Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 129 страница

препараты спасли жизнь тысячам русских солдат.

После Октябрьской революции Ч., продолжая научную и педагогическую

деятельность в Высшем техническом училище (МВТУ), возглавил в 1918

Правление государственных химико-фармацевтических заводов и Научный

химико-фармацевтический институт. В 1922-27 был председателем

Научно-технического совета химико-фармацевтической промышленности,

главным редактором <Государственной фармакопеи> (7-е изд. вышло в

1925), В 1919-20 он открыл явление фототропии, т.е. способности ряда

производных пиридина изменять окраску в зависимости от освещенности.

В 1924 осуществил синтез пиридина из уксусного и муравьиного

альдегидов в присутствии аммиака. Пиридин нашел широкие сферы

применения в качестве исходного вещества для получения красителей,

пестицидов, лекарственных средств, а также как растворитель.

17.8.1926 состоялось первое присуждение премий им, В.Ленина за

научные работы, <имеющие наибольшее практическое значение>, и Ч. стал

первым лауреатом среди химиков за работы по химии алкалоидов и

фармацевтической ХИМРЛ. Через 2 года его избрали действительным

членом Академии наук СССР.

Высоких научных результатов Ч. добивался с огромными нервными

издержками, связанными с необходимостью каждодневного преодоления

косности и головотяпства. В своем письме академику В.Ипатьеву (в то

время начальнику Главного химического управления ВСНХ РСФСР) от

7.1.1922 по поводу бедственного состояния своего детища - лаборатории

алкалоидов - Ч. подчеркивал, что работа лаборатории могла бы стать

<гордостью страны>, если бы она была <бережно охраняема, и были бы

приняты все возможные меры, чтобы обеспечить спокойное продолжение и

всестороннее развитие ее. Но в России никогда не дорожили тем

немногим хорошим, что у нее было...>. Ч. был в числе 37 ученых,

обратившихся в марте 1928 к правительству с запиской, в которой

указывалось на бедственное состояние отечественной химической науки и

промышленности, необходимость увеличения выпуска химических продуктов

и внедрения прогрессивных химических технологий в различные отрасли

народного хозяйства. Совет Народных Комиссаров СССР, рассмотрев эту

записку, принял 28.4.1928 постановление <О мероприятиях по химизации

народного хозяйства Союза ССР>, в соответствии с которым создавался

Комитет по химизации народного хозяйства СССР; в его работе Ч.

принимал самое активное участие. В феврале 1929 на президиуме

Комитета он выступил с докладом <О современном состоянии и

необходимых мероприятиях по укреплению существующей системы

аспирантуры при химических отделениях и химических факультетах вузов

и втузов>. На 1-й Всесоюзной конференции по вопросам высшей

химической школы (февр. 1929) Ч. в ходе развернувшейся острой

дискуссии о путях совершенствования подготовки химиков настаивал на

том, что инженер-химик прежде всего должен иметь широкую

теоретическую подготовку, а глубокие знания производственных

процессов приобретаются в ходе его практической деятельности, Однако

конференция сочла необходимым идти по пути создания отраслевых

институтов нового типа <для подготовки специалистов с более резко

выраженной специализацией в более короткий срок>. Вскоре в химических

вузах стали вводить специализацию уже на младших курсах, была

отменена зачетная сессия, возник лабораторно-бригадный метод, при

котором учебный процесс строился на коллективной деятельности

студентов под руководством преподавателя, а успешная защита

<коллективного> диплома обеспечивала всем членам бригады, независимо

от их индивидуальной подготовки, окончание института.Ч. выступил

против такой реформы. В письме на имя председателя Комитета по

химизации народного хозяйства Я.Рудзутака (от 17.7.1930) он

решительно заявил, что в значительной мере стихийно проводимая

реконструкция высшей химической школы <может иметь следствием

уничтожение высшего инженерно-химического образования в СССР>.

Еще в 1925 вышел в свет учебник Ч. <Основные начала органической

химии>, выдержавший только в нашей стране 7 переизданий (7-е изд. в

1963). Написанный ясным и понятным языком, но, вместе с тем, вводящий

читателя в самые сложные проблемы органической химии, этот учебник до

сих пор остается полезным пособием как для студентов-химиков, так и

для работающих химиков-органиков. После <Основ химии> Д.Менделеева

это был первый курс химии русского ученого, изданный на французском

языке (в 1933) и рекомендованный в качестве учебника для

университетов. <Лектором Чичибабин был весьма своеобразным, -

вспоминал его ученик И.Кнунянц. На первых лекциях набиралось

полным-полно народа, но где-то к середине курса публика заметно

редела. Действовал своего рода естественный отбор. Алексей Евгеньевич

нисколько не заботился об ораторских красотах, быстро стирал с доски

формулы - редко кто успевал их списывать, - так густо насыщал свой

рассказ сведениями, а также идеями, нередко возникавшими у него прямо

на ходу изложения, что выдержать такое мог только слушатель, искренне

влюбленный в химию... Эти, казалось бы, сумбурные лекции, и эти

многодневные экзамены слагались в довольно эффективную систему, с

помощью которой Алексей Евгеньевич добивался самого главного, на что

должно быть нацелено преподавание. Он развивал у учеников

самостоятельное химическое мышление, ориентируясь не на отстающих, не

на равнодушных, а на увлеченных, преданных>. У Ч. был удивительный

<нюх> на будущие таланты. Среди его учеников много химиков, внесших

выдающийся вклад в развитие мировой науки - Н.Ворожцов, А.Кирсанов,

П.Мошкин, Н.Преображенский, А.Сергеев и мн. др.

В 1930 в жизни Ч. произошло трагическое событие: нелепо, в результате

несчастного случая на производственной практике, погибла его

единственная дочь - студентка химического факультета МВТУ.

Потрясенные родители не смогли справиться с горем. В том же году Ч.

не вернулся из заграничной командировки, обосновавшись в Париже, где

его жена длительное время лечилась в психиатрической больнице. О

пребывании Чичибабиных на чужбине сохранилось крайне мало сведений.

Известно, что Ч. работал в лаборатории фармацевтической химии,

руководимой Эрнстом Фурно, в Пастеровском институте, а также

преподавал в <College de France>. Чичибабины занимали очень скромную

квартиру и вели уединенный образ жизни. Все попытки советского

правительства и руководства Академии наук вернуть Ч. на родину

завершились неудачей. В письме от 24.6.1936 непременному секретарю АН

СССР академику Н.Горбунову он писал: <Коренной ошибкой при Вашем

обращении ко мне, как и при некоторых других обращениях из Москвы

является представление обо мне, как о том человеке, каким я был до

1930 г., т.е. как о человеке, полном сил и энергии, с выдающейся

работоспособностью, с упорством и настойчивостью в достижении

намеченных целей. На самом же деле, тот ужасный удар, который поразил

меня и мою жену 5 лет назад, настолько ослабил мою жизнеспособность,

что я быстро превратился в старика, в значительной степени

утратившего и интерес к жизни. Этому содействовало и прогрессирующее

ослабление зрения (катаракта). Моими жизненными стимулами остались

уход за женой, после нашего несчастья постоянно хворающей, и

экспериментальная научная работа. Последняя позволяет забывать

окружающее, а ее успехи дают некоторое удовлетворение... Беда моя в

том, что работать теперь я могу лишь в спокойной обстановке, при

отсутствии внешних беспокоящих событий. При наличии последних я теряю

равновесие и делаюсь мало работоспособным... Отрыв от родины для меня

тягостен, тем более что в здешней жизни я не вижу ничего, что бы меня

привлекало и привязывало. И если я до сих пор не вернулся на родину,

то это лишь потому - позволяю себе сказать совершенно откровенно, -

что я мало верю в возможность найти для себя там обстановку, при

которой я, в моем теперешнем состоянии, оставшиеся немногие годы

своей жизни мог бы провести в спокойной и плодотворной работе>.

29.12.1936 Общее собрание АН СССР приняло постановление о лишении Ч.

звания академика. 5.1.1937 ЦИК СССР лишил его и советского

гражданства <как отказавшегося выполнить свой долг перед родиной>.

Ему был навсегда запрещен въезд в пределы своей страны. Тем не менее

в начале 1941 с Ч. возобновились переговоры относительно его

возвращения, но началась война. Он тяжело болел за судьбу родины и

остро переживал свой отрыв от нее. В последние годы работал над

книгой, содержавшей обзор всего нового, что было сделано со времени

выхода его классического курса по органической химии. Намечал новые

исследования в области производных пиридина и хинина. Постановлением

Общего собрания АН СССР от 22.3.1990 Ч. был посмертно восстановлен в

действительные члены Академии.

Лит.: Барковский К. Алексей Евгеньевич Чичибабин: Научная и

общественная деятельность. Париж, 1945; Евтеева П.М.А.Е.Чичибабин //

Тр. Ин-та истории естествознания и техники, т. 18. История хим.

наук.М., 1958; Волков В.А., Куликова М.В. Судьба <невозвращенца>

А.Е.Чичибабина (в свете неопубл. документов) // Природа, 1993, № 9.

Арх.: Арх. РАН, ф.288, оп.1, 2.

В. Волков

\ЧУПРОВ Александр Александрович (5.2.1874, Мосальск, Калужской обл. -

19.4.1926, Женева) - статистик, экономист, математик. Родился в семье

профессора политической экономии Московского университета Александра

Ивановича Ч., известного издателя <Русских ведомостей>, создателя

земской статистики. Отец оказал большое влияние на сына, на его выбор

профессии. Детство и юность Ч. прошли в Москве. Начальное образование

он получил дома. В 14 лет поступил в 5-й класс 5-й московской

гимназии; самостоятельно изучал логику, читал философскую и

экономическую литературу. С целью овладения математикой и логикой как

аппаратом изучения социальных явлений поступил в 1892 на

математическое отделение физико-математического факультета

Московского университета. Дипломную работу писал на тему <Теория

вероятностей как основа теоретической статистики> (защита в 1896,

рецензент П,Некрасов, читавший в университете курс теории

вероятностей и являвшийся крупным специалистом в этой области),

После окончания университета направился на стажировку за границу для

изучения общественных наук. Слушал лекции в Берлинском университете

(зимний семестр 1896). В' Берлине состоялось знакомство Ч. со

статистиком и экономистом В.Борткевичем, который поддержал

начинающего ученого. Затем в Геттингене Ч. познакомился со

статистиком В.Лексисом, горячим сторонником обоснования статистики

теорией вероятностей: последователем этих взглядов стал и Ч. В 1897

вышла его первая печатная работа - статья в словаре Брокгауза и

Ефрона <Нравственная статистика>, в которой автор ставил задачу

разработки достаточно простых и гибких математических методов для

изучения социальных проблем. Весной того же года Ч. переехал в

Страсбург, где вел уединенную жизнь, отдавая все силы диссертации и

лишь изредка выезжая в Италию повидать отца. Участвовал в семинарах

Борткевича и своего основного руководителя - профессора Г.Кнаппа,

который, несмотря на различие взглядов по ряду вопросов, много сделал

для становления Ч. как ученого-статистика.

Летом 1901 после сдачи экзаменов и защиты диссертации <Морфология

земельной общины> получил степень доктора экономических и

политических наук и вернулся в Россию. Весной 1902 сдал магистерские

экзамены на юридическом факультете Московского университета (в России

иностранные ученые степени не признавались) и получил приглашение в

только что созданный в Петербурге Политехнический институт, где

предполагалось открыть экономическое отделение: принял деятельное

участие в создании кабинета статистики и специальной библиотеки.

Читал курс статистики и организовал семинар по этому предмету, многие

участники которого стали первоклассными специалистами. Предложенная

Ч. система преподавания статистики до сих пор считается

непревзойденной. Одновременно приступил к разработке теории

статистики, которая стала основой его магистерской диссертации

(опубл. в мае 1909 под названием <Очерки по теории статистики>;

переизд. в 1910 и 1959). Ее защита состоялась 2.12.1909 в Московском

университете, автору была сразу присуждена докторская степень.

С 1911 исследования Ч. приняли новое направление - он занялся

разработкой математических методов статистики. Этому немало

содействовало его знакомство с петербургским математиком А.Марковым,

учеником П.Чебышева, который, как и его учитель, внес особый вклад в

развитие теории вероятностей. В 1913, когда в Петербурге отмечалось

300-летие дома Романовых, академик Марков стал инициатором

празднования другого, научного, юбилея 200-летия закона больших

чисел. По его приглашению Ч. принял участие в торжественном заседании

Академии наук и сделал доклад <Закон больших чисел в современной

науке>; тогда же обнародовал результаты начатой им работы по

обобщению исследований статистиков английской школы (в 1922

расширенный вариант доклада Ч. был опубликован в шведском журнале).

Разработку проблем теоретической статистики (метод моментов и теория

дисперсии) Ч. в основном закончил к 1916 (опубл. позднее). К числу

важных работ, изданных Ч. в петербургский период деятельности,

относятся доклад на 12-м съезде русских естествоиспытателей и врачей,

состоявшемся в Москве с 28,12.1909 по 6.1.1910, и статья по

демографическим вопросам, опубликованная в 1916 в Международном

статистическом бюллетене. Научные достижения Ч. были отмечены в

России избранием его 2,12.1917 членом-корреспондентом Российской

Академии наук по разделу историко-политических наук (экономика,

статистика). Ч. являлся также членом Международного статистического

института, почетным членом Лондонского Королевского статистического

общества и членом-корреспондентом Королевского экономического

общества в Лондоне.

Для работы в библиотеках Ч. регулярно выезжал за границу. Так было и

в мае 1917, когда он отправился на летние каникулы в Стокгольм для

изучения материалов Главного статистического бюро. Обратно в Россию

он уже не смог вернуться, сначала этому помешала болезнь, затем -

денежные затруднения. В апреле 1918 ему предложили занять пост главы

Центрального статистического управления Советской республики. В

октябре 1918 Ч. писал, что готов вернуться, но денег на переезд у

него нет, а из Петербурга он ничего не получил. Вероятно, главной

причиной невозвращения ученого были все же последствия Октябрьской

революции: рассказы бежавших от большевиков русских эмигрантов о

новых порядках (в частности, о разорении дома Ч.) убеждали его в том,

что в России он уже не сможет иметь спокойные условия для научных

занятий и столь необходимые для работы поездки в зарубежные

библиотеки.

В январе 1919 Ч. занял должность заведующего статистическим бюро

русского дореволюционного Центросоюза в Стокгольме и возглавил

издание <Бюллетеней мирового хозяйства>; в середине 1920 выехал в

Берлин, а затем в Дрезден, где посвятил себя исключительно научным

исследованиям. Есть сведения, что Ч. откладывал возвращение в Россию

до завершения начатого им цикла работ, а к антисоветской деятельности

русских эмигрантов относился отрицательно,

В 1925 Ч. принял приглашение занять кафедру на Русском юридическом

факультете в Праге. Его переезд в Прагу был вызван, с одной стороны,

необходимостью иметь твердый заработок, а с другой - желанием снова

начать педагогическую деятельность. Однако жизнь в шумной Праге

оказалась тяжелой для Ч., который нуждался в тишине и спокойствии для

работы. К тому же перенесенный в детстве ревматизм ослабил его

здоровье, начались сердечные приступы. Осенью того же года Ч. из

Праги поехал в Италию, где в сентябре выступил с докладом в Риме на

16-й сессии Международного статистического института. После закрытия

сессии был вынужден лечь в клинику в Риме. Врачи не смогли сразу

поставить диагноз (это был эндокардит) и рекомендовали покой.

Последние 9 месяцев Ч. провел в Швейцарии в семье своего друга

С.Гулькевича. Он был окружен заботой и вниманием, но болезнь

прогрессировала и вскоре он скончался в возрасте 52 лет.

Научные идеи Ч. оказали большое влияние на развитие статистики в

России и др. странах. Не менее важными были и его конкретные

исследования по демографии и экономике, а также работа последних лет

- <Основные задачи стохастической теории статистики> (1925). Труды Ч"

написанные на русском языке, переводились и издавались за рубежом. Он

внес принципиально важный вклад в становление математической

статистики как самостоятельной науки. Среди немалого числа учеников

Ч. - Н.Четвериков, О.Андерсон, эмигрировавший из России и ставший

директором Статистического института при Софийском университете в

Болгарии.

Ч. был человеком большого благородства и интеллигентности; всего себя

посвятил науке, ради которой вел затворническую и почти аскетическую

жизнь. Он ценил искусство (особенно итальянскую живопись) и музыку,

неплохо играл на рояле, однако отказался от серьезных занятий

музыкой, которые могли бы помешать главному делу его жизни - науке. С

раннего возраста характерными чертами Ч. были самостоятельность в

суждениях и целеустремленность. Он не афишировал своих заслуг,

благожелательно относился к людям, которых оценивал по их делам, а не

по политическим взглядам. Владея к концу жизни семью языками, не

считая двух древних, Ч. оставался русским не только по крови, но и по

духу: принимал близко к сердцу успехи и неудачи русских ученых. <Годы

разлуки оказались не в силах порвать культурно-ценную связь

национальных научных традиций>, - писал он в 1922.

Лит.: Tschetwerikoff N. AI.A.Tschouproff (18741926) // Motion, 1926,

t.6; Georgievski P. Tchouproff Alexandre (1874-1926) // Bull. de

L'lnst. Intern, de Stat., 1928, t.23, liv.l; Карпенко Б.И. Жизнь и

деятельность А.А.Чупрова // Уч. зап. по статистике, т.З.М., 1957; О

теории вероятностей и математической статистике (переписка

А.А.Маркова и А.А.Чупрова). М., 1977.

Н. Ермолаева

_Ш

\ШАГАЛ Марк Захарович (24.6.1887, Витебск - 28.3.1985, Сен-Поль де

Ване, Франция) - художник. Старший из десяти детей мелкого торговца.

Окончил в 1905 4-классное городское ремесленное училище. Первыми

шагами будущего художника руководил Ю.Пэн. С 1907 Ш. в Петербурге, 2

года занимался в Рисовальной школе Общества поощрения художеств,

руководимой Н.Рерихом, затем в мастерской С.Зайденберга и в частной

школе Е.Званцевой, где его наставниками были М.Добужинскай и Л.

Бакст.

Начало художнической биографии Ш. картина <Смерть> (1908) -

переплетение фантастики и реализма. Для продолжения образования в

августе 1910 уехал в Париж; поездку и обучение субсидировал известный

юрист и общественный деятель М.Винавер. В Париже художественным

школам предпочитал музеи и выставки, творчески усваивая достижения

кубизма. В 1911 поселился в артистической колонии <La ruche> (<Улей>)

в квартале Монпарнас: дружба с Гийомом Аполлинером, Блэзом Сандраром,

Максом Жакобом, Андре Сальмоном была увековечена в стихах, рисунках,

полотнах, статьях, в частности, Ш. создал картину <В честь Аполлинера

(Половина четвертого)> (1912).

В 1912 Ш. впервые показал свои полотна на Осеннем салоне и в

Петербурге, с группой <Мир искусства>, в 1913-в Москве, на выставке

<Мишень>, организованной М.Ларионовым. До конца своих дней Ш. называл

себя <русским художником>, подчеркивая родовую общность с русской

художественной традицией (иконопись, творчество Врубеля, произведения

безымянных вывесочников, живопись крайне левых). Вместе с тем

творчество Ш. принадлежит в равной степени еврейской и французской

культурам. Главная его особенность - сплав фантасмагории и быта,

прошлого и будущего, мистики и реальности (<сюрнатурализм>, по

определению Аполлинера), экспрессивность цвета и рисунка, что сделало

Ш. предтечей экспрессионизма и сюрреализма. По словам Ш., он

стремился <видеть мир особыми глазами, как будто только что родился>.

Художественно-поэтическая система Ш. определилась уже в ранних

полотнах 1911-13 (<Я и деревня>, <Солдат пьет>, <Россия. Ослы и

другие>, <Автопортрет с семью пальцами> и др.), они знаменовали

рождение и зрелость новейшего еврейского искусства. В июне 1914 в

берлинской галерее <Der Sturm> открылась первая персональная выставка

Ш., устроенная Г.Вальденом; представленные здесь картины и рисунки

дали импульс экспрессионизму немецких художников.

1-я мировая война заставила Ш. остаться в Витебске, куда он

отправился на каникулы после берлинского вернисажа. В 1914-15 много

писал Витебск, его жителей, бытовые сценки, свою семью: эта серия

обеспечила запас убедительности его будущих полотен, неотделимых от

реалий родного города. Летом 1915 женился на Берте (Белле)

Розенфельд; в его картинах она стала воплощением Вечной

женственности. Осенью они уехали в Петроград. В ноябре 1917 вернулись

с дочерью в Витебск.Ш. воспринял революцию прежде всего как

установление национального равенства, открывающее неограниченные

возможности культурного возрождения народа.

Получив в августе 1918 мандат <уполномоченного по делам искусств г.

Витебска и Витебской губернии>, оформил город к 1-й годовщине Октября

огромными панно с <летающими евреями> и <зелеными козами>.

Организовал музей и народное художественное училище, в котором

преподавали Ю.Пэн, М.До6ужинский, И.Пуни и К.Богуславская, а затем

К-Малевич, вытеснивший Ш. из училища.

Покинул Витебск в июне 1920. В Москве познакомился с руководителем

Еврейского камерного театра А.Грановским, нарисовал панно для

зрительного зала театра, оформил три миниатюры Шолом-Алейхема. Летом

1922 направился в Берлин, чтобы узнать об участи своих произведений,

оставленных на Западе. В течение многих лет длился судебный процесс,

в ходе которого Ш. пытался вернуть хоть что-нибудь из 40 полотен и

160 графических произведений, выставленных летом 1914; обратно

удалось получить меньше 10 работ. В Берлине овладел новыми видами

техники - офортом, сухой иглой, ксилографией. Пытался издать книгу

<Моя жизнь>, написанную в Москве, но талантливая проза Ш. оказалась

слишком трудна для переводчика, свет увидел тогда лишь цикл офортов

под этим названием (впервые книга опубл. в 1931 на франц. яз.),

С 1923 Ш. в Париже, где вошел в европейскую художественную элиту

(Пикассо, А.Матисс, Ж.Руо, Ж.Бернар, П.Элюар и др.). По заказу

маршана А.Воллара избрал для иллюстрирования <Мертвые души> Гоголя

(96 офортов, концовки и заставки, 1923-27), затем исполнил

иллюстрации к <Басням> Лафонтена (100 офортов, 1927-30). Путешествия

по Франции вдохновили Ш. на создание радостных и светлых пейзажей. В

1931 он впервые побывал в Сирии и Палестине, в связи с работой над

иллюстрациями к Библии (66 офортов в 1930-39 и 39 офортов в 1952-56),

они стали фундаментом огромного цикла, над которым Ш. трудился почти

всю жизнь, - <Библейского Послания> (гравюры, рисунки, картины,

витражи, шпалеры, керамические скульптуры, рельефы).

Публичное сожжение произведений Ш. в нацистской Германии, гонения на

евреев, предчувствие приближающейся катастрофы окрасили произведения

Ш. в апокалиптические тона. В 1930-е ведущей темой его искусства

стало Распятие: горящий Витебск служил фоном многочисленных

композиций с умирающим на кресте мучеником-земляком. В мае 1941 по

приглашению нью-йоркского Музея современного искусства Ш. переехал с

семьей в США; дружескую поддержку оказал ему философ Жан Маритен:

близкие отношения возникли у Ш. с искусствоведом Лионело Вентури. В

США в 1943 произошла последняя встреча Ш. с давним московским другом

С.Михоэлсом. В сентябре 1944 Ш. пережил внезапную смерть жены:

огромной силой любви были продиктованы композиции <Моей жене

посвящается> (193344), <Вокруг нее> и <Свадебные свечи> (обе 1945). В

1945 Ш. написал три полотна-задника, занавес и костюмы для балета

И.Стравинского <Жар-птица> в <Ballet Theatre>.

Окончательно вернулся во Францию в 1948. Тогда же получил Гран-При за

иллюстрации к <Мертвым душам> на 24-й биеннале в Венеции: затем

последовал ряд др. знаков отличия. В 1952 вступил в брак с Валентиной

(Вавой) Бродской. Из циклов цветных литографий, станковых и книжных

работ 50-60-х, созданных после путешествия.по Греции и Италии,

наиболее известны иллюстрации к роману Лонга <Дафнис и Хлоя> (42

цветных литографии, 1960-62).

Постепенно Ш. все больше работал в монументальных видах искусства,

занимался мозаикой, керамикой, шпалерами, скульптурой, с 1957

витражами; изготовил витражи для католических костелов, лютеранских

храмов, синагог, общественных зданий Европы, Америки, Израиля.

Небывалый резонанс вызвал плафон Парижской <Grand-Opera>, завершенный

в 1964 по заказу президента Ш. де Голля и министра культуры А.Мальро.

С 1966, после создания нового шедевра - панно для

<Metropolitan-Opera> в Нью-Йорке, Ш. жил в Сен-Поль де Ване близ

Ниццы, где построил дом-мастерскую.

В июне 1973 посетил Москву и Ленинград. В следующем месяце

присутствовал на торжественном открытии государственного Музея Ш. в

Ницце, сосредоточившего внушительную часть <Библейского Послания>. По

случаю 90летия Ш. была оказана редкая честь - уникальная выставка его

работ была развернута в Лувре (окт. 1977 - янв. 1978): он был

награжден Большим Крестом Почетного легиона. Соч.: Моя жизнь.М.,

1994. Лит.: Venturi L. Chagall. Geneve-Paris-New York, 1956; Meyer F.

Marc Chagall. Life and Work. New York, (1964); Каменский A.A.

Сказочно-гротесковые мотивы в творчестве Марка Шагала / Примитив и

его место в художественной культуре нового и новейшего времени.М.,

1983; Kamensky A. Chagall, period russe et sovietique. 1907-1922.

Paris, 1988; Возвращение Мастера. Альбом.М., 1988; Апчинская Н.В.

Марк Шагал, Графика.М., 1990; Greenfield Н. Marc Chagall. New York,

1991.

А. Шатских

\ШАЛЯПИН Федор Иванович (1.11.1873, Казань - 12.4.1938, Париж) -

певец (бас), Родился в бедной семье крестьянина из деревни Сырцово

Вятской губернии Ивана Яковлевича Ш.; мать - Евдокия (Авдотья)

Михайловна (урожд. Прозорова) - из деревни Дудинской той же губернии.

Уже в детском возрасте обладал красивым голосом (дискант) и часто

подпевал матери, <подлаживая голоса>. С 9 лет пел в церковных хорах,

пытался научиться играть на скрипке, много читал, но вынужден был

работать учеником сапожника, токаря, столяра, переплетчика,

переписчика. В 12 лет участвовал в спектаклях гастролировавшей в

Казани труппы в качестве статиста. Неуемная тяга к театру приводила

его в различные актерские труппы, с которыми он кочевал по городам

Дата добавления: 2015-08-05