|
Читайте также: |
Поволжья, Кавказа, Средней Азии, работая то грузчиком, то крючником
на пристани, часто голодая и ночуя на скамейках. В Уфе 18.12.1890 он
впервые спел сольную партию (Стольник в <Гальке> С.Монюшко). В
Тифлисе брал бесплатные уроки пения у известного певца ДУсатова,
выступал в любительских и ученических концертах. В 1894 пел в
спектаклях, проходивших в петербургском загородном саду <Аркадия>,
затем в Панаевском театре. 5 апреля 1895 дебютировал в партии
Мефистофеля в опере <Фауст> Ш.Гуно в Мариинском театре.
В 1896 был приглашен С.Мамонтовым в Московскую частную оперу, где
занял ведущее положение и во всей полноте раскрыл свой талант, создав
за годы работы в этом театре целую галерею незабываемых образов в
русских операх: Иван Грозный в <Псковитянке> Н.Римского-Корсакова
(1896), Досифей в <Хованщине> М.Мусоргского (1897), Борис Годунов в
одноименной опере М.Мусоргского (1898) и др. <Одним великим
художником стало больше>, - писал о 25-летнем Ш.В.Стасов. Общение в
мамонтовском театре с лучшими художниками России (В.Поленовым, В, и
А.Васнецовыми, И.Левитаном, В.Серовым, М.Врубелем, К.Коровиным и др.)
давало певцу мощные стимулы для творчества: их декорации и костюмы
помогали в создании убедительного сценического образа. Ряд оперных
партий в театре певец подготовил с тогда еще начинающим дирижером и
композитором С.Рахмониновым. Творческая дружба объединяла двух
великих художников до конца жизни Ш. Рахманинов посвятил певцу
несколько своих романсов: <Судьба> (ел, А.Апухтина, соч.21, № 1), <Ты
знал его> (ел.Ф.Тютчева, соч. 34, № 9) и др. В дальнейшем
мировоззрение певца складывалось под воздействием общения с
В.Ключевским, Стасовым, Римским-Корсаковым, И.Репиным, позднее - с
М.Горьким.
Глубоко национальное искусство Ш. восхищало его современников. <В
русском искусстве Ш. - эпоха, как Пушкин> (Горький). В опоре на
лучшие традиции национальной вокальной школы Ш. открыл новую эру в
отечественном музыкальном театре. Он сумел удивительно органично
соединить два важнейших начала оперного искусства - драматическое и
музыкальное, подчинить свой трагедийный дар, уникальную сценическую
пластику и глубокую музыкальность единому художественному замыслу.
<Ваятель оперного жеста>, - так назвал певца Б.Асафьев..
С 24.9.1899 Ш. - ведущий солист Большого и одновременно Мариинского
театров, с триумфальным успехом гастролировал за рубежом. В 1901 в
миланском <La Scala> пел партию Мефистофеля в одноименной опере
А.Бойто с Э.Карузо, дирижировал А.Тосканини. Мировую славу русского
певца утвердили гастроли в Риме (1904), Монте-Карло (1905), Оранже
(Франция, 1905), Берлине (1907), Нью-Йорке (1908), Париже (1908),
Лондоне (1913-14). Божественная красота голоса Ш. покоряла слушателей
всех стран. Его высокий бас, поставленный от природы, с бархатистым
мягким тембром звучал полнокровно, мощно и обладал богатейшей
палитрой вокальных интонаций. Эффект художественного перевоплощения
изумлял слушателей не только внешним обликом (Ш. уделял особое
внимание гриму, костюму, пластике, жесту), но и глубоким внутренним
содержанием, которое передавала вокальная речь певца. В создании
емких и сценически выразительных образов певцу помогала его
необычайная многогранность: он был и скульптором, и художником
(оставил свой автопортрет), писал стихи и прозу. Такая разносторонняя
одаренность великого артиста напоминает мастеров эпохи Возрождения,
не случайно современники сравнивали его оперных героев с титанами
Микеланджело. Искусство Ш. перешагнуло национальные границы и
повлияло на развитие мирового оперного театра. Многие западные
дирижеры, артисты и певцы могли бы повторить слова итальянского
дирижера и композитора Д.Гавадзени: <Новаторство Шаляпина в сфере
драматической правды оперного искусства оказало сильное воздействие
на итальянский театр... Драматическое искусство великого русского
артиста оставило глубокий и непреходящий след не только в области
исполнения русских опер итальянскими певцами, но и в целом, на всем
стиле их вокально-сценической интерпретации, в том числе произведений
Верди...>
В годы 1-й мировой войны гастрольные поездки прекратились. После
Октябрьской революции 1917 Ш. занимался творческим переустройством
бывших императорских театров, был выборным членом дирекций Большого и
Мариинского театров, руководил (в 1918) художественной частью
последнего. В 1918 был первым из деятелей искусств, удостоенных
звания народного артиста Республики. Певец стремился уйти от
политики, в книге своих воспоминаний он писал: <Если я в жизни был
чемнибудь, так только актером и певцом, моему призванию я был предан
безраздельно. Но менее всего я был политиком>.
Весной 1922 Ш. не вернулся из зарубежных гастролей, хотя долго считал
свое невозвращение временным. Значительную роль в случившемся сыграло
домашнее окружение. Забота о детях, страх оставить их без средств
существования заставляли Ш. соглашаться на бесконечные гастроли.
Старшая дочь Ирина осталась жить в Москве с мужем и матерью, Полой
Игнатьевной Торнаги-Шаляпиной. Другие дети от первого брака - Лидия,
Борис, Федор, Татьяна и дети от второго брака - Марина, Марфа, Дассия
и дети Марии Валентиновны (второй жены) - Эдуард и Стелла жили вместе
с ними в Париже.Ш. особенно гордился сыном Борисом, который, по
словам Н.Бенуа, добился <большого успеха как пейзажист и портретист>.
Федор Иванович охотно позировал сыну; сделанные Борисом портреты и
зарисовки отца <являются бесценнейшими памятниками великому
артисту...>.
На чужбине певец пользовался неизменным успехом, гастролируя почти во
всех странах мира (Англия, Америка, Канада, Китай, Япония, Гавайские
острова). С 1930 Ш. выступал в труппе <Русская опера>, спектакли
которой славились высоким уровнем постановочной культуры
(реж.А.Санин). Особый успех в Париже имели оперы <Русалка>, <Борис
Годунов>, <Князь Игорь>. В 1935 Ш. избрали членом Королевской
Академии музыки (вместе с А.Тосканини) и вручили диплом академика. В
репертуаре Ш. было около 70 партий. В операх русских композиторов он
создал непревзойденные по силе и жизненной правде образы Мельника
(<Русалка> А.Даргомыжского). Ивана Сусанина (<Иван Сусанин>
М.Глинки), Бориса Годунова и Варлаама (<Борис Годунов>), Ивана
Грозного (<Псковитянка>), Досифея (<Хованщина>), Олоферна (<Юдифь>
А.Серова), Алеко (<Алеко> Рахманинова), Фарлафа (<Руслан и Людмила>
Глинки), Еремки (<Вражья сила> Серова), Демона (<Демон>
А.Рубин111тейна), Кончака (<Князь Игорь> А.Бородина). Среди лучших
партий в западноевропейской опере Мефистофель (<Фауст> Гуно и
<Мефистофель> Бойто), Дон Базилио (<Севильский цирюльник>
Дж.Россини), Лепорелло (<Дон Жуан> В.Моцарта), Дон Кихот (<Дон Кихот>
Ж.Массне). Столь же велик был Ш. в камерно-вокальном исполнительстве.
Здесь он привнес элемент театральности и создал своеобразный <театр
романса>; <Титулярный советник> (ел.П.Вейнберга,
муз.А.Даргомыжского), <Старый капрал> и <Червяк> (ел.В.Курочкина,
муз. Даргомыжского), <Семинарист> (ел. и муз. Мусоргского). Его
репертуар включал до 400 песен, романсов и др. жанров
камерно-вокальной музыки. В число шедевров исполнительского
мастерства вошли <Блоха>, <Забытый>, <Трепак> Мусоргского, <Ночной
смотр> Глинки, <Пророк> РимскогоКорсакова, <Два гренадера> Р.Шумана,
<Двойник> Ф.Шуберта и др., а также русские народные песни <Прощай,
радость>, <Не велят Маше за реченьку ходить>, <Из-за острова на
стрежень>.
В 20-30-х им было сделано около 300 грамзаписей. <Люблю грамофонные
записи..., - признавался Ш. - Меня волнует и творчески возбуждает
мысль, что микрофон символизирует собой не какую-то конкретную
публику, а миллионы слушателей>. Певец был очень требователен к
записям, среди его любимых запись <Элегии> Массне, русских народных
песен, которые он включал в программы своих концертов на протяжении
всей творческой жизни. По воспоминанию Асафьева, <широкое, могучее
неизбытное дыхание великого певца насыщало напев, и, слышалось, нет
предела полям и степям нашей Родины>.
Вдали от родины для Ш. были особенно дороги встречи с Рахманиновым, с
русской балериной Анной Павловой.Ш. был знаком с Тоти Даль Монте,
Морисом Равелем, Чарли Чаплиным, Гербертом Уэллсом. В 1932 снимался в
фильме <Дон Кихот> по предложению немецкого режиссера Георга Пабста;
фильм пользовался популярностью у публики. Оказавшись в эмиграции уже
на склоне лет, Ш. тосковал по России, потерял жизнерадостность и
оптимизм, не пел новых оперных партий, часто болел. В мае 1937 врачи
поставили ему диагноз - лейкемия, через год он скончался. До конца
своей жизни Ш. оставался русским гражданином, он не принял
иностранного подданства, мечтал быть похороненным на родине, Его
желание исполнилось: прах певца был перевезен в Москву и 29,10.1984
захоронен на Новодевичьем кладбище.
Соч.: Страницы из моей жизни (Автобиография Ф.И.Шаляпина) /
Ф.И.Шаляпин, T.I. М., 1957; 1976; Переписка ф.И.Шаляпина с
А.М.Горьким / Там же; Переписка Ф.И.Шаляпина с В.В.Стасовым / Там же;
Маска и душа.М., 1989.
Лит.: Асафьев Б.В. Шаляпин / Советская музыка, сб. 4. М.-Л., 1945;
Стасов В. Статьи о Шаляпине.М., 1952; Дмитревский В. Великий
артист.Л., 1973; Федор Иванович Шаляпин. Ред.-сост, Е.А.Грошева, т.
1-3. М., 1976-79; ф.И.Шаляпин (Альбом). М., 1986.
Л. Алексеева
\ШАРШУН Сергей Иванович (4.8.1888, Бугуруслан, Самарской губ. -
24.11.1975, Париж) - живописец, график, литератор. Родился в
купеческой семье (отец торговал тканями). Рано потеряв мать, Сергей,
будучи старшим из четырех детей, вынужден был искать заработок. В
1905-7 учился в коммерческом училище Симбирска, одновременно
занимаясь живописью и готовясь к поступлению в Казанскую
художественную школу. В 1908, оставив училище, уехал в Москву.
Занимался в частной мастерской К.Юона, отличавшейся свободными
художественно-педагогическими установками и привлекавшей многих
провинциалов, готовящихся к поступлению в Училище живописи, ваяния и
зодчества. В Москве познакомился с Н.Гончаровой, М.Ларионовым,
А.Крученных, О.Розановой и др. представителями художественного
авангарда.
В 1910 призван на службу в армию, откуда дезертировал незадолго до
демобилизации в 1912. Через Польшу и Берлин перебрался в Париж.
Поступил учиться в Русскую Свободную академию Марии Васильевой, затем
в знаменитую кубистскую Академию <La Pallette>, в которой преподавал
^К.Метценже, Д.де Сегонзак и А.Ле Фоконье. Последний оказал на Ш.
наибольшее влияние, в его произведениях Ш. находил, по собственному
признанию, <все то, чего ждал от французского кубизма - формальную
четкость линий, строгий анализ темы, глубокий пантеизм, пропитанный
символикой>. Впрочем, в этот период в неменьшей степени его поразила
и классическая французская живопись, в частности, <экспрессионизм>
Э.Делакруа, которого он открыл для себя в Лувре. Позднее Ш.
признавался: <Что касается современной живописи, Париж не был для
меня откровением, зато Лувр меня восхитил>.
В 1913 и 1914 выставлял свои кубистические произведения в Салоне
независимых, наряду с другими русскими художниками, работавшими в те
годы в Париже. В 1913 познакомился с Еленой Грюнгоф, молодым
скульптором, которая впоследствии на протяжении 10 лет была его
компаньоном и участником совместных выставок. В 1914 с началом 1 -и
мировой войны уехал в Испанию. За время трехлетнего пребывания в
Барселоне близко соприкасался с древним испано-мавританским
искусством, особенно прикладным (изделия из фаянса), которое
подтолкнуло его к новым поискам. Позднее писал в автобиографии:
<Крашенные фаянсовые квадраты изменили мою живописную концепцию, дав
волю моей исконно славянской натуре - мои картины стали красочными и
орнаментальными>. Так рождалась у Ш. оригинальная и самостоятельная
версия <орнаментального кубизма>. Отказавшись от глубины, он в своих
композициях испанского периода уподоблял плоскость холста
декоративной эмалевой поверхности, разбитой на геометрические
фрагменты ярких цветовых кусков. Магия мозарабского орнамента
спровоцировала художника на активное развитие творчества в сторону
беспредметности. Орнаментализм, как считал Ш., приносил ему
необходимое очищение в жизни и в творчестве; мастер стремился
возвратить орнаменту его глубинный духовный смысл, способность
воплощать представления человека о мироздании.
В 1916-17 Ш. устраивал свои выставки в барселонской галерее Дальмо (в
1916- совместно с Грюнгоф, в 1917 - персональную), на которых
демонстрировал работы, созданные в Испании. Выставки заинтересовали
дадаистов А.Кравана и Ф.Пикабия, с которыми Ш. близко познакомился
уже по возвращению в Париж в 1919. В Барселоне Ш. создал также два
рисованных цветных фильма: <Гитара>, навеянный цыганской песней, и
другой - посвященный русской теме, В 1919 по рекомендации Ф.Пикабия
устроил персональную выставку в Париже в книжной лавке А.Форни.
Сближение с дадаизмом отмечено участием Ш. в 1921 в Салоне Дада в
галерее Монтэнь в Париже вместе с Г.Арпом, М.Эрнстом, Т.Тзара и др.,
где он показал программную дадаистскую работу <Сальпенжатная Дева
Мария>. Глава парижских дадаистов М.Дюшан отнесся к Ш. очень
доброжелательно. Одновременно с Салоном Дада работы Ш. были
представлены на выставке Салона независимых. В 1920-21 Ш. - активный
участник всех манифестаций дадаистов в Париже. В то же время он
сблизился с <Русским Монпарнасом> - русской
литературно-художественной богемой, составлявшей значительную часть
русской эмиграции в Париже. В 1921 Ш. вошел в
литературно-художественное объединение <Палата поэтов>, созданное
ДКнутом (21.12.1921 там состоялся вечер Ш. <Дада Лир Кап>), а также в
Союз русских художников (21.10.1921 Ш. провел с секретарем общества
И.Зданевичем дадаистский вечер в духе цюрихского кабаре <Вольтер>). В
192324 участвовал в деятельности группы <Через>, руководимой
С.Ромовым и объединявшей русских художников и литераторов. Издал на
французском языке свою поэму <Неподвижная толпа> с шестью авторскими
иллюстрациями (1921, переизд. на франц. яз. в 1966 и 1968).
В 1922 Ш. приехал в Берлин с намерением получить советскую визу и
вернуться на родину. Там он встречался с поэтами В.Маяковским,
С.Есениным, Б.Пастернаком, Б.Поплавским, А.Белым, художниками -
И.Пуни, Э.Лисицким, М.Андреенко и др. деятелями русской культуры, как
эмигрантами, так и теми, кто приехал в Берлин по делам, в частности,
для организации Первой русской художественной выставки в галерее Ван
Димена (1922). Ш. тоже участвовал в этой большой экспозиции
современного русского искусства. Он показал свои работы в стиле
<орнаментального кубизма> и на выставках в галерее <Штурм> (сначала
на совместной немецких и русских мастеров, затем на совместной с
Грюнгоф - обе в 1922). Затем состоялась его персональная выставка в
книжном магазине <Заря> (1923). В Берлине Ш. продолжал участвовать в
дадаистском движении: сотрудничал в журналах <391>, <Манометр>,
<Мерц>, <Мекано> совместно с К.Швиттерсом, Т.Тзара и Г.Арпом, издавал
свои собственные сочинения - брошюру <Дадаизм>, журнал-листовку
<Перевоз Дада> (в Берлине вышло 3 номера, издание было продолжено в
Париже, где в период с 1924 по 1949 вышло еще 10 номеров). Ш. начал
издание дадаистических листовок, выходивших крохотным тиражом,
нерегулярно, иногда с большими интервалами с 1922 по 1975; они
представляли собой 2-3-страничные журналы с различными названиями:
<Памятник> (1948-57, 3 номера), <Клапан> (1958-68, 20 номеров),
<Вьюшка и Вьюшка> (1969-71, 4 номера), <Свечечка> (1972-73, 2
номера). Листовки были большей частью написаны на русском языке, в
них предельно кратко, афористично Ш. представлен как художник,
писатель и философ.
После 14 месяцев, проведенных в Германии, Ш. окончательно отказался
от мысли вернуться в Россию и выехал в Париж, где принял участие в
юбилейной выставке Салона независимых. Он отошел от дадаизма,
сближение с которым было для него временным. Еще в Германии Ш.
заинтересовался философскими взглядами Р.Штайнера - теорией
антропософии, которая, по словам Ш., и наложила отпечаток на все его
последующее литературное и живописное творчество. Художник направил
свои усилия на поиски некоего абсолюта. По свидетельству Р.Герра, Ш.
любил говорить, что он беспрерывно умирает и возрождается в своем
творческом процессе и что в час творения он весь вливается в то, что
творит. В 1926 Ш. выставлял произведения в духе <орнаментального
кубизма> в галерее Ж.Бушше в Париже. Благодаря поддержке критиков
А.Сальмона и В.Жоржа выставка имела успех и большая часть полотен
была приобретена в частные собрания. В следующем, 1927, Ш.
познакомился через Н.Ходасевич-Леже с А.0занфаном и некоторое время
испытывал воздействие цветопластических идей пуризма. Работы
подобного рода парижская публика увидела на персональных выставках Ш.
в галерее Обье (1927) и галерее Персье (1929).
В конце 1920-х - начале 1930-х из-за разразившегося экономического
кризиса Ш. оказался в тяжелом материальном положении. Не имея
достаточных средств для покупки холста и красок, Ш. ограничивался
созданием небольшого размера полуабстрактных пейзажей
<домов-деревьев> или натюрмортов с неприхотливыми предметами из
одинокой комнаты художника - кружками, кувшинами, бутылками,
трубками, фруктами. В это трудное время литературное творчество Ш.
опережало живописное. Он активно сотрудничал с журналом <Числа>
(1930-34), в котором выступал как писатель и поэт, принимал участие в
работе литературного объединения <Кочевье>, руководимого М.Слонимом,
посещал вечера <Зеленой лампы>, проводимые Д.Мережковским и З.Гаппиус
на их парижской квартире. В 1930-е были завершены и изданы маленьким
тиражом: поэмы в прозе <Долголиков> (1918-34, изд. в Париже, 1934:
тираж 100 экз.) и <Небесный колокол> (1919-29, изд. в Париже, 1938:
тираж 200 экз.); лирическая повесть <Заячье сердце> (1933-37, изд. в
Париже, 1937, тираж 200 экз.) и др. произведения, переизданные
издательством Ля Кестьон в 1960-е. Литературные опыты Ш. были
замечены критикой, особенно поэма в прозе <Долголиков> - история
одиночества творческой личности; поэма, по словам М.Осоргина, выявила
<зрелое искусство и значительный вкус художественной души>.
Своеобразной пластической метафорой душевного состояния героя поэмы -
Долголикова и самого художника можно назвать картину Ш. <Маленькая
читательница> (1932), в которой современник и друг художника Я.Горбов
увидел образ одиночества - <глухого, непроницаемого, какого-то
дрожащего: оно не только не пугает, оно притягивает, гипнотизирует>.
В конце 1940-х в живописи Ш. наблюдалось отчетливое движение к
абстракции, особенно в его сериях, интерпретирующих тему воды, моря
как некой первоначальной материи, из которой все родилось. От
декоративного орнаментализма, буйства красок художник шел к
спокойной, умиротворяющей, почти монохромной живописи, превращающей,
по наблюдению Р.Герра, водную стихию в <тихие и легкотекущие, чистые
и небесные в их сущности и в их отражениях> шаршуновские воды (цикл
живописных композиций <Морская стихия>, 194849; цикл <Венеция>, 1952;
серия картин <Метаморфозы>, созданная под впечатлением произведений
Ф.Кафки).
С 1942 по 1960 Ш. снимал ателье <Сите Фальгер> в Париже. Начиная с
1944 на протяжении 12 лет регулярно выставлялся в галерее Р.Креза в
Париже. С середины 1950-х все чаще обращался к теме музыки в своей
живописи, сначала облекая в полуабстрактные формы пластические
воплощения водной стихии и подчиняя их сложному музыкальному ритму, а
затем вдохновляясь конкретными музыкальными произведениями (Бетховен.
Вариации, 1954: Стравинский. Симфония псалмов, 1957; Бетховен.
Концерт для фортепиано № 4, 1960; Бетховен. Кариолан, 1962: Шуберт.
Симфония № 9, 1963; Брамс. Вальс, 1969 и др.). В произведениях 1960-х
появляется особого рода монументальность, рождаемая строгой
симметрией форм, осязаемой материальностью простых геометрических
форм.
Лишь в самом конце жизни после большой ретроспективной выставки в
Национальном музее современного искусства в Париже в 1971 художник
получил мировое признание. Почти все картины были моментально
раскуплены, к мастеру пришло наконец и материальное благополучие. Но
Ш. продолжал вести скромный, почти аскетичный образ жизни,
довольствуясь малым и раздавая имеющиеся деньги первым встречным
русским людям.
Почти в 90-летнем возрасте, в 1973-74, художник совершил свое
последнее путешествие на <край света>, на остров Галопагос, где
написал один из лучших своих автопортретов, в котором, по словам
Г.Адамовича, <сквозь белую маску лица обнажает всю суть человека, в
котором уцелел русский сектант-подвижник из заволжских степей,
готовый за свою веру взойти на костер>.
В 1950-70-е много иллюстрировал и оформлял книги, среди которых:
произведения П.Лекьюра - <Письма Жана Борэ> (Париж, 1957, тираж 5
экз.); <Общая панорама> (Париж, 1963, тираж 66 экз.); <Книга балетов>
(Париж, 1964, тираж 210 экз.): <Абракадабра, СержШаршун,
поэма-портрет> (Париж, 1971, тираж 76 экз.): <Мой Фауст> П.Валери
(Братислава, 1970); <Поэмы> М.Гагарина (Париж, 1969, тираж 60 экз.) и
др.
При жизни персональные выставки Ш. прошли также в Монреале в 1956-57;
в Паричке в 1957, 1958-59, 1960, 1961, 1966, 1967, 1970, 1974; в
Копенгагене в 1959; в Гейдельберге в 1960; в Нью-Йорке в 1960; в
Милане в 1962, 1969, 1974; в Женеве в 1967, 1971: в Люксембурге в
1967, 1970-71 и в др. городах Европы.
Ш. похоронен, согласно желанию, на русском кладбище
Сент-Женевьев-де-Буа.
Произведения Ш. хранятся в Третьяковской галерее и крупнейших музеях
мира.
Соч.: Мое участие во французском дадаистическом движении // Воздушные
пути, 1967, № 4.
Лит.: Герра Р. Профиль Шаршуна // НЖ, 1972, № 122; Андреенко М.
Журнал Шаршуна / Русский альманах. Париж, 1981; Померанцев К. Сергей
Иванович Шаршун // Рус. мысль. 1986, 14 нояб,; Ровская Н. Сергей
Шаршун // НЖ, 1986, № 163.
Т. Галеева
\ШАХМАТОВ Мстислав Вячеславович (18881943) - историк, юрист. Окончил
юридический факультет Петербургского университета, ученик
М.Дьяконова, затем преподавал на этом факультете. Автор работы <Обзор
истории кодификации духовных законов православной греко-российской
церкви с конца XVIII в. по настоящее время> (Журн. Мин-ва юстиции,
1917, №2, 8).
С 1922 в эмиграции, профессор Русского юридического факультета в
Праге, один из основателей и член Русского исторического общества в
Праге. В 1926 защитил магистерскую диссертацию <Опыты по истории
древнерусских политических идей, ч. 1: Учение русских летописей
домонгольского периода о государственной власти (кн.1. Начало
соборности: кн.П.
Начало единоличной власти)>, в которой на основе многочисленных
источников проанализировал политико-правовые воззрения древнерусских
авторов. Выдвинул идею взаимодействия двух начал (единоличной власти
и соборности) в истории российского государства. Последовательно
проводил эту идею в других исследованиях по истории древнерусской
политической мысли: <Подвиг власти: опыт по истории древнерусских
политических идей> (Евразийский временник, 1923, кн.З); <Государство
правды: опыт по истории древнерусских политических идей> (Там же,
1925, кн.4); <Платон в Древней Руси> (Зап. РИО, 1930, т.2) и др.
Докторская диссертация Ш. посвящена истории органов исполнительной
власти (приказного и воеводского управления, т.н. <приставов>) и их
деятельности в эпоху Московского царства (опубл. в <Записках> Рус.
науч.-исслед. объединения в Праге в 1935-37 по частям:
<Исполнительная власть в Московской Руси>, <Компетенция
исполнительной власти в Московской Руси, ч. 1: Внутренняя охрана
государства>, <Компетенция исполнительной власти, ч.11: Охрана
личности>). Рассматривая Московское государство как сословную
монархию, основанную на правовых принципах, Ш. анализирует вопрос об
охране государя и охране общества, жившего по <государственному
уставу> всеобщего закрепощения сословий>. Вопросам правовых отношений
Московского государства посвящена еще одна работа Ш. <Купчие грамоты
в Московской Руси> (Зап. Рус. науч. ин-та в Белграде, 1931, вып.З).
Важное значение для истории исторической науки имела публикаторская
деятельность Ш., его архивные разыскания в архивохранилищах Латвии и
Эстонии. Им была найдена и опубликована <Челобитная московского
<мира> царю Алексею Михайловичу 10 июня 1648 г.>, содержащая
ходатайство о созыве Земского собора для составления нового Уложения.
Лит.: Пашуто В.Т, Русские историки-эмигранты в Европе.М., 1992.
Арх.: ГАРФ, ф.5891, оп.1, д.24, Л.102-104.
Л. Демина М. Мохначево
\ШАХОВСКАЯ Зинаида Алексеевна (род. 1906, Москва) - поэт, прозаик,
литературный критик, журналист. Родилась в семье, принадлежавшей к
старинному княжескому роду. Отец ее - князь Алексей Николаевич Ш.,
статский советник, прослуживший много лет по департаменту герольдии,
был награжден чином камергера за книгу для молодежи <Что нужно знать
каждому в России> (1912). Свое имя Ш. получила в честь прабабушки -
Зинаиды Карловны Росси, дочери знаменитого зодчего. Детские годы Ш.
прошли в Тульской губернии в имении Матово. В сентябре 1916 выдержала
экзамены в 7-й класс Екатерининского института в Петрограде, но
успела проучиться лишь 6 месяцев. Разоренный дом в имении Матово,
арестованные и по дороге убитые брат и сестра отца, мать,
отправленная в следственную тюрьму ЧК в Москве, любимые собаки,
отравленные крестьянином, - все это отразится впоследствии в
рассказе-воспоминании <Собачья смерть> (1978).
В 1920 с матерью и сестрами эмигрировала из Новороссийска (оставшийся
в России отец умер в 1921 в рязанском имении). Продолжала образование
в колледжах Константинополя, Брюсселя, Парижа. В Брюсселе общалась с
участниками литературного объединения <Единорог>; К.Льдовым,
Л.Страховским, И.Наживиным. Находилась под сильным влиянием
Н.Гумилева (оставившего свои рукописи К.Льдову). В позднейшей статье
о Гумилеве (1971) называла его <самым героическим поэтом Серебряного
века>, видела у него ту же тягу к простоте, слиянию <реализма и
Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 56 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 129 страница | | | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 131 страница |