вдохновили. Да мало ли что может питать воображение, верно? Впрочем, этот роман в провинции почитается как достовернейшее собрание сплетен о столичной жизни! Только представь: небылицы, написанные для развлечения императорской четы, в которых капля истины на море фантазии — люди принимают за чистую правду!

— В провинции тоже ведь интересно знать, как живет столица по ночам, — поддакнул Пересвет.

Кириамэ принес на кровать стопку книжек, которые еще сам не успел прочесть, стал раскладывать по порядку.

Листая, рассматривая картинки, царевич поглядывал на супруга со всё большим и большим подозрением.

— А что сплетни… — проворчал Пересвет, подумав о новостях, что наслушался от белошвеек. — Народ иной раз так вывернет правду наизнанку, нарочно не придумаешь! Сплетники — что многоголовая гидра, такое завернут, что писателям даже с самой буйной фантазией ввек не додуматься, с одной головой-то…

Ёжик поглядел на него внимательно, но ничего не спросил. Нашел следующую главу, снова улегся рядышком, собираясь погрузиться в чтение.

— То есть, — Пересвет развернул перед глазами муженька картинку, где был изображен герой, застигнутый в постели с очередной фрейлиной. Умопомрачительное сплетение тел, как только не вывихнули себе что-нибудь в порыве страсти! — Ты хочешь сказать, что вот это — неправда?

— О, это же Акина! — не удержался, ахнул принц. — Как похоже получилась! Смотри, даже родинку на бедре не забыли нарисовать!..

Пересвет нахмурился. А Ёжик и бровью не повел! Принялся листать страничку за страничкой, восторгаясь искусством художника: мастер-де несколькими характерными штрихами умудрился сделать из простой картинки узнаваемый портрет!

— Так ты ж утверждал, что всё это выдумка? А дамы — тоже выдумка? — грозно нахмурился Пересвет. — Или выдумка то, что на самом деле они не были любовницами принца Хироёши?

— Да нет, конечно же! — произнес Кириамэ, удивляясь его непонятливости. — Они не могли быть его любовницами, потому что принца Хироёши на самом деле не существует. Да и не они это были, а совсем другие дамы. Гляди-ка! И Саюри сюда попала!..

— Как это? — не уяснил экзотическую логику царевич.

Пересвет даже запыхтел от досады: чертики в глазах, веселится, вспоминая разгульную жизнь!

— Все эти дамы прописаны здесь шутки ради, — без тени смущения пояснил супруг. — В их добродетели никто из осведомленных читателей не усомнится. Например, у этой фрейлины на носу большая бородавка, видишь? Она в действительности еще и мохнатая, брр… — Он перелистнул несколько страничек, показал на следующей картинке: — А у этой глаз кривой. Вот эта хромая. Эта — слишком стеснительна, она от одного взгляда на меня падала без чувств. Как с такой можно объясниться? Я даже не говорю о том, чтобы в постель с нею лечь! Нет, истинные возлюбленные героя романа прекрасно знакомы с автором — и за определенное вознаграждение к обоюдному удовольствию заранее откупились от огласки и вечного заточения в строчки прозы.

— Корыстные у вас там писательницы, — не одобрил царевич.

— Очень образованные дамы, — со смешком возразил Ёж. — Зато некоторые фрейлины, которым по каким-либо причинам не повезло заполучить именитого любовника, наоборот просят автора вставить их в роман! Конечно, тех, кто знает настоящее положение дел при дворе, подобными уловками не обмануть. Но за пределами дворца эти дамы получают громкую славу! И иной раз довольно успешно выходят замуж.

— Ну и ну! — только и вздохнул Пересвет.

Кириамэ усмехнулся. Его откровенно забавляла внезапно проснувшаяся в муженьке приверженность к строгой морали.

— Только издалека кажется, будто жизнь фрейлин полна золотого блеска и райских утех. На самом деле дни тянутся скучно и серо. Развлечься на женской половине дворца особенно-то нечем. Поэтому продолжение романов все ждут с таким нетерпением. Наши фрейлины обожают романы! Они обожают заводить романы, не меньше они обожают писать романы. А чем еще заняться дамам? Не политикой же! Хотя есть и такие, конечно. С ними даже министры не стесняются советоваться.

— Ну да, верно, — согласился царевич. — А наши дамы любят вязать варежки внукам…

Он взял еще один из томиков наугад. Насупился. Стал с глубокомысленным видом разглядывать картинки.

Ёжик заявил, что без перевода он вряд ли что-то поймет — поэтому свою книжку оставил и пододвинулся совсем близко: плечом к плечу, бедро к бедру, нога к ноге… Вот только разве ногу на него не закинул! Обвил бы уж, коленка к коленке, щиколотка к щиколотке, чего уж стесняться-то? Пересвет попытался отодвинуться, заикнулся, будто хотел всего-навсего полистать, посмотреть картинки. Ощущать тепло его тела буквально во весь рост — но не разрешать себе прикоснуться в ответ… Супруг не слушал ворчания. Склонил голову к его плечу, принялся переводить, пояснять:

— Это последняя пока что глава, ее как раз читали при дворе в это полнолуние. Так, о чем же тут?.. — Кириамэ пробежался глазами по столбикам иероглифов. Потянулся, перевернул страницу, при этом свою руку положил поверх руки царевича, да так и оставил, будто ничего не замечая. — Хм, я так и думал, что она именно об этом напишет. Не удержалась всё-таки! Забавно… Итак, принц Хироёши больше не может счастливо продолжать свои ночные похождения по спальням женской половины дворца, потому что ко двору прибыла теща императора. Она давно тайно влюблена в нашего героя. Но только сейчас решилась открыть свои грешные чувства. Хироёши не нравится ублажать старух. Поэтому он бежит и прячется…

— Что-то мне это напоминает! — хмыкнул Пересвет, покосившись на прильнувшего к нему Ёжика.

Тот поднял честные глаза:

— Ты же знаешь, у меня с матерью жены брата было всё совсем не так!

Пересвет покраснел — не столько от укора в глазах супруга, сколько от ощущения его легкого дыхания на своей щеке.

Его губы так близко… Глаза смеются, в синих омутах лукавые чертики резвятся… Интересно, Ёжика развеселил сам роман? Или то, с каким выражением Пересвет разглядывал нарисованных любовниц героя-развратника?

Вот зачем он сейчас так притиснулся к царевичу? Испытывает на крепость его терпение? Хочет лишний раз удостовериться, можно ли ему доверять? Мол, если запретил ему себя лапать, то пускай как хочет, а держится из последних сил, пока не получит разрешения? Или нарочно провоцирует, потому что сам хочет, чтобы тот захотел первым, потому что принц не хочет сам начинать первым, а ждет, чтобы начал Пересвет?.. Царевич моргнул, прогоняя легкое головокружение. Слишком сложные мысли в голове завертелись!..

А Ёжик с невинным видом листал странички, скромно опустив густые ресницы…

Как есть — провоцирует.

Дата добавления: 2015-09-01