Глава 33. Виктория даже отшатнулась.

Виктория даже отшатнулась.

Рауль ее предал. Все-таки похвастался, что она капитулировала. Рассказал о том, чем они занимались вдвоем. И это после того, как он пообещал, что об этом никто не узнает.

– Мистер Лоренс сказал вам, что мы?.. – Она проглотила ком, образовавшийся в горле. Она не могла произнести это. – Ваш король сказал вам, что…

– Нет! – поспешила заверить ее Хейда. – Он не говорил нам. Он не какой-нибудь мерзавец. Но ему и не нужно было ничего говорить. Он улыбался и радовался. Он насвистывал, когда уходил. Поэтому мы догадались…

Просперо многозначительно ухмыльнулся.

Виктория окинула взглядом комнату: все улыбались.

Они не вели себя неуважительно. Несколько человек поклонились ей, а некоторые другие приложили руки к груди. Они радовались тому, что она сделала Рауля счастливым. Они, как видно, не знали, что в Англии стать любовницей мужчины без брака было позором.

Зная, что людям Рауля все известно об их связи, Виктория с трудом могла стоять здесь и смотреть всем в глаза. Но и убежать она тоже не могла. Это было бы недостойным поступком. Нет, ей нужно было оставаться здесь и выполнять свою работу. И она осталась и показала им, как нужно кланяться, приседать в реверансе и здороваться с высокородными господами. Она закончила урок, хоть и страдала от унижения.

Через час она их распустила – на большее у нее не хватило сил. Когда она уходила, было видно, что она расстроена. Хейда неожиданно спросила ее, не хочет ли она посоветоваться с поваром относительно меню ужина.

Виктория удивленно уставилась на нее:

– Конечно, нет! Зачем мне это делать? – Она подняла руку, чтобы прервать дальнейшее обсуждение. – Я не хочу об этом знать, – сказала она, потому что меню ужина утверждает хозяйка дома, а она выступать в этой роли не желала. – А хочу я прогуляться на свежем воздухе.

– Думаю, что вы расстроились из-за того, что поняли, что теперь ваша жизнь больше не принадлежит только вам, – сказала Хейда.

Она говорила убедительным тоном, словно объясняла ребенку прозу жизни.

– Нет, она все так же принадлежит только мне!

Хейда улыбнулась:

– Послушайте меня. Мы, морикадийцы, являемся людьми Сейбера, его оркестром, которым он дирижирует. Мы играем свои партии и получаем такую нежную мелодию, от которой на глазах появляются слезы. Но мы ждем того момента, когда на своих местах в центре сцены появятся главные певцы. Всеобщее внимание привлекают голоса героя и героини. Но так и должно быть. Именно для этого мы ходим в оперу. Мы хотим услышать нашу музыку, мы хотим знать, что помогали поставить оперу на сцене, но мы хотим услышать и голоса певцов, исполняющих арии, когда внимаем им в благоговейном восторге.

– Ты хочешь, сказать, что я исполняю здесь одну из главных партий? – спросила Виктория.

– Не имеет значения то, что я говорю и чего не говорю. Вы таковы, какой рождены быть.

– Нет!

Виктория не хотела слышать то, что ей говорила Хейда. Она не хотела быть в центре сцены. И почему это Хейда строит из себя мудрую женщину? Одно лишь то, что ее едва не убили, когда она была совсем юной, и что, очнувшись, она обнаружила, что ее мир разрушен и все изменилось, еще не дает ей права лезть с советами и считать, что Виктория от этого успокоится. Виктории нравилась ее жизнь такой, как она есть. Да, ей приходилось полагаться только на себя, но зато никто ее не разочаровывал. И она тоже никогда никого не разочаровывала.

Как никто и никогда не говорил ей, что у нее нет голоса, чтобы петь.

Виктории отчаянно захотелось побыть одной.

– Пойду-ка я пройдусь, подышу свежим воздухом.

Хейда, кажется, поняла, однако ответила не сразу.

– Прошу вас, будьте осторожны. Вы и представить себе не можете, сколько в лесу опасностей.

Виктория не стала ждать, пока Хейда передумает. Она надела соломенную шляпку и торопливо направилась к двери. Один из лакеев бросился открывать перед ней дверь. Она вышла во внутренний двор. Потом, словно опасаясь, что ей это запретят, она прошла по подъемному мосту и вышла за ворота.

Никто и не попытался ее остановить. Никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Она стала человеком, которому они доверяли. Она стала одной из них.

И ей было нужно прогуляться. Ей требовались свежий воздух, уединение и возможность успокоиться.

Она не бывала за воротами замка с того самого дня, как ее привезли сюда. С того момента она видела лишь ту часть окружающего мира, которую можно было рассмотреть из окна. Где-то неподалеку слышались пыхтение и звуки ударов – это мужчины оттачивали приемы ведения рукопашного боя. Немного подальше она услышала звуки стрел, поразивших цель, сопровождаемые мужскими поощрительными криками, а также несколько выстрелов из огнестрельного оружия. Она повернула в другую сторону и углубилась в лес.

Лес был густым и зеленым, нетронутым альпийским Эдемом. Сосны протягивали к небесам свои колючие руки, а окружающая тишина была похожа на объятие.

Оставив замок далеко позади, Виктория пошла по тропе к холму, похожему на каменное колено. Она видела солнце, сияющее над головой, и, привлеченная теплом и светом, стала взбираться по крутой тропинке. Ее одежда гувернантки была достаточно надежной, чтобы выдержать прикосновения цепляющихся веток, а практичная обувь позволила быстро совершить восхождение. Добравшись до вершины, Виктория хоть и тяжело дышала, но чувствовала себя победительницей. Она взглянула на открывавшийся вид, и у нее перехватило дыхание. Девственный лес и горы тянулись до ярко-синей линии горизонта. Они были величественными, и от них веяло покоем. Вдалеке в небе парил ястреб.

Виктория нашла какой-то валун – большой обкатанный кусок гранита персикового цвета – и уселась на его нагретую солнцем поверхность. Тревога, которую она чувствовала, мало-помалу прошла.

Она приложила руку к груди. Ее сердце перестало бешено колотиться и теперь билось в обычном ритме. Она почувствовала себя… почти нормально, как будто с нее сняли груз слишком многих ожиданий.

После смерти отца, с того ужасного дня, потерявшегося в тайниках ее памяти, она была одна, ни с кем по-настоящему не связанная, и никто не нес за нее ответственности. Нельзя сказать, что она не любила мать и своих братьев и сестер, и они любили ее, но в любой критической ситуации она всегда оказывалась в стороне от них. Отчима Виктория ненавидела. В школе у нее, конечно, были друзья, но она все равно не была в центре чьей-то жизни.

И вдруг она стала важным лицом. Оказалась в центре.

Как это Хейда назвала ее? Одним из главных певцов. Героиней.

Нет. Нет! Виктория приняла решение отдаться Раулю вовсе не поэтому, а потому что… Ну что ж, просто потому что. Без уточнения. Но это решение не означало, что она станет еще и каким-то руководителем или вдохновителем людей Рауля в течение последующих нескольких недель. Ей никогда и в голову не приходило, что она останется здесь во время революции и после нее. Эти простые морикадийцы придают слишком большое значение ночи, которую она провела с Раулем. Но они не делали бы этого, если бы Рауль не был так счастлив!

Она не знала, как решить эту проблему. Люди Рауля были столь решительно настроены на достижение своей цели, что готовы были пожертвовать чем угодно ради победы. Они все время готовились. Они шпионили, они интриговали. Хотя большинство из них думали, что это глупо, они учились этикету. А самое главное, они знали, что могут умереть, знали, что их семьи в опасности, но верили, что мир, который они построят, будет лучше, чем мир нищеты и страха, в котором они живут сейчас.

И что ей было делать? Хныкать о том, что она не хочет брать на себя ответственность, которую они на нее возлагают? Просить их снова стать неотесанными варварами, чтобы она не полюбила народ, который умышленно лез на линию огня? Сказать Раулю, что ему необходимо остаться живым и здоровым, потому что…

Потому что – что?

Не имеет значения. Она не могла ничего сказать Раулю. Он не стал бы слушать.

Ее заботы о себе не шли ни в какое сравнение с его заботами о благе своего народа.

Она не хотела быть героиней. И уж наверняка не заслуживала того, чтобы стать героиней.

Но сейчас у нее не было выбора. Она вернется в замок и будет играть свою роль. А когда начнется революция, уедет из Морикадии и больше никогда не оглянется назад.

Приняв такое решение, Виктория начала спуск. Ей не хотелось отсутствовать слишком долго. Ведь Хейда начнет о ней беспокоиться.

Она быстро поняла, что спускаться труднее, чем подниматься. Мелкие камни, покрывавшие крутую тропинку, сыпались у нее из-под ног, и она несколько раз чуть не упала, зацепившись о ветки или споткнувшись. Ей было жарко, она устала и, глядя на крутой склон, подумала, что только отчаяние могло заставить ее взобраться так высоко. Она снова начала спускаться, увеличив скорость и балансируя руками, чтобы удержать равновесие. Но, в конце концов, она все же поскользнулась и дальше по склону съехала на ягодицах.

Поднявшись с земли, Виктория принялась отряхиваться. Угораздило же ее так испачкаться! Как вдруг за спиной услышала шорох. В поле ее зрения попали огромные черные кожаные сапоги, и, вздрогнув от неожиданности, Виктория подняла взгляд.

Совсем рядом возле деревьев стоял мужчина. Низкорослый, с мощным телом, с маслянистыми волосами, собранными в косицы по обе стороны широкой плоской физиономии, с почерневшими зубами и толстыми красными губами. За поясом у него были пистолет, меч и два кинжала. Он так злобно ухмылялся, что Виктории захотелось убежать.

– Гляньте-ка, что мы здесь нашли, – сказал этот неприятный тип. – Сама малышка любовница кузена Сейбера пожаловала к нам с визитом.

Дата добавления: 2015-08-10